Святая грешница Розенталь Изабелла
Снова опустилось облако молчания. Они шли, не сбавляя темп, который непроизвольно установился с самого начала. У обеих в руках были голубые ленточки и небольшие бумажные цветы — символ чистоты, как утверждали школьники.
— Было бы правильно, если бы он на тебе женился, если все так, как ты рассказываешь.
— Да, мне немного грустно. Я даже хотела спустить весь силикон в унитаз, но так я чувствую, что мои родные совсем рядом со мной, — она засмеялась, видя реакцию Марии. — Девочка — это хорошее вложение в его бизнес, а против этого я ничего не имею. И знаешь, ведь от того, что он женится, он не перестанет быть моим «возлюбленным». Но… Я не знаю, разве ты осуждаешь меня за то, что я останусь его любовницей, союзницей? От меня отвернулись некоторые друзья, зная эту девочку и меня… Они так и сказали: «Вот она ему — пара». А я… Ну кто я?.. А я настаиваю на своем!
— Какое счастье, что я тебя встретила, Тина! Совсем не буду тебя осуждать, раньше, может быть, и стала, но раньше я и за своими делами не замечала многого. Сейчас я не могу осуждать никого. А вообще, знаешь, я бы хотела попробовать этот коктейль. Наверное, он так же хорош, как и твой рассказ.
— Я могу сама его приготовить где угодно. Главные ингредиенты — грейпфрутовый сок, корица, совсем немного виски и ликер — под настроение! Важно с корицей не переусердствовать, а то получится «Ненавистная Тина»! Такой коктейль тоже существует.
— Я совсем не против того, чтобы попробовать оба, позволь представить тебе: отель, в котором я сейчас живу…
— Давай, удиви меня своим роскошным номером. Надеюсь, в нем есть бар и джакузи?! — она была одной из тех девушек, которые никогда не отчаиваются, и любое происшествие в жизни рассматривают исключительно с выгодной стороны. Если выгоды не случалось, Тина всегда искала способ посмеяться над ситуацией. Мария обычно избегала таких людей, считая подобное поведение легкомысленным и лицемерным. Ну как можно смеяться, если вокруг все рушится? Тина на это сказала бы так:
— Из старого платья всегда можно сделать новую сумку, из разрушенной мечты всегда можно извлечь бесценный опыт!
Мария восхищалась оптимизмом своей новой подруги, но отчетливо чувствовала, что Тина многое пережила в этой жизни и очень часто улыбка была единственной поддержкой и опорой.
На входе их встретил администратор. Он мигом оказался возле Тины, не обращая внимания на то, что она была не одна.
— Добрый день, мы рады снова видеть Вас в нашем отеле. Вам тот же номер? — Тина пожала ему руку и сказала: нам, будьте добры, сок апельсина, виски и корицу в номер этой женщины, — администратор оценивающе посмотрел на Марию и вопросительно уставился на ее обувь. Мария подтвердила заказ и, спросив, не было ли каких-либо писем для нее или звонков, отправилась в свой временный дом, обнаружив только теперь, что она была в легкой обуви.
— Так вот по какой причине мне так срочно надо купить те сапоги?! — подумала она и засмеялась в голос.
— Что тебя так раззадорило? Он странно на тебя смотрел! Ты с ним спишь? — за все время их общения на лице Тины впервые проявились проблески раздражения.
— Впервые его вижу! Значит, и он, и все люди сегодня улыбались, глядя на меня, не просто так! Они так же, как и ты, забавлялись моим тапочкам! — Мария с восторгом сделала для себя маленькое открытие. — Невероятно, еще несколько дней назад я была маленькой черной куклой, а теперь я стала тапочками, которые всех смешат! И знаешь, мне неинтересно знать, что у тебя было с этим молодым человеком, разве это важно?
— Ты очень наивная и добродушная, Мария. Наверное, это мне и нравится в тебе. Разумеется, важно все! Мне почти 40 лет, и мне кажется, что надо бы все-таки выйти замуж.
— Разве это так важно? Или ты хочешь отомстить своему возлюбленному?
— Нет, но так было бы спокойнее для меня и моего будущего.
