Сказки на ночь Ничей Дмитрий

9

После разговора с Марком Джилл злилась все сильнее и сильнее, и потому первой жертвой ее злости пал ни в чем не повинный адвокат по имени Брюс.

В принципе он сам напросился, потому как намекнул во время переговоров, что она могла бы прихватить с собой на свидание подружку – мол, дружеское застолье втроем всегда веселее, а там видно будет…

Джилл немедленно преисполнилась к поклоннику группового секса презрением и в отместку взяла с собой Лору. Та для приличия немного поохала, сообщив, что Джимми Бенедетти унес с собой все ее либидо, и потому на встрече с адвокатом она будет выступать в роли старушки-дуэньи.

Брюс и Джилл встретились в кафе и едва успели представиться друг другу, как Брюс вытаращил глаза и начал медленно подниматься со стула, глядя куда-то за спину Джилл. На лице Брюса застыл благоговейный восторг. Джилл недоуменно оглянулась – и едва не расхохоталась в голос.

«Старушка-дуэнья» медленно плыла между столиков. В принципе она могла бы пройти и по центральному проходу, но разве там так повиляешь задницей?

Алый шелк обтягивал крутые бедра Лоры, чернобурка хищно сверкала стеклянными глазками с высокой Лориной груди. Несомненно, у этого платья должно было быть декольте, но оно скрывалось под пушистым мехом, оставляя роскошные плечи и грудь практически обнаженными. Широкополая шляпа бросала тень на красивое и печальное лицо Лоры, алые губы чуть кривились в грустной усмешке. Она извивалась между столиками, и все без исключения женщины смотрели на нее с ненавистью, а мужчины – с восторгом.

Лора доплыла до столика и плавно опустилась на стул, при этом разрез на боку распахнулся, явив миру крутое бедро, затянутое в жемчужно-серый чулок. Тонкая полоска белой кожи мелькнула – и целомудренно исчезла, но этого оказалось достаточно, чтобы адвокат Брюс стал походить на подростка, чудом оказавшегося посреди женской душевой, в которой моется женская сборная по гимнастике.

Лора обратила на Джилл подведенные траурными тенями глаза.

– Ты познакомишь нас, милая?

– Конечно. Это – Брюс. Это – Лора.

Лора с внезапным волнением схватила Брюса за руку и прижала эту самую руку, нахалка, к пышной своей груди.

– Вы – тот самый адвокат?!

– А-а… мня-а…

– Боже! Как я люблю адвокатов!

Джилл фыркнула.

– А я вот как-то не очень.

Лора даже не взглянула на нее, продолжая гипнотизировать близкого к обмороку Брюса.

– Ты просто не умеешь их готовить, дорогуша. Брюс! Ну расскажите же о себе!

Брюс со свистом втянул воздух – и вернулся к жизни.

– Девчонки, у меня здесь неподалеку живет дружок, так я могу взять у него ключ от квартиры. Он работает в ночном клубе, так что мы могли бы немного расслабиться у него дома, а потом поехать в клуб…

Лора долго и проникновенно молчала, а потом повернулась к Джилл и проворковала:

– Ты ему ничего не сказала о нас, дорогая?

Джилл еле сдерживала смех.

– Я просто не успела. Ты сегодня выглядишь божественно.

В глазах Брюса вспыхнуло понимание.

– Девчонки, так вы того-этого? Дружите, да? Я имею в виду, и что – никогда в жизни не пробовали с мужчиной? Вообще-то, если вы не против, я бы мог вам кое-что показать… меня здорово заводят целующиеся девчонки…

Лора поднялась со стула и смерила Брюса скорбным взглядом.

– Увы, мой друг. Мы с Джилл, как никто на свете, хорошо знаем то, чем вы собираетесь нас удивить. Еще полгода назад у меня были роскошные усы и во-от такой…

Брюс вскочил и удрал. Джилл откинулась на спинку стула и расхохоталась. Лора, все еще пребывая в образе, укоризненно посмотрела на подругу.

– Что смешного-то? Возможно, он теперь никогда в жизни не сможет без опаски познакомиться с девушкой?

– Усы… ой не могу!

Лора хихикнула и уселась обратно.

– Вот жизнь пошла! Через пару лет не знаю кем надо будет прикинуться, чтобы отшить парня. Вероятно, трансвеститы их тоже перестанут пугать.

