Диверсант до востребования Стрельцов Иван

«Сирену» Виктор оставил в двухстах метрах от берега у похожей на гигантскую камбалу скалы, густо покрытой морской травой. Отличный ориентир для тайника.

Надев акваланг и ласты, Савченко выскользнул с командирского места и направился к берегу.

Все побережье было усеяно мелкими и острыми обломками скал, подчас приходилось двигаться крайне аккуратно, внимательно глядя под ноги, чтобы не распороть комбинезон или, чего хуже, не повредить акваланг. Виктор практически не работал ластами, а двигался на руках в прямом смысле слова. Наконец сквозь округлое стекло маски диверсант различил очертания берега – мягкие волны равномерно накатывали на песчаный пляж.

Дальше акваланг был не нужен. Освободившись от ненужной ноши, Виктор оставил ее на дне, придавив несколькими большими шершавыми камнями. Оставив сигнальную метку, морской пехотинец выбрался на берег и залег в полукилометре от лагеря боевиков.

«Хорошо замаскировались, – глядя на безжизненные развалины, подумал диверсант. – Если бы не знал точное место, запросто попал бы в парафин».

Почему-то вспомнил свою недавнюю, но такую теперь далекую знакомую Любашу, и даже промелькнула подлая мысль: «Вот бы согласился тогда, сейчас бы в Москве ел домашние обеды и в свободное время валялся на диване, тупо щелкая „лентяйкой“. Чем не простое человеческое счастье».

Но тут же отбросил эту малодушную мысль: все в природе имеет свое предназначение, и в первую очередь это имеет отношение к венцу природы – человеку.

Кто-то трудится в поле, кто-то стоит у станка заводского, женщины рожают и воспитывают детей, а кто-то пьет вино у гастронома или в тиши комфортабельных кабинетов ворочает миллионами или даже миллиардами. Но есть такая категория людей, которым по жизни отведена другая ниша, они, пока живы, всегда на войне. И воевать им приходится за всех тех, кто остался за их спинами, потому что люди, как волки, живут своими стаями, прямо как по Киплингу.

От этих мыслей в душе Виктора потеплело, все-таки, когда понимаешь небессмысленность своего бытия, это греет.

День перевалил за свою вторую половину, солнце жгло немилосердно. Савченко, распластавшись в тени валуна, чувствовал себя ящерицей в пустыне. Это было испытание температурой, впрочем, диверсант к этому был подготовлен, в его подсумках были таблетки, тормозящие водный баланс в организме, да и комбинезон выполнял на поверхности роль термоса.

Виктор, экономя силы, старался даже не думать, не предаваться воспоминаниям, всю энергию обратив в слух…

В черной толще воды «Пираньи» походили на двух голодных касаток, вышедших на охоту.

Кругломордые, с высокими надстройками боевых рубок и хищными наростами торпедных аппаратов, они скользили в Каспийском море бесшумно и стремительно, готовые в любую минуту рвануться к ничего не подозревающей жертве. Для этого и были построены мини-субмарины, но сегодняшний выход в море преследовал совсем другую цель.

По трое офицеров-подводников в каждой из «Пираний» сосредоточенно следили за показаниями приборов, за их спинами сидели морские пехотинцы, такие же молчаливые и сосредоточенные, с суровыми лицами.

Все находящиеся в чревах двух стальных рыбин отдавали себе отчет в серьезности предстоящей операции. Молодые морпехи, совсем недавно побывавшие на своем первом боевом задании, в полной мере понимали: подобная акция за рубежом будет намного сложнее, там на помощь своих рассчитывать не приходится.

Офицеры-подводники, после того как в секретной части базы подписали бланки с грифом «Особой важности», сразу сообразили: речь пойдет не об учениях, значит, шанс оставить на берегу вдову с сиротками увеличивается многократно. И сколько бы тебя ни учили воевать, все это далеко от настоящего боевого опыта.

Поэтому и двигались субмарины крайне осторожно.

Наконец «Пираньи» вышли в точку дрейфа. Командир головной лодки, застопорив ход, обернулся и громко объявил:

– Мы на месте, господа вольные разбойники, теперь ваш ход.

Морпехи, сохраняя тишину, стали надевать ласты и маски, после чего по очереди покинули лодку.

Очутившись в воде, диверсанты выстроились боевым клином, вершину которого занял Сервант. Бывший мичман морского спецназа сейчас выступал в роли проводника.

Командовавший всей операцией полковник Христофоров замыкал этот походный порядок. До берега было больше километра, и следовало торопиться.

На военно-морских праздниках любят демонстрировать бравый марш боевых пловцов по берегу в полной водолазной экипировке, да еще с автоматами на груди и касками армейского образца на голове. Это полная ерунда, такая же, как и всеобщее мнение о том, что подводные диверсанты выходят на берег глубокой ночью. Как раз именно ночью и ждут гостей из морских глубин часовые, опасаясь малейшего шороха и держа пальцы на спусковых крючках, до рези в глазах пялясь в приборы ночного видения, а в засадах ждут сигнала группы захвата. Совсем другое дело белый день, когда ласковое солнышко размаривает, снимая ночное нервное напряжение, и от водной глади никто не ждет подлости. Вот тогда-то наступает самое время действовать диверсанту. Водолазную амуницию он оставляет в тайнике на дне. Хороший боевой пловец способен до пяти минут задержать дыхание, а есть уникумы, что и семь минут держатся. Налегке диверсанту действовать сподручнее, а если летом, да на оживленном пляже, то он и вовсе человек-невидимка.

Морпехам Серванта надлежало действовать в глухом безлюдном месте, но это не имело никакого значения.

Группа вышла в обозначенный квадрат и, избавившись от водолазной экипировки, бесшумно двинулась к берегу.

Небольшой мысок острым языком вклинился в море, темно-оранжевая масса грунта надежно прикрывала с этой стороны лагерь боевиков. Генри Эйнс действовал, как всякий офицер армии США, рационально. Зная, что со стороны моря им не грозит опасность, установил на этом направлении лишь проволочную сигнализацию, сосредоточив посты охранения со стороны берега. Спутники-шпионы, изучающие этот район, засекли «ахиллесову пяту», ею и было решено воспользоваться.

Морпехи появились из воды подобно морским призракам, это ощущение усиливали универсальные комбинезоны «Амфибия» с диковинными разводами.

Оседлав вершину мыса, диверсанты тут же расчехлили свое оружие и разобрали цели на случай огневого контакта.

Владимир Христофоров залег рядом с Сервантом, потом вытащил из подсумка небольшой, но мощный бинокль и стал рассматривать окрестности вокруг лагеря, но ничего примечательного не увидел.

– Что-то не видать нашего засланного казачка, – с тревогой негромко произнес полковник.

– А он что, фотомодель, чтобы здесь дефилировать? – хохотнул Сергей Севрюков, изучая огневые точки боевиков. – Зарылся где-то в песок, как скорпион, и ждет своего часа. А если бы ты его узрел, значит, и другие могут увидеть. Вот тогда и кранты этому Рембо.

– Логично, – согласился Христофоров, но все же его сознание что-то беспокоило. – Хорошо, если он на исходной, а если его там… Десантировали его раньше, и одного, а море штука коварная, всякое может случиться. Тогда что?

– Если появится дирижабль и ничего не произойдет, ждем, когда эти босяки решат выгрузить фугас, и идем волнами. Одна четверка спускается к лагерю, другая прикрывает, позже, когда первые займут позицию, другие подтянутся к этому времени. Главное, подойти к босякам на вытянутую руку, а там порвем всех, как тюлень мойву.

Последние слова Серванта, конечно, были сказаны с лишним оптимизмом, соотношение сил было нереальным, а значит, даже при козыре под названием «внезапность» нападающие несут значительные потери.

– Почему четверками бойцов считаешь? – искоса глядя на Серванта, спросил Христофоров. – Меня, что ли, в расчет не берешь?

– Ты, Владимир Николаевич, останешься здесь и будешь руководить боем.

– Нет, – нахмурился полковник, – я пойду со всеми, сейчас каждый ствол на счету.

Сервант удрученно покачал головой, но ответить не успел, его взгляд выхватил величаво плывшую по бирюзовому небу гигантскую колбу дирижабля, похожую на серебристую подводную лодку, перевернутую рубкой вниз.

Посадка дирижабля проходила ничуть не красочней приземления космического корабля. Четыре ходовых двигателя развернулись параллельно земле и замолотили широкими лопастями винтов, опуская гигантский баллон с гелием.

Когда до земли оставался десяток метров, выстрелили четыре пневмопушки, установленные по углам гондолы. Выпущенные по диагонали четыре гарпуна с толстыми нейлоновыми тросами глубоко впились в грунт. Тут же включились лебедки и стали подтягивать дирижабль к земле.

Наконец «Авгур» завис в метре от земли. Двигатели смолкли, со щелчком открылся люк, и наружу вывалилась веревочная лестница…

Виктор видел, как из гондолы появились две девушки. Длинноногие, в облегающих комбинезонах «пустынного камуфляжа», затянутые по талии широкими ремнями с открытыми кобурами, откуда виднелись рукоятки пистолетов, девицы смотрелись весьма эффектно. У одной из них на голове была бандана, у ее подруги по плечам разбросаны золотистые кудри.

Амазонки, о чем-то оживленно переговариваясь, поспешили в сторону лагеря боевиков. Савченко показалось странным, что гостей никто не встречал, но во время проведения спецопераций всякое бывает. Теперь перед ним встала главная задача – незаметно забраться в гондолу.

До дирижабля ему необходимо было преодолеть около сотни метров, а до лагеря оставалось триста с гаком – нужно было определяться, как действовать. Впрочем, долго думать времени не было, поэтому и мысль пришла соответствующая: «Как говорил Наполеон, главное в драку ввязаться, а там посмотрим. Тем более, где-то поблизости расположились ангелы-хранители, если что, подсобят».

Вынырнув из своего укрытия, морской пехотинец, активно работая локтями, подобно юркой ящерице пополз в сторону дирижабля. Оказавшись возле веревочной лестницы, Савченко замер, вслушиваясь, но из гондолы не доносилось ни единого звука. Оглядевшись по сторонам, Виктор ухватился за край лестницы и рывком забросил свое тело в проем люка. Оказавшись в узком коридоре, он осторожно выпрямился во весь рост и бесшумно прошел в сторону рубки управления. Толкнул пластиковую дверцу и шагнул вовнутрь.

Виктор успел сделать лишь шаг, как его плечо крепко сжала невидимая рука, большой палец надавил на шею, а четыре остальных впились в ключицу. Эта же невидимая рука с неимоверной силой встряхнула морского пехотинца, разворачивая к лобовым иллюминаторам.

Только теперь Савченко заметил молодую негритянку, как и две предыдущие амазонки одетую в облегающий песчаный камуфляж.

– Ты кто? – по-английски спросила девушка. Не сводя цепкого взгляда с незнакомца, она расстегнула клапан кобуры и вытащила пистолет.

Профессионала от дилетанта отличает скорость восприятия на внезапное изменение ситуации и принятие необходимого решения. Виктор искоса наблюдал, как девушка извлекает из кобуры «ОЦ-35». Опытный глаз диверсанта ухватил главное – пистолет поставлен на предохранитель. У него как минимум была секунда форы. Предоставленный шанс следовало использовать.

Ухватив левой рукой сжимающую его плечо ладонь, Савченко неожиданно рухнул на одно колено, придавая ускорение потерявшему равновесие державшему его гиганту. Молодой негр не ожидал подобного финта от пленника. В падении он неестественно высоко взмахнул ногами, черканул белыми ступнями по потолку и с грохотом приземлился на пол.

Левая рука Виктора тут же крепко сжала кадык Джуниора. Бегония вскинула пистолет, но выстрелить не смогла. Она была отличным водителем, но стрелком оказалась никудышным.

Савченко взмахнул правой рукой, из рукава в ладонь бойко прыгнул удобный американский нож, который он метнул тут же, без замаха, что называется, из-под «рубашки». Тяжелый клинок штурмового ножа с утробным хлюпаньем вошел в тело девушки по самую рукоятку. Выронив пистолет, Бегония по стене сползла на пол, глядя изумленными глазами.

– А-а! – не закричал, а завыл Джуниор, пытаясь вскочить на ноги, но морпех не оставил ему ни единого шанса ускользнуть, вырвав африканцу кадык. Тот повалился на бок, захлебываясь собственной кровью.

Виктор обыскал гондолу, но ни одной живой души не обнаружил. Теперь следовало отыскать фугас, помня из инструкции, полученной в Астрахани, о стандартном устройстве дирижаблей этого класса.

Грузовой отсек размещался под жилыми блоками гондолы. Савченко огляделся и обнаружил в полу крышку люка. Подняв ее, нырнул в тесный проем отсека и оказался в довольно широком помещении, но с низким потолком. Находиться здесь можно было разве что согнувшись вдвое. Отыскать фугас оказалось несложно, пластиковый транспортный контейнер был здесь один.

Вскрыв замки, Виктор заглянул внутрь. В контейнере лежал большой термос, корпус которого поблескивал холодным зловещим блеском отшлифованного титана. Это был ядерный фугас «SYO-50», именно так боеприпас выглядел на фотографиях, которые морпеху демонстрировали в секретном отделе на военно-воздушной базе.

– Слава богу, – с облегчением выдохнул разведчик, смахивая пот со лба. Опрокинув контейнер набок, выкатил на пол титановый пенал, так заряд было куда легче тащить, нежели в громоздком, угловатом контейнере. Нащупав рычаг, Виктор дернул его на себя, открывая створки погрузочного люка. Фугас в титановом футляре, по утверждению экспертов, был абсолютно безопасен. Взявшись за торец заряда, Виктор толкнул его к открытому створу.

Титановый термос бесшумно рухнул на песок, следом скользнул разведчик. Теперь он должен был как можно быстрее дотащить фугас до воды. Толкать перед собой почти стокилограммовую титановую болванку – занятие не из легких даже для тренированного бойца, тем более передвигаться при этом следовало как можно незаметнее.

По напряженному лицу Савченко градом катились мутные капли пота, заливая и разъедая глаза, но морской пехотинец с упорством продолжал толкать заряд перед собой.

«Главное – добраться до воды, – пульсировало в мозгу, – а там уже будет полегче. У этой чушки положительная плавучесть…»

С момента приземления дирижабля на первый взгляд ничего не произошло, только две девицы, выбравшиеся наружу, походкой манекенщиц направились к лагерю боевиков, которые не спешили встречать гостей с неба.

Владимир Христофоров непрерывно осматривал ребристую колбу дирижабля, пытаясь обнаружить бойца, которому в этом концерте отводилась роль солиста. Но тот все не появлялся. И ему, как командиру, отвечающему за проведение операции, следовало немедленно определиться в дальнейших действиях. Время уходило.

Неожиданно уставший глаз чекиста уловил какое-то неясное движение на пляже чуть в стороне от дирижабля. Помассировав веки, чекист сосредоточил все свое внимание на этом участке, и вскоре его сердце дрогнуло: он увидел того, кого так долго высматривал.

Боец в камуфлированном комбинезоне, сливающемся с песком, упорно толкал перед собой продолговатый металлический предмет.

– Твою мать, он это сделал, – заскрежетал зубами полковник, едва сдерживаясь от крика. Его услышал Сервант. Он поднес к глазам бинокль, всматриваясь в направлении руки полковника. Опытный глаз матерого диверсанта мгновенно опознал в «Рембо» своего заместителя.

– Стрелок, елы-палы, – не удержался от комментария Сергей Севрюков. – Наш пострел, как говорится, везде поспел.

– Думаешь? – недоверчиво переспросил Христофоров, пытаясь в бойце угадать Виктора Савченко.

– А то, – уверенно заявил Сервант.

Впрочем, логически все выходило верно. Во время проведения сверхсрочных секретных операций лишних людей стараются не привлекать.

Боец наконец дотолкал свою ношу до кромки прибоя, еще некоторое усилие, и он исчез под водой.

– Ну, вот и все, – с облегчением вздохнул полковник, опуская бинокль. – Можно уходить.

– А по-моему, самое интересное только начинается, – хмыкнул Сервант, кивком указывая в сторону грунтовой дороги, спускающейся к пляжу. Поднимая клубы бурой пыли, по дороге мчалась пара внедорожников пограничной стражи…

– Этот Дюк – форменная скотина, – сплюнув на раскаленный песок, зло проговорила Астра. – Ни сам нас не встретил, ни своих башибузуков не прислал.

– Восток – дело тонкое, – улыбнувшись одними губами, констатировала Гвоздика. – По здешним понятиям мужику бабу встречать западло, и в глазах своих подчиненных он запросто может потерять авторитет. А абреков чего не послал за нами? Так это тоже элементарно, они народ дикий, всю жизнь воюют, увидят молодых женщин, как бы беспредела не вышло. Он вообще хотел, чтобы мы надели хиджабы, дабы гусей не дразнить.

– Ага, сейчас, уже побежала паранджу натягивать на рожу, чтобы не возбуждать козлобородых башибузуков, – Астра вновь сплюнула. – Если кто-то из этих баранов вонючих ко мне полезет, пристрелю, не моргнув глазом. – Узкая рука с длинными тонкими пальцами легла на рукоятку пистолета, вложенного в кобуру. – А если понадобится, то и всех остальных.

– Всех не нужно, – вновь улыбнулась Гвоздика, – у них сейчас самый ответственный момент начинается. А мы передаем груз, и, считай, – уже свободные и богатые.

До развалин, где расположились боевики, оставалось около сотни метров, когда неожиданно в поле зрения девушек появились два военных «Лендровера» со спаренными пулеметами на турели.

– Ложись, – Гвоздика молниеносной подсечкой сбила подругу на песок и сама повалилась рядом.

Пограничники не увидели девушек, но джипы опасно приблизились к одному из «секретов» «скарабеев». Боевик, находившийся в дозоре, действовал согласно полученному приказу и надавил на спусковой крючок пулемета. «МГ-42» выплюнул длинную очередь.

Лобовое стекло головного джипа со звоном лопнуло, разлетевшись на осколки, одновременно кровавыми брызгами взорвалась голова водителя. Внедорожник вильнул и, выскочив на остаток глинобитной стены, опрокинулся. Следующая очередь прошлась по топливному баку, с оглушительным грохотом машина взорвалась, огненный шар поглотил ее.

Второй внедорожник выскочил на песчаный холм, пограничники посыпались с него и залегли, открыв ответный огонь.

– Ну, держись, сейчас такое начнется! Бежим! – Гвоздика толкнула Астру в плечо, и девушки перебежками, пригибаясь, бросились к спасительному дирижаблю…

– Откуда здесь пограничники? – надрывая горло, орал на Ларрсена отставной «зеленый берет».

Все было рассчитано на полную скрытность, теперь, когда тайна была разрушена иранскими пограничниками, следовало применить экстремальные меры, в конце концов, заряд был уже на месте, и если поторопиться, то можно еще вырваться из смертельной западни.

– Заглушите пограничников. Берем груз и уходим в сторону Персидского залива, – приказал Дюк Эйнсу.

– Понял, – хмуро кивнул отставной «зеленый берет» и, уже выскакивая из палатки, на ходу бросил: – Мы их сейчас гранатометным огнем сметем…

Убедившись, что Савченко погрузился в воду и больше не всплывает, Христофоров приказал морпехам:

– Все, хлопцы, наша миссия выполнена, уходим.

Главная заповедь разведки – «Мы видим всех, нас не видит никто». Сегодняшняя операция была проведена практически идеально…

Девушки даже не заметили, как на одном дыхании добежали до дирижабля и молниеносно взлетели по канатной лестнице в гондолу. Но то, что они увидели в блоке управления, поразило их не меньше, чем появление пограничной стражи.

На полу в луже крови лежал Джуниор, а с противоположной стороны у стены полусидела Бегония. Глаза темнокожей девушки были стеклянными, а между грудей торчала рукоятка ножа. Гвоздика присела перед трупом напарницы и осторожно коснулась пальцем рукоятки, набранной из колец толстой воловьей кожи, – такой нож был у Фиалки.

– Черт, – выругалась девушка и, внезапно что-то вспомнив, воскликнула: – Заряд! Где заряд?

Обе амазонки наперегонки бросились открывать грузовой отсек, заглянули внутрь и обнаружили распотрошенный контейнер.

– Ну, Папик, падла, я до тебя доберусь, – скрипнув зубами, прошипела огненногривая Гвоздика, в одно мгновение сбросив с себя аристократический лоск. Потом грубо подтолкнула подругу к выходу. – Уходим.

Девушки едва успели выпрыгнуть на песок, как по гондоле прошлась длинная очередь крупнокалиберного пулемета, дырявя тонкую обшивку кабины.

– Что дальше? – вжимая голову в плечи, прокричала Астра.

– Дальше будем пытаться выбраться из этой передряги, – ответила старшая группы.

– Как?

– Как учили в центре подготовки израильских коммандос, – превозмогая желание отвесить оплеуху недалекой напарнице, решительным тоном ответила Гвоздика. – До границы с Азербайджаном здесь рукой подать, километров сорок. Главное – дождаться ночи и раздобыть серьезное оружие. Выберемся, а потом я лично срежу лысый скальп с этого козла Сосновского.

– А где мы возьмем другое оружие? – все еще не выходя из шока, округлила глаза Астра.

– А вот у них и одолжим, – Гвоздика тряхнула кудрями в сторону холма, где засели иранские пограничники…

Четкое выполнение параграфов служебной инструкции не только спасло офицерскую честь капитана Зааля, но и не позволило «скарабеям» вырваться из западни, в которую те добровольно забрались. Пока иракские боевики готовились уничтожить незначительную группу пограничников, на дороге появилась бронетехника Корпуса Стражей Исламской революции.

Впереди пылил устаревший американский танк «М-48» с гладкой круглой башней, за ним двигалась пара гусеничных бронетранспортеров «NORINCO» китайского производства, вооруженных крупнокалиберными пулеметами «ДШКа».

Генри Эйнс, округлившимися глазами наблюдая за приближающейся колонной армейских грузовиков, следующей за бронетехникой, растерянно произнес:

– Да их же не меньше батальона.

Как профессиональный военный, он отдавал себе отчет в соотношении сил, ни у него, ни у его людей шансов выжить не было ни единого. Оставалось только одно – умереть с достоинством. «Вот она, расплата за мой каннибальский бизнес», – обожгла мысль отставного майора. Он давно догадывался, что за торговлю человеческими органами ему придется заплатить самую высокую цену, но в глубине души надеялся, что это произойдет как можно позже. Не сбылись его ожидания.

– Передай по цепи, против нас идут КСИР^[9], – приказал он одному из боевиков. Еще со времен ирано-иракской войны ходили леденящие кровь легенды о зверствах, которые творили бойцы Корпуса Стражей Исламской революции. Ни один из «скарабеев» сдаваться не станет, предпочтя смерть в бою смерти от пыток…

Оказавшись на дистанции прямого выстрела, «М-48» остановился, орудийная башня слегка дрогнула, разворачивая длинный пушечный ствол. Бух! – из ствола вырвался сноп огня.

Фугасный снаряд буквально разорвал пополам гигантский резервуар с гелием, второй выстрел разнес в щепки рухнувшую на землю гондолу. Третий выстрел танк сделать не успел, двое иракских гранатометчиков, выбравшись из своих укрытий, подобрались поближе и выпустили по нему пару реактивных гранат.

Одна из них, ударившись о круглую башню, отрикошетила вверх ярко-красной искрой и взорвалась, не причинив никому ни малейшего вреда, зато вторая точно угодила в моторное отделение. «М-48» вспыхнул, как коробок спичек.

Командир иранского батальона, обозначив позиции боевиков, тут же перенацелил свои подразделения.

Солдаты КСИР, выскакивая из кузовов грузовиков, перебежками двигались за броневиками.

«Скарабеи» яростно огрызались шквальным огнем из пулеметов и гранатометов.

Вскоре один из БТРов зарылся острой мордой в глубокий кювет и яростно зачадил густыми клубами черного жирного дыма.

Но второй «NORICO» упорно полз вперед, поливая пространство шквальным огнем из «ДШКа», – казалось, еще несколько мгновений, и боевики КСИРа ворвутся на позиции «скарабеев», и все будет кончено.

Генри Эйнс подхватил снаряженный гранатомет и, низко пригибаясь, бросился по траншее к головной стрелковой ячейке. Вскинув на плечо цилиндр, «зеленый берет» тщательно прицелился, понимая: возможности сделать второй выстрел ему никто не даст.

Гранатомет в общей какофонии звуков выстрелил почти беззвучно. Ярко-желтая комета рванулась в сторону угловатого бронетранспортера. Мощный взрыв сорвал носовую бронеплиту и вывернул БТР, что называется, наизнанку. Атака иранцев захлебнулась. Но ничего этого Эйнс уже не видел – шальная пуля, пробив шею, едва не отделила его голову от туловища…

Пистолет – оружие ближнего боя и в настоящем сражении бесполезная вещь. Понимая это, девушки расстегнули ремни и вместе с кобурами спрятали их под небольшим приметным камнем, собираясь прихватить позже.

До позиции, где засели трое солдат пограничной стражи, оставалось около полусотни метров.

– Жди меня здесь, – неожиданно приказала Гвоздика.

– Я пойду с тобой, – решительно заявила Астра, но старшая резко ее перебила:

– Нет. – Потом добавила: – Места там мало, будем только друг другу мешать.

Астра покорно промолчала, понимая правоту сказанного. Гвоздика, затянув потуже концы банданы, змеей поползла в направлении залегших пограничников, при этом постепенно забирая вправо, чтобы выйти к бойцам со спины, туда, откуда ее никак не ждали.

Капрал и двое рядовых солдат засели на холме в небольшой, но глубокой расщелине и активно перестреливались с боевиками «Скарабея», они так были увлечены своим занятием и приободрены подходом подкрепления, что не заметили приближения своей главной опасности.

Добравшись до края расщелины, Гвоздика развернулась и прыгнула вниз вперед ногами. Никто из пограничников на ее появление не отреагировал, только капрал успел развернуть в ее сторону ствол своего автомата. Но выстрелить медногривая бестия ему не дала, ударом ноги она выбила оружие, в следующее мгновение в воздух взлетел ее кулак и костяшки пальцев с хрустом проломили пограничнику височную кость. Остальные двое были убиты еще быстрее. Пять лет обучения японским боевым искусствам дали свои результаты.

– Привет, подружка, – в расщелину свалилась Астра. Бегло глянув на убитых с проломленными черепами и свернутыми шеями, она сделала шаг к ближайшему и подобрала еще горячий от стрельбы «калашников».

– Привет, подружка, – в тон ей ответила Гвоздика, в Питере они не раз видели рекламу, которая девушкам очень понравилась, поэтому они часто вставляли ключевые фразы из нее в разговор. – И почему люди такие злые?

– Чтобы у нас было больше работы, – вскидывая к плечу любимое после пистолетов оружие, хохотнула Астра…

Это было полное фиаско, крах. Бой уже шел внутри лагеря «скарабеев». Дюк Ларрсен отчетливо слышал не только звуки выстрелов и разрывов ручных гранат, но даже выкрики на персидском языке. Бойцы Корпуса Стражей Исламской революции подбирались все ближе к палатке американца – нужно было что-то срочно предпринимать.

Выходов было два: либо сдаться на милость победителя, и тогда придется выдать иранскому руководству все известные тайны, а потом наверняка предстоит выступление по телевидению с обвинениями в провокации правительства США. Либо, во втором случае, он мог достойно умереть, забрав в могилу свою честь и свои тайны.

Полковник военной разведки Дюк Ларрсен, уйдя в отставку, с удовольствием продал свои знания и профессионализм финансовому магнату Юджину Цоресу в надежде обеспечить свою старость. Его нисколько не волновало, что предстоит делать и сколько при этом погибнет народа. В конце концов, люди смертны, и какая разница, умер человек на больничной койке, в автокатастрофе, при пожаре или на войне. Живому главное ухватить то, что можно, и даже, если получится, более того.

Ларрсен был циничным мерзавцем, но не был предателем. Поэтому выбор у отставного полковника оставался один. Вытащив из-под своей раскладной койки небольшой металлический ящик, открыл его и извлек наружу противотанковую мину в пластиковом корпусе. Взрывное устройство Дюк возил специально на случай форс-мажорных обстоятельств, сегодня наступило такое время.

Установив мину под столом, на котором было разложено электронное оборудование, Дюк выдернул предохранительную чеку. У него было тридцать секунд до срабатывания взрывателя. Ларрсен разогнутой пружиной ринулся к выходу. Но то ли возраст сказался, то ли нервное напряжение, только далеко отставной полковник убежать не успел.

Огромный куст взрыва разнес палатку вместе с оборудованием и с силой толкнул Дюка в спину, несколько раз перевернул безвольное тело в воздухе, потом ударил о землю.

Когда Ларрсен пришел в себя, то понял, что встать не может. Ноги не слушались, были будто чужие.

– Даже в бою не смог умереть, – с горечью прошептал американец и поспешно, как будто боясь, что его остановят, извлек наружу небольшой хромированный пистолет «зиг-зауэр». Прижав ствол к подбородку, надавил на спусковой крючок. Разрывная пуля «дум-дум» разворотила все лицо, обезобразив и сделав безымянным военного разведчика Дюка Ларрсена…

…Отсидеться по-тихому амазонкам не удалось, иранские солдаты, разворачиваясь широкой цепью, должны были неизбежно выйти на их убежище. Поставив автоматы на одиночный огонь, девушки стали уничтожать экономными выстрелами наиболее рьяных солдат. Работали они молча и сосредоточенно.

Гвоздика успела положить четверых иранских гвардейцев и выбирала пятого, когда в ее голову угодила пуля.

– Ты что, подруга? – Астра склонилась над своей напарницей.

Гвоздика лежала на спине, уставившись в небо неподвижным взглядом красивых голубых глаз. Бандана сползла с ее головы, огненно-медные волосы разметались по земле. Над тонкими бровями, как у индуски, темнело входное отверстие. Кровь тонкой струйкой стекла к виску, пропитывала огненные волосы.

– Ну, держитесь, твари, – блондинка до крови закусила нижнюю губу.

Вскочив, она выставила наружу голову, и тут же мимо ее уха просвистела пуля, заставившая девушку нырнуть обратно под защиту расщелины. «Снайпер», – подумала Астра. И тут же вновь прорычала вслух:

– Ну, держись, паскудник.

Несколько раз Астре приходилось играть в кошки-мышки со смертью, но все-таки ей удалось засечь иранского снайпера. Тот занял позицию у обугленного пограничного джипа. Армейский стрелок оказался недостаточно хорош против бывшей спортсменки и профессиональной убийцы.

Астра еще раз показала себя снайперу, потом быстро спряталась, услышав запоздалый выстрел. Гвардеец сейчас переводил ствол своей винтовки, ожидая ее появления в противоположной стороне расщелины, но просчитался в своих ожиданиях. Блондинка в нарушение всех баек о тупости светловолосых переиграла стрелка, она появилась вновь в том же месте, где уже была. «АКМ» дважды плюнул огнем, обе пули поразили цель. Астра видела, как дважды дернулось тело снайпера, а потом в землю ткнулся длинный ствол винтовки.

Она успела сделать еще один выстрел, когда на ее укрытие накатил вал огня, превратив девушку в живой факел. Командир батальона, устав нести неоправданные потери своих гвардейцев, отдал приказ:

– Отделение огнеметчиков – вперед.

Многометровые языки оранжево-золотого пламени безжалостно заливали позиции «Скарабея», уничтожая все живое…

– Товарищ полковник, – к Христофорову обратился командир мини-подлодки. – С «Пираньи-2» докладывают: «Сирену» загрузили, пловец с грузом взят на борт.

– Отлично, – скупо улыбнулся Христофоров, потом помассировал переносицу и с явным облегчением добавил: – Все, идем домой, по-быстрому, в темпе вальса…