— А я больше не верю в будущее. Как-то так вышло, что теперь все совсем по-другому. Теперь есть только настоящее. Я даже не вспомню, что было лет пять назад, а ты вспомнишь?
— Да, было все так же, как и сейчас.
— Вот и выходит, что кроме сейчас ничего больше нет. А как ты думаешь, если бы твой возлюбленный женился на тебе, что бы ты чувствовала? Счастье?
— Я не знаю. Я так часто представляла себя в роли его жены, что пришла однажды к пугающему выводу: стань я его супругой, наши отношения сразу испортятся. А раньше я его еще и ревновала. Как я его ревновала, ты даже не представляешь! А вот если выйти замуж за человека, который не представляет для меня интереса, все будет спокойно. Я буду и дальше делать то, что хочу.
— Но это как-то лицемерно, ты же открыто заявляешь, что собираешься обманывать человека, который будет каждый день и каждую ночь делить с тобой, постель, стол и крышу над головой.
— Никого я не обманываю! Я открыто заявляю о том, что будет, — она заговорила тише и покраснела. — Но пока не было человека, который бы согласился, одни эгоисты встречаются на моем пути. А я такая, какая есть! — она снова расхохоталась так, что Мария вздрогнула.
— А я вот такая! — Мария подвела Тину к ярко-расшитым сумкам. — Я — одна из этих кукол.
— Держи тапочки, надевай, в шкафу возьми брюки, если хочешь.
В номер постучался администратор и принес все составляющие для создания непревзойденного коктейля.
— Тапки, допустим, я с удовольствием приму, они близки моей душе, но вот брюки — нет! Мои ноги еще слишком хороши, чтобы я их скрывала какой-то тканью! — слова сопровождали активные действия со стаканами и яркими ароматными жидкостями. — Без ликера он называется «Чистейшая Тина» — вот, что я придумала, — и она снова залилась смехом, пока Мария была в душе.
Ее тело по-прежнему болело и ныло, но все муки она принимала спокойно. Больше она никогда не согласится на подобные эксперименты, но сейчас он был частью ее тела и души. Она решила, что это — лишь часть той боли, которую она причинила другим людям.
Уже через полчаса, выпив чудесный коктейль, Мария громко смеялась, как ребенок, показывая на Тину всем прохожим пальцем. Тина бесилась.
— Прекрати, что ты делаешь?! Зачем привлекать внимание людей?!
— А мне нравится, что они смеются. И не только надо мной!
— Ладно, давай мне несколько игрушек, ты одна и за месяц их не раздашь…
Мария и Тина пошли по улицам города, раздавая игрушки. По пути Мария покупала мороженое и угощала им стариков.
— Как это странно! — говорила она. — Те, кому за пятьдесят, так просто соглашаются взять игрушку и мороженое!
— Да, я бы тоже взяла, хоть мне пока только под сорок! Но это я, я — особенная! А они идут и отворачиваются!
— Ничего, значит надо отдать эти вещи другим.
Через несколько часов они дошли до маленького мостика, который вел на остров. Перед мостиком висела табличка: сегодня праздник, приглашаем всех, а под табличкой расположились несколько подростков, Мария подошла к ним.
— Что вы здесь делаете?
— Не ваше дело, вы нас заберете в интернат?
— Нет, я хотела… вот! — она дала одному мальчику куклу. Он схватил ее и сказал:
— Почему игрушка черная? Она так давно не умывалась, наверное, как мы! — все дети захлопали в ладоши.
— Да нет, это она снаружи черная, а внутри белая, ты посмотри! — другой ребенок тут же порвал игрушку и раскидал вокруг себя белую вату.
— Вы голодные? Где вы живете? Почему убежали?
Один ребенок истошно завопил, обливаясь слезами.
— Я хочу к маааме, — кричал он.
Мария подбежала к нему, обняла и спросила, где его мать.
— Я не знаааю, она нас бросила!
Тина стояла в стороне все это время и не могла представить, что она может сделать в этом случае.
— Может быть, я в магазин схожу? Может быть, воды купить? — казалось, что она впервые в жизни видит детей, которых бросила мать.
