Бессмертие уже реально! В поисках эликсира вечной жизни Кассе Этьен

Я уламываю старика

Утром следующего дня я проснулся очень рано. Ночь прошла беспокойно: мне снились то какие-то мрачные склепы, в которых бродили темные тени, то странные птицы с железными клювами и дюжиной глаз, то какая-то другая подобная чертовщина… В общем, настроение у меня было прескверное – тем более что я совершенно не представлял себе, что делать дальше.

Самым умным, наверное, было бы сидеть в номере и дожидаться старого маоиста. Может, ему удастся уломать своего знакомого, и тот покажет мне что-то весьма и весьма секретное? Но сколько придется ждать – день, два? Нет, все-таки терпение не входит в число моих достоинств.

Я решил попробовать поискать другого проводника. Это не так сложно, как кажется: в Лхасе нет-нет да и наткнешься на яркую вывеску, которая сулит вам незабываемые впечатления в горах. Разумеется, никто не торгует турами в подземное царство, но кто знае: вдруг мне повезет?

Мне не повезло. Повсюду мне предлагали вполне заурядные маршруты, а когда я упоминал про Шамбалу, делали круглые глаза или просто вежливо отказывались. Только на третьем часу мотаний по Лхасе я увидел вывеску на английском языке. На вывеске, желтыми буквами на красном фоне, было написано: «ШАМБАЛА ТУРС. Путешествие в легендарную страну».

Сердце ударило по ребрам и заколотилось раза в три чаще. Все еще не веря в удачу, я взлетел по ступенькам маленького дома и ворвался в полутемное помещение. Когда глаза немного привыкли к скудному освещению, я увидел в дальнем конце маленькой комнатки (язык не поворачивался назвать ее офисом) стол, за которым сидел неопределенного возраста китаец.

– Что желает господин? – поинтересовался он. – У нас есть туры на любой вкус!

– Я хотел бы… попасть в Шамбалу! – Язык, казалось, плохо меня слушается.

– О, самый популярный наш тур! – просиял китаец. – Понимаю ваш интерес, ни у кого больше такого нет. Чудесные пейзажи, дворцы изо льда и камня… Вы не забудете этот день никогда!

– Когда… когда можно отправиться?

– Ближайшая группа отправляется завтра в полдень…

– Группа?!

– Вы хотите индивидуальный тур? Нет ничего проще! Правда, стоить он будет соответственно…

Я распрощался и вышел. Впрочем, разве стоило ожидать чего-то другого? Совершенно ясно, что из такого вот уличного турбюро в гости к атлантам не попасть. Что делать дальше, я совершенно не знал и решил зайти в находящееся неподалеку уличное кафе – тем более что голод уже давал о себе знать. Сделав заказ, я обдумывал мое нынешнее положение. Оно было незавидным: шансов, что у моего знакомого маоиста что-то получится, почти не было. Да если они и были – где гарантия, что мне действительно расскажут про атлантов и пришельцев, а не покажут спрятанную статую Будды или какой-то бессмысленный, но жутко секретный ритуал? Так что же, возвращаться в Париж с пустыми руками?

Я уже допивал свой чай, когда на улице показалась знакомая фигура. Черт подери, это же мой приятель! Не замечая меня, он прошел мимо кафе. Повинуясь какому-то, пока еще неясному порыву, я вскочил, расплатился и выбежал на улицу. Лян как раз поворачивал за угол дома. Сперва я хотел догнать его и выяснить, есть ли новости, но… Но потом просто пошел за ним на приличном расстоянии, стараясь не терять из виду, но и не попадаться на глаза. Уж что-что, а вести наружное наблюдение я умею на «отлично».

Проводник шел вперед, не спеша и не оглядываясь. Казалось, он был совершенно спокоен. Я как тень следовал за ним. Сначала мы двигались по довольно оживленным улицам, потом углубились в какой-то полузаброшенный квартал. Мне становилось все труднее скрывать свое присутствие, но, на мое счастье, Лян так ни разу и не оглянулся. Мы обогнули старинный буддийский храм – явно давно пустующий, и китаец подошел к маленькому покосившемуся домику, окруженному небольшим садом. Забор вокруг сада если и существовал, то чисто символический, поэтому после того как проводник скрылся в доме, я без труда – и, как мне хотелось верить, без особого шума – перемахнул через него и подкрался к открытому окну…

Голосов было два. Один явно принадлежал Ляну. Второй – какому-то явно довольно древнему ста-рику.

– Приветствую вас, Мастер, – начал китаец.

– Что-то ты зачастил ко мне, мальчик. – Я представил себе, сколько лет должно было быть старику, чтобы он называл «мальчиком» пенсионера.

– Я все по тому же вопросу…

– Лян, я один раз уже сказал тебе «нет». Ты должен знать, что этот ответ – окончательный. Не злоупотребляй моим расположением к тебе…

– Но, Мастер, этот человек очень упорен и очень влиятелен на своей родине. Он способен привлечь много внимания к пещерам!

– Шамбалу и так ищут многие. – Старик рассмеялся дребезжащим смехом. – И что?

– Мастер, не надо недооценивать его, – возразил китаец. – Я принес вам вчера одну его книгу…

– Да, я прочел ее. – Голос старика сразу стал серьезным. – Он очень глубоко копает. И многое выкопал. Во многом он, конечно, ошибается…

– Это в чем же именно? – Я одним движением перемахнул через низкий подоконник и оказался в комнате. Собеседники смотрели на меня без всякого удивления, так что я ощутил даже некоторое разочарование. Оба явно ждали, что я сделаю дальше.

– Послушайте, – обратился я к старику, который оказался маленьким сморщенным человеком в одеждах тибетского монаха, – я прошу – нет, я требую – чтобы меня отвели в Шамбалу!

– Это невозможно, – ледяным тоном отрезал старик.

– Да? Это невозможно? – Я разозлился не на шутку. – А возможно было топить меня в озере, тащить сюда на другой конец света, выполнять дурацкие ритуалы, вешать лапшу на уши, а потом подбрасывать под дверь собственного дома, как бездомного котенка. Я вам не котенок! Я…

– Я верю, что вы – тигр, господин Кассе, – усмехнулся старик, – и что же? С чего вы взяли, что вас притащили именно сюда?

– А куда же еще? Проклятые атланты…

– Пусть хоть трижды проклятые, но при чем тут я?

– Но Шамбала…

– Дитя, ты хоть знаешь, что такое Шамбала? – Старик смотрел на меня так, как мать – на ребенка, в очередной раз намочившего штанишки. – Ты любопытен не в меру, отлично. Я покажу тебе то, что ты хочешь. Но ты не найдешь там ответ на свои вопросы. Завтра утром, на рассвете, будь готов. А теперь иди отсюда…

Мы с китайцем молча вышли из домика. Я ожидал, что Лян станет сердиться на меня или, что еще хуже, – просто перестанет со мной общаться. Положа руку на сердце, признаю, что я это заслужил. Но не успел я открыть рот для извинений (что, вообще говоря, не очень типично для меня), как китаец совершенно спокойно произнес:

– Ты появился как раз вовремя, молодец!

– Ты не сердишься на меня?

– С какой стати? Я рассчитывал на то, что ты будешь выслеживать меня. Правда, судя по всему, эта мысль пришла к тебе не сразу.

Я в очередной раз почувствовал себя несмышленым младенцем. Приходилось утешаться только тем, что здесь я имел дело с многовековой мудростью Тибета, спорить с которой было бессмысленно. Оставалось только ждать рассвета…

В царстве сомати

Эту ночь я провел еще хуже, чем предыдущую. Мне было не уснуть, а снотворное я принимать боялся, потому что не хотел проспать рассвет. В итоге, когда первые лучи солнца заглянули в окно моего номера, я представлял собой довольно жалкое зрелище: бледный, с темными кругами вокруг глаз и всклокоченными волосами… В общем, увидишь – вздрогнешь. К тому же, как назло, мне вдруг чудовищно захотелось спать.

Но сонливость сняло как рукой, когда в мой номер тихонько постучали. На пороге стоял Лян. Старика с ним не было.

– Ты готов? – спросил китаец. – Если нет, то собирайся быстрее.

– А где наш проводник? – только и успел спросить я, натягивая джинсы.

– Ждет нас в начале пути.

Стараясь не шуметь, мы спустились по лестнице и вышли в широкие стеклянные двери. Улицы Лхасы были пустынны. Я хотел предложить взять такси, но мой спутник так быстро зашагал вдоль домов, что мне оставалось только поспешить за ним. Так мы миновали несколько кварталов, после чего резко свернули направо: в узкие улочки, ведшие наверх. Это была самая старая и самая высокая часть города. Здесь на каждом шагу попадались древние храмы, и я понял, почему Лян не захотел воспользоваться автомобилем: в эти улочки втиснулся бы разве что «Смарт». Изгиб следовал за изгибом, поворот – за поворотом, и вскоре я понял, что самостоятельно вряд ли выберусь из этого лабиринта. «Может быть, я иду в ловушку и мой спутник – предатель?.. Э, нет, парень, так недалеко и до паранойи. Боишься – сиди дома.» Подбадривая себя таким образом, я продолжил путь.

Наконец, на перекрестке двух улиц – их правильнее было бы назвать коридорами – мы увидели закутанную в традиционную тибетскую одежду фигуру. Это был ожидавший нас старик. Не утруждая себя приветствиями, он сделал знак рукой, приглашая нас следовать за собой, и исчез в небольшой деревянной калитке. Мы последовали за ним. За калиткой оказался узкий проход между двумя высокими и, судя по всему, очень старыми стенами, сложенными из грубо отесанного камня. Коридор несколько раз изогнулся – и вывел нас прямо к отвесной скале. Это была окраина города: место, откуда он много веков назад начал расти. Между стеной и скалой вилась узкая тропинка, на которой едва ли могли разойтись два человека. Мы пошли по ней, причем мне, чтобы не оступиться и не упасть, приходилось все время держаться рукой за скалу. Мои спутники двигались гораздо проворнее – они явно шли здесь уже не первый раз, и им эта дорога была знакома.

Честно говоря, я ожидал, что в какой-то момент меня остановят и завяжут глаза. Но мы все шли и шли, а никто не собирался лишать меня зрения. Похоже, все понимали, что я и так не смогу самостоятельно найти эту дорогу. Самое грустное, что они были правы.

Тропинка повернула в сторону от стен и нырнула в узкую расселину. Мы пошли вдоль небольшого ручья, омывавшего почти отвесные скалы. Неба практически не было видно – только узкая голубая полоска светлела где-то далеко наверху. Я машинально взглянул на часы, но экран верой и правдой служившей мне японской электроники был девственно чист. Удивившись, я вытащил мобильный телефон – но и он оказался «мертвым». Заметив мои манипуляции, Лян улыбнулся и сказал:

– Электроника здесь не работает. Так что если у тебя с собой навигатор, с ним то же самое.

– Но почему?

–Мы приближаемся к пещере, – отрезал китаец таким тоном, что я понял: задавать вопросы бесполезно. И решил прикусить язык до лучших времен.

В полном молчании мы шли еще некоторое время – по моим оценкам, минут сорок. Потом старик, возглавлявший нашу процессию, резко остановился у внешне неприметного камня и без особых усилий отодвинул валун в сторону. За ним открылся темный лаз, который вел куда-то в глубь горы. Старик скользнул туда легко и бесшумно мне же пришлось буквально протискиваться в узкую каменную дверь, хотя до Обеликса[2] мне весьма и весьма далеко. Последним шел китаец.

За дверью тянулся узкий каменный коридор с гладко отполированными стенами. Судя по всему, когда-то здесь текла подземная река. Или все это – творение человеческих рук? Мне очень хотелось спросить об этом своих спутников, но я боялся заговорить: вернее, нарушить висящую вокруг нас мертвую тишину.

Тем более что в этот момент я начал ощущать какую-то ауру, окружившую нас со всех сторон. Это сложно передать словами, но в воздухе носилось нечто такое, что тяжелым грузом давило на мою психику, внушая какой-то сверхъестественный ужас. Чем дальше мы продвигались, тем шире становились стены коридора; и в то же время тем ближе подкатывались к сердцу приступы необъяснимой паники. Честно говоря, я – человек не робкого десятка и совал свою голову в такие приключения, при одном запахе которых любой другой бросился бы наутек, но… на сей раз моя нервная система прогибалась под воздействием какого-то непонятного поля. Может, дело в том, что здесь мало кислорода? Скопление удушающих газов? Но мне дышалось легко и свободно, как будто пещеру кто-то регулярно проветривал.

Внезапно я заметил, что мы движемся не в кромешной тьме. Откуда-то спереди исходило голубоватое сияние, такое холодное и потустороннее, что я поневоле поежился. Что за чертовщина?! Мне захотелось снова нарушить молчание, но губы и язык, казалось, были запечатаны самым надежным клеем. Ничего не оставалось, кроме как молча идти дальше. В конечном счете, я же сам напросился на это приключение!

Но вот еще пара сотен шагов – и мы попадаем в большой зал. Стены коридора распахиваются, и моим глазам предстает пещера, с потолка которой свисают сталактиты. Они-то и светятся холодным голубым сиянием, источник которого был непонятен. Но мое внимание сейчас приковано не к ним, а к воздуху. Он словно состоит из крупных фрагментов, и даже находящуюся в десятке метров от меня стену я вижу нечетко, как будто она нарисована в технике сепии. Кожа ощущает странное покалывание – это не больно, но немного неприятно. И ужас, тот самый безотчетный ужас, побороть который я так и не могу…

Но этот же ужас дает мне силы наконец раскрыть рот.

– Где мы?

– Смотри туда. – Вместо ответа старик указывает рукой куда-то влево. Его движения выглядят нечеткими и размытыми. Я поворачиваюсь в ту сторону, куда он показывает… и вижу человека, сидящего у стены. Глаза его полуприкрыты, он совершенно неподвижен.

– Подойди к нему и коснись его, – повелительным тоном говорит старик. Я не смею перечить, хотя даже мне, закоренелому журналисту, не найти нужных слов, чтобы передать, чего стоили эти несколько шагов, отделявшие меня от сидящего человека. Шаг… еще… еще… Ощущение ужаса растет, покалывание все сильнее; мне кажется, я слышу треск электрических разрядов. Я касаюсь сидящего… и отдергиваю руку: он холоден и тверд, как камень. Каменная статуя? Заледеневший труп? Я смотрю на старика. Он качает головой и произносит всего лишь одно слово:

– Сомати.

