Дело жадного варвара Ван Зайчик Хольм

Там дул свежий морской ветер. Реяли темные, с ослепительными от солнца краями тучи. Гордые очертания Александрии таяли на горизонте. Внизу частые злые волны с едва слышным в гуле моторов плеском бились о борта величаво плывущего парома.

На широкой кормовой площадке группами и поодиночке толпились путешественники, наслаждаясь последними минутами созерцания туманных пагод и храмов Северной столицы. Гокэ щелкали затворами фотоаппаратов. Бурлили оживленные разговоры, то и дело слышался веселый смех. Между столиками, под трепещущими на ветру матерчатыми зонтами, сновали улыбающиеся половые в наглухо затянутых халатах.

У подвешенных на канатах и укрытых брезентом спасательных моторных баркасов, немного в стороне от скопления людей, стоял Ландсбергис – с неизменной трубкой в углу рта, и трое преждерожденных, вооруженных мечами и одетых в одинаковые серые халаты. Они о чем-то негромко разговаривали. Еще четверо в серых халатах сидели за ближайшим столиком. Перед ними стояли чашки с чаем. Один курил сигару. Наметанный глаз Бага сразу определил, что халаты пошиты из материала недешевого.

Старательно любуясь исчезающей за горизонтом Александрией, Баг, лавируя между пассажирами, медленно пошел вдоль борта в сторону Ландсбергиса. Справа и немного впереди он неожиданно заметил человека в короткой варяжской ветровке, надетой поверх заправленной в шаровары расшитой, как рушник, косоворотки, и чалме; прислонившись к стенке буфетной надстройки, он посматривал на Ландсбергиса, и тоже старался делать это незаметно.

«Как интересно», — подумал Баг и пристроился неподалеку, заняв очередь к открытому на палубу буфетному прилавку следом за каким-то гокэ в узеньких брючках, клетчатой рубахе и расстегнутой черной то ли жилетке, то ли душегрейке, надетой поверх.

Внимательно присмотревшись, Баг обнаружил на палубе еще с десяток неизвестных в чалмах: они, равномерно рассредоточившись среди пассажиров, тоже наблюдали за Ландсбергисом.

«Очень интересно!» —подумал Баг.

— Что угодно преждерожденному?

Баг чуть вздрогнул: пока он отслеживал сложные переплетения взглядов чалмоносцев, сходившихся на Ландсбергисе, гокэ в жилетке уже отошел, и теперь буфетчик со всей возможной доброжелательностью смотрел на него.

— Кружку пива «Великая Ордусь», — Баг заметил, что семейная пара, стоявшая рядом с Ландсбергисом у баркасов, оживленно беседуя, направилась прочь.

— Сей момент! — Пиво, дав положенную пену, радостно наполнило сверкающую кружку с красочной эмблемой «Святого Евлампия». — Преждерожденный пройдет в буфет?

— Нет, благодарю… Я выпью пиво, созерцая морские дали. — Баг расплатился и медленно двинулся к освободившемуся рядом с Ландсбергисом пространству у поручней.

— …Не так все просто, — рокотал Ландсбергис, когда Баг со своей кружкой привалился к поручням лицом к морю и спиной к нему. — Но мы это сделаем, как я и говорил. Пусть у вас не будет сомнений.

Баг пристально уставился на парящих в воздухе чаек, демонстрируя полное отсутствие интереса к происходящему. Вот где пригодилась бы Жанночка с ее умением терять равновесие! Вогнала бы Дзержину микрофон-булавку в самую его жирную задницу!

— Хозяин любит точность и четкость действий, — бесцветным голосом сказал один из серых халатов.

— Да, да, я и сам такой! — отвечал Дзержин.

«Еще бы!» —подумал Баг.

— Кстати, мне непременно надо с ним обсудить все условия лично.

— Условия вы обсудите с нами. Хозяин не будет с вами встречаться.

— Но почему? — В голосе Ландсбергиса послышалось удивление. — Я достаточно влиятельный и крупный промышленник, у меня громадные связи. Поверьте, я много, очень много значу в деловых кругах Ордуси! Последовала красноречивая пауза. Баг не смел обернуться, но он и спиной почувствовал, сколь издевательским и высокомерным взглядом смерил в ответ Ландсбергиса неизвестный. Потом снова послышался его голос:

— С хозяином вам никак не сравниться. Ваши капиталы и связи ничтожны. Наш музейный моль вхож в близкие к вашему двору круги, и пока там думают о главном и проявляют человеколюбие, он уже скупил по-тихому все ваши молибденовые рудники. — В голосе неизвестного звучала откровенная насмешка. — Хозяин – человек дела. Дело вам известно. И если предмет при вас, мы можем обсудить все детали прямо сейчас.