И Лора немедленно рассказала Джилл дико смешную и абсолютно неприличную историю, приключившуюся с одним ее знакомым в Таиланде…

Отсмеявшись, Джилл серьезно посмотрела на красавицу-подругу.

– Лори, мне нужна твоя помощь.

– Как сегодня? Я – пас. Опять придет какой-нибудь придурок…

– Нет, речь не о моих свиданиях. Я хочу, чтобы ты пошла со мной на благотворительный вечер.

– В «Сплендид»? Офигеть! И что мне там делать?

– Перестань. То же, что и всегда. Блистать и очаровывать, пить шампанское, флиртовать, трескать клубнику и икру – что ты, не знаешь, что ли?

– Ой не знаю. С тех пор как Джимми Бенедетти подло бросил меня, я совершенно потеряла вкус к жизни.

– Оглянись по сторонам – и увидишь, что этому мало кто верит. Ты не похожа на одинокую затворницу. А на вечеринке будет полно холостых и приятных во всех отношениях мужиков.

– Гарантируешь?

– Гарантирую.

– Я согласна. Только расскажи, зачем тебе мое присутствие?

– Мне нужна моральная поддержка. Со мной будет один человек…

– Поющий Билл Малер?!

– Господи, что ж вы все к нему привязались-то? Нет, не он.

– Тогда кто?

– Полагаю, что… мужчина всей моей жизни.

– Ого!

– Но я еще ни в чем не уверена. Мне нужно немного наглости и много-много актерского мастерства. А еще мне нужно, чтобы в зале был хоть один человек, который не начнет подсчитывать, сколько-мне-лет-а-я-все-еще-незамужем, не поправилась ли я по сравнению с прошлым годом, не результат ли подтяжки мой прекрасный овал лица и все в таком духе.

– Можно подумать, ты собираешься в стан врага. Там будет твоя семья.

– Да. Мама, которая смотрит только на Поля. Поль, который занят только мамой. И тетя Джесс, которая мечтает выдать меня замуж и пристроить в семейный бизнес.

– Хорошо. С чувством глубокого отвращения я соглашаюсь пойти с собой в это гнездо порока и давиться черной икрой, но только при условии, что ты не станешь меня потом осуждать за легкомыслие.

– Никогда в жизни, Лори. Я сама уже такого натворила…

Знаменательный день настал, как это и бывает, совершенно неожиданно и некстати. Марк Боумен однажды утром посмотрел на календарь и понял, что это – сегодня.

За окном было пасмурно и снежно, а в душе у Марка – еще хуже. Он разрывался между двумя одинаково сильными чувствами. С одной стороны, глубокая неприязнь к подобного рода мероприятиям – с другой, жадное ожидание встречи с Джилл.

Все это время они не виделись, что совершенно ничего не значило, потому что она ему снилась каждую ночь. Марк изнемогал во сне, все пытался сказать Джилл что-то очень важное, но она качала головой, улыбалась – и обнимала его, после чего содержание сна приобретало гриф «Только для взрослых».

Памятуя о своем обещании вести себя соответственно, Марк заказал смокинг и лимузин на весь вечер. Подумывал о цветах, но решил все же не падать так низко. Во-первых, Джилл знала, что он терпеть не может дарить цветы. Во-вторых… это как бы ставило его на одну ступеньку с ненавистным Биллом Малером.

Бедный Билл Малер! Он, возможно, икал всю эту неделю без всякой причины, потому что не проходило и дня, чтобы Марк Боумен, снедаемый самой откровенной ревностью, не выдумывал бы для Малера очередной казни египетской. В его мрачных мечтах Билла увольняли, переводили в другое подразделение, на Аляску; Билл попадал под машины (не смертельно, но чувствительно), Билла заставали в обществе двух и более стриптизерш из клубов с сомнительной репутацией; Билл терял голос и давал петуха – всего и не перечесть. Из-под пера Марка Боумена вышло еще три коротких детектива, в которых жертву звали Билл Малер.

Наконец наступил вечер «Ч», и Марк Боумен, мрачный, как сам сатана, стоял на крыльце дома Джилл Сойер, собираясь с силами, чтобы нажать на кнопку звонка. Проговорив про себя, что это просто выход в свет с красивой женщиной, ничего особенного, Марк нажал на кнопку…

Когда Джилл открыла дверь, Марк ощутил, что пол в прихожей встал на дыбы и больно ударил его в лоб. Потом исчезла земная гравитация, и Марк был вынужден ухватиться за косяк двери. Дыхание сбилось, сердце запрыгало в районе нижней челюсти, а сама челюсть постыдным образом отвисла.

Тут надо пояснить вот что.

Все время знакомства с Джилл Сойер Марк не считал ее красавицей. Нет, не так.

Она была очень красива. Хорошенькая, милая, симпатичная, куколка, принцесса, фея, Барби – все, что угодно, но не Красавица.

Красавица – это нечто убийственно прекрасное и грозное, притягивающее взгляд и одновременно заставляющее восхищенно потупить его, опасное и желанное, сверкающее и ослепительное. Красавицы повелевают миром и иногда снисходят до смертных.

Именно такая красавица сейчас стояла перед Марком Боуменом.

Тяжелые складки черного бархатного платья падали вниз, облегая и подчеркивая совершенную фигуру. Точеные белоснежные плечи, стройная шея. Горделивая посадка головы, увенчанной золотой короной волос. Красивые руки.

В ушах и на груди Джилл Сойер сверкали бриллианты, на пальцах горели кольца. Искусный макияж превратил хорошо знакомое кукольное личико в лицо принцессы, едущей на бал, и Марк просто стоял дурак дураком, даже не в силах поздороваться.

– Ты…же…това?..

Подразумевалось «Ты уже готова?», но на всю артикуляцию у него сил не хватало.

Принцесса улыбнулась краешком губ и кивнула.

– Естественно. Подай мне, пожалуйста, шубу.

Пушистый черный мех оказался невесомым на ощупь, и Марк чувствовал себя неуклюжим увальнем, первый раз в жизни подающим даме пальто.

При виде лимузина она надменно подняла бровь, и Марк впал в нешуточную панику: может, для нее это слишком… вульгарно?

В салоне же стало совсем плохо.

В тесном – лимузин все равно всего лишь машина – пространстве находиться рядом с Джилл было просто немыслимо. Сводил с ума аромат ее духов, бриллианты мерцали загадочно и зловеще, а уж в голубых очах принцессы Марк и вовсе читал такое…

Она уселась на кожаные подушки и милостиво похлопала рукой рядом с собой. Кольца звякнули неслышно и насмешливо. Марка захлестнула паника.

Вот так это все и начинается. Сначала Она мило щебечет с вами о том о сем, потом вы якобы становитесь друзьями и вас посвящают в некоторые тайны личной жизни. Потом вы вдруг ловите себя на том, что уже терпеть не можете Ее ухажера и ждете каждой следующей встречи… Потом вдруг выясняется, что Она в состоянии повелевать вашими гормонами, и вот вы уже бежите за Ней, повизгивая от вожделения и высунув язык, а Она милостиво хлопает унизанной кольцами ручкой по подушке: Место, милый! К ноге!..

Джилл уселась поудобнее, и у платья обнаружился разрез, вероятно до талии. Нога была безупречной, что еще больше подчеркивали тонкие черные чулки с кружевной подвязкой. Да, и кажется, на ней не было нижнего белья…

Разумеется, потом-потом, когда схлынет этот первый морок, вы сполна отомстите Ей. Вы дождетесь того момента, когда Она станет считать вас частью своего мироздания, и начнете показывать характер. В ход пойдут Посиделки С Ребятами, Бейсбольные Матчи, Много Работы, Задержался У Шефа и Корпоративные Вечеринки. К тому времени вы уже не часть Ее мироздания, нет. Это Она – часть вашей Вселенной, именно так Она себя и воспринимает. Вот тут вы и развернетесь на полную мощность. Вы отомстите Ей за свое унижение куда худшим, вы отберете у Нее смысл жизни – себя самого.

И уйдете с чистой совестью, искренне недоумевая: разве эта некрасивая, плачущая женщина могла когда-то показаться вам богиней?..

Марк предусмотрительно уселся напротив Джилл. Он не очень доверял самому себе – если эта нога коснется его бедра, то последствия могут быть убийственными.

Естественно, Джилл это заметила. Легкая и неимоверно ехидная улыбка тронула ее губы.

– Боишься меня?

– О да. Выпьешь?

– Нет, спасибо. А чего ты так испугался? Мы же с тобой уже выходили на люди. У нас даже был секс.

– Один раз.

Джилл усмехнулась еще ехиднее.

– О да. Но зато какой.

Марк снова почувствовал нехватку воздуха. Он слишком хорошо помнил тот ОДИН раз…

Глаза Джилл замерцали совсем уж колдовским светом. У Марка по спине побежали мурашки. Казалось, в атмосфере потрескивают маленькие электрические разряды. Марк заёрзал на сиденье, с ужасом чувствуя, что некоторые части его тела зажили отдельной от него жизнью…

– Кхм! Мне кажется, нужно кое-что прояснить в наших отношениях, Джилл.

– Отношениях? У нас нет никаких отношений. Ты же их не признаешь.

Нога притягивала его взгляд. И она двигалась. Медленно приближалась к нему. Марк торопливо прочертил в мягком велюре коврика четкую линию.

– Вот граница. Это – твоя территория, это – моя.

– Бедный мальчик! Собираешься спрятаться за таким ненадежным укрытием? А если я решу нарушить границу?

– Вряд ли. Ты ведь любишь соблюдать правила игры.

– Странно. Сначала ты утверждаешь, что тебе не нужны отношения. Потом хочешь провести со мной вечер на глазах у целой толпы народа. Теперь чертишь границы. Ты сам-то знаешь, чего хочешь?

– Да, знаю.

– Очень жаль.

С этими словами Джилл Сойер привольно раскинулась на сиденье напротив и легким движением плеч сбросила с себя бархатное платье.

Вы совершенно уверены в себе, насмешливы и циничны. Вы видели в своей жизни не одну обнаженную женщину, да даже если и одну: видел одну – считай, что видел всех. Вы точно знаете, что у женщин есть грудь и талия, их бедра шире и более округлы, а ножки тоньше и стройнее. И все-таки обязательно найдется еще одна Она, при взгляде на которую вы превратитесь в кусок желе и начнете умолять о большем, едва увидев ее тонкую лодыжку. И когда она разденется – вы задохнетесь от этой неожиданной красоты, забыв всех прошлых и не мечтая о будущих…

Он замер, превратился в камень, скрестил руки на груди и постарался придать лицу надменно-равнодушное выражение. Это с самого начала было обречено на провал, но он хоть попытался.

– Что это ты делаешь?

Джилл не выглядела ни смущенной, ни раздосадованной. На ее лице играла вполне светская улыбка.

– Я? Я воплощаю в жизнь свое конституционное право на свободу кататься в лимузине совершенно голой. Хочешь поговорить об этом?

– Нет!

В следующий момент Марк непроизвольно подался вперед, и его пальцы стиснули ее колено. Джилл Сойер вскинула бровь и погрозила пальчиком:

– Внимание! Вы нарушили границу. Просьба вернуться на свое место.

– Джилл, я…

– Ты первый начал. Это правда. Будь последовательным. Если бы мы находились в едином и общем пространстве, я бы соблюдала правила общежития, но ты сам провел границу. На моей территории я могу делать все, что захочу.

– Это безумие…

– Почему? Мне немного жарко, я не хочу потеть. Что до тебя, то я вовсе не настаиваю, чтобы ты тоже раздевался. Вот это действительно было бы безумием. Два нудиста в лимузине – перебор.

Следующие сорок пять минут поездки были слишком мучительны для Марка Боумена, чтобы нам хотелось смаковать их описание. Мужчины в некоторых аспектах гораздо уязвимее женщин. Ограничимся лишь упоминанием о том, что по приезде в отель «Сплендид» Марк Боумен вынужден был на некоторое время уединиться в кабинке мужского туалета, чтобы… э-э-э… прийти в себя.

Бальный зал был залит огнями многочисленных канделябров, которые в свою очередь отражались мириадами огоньков поменьше в колье и серьгах присутствующих дам. Черные и подтянутые мужчины лишь оттеняли великолепие нарядов своих спутниц, мерцали рождественские ели, важные официанты бесшумно скользили и ловко лавировали, неся на кончиках пальцев подносы с золотистыми бокалами шампанского.

Ежегодный благотворительный рождественский бал Веркара был одним из самых блистательных приемов сезона, попасть на него считалось честью – если приглашали устроители, и удачей – если удавалось достать билетик.

Для Марка настало время исполнить свою часть обязательств. Он подхватил Джилл под локоть и мило улыбнулся, хотя с куда большим удовольствием придушил бы эту обольстительную змею прямо на месте.

– Итак? Что по плану?

– Я должна тебя представить. Учти, Джесс очень доверяет первому впечатлению о человеке. Не подведи меня.

Идти с ней рядом, касаться ее тугого бедра и знать, то под черным бархатом на ней ничего нет… Это была самая настоящая пытка, но Марк решил показать характер.

Жослин Веркара, маленькая и живая старушка с идеальной осанкой и огненным взглядом черных глаз, стояла в центре зала. Чуть поодаль раскланивались с гостями мужчина, очень похожий на Жослин, и женщина, очень похожая на Джилл. Поль и Джулия Веркара, отчим и мать женщины, превратившей жизнь Марка Боумена в яичницу-болтунью.

Марк склонился над сухой лапкой Жослин, затянутой в тончайшую черную лайку. Громадный кабошон предостерегающе сверкнул со среднего пальца хозяйки бала.

– Итак? Марк Боумен, золотое перо, возмутитель спокойствия и борец с коррупцией. Я читала ваши разоблачительные статьи о коррупции и рукоплескала. Мысленно, разумеется. О чем вы пишете сейчас?

– Социальные темы, мэм. Захотелось передышки – и денег, если честно. Борьба с коррупцией не приносит высоких гонораров.

– Да, если забыть о том, что гонорар и честь – слова однокоренные. В любом случае, вы уже в аллее славы. Давно вы знакомы с Джилл?

– Пять недель. Чуть больше.

– Буду старомодна. У вас честные намерения?

– О да. В этом вы можете не сомневаться. Собственно, пока у меня никаких намерений нет вовсе. Я нахожусь в стадии ежедневного изумления – по мере того как ваша племянница открывается с все новых сторон.

– Браво! Ни слова правды, ни грамма лжи. Я должна была догадаться. Повелитель слов не убоится и перекрестного допроса. Что ж, буду наблюдать исподтишка. Джилл, ты восхитительно выглядишь. И партнер тебе к лицу. Веселитесь, я пойду поздороваюсь со сверстниками.

Марк украдкой перевел дух. Джилл усмехнулась, одновременно раскланиваясь с каким-то важным дядькой.

– Один – ноль. Джесс не насторожилась.

– А должна?

– Она не признает ни к чему не обязывающих отношений. Ох, прости, ты же не любишь это слово…

– МАРК!!! КАКОЙ СЮРПРИЗ!

10

Марк почувствовал себя так, словно ему за шиворот вылили ушат холодной воды. Голос Сары было очень трудно спутать с любым другим, если не считать скрипа несмазанной лебедки.

Джилл недоуменно обернулась – и окаменела.

Маленькая субтильная брюнетка с неестественно пухлыми губами, в очень узком черном платье, вся в жемчугах, приближалась к ним. За ней на буксире тащился смешной толстячок с живыми умными глазами и намечающейся лысиной. Джилл прищурилась. Смутные догадки роились в голове…

– Бож-же мой, сколько лет, сколько зим! Джилл Веркара! Подумать только, как снисходительны к тебе были годы. Прошло пятнадцать… нет, семнадцать! семнадцать лет. Марк, представь себе, это Джилл, с которой мы вместе учились в частной школе. Она, разумеется, была уже старшеклассницей, но мы все равно дружили…

Марк мрачно уставился в потолок.

– Джилл, это Сара… Боумен.

– Твоя…

– Бывшая жена.

– Сара Спенсер. Конечно. О господи…

– А я так удивилась, когда узнала, что у Марка роман с некой Джилл Сойер. Вспомнила, что это твоя вторая фамилия…

Джилл вполне овладела собой и спокойно посмотрела на Сару.

– Это моя первая и единственная фамилия, Сара. Веркара – мой отчим. Впрочем, тебе это отлично известно. Познакомишь меня со своим спутником?

Марк мрачно отозвался вместо Сары, не сводя глаз с потолка:

– Сэмюэль Джеймс Пардис. Мой лучший друг.

Джилл ошеломленно взглянула на Марка.

– То есть… ты хочешь сказать, что они с твоей женой…

– Бывшей.

– И тебя это… не волнует?

Сара расхохоталась.

– О, все в порядке. Я и в браке-то никак не могла заставить Марка ревновать, а теперь и подавно. У нас высокие отношения…

– …Построенные на алиментах.

– Да, в том числе. Не думаю, что тебя это так уж сильно задевает. Ты же у нас Железный Дровосек. Полное отсутствие эмоций. Человек без сердца.

Марк скривился.

– Сара, детка, если ты уже закончила, то мы пойдем, ладно? Остальное можешь высказывать за моей спиной.

Сара рассмеялась еще заливистее.

– Он всегда такой, Джилли. Ужасно скрытный. Удивляюсь, чем это он тебя очаровал. Я вообще случайно узнала о том, что он с кем-то встречается. Пришлось вытягивать информацию клещами.

Джилл неожиданно заинтересовалась:

– И что удалось вытянуть?

– Джилл, может…

– Погоди, Марк. Мне интересно. Раз уж у вас с бывшей женой такие интересные ОТНОШЕНИЯ, мне стоит поучиться, как строить наше будущее. Так что же он рассказал?

Сэм попытался отвлечь Сару на шампанское и тарталетки с икрой, но та и ухом не повела.

– Да в том-то и дело, что ничего. Я очень рассчитываю на помощь Сэма – возможно, Марк снизойдет до сугубо мужских откровений.

– А Сэм, значит, передаст их содержание тебе?

– Мой пупсик такой смешной! Вот видишь, смотрит на меня с укором и качает головой, но на самом деле у него нет шансов. Все равно мамочка все узнает, да, милый?

Джилл решительно вцепилась в локоть Марка.

– Извините нас, мы на минутку. Здесь слишком жарко. Не уходите далеко. Я еще в жизни не вела столь захватывающей беседы.

Марк и опомниться не успел, как Джилл проволокла его через весь зал и буквально силой втолкнула в пустой и прохладный бар. Вышколенный бармен материализовался из воздуха, поставил перед ними по бокалу виски со льдом и испарился. Джилл требовательно уставилась на Марка.

– Так вот зачем ты напросился на этот бал? Хотел продемонстрировать меня своей бывшей?

Марк спокойно посмотрел на нее и ответил абсолютно честно:

– Да. И поэтому тоже. Но и в остальном я не лгал. Я хотел провести этот вечер с тобой.

Джилл душили слезы ярости, но она не позволила им подойти слишком близко.

– У тебя девяносто секунд на то, чтобы оправдаться. Постарайся сделать это как можно лучше.

– Присядешь?

– Не твое дело. Я жду.

– Что ж, постараюсь говорить все, как есть. Отчасти мне хотелось утереть им нос, Саре и Сэму.

– Ты ревнуешь?

– Ревность означала бы, что я мечтаю занять место Сэма и ненавижу его за то, что он занял мое. Но это не так. Я благодарю Бога, что освободился от этой женщины. Все гораздо сложнее. Я вряд ли смогу объяснить причину, но… меня задевает эта ситуация.

– Возможно, ты просто не отдаешь себе отчет, что все еще испытываешь к ней какие-то чувства?

Марк невесело усмехнулся.

– Ты все еще не понимаешь, Джилл… Попробуем иначе. Представь себе, что твоя лучшая подруга начала встречаться с твоим бывшим парнем. Что ты почувствуешь?

– Что меня предали.

– Вот именно. Хоть это и нелогично – ведь парень все равно бывший. Мое появление здесь с тобой – своего рода попытка защититься. Но это вовсе не исключает того обстоятельства, что я действительно ХОЧУ быть здесь с тобой.

– А чего ты хочешь от меня, Марк? В этой идиотской ситуации я имею право задать такой вопрос и услышать правдивый ответ. Потому что наши… наша связь с тобой абсолютно фантасмагорична!

– Я… Джилл, ты ведь наверняка мечтаешь о нормальных отношениях. Долгих, сердечных. Возможно, о браке. О семье, детях, собаке, маленьком домике и счастье без конца… Я не могу всего этого тебе дать. Скорее всего, я просто моральный урод, но я… я боюсь отношений. Мне слишком дорого стоили предыдущие.