– Что это такое? – спрашиваю я, с облегчением отходя от сидящего.

– Особое состояние организма. Все жизненные процессы замирают. Человек становится камнем.

– Он умирает?

– Нет, но и не живет. Его тело становится твердым, а обмен веществ в организме прекращается. Ты словно заморожен в глыбе льда: ничего не чувствуешь и не знаешь. Но ты можешь проснуться через тысячу лет – и будешь снова таким же, как в молодости.

– Поразительно! Никогда не встречал ничего подобного…

– Встречал, и не раз, – вклинился в нашу беседу китаец. – Неужели ты ничего не слышал про животных, которые впадают в спячку? Вот это и есть разновидность сомати.

– То есть в это состояние может впасть любой?

– В принципе – да, хотя такому нужно долго учиться, – отозвался старик. – Как ты думаешь, кто сидит около стены? Обычный человек, мой хороший знакомый. Сейчас он в сомати и проснется через много лет…

– А атланты? – вырвалось у меня.

– Юноа, вы помешались на атлантах, – нахмурился старик. Что ж, я уже не «дитя», и это приятно. – Здесь их нет. Ни единого. Вы пришли не по адресу…

– Тогда кто научил вас сомати?

– Тот, кто спит там, дальше, – и старик махнул рукой в глубину пещеры.

– Кто же? – продолжал настаивать я. Мой собеседник секунду помедлил, а потом взглянул на меня и произнес всего лишь одно слово, поразившее меня до глубины души.

– Лемурийцы.

Откуда взялись лемурийцы?

Об этой гипотетической древней расе я слышал уже давно. Лемурию – Атлантиду Тихого океана – люди ищут и не могут найти уже больше века. А поводом для поисков послужило в свое время открытие острова Пасхи.

Этот крошечный островок находится так далеко от любого мало-мальски крупного куска суши, что издатели карманных атласов, как правило, просто не изображают его на картах. Тем не менее остров существует, более того – с ним связана загадка, которую пока не удалось решить никому. В свое время я сам немало поломал голову над ее решением.

Дело в то, что на острове Пасхи существует достаточно многочисленное население. Как попали сюда эти люди – не до конца ясно. Преодолеть много тысяч километров, отделяющих их как от побережья Южной Америки, так и от островов Полинезии, на древних плавсредствах было практически невозможно. Знаменитое плавание Тура Хейердала, предпринятое им на плоту «Кон-Тики», ничего не доказывает: в теории – океан можно пересечь даже на бревне, вот только кто пустится в такое плавание? Я лично не собираюсь. К тому же, остров Пасхи настолько мал, что даже тех немногих мореходов, которые рискнули бы отправиться на утлом суденышке в дальнее плавание с неясными перспективами, скорее всего, просто пронесло бы мимо него. «Случайно» попасть на остров Пасхи – это все равно что «случайно» попасть из рогатки в глаз воробью, сидящему на ветвях дерева в ста метрах от окна вашей квартиры.

Но даже не это главное. Население острова Пасхи обладает письменностью. Письменностью довольно интересной, не похожей ни на одну другую существующую в мире систему. Определенное, хотя и очень отдаленное сходство есть лишь с письмом американских индейцев. Зачем письменность населению небольшого острова, которое живет, по сути, в первобытном мире? Правильно, не нужна. К моменту появления на острове первых европейцев жители Пасхи уже почти полностью забыли, что означают эти странные значки и как их можно «читать».

Но известен остров не благодаря своей письменности. На весь мир прославились знаменитые великаны острова Пасхи – гигантские каменные статуи, высеченные из горной породы титанические головы, установленные на побережье острова и глядящие в сторону моря. Теоретически известно, как они делались, сохранилась даже каменоломня, в которой до сих пор стоят два незавершенных «портрета». Но вполне очевидно, что жители острова не смогли бы сами заниматься столь тяжелым трудом. Работы по установке памятников были прерваны за несколько столетий до прихода европейцев. Очевидно, когда-то население острова было более многочисленным и стояло на более высокой ступени развития.

Но почему оно внезапно уменьшилось числом и одичало? Ведь культура аборигенов деградировала хотя и на глазах европейцев, но без всякого их участия. Я смутно чувствовал, что это как-то связано с загадками исчезнувших материков. Для начала мне нужно было познакомиться с мифами аборигенов острова. Они действительно предоставили мне обширную пищу для размышлений.

Сами островитяне называют свою родину Те-Пито-О-Те-Хенуа, что в переводе означает «пуп земли» – не больше и не меньше. Возникла она следующим образом: сначала на месте, где сейчас плещутся волны океана, был большой материк с многолюдным населением. Но затем на его жителей разгневался великан по имени Уоке, который мог поднимать и разрушать острова своим посохом, и решил уничтожить эту землю. Он крушил ее, пока посох не сломался о гору, стоявшую в центре континента – это и был «пуп земли».

Существует и другая легенда – о первом вожде островитян, великом Хоту Матуа. Содержание ее примерно таково: некогда Хоту Матуа был правителем большой земли. Но затем

…вождь заметил, что его земля медленно погружается в море. Он собрал своих слуг, мужчин, женщин, детей и стариков и посадил их в две большие лодки. Когда они достигли горизонта, вождь увидел, что вся земля, за исключением маленькой ее части, ушла под воду.

Вывод из всего этого можно было сделать только один: в Тихом океане существовал свой затонувший материк – Пацифида, или, как ее еще называют, Лемурия. К слову сказать, это находит свое отражение и в мифах американских индейцев; вполне вероятно, что «страна Му», о гибели которой писали майя, – это не Атлантида, а тихоокеанский континент. Калифорнийские индейцы, которые куда ближе к Тихому, чем к Атлантическому океану, тоже рассказывают мифы о какой то великой катастрофе, вызванной огнем, которая якобы уничтожила род людской. Так, индейцы като говорят, что огонь пришел с горных вершин и бог – властелин молний – таким образом наказал людей, населяющих низины. Индейцы вашо описывают землетрясение, которое вызвало настолько сильный пожар гор, что пламя достигло звезд и они, словно огненные слезы, упали на землю. Затем наступил потоп, и жители укрылись на вершинах заблаговременно построенных башен.

Кого же изображали статуи на острове Пасхи, которых там, в общей сложности, более шестисот? Очевидцы описывают эти скульптуры следующим образом:

Непроизвольно замечается, что все гиганты однотипны. Лишь небольшие вариации допускал строгий канон. Голова обычно занимает почти две пятых длины всей статуи. Низкий покатый лоб, резко подчеркнутые надбровья, узкое и длинное лицо, длинные и стилизованные уши, изображенный натуралистически нос с четко обозначенными ноздрями, узкий, с сомкнутыми губами рот, придающий каменным лицам надменное выражение… Короткая шея, покатые плечи, свисающий живот, руки, спущенные вдоль туловища и согнутые в кистях; пальцы, необыкновенно длинные, касающиеся друг друга внизу живота, – таков характерный облик каменных гигантов острова Пасхи.

Разумеется, можно говорить о том, что гиганты – это стилизованные изображения самих аборигенов. Тогда почему же островитяне поклонялись им? Скорее, это похоже на изображение богов, которых старались умилостивить и задобрить, чтобы постигшая древний материк катастрофа больше не повторялась. Кем же были эти боги? Возможно, перед нами – портреты пришельцев: тех самых, благодаря которым на свет появилась цивилизация атлантов, да и, по большому счету, мы все.

К сожалению, мы практически ничего не знаем о тихоокеанском материке и населявших его людях. На какой стадии развития культуры они находились? Какие города строили? Каким богам поклонялись? Их потомки – аборигены острова Пасхи – похоже, способны рассказать о них еще меньше, чем гуанчи – об атлантах. Если считать мою версию истинной, получается, что гибель Атлантиды и Пацифиды произошла практически одновременно. Могло ли такое быть?

Разобьем этот вопрос на два. Первый: мог ли погибнуть в одночасье тихоокеанский материк? Ответ однозначно положительный. Дело в том, что и сейчас на дне крупнейшего океана планеты насчитывается до тысячи действующих вулканов, по его побережью проходит так называемый «сейсмический пояс». Опираясь на индейские легенды о «стране болотистых холмов», можно предположить, что Пацифида была одной большой низменностью с единственным горным массивом. Такой континент (вернее, даже не континент, а просто большой остров) действительно очень легко было бы утопить в волнах океана при более или менее сильном землетрясении.

Так он все-таки утонул?

Похоже, что так оно и случилось. По крайней мере, есть множество признаков в подтверждение того. Один из главных – это мифы аборигенов, населяющих острова Океании. Один из этих мифов – о появлении островов – звучит так:

Бог Оногана однажды сидел и смотрел с высокой горы на землю, простиравшуюся вокруг него. На этой земле жило много людей, и правили ими великие и могучие вожди. И жили эти люди в больших деревнях, и было у них всего много – и еды, и одежды, и жилищ. И стали люди хвалиться своим величием и забывать про богов. И сказал один из великих вождей, что он значит больше всех богов, вместе взятых. И горько это было слышать богу Оногана, и прогневался бог Оногана, и сошел с горы, и начал топтать землю своими ногами. И земля раскололась на много островков, которые рассеялись по всему морю. А то место, где жили гордые и надменные вожди, вовсе ушло под воду. И сказал бог Оногана: «Раз не умели вы распорядиться большой землей, то учитесь распоряжаться маленькими, пока не забудете свою гордость. Тогда я скреплю все острова и вы снова сможете жить вместе».

Если отвлечься от божественного, перед нами – описание мощного природного катаклизма наподобие того, которым была уничтожена Атлантида. Впрочем, гибель Атлантиды была скорее всего рукотворной: пришельцы, ее создатели, уничтожили свое детище, направив в него метеорит. Не произошло ли нечто подобное и с Пацифидой? Не знаю.

А пока расскажу занимательную историю, произошедшую с экипажем одной атомной субмарины 20 лет тому назад. Подлодка находилась примерно в 50 километрах к югу от острова Пасхи на самом дне. Внезапно приборы показали впереди препятствие. Подлодка всплыла чуть повыше… препятствие не исчезало. Разумеется, иллюминаторов не было, поэтому посмотреть, что же там такое, не удалось. На радаре отобразились четыре стены высотой около 40 метров, образовывавшие большой квадрат. Понятное дело, что природа такое создать не может и на дне находится какая-то гигантская постройка – возможно, храм с провалившейся крышей.

Открытие очень заинтересовало ученых, к которым попала информация. На следующий год они попытались организовать экспедицию. Но за пару месяцев до их прибытия произошло небольшое землетрясение (вернее – моретрясение), которое полностью уничтожило упомянутые следы постройки. Однако если радар не врал (а с чего бы ему врать?) и стены действительно были, значит, на дне скрывается целый большой город. Такие города способна строить только развитая цивилизация. И для такой постройки нужен значительный кусок суши. Вот вам еще один довод в пользу существования материка (или, по крайней мере, большого острова) в Тихом океане в относительно недавнем прошлом.

Очевидно, горы, вершина которых – современный остров Пасхи, были священными. Там устанавливали статуи, там приносили жертвы богам. Надо сказать, что окрестности острова до сих пор странным образом воздействуют на приближающихся к нему людей…

Так, многие моряки отмечают, что в районе острова Пасхи их иногда охватывает совершенно беспричинный ужас. Другие видят галлюцинации: морские змеи поднимаются из глубин; навстречу плывут странные корабли; на волнах появляются гигантские постройки. Иногда особо восприимчивые люди наблюдают целые странные города. Обычно это списывают на мираж. Но мираж способен отразить только то, что реально существует. Городов же вроде тех, которые видели моряки с датского судна «Дагмара» в 1989 году – с шарообразными зданиями, колоннадами из лучей света, гигантскими пирамидами, – на Земле нет.

Еще один любопытный эффект: в районе острова Пасхи часто встречаются давно погибшие или пропавшие корабли. В 1976 году в 25 километрах к западу от острова проходил французский танкер «Бретань». Погода была исключительно ясной, видимость – отличной. На мостике стоял старший помощник Жак Оноре – человек исключительно трезвомыслящий и не имеющий склонности ни к какой мистике. Что ж, предоставим слово ему самому:

Около одиннадцати утра по местному времени я услышал крик вахтенного: «Корабль прямо по курсу»! Я очень удивился, ведь наш радар его не видел. Тем не менее я взял бинокль и посмотрел вперед, подумав, что речь идет о какой-нибудь деревянной посудине. На горизонте была черная точка, которая быстро разрасталась в размерах. Через некоторое время я понял, что это крупный корабль. Наш радар по-прежнему ничего не показывал. Досадуя на технику, которая так некстати вышла из строя, я продолжал разглядывать корабль в бинокль. Он был явно военным – это я понял очень быстро, потому что корабль приближался с невероятной скоростью! Мое удивление росло с каждой минутой – это был не современный корабль! Больше всего он напоминал линкор эпохи Второй мировой. Я увлекался кораблями тех лет и знал, что несколько линкоров все еще на плаву в США, поэтому не слишком беспокоился. Но вскоре мое удивление сменилось ужасом: двигавшийся нам навстречу корабль не был американским линкором. Больше всего он напоминал японский «Ямато», потопленный американцами в сорок пятом! Я смотрел во все глаза и различал все новые и новые детали, свидетельствовавшие о моей правоте. На корабле не был поднят флаг: на нем вообще не было заметно никакой жизни, никакого движения. Мы разошлись со страшным призраком на расстоянии около пяти километров. Кроме меня его видели члены экипажа – все, кто находился на палубе. Радар по прибытии в порт оказался совершенно исправным.

Вот то, что было мне известно о древней Пацифиде-Лемурии на тот момент, когда старик произнес заветное слово. Этого было мало, крайне мало. Поэтому я как клещ вцепился в своего провожатого с расспросами. И вот что я узнал…

Спящие и стерегущие

Много тысяч лет назад к востоку от Тибета, в Тихом океане, существовал большой материк. Он был населен людьми, обладавшими множеством знаний. Эти люди могли строить огромные дворцы и храмы, у них были ученые и художники, врачи и скульпторы. Говорят, их предки спустились с неба и были потомками самих богов.

Но однажды земля стала погружаться в воду. И тогда наиболее дальновидные и прозорливые из лемурийцев погрузились на корабли и добрались до большого материка. Правда, многие корабли потопил шторм, но несколько сотен человек все же добрались до земли. Здесь они встретили только дикие племена, которые охотились на зверей и собирали коренья. Лемурийцы поняли, что им не выжить среди дикарей, ведь они являются носителями древних знаний, полученных, вероятно, от какой-то другой, более старой расы, а, возможно, и от пришельцев из иных миров…

Даже если горстке лемурийцев и удастся выжить, то их потомки все равно растеряют большую часть знаний. Вот если бы удалось дождаться иных, более цивилизованных времен, тогда – другое дело… и представители древней расы вспомнили о давно забытом мастерстве: искусстве впадать в каменно-неподвижное состояние…

– Это что-то вроде комы? – спросил я, не удержавшись.

– Нет, нечто совсем иное, – ответил старик. – В коме мы продолжаем дышать, происходит обмен веществ. В состоянии сомати ничего этого нет: тело становится холодным и твердым. Да ты, наверное, и сам это почувствовал…

– И… когда они проснутся?

– Этого не знает никто. Даже я. Есть версия, что душа в состоянии сомати отделяется от тела, но в нужный момент возвращается туда. Я не знаю, так ли это. Мы – Стражи – тоже владеем секретом сомати, но мы должны заранее настроить себя на время пробуждения.

– Что-то вроде того, чтобы завести будильник, – снова встрял я.

– В общем, да, – согласился старик.

– А откуда взялись Стражи? – продолжил я расспросы. Черт возьми, сотни вопросов роились у меня в голове, и я хотел получить ответ на все!

– Когда лемурийцы добрались до этих гор, – ответил старик, не меняя интонацию голоса, – они поняли, что лучшего места им не найти. И все же должен был найтись кто-то, кто будет стеречь спящих. Кинули жребий и выбрали пятую часть тех, кто должен был остаться бодрствующим. Из жеребьевки, конечно, исключили тех, кто имел больше Знания, чем другие. Потом те, кому повезло, впали в сон, а остальные – каждый пятый – остались здесь, чтобы стеречь их.

– То есть Вы – потомок лемурийцев? – Я смотрел на старика во все глаза.

– Очень дальний, увы. – Мой проводник пожал плечами. – Стражи постепенно смешались с человеческим родом, и наша кровь лишь на одну десятую лемурийская. Мы уже не настоящие лемурийцы – мы унаследовали от них лишь долголетие и способность к сомати. И еще мы тысячелетиями храним тайну этих пещер…

– Сколько же Стражей?

– Юноша, – резко сказал старик, – тебяэто не касается совершенно. Какая тебе разница, пятьдесят человек или пятьдесят тысяч?

Действительно, разницы не было никакой. Гораздо больше интересовало меня другое:

–Лемурийцы… они были бессмертны?

–Нет, ни в коем случае. Иначе зачем бы они стали впадать в сомати? – Старик, по-моему, даже немного удивился. – Правда, жили они долго: около двухсот лет активной жизни.

– Активной – это…

– Это не считая сомати. В каменно-неподвижном состоянии можно находиться хоть сто, хоть тысячу, хоть сотню тысяч лет. Я, например, родился в 1807 году. В состоянии сомати я провел более ста лет…

– Что чувствуешь при этом?

– Ничего. Совершенно ничего. Время останавливается, пространства нет, снов тоже нет. Все довольно скучно. Ощущение вечности и бесконечности… а потом ты просыпаешься через много лет.

– Кто-то из них просыпался с тех пор?

– Если ты задаешь так много вопросов, ты должен научиться думать сам, – усмехнулся старик. Так и не поняв до конца, что имеет в виду Страж, я оглянулся вокруг… и увидел совсем рядом золотую статую. Это был Будда. Секунду я смотрел на изваяние, а потом понял…

– Да-да, он самый, – услышал я, словно издалека, голос Стража. А потом упал в обморок.

Лемурийцы: вторая версия

Очнулся я в своем гостиничном номере и, честно говоря, не сразу сообразил, кто я, где я и что со мной произошло. Лишь постепенно, кусок за куском, память возвращалась ко мне. Наконец я нашел в себе силы приподняться и обвести взглядом номер. На стуле рядом с кроватью сидел мой приятель-маоист и, казалось, дремал. Но стоило мне пошевелиться, как он мгновенно открыл глаза и посмотрел на меня.

– Ну как самочувствие? – спросил он меня, как мне показалось, немного насмешливо.

– Лучше всех, – со всей возможной бодростью ответил я. – Что со мной случилось?

– Потеря сознания. Нормальная реакция человека, который впервые вошел в сомати-пещеру. Со мной было то же самое. Правда, тащить меня было, смею надеяться, немного легче.

– Но почему я потерял сознание?

– А до этого, в пещере, не было неприятных ощущений? – ответил китаец вопросом на вопрос.

– Было… ощущение страха… и еще воздух…

– Ага, – удовлетворенно кивнул мой собеседник. – Так действует Защита древних.

– Что это такое?

– Точно не знаю. Какое-то поле, воздействующее на нервную систему. Оно мешает пройти к тем, кто находится в состоянии сомати. О его природе я знаю не больше тебя. Равно как и о том, что еще могли ребята из Лемурии…

– Ты видел их? Какие они?

– Ни разу, – покачал головой маоист. – Ты потерял сознание довольно далеко от главного зала. Представляешь, какой силы поля действуют непосредственно рядом со Спящими? Из меня, да и из тебя тоже, последние мозги вышибло бы и размазало по стене. Там могут находиться только Стражи, и то очень недолго.

– Я могу еще раз встретиться со Стражем?

– Нет, – отрезал китаец, и я понял, что этот отказ окончательный и обжалованию не подлежит. – Он и так сказал и показал тебе слишком много. Он не пойдет на второй контакт.

Что ж, в таком случае делать мне здесь было больше нечего. Оставалось только попытаться логически додумать то, о чем я недоговорил со стариком. Как я жалел об этом проклятом обмороке!

Итак, – размышлял я, сидя в кресле тяжелого «Эйрбаса», – Шамбала – это царство спящих лемурийцев, которые ждут своего часа и когда-нибудь проснутся, чтобы пойти на контакт с человечеством. Было бы чертовски интересно встретиться с ними… но, поскольку сам я впадать в сомати пока не научился, шансов на это маловато. Что ж, вполне правдоподобная версия. Только вот… как объяснить пирамиды в Монголии и активность НЛО над Тибетом?

Может, Лемурия, как и Атлантида, была проектом инопланетян, которые помогли земной цивилизации встать на ноги – ради какого-то неизвестного нам эксперимента – а потом уничтожили ее, позволив уцелеть лишь немногим? И потом стали тщательно следить, чтобы эти немногие не пробудились от своего сомати и не поделились своими знаниями с нынешними обитателями планеты?

А может, лемурийцы существовали сами по себе, независимо от инопланетян? Например, это была сильная и могущественная цивилизация, которая значительно превосходила по своему развитию нашу. Лемурийцы могли плавать в глубине океанов, могли летать к звездам. И там, у звезд, встретили инопланетных врагов. Долгие звездные войны, поражение лемурийцев, их родина затоплена, а остатки этой древней расы укрылись в Тибете, куда почему-то не могут проникнуть их враги. Но их царство – Шамбала – находится под тщательным наблюдением врага…

Я почувствовал, что полет моей фантазии проходит уже на орбитальной высоте и пора его приземлять. Придумать можно все что угодно, но я – не писатель-фантаст, а сталкер. А значит, должен опираться на факты, факты и еще раз факты.

А факт у меня, на сегодняшний день, был только один.

Будда.

Произнеся это имя, я невольно выпрямился в кресле. В моей голове всплыл неожиданно четкий образ статуи – последнее, что я видел в пещере. Небольшая, тускло отсвечивавшая золотистым светом… Черт подери, да это же копия той самой статуи, которую мы захватили на «Глобал Стар»! Почему, ну почему я не выкупил ее у пиратов?

Впрочем, раскаиваться поздно. Лучше вспомнить жизненный путь Будды. Родился он в Индии в царской семье, юношей ушел из дворца, отправился странствовать, создал новую религию, в основе которой – уважение ко всему живому, стремление к добру… Потом достиг нирваны, то есть, судя по всему, снова впал в сомати… Если он был лемурийцем, зачем он просыпался? Разведать обстановку? Но о ней ему могли сообщить Стражи…

И тогда я вспомнил одну любопытную деталь. Будду обычно изображают с третьим глазом во лбу. В частности, на той статуе, которую я видел в пещере, третий глаз определенно был. Считается, что этот глаз – символ «духовного зрения» и к физическому зрению никакого отношения не имеет. Так ли это? До сих пор в Тибете существует ритуал «прорубания третьего глаза»: когда человеку попросту удаляют кусок черепа на лбу. Откуда взялся этот довольно зверский обычай, непонятно, если не предположить, что он связан с воспоминаниями о существах с настоящим третьим глазом! То есть о тех самых лемурийцах и, возможно, Будде.

А это совершенно меняет мои представления о Спящих. Дело в том, что все более или менее развитые животные на Земле довольствуются двумя глазами. Ни разу эволюция не породила на свет божий трехглазого монстра. Гуманоиды с третьим глазом на лбу не могли появиться здесь – это пришельцы с других планет. Зачем они спят в пещерах? Как связаны со сгинувшей в океанской пучине Лемурией? На это я пока ответить не мог.

Но мне было ясно другое: в Тибете ловить совершенно нечего. Потому что Шамбала никак не связана с Атлантидой. И потому, что лемурийцы, кем бы они ни были, не являлись бессмертными. Иначе им не потребовалось бы впадать в сомати.

А значит, поиски нужно продолжать.