— Да кто ж этот ваш хозяин?! — Ландсбергис даже слегка повысил голос.

Вопрос повис в воздухе.

— Так мы будем договариваться или нет?

— Здесь? — окончательно потеряв весь свой апломб, спросил Ландсбергис.

— Зачем же… Пойдемте куда-нибудь.

Баг небрежно, мельком оглянулся и увидел, как Ландсбергис в сопровождении троих в сером удаляется в сторону входа в правый коридор первой палубы. Прочие серые халаты по-прежнему сидели за столиком и пили чай. Чалмоносцы пристально следили за перемещениями Ландсбергиса.

«Как мило! Похоже, тут что-то затевается…» —пронеслась короткая мысль, и в груди Бага стал разгораться пьянящий азарт будущей схватки. А в том, что она неизбежно воспоследует, Баг уже не сомневался. Любители носить чалму и любители носить серые халаты были явно из разных лагерей. А посередине, все еще пыжась, но все равно уже совсем иной, нежели при встрече с братом, торчал злополучный Ландсбергис с украденным наперсным крестом великомученика Сысоя за пазухой.

Допив пиво, Баг развернулся и не спеша направился в сторону лестницы. Ему не терпелось показаться в своей каюте, и как только металлическая дверь с лязгом отделила его от палубы, Баг понесся вперед большими прыжками. И, выворачивая из-за угла, — попал прямехонько в объятия нихонца Люлю.

— О! Господин Лобо! — обрадовался тот. — Как быстро вы ходите!

За спиной нихонца маячил длиннолицый в нелепой кепочке и во фраке, а также гокэ в широкополой шляпе. Сейчас он с живейшим интересом разглядывал Бага. Длиннолицый же стоял с совершенно отсутствующим видом.

— Прошу прощения, князь, — пробормотал Баг, отступая. — Извините. Я был так неловок.

Он вполне оценил крепкую хватку нихонца и ощутимые бугры мускулов у него на груди. Кончиками пальцев Баг коснулся рукоятки метательного ножа в рукаве.

— А, ерунда! — весело отвечал нихонец Люлю. — Эти паромы – у них такие узкие коридоры, что уважающие себя джентльмены даже не могут вволю ходить по ним так, как им того хочется, и вынуждены протискиваться друг за другом.

Широкополый за его плечом согласно закивал.

— Да, в чем-то вы правы, — проговорил Баг, все еще не зная, как правильно оценить ситуацию. — Позволю себе осведомиться – окончательно ли вы покинули Великую Ордусь, князь, или просто предприняли короткую морскую прогулку?

— Ой, бросьте вы эти церемонии! Я же сказал – зовите меня просто Люлю. Мне так нравится, я так привык и мне так приятно. А что до Ордуси – нет, мы просто на пару дней решили посетить Швецию… э-э… Свенску. Мы, знаете ли, путешествуем. Сэмивэл там никогда не был, — нихонец кивнул на широкополого. — А потом сразу обратно, к вам.

Сэмивел моментально и как-то панибратски отодвинул Люлю в сторону – коридор и впрямь был узким – и протянул Багу руку:

— Сэмивэл Дэдлиб. К вашим услугам.

Баг оставил в покое нож и пожал протянутую руку. Дэдлиб убрался на место.

— А это Юлли. Юллиус Тальберг, — указал через плечо большим пальцем общительный нихонец. Длиннолицый равнодушно кивнул. — Юлли тоже овладела тяга к перемене мест. Вы не обращайте внимания, он у нас мало разговаривает.

Длиннолицый Юллиус извлек из внутреннего кармана фрака фляжку и сделал из нее приличный глоток.

— Только что же мы тут стоим? — обернулся Люлю к широкополому. — Пора бы нам двинуть в бар, а, господин Лобо?

— А запросто! — подтвердил Дэдлиб. Юллиусу было, по всей вероятности, все равно, так как свой бар он носил с собой.

— Простите, князь… Люлю… но сейчас меня призывает дело большой важности.

— А, ну конечно! Извините, что задержал вас, милейший господин Лобо! Вы кажетесь мне просвещенным человеком, и мы будем рады увидеться с вами позже, когда вы освободитесь. Тогда уж мы непременно пропустим по стаканчику! Вы найдете нас в баре, — Люлю отодвинулся в сторону, пропуская Бага. Дэдлиб приложил два пальца к шляпе и улыбнулся, Юллиус Тальберг вяло сделал Багу ручкой.

В каюте Баг метнулся к «Керулену» и лихорадочно застучал по клавишам. «Керулен» скрипел пластиком.

…Молибден… молибден… молибден…

Так… Вот и перечень всех рудников.

Кому принадлежат?

Гм… Совершенно разные кампании.

Естественно. Монополии запрещены соответствующими уложениями Директората.

Но ведь кампании могут быть и подставными.

Круг интересов Бага был весьма далек от высокой политики и взаимоотношений Ордуси с варварской периферией. Но, как и всякий образованный ордусянин, он твердо знал, что периферия если и горазда хоть в чем-то, так это в технологиях. Она могла бы даже возгордиться, пожалуй – мелкие люди всегда найдут, чем гордиться – если бы не два обстоятельства.

Во-первых, девяносто процентов этих технологий никому и даром не были нужны, потому что на поверку оказывались способны лишь усложнять и отягощать человеческую жизнь, делать ее более суетной и нервной, давая взамен лишь иллюзию увеличения возможностей. Один европейский писатель – Баг никогда не мог запомнить, как его звали, — в своей странной, математически глубокомысленной сказке о девочке, попавшей в зеркало, почти полтора века назад сформулировал главный принцип варварской добродетели: чтобы оставаться на месте, надо бежать изо всех сил, а чтобы двигаться, надо бежать вдвое быстрее. Или как-то так. Не в точной цитате суть, а в том, что ни этот алгебраический писатель, никто другой там так ни разу и не сказал внятно: куда бежать? Зачем бежать? К кому и от кого бежать? И потому большинство их хитроумок вызывало у всякого нормального человека лишь ощущение подавленности и душевной пустоты. Словно целая неделя наедине с очень дорогостоящей, очень назойливой, очень умелой и совершенно не любящей женщиной.

Ордусь покупала некоторые из чуждых технологий – но только после длительной, скрупулезной нравственной экспертизы, проведенной поочередно всеми ведомствами Управления Великого Постоянства. Как-то так получалось, что вещи, по-настоящему важные и нужные, ордусяне вполне благополучно изобретали сами. Баг с детства и на всю жизнь запомнил рассказ отца о том, как по крайней мере лет двадцать Управление не разрешало первый полет в космос трехступенчатой ракеты, сконструированной калужскими умельцами на основе еще в средние века созданных в Цветущей Средине развлекательных наработок. Ракета давно была построена, поставлена на стартовый стол, но Ведомство Алтарей Гармонии сомневалось в допустимости нарушения взлетающим снарядом и его выхлопной струей озонного слоя земной атмосферы, Ведомство Музыки было категорически против столь сильного и ничем высоким, в сущности, не оправданного зашумления, Ведомство Одеяний всерьез опасалось, что испуганные стартом отары окрестных степей станут непригодны для тонкорунной стрижки; а уж сколько доводов против полета выдвинуло Ведомство Здоровья, и не пересказать… В итоге, построив ракету на восемнадцать лет позже, первыми на Луну попали американцы.

А во-вторых, все западные новшества, в том числе, что немаловажно, и военные, оставались бы пустыми бреднями, если бы не ресурсы Ордуси. Новшества просто не из чего было бы делать. Просматривая по долгу службы, в связи с одним совместным с французами действием западные газеты, Баг не без праведного удовлетворения наткнулся на политологическую статью, в которой автор с горечью констатировал, что атлантический мир все более становится, как он выразился, технологическим придатком Ордуси.

Развязать себе руки, откупив в собственность сколько-нибудь значительную часть грандиозных естественных богатств евразийского, как выражались на Западе, семиулусника – о, это было давней и неизбывной мечтой многих западных воротил. Подчас подобным попыткам, легальным и нелегальным, приходилось противодействовать на уровне Возвышенного Управления государственной безопасности.

Это ж надо – пока мы, значит, о главном думали, хозяин все наши рудники скупил! Ах, варвары! Переродиться всем вам трупными червями! Переродиться всем вам вирусами вашего поганого СПИДа!

Ярость Бага клокотала в груди, грозя вырваться наружу.

