Морской закон Стрельцов Иван

Мятежник не успел отскочить, мощный удар высоким бампером высоко подбросил его, труп перелетел через кузов автомобиля.

Одновременно сидящий возле окна Аллигатор, высунув ствол пулемета «миними», длинной очередью разметал толпу мародеров.

Сидящие возле пулеметчика Христофоров и Лялькин обменялись недоуменными взглядами. Не понимая, что происходит, делать какие-либо выводы раньше времени контрразведчики не собирались.

На соседней улице оказалось не легче, здесь также было полно мятежников, которые, услышав выстрелы, бросились машине наперерез, видимо, решив, что вывозятся большие ценности. Улица ощетинилась огнем, по обшивке автомобиля забарабанили пули, стекла покрылись паутиной трещин, но выдержали. Абуала Малик заботился о своей безопасности и разъезжал по городу в бронированном автомобиле.

Аллигатор, остервенело рыча, стрелял в преследующих их повстанцев, а рухнувшие на пол при первых же выстрелах офицеры ФСБ про себя крыли всё и всех отборным матом, не желая умирать, едва освободившись из тюремных казематов.

Громко взорвалось заднее колесо, и автомобиль, присев на правую сторону, завилял по дороге, но Скорпиону удалось выровнять движение. «Хромая» на бок, выбивая из асфальта титаномагниевым диском искры, комиссарская машина оторвалась от преследователей…

– Едут! – опираясь локтями о фальшборт яхты, громко произнес Виктор Савченко, наблюдая за «ковыляющим» по серпантину дороги знакомым автомобилем.

– Отлично, – возле него появился Рысь, хлопнув парня по плечу, довольным голосом добавил: – Все получилось, значит, скоро уходим в море.

После серии взрывов, устроенных Мустафой, яхт-клуб опустел, гавань покинули не только владельцы шикарных парусников с экипажами, но и клубная обслуга разбежалась.

Лишь «Аграба» одиноко покачивалась у пирса, в стеклах иллюминаторов плясали языки пламени горящего топливного терминала. Из раскуроченной взрывом емкости горючее разлилось по бетонному настилу пирса и, отыскав выемку, доверху заполнило. Оранжевые языки огня, игриво подрагивая, тянулись вверх, переливаясь различными оттенками от ядовито-красного до нежно-золотого.

Виктор зачарованным взглядом следил за игрой пламени, вслушиваясь в веселый треск догорающего тростника, которым было отделано прибрежное кафе. Заметив приближение комиссарского автомобиля, почувствовал, как в груди бешено забилось сердце. Через несколько минут он увидится с освобожденными офицерами ФСБ. Один неверный взгляд, подозрительная мимика на лице, случайное слово могли все испортить, и это на финишной прямой…

Чтобы настроиться на нужный лад, Савченко усиленно пялился на горящее разлитое топливо, стараясь думать не о предстоящей встрече, нагружая мозг отвлеченными мыслями. «Говорят, человек может не отрываясь смотреть на огонь, льющуюся воду, чужую работу, – неожиданно бывший морпех вспомнил старую поговорку. – Оптимальный вариант – пожар».

Громыхая железом, как старое корыто, на территорию яхт-клуба наконец въехал долгожданный автомобиль. Спущенное колесо, битые стекла, кузов с глубокими вмятинами от пулевых попаданий – все это красноречиво говорило о серьезной заварухе, в которой довелось побывать пассажирам этого авто.

Машина остановилась возле кормы яхты, с которой был перекинут трап. Первым на борт поднялся Назир Шах, вслед за ним прошли Христофоров и Лялькин, оба офицера все еще находились в недоумении от происходящего. Владимир, выбираясь из автомобиля, цепким глазом контрразведчика выхватил на борту Савченко. Угрюмая физиономия «крестника» ничего полковнику не объяснила, поэтому он решил дождаться более благоприятного момента.

Освобожденных арестантов оставили на корме в компании Скорпиона и Аллигатора.

Назир Шах приветливо кивнул копошащемуся на капитанском мостике Мустафе и прошел на середину парусника, где его поджидал Рысь.

– Как все прошло, надеюсь, американец на борту? – спросил следователь.

– Да, – глядя исподлобья, ответил оперативник. – Но все прошло не совсем так, как было задумано. В номере кроме нашего клиента оказалось еще двое, которых, кстати, постоянно охраняли четверо полицейских. Без перестрелки не обошлось, Питон завалил двух американцев и одного полицейского, но и сам схлопотал пулю. Хорошо, что русский нас страховал, иначе… Моментально сориентировался в ситуации, прикрыл отход. Так что гостя привезли, и даже не одного.

– Кого еще прихватили? – удивленно спросил следователь.

– Наемник, прикрывая меня, взял заложницу, чтобы прикрыться от полицейских пуль.

– Кто она? – глаза Назир Шаха хищно сощурились.

Рысь недоуменно пожал плечами:

– Не знаю. Скорее всего постоялица, снимавшая номер в гостинице. – Сделав короткую паузу, задумчиво добавил: – Симпатичная женщина, думаю, русский взял ее не столько для собственной защиты, сколько для того, чтобы развлечься во время нашего плавания.

– Грязная свинья! – не удержался от ругательства следователь. – Мы – воины великой Джамахирии, а не подлые террористы или уголовники. – Назир Шах криво ухмыльнулся: – Но он всего лишь наемник, и наши идеалы ему чужды. Когда все будет закончено, расплатимся с ним сполна.

Резко повернувшись, он жестом подозвал Савченко и распорядился:

– Покажи нам свою заложницу, приведи ее.

Виктор, не понимающий ни слова по-арабски, не смог уловить смысла разговора двух ливийцев, но от его внимания не укрылась мимика следователя. Назир Шах не был зол, он был взбешен и даже не пытался этого скрывать. По-видимому, считая, что это уже ни к чему.

– Сейчас устроим представление, – внезапно широко оскалился Савченко. Круто развернувшись, он скользнул в кают-компанию, не забыв вновь включить стреляющий мобильник.

– Они что-то задумали, будь наготове, – шепнул он Алене. Выводя женщину из кубрика, между делом пнул американца в бок.

Воронцова, опустив руку в сумочку, свисавшую с плеча, зажала в ладони стреляющее устройство, замаскированное под брелок.

«Красивая, – рассматривая эффектную брюнетку, волею случая оказавшуюся на борту «Аграбы», подумал Назир Шах. – Такую любой захочет, даже слепой и немощный. Рысь правильно просчитал наемника, он ее похитил не для того, чтобы прикрыться от пуль, а прихватил как сладостный трофей. Когда наемник начнет ее насиловать, я вряд ли смогу своих удержать в узде, голос плоти куда сильнее приказов командиров и прочих нравоучений. Тут может произойти что хочешь, вплоть до бунта». А подобного следователь допустить не мог, нужно срочно убрать русского наемника. Но Рысь сказал, что он стоящий боец, а до родных берегов еще очень далеко и каждый ствол сейчас на счету. Не нужно иметь много ума, чтобы понять, если до сих пор Али и Ясер не появились, значит, погибли. Но и позволить насилия над единоверкой следователь также не мог. Пришлось принимать соломоново решение.

– Застрели ее, – чтобы не напугать женщину, по-русски приказал он оперативнику. Рысь кивнул и вскинул правую руку с зажатым в ней «вальтером».

Ни стоящий на капитанском мостике Мустафа, ни находившиеся на корме Аллигатор и Скорпион ничего не успели понять. Среагировал один лишь Виктор Савченко, носящий еще с учебного отряда морской пехоты прозвище Стрелок.

Рука Рыси с пистолетом еще только поднималась, когда он шагнул вперед, правой рукой срывая с пояса «мобильник», одновременно разворачиваясь. Удар левым плечом отбросил молодую женщину с линии огня, и моментально острый носок туфли врезался оперативнику в локоть, выбивая «вальтер» из его рук. Два малокалиберных выстрела в общем шуме прозвучали едва слышно.

Первая пуля попала Рыси в раскрытый рот, вторая угодила Назир Шаху чуть выше переносицы.

Двое убитых ливийцев еще падали, когда Виктор резко обернулся, вскидывая «мобильник» и наводя стреляющее устройство на Мустафу… Но выстрела не последовало, «сдох» разряженный блок питания, сказалась кустарная работа «мобильника».

Савченко выругался, отбрасывая бесполезное устройство и отпрыгивая в сторону.

Первым пришел в себя Аллигатор, несмотря на раненую руку, хоть и не прицельно, он успел дать короткую очередь из ручного пулемета.

– Лежать! – зло рявкнул Скорпион, заваливая на палубу только что освобожденных офицеров ФСБ. Мустафа тоже успел вытащить свой «глок» и, прячась за штурвалом, выставил руку, несколько раз выстрелив. Все три пули продырявили палубу, уйдя в глубь яхты. От того, что их не зацепило в этой перестрелке, Виктору легче не было. Безоружный против трех вооруженных и на все готовых опытных бойцов… У него не было ни единого шанса.

Все участники кровавого шоу оказались настолько заняты собой, что никто не заметил, как на огромной скорости в яхт-клуб буквально влетел микроавтобус «Ниссан».

Первым на появление новых участников отреагировал Аллигатор. Едва раздался скрип тормозов, смуглокожий гигант поднялся во весь рост, держа в правой руке «миними». Направив ствол на острую морду микроавтобуса, надавил на гашетку.

Ручной пулемет дернулся, выплевывая последние патроны. Несколько пуль продырявили радиатор, в разные стороны брызнули осколки фар, с шипением из пробитого колеса вырвался воздух.

Отбросив пустой пулемет, Аллигатор потянулся к пистолету на поясе, но это было его последнее движение…

Из окна пассажирского салона «Ниссана» высунулись два ствола «кольт-коммандо» и одновременно хлестнули длинными очередями. Тюремная рубашка на груди гиганта вздыбилась от десятка попаданий, окрасившись в багровый цвет. Взмахнув руками, Аллигатор кулем рухнул на колени, тяжело заваливаясь на бок.

Скорпион и Мустафа поняли, что сменился силовой вектор. Один, забыв о русских офицерах, растянувшихся на палубе, бросился за бухту толстого швартовочного каната, второй сиганул с капитанского мостика под прикрытие рубки, испытывая лишь одно желание – во что бы то ни стало поквитаться с Виктором.

Затаившись под прикрытием бухты каната, Скорпион пытался сориентироваться и понять, кто же на них только что напал. Враги, вооруженные автоматами специального назначения, тем не менее были одеты более чем легкомысленно: пляжные шорты, сандалии, длинные цветастые рубашки навыпуск. В первую очередь ливиец решил, что это какие-то озверевшие туристы, напуганные погромами в городе, решившие любой ценой вырваться из этого ада.

Но вскоре он понял, что ошибся, уж слишком профессионально «туристы» двигались, держали оружие и занимали позицию для открытия огня.

Когда Скорпион это понял, было уже поздно, обогнувший с противоположной стороны микроавтобус Сервант взял боевика на мушку. Короткая очередь – и ливиец ткнулся простреленной головой в бухту со швартовочным канатом, на палубу с глухим стуком упал короткоствольный «хеклер кох».

О смерти Скорпиона Мустафе так и не довелось узнать – держа перед собой пистолет и прижимаясь спиной к штурманской рубке, он медленно продвигался вперед, собираясь с силами для главного в своей жизни рывка.

Сжав от бессилия кулаки, Виктор заскрипел зубами, отдавая себе отчет, что ему осталось одно – достойно умереть.

– Пс-с, – звук, напоминающий шипение змеи, отвлек внимание Савченко. Он оглянулся и увидел Алену: женщина, прячась за мачтой, указывала пальцем на «вальтер» Рыси, лежащий в каких-то нескольких метрах от него. Это была альтернатива геройской смерти.

Подобно атакующей змее, спружинив, Виктор изо всех сил бросил свое тело вперед. И в этот момент из-за рубки выскочил Мустафа, дважды хрипло гавкнул его «глок», пули вырвали щепки из того места, где только что лежал Савченко. А Виктор, ухватив пистолет, перекувыркнувшись через голову, оказался на спине, головой к противнику с «вальтером» в вытянутой руке. Времени, чтобы перевернуться на живот, уже не было. Но он был выдрессирован стрелять из любого положения. Дальше наступило время наработанных до автоматизма рефлексов. Правый глаз зафиксировал цель, кургузый угловатый ствол «вальтера» задрался и трижды плюнул огнем.

Мустафу отбросило к фальшборту, он откинулся на спину и уставился на поднимающегося на ноги противника стеклянным взглядом. Две пули вошли в левую сторону груди, третья продырявила центр лба.

Окончание огневого контакта не вызвало бешеной радости у оставшихся в живых. Пока Христофоров с Лялькиным, поднявшись на ноги, недоуменно оглядывались по сторонам, «братки» поспешно разгружали «Ниссан», из пассажирского салона вытаскивали боеприпасы, акваланги и большие черные увесистые баулы. А из кабины бережно извлекли Чечельницкого, которому шальная пуля продырявила ногу.

– Ну вот надо же такое, – жалобно стонал Роман Львович, – а в детстве меня, между прочим, мама водила на бальные танцы, я подавал большие надежды.

Но стенания криминального экономиста ни у кого сострадания не вызывали. Забравшийся на борт «Аграбы» Сергей Севрюков на правах старшего морского чина начал зычным голосом отдавать приказания:

– Лом, к штурвалу. – Смерив взглядом офицеров ФСБ, почти миролюбиво посоветовал: – Мужики, не стоим без дела, помогаем грузиться, – и вновь стал прикрикивать на своих: – Пых, твою мать, швартовый отдавай, линять пора.

Тем временем Седуксен, распоров ножом штанину Чечельницкого, с помощью Алены накладывал почти что профессиональную повязку. Занятый делом, он, как человек, которому всегда до всего есть дело, вдруг спросил:

– А куда жмуров, за борт?

– Нам не нужен лишний груз на борту. Выбросим в открытом море, акулам тоже питаться чем-то надо, – ответил Сервант.

Наконец «Аграба» оттолкнулась от стенки пирса, сдвинулась с места и, постепенно набирая ход, ведомая опытной рукой, двинулась к выходу из бухты…

Открыв глаза, майор Рафали сквозь прорези в маскировочной сети увидел пустыню, огромное желто-серое море песка, на сотни километров сплошной песок.

Объединенный отряд, как всегда, остановился на дневку. «Дефендеры 110» накрыли маскировочными сетями, давая двигателям отдохнуть перед очередным ночным марш-броском. Выставив охранение, бойцы тоже завалились спать, людям отдых необходим не меньше, чем машинам.

По прикидкам Рафали и Черного Принца, они находились в районе саудовско-иранской границы, все дальше и дальше удаляясь от очагов противостояния. «А здесь уже не слышно канонады, – зевая, отметил Джамал, – и по ночам не видно зарева».

Сон к майору никак не шел, а отдых организму был просто необходим, чтобы в самый ответственный момент не случилось сбоя.

За долгие годы службы в президентской гвардии майор научился многому, даже засыпать по команде. Но сейчас ему совсем не хотелось отдавать себе такой приказ. Как человек, знающий, что идет на смерть, он хотел взять от жизни как можно больше. А если не больше, то хотя бы не разбазаривать глупо то, что пока еще принадлежит ему.

Опустив голову на колесо внедорожника, Джамал пытался подвести итог своего существования, внутри себя он надеялся разобраться, правильно ли он жил или нет.

Перед глазами, как картинки старого кино, мелькали выгоревшие до черноты безжизненные остовы танков, боевых машин пехоты, обугленные скелеты грузовиков и сотни, тысячи обезображенных трупов. До боли знакомая картина. Только что это? Война с Ираном или американская «Буря в пустыне» – он не знал. Впрочем, это еще не самое страшное, что Джамалу приходилось видеть. Куда страшнее было ходить по улочкам деревень, обработанных химическими снарядами во время подавления бунта курдов. Тогда улицы были завалены трупами не только мужчин, но и женщин, стариков и детей. Они валялись вповалку повсюду, где их застала страшная и невидимая смерть. С выпученными глазами, с чернильно-фиолетовыми вывалившимися языками, в скрюченных от немыслимой боли позах. И над этими трупами роились полчища жирных, блестящих мух. В воздухе стоял давящий на психику гул.

Некоторое время этот гул будил Джамала по ночам, но он был настоящим солдатом, опытным и умеющим владеть в полной мере своей психикой. В конце концов галлюцинации прекратились. Теперь, лежа под маскировочной сетью, Джамал Рафали снова его услышал и поэтому пытался разобраться, прав тогда он был или нет.

В то время он считал, что долг солдата – выполнять приказ командования четко и без разглагольствований. Теперь же, когда его страна оккупирована, а вся верхушка, бросив армию, разбежалась, Джамал Рафали уже не думал, является предъявленный всему миру «Карл Маркс» Хусейном или нет. Ему уже было все равно, и смерти он не искал, как избавления, просто собирался выполнить последний приказ.

– Как настроение? – Возле майора неожиданно появился Черный Принц. Черные глаза пакистанца сверкали нездоровым блеском. Рафали подозревал, что он поддерживает себя наркотиками и поэтому часто пребывает в преувеличенно оптимистическом настроении, совсем не свойственном людям, добровольно идущим на смерть. – Еще сутки, и мы будем на месте. Потом немного отдохнем и нанесем удар там, где нас никто не ждет – по ренегатам.

– На все воля Аллаха, – уклончиво ответил Рафали, сам он не был особо религиозным, но для фанатиков из «Аль Каиды» это был единственно понятный язык.

– Ты внес в «Джи-пи-эс» координаты бункера? – неожиданно спросил Черный Принц. Вопрос прозвучал будто совершенно случайно, пакистанец в это время смотрел в сторону горизонта, где сливались пустыня и небо и дрожал раскаленный песок, напоминая кисельную массу.

– От бункера до грота проложен на «Джи-пи-эс» наш маршрут. Но все равно приемник спутникового позиционирования придется уничтожить, когда мы высадимся на Буктаре. Нам он больше не понадобится, – ответил Джамал Рафали, устало прикрыв глаза. Ему надоел вид своих подбитых танков, сейчас больше всего он хотел видеть горящие танки американцев. Майор видел, как они горят, и хотел воспроизвести это видение в своем мозгу.

– Конечно, конечно, – закивал Черный Принц, про себя подумав, зачем покойнику знать, что у живого другие планы на этот счет…

Неприятности для беглецов начались уже через два часа после выхода на большую воду. Дизель «Аграбы» заревел, потом дважды чихнул и смолк.

Когда Пых, рванувшись в машинное отделение, поднял крышку люка, оттуда поднялось облако сизо-черного дыма.

Наружу он выбрался только через четверть часа, покрытый копотью, как шахтер-забойщик. На черном лице лишь выделялись белки глаз.

Плюнув за борт густой, вязкой слюной, Пых шмыгнул носом и сообщил:

– Пулей пробило маслопровод, вот и заклинило подшипник.

– Ну, блин, – не удержался от скептического комментария Седуксен, – если не везет, так и на родной сестре триппер поймаешь.

– Двигатель заглох наглушняк? – угрюмо спросил Сервант.

– Да нет. Инструмент, запчасти есть, надо только руки приложить. Часов за десять, думаю, справлюсь.

– А быстрее? – обеспокоенно спросила Алена. Десять часов никак не увязывались с графиком рандеву с подводной лодкой.

– Давайте кого-нибудь в помощь, попытаюсь уложиться за восемь, – пожал плечами Пых.

– Нужно за шесть, – продолжала настаивать Воронцова, но ответа не услышала. Подводные диверсанты, как никто другой, знали, что можно сделать, а что находится за пределами человеческих возможностей.

– Седуксен, дуй с Пыхом в машину, – приказал Сервант. Спорить с паханом Седуксен не решился. Преувеличенно громко вздохнул и пошел вслед за напарником.

Вынужденная стоянка разделила беглецов на интересы. Лом, Робин Гуд и Савченко наблюдали за горизонтом. Хотя они находились в нейтральных водах, но подбери их какое-нибудь судно – и вполне можно было ожидать самые печальные последствия. Пока по крайней мере две «тяжелые» статьи лежали на виду, к тому же корпус яхты в пулевых отверстиях и отсутствие членов экипажа с легкостью можно классифицировать как пиратство, а присутствие беглых арестантов на борту и доллары из султанской сокровищницы очень даже укладывались в самую страшную статью – «организация мятежа», по которой голову рубили только за одно подозрение.

– Под парусами кто-нибудь может ходить? – громко спросил Сервант, обращаясь к стоящим на капитанском мостике. Все трое красноречиво промолчали, Виктор, который мог стоять у штурвала и поднимать паруса, искусство ловить ветер этими парусами не освоил, покойный Али не успел научить.

– Ясненько, – угрюмо произнес пахан, – всех яхтсменов мы зажмурили. Ладно, будем ждать, когда Винтик со Шпунтиком раскрутят Гаечку, – и внезапно хохотнул.

Оглядевшись по сторонам, он увидел стоящую на носу парусника Воронцову. Молодая женщина, надев на глаза солнцезащитные очки, подставила обжигающим лучам свое лицо. Алена находилась в отдалении, и содержание их разговора не могли узнать посторонние уши, поэтому Сервант, которого давно и прочно увлекла политическая авантюра, решил с ней обсудить финансовые вопросы.

– Так вот, детка, какой твой вариант тихого отхода, – приблизившись к молодой женщине, пахан опустил тяжелую ладонь на хрупкое плечо. – Тихий, ничего не скажешь. Но, слава богу, вырвались, пока вырвались.

Алена едва заметно повела плечом, освобождая его из-под руки Сергея. Этот жест неожиданно сильно разозлил авторитета, он вдруг понял, что, возможно, на яхте есть другой мужчина, которому Воронцова больше благоволит, чем ему. И вообще, были ли со стороны Багиры нежные чувства к нему, или она его использовала, как последнего лоха?

Прилившая к голове кровь застучала множеством молоточков в висках. Чтобы не дать выхода собственной ярости, он до крови закусил губу и несколько секунд спустя заговорил хриплым голосом:

– Может, после всего этого ты хочешь сказать, что нужно отстегнуть равные доли и этим трем барбосам?

Сергей никак не ожидал, что на его тираду бывшая подруга отреагирует именно так. Резко повернувшись к нему, Алена мягко улыбнулась и тихо произнесла:

– Как я тебе обещала, вас вывезут из этого неблагополучного климата. Деньги можете все оставить себе, мне ничего не нужно. – Видя недоверие в глазах авторитета, усталым голосом добавила: – Я должна была освободить своих коллег, и я этого добилась. – Неожиданно по лицу женщины пробежала тень тревоги: – А где они?

Сергей Севрюков понял, что речь идет о двух типах в арестантской робе. Самодовольно хмыкнув, он произнес:

– Что с ними станется. Пошли в кают-компанию, видимо, решили горлышко прополоскать. – И для наглядности щелкнул указательным пальцем по нижней челюсти.

– О, господи, они же его убьют, – воскликнула Алена, срываясь с места…

Все происходящее напоминало Френку Биглеру страшный сон, бред воспаленного мозга или, на худой конец, пьесу театра абсурда. И самое ужасное, он в этой пьесе играл главную роль. Даже спустя некоторое время он как наяву видел убитую Долли Герл – как кровь большими бутонами распускается на ее халатике, как собственной пузырящейся кровью захлебывается Тим Браун, в предсмертных судорогах дергая ногами…

Разведчик не может долго переживать о своей судьбе в случае неудачи. На то он и профессионал, чтобы знать: в его жизни все возможно – и величайшие победы, и громкие провалы. И задача настоящего профессионала, даже потерпев фиаско, проанализировать ситуацию и попытаться найти способ ее повернуть в свою сторону – и выиграть, обязательно выиграть.

Мысленно Френк стал перелопачивать в мозгу факт за фактом, в поисках зацепки путеводной нити. Единственное, за что вскоре удалось зацепиться старшему агенту, это за яхту, на которую его поместили. «Аграба», ведь именно на этой яхте в Буктар под видом иорданского бизнесмена прибыл полковник ливийской контрразведки Махмуд Аббас Аль Фарук. Полковник встречался несколько раз со Сказочником, Заурбеком Галиперовым, лидером чеченских сепаратистов.

Именно Махмуда Фарука Френк Биглер разыграл как козырную карту в закулисной партии против прибывших в Буктар двух офицеров российской контрразведки.

Шпионский пасьянс оказался на редкость удачным, все выходило как по писаному. Вместе с комиссаром криминальной полиции Абуалой Маликом они блестяще сыграли эту партию.

«Вот тут-то я и допустил роковую ошибку», – с горечью подумал Биглер, если бы руки были развязаны, он треснул бы себя по лбу. Действительно, увлекшись психологическим противоборством с чекистами, он совершенно выбросил из головы яхту, на которой прибыл полковник Фарук. Считал, что, потеряв свое начальство, ливийцы признают миссию проваленной и отправятся восвояси. Но те, вопреки ожиданиям, остались и даже выяснили, кто стоял за взрывом у центральной мечети. И похитили его.

Неожиданно снаружи яхты загремели выстрелы, к пистолетным хлопкам добавился пулеметный грохот и автоматная трескотня.

«Полицейский спецназ, – почему-то сразу же решил агент ЦРУ. – Молодец, Абуала Малик, не дал меня в обиду». Биглер воспрянул духом: если историю с покушением удастся замять, то, возможно, его карьера не сильно и пострадает.

До конца свою торжествующую мысль Френк додумать не успел, стрельба наверху прекратилась так же внезапно, как и началась, и никто не спешил в кают-компанию освободить его от пут. И уж вовсе неожиданно заработал судовой дизель, и яхта, покачнувшись на волнах, отправилась в путь.

«Перебили спецназ, – ужаснулся старший агент, не представляя даже, как это могло произойти, но вскоре сообразил: – Видимо, небольшое недоразумение имело место. Ничего, главное, что след взят, а в море яхту перехватят катера береговой охраны. Против корабельных пушек с автоматами много не навоюешь…»

Только спустя несколько часов двигатель «Аграбы» заглох, что вызвало вначале бешеный восторг у Биглера, он почему-то вообразил, что это ему дан знак свыше. Но тут же, как хорошая затрещина, его отрезвила тревожная мысль. Девушка, находящаяся с ним в кают-компании с самого начала, разговаривала по сотовому телефону по-русски.

«Русские!!!» – вспыхнуло в мозгу старшего агента, но он даже не успел испугаться. Вскоре в кают-компанию вошел мужчина, проходя мимо лежащего кулем американца, пнул его ногой, от резкой боли Френк лишился чувств. Через какое-то время он пришел в себя и наткнулся взглядом на стоящих у входа двух мужчин. Биглер узнал Христофорова и Лялькина. Несмотря на связанные ноги, он умудрился встать и выпрямиться во весь рост.

– Ах ты, паскуда, – первым среагировал на ненавистный образ Кирилл. Он рванулся вперед и изо всех сил ударил американца кулаком левой руки в солнечное сплетение, а когда тот согнулся, хуком правой сбил с ног. Добивающий удар Лялькин не успел нанести, занесенную руку перехватил Владимир Христофоров.

– Прекратите, товарищ капитан, – остановил он подчиненного.

– Товарищ полковник, разрешите, с этим гадом я поговорю по-мужски, – Кирилл в эту минуту больше походил на обиженного дворового мальчишку, чем на офицера. В его жилах еще вовсю бурлила юная кровь. – Я об этом мечтал, как о манне небесной, после того ящика с крысами. Убью, сволочь.

– Не много чести бить связанного по рукам и ногам противника.

– Так развяжите его, – настаивал капитан.

– Чтобы ты его убил в честном поединке? Нет, – отрезал Христофоров. – С мистером Биглером мы поговорим в другом месте и другими методами.

Френк, чувствуя на губах соленый привкус крови, понял – убивать его не будут, и в его представлении вместо знойной североафриканской пустыни возникла вечная мерзлота Сибири…

Малиновый закат сменился серыми сумерками, а потом и черной ночью, прежде чем Пыху и Седуксену удалось запустить судовой дизель. Время было безнадежно упущено.

– Завтра с утра может начаться поисковая экспедиция ушедших из яхт-клуба парусников, поэтому нам до следующего вечера нужно где-то затаиться, – собрав возле рубки всех участников тревожного заплыва, удрученно произнесла Воронцова.

Все молчали, про себя размышляя, что можно предпринять в этой ситуации. Район для всех почти незнаком.

Неожиданно Лом осторожно тронул Серванта за рукав.

– Чего тебе? – нехотя глянул пахан на него.

– Тут недалеко грот, в который мы собирались дернуть своим ходом, – доложил шепотом старший помощник. – Там есть автобус, на нем мы можем запросто уйти с «баблом» по материку через свои каналы. А красноперые пусть дуют своей дорогой.

Бывший главстаршина давно вычислил, что их новые попутчики – сотрудники спецслужб, и подобное соседство ему нисколько не грело душу. Серванту этот вариант приглянулся возможностью выбраться собственными силами. Что бы там Воронцова ему ни обещала, а пахан еще с детства помнил прибаутки приблатненного соседа: «Люди гибнут за металл и за бумагу, если есть на ней водяные знаки».

– Ты, Лом, ты – молоток, – Сервант одобрительно хлопнул по плечу своего помощника и громко, чтобы его все слышали, заявил: – Есть тут одна бухточка. Пересидим.