— Говорят, ты хорошо поешь, Тина, спой нам что-нибудь про маму.
Дети внимательно посмотрели на Тину, и ей ничего не оставалось, как сочинять слова на ходу и петь.
Глава 17. Я обо всем позабочусь
Я укажу тебе приворотное средство без всяких снадобий, без трав, без заклинаний знахарки. Если хочешь, чтобы тебя любили, — люби.
Сенека
Мария смотрела на детей, которые обливались слезами от песенки, которую придумала Тина, и видела в них себя. Она все больше удивлялась собственному восприятию ситуации, в которой находилась. Тем переменам, которые произошли в ней так стремительно, так настойчиво.
— Да как я могла столько лет жить в своей собственной тюрьме? Я придумала себе оболочку, кокон, в котором жила, никого не допуская к себе.
Мысли вели Марию по полям воспоминаний. И она вдруг вспомнила, что ей запрещали есть сладкое — мама всегда боялась, что девочка начнет набирать вес, поэтому запрещала есть конфеты. Когда мать умерла, она находила любой повод, чтобы съесть как можно больше шоколада. Это происходило из ненависти, в этом заключалась месть за смерть матери. Но потолстеть не удалось. Наоборот!
Ее стали называть все вокруг «Сладенькая». А с возрастом это прозвище крепко приклеилось к ней. Со временем злость была забыта. И вот теперь, стоя перед этими детьми, грозящий указательный палец матери витал в воздухе. Потом появилась улыбка отца. Но ей Мария всегда не доверяла. Как можно было понять то, что мать говорит: нельзя, а отец, после ее смерти, сам покупал конфеты, приговаривая: «Моя сладенькая девочка». Теперь она совсем не любила сладкое, но теперь все перевернулось и даже обычные конфеты приобрели другой смысл.
В то же время дети неоднозначно смотрели на высокую девушку, которая, распевая трогательные песни, иногда забывала, что она сейчас отнюдь не в казино и ей не надо раздеваться перед жадными глазами богатеньких игроков. Мария подозвала Тину и сообщила, что уйдет в ближайший магазин, который находился на соседней улице, чтобы купить как можно больше сладостей.
— А я тебя узнал! А ты меня? Узнала? Ты вроде похудела, даже нет, ты исхудала совсем, а не виделись-то месяц, не больше!
Мария обернулась и долго пыталась понять, кто же стоит перед ней.
— Ну, давай же, вспоминай, не ты ли мне в любви признавалась?! Смотри, я до сих пор хожу в брюках, которые ты мне подарила!
Она не могла поверить в то, что перед ней стоит тот самый мальчишка, который постоянно задирался, и она даже хотела нажаловаться капитану на его бесцеремонное поведение в отношении благочестивых пассажиров. Радость, словно теперь она сделала первый глоток воздуха, переполнила ее сердце, она схватила мальчика, обняла и стала трясти, словно он задолжал ей несколько дней своего внимания.
— Я не верю своим глазам! Я не верю своим чувствам, это такое счастье, что я теперь встретила тебя! Где ты живешь, как ты здесь оказался? Как твои братья, сестры, друзья? Где они все?
Мальчик оторопел от неожиданного взрыва эмоций и немного попятился назад.
— Извините, я не хотел так Вас напугать. У меня все хорошо, ну ладно, я пойду.
— Куда же ты пошел, не уходи! Мне теперь так нужна твоя помощь!
— Да чем я могу тебе помочь?! Я тогда узнал, сколько тебе стоили все эти покупки для наших — да мне в жизни тебе на такую кучу денег не придумать помощи…
Она боялась, что он убежит сейчас же, в этом сорванце сейчас она видела себя — ту, которой так не хватало любви и заботы, понимания и обыкновенного внимания.
— Ты знаешь, ты мне очень нравишься, и я совсем не против слушать и дальше твои дикие комплименты в свой адрес!
— Конечно, ты же шлюха!
Это заявление сильно кольнуло ее, но она решительно держала себя в руках.
— Я не знаю, откуда у тебя такая информация, ты же видишь меня второй раз в жизни!