А теперь, стало быть, ему Яса Чингизова понадобилась.

Кто ты, варвар?

Кто?

Баг судорожно копался в базах данных. Мелькали имена управляющих, директоров, владельцев…

Улетало бесценное время.

Нет, это все без толку. Несколько дней потребны, чтобы увязать все данные вместе, открыть сокрытое и выйти на того, кто стоит в центре паутины. А может, и несколько месяцев. И еще этот нихонец тут…

Приходится хвататься за любую соломинку.

И Баг зашел в чат Мэй-ли. В чате шла неторопливая беседа о котировках акций нефтяных месторождений на Ханбалыкской Справедливой Бирже. Мэй-ли была в сети.

«Чжучи», — заулыбалась она своими неизменными «смайликами»[31], завидев Бага.

«Доброго времени суток, преждерожденная, — улыбнулся в ответ Баг. — Можно ли пригласить тебя в отдельную комнату по делу особой важности?»

«Неужели ты решился (улыбки) выпить со мной по бокалу кумыса? (улыбки). Знаешь, я бы даже выпила с тобой пива (улыбки)».

«Мэй-ли, прошу тебя: дело очень важное. А кумыс или пиво – по твоему выбору, преждерожденная, я же прибуду в любое место, где ты находишься, хоть в Африку».

«Мэй-ли приглашает вас в отдельный кабинет, — появилась выделенная жирным строчка. — Принять приглашение?»

Да!

«Отдельный кабинет» развернулся новым окошком. Левая узкая часть являла собой изображение части богато убранной комнаты с картиной на стенке; правая была отдана строкам беседующих.

«Мэй-ли входит в отдельный кабинет».

«Чжучи входит в отдельный кабинет».

«Наконец-то мы одни», — Мэй-ли улыбалась.

«Да, Мэй-ли, и если моя радость от нашей долгожданной встречи наедине не выражается в полной мере, то это лишь оттого, что обстоятельства препятствуют этому».

Улыбки исчезли.

«Я могу как-то повлиять на эти обстоятельства?»

«О, я надеюсь на это. Мне нужен ответ».

«Спрашивай».

«Есть непроверенная информация, что некий варвар неким образом, например, через подставные или же фиктивные кампании, скупил все молибденовые месторождения Ордуси».

Мэй-ли ответила не сразу.

«Ого. Это серьезно. Ты теперь коротаешь время на таком уровне?»

«Нет, так получилось. Нити, Мэй-ли, длинные нити. Ведомо ли тебе, кто это может быть?»

«Нет. Это новость. Если бы было ведомо… Но я постараюсь выяснить. Чжучи, мне нужно время. Можешь ждать?»

«Времени не осталось совсем, Мэй-ли. Но именно поэтому я подожду».

Баг откинулся на спинку кресла и закурил. В пачке осталась только одна сигарета.

Пять минут.

Окурок лег в пепельницу.

Десять.

Мэй-ли молчит.

Двадцать.

Паром приветственно загудел – так, что тоненько запел в ответ открытый иллюминатор. А может, плафон светильника на потолке. Кто-то встречный? Да нет же, просто на траверсе по левому борту – резиденция Чжаодайсо. Там прекрасная принцесса Чжу, вероятно, подкрашивает ногти в какой-нибудь совсем уже сногсшибательный цвет. Ведь завтра у нее парадный прием.

Полчаса.

Не будучи в силах совладать с возбуждением, Баг вскочил, выхватил меч и пару раз рубанул воздух. Легшая как влитая в руку рукоять отчасти вернула ему спокойствие. Похоже, можно еще ждать – и не взорваться.

Сорок минут.

«Керулен» призывно пискнул.

«Чжучи?»

Одним прыжком Баг оказался у ноутбука.

На сей раз «смайлик» Мэй-ли был изогнут в другую сторону – символ скорбно опущенных уголков рта.

Сердце у Бага упало.

«Да», — ответил он, уже зная, что дальнейший разговор бесполезен, и надо скорей бежать на палубу, топтаться у каюты Ландсбергиса, три Яньло ему в глотку, заниматься своим сыщицким делом и не лезть в поднебесье высокой политики, неровен час, что-нибудь случится на палубе, пока я тут…

«Я ничего не смогла найти. Ничего. Нужно много дней – и то… Послушай, Чжучи. Нет ли какой-то зацепки? Хоть какой-то жалкой крошечки сведений об этом человеке? Ведь не с потолка ты его снял, кто-то как-то называл его тебе… или не тебе…»

Баг пожал плечами.

«Хозяин…» —отстучал он.

«Нет, это не то. Любой хозяин – не более, чем хозяин, имя им легион».

«Ого! Ты христианка?»

«Вероисповедание синкретическое. Не отвлекайся. Вспомни хоть еще что-нибудь».

Чувствуя себя полным идиотом, Баг написал:

«Один раз его назвали музейным молем. То есть… молью. Только мужского рода. Тьфу!»

Пауза.

«Ты уверен? Музейный Моль?»

«Ну да. Только я и понятия не имел, что надо писать это с заглавных букв. Некий человек, явно из его ближайших подручных, сказал: наш Музейный Моль вхож в близкие ко двору круги».

«Ах, Чжучи. Три Яньло тебе в глотку!»

Баг нервно хихикнул.

«Что тебе стоило сказать сразу. В высшем свете, не только в нашем, вообще в мире, так зовут Хаммера Шмороса. Он весьма приятный в обращении и очень лояльный к Ордуси человек, страшно богат, но буквально помешан на не очень честных сделках с самыми знаменитыми музеями мира. То, что пропадает из их запасников, с гарантией можно отыскать в его частных коллекциях… только никто этим не занимается, что куплено – то куплено. Передел собственности, сам понимаешь, последнее дело. Он еще с юности прославился тем, что, сколотив своей первый миллиард, пытался купить в Лувре Джоконду. Он фанатик изящных искусств. Неужели это он – молибден? Уму непостижимо…»

Сердце Бага готово было выпрыгнуть из груди и, вытянувшись длинной тонкой колбаской, по проводам, потом верхом на радиоволнах, потом вновь по каким угодно проволочкам помчаться неизвестно куда, но – к Мэй-ли, к Мэй-ли; чтобы облобызать ее пальчики, написавшие эти яшмовые строки.

А если это все же престарелый недужный преждерожденный?!

«Мэй-ли! Я твой должник!!!»

«После сочтемся. Если и впрямь у него что-то с молибденом – то, может статься, это я твой должник. Будь осторожен, Чжучи. Если Моль нарушает закон – сразу совершенно в новом свете предстают несколько фантастических краж из Прадо, Лувра, галереи Тэйта… Они так и не были раскрыты. И… Чжучи. Там – убивали. Там убивали запросто».

«Я уцелею, и мы вдоволь напьемся кумыса. А теперь – прости, мне надо бежать».

Баг, даже не дождавшись последней реплики Мэй-ли, вывалился из чата.

Смешно сказать, и Баг никому бы в том не признался, но, вприпрыжку несясь по коридору, он думал лишь вот что: «Она написала – должник. В мужском роде. Проговорилась? Или не нашла, как сказать лучше? Должница… Так ведь не говорят. Должник. Или все-таки недужный шаншу в отставке?»

«А ведь надо было сообщить полученные факты Богдану», — с опозданием сообразил он, но, после мгновенного колебания, которое никак не отразилось на скорости его бега, решил сделать это позже. Не возвращаться же. Мало ли что могло произойти за то время, пока он пребывал в сети.

Значит, Хаммер Шморос. Миллиардер из Америки. Давний и постоянный деловой партнер Великой Ордуси. Принятый и обласканный при императорском дворе. Чужими руками ворующий святые реликвии. Так вот ты какой, хозяин! Просто прекрасно.

Кстати, он теперь в Ханбалыке. Был на приеме у императора…

Ладно.

Пора заняться Ландсбергисом вплотную.

Вечерело. Свежело. Штормило. Смеркалось.

Но количество пассажиров на палубе, овеваемой свежим ветром открытого моря, ничуть не уменьшилось. По-прежнему маячили в разных углах люди с чалмами на головах. Двое серых по-прежнему сидели за тем же самым столиком. Один стоял, облокотившись о поручни, и пытался кормить чаек кусочками маньтоу, бросая их в воду. Чайки, надсадно вереща, стремительно падали на белые комочки – и, промахиваясь, с печальным криком взмывали обратно, поближе к лохматым тучам. Кто не промахивался – тот не кричал. Тот глотал.

Баг вошел в буфет. Бар, как назвал его Люлю.

В буфете было сумрачно. Яркий свет падал лишь на стойку, за которой в окружении бутылок царил буфетчик в ослепительно белом, модно приталенном халате. Играла негромкая и приятная слуху музыка.

Не привлекая внимания, Баг остановился у двери и огляделся.

Половина столиков пустовала.

Ландсбергис сидел в углу в кампании двух серых халатов и оживленно жестикулировал трубкой. Перед ними стояли две уже пустые пивные кружки и один почти пустой бокал с чем-то прозрачным – наверное, свенской водкой, предположил Баг. Свенской… свинской… Хорошую вещь так не назовут, непроизвольно подумал Баг, присматриваясь как бы в поисках, куда поудобнее сесть. Третий халат двигался к ним от стойки с большой пластиковой бутылью какого-то тоника в одной руке и графинчиком с чем-то темно-коричневым – в другой. В противопложном углу спиной к Багу расположился нихонец Люлю со спутниками; время от времени оттуда доносились взрывы не совсем сообразного хохота.

«Ну что ж, — подумал Баг, — благородный муж, конечно, поспешает, никуда не торопясь… Однако теперь, когда я знаю все необходимое, время действовать».

В это время Ландсбергис поднялся из-за своего столика и со словами: «Нет, нет, я коньяк с водкой мешать не буду», — направился к стойке. И Баг уж сделал было шаг к нему, как его сильно толкнули в сторону – мимо Бага к Ландсбергису промчались трое чалмоносцев.

— Отдай! Отдай шайтанов крест! — заорал один из них, выхватывая приличных размеров нож, а два других схватили Дзержина за руки. — Во имя Горного Старца милостивого, милосердного! Отдай и покайся, Иблисова дытына!

В дверь проскользнули еще трое с ножами.

«Амитофо… Сектанты какие-то…» —пронеслось в голове у Бага.

Дзержин, не ожидавший ничего подобного, замер, пораженный, глядя на пляшущий у него перед носом длинный клинок. Зато серые халаты среагировали гораздо быстрее: полетел в сторону опрокинутый стол, лязгнули извлекаемые из ножен мечи, и один из чалмоносцев лишился руки с ножом. Рука упала на пол и, устрашающе шевеля пальцами, принялась истекать кровью.

Буфет мгновенно наполнился общим криком: визжали, стараясь спрятаться за столами, женщины, вопил сектант без руки, кричали другие – кто испуганно, кто грозно, кто осмысленно.

Дзержин очнулся и попытался освободиться, но сектант-чалмоносец держал его крепко.

«Стало быть, его еще и эти вели, — понял Баг. — Как же они-то пронюхали… и кто они, собственно? М-да… Рейс на редкость разнообразный. На радость туристам…»

Серые халаты, экономно работая мечами, наседали на сектантов, довольно умело отмахивающихся ножами. Звенела сталь. Все смешалось на «Святом Евлампии».

Мимо Бага в буфет рванулись еще люди, кто в сером халате, кто в чалме, но Баг изо всей силы толкнул их, и они, ломая мебель, полетели на пол. Баг выхватил меч. Ему было глубоко наплевать на эти нечистые, неосмысленные жизни: и одетых в серые халаты слуг Шмороса – возможно, тех самых, которые демонстративно ломали и уродовали святую ризницу, изображая ограбление; и сектантов, называющих священный крест сатанинским, вернее, шайтанским даже – хотя на добрых мусульман они походили не более, чем Баг на поклонника Ваала и Бегемота. В рукаве у Бага была пайцза великого наставника Баоши-цзы. Баг был полон решимости.

«Всех мне, пожалуй, в плен не взять», — вполне самокритично подумал он и решил действовать в соответствии уже с этой стратагемой.

Отбив нож сектанта и поразившись, какое у того безумное, в сущности, лицо, Баг пнул нападавшего и ударом мечом плашмя направил его в угол; затем развернулся и отразил нападение еще двоих. Только лязг пошел. Меч привычно жил в руке Бага. Меч сверкал и временами вообще пропадал из поля зрения. Баг любил фехтовать.

К сожалению, для полноценного фехтования в буфете было слишком мало места: новые действующие лица прибывали через дверь с каждой минутой. Но хуже всего было то, что в этой безобразной, лишенной даже тени изысканности свалке Баг потерял из виду Ландсбергиса. Двое серых халатов, истыканные ножами, уже мелко вздрагивали под ногами дерущихся; печально звенели гибнущие бутылки и ритмично вскрикивал удрученный буфетчик. Баг отступил к стойке, и в это время сзади ему на шею накинули тонкий шнурок.

«Нечеловеколюбиво, — подумал Баг, в самый последний момент успевший подставить под шнурок левую руку. — Ах, как нечеловеколюбиво. Это не ордусянин».

И ударил локтем. Сзади охнули, но хватка не ослабла. Начинало не хватать воздуха. Шнурок грозил прорезать руку до кости.

— Вам помочь, сэр? — возник перед темнеющим взором Бага широкополый Дэдлиб.

— Если вас не затруднит… — прохрипел Баг.

— Какие пустяки! — улыбнулся Дэдлиб, поправил массивный золотой перстень и отвесил циклопический удар кулаком куда-то Багу за спину.

Оттуда донеслось утробное «ы-ы-ы-ы…» и послышался тяжкий грохот падающего тела.

«Кажется, я зря их подозревал, — подумал Баг. — Или это – планы внутри планов?»

— Нож! — крикнул он. Дэдлиб проворно присел, а метательный нож Баг отбил мечом. Нож вонзился в потолок и завибрировал.

— Я смотрю, сэр, — произнес Дэдлиб, выпрямляясь, — вы не из тех, кому нравится долго быть в долгу.

— Какие пустяки, — ответил Баг.

— А у вас тут весело! — дружелюбно проговорил возникший слева от Бага нихонец Люлю. — Я думал – скука, а – ве-се-ло! — Последнее слово Люлю проговорил по слогам, в промежутках между тремя ударами правой ногой. Нападавшие – Баг уже перестал обращать внимание, во что они одеты и к какому лагерю принадлежат – пролетели через весь буфет и с грохотом врезались в стену.

— Ну да, ну да, — заметил Дэдлиб, с душой сокрушая чью-то челюсть, — весело. Тьфу! Говорила мне мама: Сэм, не дерись в барах!.. Везде одно и то же. Пропустили стаканчик, называется!

Вдруг в поле зрения Бага возник Ландсбергис: перепрыгивая через тела и с кошачьей ловкостью уклоняясь от ударов, он добежал до открытого иллюминатора, вскочил на стол и ласточкой кинулся на палубу.

Баг рванулся к выходу. И не только он. В дверях уже была толпа.

— Ваш клиент? — спросил нихонец Люлю.

Баг кивнул.

— Я вижу, ваши убеждения не дозволяют вам убивать живое, — проницательно заметил Люлю, очередным пинком отправляя кого-то в забытье. — Вы прекрасно фехтуете, господин Лобо, поверьте… — Люлю прервался: на них набежали трое, заработали подкованные ботинки. — Поверьте, я в этом понимаю. Но вы никого, — удар, и ботинок, с хрустом терзая узорный паркет, вернулся на пол, — пока не убили. Этак мы никогда не покинем сего гостеприимного помещения. — Люлю кивнул на дверь, где шла ожесточенная рубка за право выйти первым.

Откуда-то снаружи, словно из горних высей, донесся протяжный и басовитый крик:

— Дак пусь же потопнет шайтанова посудина!! Уся! Во имя Горного Старца милостивого, милосердного! На хрен! Геть, громадяне!

— Кто-то из ваших подопечных вконец утратил чувство прекрасного, — поморщился Люлю. — Даже я говорю по-ордусски лучше. Итак, что вы решаете?

— Да, вы правы… — механически отмахиваясь мечом и одновременно оглядывая левую, изрезанную шнурком руку, отвечал Баг. — Но я пройду сквозь них и так.

— Я не спрашиваю, в чем тут у вас дело, — Удар. — Но не одолжите ли вы мне свой меч? — Еще удар. — Я их быстренько порублю в капусту, и мы выйдем. А потом наконец пропустим по стаканчику. Как вы думаете, на этой чертовой лоханке осталась хоть одна целая бутылка?

— Четыре буфета на каждой палубе… — пробормотал Баг, отрицательно качая головой.

Расстаться с мечом – это было немыслимо.

— Ну, как хотите. — Люлю обернулся к стойке, ухватился за огибающий ее поручень и единым движением вырвал его из креплений. Получилась вполне достойная дубинка чуть ли в шаг длиной.

— Держитесь за мной! — крикнул Люлю и, вращая свежеобретенным оружием, устремился к выходу. — Эй, Сэм, пошли отсюда, тут уже неинтересно! Юлли, где ты там? Хватит спать!

Тут грянул отдаленный взрыв и, под ближние и дальние взвизги и вопли, паром ощутимо тряхнуло.

«Только этого не хватало, — огорченно подумал Баг. — Богдан ведь наверняка скажет, что это я перестарался. Хорошо хоть, мы до Свенски доплыть не успели. Похоже, начнись все это там – и ее бы утопили, она ж узенькая такая…»

Нихонец Люлю владел палкой виртуозно. Те, кто имел худую карму оказаться у него на пути – разлетались в разные стороны с удивительной легкостью, расставаясь с оружием и заодно с сознанием. Тем, кто после встречи с Люлю еще подавал признаки жизни, помогали уйти в астрал идущие следом Сэмивэл Дэдлиб и Юллиус Тальберг. У Тальберга был сонный вид. Баг завершал шествие, внимательно вглядываясь в лица поверженных – нет ли среди них предводителя серых халатов. Вотще.

Слегка задержавшись у дверей, Люлю разбросал рубящихся в разные стороны и, оставляя за собой стоны и неразборчивые проклятия, вывалился на палубу. Лязгнули ботинки.

Оглушив кого-то рукоятью меча, Баг вышел следом.

Палуба являла собой печальное зрелище: тут и там валялись недвижные тела как представителей противоборствующих сторон, так и ни в чем не повинных пассажиров. Раздавались крики – теперь уже все больше издалека; вблизи тех, кто был бы в состоянии кричать, не осталось. «Совершенное правление – это когда вблизи радуются, а издалека стремятся прийти», — вспомнилось Багу из недавно читанного эпизода «Лунь юя». Здесь, у так называемого бара, все получилось наоборот – вблизи не радовались, а издалека сюда никто не стремился, наоборот, все стремились еще подальше. Точь-в-точь как на табачной фабрике Дзержина.

Да где ж он, кстати?

Не видать.

От кормы к темнеющему небу поднимались густые клубы дыма. Палуба под ногами давала все больший и больший крен. Половины спасательных средств уже не было на своих местах.

«Тонем, — окончательно понял Баг. — Какой-то скорпион в чалме подорвал паром».

«Святой Евлампий» и правда тонул.

В дальнем конце палубы сходились в схватке трое сектантов – с ножами и мечами в руках – и один серохалатник, человек плотного сложения и с нихонским лицом. Предводитель. Сектанты наступали, серый халат выжидательно стоял, расставив ноги и держа меч за спиной, лезвием вверх. Позади него к борту жался Дзержин Ландсбергис. Выглядел он неважно.

— О! Битва! — радостно завопил Люлю и, гремя ботинками, устремился к месту действия.

— Ставлю двадцатку на мужика в сером! — выкрикнул Дэдлиб, сдвигая шляпу на затылок. Юллиус молча показал большой палец и сделал глоток из своей фляжки.

Между тем, сектанты с боевым кличем дружно кинулись с трех сторон на серый халат. Тот ловко уклонился от одного – сверкнуло лезвие, поднырнул под руку другого, отбил меч третьего, сложно изогнулся и замер спиной к нападавшим в напряженной стойке с вытянутым перед собой мечом.

Сектанты один за другим медленно, по частям рухнули на палубу, заливая ее кровью. Звякнул покатившийся меч. Ландсбергис звучно икнул.

— Кто-нибудь принял мое пари? — без особой надежды спросил Дэдлиб. — Юлли, дай-ка хлебнуть.

— Ух ты! Ниндзя! — восхитился Люлю.

Баг стоял, молча сжимая меч. Такие приемы фехтования были ему очень хорошо знакомы: они зародились в глубокой древности в Цветущей Средине, а впоследствии были заимствованы нихонцами. Но нихонцы заимствовали – вернее, им позволили заимствовать – только внешнюю школу. Была еще внутренняя. Баг равно владел и той, и другой.

— Управление внешней охраны! — выходя вперед, негромко, но веско бросил Баг серому халату и показал ему пайцзу. — Вы задержаны для дачи показаний по делу государственной важности. Бросьте меч. — И серому от ужаса Ландсбергису: — Вы также задержаны, Дзержин Ландсбергис. Нам все известно.

Паром, заваливаясь на корму, кренился все безнадежнее. До скачущих в нетерпении серых балтийских волн оставалось уже каких-нибудь десять шагов из тех сорока, которые разделяли палубу и поверхность моря в начале путешествия. Совсем ведь, если посмотреть на часы, недавно.

Серый халат вложил меч в ножны и сел на палубу, скрестив ноги.