Вампир для истинной королевы Клименко Анна

– Куда-то шарф запропастился. Ну, тот, белого шелка.

– Из белого шелка? – оживилась мама, – но это же твой самый лучший шарф! Хотя… К чему он тебе теперь? Ты ведь отправляешься к королю эльфов! Честное слово, дорогая, если бы меня выдавали замуж за короля, я бы только радовалась…

Я быстро отерла пот, выступивший на лбу. Мама снова щебетала – в то время как Этьен, словно огнедышащий дракон из логова, медленно выползал из-под кровати.

А когда он наконец появился, я сполна оценила плоды своих ночных мучений.

На маркизу де Лив преданными коровьими глазами моргала рослая деваха в длинном платье из домотканого полотна. Спутанные огненно-рыжие кудри закрывали пол-лица и колечками падали на широкие плечи, коричневые брови кокетливо выгибались, на круглых румяных щеках играли задорные ямочки.

– Это Агата, – радостно сказала я, – мне бы хотелось взять ее с собой.

Маркиза решительно поставила поднос с кофе на столик. Агата предприняла неуклюжую попытку сделать реверанс, но едва не упала, запутавшись ногами в собственных юбках.

– Агата? – мама подлетела ближе к новоявленной служанке, – дорогая, а почему я раньше не видела ее в деревне?

– Матушка… – я зашептала ей на ухо, – но ты же не будешь отрицать, что бываешь в деревне раз в десять лет?

– И то правда, – согласилась маркиза. Придирчиво оглядела Этьена и с сомнением в голосе добавила, – золотко, но мне кажется, что в поле от Агаты было бы куда больше проку… Ты только на ее ручищи погляди – разве такими руками можно сделать толковую прическу?

– Я хочу взять ее с собой! – капризно прохныкала я, – хоть одно знакомое лицо будет поблизости, среди всех этих ушастых…

При упоминании эльфов матушка снова оживилась.

– Дорогая! Вот зачем я к тебе так рано. Скорее, пусть Агата поможет тебе одеться – к нам едет делегация эльфов – и завтра утром ты отправишься к мужу! Правда, я не совсем понимаю причины спешки – ну да им виднее. Чем скорее ты уедешь в Эларию, тем лучше. У него не будет времени передумать!

…И вот, я брожу по главному залу, объект поклонения для мужчин и черной зависти для женщин. На мне – шикарное платье из голубого атласа и бриллиантовый гарнитур. Любопытно, все эльфийки предпочитают наряды с таким глубоким декольте? Или это специально для меня такое пошили? Невзирая на наличие тонких бретелей и совершенно прозрачных рукавов платье мое не падало исключительно из-за восхищенных взглядов представителей сильного пола.

Всем приглашенным весело. Эльфийские вина льются рекой, хищно звякают столовые приборы. В камине, специально разожженном ради такого случая, на вертеле жарится свинка.

Я отпиваю немного из своего бокала. Что ж, так всегда бывает: когда окружающим весело, никто не заметит твоей грусти, а если и заметит, то сделает вид, что его внимание привлекло нечто другое – лишь бы долго в глаза не смотреть.

Поутру меня здесь уже не будет. Красивая золоченая карета увезет меня далеко-далеко, к мужчине, которого я никогда не видела, но которому суждено быть моим супругом. Что ждет меня там?..

Не знаю.

Темно-рубиновое вино в бокале чуть горчит, а на душе и без того горько и безнадежно. Все тот же вопрос не дает покоя – почему именно я? Неужели мало более подходящих невест? Или есть что-то, чего я не знаю?

Я остановилась, прислонившись к колонне, и поискала глазами родителей. Маркиз и маркиза де Лив оживленно болтали с белокурым и голубоглазым эльфом, отец отчаянно жестикулировал, мама кокетливо обмахивалась веером из облезших за давностью лет павлиньих перьев. При дворе ее бы на смех подняли, но на лице эльфа написано только уважение и еще чуть-чуть усталости. Видно, что ему порядком надоела вся эта предсвадебная суета.

А дальше?

Мое внимание привлекает очень красивая пара, они прибыли с делегацией. Мужчина невысокий, поджарый, словно матерый волчище. Яркие голубые глаза, льняные волосы, короткая ухоженная бородка (напоминающая трехдневную щетину, и оттого еще более пикантная). Алый камзол сидит как влитой, вызывающе блестят золотые пряжки на сафьяновых голенищах сапог. Его спутница – миниатюрна и шикарна. Платье цвета спелых вишен, россыпи рубинов в темных волосах и по корсажу. Кожа – чересчур смуглая для благородной дамы, но это ничуть не смущает красавицу: декольте ее платья, кажется, еще глубже моего.

«Не эльфы», – подумала я, – «Но кто же тогда? И что делают среди подданных Эльфира?»

И смущено опустила глаза, осознав, что эта великолепная парочка двигается в моем направлении. Теперь наверняка решат, что я дурно воспитана, раз позволяю себе так пялиться на гостей.

– Мы счастливы удостоиться внимания будущей королевы, – пропела женщина, приседая в реверансе. Мужчина молча и сдержанно поклонился.

– Я рада приветствовать вас на моей… гхм… свадьбе, – пролепетала я.

– Меня зовут Альберт, – представился голубоглазый красавец, – а это моя сестра Эвелина.

Вот так. Просто Альберт и Эвелина. Ни титулов, ни фамилий.

– Я – Агнесса, – совсем смутившись, пробормотала я.

Ох, учиться и учиться мне искусству ведения светской беседы!

– Мы здесь, чтобы охранять вас, – уверенно добавила Эвелина, – невзирая на те странные события при дворе его величества Эльфира, король Светлого леса пожелал, чтобы никакие опасности не угрожали его сто первой супруге.

Я с сомнением оглядела хрупкую фигурку. Охранять, хм… Положим, я еще могла представить Альберта в роли телохранителя, но Эвелину?..

– Дорогая, – мягко сказал ее братец, – ты совсем забыла пояснить, что мы – одни из лучших стражей спокойствия. Из Некрополиса.

– Ах, да, – улыбнулась Эвелина, – мы оборотни.

И ее темно-карие глаза сверкнули алым огоньком.

В этот миг я услышала, как за спиной кто-то тихо ойкнул. Взгляд Эвелины метнулся за мою спину, она плотоядно облизнулась – а затем, быстро поклонившись, скользнула в толпу изрядно поднабравшихся эльфов. Оглянувшись, я увидела свою Агату – аккуратно причесанную, в новом платье с белоснежным передничком и с буйными рыжими локонами, частично убранными под скромный чепец. На веснушчатых щеках играл пунцовый румянец.

– Мое почтение, – ухмыльнулся Альберт и, раскланявшись, последовал за сестрой.

А я, ущипнув Этьена за локоть, зашептала:

– Ты что здесь делаешь? Ты должен укладывать сундуки!

– Оборотни!– с присвистом повторил он, все еще глядя вслед стражам спокойствия, – она… она…

– Тьфу, да что с тобой? – я заботливо похлопала его по щеке, приводя в чувство, – ну, подумаешь, оборотни. И что с того? Их отрядил король эльфов, чтобы они охраняли меня.

– Я и это слышал, – замогильным голосом ответил Этьен, – увы…

– Они не сделают тебе ничего дурного! – я начинала злиться. И надо было связаться с этаким болваном, которого и с места не сдвинешь без его на то желания?

– Ыыы, – выдавил Этьен, – мне кажется, та женщина… Она меня разгадала.

– Не мели чепухи, – я придирчиво оглядела его. Может быть, с пудрой я и переборщила, зато и намека на вечно лезущую щетину не видно.

– Она знает, что я не женщина, – обреченно захныкал Этьен, – ох, Агнессочка… Может, мне лучше остаться?

– Ну уж нет. Отправляйся в комнату и жди там.

Я решительно отвернулась и с самым беспечным видом направилась к столу, чтобы отщипнуть кисточку винограда.

«Так вот они какие, оборотни», – крутилась в голове мысль, – «совсем не похожи на того, которого наши крестьяне разделали».

Та несчастная жертва, поднятая на вилы, в людском обличье была хлипким мужичком в лохмотьях.

– Агнесса!

Ну, вот еще… Аурелия, размазывая по мордашке слезы, дергает за юбку.

– Что?

– Сестренка, сестренка, – прошептала она, – скажи, а тебе не боязно ехать к эльфам?

Мда. Ответить честно на этот вопрос означало признаться в собственных страхах. Но я не стала юлить. Наклонилась и поцеловала ее в мокрую щеку.

– Ты знаешь, мне очень, очень страшно на самом деле. Но я надеюсь, что со мной не случится ничего плохого, а вы будете приезжать ко мне погостить. Так что не плачь, милая, не плачь.

Прощание с семейством де Лив было недолгим: несколько скупых слезинок в шерстяной рукав матушки, вежливый поцелуй от отца. Сестрицы рыдали в три ручья, но, пожимая руки, громким шепотом напомнили о подарках, которые я обещала слать ко дню рождения каждой.

– И не забудь пригласить нас в гости! – Эльвира тайком ущипнула меня за локоть, – радуйся, дурища, что будешь жить в настоящем дворце, а не среди графских развалин.

– Маркизских, – я шмыгнула носом и украдкой вытерла слезы. Прощания всегда производили на меня крайне угнетающее впечатление.

– Да какая разница?.. – надулась Эльвира.

… И я покинула свой родовой замок, направляясь к златокудрому и зеленоокому супругу. Нас с Этьеном – то есть Агатой – усадили в роскошную позолоченную карету, на мягкие диванчики с вышитыми шелковыми подушками. Тут же выяснилось, что Этьен уселся на коробку шоколадных конфет, которые должны были скрасить мою дорогу к мужу. То, что осталось от конфет, достали – но то ли коробка оказалась слишком хлипкой, то ли седалищная часть Этьена отличалась упругостью и жесткостью – часть шоколада пришлось соскребать с васильковой юбки моей служанки.

– И на что это похоже? – сконфузился Этьен. Его лицо при этом обрело оттенок молоденькой свеколки.

Придерживаясь за обитые шелком стенки, он все пытался извернуться и оглядеть урон, причиненный платью.

– Похоже на то, что мы остались без сладкого, – съехидничала я, – стой, не крутись так… Сейчас…

Еще одно-единственное мгновение – и мне бы удалось носовым платком оттереть синюю тафту, но… Именно в этот, самый важный миг, карету тряхнуло на ухабе. Этьен не удержался и с воплем «ой, прости, Агнессочка!» полетел в мою сторону, безуспешно пытаясь за что-нибудь уцепиться и мимоходом сгребая меня в охапку.

– Осторожнее, платье! – успела пискнуть я.

Меня и правда беспокоило, что неуклюжий Этьен запросто испортит мой изумительный, непомерно дорогой туалет.

В результате получилась куча-мала, состоящая из десятков локтей шелка, парчи и нас, беспомощно барахтающихся в оборках многочисленных юбок.

– О, Всевышний! – горестно возопил Этьен, – ну что за невезение?!!

Я совершенно случайно взглянула поверх его плеча – и почувствовала, как на переносице выступили мерзкие капельки пота.

В карету с интересом заглядывала Эвелина, которая ехала верхом.

Она по-королевски, с легким презрением вскинула брови и поинтересовалась:

– Ну, и что это вы тут делаете?

– Упали, – огрызнулся Этьен, – людей везете, не дрова!

Он наконец смог подняться, кокетливым жестом поправил парик и только после этого обернулся – посмотреть, кто это смеет беспокоить будущую королеву эльфов и ее верную служанку.

Еще через мгновение Этьен побагровел. Потом побледнел. И, дрожа осиновым листочком, присел на краешек своего дивана, подальше от окна.

– Я передам, чтобы дорогу лучше выбирали, – Эвелина смотрела на него долгим нежным взглядом. Как кот на миску свежайшей курятины. Или как волк на молоденького барашка.

Этьен молча взирал на нее. А затем потупился – и принялся разглядывать остатки шоколада на полу.

– Будь так любезна, передай, – пришла я на выручку, хотя мне и самой хотелось скромно опустить глаза.

Ибо увиденное повергло меня в крайнее смущение. И перевернуло с ног на голову мое представление не только о боевых доспехах, но и о моде при дворе Эльфира вообще.

Представьте себе смуглую красавицу с темными, как переспелая вишня, глазами, с пунцовыми порочными губами и распущенными по плечам каштановыми волосами. Представили? Замечательно. А теперь добавьте к получившемуся образу то, что вместо обычного платья – ну, или хотя бы обычных боевых доспехов, какие полагаются стражам королевы – на ней не было почти ничего. За исключением пары металлических пластиночек на крупных цепочках, кое-как прикрывающих роскошный бюст, да двух кольчужных треугольничков двойного плетения, позвякивающих там, где должны находиться дамские панталоны. Вся эта прелесть была почему-то оторочена волчьим мехом, а за спиной в ременной петле дремал внушительного вида фламберг, размером едва ли не с саму Эвелину.

Я задумалась о том, как мог вырядиться в дорогу Альберт. Не буду скрывать, мне стало вдруг интересно поглядеть на сильную половину стражей спокойствия.

А, вот и он сам!

– У вас тут все в порядке? – мягкий, завораживающий голос шикарного мужчины.

Я не сдержала разочарованного вздоха: этот красавчик, как назло, был с головы до ног упакован в мышастого цвета одеяние. Невзирая на теплую погоду, крепкие плечи укрывал плащ из волчьих шкур.

– Да-да, конечно, – проворковал Этьен и обольстительно улыбнулся.

Хм. А я так и не отрепетировала, как следует улыбаться королю светлых эльфов.

…Дальше ехали без приключений. Я смотрела в окно на проплывающие мимо поля, на знакомую с детства двугорбую гору с парой лысоватых вершин. Рощи были окутаны зеленым дымом распускающейся листвы, кое-где в овражках собирался реденький туман. А в небе уже проклюнулась половинка луны… Так часто бывает, еще день – а она, вестница ночи, уже поджидает в нетерпении того часа, когда обретет силу тьма.

Мимо кареты, в авангард отряда, лихо пронесся Альберт на вороном коне. Эвелина – все в том же облачении – элегантно прогарцевала мимо, но затем вернулась и жеманным тоном придворной спросила:

– Как вы находите путешествие, дорогая?

– Э… Прекрасно, прекрасно, – я все никак не могла привыкнуть к столь щедрой демонстрации обнаженного тела. Впрочем, эльфы не только не возражали – но, похоже, даже не слишком-то удивились. Может, в Светлом лесу принято так одеваться?

Разговор, так и не начавшись, увяз в молчании. Эвелина продолжала с подозрением поглядывать на Агату и хитренько улыбалась. Меня так и бросило в холодный пот – а вдруг догадается? Или уже догадалась? Чтобы как-нибудь отвлечь ее от Этьена, я торопливо пробубнила под нос:

– Ума не приложу, зачем король пригласил вас для охраны кортежа? Разве у его высочества нет хороших воинов?

Взгляд Эльвиры нехотя соскользнул с порозовевшего Этьена и остановился на моем лице. С минуту она молчала, затем сухо произнесла:

– Отчего вы спрашиваете? Разве мы – помеха? Или в вас говорит старая нелюбовь человека к обитателям Некрополиса?

– Нет! – почти выкрикнула я. Не хватало еще обидеть эту девицу. – Я просто подумала…

Внезапно Эвелина наклонилась в седле – так, что ее лицо оказалось совсем близко от моего.

– Странные вещи происходят у эльфов, – быстро сказала она, – и мы здесь в самом деле охраняем вас. Потому что смотрим на мир другими глазами нежели эльфы или вы, люди. И мы можем заметить то, что ускользнет от прочих.

– А что там… творится, у эльфов? – я вдруг ощутила, что в груди появилось нехорошее ощущение нависшей опасности. Словно ледышка перекатывалась под ребрами.

– Значит, вы не знаете, – с лицемерным сочувствием вздохнула Эвелина, – кто-то повадился убивать послов Королевства Всех Людей.

Этьен, который сквозь стук колес и лошадиных копыт услышал окончание нашего разговора, тихо ойкнул.

– Однако… – взгляд девицы-оборотня переполз на него, – я не сомневаюсь, что с такой служанкой вас минуют любые беды.

И, широко улыбнувшись, Эвелина стегнула коня.

– Она знает, кто я, – упавшим голосом сообщил Этьен.

– Думаю, она будет помалкивать.

Отчего-то появилась у меня такая уверенность.

… Мы тряслись по ухабам всю ночь, а наутро въехали в Светлый лес, владения моего будущего мужа Эльфира. О том, что граница осталась позади, мне соизволил сказать Альберт – иначе я бы ни за что не догадалась. В конце концов, вплоть до этого дня я была уверена: эльфийское королевство находится не меньше, чем в трех седьмицах езды от поместья де Лив. И лес за окном кареты был все тот же – молодая еловая поросль, осинки, кое-где мелькали белые в черных насечках стволы берез.

Я поделилась своими сомнениями с красавцем-оборотнем. Тот пожал широкими плечами и, демонстрируя острозубую улыбку, пояснил:

– Эльфам известны лесные коридоры. Если ехать обычной дорогой, то путь занял бы не меньше месяца.

Вот так. Оказывается, повсюду уже было самое настоящее волшебство, а я ничего не заметила.

Альберт ускакал вперед – только тяжелые полы плаща развевались и хлопали как совиные крылья.

– У-у, гад, – донеслось бормотание Этьена, – Всевышний, и зачем я решил убежать?

На веснушчатом и тщательно напудренном лице было написано страдание. Из-под слоя грима жизнерадостно пробивалась рыжая щетина.

– Теперь уже поздно, – я извлекла из сумочки две шпильки и вышитый платок, – подумай лучше о том, что теперь ты увидишь эльфов и побываешь во дворце Эльфира.

Этьен только нахмурился и жалобно сказал:

– Оборотни меня раскусили. Особенно эта, бесстыжая, что голой разъезжает. Наверняка ждет меня плаха… Ведь возомнят себе невесть что.

Я не знала, как его успокоить, и потому промолчала. Только заколола платок, так что теперь над кружевной каймой светились зеленью глаза Агаты, а нижняя часть лица оказалась надежно скрытой от любопытных эльфийских глаз.

А карета тем временем катилась и катилась, вздрагивая на кочках и похрустывая рессорами, с каждым мигом приближаясь к королевскому дворцу. Что ждало меня – вернее, нас – там?

Я откинулась на подушку и, сквозь ресницы глядя на проплывающие мимо деревья, попыталась представить себе, каким будет свадебный обряд эльфов.

Как и прежде, будущий супруг представлялся мне златокудрым и зеленоглазым, с фарфоровой кожей без изъяна и красивыми холеными руками. Сто его жен в моем воображении предстали идеальными шеренгами, ровно десять по десять эльфиек – таких же светловолосых и зеленоглазых. Разве что Эльфир был облачен в элегантный камзол цвета морской волны, а эльфийки – в полупрозрачные балахоны. Я и сама не знала, почему мысленно я одела их в столь странные наряды, но ничего не поделаешь. Нас сызмальства потчевали рассказами про лесных дев в воздушных одеяниях.

И вот – свадьба состоялась. Под раскидистым дубом нас объявили мужем и женой, Эльфир увозит меня на белоснежном коне, легко придерживая за талию. Я ощущаю тонкий аромат фиалок, исходящий от него, чувствую, как бережно прижимает он меня к себе, слышу, как шепчет слова любви… А затем мы остаемся наедине. В прекрасной комнате с огромной, по-королевски огромной кроватью. Эльфир смотрит на меня с пониманием и безграничным обожанием, его глаза – все равно что пара великолепных изумрудов.

– Наверное, именно тебя я ждал столько лет, – говорит король.

Я краснею – не привыкла выслушивать столь изысканные признания в любви.

…Но в этот миг двери открываются – и, чеканя шаг, в нашу спальню начинают входить остальные жены, одинаковые фарфоровые куколки с длинными золотыми локонами.

– Агнесса! Агнесса!

Кто-то грубо тряхнул меня.

– А? Что?!! – я в ужасе огляделась.

Эльфийки испарились, как и полагается лесным девам, а надо мной нависало встревоженное лицо Этьена, до самых глаз скрытое под ажурным платочком.

– Ты задремала и тебе приснился дурной сон, – печально сказал он, – что тебе снилось?

– Моя первая брачная ночь, – яростно буркнула я, усаживаясь. Спину ломило, шея затекла от неудобной позы.

– Ты думаешь, все будет так ужасно? – искренне огорчился Этьен, а мне захотелось его придушить.

– Надеюсь, что нет, – я процедила это сквозь зубы и отвернулась.

Мне на самом деле было страшно – от неизвестности. И еще оттого, что мне предстояло быть сто первой женой эльфа. Хм. Еще неясно, что больше пугает – перспектива выйти замуж за жителя Светлого леса – или же перспектива быть сто первой его супругой. Как на меня будут смотреть эльфийки? Ведь я для них чужая, я – всего лишь человек. А вдруг мне и словом будет не с кем переброситься? И как же хорошо, что я везу с собой Этьена!..

Но мои размышления бесцеремонно прервали. В карету заглянула Эвелина, добродушно ухмыльнулась и объявила:

– Нам навстречу выехало самое главное лицо этого королевства. Скоро у вас появится возможность с ним познакомиться, так что – самое время припудриться и поправить прически.

О, Всевышний. Навстречу выехал мой супруг!

Наверное, я заметно побледнела, потому что улыбка Эвелины стала гораздо шире. Зубы у нее были великолепные, крепкие, белые – такими и кости можно грызть, – «Что она, вероятно, и делает время от времени, когда наступает полнолуние».

– Это не Эльфир, моя королева. Своего мужа ты увидишь только во дворце.

– Но…

Красавица весело рассмеялась и подмигнула Этьену – отчего тот побледнел и с тихим вздохом поспешил отодвинуться от окна.

– Скоро вы все увидите, – она развернула скакуна и унеслась вперед, словно беспощадный дух войны.

– Интересно, о ком она говорила? – я озадаченно посмотрела на Этьена, – кто, если не король, может быть самым главным лицом королевства?!! Разве такое бывает?

…Наблюдая, как в карету втискивается нечто огромное, разряженное в пух и прах и украшенное обилием бантов, я молча прикидывала, кем может приходиться королю эта особа. Королева-мать? Но почетная гостья наша не принадлежала к народу светлых эльфов. Главная жена Эльфира? Но… Если это так, стоило посочувствовать моему будущему мужу, одновременно тихо завидуя мастерству дворцовых поваров, которым удалось прекрасную эльфийскую деву раскормить до таких внушительных размеров.

Между тем бледно-голубые рюши и ленты подобно сказочному чудовищу продолжали заполнять внутреннее пространство кареты. Вплыло розовощекое лицо, не хуже глашатая объявляющего всем и каждому о железном здоровье сей благородной леди. На полных, накрашенных ярко-алой помадой губах играла добродушная, но чуточку снисходительная улыбка. В маленьких ореховых глазках плавало выражение несомненного превосходства – не только надо мной – но и вообще над кем бы то ни было, включая самого Эльфира.

Я дождалась, когда утихнет душераздирающий скрип сминаемых диванных подушек, еще раз оглядела даму. Видом своим она напомнила мне праздничный торт, который мне довелось лицезреть и, увы, совершенно не попробовать, на городском празднике Сбора Урожая.

– Девочка моя, – пророкотала гостья, – тебе уже сказали, кто я?

Пришлось изобразить смущение.

– Нет, к сожалению…

– Ах, совершенно недопустимо! – ее голос во мгновение ока взмыл от басов к сопрано, – я обязательно пожалуюсь его величеству!

И тут же, капризно оттопырив губу, добавила:

– Я Виолетта, королевский астролог!

Хм. Это многое объясняло. Даже в своей деревне я слыхала, что король Эльфир привык во всем полагаться на звезды. Здесь не было ничего странного или неожиданного – в конце концов, его народ в час первого пробуждения увидел именно их, сверкающие бриллианты на черном бархатном небе.

Виолетта окинула меня критическим взглядом, ловко извлекла из-за корсажа блокнот и карандаш, и деловито сказала:

– Ну что, милочка, приступим?

– К чему? – я бросила осторожный взгляд на Этьена, вдавленного роскошным телом королевского астролога в боковину кареты. Тот лишь предпринял попытку пожать плечами – мол, я тоже не знаю, о чем это она…

– Как это – к чему? – возмутилась Виолетта, – конечно же, к составлению твоей натальной карты, дорогуша! Я сравню ее с картой его величества и только после этого смогу сказать, подходите ли вы друг другу или нет.

– Мне казалось, что этот брак – дело уже решенное, – буркнула я.

– Быть может, быть может, – она шаловливо ущипнула меня за щеку, – но ведь для нас все важно, милочка! Пусть даже вы идеально подходите друг другу, важно еще и знать, когда королю необходимо в сто первый раз жениться, чтобы с вами было благословение небес!

Тут я поняла, что меня начинает раздражать ее бесконечные «милочка, милочка», и что через час подобного общения из кареты наверняка вынесут чье-то бездыханное тело. Виолетты или мое собственное.

– Итак, – глас астролога вновь скатился в рокочущие басы, – отвечайте, милочка, когда и где вы изволили родиться.

Почувствовав себя словно на допросе по поводу тайно съеденного сахара, я отчеканила:

– Поместье Лив, двадцать второй день месяца Урожайника.

– О! Грандиозно! – бас перекатился в сопрано и замер визгливым фальцетом, – осеннее равноденствие! Грандиозно! Вы меня просто поражаете, душенька!

– Рада стараться, – мрачно пробубнила я, – что-нибудь еще?

– В котором часу это случилось?

– Не знаю. А это важно?

В тот же миг я поняла, что буду объявлена виноватой не только в пропаже сахара из сахарницы, но и в том, что дворник плохо подмел у конюшни, и в том, что вместо веселого солнышка на небо набежала тучка.

– Вы, милочка, не понимаете, насколько это важно.

– Но я в самом деле не знаю, – пожала я плечами, – если бы мы могли вернуться, я бы спросила матушку.

– Поздно возвращаться! – грянула Виолетта, – придется иметь дело с тем, что есть!

И, закусив кончик розового языка, она принялась что-то усиленно рисовать в блокноте. Этьен вытянул шею, заглянул, но только покачал головой. Бедная моя Агата попросту не понимала тех тайных знаков, которыми Виолетта покрывала лист за листом.

Наконец она оторвалась от блокнота и сердито уставилась на меня.

– Из-за того, что вы не знаете времени рождения, мне пришлось произвести дополнительные расчеты.

Мм… Мысль о бездыханном теле Виолетты казалась мне все привлекательнее, а думать о последствиях пока что не хотелось.

– И к какому выводу вы пришли? – медовым голоском пропела я, – уверена, что вы способны преодолеть эти трудности…

– Конечно же, я их преодолела, – на розовых щеках астролога появился горделивый румянец,– а теперь я вынуждена покинуть вас, милочка, и поспешить во дворец – дабы еще раз взглянуть на натальную карту его величества.

Я с облегчением вздохнула.

– Как жаль, мне было так приятно с вами побеседовать.

– Но мы еще встретимся, – Виолетта шутливо погрозила мне пальцем-колбаской, глянула в свои записи. – а вы, милочка, готовьтесь. Звезды посылают вам испытания, которые могут закончиться весьма для вас печально.

– Печально – это как?

– Ну, вы можете погибнуть, – кокетливо объявила Виолетта и принялась вылезать из моей кареты.

Стоит ли говорить, что сопровождало ее гробовое молчание?

Волшебство в королевстве эльфов все-таки было. Не фениксы, воспаряющие над гнездами в облаках огненных брызг, не водяные, подстерегающие неосторожного путника – этого добра и в людских землях хватает. Волшба здесь была особенной, неуловимой и вездесущей – точно аромат спелых яблок, витающий над корзинами с этими плодами. Казалось бы – лес как лес. Те же деревья, что и у нас, те же алые капли земляники в изумрудном кружеве. А потом приглядишься – и видишь золотистые стайки цветочных фей, синицу, несущую в лапках крошечный свиток, лису с золотой цепочкой на шее, бесстрашно провожающую взглядом наш кортеж. И тогда невольно начинаешь ждать большего: горшка с золотом где радуга уходит в землю, древних воинов, уснувших на поле брани и ожидающих часа пробуждения, сказочного дракона, обратившегося прелестным юношей, чтобы завоевать сердце холодной красавицы…

Ко мне возвращалось превосходное настроение, невзирая на убийственное предсказание Виолетты. Даже если она права, и на мою голову вскоре свалятся злоключения – мы еще посмотрим, кто кого!

Этьен тоже встрепенулся. Он то и дело подскакивал на подушках, тыкал куда-то пальцем и громко шептал «смотри, смотри!»

Потом в карету залетела цветочная фея, он хотел ее поймать, но только разозлил – маленькое создание тут же наколдовало пригоршню земляничного сока. После этого васильковое платье Агаты оказалось вконец испорченным: прилипший шоколад на юбке и огромное, расплывшееся пятно на корсаже. У Этьена от обиды аж слезы на глаза навернулись, и он долго грозил огромным кулаком фее, которая, хихикая, шмыгнула в окно.

– Ничего, новое платье соорудим, – успокоила я его.

А между тем огромные кряжистые дубы впереди будто расступились – и я наконец увидела столицу.

– Ох, – сказал Этьен.

У меня не хватило духу и на это. Потому что – пусть я провалюсь к демонам – ничего более прекрасного просто не могло быть создано под этими небесами.

Итак… Представьте себе, как невидимая длань отдергивает театральный занавес, на котором небрежными мазками набросаны черные стволы дубов, крепкие ветви, опутанные изумрудной паутиной весны.

За ним – сотни… Нет, тысячи башен, тонких и толстых, высоких, похожих на иглы, и низких, формой напоминающих пузатенькую сахарницу. Кое-где видны зубчатые стены, расположенные в несколько ярусов. Парящие прямо в воздухе и ажурные, словно кружево, галереи, хитрое сплетение коридоров, соединивших башни.

Мы, люди, никогда не создавали ничего подобного – и вряд ли когда-нибудь создадим, но не потому, что чем-то хуже эльфов. Просто мы другие, и мысли в наших головах тоже крутятся по-иному. Вдобавок ко всему, каждая башня, каждый камешек в этом городе были изумительного василькового цвета, и все это великолепие сверкало в солнечных лучах, словно политое глазурью.

– Хорошо, что я не испугался и поехал с тобой, – пробормотал Этьен, – даже если меня казнят, я буду счастлив оттого, что видел это.

– Не говори глупостей, – я все еще не могла оторваться от созерцания чуда.

А сама уже думала о том, как же будет выглядеть дворец, если вокруг такая красотища? Не иначе – стены украшены алмазами, а на клумбах вместо цветов переливаются радугой изумруды, рубины, топазы… На этом мое воображение иссякло, и я стала просто смотреть в окно. Мы въезжали в город.

…Внутри все оказалось также здорово, как и снаружи. Широкие и ровные улицы были вымощены яшмовой плиткой, дома горожан – на удивление не синие, а белоснежные – пестрели ткаными занавесками. На площадях, которые нам пришлось миновать, серебрились фонтаны, а вокруг синих полированных оснований башен буйно зеленели розовые кусты. Кстати, и розы оказались особенными – я ни разу в жизни не видела цветков такого размера. Каждый бутон – алый как вечерняя зорька, желтый как солнечный зайчик, белый словно жемчужина в ожерелье – были никак не меньше моего кулака.

Мы ехали, а из домов выходили эльфы и эльфийки, махали нам вслед и кричали что-то на своем наречии, которого я не понимала. Тут меня ожидал еще сюрприз: я всегда полагала, что эльфы Светлого леса похожи друг на друга как дождевые капли. Оказалось – нет. Были среди них и темноволосые, и смуглые, и черноглазые; я подумала, что, быть может, это потомки ушедших в прошлое темных и решила как-нибудь спросить у короля.

Подъехал Альберт, сама элегантность, причем элегантность обольстительная и обольщающая. В голубых глазах оборотня прыгали смешинки.

– Любуйтесь, моя дражайшая королева, любуйтесь! Воистину, здесь куда занятнее, чем в моем родном Некрополисе! Говорили, что раньше и у нас было весело, а вот Мессир дорвался до власти – и теперь все мрачно и однообразно. Впрочем, – тут он посмотрел на меня серьезно, – я ничего такого вам не говорил, запомните это.