— Да так, рассказал мне кое-кто о тебе. Ты мне и правда понравилась, правда мне еще всего лишь шестнадцать и наши отношения были бы незаконными, — Марию распирало от удивления, она не ожидала услышать ничего подобного. — Так вот, я и подумал, может быть ты бы могла меня усыновить, раз богатая и одна живешь?.. Навел справки. А ты, оказывается, публичный дом держишь и сама там играешь главную роль. Так я этого добра столько насмотрелся за свои шестнадцать лет жизни, что тебе и не снилось!
Рука уже поднялась дать ему пощечину. Слова уже почти сорвались с языка, чтобы защитить свою честь, но сказала она совсем не то, что хотела.
— Ах ты!
— Что?
— Ах ты, глупенький! Ну, шлюха, да! И что теперь, мне нельзя тебе брюки купить? Что мне теперь, нельзя тебя угостить вкусным обедом? — она говорила о себе так, словно сознавалась в том, за что ей больше не стыдно.
— Я никогда раньше не видел порядочных продажных женщин. Все воруют! Если не воруют деньги, то украдут твою душу, и потом — страдай! Я так не хочу.
— Мне нравится, что ты искренен со мной, спасибо тебе за это.
— Да не за что, сама не ври. Зачем ты одела весь корабль? Что тебе нужно от нас?
— Ничего. Мне просто нравится делать подарки, понимаешь?
— Что-то не похоже это на поведение грязной шлюшки.
Она поняла, что сложно будет объяснить маленькому мальчику весь водоворот событий, которые сплелись в один клубок с момента их первой встречи. Поэтому она насколько смогла, смягчила тон и стала умолять его быть добрее к ней.
— Прошу тебя, отведи меня туда, где ты сейчас живешь, пожалуйста.
— Вот еще! Сейчас начнется праздник и все сами придут.
— Нет, ты не понимаешь, я хочу знать о том, как вы все живете.
— Купишь новые штаны? — он засмеялся, но было видно, что ему нравилось то, как она с ним разговаривает. — И я ведь понимаю, что ты меня охмуряешь, это твое профессиональное. Но предупреждаю! Если кому-то из-за тебя будет больно, я тебя убью собственными руками! — он показал ей свои уже достаточно мужественные руки.
— Дай мне руку, мы должны вернуться быстро, скоро праздник. А что это за кукла распелась на углу? Тоже проститутка? Так не на том гулу встала! — Он быстрым шагом приблизился к девушке и почти зарычал на нее. — Не смей обижать моих братьев — убью!
Тина взвизгнула, но больше от неожиданности, чем от испуга.
— Мария, это твой кавалер? Да, с ним не пропадешь! Завидую!
— Побудь здесь немного, мы скоро вернемся, — Мария видела, как Тина присела рядом с детьми, взяв одного к себе на руки, и тихо пела дальше уже о какой-то своей личной печали, но дети благодарно слушали.
— Бежим! Давай же, сладенькая, держи меня за руку, хватит утопать в своем горе, сейчас я тебе покажу, что такое настоящая боль! Бежим скорей, мы должны успеть на праздник!
Он верной хваткой вцепился в ее руку и, не останавливаясь для каких-либо объяснений, повел ее в свой дом.
— Подожди, стой! Нам надо в магазин!
— Что? Сейчас? Нет времени!
— Сразу видно, что ты бродяга! А еще рассчитывал на мою любовь! Разве можно в гости с пустыми руками? Нет! Элементарные правила приличия.
Его поразило то, насколько откровенно она с ним стала общаться.
— Хорошо, только быстро, быстро. Я тебе помогу, я знаю, что нам надо купить. Не тратить же зря твои бесценные деньги!
— Молодец! Ты прав! Мне как раз нужен такой человек, как ты, который будет мне говорить: куда можно тратить мои деньги, а куда нельзя.
— Рад помочь, мадам, держите тележку, я буду скидывать продукты.
Ей давно не было так легко и весело. А ведь они всего лишь пришли в самый обычный магазин с продуктами.
— Ты знаешь, я редко хожу сама по магазинам, у меня есть, то есть была, помощница, которая занималась хозяйством.
— Ну, ты удивила! Можешь не объяснять мне ничего, я же понимаю, что тебе руки нужны не для того, чтобы посуду мыть и лук резать. Эта участь, как полагается, достается самым обычным людям, вроде меня.
— А где тебе приходилось резать овощи и посуду мыть? — она только успевала складывать аккуратно пакеты в тележку. Он засмущался, но быстро сообразил, что сам вызвался откровенничать и теперь нечего скрывать.
— Хорошо, я скажу, только тогда возьмем еще порошок, мыло, шампуни, можно? — она радостно повернула в хозяйственный отдел.
— Два раза в неделю я подрабатываю здесь в доме неподалеку у одного мужчины, он сутенер.
— А ты что там делаешь?
— Посуду мою! — было видно, что ему стыдно в этом признаваться. — Но меня там кормят и выдают продукты, еще он постельное белье дал. Даже не он, а женщина, которая тоже там работает. Она вроде тебя… Обслуживает всех…
— Тебе нравится там работать?
— Нравится с ней разговаривать, она добрая, мне жалко ее. А тебя вот нисколько не жалко. Ты — жестокая, а она по глупости своей попала в этот дом и не знает, как оттуда выбраться, понимаешь?
— А что ей мешает?
— Да денег нет, отбирает он все у нее, говорит, что потом отдаст.
Они вышли из магазина и направились в сторону дома мальчика.
— Если бы я только знал, как ее оттуда вытащить, но ведь всем не поможешь!
— Кто такое тебе сказал?
— Я сам вижу. Но ты можешь тоже попытаться. Ганди голодал, например, помнишь? Но мы тоже голодаем, постоянно, и ничего хорошего из этого не входит. Значит мы не такие святые, как великий Ганди.
— Я думаю, мы все одинаковые и разные одновременно.
— Тссс, — он показал ей, что надо идти тихо, не шуметь. Они пришли в квартиру, где жили человек пятнадцать. Первыми встречать гостей вышла огромная белая кошка, за которой появилась другая, а следом за ними — маленький котенок.
— Это еще не все животные, моя бабушка собирает их, нравятся они ей. Говорит, тепло от них исходит такое, что люди становятся лучше и злость вся улетучивается. Идем на кухню.
На кухне в манеже сидели два годовалых ребенка, и вокруг не было никаких взрослых. Мария отметила, что все прибрано, но очень пусто. Никакой мебели не было. Всего в квартире было четыре комнаты, и кровать стояла лишь в одной из них.
— Почему здесь одна всего кровать?
— Здесь спит старая хозяйка, она сдает нам комнаты и достаточно добра. Не рассказывает полиции, что мы здесь живем. Нас выгонят сразу. Только у меня скоро появятся документы, у остальных — нет.
— Хорошо, давай накормим животных. А что с этими детьми? Они чьи? Разве можно оставлять их одних?
— А что, меня оставляли, я всю жизнь один — везде и всегда, разве плохо вырос? Нет! Все умею! Ты тоже много умеешь, но рассказывать об этом никому не собираешься!
— На корабле вас было намного больше, где все остальные?
— Ты права, нас вообще намного больше. И с документами, и без документов. В этом доме еще три квартиры снимают сразу несколько семей. В одной — с двумя комнатами и без душа — живут пятнадцать человек. Возможно, кто-то уже умер, я давно к ним не заходил, денег не было.
Через мгновение они уже были в той квартире. И там встретил Марию запах смерти. Она хорошо его знала с самого детства. Запах лекарств, больницы и смерти всегда был рядом. Открыла дверь старая женщина, в глазах которой читалось безумие.
— Зачем ты открыла дверь? Ты же не понимаешь, кто там пришел!
— Эй, не волнуйся, это я, Патрик! Привел к вам в гости одну прелестную девушку, она желает помочь вам.
— Пусть убирается! Нечего ей здесь делать! Передай ей, что все благие намерения ведут в ад!
— А я не боюсь ада! — она громко бросила пакет с яблоками к кровати мужчин, который лежал с повязкой на голове, плотно укутавшись в одеяло. — Мне и так предстоит гореть в аду так долго, что другие об этом могут лишь мечтать!
— А ты смелая! Не боишься, что я тебя изнасилую сейчас? Хороша ведь!
— Давай, не боюсь, могу даже сделать так, что тебе действительно понравится, не придется насиловать.
— Ой, какая, безумная! Т где ее нашел, Патрик?! А? Ты где?!
Теперь Мария заметила, что эти слова обидели мальчика, он испытывал к ней самые нежные чувства и теперь понял, что он просто маленький мальчик. Она тоже стала звать его.
— Иди сюда, помоги мне поправить постель, и вообще здесь уборку надо сделать!
— Некогда нам, хочешь — оставь здесь денег — и уходим. Нет — значит я один пошел, вся семья ушла просить милостыню на праздник.
— Какой праздник? — мужчина приподнялся на кровати.
— Не знаю, на острове, где мы обычно улиток собираем. После двух часов будет платный вход — нам нельзя опоздать!
— Но сейчас только одиннадцать часов утра, мы успеем здесь убраться!
Мальчик не смог отказать. За час они вынесли из дома мешки с мусором, мальчик сбегал еще в магазин и купил несколько пакетов с конфетами. Теперь, оглядывая незнакомый дом, ей хотелось кричать от радости — так хорошо там стало.
— Спасибо, милая, прости, что нагрубил тебе. Жена совсем больная, я болею, и работать пока не могу, худо нам, дети разбрелись неизвестно куда… Спасибо тебе, спасибо.
— Вечером, прошу вас, откройте дверь, я закажу вам ужин, из ресторана принесут пасту и пиццу. Не вздумайте платить, я обо всем позабочусь.
Мария и Патрик вышли из дома в направлении острова, где их ждала Тина.
Глава 18. Пути открыты
Когда вы делаете добро другим, вы в первую очередь делаете добро себе.
Бенджамин Франклин
До острова они не просто шли. Они мчались, словно это был спор на выживание.
— Какое счастье, что я в балетках-тапочках! Не представляю, как бы сейчас бежала на шпильках!
— Мне пришлось бы нести тебя на своих плечах!
До места назначения добрались минута в минуту, осталось только пройти по небольшому мосту, чтоб отправиться на набережную к заливу, где множество людей сегодня собирались вместе. Но не все обстоятельства были на стороне Марии. Тина вдруг решила обидеться, а это не поддавалось никакому логическому объяснению. Мария совершенно не была готова к тому, что кто-то может сейчас быть в плохом настроении.
— Что с тобой случилось?
— Эти дети свели с меня ума! Она стали смеяться над тем, как я пою сразу, как только вы ушли! Они издеваются. Я хотела уйти, но ведь обещала ждать тебя здесь, а я не из тех, кто не держит своего слова! — ее слова мешались с захлебываниями, и речь приобретала вязкость вместо отчетливости.
— Тина, успокойся сейчас же! Они совсем не понимают в чем дело! Над чем вы смеялись?
Животы снова надрывались от смеха, еще больше раздражая девушку.
— Ты не понимаешь! Все поддается точному логическому объяснению! Я не могу успешно закончить ни одно из своих начатых дел!
— Ну отчего же, грудь и губы вполне получились! — кто-то высунулся из-за кустов и прошипел змеиным голосом.
— Я — слабый человек! Грудь сделал доктор, душу после операции лечил психолог!
— Плохо, похоже, постарался, раз такие истерики на пустом месте! — снова прошипел кто-то в кустах. Тина не могла остановиться.
— Я совсем не понимаю, зачем мне дальше жить, Мария, зачем ты живешь? Ни детей, ни мужа — ничего у тебя нет так же, как и у меня! Не понимаю, как ты можешь улыбаться, и даже не намекаешь на то, что хочешь замуж!
— А я не хочу замуж. Посмотри вокруг себя, что ты видишь?
— Оборванных и грязных детей я вижу, находиться рядом с которыми мне очень страшно.
— Тина, допустим, они грязные только снаружи! Их вымыть, и будут совсем другие дети! Внутри эти прекрасные малыши видят истину, которая дарит им источник радости. В тебе, Тина, этот источник погас как-то внезапно.
— А в тебе горит? Конечно, ты же никого не любишь! Как может погаснуть источник смысла жизни, если его никогда не было?!
— О чем ты говоришь? — Мария пыталась быть справедливой, но мягкой. Только приглядевшись к ней так, словно она находится под лупой, можно было видеть, что поджилки все трясутся.
— Я так люблю человека, который теперь женится на молоденькой девочке! Я устала себя успокаивать тем, что у нас все на самом деле отлично, что это свобода, а любовь — она как была, так и останется в наших сердцах навсегда. Все не правда! И как ты можешь заниматься такими легкомысленными делами, никогда никого не любя!
Вокруг столпились люди, которые не знали, что здесь происходит, и почему девушки ссорятся. Проходящие, притормозив возле поля битвы, с виртуозной проницательностью во взгляде, пытались разобрать: кто виноват, а кто прав. Одна женщина даже выкрикнула, что согласна с Тиной, другая предложила выслушать Марию, прежде чем осуждать кого-то! Но тут их решительно остановил священник, который должен был начать праздник, посвященный свободе духа, с официального поздравления.
— Я призываю вас одуматься! Браниться — это грех! Покайтесь сию секунду и прекратите унывать, любовь сама вас найдет.
Мария словно не слышала все пересуды в толпе. Женщины раздражились на своих мужей. Кто-то вспомнил старые обиды, кто-то придумывал на ходу проблемы, чтобы не отставать от массы, тоже выкрикивать какие-либо ругательства.
— Сегодня мы были дома вот у этого мальчика, — она под руку взяла Патрика и крепко его обняла, после нежно поцеловав в лоб. — Он и его близкие показали мне, что любовь — она во всем. Все, что я делаю — это и есть любовь.
— Но Ваши поступки не должны переступать через закон божий! — святой отец поцеловал крест, после чего к нему подбежали несколько человек и умоляюще просили поцеловать руку. Он подал знак головой о своем согласии и, таким образом, все остались довольны.
— Я думаю, у каждого своя вера. Сегодня я громко сказала: «Я проститутка». И да, с радостью добавлю, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Я долго думала, что все, что со мной происходит, — это последствие обиды на отца, но это не так. Если мои родители в чем-то и провинились передо мной, то это значит лишь одно: я заблуждаюсь.
— Что ты говоришь? — Тина еще содрогалась от нахлынувших эмоций, но все с большим интересом слушала Марию, — выходит так, что мой возлюбленный действительно любит эту девицу, раз женится?
— Конечно, и ты воспринимаешь эту ситуацию так, как свойственно тебе беспокойной. Только представь, что ты успокоилась. Отбрось своего возлюбленного и его жену, и родителей, и себя саму. Останься опустошенной и посмотри, чем ты можешь заполнить себя, оглянись вокруг и выбирай сама!
Святой отец не мог поверить в то, что говорит эта безумная!
— Подождите, на все воля божья, не забывайте!
— Я об этом и говорю. Просто надо помогать себе, а не противиться. Я так долго к этому шла, и теперь вижу все иначе. И, если хотите, называйте меня безумной, но не надо меня убеждать в том, чего нет!
— Что ты скрываешь под своими словами?
Дети стали расходиться кто куда. Основная часть направилась в сторону праздника.
— Я не верю, что есть какой-то один вид любви. Я уверена, что любовь всеобъемлюща, она захватывает все вокруг и поэтому люди — каждый — с рождения счастливы! И мне хочется делиться со всеми тем, что у меня есть. Собой, своим телом, своими деньгами, своим настроением! Я хочу все-все разделить с людьми, которые так же достойны счастья, как и я.
— Да ты точно с ума сошла! — утвердительно заявила Тина. Ее лицо вдруг преобразилось, она словно чувствовала свое собственное превосходство и активно демонстрировала его всем своим видом. — Я заявляю, что люблю одного человека! Я ради него свое тело переделываю каждый день, разве это не жертва?
— Ну вот, сама утверждаешь, что жертвуешь собой. Но и это твой, выбор и я не смею тебя осуждать!
Неподалеку уже давно остановился черный автомобиль. Неизвестный опустил стекло, лица его не было видно. Никто не обращал внимания на автомобиль, пока оттуда не выскочила худощавая девушка в длинном, прилипшем к телу платье и простых босоножках светлых тонов. Подол мешал ей свободно двигаться, но она пыталась быстро перейти дорогу. Машина, которая ехала достаточно быстро, едва не сбила ее, притормозив в сантиметре от ее удивительно стройного тела. Свист тормозов заставил всех замолчать.
— Добрый день! Что у вас за собрание? Я могу принять участие?
— Ты что здесь делаешь!? — теперь Тина отчетливо видела, что это жена ее любимого человека.
— Это я у Вас хочу спросить. Впрочем, не совсем я, пошли в машину, он сломал себе ногу и не может выйти. Говорит, что без твоих нежных рук никогда не вылечится. Пойдем со мной! Нам через неделю лететь в свадебное путешествие. Я хочу в Бразилию, а если он не поправится, придется лететь во Францию. Он хромой будет! Да зачем он такой мне там нужен?!
Девушка за пылким рассказом и не заметила, как Тина стремительно улетучилась в сторону автомобиля, и они уехали, оставив изящную красотку одну. Все внимательно смотрели на нее и не стеснялись проявлять интерес к тому, что произошло. Когда она поняла, что ее бросили, ее лицо исказилось в ужасающую гримасу, изображающую злость и ненависть. Гнев овладел ей в той мере, когда человек хочет одного — мести.
— Тетя! Тебе плохо? — Спросил совсем маленький ребенок, который шел, крепко держась за мамину руку. Мама взглянула на девушку и велела ребенку бежать вперед и не смотреть на незнакомых.
— И что мне теперь делать? — вдруг, отчаявшись, произнесла она, глядя на тех, кто стал свидетелем ее позора и поражения, — детей и взрослых, явно отличающихся от того мира, к которому она так привыкла.
— Оставайся с нами, видимо, тебе предначертано быть здесь и сейчас, — святой отец подошел к ней ближе и раскинул руки, чтобы обнять девушку, но та отстранилась.
— Что мне делать среди оборванцев?! Еще кто-нибудь из знакомых увидит!
Мария подошла к ней и шепнула на ухо успокоительные слова.
— Все мы иногда бываем сиротами. Если не умеешь, то притворись, что ты уважаешь этих людей и тогда они, возможно, притворятся тоже. А Тина еще вернется ко мне, вот увидишь, в моем номере остались ее туфли, без которых она жить не может.
Глава 19. Огонь в сердце
Самый большой дар в жизни человека — великодушие.
Будда
На острове царил хаос. Пришли люди самых различных конфессий. Здесь собрались бедные и богатые. Богатые — чтобы похвастать перед другими, что они не брезгуют благотворительностью, а бедные — чтобы выпросить немного денег. Люди устраивали свои маленькие островки: расстилали коврики, доставали еду, булочки и бутерброды. Сиротские дети бегали вокруг, заискивающе смотрели в глаза тем, у кого была еда, но ничего не просили. Один ребенок чуть не потерял сознание, когда увидел на одном из «столов» большой торт. Он просто стоял и смотрел. Его долго звали, но он никого не слышал. Он думал только об одном маленьком кусочке торта, что так и стремится попасть к нему в рот.
Женщина, которая резала торт на восемь равных частей — для себя, мужа, сестры и детей, — заметила его и повернулась так, чтобы он вместо торта видел ее большую спину заботливой мамаши. Ребенок не растерялся, он медленно перешел на другую сторону и смотрел дальше.
— Посмотри, этот паренек не сводит с нас глаз, что ему надо? — раздраженно спросила женщина у мужа.
— Да не обращай внимания, их здесь много ходит. Мы пришли сюда радоваться тому, что мы счастливы, а будешь отвлекаться — разве успеешь порадоваться?
Женщина так и поступила. Ребенок сел на том месте, где и стоял. Чуть позже пришел священник, потирая микрофон на батарейках, он чуть не наступил на малыша, так как искал кого-то в толпе.
— Осторожней! — крикнула Мария, которая уже принялась расспрашивать у всех пришедших о здоровье и делах. — Смотрите под ноги!
Читать бесплатно другие книги:
