Братья по оружию Стрельцов Иван
Официантов, по такому случаю выряженных в черные узкие брюки и белые фраки, услужливо разносящих дорогую эксклюзивную выпивку и не менее дорогие закуски, было не меньше, чем гостей, что создавало на презентации атмосферу приятной суеты.
Глава компании, огненно-медный, в меру упитанный и холеный Альберт Волосатис, сиял не хуже новенького евроцента. Человек-легенда, мегамагнат, мегаполитик, непотопляемый, как авианосец «Честер Нимиц», и богатый, как библейский царь Соломон, один из наиболее влиятельных людей страны, которого многие сановные лица считали «серым кардиналом Всея Руси».
Бывший комсомольский функционер Альберт Волосатис был человеком честолюбивым, именно честолюбие позволило ему взобраться на нынешнюю высоту, которую магнат не считал своим пределом. Он являлся официальным спонсором политического прозападного движения в виде одной известной партии и неофициальным – парочки малоизвестных. Все они сейчас были вне игры, но это пока.
Богатая презентация как губка впитала все, что только было возможно – банкиров и промышленников, губернаторов из ближайших областей и иностранных дипломатов, депутатов и модных журналистов, шоуменов, звезд кино и эстрады, бывших и нынешних членов правительства. В общем, здесь собрались те, кого обывательская молва окрестила «сливками общества».
Но в этом калейдоскопе красок и оттенков пошлости, продажности и лицемерия был один человек, который никак не вписывался в общий натюрморт, и по всем закона жанра он не мог здесь присутствовать.
Невысокий худощавый мужчина пятидесяти с лишним лет, с простым, по здешним меркам, невыразительным лицом носил обычную фамилию и такое же обычное имя и отчество – Грабовый Игорь Григорьевич. Даже темно-синий смокинг на его фигуре смотрелся не особо впечатляюще, впрочем, одежда не имела большого значения, главное – его лицо.
Портреты Грабового, как и полное досье на него, имели в своих архивах все мало-мальски уважающие себя разведки, потому что еще в недавнем прошлом Игорь Григорьевич работал старшим дознавателем в следственном управлении госбезопасности. На его счету были три разоблаченные шпионские сети Запада, а также несколько десятков выявленых агентов и их приспешников.
Английская МИ-6, последняя и наиболее пострадавшая, в своих документах окрестила майора Грабового Могильщиком, так как именно он похоронил надежды королевской разведки на внедрение агентуры в ядерный научный институт имени Курчатова.
МОССАД и ЦРУ также имели большой зуб на дотошного дознавателя и в своих досье именовали его Мангуст и Бультерьер.
Но все это осталось в прошлом, уже три года ветеран ФСБ находился на заслуженном отдыхе, занимаясь только рыбалкой и изучением старинных фолиантов.
По «легенде», на презентации отставной майор оказался совершенно случайно: один из старинных друзей подарил ему пригласительный билет, продолговатый кусок картона с золотым тиснением, и даже взял для него напрокат смокинг. Все-таки какое-никакое, а развлечение для старика.
Потолкавшись среди гостей, Игорь Григорьевич отведал множество самых разнообразных деликатесов, о существовании которых раньше и не подозревал, потом позволил себе подхватить с подноса проходящего мимо официанта бокал французского шампанского, после чего, как могло показаться на первый взгляд, бесцельно бродил среди остальных гостей.
Но это была всего лишь видимость, на самом деле отставной майор высматривал такого же отставного вице-премьера Гансова. В начале презентации тот находился рядом с импозантным Волосатисом, потом о чем-то весело разговаривал с банкирами, шушукался с представителем фонда Сороса в России, мимоходом погладил по обнаженному плечику восходящую звездочку отечественной эстрады, нашептывая комплименты на ушко. Наконец на какое-то время экс-политик оказался в одиночестве, тут же этим воспользовался Грабовый.
– Здравствуйте, Ефим Львович, сколько лет, сколько зим, – приблизившись, негромко, но достаточно отчетливо произнес отставной дознаватель.
– Здравствуйте, – ответил Гансов, заметно смутившись, и неуверенно пожал протянутую руку. Потом все же спросил: – Мы разве знакомы?
– Конечно, – мягко улыбнулся Грабовый. Многие его коллеги по работе в следственном управлении считали главным козырем Игоря Григорьевича в допросах подследственных его улыбку, которая расслабляла человека и рассеивала его внимание. – Я вас помню еще юношей, – продолжил Грабовый, по-прежнему не представляясь. – В конце восьмидесятых вы являлись одним из учредителей общественной организации «Интеллектуальная молодежь за демократические выборы в России».
– «Студенчество за демократические реформы», – еще не понимая, с кем разговаривает, Гансов автоматически поправил собеседника.
– Вот-вот, – обрадованно закивал отставной майор. Понизив голос до шепота, доверительно добавил: – Слышал, у вас неприятности. В Думу не прошли.
– Временные трудности, – отведя взгляд в сторону, буркнул Ефим.
– Ничего, ничего, бывает, – заговорщицким тоном произнес Грабовый, похлопав Гансова по плечу, и протянул руку: – Рад был с вами повидаться, до свидания.
Спустя пять минут, оставив под большой развесистой пальмой бокал с нетронутым шампанским, Игорь Григорьевич покинул торжество. Оказавшись на улице, он прошел несколько десятков метров, сел на заднее сиденье поджидавшей его «Ауди», откинулся на велюровую спинку и с облегчением стащил с шеи галстук-«бабочку». Заметив, что в зеркало заднего вида за ним наблюдает молодой сотрудник, сидящий за рулем, ветеран весело подмигнул.
Иезуитский план полковника Крутова с этой минуты стал воплощаться в жизнь. Приватная встреча политика, который участвует в играх зарубежных спецслужб, с авторитетным чекистом, разведчиков из-за бугра (а среди дипломатов шпион едва ли не каждый третий) может навести на неприятные размышления. Но изменить уже ничего нельзя, в Чечне началась карательная акция федеральных войск. И теперь, когда возникнет вполне законный вопрос, почему провалилась операция, которую не один день разрабатывали лучшие эксперты и аналитики одной из крупнейших разведок мира, конкуренты не будут долго ломать голову над этим вопросом и изучать методики российских спецслужб, потому что ответ лежит на поверхности. Их предал привлеченный к операции Гансов. После этого будет весьма затруднительно сказать, как сложится дальнейшая политическая карьера Ефима Львовича и его партии, по крайней мере спонсоров поубавится.
Игорь Григорьевич блаженно улыбнулся, вспомнив утренний разговор с директором ФСБ, когда тот попросил отставного следователя помочь и вручил пригласительный билет на презентацию. Услышав от Грабового, что тот уже довольно длительное время несет службу в армии пенсионеров, недовольно нахмурился.
– Чекист уходит на пенсию только после того, как на его могилу устанавливают пирамидку со звездой. А до тех пор, независимо от возраста, он в действующем резерве.
«Действующий резерв – это в самую точку», – подумал ветеран и снова улыбнулся своим мыслям…
…Радиосигнал «Буревестник» означал для отряда «Витязь» команду к действию. Штурмовые группы «краповых беретов» выдвигались на рубеж атаки, впрочем, термин «рубеж атаки» был весьма условным. Коровник, который занимали боевики, представлял собой серьезное оборонительное сооружение. Толстые бетонные стены с небольшими окнами, похожими на амбразуры, позволили бы сепаратистам продержаться довольно длительное время.
А надстройка квадратной формы, примостившаяся на крыше, где засели двое наблюдателей, гарантировала боевикам защиту от внезапной атаки федеральных войск.
Учитывая наличие подземелья, расположенного под коровником, и то, с кем «Витязю» придется воевать, о лобовой атаке не могло быть и речи.
– Тут без хитрости не обойтись, – буркнул командир отряда, когда ему доложили, что коровник окружен. А у запасного выхода установили несколько противопехотных мин, которые контролирует отделение автоматчиков. – Что же, подождем до утра. Как говорится, утро вечера мудренее…
Ночь прошла без эксцессов, лишь время от времени поселковые собаки, будто чувствуя приближение чьей-то смерти, оглашали округу протяжным скорбным воем.
Новый день начался с щебета жаворонка, взлетевшего в серое небо, с высоты полета пробуждая солнце своими трелями.
Легкая дымка утреннего тумана медленно проплывала над травой вдоль дороги. В надстройке на крыше коровника сменились наблюдатели. Двое вайнахов, сняв приборы ночного видения, промыли красные от напряжения глаза и направились на отдых. Пара, сменившая их, вооружилась биноклями и принялась пристально осматривать окрестности.
Все было как всегда, проснувшийся поселок начинал жить своей обычной жизнью. На трассе, проходящей в двух километрах от населенного пункта, появилась первая машина – угловатый «бычок» с высоким полиэтиленовым тентом на кузове.
Грузовик был знаком наблюдателям, он принадлежал проживающему в Грозном кабардинцу, на нем тот развозил по равнинным селам товары первой необходимости, зарабатывая на разнице цен.
Проехав по шоссе с полкилометра, «бычок» дернулся несколько раз, будто на него напала икота, потом медленно съехал на обочину и замер. Из кабины выбрался немолодой усатый кавказец в широкополой фетровой шляпе, наполовину скрывавшей его лицо, поднял крышку капота и принялся внимательно изучать мотор.
Наблюдатель, неотрывно следивший за водителем и его машиной, не заметив ничего подозрительного, перевел взгляд в сторону, даже не подозревая, что теперь он сам стал объектом наблюдения.
На деревянном полу кузова был установлен массивный треножный станок, лапы которого предусмотрительно намертво прикрутили саморезами. На станке была установлена крупнокалиберная винтовка, изготовленная по системе «бул паб», на треть короче своей предшественницы длинноствольной «В-94», но, несмотря на это, сохранившая все свойства антиснайперского оружия, способного гарантированно уничтожать вражеских стрелков на расстоянии до двух тысяч метров.
Впрочем, несмотря на внешнюю схожесть со стандартной «АСВК», это было, по сути, совсем другое оружие, а именно – экспериментальная винтовка «стрелец», пока еще находящаяся на вооружении в двух экземплярах (один у «Альфы», второй у «Витязя»). Главными отличительными чертами нового снайперского комплекса «стрелец» являлись оптико-электронная система прицеливания, которая самостоятельно учитывала поправки на ветер, влажность воздуха, а также подсказывала стрелку наиболее эффективный угол возвышения. Одновременно в левом нижнем углу обозначалась возможная траектория полета пули.
Вторым отличием был звукоподавляющий футляр, надеваемый на ствол «стрельца»; не тратя энергии пули при выстреле, он поглощал почти семьдесят процентов звука, что делало винтовку уже на дальности тысячи метров абсолютно бесшумной. Недостаток этого футляра заключался в одноразовом использовании, что не позволяло применять комплекс в строевых частях армии.
Едва с легким щелчком поднялась крышка капота, как сидящий в кузове «бычка» снайпер, удобно расположившись возле треноги, взялся за крупнокалиберную винтовку. Щелкнув тумблером электропитания системы наведения, он склонился к окуляру прицела, где на экране высветились цифры расстояния до цели – 1813 метров. Снайпер правой рукой подправил фокус на прицеле, теперь он отчетливо видел наблюдателя. Молодой мужчина лет двадцати пяти с лицом, густо заросшим черными вьющимися волосами. На голове повязана выгоревшая на солнце косынка, торс защищен бронежилетом, а в оконном отверстии надстройки можно было разглядеть тонкий ствол «СВД».
«Разумно», – отметил про себя «краповый берет». В случае атаки из своего «ласточкина гнезда» пара снайперов запросто успела бы наломать дров, пока их снесли бы из гранатомета.
Снайпер сместил ствол своей винтовки с головы наблюдателя на его корпус. Рисковать он не мог, а двенадцатимиллиметровая бронебойная пуля легко продырявит любое индивидуальное средство защиты. Выполнив все необходимые манипуляции с системой прицеливания, стрелок задержал дыхание, поудобнее берясь за рукоятку винтовки и глубоко выдохнув. В это мгновение краем глаза он взглянул на траекторию полета пули, где было указано, что, изменив угол прицеливания на шесть градусов, можно будет одной пулей поразить сразу двух наблюдателей. Такой шанс снайпер упустить не мог.
Несколько секунд, и ствол «стрельца», оснащенный толстым цилиндром футляра, повернулся под нужный угол. Теперь «крапового берета» уже ничего не могло отвлечь от выстрела. Он снова взялся за рукоятку управления огнем, плотно вдавил приклад в плечо и, затаив дыхание, плавно нажал на спусковой крючок. Бум-м – раздался звук не громче пистолетного выстрела. Шестидесятиграммовая пуля, выполненная из высоколегированной стали с вольфрамовым наконечником, покрытая толстым слоем тефлона, вырвавшись из ствола винтовки и, долетев за неполные две секунды до «ласточкиного гнезда», ударила первого наблюдателя в область солнечного сплетения. Почти без усилий пробив титановую пластину и несколько слоев кевлара, разворотила все внутренности, прошла сквозь заднюю стенку бронежилета, вонзилась в спину второго наблюдателя. Точно так же смертоносная энергия пробила титановые пластины еще одного бронежилета, заодно сломав позвоночник и разорвав сердце и легкие боевика.
Снайпер видел, как оба наблюдателя были убиты. Ни восторга от меткого выстрела, ни сожаления, что все-таки убил двух людей (пусть и врагов), он не испытал, просто выполнил свою работу. И выполнил, как всегда, на отлично…
Отпустив рукоятку управления огнем, правая рука передернула затвор, из темного чрева винтовки вылетела еще дымящаяся большая гильза бутылочной формы. Ударившись о деревянный настил кузова, она с противным звуком откатилась к бортику.
Не обратив на это внимания, снайпер вынул из нагрудного кармана пачку сигарет, одновременно другой рукой включая портативную рацию «Акведук».
– Работа завершена, – доложил он, прежде чем прикурить…
Получив сигнал от снайпера об уничтожении наблюдателей, командир отряда вскинул вверх руку. Три пары снайперов, вооруженных бесшумными винтовками ВСС «винторез», выдвинулись вперед, чтобы взять на прицел пулеметные гнезда боевиков.
Подполковник внутренних войск уже был готов поверить в то, что все может обойтись, как и предполагали в штабе, малой кровью. Рука поднялась, чтобы стащить с головы берет и со вздохом облегчения произнести: «Слава богу, обошлось». Но подобное желание оказалось явно преждевременным, кто-то из снайперов «беретов», выдвигаясь на огневую позицию, не заметил ловушки, и в небо с противным воем взлетела сигнальная ракета. Не обошлось…
Глава 4. Огонь на поражение
Собранные и приведенные в боевое положение пять пусковых установок «град-П» напоминали гигантские длинноствольные минометы.
Снова неизвестно откуда возникший Руслан Мирзоханов придирчивым взглядом осмотрел установки, даже языком прицокнул от восторга, потом похлопал по плечу Шатуна. На подобные проявления чувств Владимир лишь ухмыльнулся:
– Что толку, ракет ведь нет.
– Ракеты везут, как и генератор, – успокоил его командир, рукой указывая в сторону едва тащившейся телеги, запряженной парой облезших мулов.
Вновь дружески хлопнув Панчука по плечу, Руслан опять заговорил:
– Мои люди помогут зарядить установки, а заодно подключить к АСУ генератор. А нам с вами пора идти в бункер, там уже все собрались. Хочу, чтобы вы им объяснили принципы современных боевых систем. Надеюсь, это будет не особо сложно?
Шатун молча двинул плечами – он уже понял, для чего на собрании нужен был легионер. Таким образом Воин хотел продемонстрировать собравшимся, что, даже потеряв пакистанских офицеров, он сумел в кратчайшие сроки подобрать достойную замену. Подобный расклад вполне устраивал Панчука, судьба предоставляла ему шанс подобраться к цели вплотную.
Владимир склонился и подхватил лежащий на рюкзаке автомат, забросил на плечо, но Мирзоханов придержал оружие за цевье и как можно миролюбивее сказал:
– Автомат не нужен, там будут только свои.
Шатун на это лишь хмыкнул, но спорить не стал, вернул автомат на прежнее место. Поправив ремень с кобурой, краем глаза глянул на Качмалу и Милевского. Говорить было не о чем, все детали они обсудили заранее, и незачем понапрасну напрягать находящегося рядом чеченца…
До входа в бункер им пришлось пройти не меньше полутора километров. Единственное, что успокаивало Владимира: вход в бункер находился в зоне прямой видимости, и Виталику, целясь, не придется слишком мудрствовать.
Когда до отвесной стены расколовшейся горы оставалось не больше трех десятков метров, кусок скалы размером с небольшой одноэтажный дом с противным скрипом медленно отъехал в сторону, открывая темный проход в штольню.
«Ну прям как в сказке. Сим-сим, откройся», – восхитился Владимир, хотя прекрасно понимал – в этом нет ничего сверхъестественного, просто где-то установлена камера наблюдения, и дежурный оператор, наблюдавший за монитором, заметил их и включил электродвигатель, отпирающий замаскированную под скалу гигантскую дверь. Сейчас наступал самый тревожный момент: запрет оператор вход в искусственную пещеру или нет?
Двое мужчин вошли в зев штольни, полусферической формы дыра уходила в глубь горы. Двигаясь чуть позади Мирзоханова, Шатун внимательно рассматривал строение рук человеческих, вернее будет сказать – рабского труда.
Стены штольни были отделаны бетонной опалубкой, причем даже на расстоянии можно было разглядеть, что работа халтурная. На темно-сером бетоне, как пятна крови, проглядывали бурые проплешины горной породы, а это никуда не годилось для такого серьезного сооружения, особенно если это бункер главного штаба повстанческих сил. С таким крепежом подземелье не выдержит даже удара парочки тяжелых авиабомб.
Встроенные через каждый метр фонари на потолке штольни давали мало света, поэтому оператор не стал закрывать вход в штольню, дабы не лишать «гостей» природного освещения.
Чем дальше мужчины уходили в глубь этого тоннеля, тем больше Панчук убеждался в том, что это не настоящий командный бункер, а подставное фуфло. Впрочем, как тут же сам себя поправил, бункер построили не просто для отвлечения от настоящего штаба сепаратистов, а как ловушку для атакующих федеральных сил, если такое вдруг произойдет.
Устроена штольня была на манер подводной лодки и разделена на отсеки, каждый из которых надежно прикрывала стальная дверь-переборка, по периметру – около десятка бойниц, из которых боевики планировали расстреливать наступающих, как жестяные мишени в тире городского парка.
«И наверняка, как только большую часть бункера захватят федералы, кто-то из фанатиков тут же включит устройство самоликвидации, – проходя по отсекам подземелья, подумал Шатун, разглядывая разместившихся здесь боевиков. Он уже нисколько не сомневался не только в верности своих выводов, но и в том, что подземелье заминировано. – Этот взрыв будет стоить федералам не один десяток жизней и сотни тяжелораненых. Гордые вайнахи потом долго будут рассказывать о своем бессмертном подвиге».
Наконец Руслан Мирзоханов остановился возле бронированной переборки, прикрывающей вход в боковой зал. «А здесь у них штабное помещение», – догадался Шатун. Навстречу им из сумрака штольни шагнули два гориллоподобных боевика, к удивлению Владимира, вооруженные не обычными армейскими «калашами», а довольно редким для здешних мест оружием – короткоствольными пистолет-пулеметами «хеклер кох» германского производства. Впрочем, как он тут же про себя отметил, для стрельбы в замкнутом пространстве лучшего оружия не подобрать.
Один из охранников молча навел на гостей куцый ствол автомата, а другой, держа правую руку на висящем на плече «хеклер кохе», протянул вперед левую.
Руслан так же молча расстегнул кожаный офицерский ремень с тяжелой кобурой от «стечкина», с которым на памяти Панчука ни разу не расставался, и протянул его охраннику. Владимир сделал то же самое.
Верзила повесил ремни на мощную шею, вросшую в плечи, приблизился к гостям почти вплотную, обдав забивающим ноздри густым запахом пота, и быстрыми, почти неуловимыми движениями прошелся ладонями по корпусу, рукам и ногам, проверяя на наличие какого-либо оружия.
Убедившись, что гости безоружны, молча отступил в сторону и повернулся к ним спиной. Провернул штурвал, запирающий замок переборки, потом потянул на себя тяжелую дверь, открывая проход внутрь…
…Реактивные снаряды к «граду» были похожи на миниатюрные торпеды. Пять черных сигар со сложенными стабилизаторными закрылками мирно лежали в ряд на прошлогодней соломе, устилающей дно телеги, возле которой суетились четверо мужчин неопределенного возраста.
Чеченцы показались легионерам незнакомыми, из чего Милевский тут же сделал вывод: либо они из другого отряда, либо специально вызваны на место, чтобы доставить из тайника эти ракеты.
Попытавшись объясниться на дикой смеси русского, французского и английского, Виталий перешел на жесты, сопровождая их интернациональными выражениями, указывая вайнахам, что им нужно делать. Те, наконец поняв, что от них требуется, ринулись помогать легионеру. Наконец, когда все пять пусковых установок проглотили по черной сигаре, Милевский указал чеченцам на портативный генератор, который вайнахи стащили с телеги и стали готовить к работе. Тем временем Виталий подошел к Качмале и одними губами прошептал:
– Все, иди займись своим делом.
– А ты один справишься? – на всякий случай спросил Олег.
– А то, – нарочито бодро усмехнулся бывший легионер и, указав на распутывающих кабель чеченцев, добавил: – У меня видишь какие смышленые помощники.
Качмала молча качнул головой, достал сигарету и, похлопав себя по карманам, якобы в поисках спичек, не торопясь и не привлекая к себе внимание, направился к машинам, укрытым маскировочной сетью…
В отличие от общего тоннеля, штабной бокс оказался залит ярким светом десятка мощных ламп. При входе в помещение этот свет неприятно резанул Владимира по глазам, но уже через несколько секунд он полностью адаптировался и смог разглядеть эрзац-штаб в его полной красе.
Большое помещение с такими же безобразно отделанными стенами, в центре длинный Т-образной формы стол из ДСП, покрытый толстым слоем темно-коричневого лака. Увидев этот стол, Панчук вдруг вспомнил Рязанское десантное училище – такой же стоял в кабинете комитета комсомола. «Тоже, наверное, из разграбленной воинской части притащили», – с сарказмом подумал Владимир, переводя взгляд на собравшихся в помещении абреков.
Их было пятеро, все в разноцветном камуфляже, также безоружные. Лица хмурые, настороженные взгляды исподлобья.
«Точь-в-точь, как на воровской сходке», – в очередной раз сравнил Панчук.
– Салам алейкум, – с легким поклоном первым приветствовал собравшихся Мирзоханов.
– Алейкум ассалам, – последовал разноголосый ответ.
Панчук обвел присутствующих взглядом, лица «бригадных генералов» были ему знакомы, и немудрено. Шатун подробно изучил полученную от Крутова информацию о наиболее одиозных главарях бандформирований.
Шестеро самых влиятельных командиров сепаратисткой Ичкерии, начиная от так называемого Верховного главнокомандующего и президента в одном лице и заканчивая представителем мусульманских спонсоров арабом Саладином.
«Высший Военный Меджлис аль-Шура, главный командный совет сепаратистов», – в мозгу Шатуна неожиданно всплыла запись из мини-компьютера, полученного от Крутова в Париже.
От возбуждения по спине Владимира покатились капли холодного пота. Адреналин буквально кипятил кровь в венах, такое чувство мог испытать только командир подводной лодки, забравшийся в акваторию вражеской базы, где богатый выбор целей и проблема после торпедного залпа безнаказанно уйти восвояси.
«Алихан Мусаров – Кобра, Магамед Карипов – Садист, Умар Салманов – Шайтан, – легионер про себя перечислял цели под их именами и позывными. – И главный араб всей Чечни Мустафа Саладин, Рамзес.
Главный повстанец Ушастый стоял чуть поодаль и безучастным взглядом карих глаз наблюдал за вошедшими из-под высокой каракулевой шапки. Шатун посчитал такое поведение вполне нормальным, все-таки официальный главнокомандующий повстанческих военных формирований, в недалеком прошлом президент. Почти небожитель.
«Жаль, Хромого нет, снова пацанам придется за ним по горам бегать, – с сожалением подумал Владимир. Одновременно мозг нового французского буржуа жгла другая мысль: – Зря согласился на фиксированную оплату, нужно было, как предлагал Крутов, за голову брать по условленному прейскуранту. Кто ж знал, что так подфартит».
Церемония приветствия закончилась, все стали рассаживаться за столом. Место в центре досталось, как и положено, главнокомандующему, остальные заняли места по обе стороны стола.
Шатун сел последним, оказавшись в самом конце стола, даже тяжелое кресло немного отодвинул, показывая свою независимость, на самом деле держа под визуальным контролем всех полевых командиров.
Оказавшийся рядом Мирзоханов должен был выполнять при нем роль переводчика, хотя все сказанное на совещании Панчука нисколько не интересовало. Он уже был, как торпеда, на боевом курсе. Направляясь в бункер, он знал, что оружие на входе отберет охрана, а голыми руками справиться с шестью опытными боевиками весьма проблематично. Но выход нашелся совершенно неожиданно, когда Владимир вдруг вспомнил об убитой им чеченской снайперше Далиде, с которой ему довелось встретиться последний раз год назад в Восточном экспрессе. Молодая женщина носила пистолет под юбкой на внутренней стороне бедра. Про себя решив, что вряд ли у чеченцев есть металлоискатель, даже портативный, Шатун решил рискнуть. И его риск оправдался…
Виталий в очередной раз обошел ракетные установки, как сноровистых коней, похлопывая заряженные «грады» по длинным, похожим на водопроводные трубы стволам. Все пять установок уже были подсоединены к пульту управления, оставалось только дождаться сигнала от Шатуна. Проведя рукой по нагрудному карману, где лежал бипер, Милевский направился к пульту управления…
Приблизившись к маскировочному навесу, Качмала жестом попросил часового прикурить. Высокий чеченец в камуфляже, поверх которого был надет сетчатый разгрузочный жилет, а лоб опоясывала зеленая лента смертника, повесил на плечо автомат, порылся в многочисленных карманах жилета, вскоре вынул одноразовую зажигалку и пачку «LM».
За компанию закурив, боевик, громко смеясь, пытался что-то рассказать легионеру. Тот мягко улыбался и только кивал головой, при этом глаза Олега внимательно изучали имеющийся в наличии автомобильный парк. Свой выбор он уже сделал, остановившись на «Делги-1», военном варианте «Нивы», оснащенной противоаварийными дугами, парой станковых пулеметов и автоматическим гранатометом «пламя». Полноприводный вездеход был наиболее подходящим для прорыва из «Лабиринта».
Продолжая слушать словоохотливого чеченца, бывший легионер нащупал спрятанное в рукаве лезвие ножа…
Погруженный в свои мысли Шатун реагировал на проходившее совещание, как механическая кукла для убийства – терминатор, переводя взгляд с одного полевого командира на другого, про себя решая, как сподручнее всего достать оружие. Не придумав ничего лучше, Владимир опустил правую руку под стол, бесшумный «вул» был прикреплен внизу живота у паха (единственное место, куда при обыске чеченцы не полезут). Разрезанный изнутри карман камуфляжа позволял достать оружие, не расстегивая брюк.
«Пусть думают, что за время горного круиза нахватался насекомых», – решил Панчук, без тени смущения запуская руку в карман. Пальцы привычно обхватили широкую рукоятку «ПСС» в самодельной кобуре. Пистолет находился в боевом положении, снят с предохранителя, и патрон дослан в патронник.
Задержав взгляд на египтянине Саладине, Владимир осторожно вытащил пистолет из кармана, одновременно взводя курок. Цели по своей очередности уже были определены, осталось лишь нажать на спусковой крючок.
Совещание тем временем переросло в склоку, возвышавшийся над столом Шайтан что-то с жаром доказывал, его голос заглушили спорящие между собой Кобра и Садист. Сидящий в центре Ушастый с отрешенным видом перебирал четки, будто посторонний наблюдатель.
Мустафа Саладин взирал на спорщиков с нескрываемым презрением. Арабу не терпелось перейти к главному, а именно – выслушать французского наемника и перейти к демонстрации возможностей новейшей боевой техники.
Выстрела никто не услышал, с металлическим лязгом цокнул затвор «вула», металлокерамическая пуля, пробив крышку стола, врезалась в горло египтянина, вырвав приличный кусок мяса. Из раны ударил фонтан густой бордовой крови; схватившись двумя руками за горло, Саладин опрокинулся на спинку стула и с грохотом упал на пол.
Секундное замешательство стоило жизни трем полевым командирам. Вскинув пистолет, Панчук навел плоский ствол «ПСС» на стоящего во весь рост Шайтана. Пуф, пуф, пуф – три выстрела оборвали жизни одного за другим Шайтана, Кобры и Садиста. Через мгновение тупорылый «вул» черным зрачком ствола смотрел на переносицу Воина.
– О Аллах, – беззвучно, одними губами прошептал Руслан Мирзоханов. Только теперь до него дошло происхождение катаклизмов, происходящих с караваном, который сопровождали его люди. Больше ни одна мысль не посетила его голову – пуля вошла точно в центр лба чеченца и разворотила затылок, вырываясь наружу с кровавым фонтаном.
Последним должен был умереть САМ сепаратистский главнокомандующий. Рывком Панчук перенес свое тело на другой конец стола, сбил со стула единственного оставшегося в живых чеченца и навалился на него всей своей тяжестью, приставляя к голове пистолет.
Владимир ожидал, что Ушастый перед смертью выкрикнет какое-то проклятие, в крайнем случае попытается плюнуть в лицо своего палача, испепеляя гневным взглядом. Но ничего подобного не произошло, к его большому удивлению, «главнокомандующий» внезапно заверещал по-бабьи на ломаном русском языке:
– Нэ убивайте, я не тот, кто вам нужен. Я бедный актер из Тибилисского драматического театра, просто внэшне оказался похож на президента. Вот меня и наняли на роль двойника. Нэ убивайте, прошу вас.
Теперь до Шатуна наконец дошло, почему федералы до сих пор не могли поймать Ушастого, который после каждого теракта выступал по телевидению с заявлениями в адрес федеральных властей. Вспомнил он и того странного типа в Панкисском ущелье, который наблюдал за погрузкой пусковых установок перед уходом каравана. Мозаика сложилась полностью…
Владимир коротко взмахнул рукой, обрушивая кулак с зажатым в нем пистолетом на голову актера, не испытывая при этом ни малейшей жалости к человеку, благодаря которому долгое время безнаказанно действовал террорист, кровожадный и коварный убийца-людоед, на счету которого сотни жизней ни в чем не повинных стариков, женщин и детей.
Голова двойника с глухим стуком ударилась о бетонный пол. Панчук не стал проверять, жив актер или мертв, ему было все равно, потому что лежащего перед ним человека не считал за такового. Падаль, она и есть падаль, которой место в куче отбросов.
Поднявшись на ноги, Владимир быстрыми и четкими движениями обыскал трупы полевых командиров. Оружия ни у кого не оказалось, ему по-прежнему приходилось рассчитывать только на себя и бесшумный пистолет «вул» с одним-единственным сэкономленным патроном.
За время проведения операции «Троянский конь» Шатун неоднократно продумывал план по ликвидации ядра повстанческого командования. Даже прошлой ночью он размышлял, как во время демонстрации АСУ вызовет на себя штурмовики и в момент авианалета легионеры попытаются бежать. Но человек предполагает, а судьба располагает. Сегодня он поступил так, как почти восемьдесят лет назад чекист Медведев.
Этот случай Владимиру рассказал на первой (и единственной) встрече Родион Крутов в Париже на смотровой площадке Эйфелевой башни. Поведал об этом случае как бы между прочим, а получилось, что дал установку к исполнению…
Теперь предстояло унести из «Лабиринта» ноги. Но для этого следовало выбраться невредимым из бункера. Как это сделать, Панчук решил, когда только входил в зал совещаний.
Держа перед собой пистолет, Шатун подошел к бронированной двери. Ухватившись за колесо штурвального замка, он провернул его, освобождая пазы от стальных стержней. Замок бесшумно подчинился сильным рукам, теперь оставалось потянуть дверь на себя, что Панчук и сделал. Бронированная заслонка, несмотря на внушительный вес, легко поддалась, освобождая дверной проем.
Двое боевиков, охранявшие зал совещаний, замерли у выхода в коридор. Охранники не ожидали подвоха, поэтому их оружие безопасно покоилось на плечах, стволами вниз. В темных глазах чеченцев отразилось не то удивление, не то негодование, но лишь на секунду, на короткий миг.
Шатун выстрелил от живота, целясь дальнему боевику в левую сторону груди. Пуля пробила разгрузочный жилет, проскочила мимо ребер и, пробив сердце, вышла через лопатку. Убитый охранник находился в падении, когда еще теплый от выстрелов ствол «ПСС» врезался в голову второго боевика, с противным хрустом проламывая височную кость.
Затащив оба трупа в зал заседаний, Владимир запер за собой бронированную дверь на замок. Глядя на поверженных боевиков, довольно улыбнулся, теперь он стал обладателем двух портативных автоматов «хеклер кох», дюжины запасных магазинов каждый на тридцать два патрона, пары австрийских самозарядных пистолетов «глок 17», десятка ручных гранат и двух испанских десантных ножей. Настоящий серьезный арсенал для профессионала.
Несмотря на то что Шатун был готов к смерти на боевом задании, умирать, имея вполне реальную возможность избежать печального конца, он не собирался. А сейчас такая возможность ясно вырисовывалась.
Владимир еще раз окинул взглядом погибших врагов, сравнивая их с собой. Камуфляж, обувь была у них одинаковая, только у охранников поверх камуфляжа были надеты черные разгрузочные жилеты да головы прикрывали повязки из неизменных черных бандан. Стащив повязку с одного из боевиков, Панчук наспех повязал мятую косынку себе на голову, как можно ниже насунув край банданы на глаза, таким образом пытаясь хоть немного скрыть лицо.
Затем наступила очередь разгрузки. Надев жилет одного из охранников, Владимир добавил туда запасные автоматные магазины из «лифчика». У всех гранат, прежде чем рассовать по подсумкам, ослабил «усики» чеки. Это было опасно, но зато значительно экономило силы и время в бою.
Один «хеклер кох» и один нож Панчук оставил себе, автомат повесил через плечо, а десантный тесак сунул за голенище ботинка. Семнадцатизарядные «глоки» бывший легионер забрал оба. Один сунул в кобуру на левом бедре, а другой за ремень на пояснице. С сожалением подумал о том, что нет патронов к «вулу».
«На нет и суда нет», – мысленно успокоил себя Владимир, выходя из зала совещаний в общий коридор. Опустив голову, он направился к выходу. Короткоствольный германский автомат непривычно упирался в спину, но Панчук не ощущал неудобства. Его левая рука покоилась на открытой кобуре с «глоком», а правая свободно свисала, болтаясь в такт движениям, но в то же время готовая в любое мгновение схватиться за рубчатое тело ручной гранаты.
Мягкие подошвы ботинок неслышно ступали по бетонному полу тоннеля. От нервного напряжения Владимир ощущал сухость во рту, казалось, язык прилип к нёбу, по спине бегали мурашки подобно мелким электрическим разрядам, а ладони были влажными от пота. Мысль о глупой смерти в конце задания Шатун гнал прочь, заставляя себя сосредоточиться на происходящем.
Он уже прошел мимо трех блоков, заполненных боевиками. Моджахеды, занятые своими делами, не обращали на него внимания.
Залитый ярким солнечным светом выход из тоннеля находился в каких-то трехстах метрах и казался переходом в другой мир.
Уже позади остался последний бокс с группой чеченцев, Владимир отошел от него метров на пять и с облегчением сделал глубокий выдох, как внезапно за его спиной раздался гортанный выкрик:
– Эй, Мустафа!.. – и еще что-то по-вайнахски.
Шатун не остановился, даже не замедлил шаг, продолжая идти в том же темпе.
– Эй, Мустафа! – снова окликнул чеченец и бросился нагонять товарища. Когда шаги преследователя раздались совсем рядом, Панчук резко обернулся, одновременно выхватывая из кобуры «глок».
Под сводами каменной цитадели пистолетный выстрел прогремел хлестко, как удар пастушьим кнутом. Девятимиллиметровая пуля попала чеченцу в грудь, сбила с ног. Оглядываться по сторонам времени не было, свободной правой рукой одну за другой Шатун сорвал с пояса три гранаты, швыряя их в проем крайнего жилого бокса, затем со всех ног побежал к выходу.
За спиной морпеха прогремела серия взрывов, а он бежал и молил только об одном: чтобы в этот момент его не подстрелили. Потому что стрелять в цель, зажатую рамками тоннеля, все равно что в тире. Но в этот день судьба явно к нему благоволила, ошеломленные произошедшим боевики не сразу пришли в себя после взрывов ручных гранат. А когда опомнились, Панчук уже нырнул за спасительный угол, выдергивая из кармана активизатор бипера.
План Шатуна сработал. Уходя в подземелье командного бункера, он не знал, как все для него обернется, и поэтому придумал трюк с бипером. Если бы его разоблачили, он просто бы активизировал его, и тогда Виталий Милевский, получив сигнал, ударил «градами» по бункеру и наземному лагерю боевиков, после чего, пользуясь общей неразберихой, попытался бы с Качмалой вырваться из «Лабиринта».
Но Шатуну повезло; отправившись в пасть к дьяволу, он все-таки умудрился оттуда вырваться…
…Сигнал бипера застал Милевского у пульта управления огнем реактивных установок. Находившиеся поодаль чеченцы, помогавшие заряжать «грады», недоуменно уставились на него. Виталий широко улыбнулся, подмигнув, и тут же от живота ударил по боевикам из автомата. Развернувшись, Милевский всей пятерней вдавил клавиатуру пульта управления, и тут же с грохотом из труб пусковых установок вырвались пять огненных шаров, четыре с ревом устремились в сторону палаточного лагеря моджахедов, а пятая нырнула в пещеру командного бункера, все круша и сжигая на своем пути, пока не достигла дальней стены и не взорвалась, заполняя помещения раскаленными газами освободившейся плазмы.
Четыре взрыва на поверхности оказались более разрушительными. Огненные фонтаны взрывов пожирали палатки, мечущихся людей и обезумевших мулов, одновременно разя уцелевших осколками в виде стальных пятнадцатисантиметровых зазубренных игл. Одновременно сдетонировали сложенные в лагере боеприпасы, взрываясь гигантскими огненными кустами.
Беседующий с часовым Качмала первым уловил изменения в обстановке, и едва невдалеке затрещал автомат Милевского, его нож выпорхнул из рукава и через мгновение рассек горло часовому.
Моджахед еще бился в предсмертных конвульсиях, а Олег уже содрал с его плеча автомат и со всех ног бросился к облюбованной им «Ниве». До машины оставалось каких-то пять-семь метров, когда острая боль пронзила ногу Качмалы. Не удержавшись, он кубарем полетел на землю. Уже оказавшись в лежачем положении, Олег заметил торчащий выше колена осколок реактивного снаряда. Превозмогая боль, он все же нашел в себе силы забраться в салон «Нивы», ключ оказался в замке зажигания, оставалось лишь повернуть его…
Включив радиомаяк, вмонтированный в часы, Виталий оставил его под блоком памяти АСУ, потом повесил на шею ремень с подсумками запасных магазинов, схватил два автомата и бросился на помощь Панчуку, который огнем из «хеклер коха» пробивал дорогу через ряды еще не пришедших в себя после огневого налета моджахедов.
Они одновременно добрались до выехавшей им навстречу «Делги-1», Милевский рывком бросил свое тело на заднее сиденье и оказался возле автоматического гранатомета «пламя», а Шатун, завалившись возле водителя, тут же ухватился за пулемет.
В одну минуту шквальный огонь курсового «калашникова» пробил настоящую «просеку» сквозь толпы боевиков, в то время как полсотни тридцатимиллиметровых гранат, выпущенных из «АГС-17», превратили оставшиеся под навесом машины в груды пылающего металлолома.
– Все, уходим! – заорал Панчук.
Качмала из последних сил вдавил педаль газа. Обвешанный оружием внедорожник сорвался с места, а Милевский без сил сполз на пол, чувствуя, как его левая рука повисла плетью, а из рукава тонким ручейком струится кровь.
Легионеры считали, что они вырвались из смертельной ловушки, уничтожив не только главарей бандформирований, их командный бункер, а заодно значительно зачистив и рядовых боевиков, лишив тех транспорта для преследования.
Но это была всего лишь часть правды. На одном из утесов «Лабиринта» была установлена огневая точка ПВО. Боевики видели, что творилось на дне ущелья, сами вмешаться они не успевали, но смогли вовремя сообщить о произошедшем отрядам, находящимся вне «Лабиринта». Впрочем, это было последнее, что сделали сепаратистские зенитчики. Уже через минуту огневая точка на утесе от попадания авиационной ракеты «Х-29 ТЕ» взлетела в воздух черно-оранжевым кустом взрыва, вслед за которым на ущелье обрушили объемно-детонирующие бомбы два звена штурмовиков «Су-39».
Как ни ждали сигнала тревоги, но пронзительный звук зуммера ударил по ушам ветеранов совершенно неожиданно.
– Ой-ё, – первым взвился Григорий Пройдесвит, бросаясь к командирскому креслу. К этому времени Михаил Бекбаев уже сидел на месте механика-водителя, постукивая тонкими пальцами по кнопкам бортового компьютера.
Виктор Ангелов и Захар Платов заняли свои места почти одновременно, включаясь в боевую работу.
«Тарантул» сейчас мало напоминал одну из разновидностей бронетехники, а больше смахивал на голливудский боевой звездолет. Плоские зеркала солнечных батарей, сложившись пополам, утонули в недрах башни, блюдце спутниковой антенны, уловив сигнал со спутника-шпиона «Север III», передавало картинку района предстоящих боевых действий на дисплеи бортового компьютера, установленные перед командиром боевой машины и механиком-водителем.
На небольшом плоском жидкокристаллическом экране была видна лента горной дороги, по которой, подпрыгивая, как плот на речных порогах, неслась небольших размеров легковая машина.
Увеличив изображение, Пройдесвит со знанием дела заявил:
– Внедорожник типа американского «Виллиса» или нашей «Нивы».
Никто спорить с ним не стал, потому что у оператора ракетного вооружения и артиллерийского наводчика не было персональных дисплеев, а механик-водитель занимался прокладкой курса для «тарантула» и в этот момент мог сделать только следующее заявление:
– По-моему, за ними идет нехилая погоня.
– Так чего же мы сидим, нужно идти на подмогу, – возмутился Григорий Иванович, теперь он напоминал торопыгу Ангелова. Его кипучая натура, запертая в обездвиженной коробке, получив сигнал к действию, рвалась, как птица из силков.
– Сейчас, – невозмутимо произнес Бекбаев, глядя на экран дисплея. – Только сперва компьютер просчитает оптимальную точку рандеву.
Бортовой компьютер не подвел своего хозяина, за секунды просчитав все необходимые параметры, выдал координаты места встречи с беглецами и даже показал это место на карте и в трехмерной проекции.
– Вот теперь можно ехать, – довольно потер руки Михаил и вдавил фрикционы. Взревев мощным двигателем, «тарантул», подобно рассерженному насекомому, ломая остромордым корпусом кусты и ветки, вырвался на свободу и, поднимая шлейф пыли, понесся по направлению к горам.
Грунтовая дорога оказалась вполне подходящей для гонок на выживание, потому что была изрыта разными по глубине и размерам колдобинами, но благодаря мощной системе амортизации сидящие в салоне боевой машины почти не ощущали подобные недостатки «трассы».
Расстояние в одиннадцать километров на скорости в пятьдесят километров «тарантул» преодолел за четверть часа. Все это время каждый из членов экипажа думал только об одном – не налететь бы им на «забытый» боевиками на дороге фугас.
Несмотря на утверждение изобретателя «тарантула», что даже при подрыве на мощном противотанковом заряде экипаж отделается незначительной контузией, это мало утешало ветеранов, особенно после того, как прикинули, сколько боеприпасов имеется в боевой машине.
«Нехорошо получится, если подорвемся, – наблюдая за панелью управления ракетным оружием, размышлял Виктор Ангелов. – Сколько сидели в засаде, сколько готовились, и на тебе…»
«Мне бы только до этих гадов добраться, – поглаживая казенник автоматической пушки, пытался сдерживать себя Захар Платов. – А там за все посчитаемся, кончатся снаряды – зубами буду рвать сволочей…»
«Положение у нас, конечно, не ахти какое, но Володьке Шатуну вообще не позавидуешь, – Пройдесвит через триплексы командирской башенки наблюдал за дорогой. – Духи висят у него на загривке и в любой момент могут вцепиться в горло. Главное, чтобы мы не опоздали…»
Один только Магомеддин Бекбаев ни о чем не думал, он верил в свою машину и следил за дорогой.
Место для встречи с уходящим от погони Панчуком компьютер выбрал весьма удачное – небольшой холм, вершина которого густо заросла колючими кустами шиповника. Вставший за ними «тарантул» полностью сливался с местным пейзажем, что являлось еще одним неоспоримым достоинством выбранной позиции.
– Может, продвинемся еще немного вперед? – предложил Виктор. Его, как и Пройдесвита, любая задержка выводила из себя. Останавливаться в тот момент, когда где-то поблизости, может быть, уже идет бой, он считал если не преступлением, то по крайней мере трусостью.
Но поддержки от Котовского Виктор не дождался, и, более того, Григорий Иванович отчитал его, как мальчишку:
– Нет, Ангел, никуда мы отсюда двигаться не будем, по крайней мере сейчас. Позиция мировая, дорога с горы как на ладони. А если сунемся вперед, то, во-первых, перекроем проезд Шатуну, а во-вторых, даже если мы успеем укрыть беглецов за броней «тарантула», то будем лишены маневра на пятачке дороги. Придется крутиться. К тому же ты как боевой офицер не хуже меня знаешь, какая разница между стрельбой на расстоянии и ближним боем, особенно против толпы ордынцев. Запросто найдется гаденыш, который из чего-нибудь крупнокалиберного зарядит нам в бочину, и тогда накрылись твои прыжки с парашютом медным тазом. Усек?
– Усек, – вынужден был согласиться Ангел. Его душили эмоции, но спорить с Котовским не стал: как боевой офицер понимал справедливость слов старшего товарища.
Правда, и ждать беглецов долго не пришлось, буквально через несколько минут из-за поворота на большой скорости вынырнула, едва не слетев с горной дороги в пропасть, серо-салатовая открытая «Нива» и, не снижая скорости, помчалась вниз…
Отработанная в деталях до последних мелочей и затем откорректированная до автоматизма с командирами операция «Троянский конь» уже с первых часов начала приносить положительные результаты.
Мотострелковые подразделения сорок второй дивизии, на полной скорости проскакивая населенные пункты, на равнинной территории разворачивались в боевые порядки или усиливали опорные пункты, создавая мощное заграждение, отделяющее равнину республики от ее горной части.
За мотострелками двигались подразделения внутренних войск и прикомандированные к ним части ОМОНа и СОБРа, в лояльных к повстанцам населенных пунктах проводились зачистки.
Это уже были не те прежние дикие зачистки, теперь действовали по строго отработанной технологии, именующейся «адресной проверкой». Обыски проводились только в указанных заранее адресах, а так как до этого разведка поработала на славу, к тому же захваченный в Грозном подрывник рассказал много интересного, то спецназ был в этот раз с богатым уловом. Из тайников извлекались десятки различных стволов: автоматы, пулеметы, снайперские винтовки и различных систем гранатометы, патронные цинки, коробки с пулеметными лентами и всевозможная взрывчатка, от брусков пластида и тола до «лимонок» и «хаттабок» – самодельных ручных гранат.
Но не все и везде проходило гладко. Если ячейки «джаамата», выданные грозненским подрывником, удалось нейтрализовать практически бескровно, то так называемые «отряды самообороны» пытались отбиваться, а кое-кто даже пробовал идти на прорыв.
В таком случае в бой вступала тяжелая бронетехника и фронтовая авиация. Танки и вертолеты огневой поддержки, находясь на безопасном расстоянии, разносили в щепки дома, которые отстреливающиеся моджахеды превратили в долговременные огневые точки, после чего развалины обрабатывали огнеметчики.
Никто из командиров не собирался просто так терять своих людей. Группы специального назначения, проводившие рейды в горно-лесистых районах, наводили авиацию на передвигающиеся отряды сепаратистов.
Небо в горах звенело от десятков вертолетов, проносящихся над верхушками деревьев, то и дело в долине раздавались тяжелые взрывы. По звуку знатоки определяли пятисоткилограммовые фугасные и вакуумные бомбы.
Пограничники, заняв места согласно боевому расписанию, с минуты на минуту ждали атаки на заставы, потому что прекрасно понимали: получившие по зубам боевики попытаются уйти за кордон, чтобы зализывать раны. А значит, пойдут через них.
В эти часы штаб объединенной военной группировки напоминал торговую биржу в разгар торгов. Как угорелые носились офицеры связи, то и дело откуда-то доносилось:
– Группа боевиков в составе пяти человек попыталась вырваться из Шали, захватив для этой цели грузовик. Но на выезде была остановлена заслоном внутренних войск. В перестрелке трое боевиков были убиты, двое тяжело ранены. Прорыв предотвращен…
И следом новое сообщение:
– Спецназ ГРУ в районе Тихого ручья обнаружил базу сепаратистов. После обработки указанного квадрата штурмовиками уничтожено двенадцать землянок и склад боеприпасов. Количество убитых боевиков уточняется…
Дальше сообщались другие названия больших и малых населенных пунктов, то и дело проскакивали общеизвестные названия – Аргун, Бамут, Гудермес.
Впрочем, как военные ни планировали полностью блокировать все аулы с двойным дном, но не смогли, не хватило сил.
Командующий объединенной военной группировкой, оторвав взгляд от пестреющего разными цветами планшета, наконец обратил свое внимание на стоящих рядом руководителей республиканской службы безопасности и МВД.
– Наша основная задача – вырвать ядовитое жало у змеи, а потом и саму гадюку можно пустить на фарш.
Главный чекист и милиционер, не перебивая командующего, лишь согласно кивали, а генерал-полковник вновь впился взглядом в планшет, задав вопрос:
– Что по «Лабиринту»?
– Штурмовики шестью звеньями отработали «Лабиринт» дважды, – последовал четкий ответ старшего офицера связи, в обязанности которого входило постоянно быть в курсе всего происходящего и давать ответы на любые вопросы. – Сперва они ударили управляемыми ракетами с объемно-детонирующими зарядами, а потом добавили фугасами. Говорят, стопроцентное уничтожение.
– Отлично, – удовлетворенно буркнул командующий, по-прежнему не отрывая взгляда от планшета, и приказал: – Направьте туда для гарантированной зачистки разведбат сорок второй дивизии.
Родион Андреевич Крутов за время проведения операции не проронил ни слова. Пока все шло своим отлаженным чередом, вмешиваться в управление – только вносить в отрегулированный ход событий сумятицу.
Основная масса сил сепаратистов была блокирована и планомерно уничтожалась, караван с пусковыми установками «град-П» разбомбили штурмовики вместе с одним из бункеров боевиков. Все происходило именно так, как и запланировано.
«В жизни так не бывает», – с непонятным раздражением подумал Родион и спросил у старшего офицера связи:
Читать бесплатно другие книги:
