Братья по оружию Стрельцов Иван
– Что с Шатуном?
– От Шатуна был получен радиосигнал об отходе, и тут же им навстречу был направлен «тарантул». А район установки радиомаяка атаковали «грачи», которые и ударили по каравану с «градами». Больше пока никакой информации.
Полковник хотел спросить об орбитальном контроле за Шатуном, но его перебил генерал:
– Что с поселком нефтяников?
– Отряд «Витязь» ведет бой.
– Что-то долго они там возятся. Дайте мне их командира на связь…
Свист взлетающей сигнальной ракеты переполошил спящих в подземелье боевиков. Несмотря на свои внушительные габариты, первым с лежанки вскочил жирный араб Али, хватая прислоненный к стене автомат.
Следом за ним вскакивали охранники, инструктора и подконтрольные им шахидки. Все они понимали, что это не случайность, это провал, потому что наблюдатели не успели их предупредить, а федералы уже были рядом с коровником.
Еще оставалась надежда на пулеметчика, находящегося на позиции, но он так ни разу не выстрелил, а высунувшемуся из лаза охраннику снайперская пуля тут же снесла полчерепа.
– Назад! – что было мочи заорал Али. Теперь у боевиков не было другого выхода, как сидеть в подземелье и отстреливаться из узких бойниц, устроенных в низу стен коровника.
Снаружи доносился грохот выстрелов, какие-то непонятные крики и рев тяжелых грузовиков.
Осторожно выглянув из крайней бойницы, Али увидел, как на большой скорости к поселку приближается колонна армейских «Уралов». На дверях одного из грузовиков араб смог разглядеть эмблему чеченского батальона «Восток».
Машины вытянулись в цепь и замерли.
«Оцепляют поселок, чтобы в случае прорыва не дать нам захватить заложников, – догадался Али. – Разумное решение», – похвалил он своих врагов. Но умирать, как крыса, в подземелье не собирался.
– Вагиф, – подозвал он своего помощника и старшего инструктора. На его зов тут же подбежал крепко сложенный саудовец с блекло-водянистыми, как у рыбы, глазами. Он сжимал в руках «АКМ» с подствольным гранатометом, из короткого ствола вяло выбивалась узкая струйка дыма. – Возьми наших лучших людей и выбирайся через запасной лаз, – приказал толстый араб, – потом ударишь гяурам в спину. Ты их, главное, отвлеки, а мы тем временем выберемся наружу и пойдем на прорыв. Шахидки – эффективное оружие на поверхности, а не под землей.
– Я все понял, эмир, – склонил голову Вагиф, с детства воспитанный в духе религиозного фанатизма. Как все фанатики, он был покорен и исполнителен. – Все исполню, как надо.
Едва старший инструктор удалился, Али подумал о шахидках. Это были живые самонаводящиеся бомбы, с ними можно было прорвать любое окружение, запугать самых бесстрашных воинов. Но и в этом на первый взгляд идеальном оружии была своя «ахиллесова пята».
Месяцы изнурительного изучения Корана, постоянное унижение и насилие, когда жить после всего пережитого не хочется, когда существование на этом свете только в тягость, являлись всего лишь составными частями программы «зомби», главными были наркотические стимульгены. Таблетки заставляли женщин быть послушными исполнителями.
Каждый день Али давал шахидкам таблетки «покорности», чего сегодня сделать не успел. И теперь возможность прорыва оказалась под вопросом.
– Лейла! – громко окликнул египтянин свою наложницу, лихорадочно нашаривая на животе сумку-«кенгуру», в которой он хранил наркотики.
– Я здесь, – от ближайшей бойницы отделилась тонкая фигурка верной подруги, сжимающей в руках автомат.
– Вот, проглоти это. – Али протянул ей потную ладонь, на которой лежали три маленькие белые шайбы. Женщина послушно взяла таблетки и сунула в рот. – А вот эти раздашь ос…
Закончить фразу араб не успел, бронебойная автоматная пуля, отрикошетив от бетонной стенки, врезалась в его затылок. Толстый египтянин повалился лицом вниз, а его подруга, так и не поняв, что ей было приказано выполнить, опустилась на корточки возле уже мертвого тела, уставившегося стеклянным взором в стену.
Проход, ведущий к запасному выходу, был настолько узким, что один человек едва-едва мог пройти по нему. Первым шел Вагиф, следом за ним торопились четверо инструкторов и пятеро чеченских охранников. Никому из этой группы и в голову не могло прийти, что несколько дней назад бывший боевик, а ныне инвалид и сапожник Равшан Хашиев, руководивший строительством этого подземелья, сдал федеральным властям и подземелье, и запасной выход из него.
Наконец боевики добрались до конца узкого прохода и остановились перевести дух. Над головой саудовца отчетливо виднелся деревянный щит, прикрывающий выход наружу и замаскированный сверху дерном.
Вагиф выждал еще несколько минут, потом выбрал двух крепких темнокожих марокканцев и с их помощью приподнял щит, сдвигая его в сторону. Сразу же в затхлую нору хлынула свежесть воздуха и аромат созревающих трав. Инструкторы оказались в трехстах метрах от коровника, скрытые от посторонних глаз небольшим холмом.
Звуки выстрелов здесь звучали едва слышно, ветер относил какофонию боя в противоположную сторону. Рассиживаться времени не было, и Вагиф подал знак продолжать движение. Повинуясь его приказу, двое марокканцев, подобно стремительным и юрким ящерицам, помогая друг другу, выбрались на поверхность. Третьим попытался покинуть подземелье старший инструктор, он даже успел наполовину высунуться из тесной узкой норы, когда на расстоянии нескольких метров сработала мина направленного действия.
Сотня стальных шариков шрапнели в одно мгновение превратила троицу арабов в бесформенные куски окровавленного мяса. Над трупами еще клубился дым от взрыва мины и в воздухе стоял тошнотворный запах свежей крови и сгоревшей взрывчатки, когда из-за кустов вынырнула огромная фигура в камуфляжной накидке, из-под капюшона которой выглядывал край крапового берета. В руках спецназовец держал выгоревшую на солнце старую противогазную сумку, набитую брусками пластида. Торчащий из нее бикфордов шнур быстро горел, обугливаясь буквально на глазах.
В два прыжка «краповый берет» достиг выхода из подземелья и, швырнув в отверстие сумку, метнулся в сторону.
Из прохода донесся нечеловеческий крик, и тут же мощный взрыв вздыбил землю, одновременно обрушивая кубометры грунта. С запасным выходом было покончено…
– Мы их обложили, как волков в логове, – докладывал по рации командующему объединенной группировкой командир «Витязя». – Ни одна сволочь не вырвется.
Все это было правдой, зажав боевиков в подземелье, «краповые береты» постепенно стягивали кольцо вокруг коровника. Подполковник их не торопил, времени было вагон, да и его бойцы были настоящими профессионалами, такими зря не разбрасываются.
Но с мнением командира «Витязя» оказался совершенно не согласен генерал-полковник.
– Что значит – не вырвутся? – рвался из динамика рации крик командующего. – Засели в подземелье, а твои орлы темноты боятся или замкнутого пространства? Не можешь командовать отрядом, тогда передай командование своему заместителю, а сам дуй к чертовой матери на гражданку. Или, может, взять какой-то сраный подвал твои хваленые «краповые береты» не в состоянии? В таком случае жди, пришлю тебе чекистов. У них как раз имеются специалисты по подземельям, группа «Город» называется. Слышал?
Как ни хотелось подполковнику возразить командующему, что он боевой офицер, а не мальчишка, чтобы с ним подобным тоном разговаривать, и что отряд «Витязь» подчинен командованию внутренних войск, а не Министерству обороны, но ничего этого он говорить не стал. Подполковник знал, отряд был специально откомандирован в Чечню для проведения операции «Троянский конь» и на время командировки подчинялся штабу объединенной военной группировки. Да и еще по одной причине не хотелось ругаться с генералом: он считал, что склоки лишь пятнают ратную славу отряда и его бойцов, живых и мертвых.
– Мы возьмем этот подвал, товарищ генерал-полковник, – только и прохрипел он в микрофон.
– Ну, смотри, час времени тебе, – командующий в эту минуту представлял себя маршалом Жуковым в Берлинской операции, никак не меньше. – Не справишься – пеняй на себя, а подвал будут брать чекисты.
Отключив рацию, подполковник выбрался из укрытия и перебежками направился на передний край. Здесь, за остатками каменной ограды, он нашел своего заместителя.
Молодой круглолицый капитан с озорными глазами тут же доложил обстановку:
– Бойцы приблизились к коровнику на двадцать-тридцать метров. Теперь можно забросать гранатами, а потом под шумок запустим в коровник парочку направленных подрывных зарядов. Ну, а потом, как говорится, выноси готовенького.
План был прост и реалистичен, а главное, много времени не занимал, но подполковник не согласился с капитаном, помня из собственного жизненного опыта, что при взрыве направленного заряда не всегда все гибнут. Могут остаться раненые, контуженные и даже обезумевшие, а это значит, что, как только бойцы проникнут внутрь, любой из них рискует напороться на пулю. А терять своих людей по глупости командир «Витязя» не был намерен.
– Отставить заряды, – распорядился он, – мы не будем взрывать духов, мы их выкурим, как волков из норы. Передай по цепи – приготовить ИГНатов.
– Сделаем, – козырнув, оскалился капитан.
Аббревиатура ИГН расшифровывалась очень просто: имитационная граната нестойкая. Учебный боеприпас, предназначенный в годы Советской армии для обучения подразделений химической разведки и химической защиты. Время прошло, и уже в Российской армии ИГН собирались снять с вооружения и утилизировать, как в боях за Грозный (еще в первую чеченскую) оказалось, что нет лучше оружия, чтобы выкуривать из подвалов и пещер боевиков. Командир «Витязя» сам видел действие ИГН, поэтому заставлял солдат на боевые брать хотя бы одну гранату.
– Так, мужики, – произнес капитан в микрофон портативной рации, – готовьте ИГНатов, применять только по моей команде.
«Краповые береты» не ответили офицеру, потому что профессионалы не тратят время попусту.
Подполковник ящерицей метнулся в сторону старого карагача, и тут же у его ног цепочкой забились фонтанчики взбитой пулями пыли.
Боевики, охранявшие «Черных вдов», также были профессионалами и не собирались отдавать свои жизни задешево.
Выбравшись из зоны обстрела, подполковник поспешил к резервному взводу, расположившемуся в небольшой балке сразу за поселком.
«Краповые береты», оказавшиеся не у дел, сидели на своих ранцах и нервно курили, тихо переговариваясь и прислушиваясь к то затихающей, а то, наоборот, нарастающей стрельбе. Бойцы, привыкшие постоянно находиться на острие битвы, явно тяготились вынужденным бездельем. Неожиданное появление командира отряда вызвало оживление среди солдат.
– Товарищ подполковник, – вытянулся во фрунт командир резервного взвода.
– Обойдемся без официоза, лейтенант, – устало махнул рукой подполковник. – Давайте сюда четырех «граников»[32]с «винчестерами».
Четверо бойцов, вооруженные уродливыми крупнокалиберными магазинными гранатометами «ГМ– 94», живо подбежали к командиру.
– Заряды ставьте свето-шумовые и за мной, – коротко приказал подполковник и быстрым шагом направился на звуки выстрелов.
Гранатометчиков разместили по периметру коровника, затем подполковник включил рацию, связываясь с бойцами передней линии.
– Так, хлопцы, сейчас «граники» духов ослепят, а затем ваш выход. Действуйте после серии из трех гранат. – Закончив отдавать распоряжения, командир «Витязя» взмахнул рукой, подавая знак гранатометчикам.
Гулко захлопали короткоствольные ручные мортиры, вышвыривая заряды в сторону приземистого, растянутого здания коровника. Гранаты взрывались у самой земли яркими вспышками.
Едва взорвалась последняя граната, в атаку бросилась штурмовая группа.
Применение ИГН имело свои особенности, для эффективного применения химическую гранату нужно было забросить непосредственно в амбразуру.
Похожие на обычные консервные банки имитационные гранаты, попав в подземелье, взрывались с едва слышными хлопками, выбрасывая наружу клубы желтого ядовитого дыма. В считаные секунды все подземелье заполнилось клубами отравляющего газа. Еще через минуту из лаза, ведущего на поверхность, донесся голос с сильным восточным акцентом:
– Эй, русские, не стреляйте. Сдаемс-су.
– Выходи по одному, – рявкнул подполковник во всю мощь своих легких. – Бросай оружие, тогда стрелять не будем.
Наружу вылетел «АКМ», следом появился молодой араб, стаскивающий с себя разгрузочный жилет с боеприпасами. Через минуту за своим инструктором последовали несколько чеченских охранников, потом потянулись вереницей «черные вдовы». Женщины в платках, повязанных наглухо, открытой оставалась лишь небольшая часть лица, в длинных до пят платьях.
Куча из оружия и разгрузочных жилетов выросла до значительных размеров, сдавшиеся в плен сбились в отдалении от оцепивших их спецназовцев нестройной толпой.
– Ну, вот и обошлись малой кровью, – переводя дух, негромко буркнул командир «Витязя», наблюдая за моджахедами и шахидками…
Лейла Хадашева пришла в себя от удушья и, ничего не соображая, поплелась к выходу. Наружу она выбралась последней. Наглотавшись ядовитого дыма, женщина еле двигалась, запинаясь на каждом шагу. Выбравшись наружу, подошла к понуро опустившим головы боевикам.
Психотропные таблетки заблокировали нервные центры и мозговую деятельность шахидки нацелили в одном-единственном направлении…
Оказавшись среди остальных смертниц, женщина сунула руку под полу кофты, нащупала спрятанный там тумблер активизации взрывателя и большим пальцем перевела его в положение «включено»…
Мощный взрыв разметал на части тело женщины, а освободившаяся энергия, усиленная металлическими деталями, обрушилась на толпу пленных, убивая и калеча боевиков. Близкий взрыв вызвал цепную реакцию остальных поясов шахидов, которые «черные вдовы» постоянно носили на себе.
Какофония взрывов и визг разлетающейся во все стороны картечи походили на артиллерийский налет. Находившиеся поблизости «краповые береты» бросились врассыпную в поиске укрытий от осколков.
Взрывы прекратились в одночасье, вскоре развеялся дым. Площадь перед коровником была усеяна окровавленными обезображенными трупами.
– Вот так малой кровью, – из водосточной канавы выбрался круглолицый капитан, из рассеченной щеки обильно бежала кровь, стекая на шею, а оттуда на бронежилет.
– Да уж, – к капитану подошел командир отряда. – Хорошо, что тут нет западных журналюг. – Указав на погибших моджахедов, добавил: – Было бы чем попугать сытых буржуев в Европе…
Глава 5. Не все потеряно
Издалека все это походило на кадры из фильма о Гражданской войне, что-то о басмачах или махновцах.
«Нива», виляя из стороны в сторону, неслась по горной дороге, двое мужчин стреляли из автоматов в преследующие их джипы.
Расстояние между беглецами и их преследователями было не больше ста пятидесяти – двухсот метров, но преследователи стреляли крайне скупо, видимо, надеясь взять беглецов живьем.
Засевшие за броней «тарантула» ветераны внимательно следили за погоней. Даже Виктор Ангелов, включив видеоприцел автоматического гранатомета, надел на глаза систему наведения, внешне похожую на очки для компьютерных игр.
Узкая полоса дороги, подобно реке, волнообразно стекала между лесными массивами вниз к подножию горы. Подобный рельеф местности не давал обеим сторонам, участвующим в этом ралли, выжать настоящую скорость из своих машин.
Большое расстояние и густые заросли не позволяли ветеранам вмешаться в общее веселье (не было гарантии, что смогут накрыть преследователей всей огневой мощью с первого раза), а выдавать свое присутствие раньше времени было и вовсе глупо.
– Чего ждем? – первым не выдержал Ангел, крепко сжимая рукоятку управления гранатометом со взведенной гашеткой.
– Не торопись, салага, – растягивая слова, пробасил Пройдесвит, – спешка хороша лишь в исключительных случаях. – Опытный диверсант, внимательно наблюдая за погоней, боковым зрением все же углядел какое-то неясное движение с правой стороны среди зарослей карагача и буков. Котовский молниеносно развернул перископ в подозрительном направлении и удивленно воскликнул: – Опа-на, как в американских вестернах, кавалерия идет на помощь.
Наперерез «Ниве» из лесного массива выдвигался большой конный отряд, намереваясь перекрыть отход беглецам.
Григорий Пройдесвит благодаря мощной оптике танкового перископа отчетливо мог видеть лица всадников, их оружие и даже мелкие детали одежды. Он сразу же распознал в наездниках арабов. На головах многих были береты с различной символикой ближневосточных армий и террористических организаций, среди всего этого разнообразия попадались плоские шапки – «паншерки», головные уборы афганских талибов. Появление последних заставило Пройдесвита скрипнуть зубами и криво ухмыльнуться.
– Духи решили зажать Шатуна у подножия горы, – наблюдая за выдвигающимися из леса кавалеристами через артиллерийский прицел, сообразил Захар Платов.
– А мы будем по-прежнему ждать, дождемся, пока эти урюки братишек повяжут? – снова не удержался от возмущенной реплики Ангелов.
– Тихо там, командир думу думает, – не поворачивая головы, с подковыркой вставил молчун Бекбаев. Он наблюдал за происходящим по дисплею компьютера через спутник-шпион и мог видеть всю картину боя с космической высоты.
Никак не реагируя на иронию изобретателя, Котовский ровным голосом стал отдавать приказы:
– Миша, ты сейчас на полной скорости идешь к дороге. В этот момент ордынцы как раз окажутся перед «тарантулом», поэтому накроешь их из обоих курсовых «утесов».
– Хорошо, – отключая ноутбук, подобрался Бекбаев.
– Ангел поддержит тебя из гранатомета.
– С превеликим удовольствием! – воскликнул Виктор, заметно оживившись.
– Тебе, Атаман, придется под них подстраиваться, – продолжил Пройдесвит. – Из пушки накроешь «духовские» вездеходы.
– Сделаю, – без каких-либо эмоций кивнул Платов.
– Накроешь головную машину, а потом переноси огонь вглубь. Так, чтобы одни потроха с них летели в разные стороны.
– Ученого учить – только портить, – с едва скрытым раздражением отреагировал на слова командира Захар.
– Ну, тогда, хлопцы, как говорят у нас в морской пехоте, – полундра! – заорал во всю командирскую глотку Пройдесвит.
Взревев мощным двигателем, «тарантул» ломанулся сквозь кустарник, скатился с холма и, набирая скорость, помчался в сторону конного отряда.
Увлеченные азартом погони за легкой добычей, боевики почувствовали приближение штурмовой машины, когда их разделяло не более километра. Расстояние стремительно сокращалось, но арабы не стреляли, недоуменно наблюдая, как громоздкая башня с тонким стволом автоматической пушки разворачивается в сторону дороги, по которой, виляя и подпрыгивая на ухабах, неслась «Нива» с беглецами.
Бекбаев и Ангелов надавили на гашетки одновременно, спустя секунду огненные трассы, как фантастические насекомые, накинулись на конно-человеческую массу, безжалостно круша и разрывая в клочья все на своем пути…
Ухватив головной «Ниссан Патрол» в перекрестие артиллерийского прицела, Захар Платов ступней правой ноги надавил педаль гашетки. Тонкий пушечный ствол, зажатый в тисках вертикального и горизонтального стабилизаторов, оснащенный набалдашником комплексатора стрельбы, задергался, изрыгая в сторону горной дороги струи трассирующих снарядов, которые через мгновение встали огненной стеной на пути погони.
Пятидесятисемимиллиметровые снаряды, оснащенные осколочно-зажигательной боевой частью, изначально (пятидесятые-шестидесятые годы) предназначались для средств ПВО, но только в действии по наземным целям можно было узнать их настоящую эффективность.
Несколько снарядов, попавшие в головной джип, в мгновение ока разнесли его до основания, оставив посреди дороги лишь полыхающий костер, в который незамедлительно влетел следующий вездеход «Тойота Лендкрузер», тут же взорвавшийся от попадания в салон очередного снаряда. Дальше уже пошла цепная реакция, машины тормозили, и тут же вокруг них начинали вспыхивать кусты взрывов, пока одну за другой не накрывали остановившиеся машины.
Уцелеть удалось лишь четырем последним – одному армейскому «УАЗу» и трем «шестьдесят шестым» грузовикам. Скорее всего их водители оказались довольно опытными; резко затормозив, они даже не пытались развернуться на узкой дороге, а одновременно всей четверкой стали пятиться задним ходом, разрывая дистанцию с охваченной огнем основной колонной.
Платов успел заметить беглецов в тот момент, когда последняя машина юркнула за поворот…
«Тарантул» на скорости в шестьдесят километров врезался в остатки ошеломленной и сломленной кавалерии, сшибая под себя лошадиные туши вместе с седоками и дробя их стальными траками гусениц, как жерновами.
Круто развернув на этой скользкой живой массе штурмовую машину, Бекбаев повел ее в направлении замершей у обочины «Делги 1». Над раскуроченным капотом отечественного внедорожника поднималось белое облако пара. Покинув подбитую машину, угрожавшую в любую секунду взорваться, легионеры, укрывшись за придорожными валунами, отстреливались от залегших по обе стороны дороги боевиков, которые уже утратили надежду захватить беглецов живьем и теперь пытались их уничтожить.
– Миша, прикрой, – приказал Пройдесвит механику-водителю, но внезапно услышал ошеломляющий ответ:
– Командир, я отстрелялся до последней железки.
Ангелов и Платов хранили молчание. У одного оказался опустошенным диск гранатомета, у второго в пушке оставалась лишь обойма с бронебойными снарядами.
– Ясно, – буркнул Котовский, берясь за ручку управления башенным пулеметом. Ту-ту-ту – запел танковый «калашников», выплевывая короткие очереди в направлении залегших боевиков.
Увидев стремительно приближающийся «тарантул», легионеры стали отступать в его направлении. Раненный в правую руку Милевский тащил на себе Качмалу, которому шальным осколком порвало мышцы правой ноги. Отход товарищей прикрывал Панчук, расстреливая последние патроны из своего гэдээровского «АКМа».
– Газу, Миша, газу и с разворотом, – не отрываясь от пулеметного прицела, придушенным шепотом сипел Пройдесвит, понимая, что все сейчас решают секунды.
Боевая машина, разогнавшись почти до восьмидесяти километров, подпрыгнула на небольшом бугорке, подобно атакующему хищнику, и тут же мягко приземлилась на твердый грунт горной дороги, круто разворачиваясь, чтобы прикрыть своим бронированным телом беглецов.
Но прежде чем «тарантул» успел подставить бок под выстрелы моджахедов, командир штурмовика Пройдесвит надавил кнопку защиты. Установленный на башне гранатомет защитной системы «штора» тут же отстрелил серию гранат, которые взорвались перед позициями сепаратистов, создав густое аэрозольное облако, не позволяющее прицельно накрыть боевую машину из гранатомета. Створки кормовых дверей распахнулись, из десантного салона выглянула физиономия Платова. Легко, одного за другим, он втащил вовнутрь «тарантула» Милевского и Качмалу, последним сам ввалился Шатун, заняв своими габаритами едва ли не пол-отсека.
– Готово, – захлопнув створки бронедверей и возвращаясь на свое место, крикнул Захар.
Боевая машина круто развернулась на пятачке и рванулась в обратном направлении…
Помощник покойного египтянина Рамзеса Зияд Максуров неподвижно лежал под кустом, зажимая кровоточащую рану на левом боку. Мутным от боли взором он наблюдал, как мимо него пронеслась, громыхая металлом, подобно древнему рыцарю, жуткая боевая машина. Уцелевшие в кровавой бойне боевики даже не пытались ее обстрелять, сломя голову метались среди зарослей лесного массива.
Зияд умирал, крупнокалиберная пуля разворотила ему бок. Зажимая рану, он чувствовал под пальцами собственные пульсирующие внутренности, но умирать неотомщенным не собирался. Он знал, куда мчится боевая машина, потому что карта Чечни находилась перед его глазами. И более того, умирающий вайнах также знал, кто может отомстить за него, за Рамзеса, и десятки других воинов ислама.
Путь «тарантула» на Грозный лежал через аул Шишой, где представителем от «лесного командования» был Карим Бансаров, с которым Зияд вместе проходил подготовку в учебном лагере в Судане, там же они стали кровными братьями (побратимами).
Слабой и липкой от крови рукой после нескольких неудачных попыток раненый извлек из подсумка спутниковый телефон, такой же для экстренной связи был и у Бансарова. Набрать нужный номер сил уже не осталось, но это и необязательно, главное, запустить список вставленных в память номеров.
Все действия Максурова были скорее рефлекторными, чем осознанными. Наконец, услышав сигнал вызова, он с трудом приложил трубку к уху. Через несколько секунд из динамика донесся голос побратима:
– Да, слушаю.
– Карим, брат, это Зияд. Не перебивай. – Изо рта раненого тонкой струйкой потекла алая кровь. – Через ваш аул сейчас пойдет железный шайтан. Кровью погибших братьев и именем Аллаха заклинаю – уничтожь его…
Больше Зияд не смог произнести ни слова, из горла вырвался прерывистый предсмертный хрип, его рука, сжимавшая трубку телефона, безвольно упала на траву…
Раскинутый федеральными войсками невод все-таки не смог вместить в себя все возможные очаги сепаратистского движения, не хватило физических сил.
Не попал в эту антисепаратистскую сеть и аул Шишой. Узнав с утра, что происходит в других населенных пунктах, Карим Бансаров и его дядя Руслан Забгаев быстро смекнули, что к чему, и поняли: выход один – уходить в горы.
Сразу же отряду «самообороны» был объявлен общий сбор. И тотчас из многих домов к центру села потянулись вооруженные люди. На площади перед зданием, которое по старой памяти называли сельсоветом, собирались большой и бесформенной толпой. Несмотря на полуденную жару, никто не роптал, все терпеливо ждали, то и дело вслушиваясь в далекие раскаты артиллерийской канонады, между собой негромко обсуждая, бьют ли это танковые пушки федералов или все-таки полевая артиллерия. За долгие годы войны люди свыклись с существованием в зоне боевых действий и даже умудрились втиснуть свою жизнь в законы войны.
Время от времени кто-то из вайнахов поднимал голову и вглядывался в белесое сухое небо, проверяя, не летит ли вертолет или штурмовик. Но боевая авиация в это время действовала в других районах.
Тем временем в самом здании сельсовета проходил местный военный совет, где, кроме командира отряда самообороны Руслана Забгаева и эмиссара от «лесного командования», присутствовали шестеро командиров групп – «десятников».
Впрочем, как такового совещания не было, все собравшиеся были люди опытные и прекрасно понимали, что если федералы сегодня не пришли в Шишой, то обязательно придут завтра. Плотно обложат аул, и если вайнахи откажутся сдаться, то просто разнесут его, что называется, по камешкам.
Все, от командира отряда до самого молодого боевика, знали: за вторую чеченскую кампанию федеральные власти ни разу не заключали с повстанцами перемирия и каждый раз, окружив какой-то из отрядов, били его до полного уничтожения, и мало кому из боевиков удавалось вырваться.
– Бежать сейчас глупо, – первым сказал командир отряда Забгаев. – Можем сдуру напороться на гоблинов, и те нас уничтожат. Уйдем ночью так, что ни одна собака не унюхает, где скрываются наши шаги.
«Десятники» утвердительно закивали головами, встревожив длинные лопатообразные бороды. Когда все ясно, зачем горцу еще что-то говорить.
– Остается только выяснить, как будем уходить, – неожиданно нарушил молчание самый молодой из присутствующих «лесной» эмиссар.
Вайнахи недовольно уставились на Карима, а его дядя грубо спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Идти нам придется быстро и далеко, – заговорил Бансаров. – Поэтому брать тяжелое вооружение не будем. Оставим здесь, оно надежно запрятано, даже если федералы устроят зачистку, все равно ничего не найдут.
– А что с ракетами будем делать? – глядя на племянника в упор, спросил командир отряда. Этот вопрос не зря интересовал Руслана Забгаева – ракеты к партизанским «градам» были спрятаны в его сарае.
Правильно поняв вопрос дяди, Карим едва сдержал усмешку и невозмутимо сказал:
– А тут, к сожалению, ничего поделать нельзя. Ни унести ракеты, ни спрятать – слишком мало времени. А гоблины если проведут обыск, то обязательно тайник обнаружат. Поэтому мы поступим разумно: ракеты оставим в сарае, а когда будем уходить, я оставлю там «сюрприз».
Видя, как глаза командира отряда вспыхнули огнем ярости, Бансаров продолжил:
– Скажешь своей жене, моей тетке, чтобы перебралась к родственникам на другой конец аула. Когда все закончится, она сможет уехать в Ростов или даже в Москву к нашим братьям. Ей там помогут обжиться, вайнахи всегда помогают друг другу. За дом, за сарай тебе, дядя, заплатят и даже дополнительных денег дадут за каждого погибшего при взрыве федерала.
Гнев в глазах Руслана Забгаева погас, он знал: все, что только что сказал племянник, – правда. За диверсии против федеральных войск «лесное командование» всегда платило исправно. Последние годы только на этом и держалась война в Ичкерии.
Все вопросы наконец были обговорены, и можно было выйти на площадь к ополченцам, чтобы объявить им решение «местного военного совета». Боевики, недавно сошедшие с гор под амнистию, снова возвращаются в горы. Война продолжается, а потому пусть каждый вайнах возьмет с собой только самое необходимое для партизанской жизни.
Но покинуть здание сельсовета чеченцы не успели, из спортивной сумки Бансарова, небрежно брошенной на подоконник, раздался зуммер спутникового телефона.
Карим поспешно достал трубку и, с улыбкой кого-то поприветствовав, замолчал. С каждой секундой разговора его лицо становилось все мрачнее, наконец он отключил телефон и, зло глядя на присутствующих, объявил:
– Скоро по трассе через наш аул должен пройти федеральный БТР или БМП, – именно так он классифицировал выражение «железный шайтан». – Мы должны его уничтожить.
– Но если мы обстреляем броневик федералов возле аула, они вызовут подмогу, и от Шишоя останутся одни развалины, – хриплым голосом возразил один из «десятников».
– Нет, – Карим покачал головой. – Бронегруппа федералов столкнулась с отрядом египтянина Рамзеса, завязался бой. Одному броневику удалось вырваться, и сейчас он бежит в Грозный. Если бы у них работала рация, они сразу вызвали бы прикрытие с воздуха, а не неслись сломя голову.
Молодой чеченец ничего не понял из слов умирающего Зияда Максурова, кроме того, что необходимо уничтожить «железного шайтана», поэтому говорил о произошедшем, исходя из собственного опыта. Как ни странно, его слова убедили остальных боевиков.
Безнаказанно расстрелять одинокую боевую машину противника – кому же это не понравится?
На площади тотчас началась деловая суета. Конечно же, БТР и БМП – это не танк с толстой многослойной броней и динамической защитой. Но в отличие от танка они обладают большой скоростью и хорошей маневренностью, что защищает не хуже толстой брони.
Поэтому решили не рисковать и на окраине аула разместили пятерку лучших стрелков, вооруженных одноразовыми гранатометами «РПГ-18» «муха».
Остальные устроились поблизости в укрытиях, чтобы своими глазами наблюдать, как гордые вайнахи расправятся с чертовым броневиком федералов. Среди ополченцев царило радостное веселье, потому что для настоящего воина нет ничего радостней смерти врага.
Общего веселья почему-то не разделял только Карим Бансаров. Захватив старый, но надежный «РПГ-7» с мощным тандемным зарядом «резюме», пробивающим не только метровую многослойную броню, но и полтора метра железобетона и более двух метров кирпичной кладки, он направился к выезду из аула, стараясь таким образом прикрыть основную группу гранатометчиков.
Место для позиции он выбрал удачное, положил трубу «РПГ-7» на каменный забор крайней усадьбы, который как нельзя лучше подходил для стрельбы с упора.
Большой участок трассы лежал перед ним как на ладони, и расстояние в полторы сотни метров было наиболее приемлемым для стрельбы по движущейся цели. Над трассой возвышались развалины старинной башни, безжизненное древнее сооружение.
Карим остановил свой взгляд на древней многослойной кладке из почерневших и потрескавшихся кирпичей, припомнив рассказы стариков, которые утверждали, что эту башню возвели воины Александра Великого (Македонского), когда тот шел завоевывать Индию. Правда это или нет, Карим так и не узнал, но к развалинам испытывал благоговейный трепет. Мысли молодого чеченца переключились на последний разговор с Зиядом Максуровым. Сомнений не было – побратим умер, успев потребовать возмездия своим убийцам…
Они познакомились в Судане в тренировочном лагере, спали в одной палатке, занимались в одной группе. Во время ночных учений по ориентированию на местности Карим однажды заблудился и угодил в зыбучие пески. Даже сейчас он ощущал на коже холодную сыпучую массу, которая вот-вот должна заполнить его рот, нос, уши, глаза, превратив живого человека в одночасье в прах. Зяид, рискуя своей жизнью, спас его. После этого они и стали побратимами. И вот побратима больше не было, но был наказ, который оставшийся в живых обязан исполнить даже ценой собственной жизни.
Горячий ветер со стороны гор донес до слуха Бансарова шум приближающейся боевой машины. Уперев локоть поудобнее в вершину каменного забора, он взвалил на плечо гранатомет.
Через несколько секунд, показавшихся ему вечностью, на трассе появилась гусеничная боевая машина. Сперва Карим принял ее за обычную БМП-2, но быстро понял, что ошибся. «Незнакомка» полностью отличалась от того, что до сих пор ему доводилось видеть.
«Гусеницы шире, – отметил про себя боевик, – башня уродливей и в два раза больше. И пушка другая, длинная, и калибром побольше будет. Скорее всего федералы решили что-то новое у нас испытать».
Тем временем боевая машина выскочила из-за крайнего дома и на предельной скорости понеслась вдоль аула. Из глубины аула тотчас же раздались хлопки гранатометных выстрелов.
Со своей позиции Карим Бансаров мог отчетливо видеть, как, оставляя за собой дымный след, к боевой машине неслись реактивные гранаты.
Три огненные стрелы, выпущенные с небольшим опозданием, безнадежно отстали и, проскочив за кормой, взорвались в поле, еще одна граната, пущенная не под нужным углом, врезалась в землю, подняв фонтан из сухих комьев. И лишь последняя шла точно в борт боевой вражеской машины, и ничто не могло ее спасти. Несмотря на молодость, Бансаров обладал достаточным боевым опытом, чтобы представить воочию, что останется от броневика, когда тому в борт врежется граната…
До боевой машины оставались считаные метры, когда на башне штурмовика раздался взрыв, сопровождаемый яркой вспышкой, которая каким-то образом поглотила реактивную гранату, растворив ее в себе.
«Арена», – догадался Карим, увидев, что броневик как ни в чем не бывало продолжает уходить, не снижая скорости. Еще в горах Бансаров слышал об электронно-взрывной системе защиты тяжелой бронетехники, когда бортовой компьютер самостоятельно засекает выпущенную по танку ракету и сам же ее уничтожает направленным взрывом. Такой системы не было даже у американцев, только в России.
Ярость охватила вайнаха, кровь прилила к вискам, в бессильной злобе он заскрежетал зубами.
Бормоча невнятно под нос: «Давай против горцев любую самую современную технику, всю здесь похороним вместе с их экипажами», он круто развернулся, поймал в прицел величественные руины старинной башни, с силой надавил на спусковой крючок. Громко ухнул выстрел, выбрасывая из трубы гранатомета гранату с длинным уродливым наконечником.
В несколько секунд «резюме» преодолела расстояние почти в триста метров. Мощный взрыв сотряс развалины добиблейской архитектуры. Кусок стены размером с «КамАЗ» откололся и стал медленно заваливаться; рухнув на асфальт трассы, глыба подняла вокруг себя облако густой бурой пыли…
Механик-водитель боевой машины не успел среагировать на внезапно возникшее на пути препятствие, и «тарантул» на полной скорости врезался в обломки стены, умудрившись на несколько метров взобраться на бесформенную массу битого кирпича. На мгновение замерев, медленно скатился назад, оставляя за собой сорванные гусеницы, несколько оторванных колес и какие-то мелкие детали, слетевшие с брони боевой машины.
Скатившись обратно на трассу, «тарантул» безжизненно замер. Над аулом пронеслось громогласное: «Аллах акбар!»…
– Что за погода, вроде солнце светит и на небе ни облачка, а гром гремит, будто сюда гроза надвигается со скоростью курьерского поезда, – задрав голову, в очередной раз удивлялся оператор Паша, худой юноша с похотливыми большими глазами и утонченными манерами изнеженного гомосексуалиста. Работая в шоу-бизнесе и имея достаточно покровителей, Паша не то что участия в военных действиях, даже службы в армии избежал, поэтому не мог отличить артиллерийскую канонаду от грома. Чего нельзя было сказать о его патроне.
Алина Буковинская после первых же раскатов определила, что именно грохочет, а по интенсивности канонады догадалась, что идет серьезный бой.
«Неужели началось?» – удивилась журналистка, ощутив в глубине души незаслуженную обиду – почему ее не известили о начале. Почему талантливую журналистку и стойкого исполнителя вдруг отодвинули, как казалось женщине, от ее звездного часа?
Буковинская с ненавистью посмотрела на оператора Пашу, который до недавнего времени работал над съемками музыкальных клипов, и Алина взяла его в свою команду только потому, что этот полумальчик-полудевочка был просто гением съемки и монтажа. А журналистка получила заказ на полнометражный документальный фильм об «ичкерийском штурме», более того, человек, беседующий с ней, обещал после показа фильма в США устроить ей приглашение с циклом лекций в Колумбийский университет на довольно длительный срок. А потом, вполне возможно, ее ждет престижная среди журналистов Пулицеровская премия, а это уже выход на мировой уровень…
Зло швырнув недокуренную сигарету прямо в палисадник, Алина быстрым шагом прошла в дом, который она уже неделю снимала для своей съемочной группы. Взяв со стола, заваленного различными мелочами, трубку сотового телефона, она лихорадочно набрала номер Ефима Гансова.
Здесь журналистку ожидало новое разочарование: секретарша приторным голосом сообщила, что Ефим Львович отбыл по партийным делам на Дальний Восток.
«Как же так, – мысли путались в голове Буковинской. – Неужели и Фиму отодвинули? За что?»
Швырнув на стол телефон, журналистка снова бросилась во двор. Где-то в стороне прошла пара ударных вертолетов «МИ-24», покрытых камуфляжной раскраской.
Алина размяла между пальцами очередную сигарету, внимательно прислушиваясь к канонаде. Теперь она звучала сразу в нескольких местах с разной интенсивностью. Совсем близко можно было различить трескотню автоматных выстрелов и гулкие хлопки взрывающихся гранат.
«Все ясно, – решилась наконец Буковинская сделать вывод, – чеченские самодуры начали штурм, никого не поставив в известность».
Подобная версия, конечно же, имела право на существование. Чеченцы были своенравными и неблагодарными по отношению к другим народам, независимо от того, друзья это или враги.
Наглядным примером тому могла послужить подруга Буковинской Оксана Пацюк. В первую чеченскую войну Оксана постоянно находилась в боевых порядках сепаратистов, бандитов и убийц, обеляла их как могла, выставляя борцами с имперской экспансией России за свободу маленького горского народа, благородными и бескорыстными героями. Одним словом, в этих репортажах кровожадный моджахед был белым и пушистым, аки агнец на заклании у свирепых федералов.
Но война закончилась Хасавюртовским миром, давшим сепаратистам передышку, и уже через месяц в независимой Ичкерии вайнахи утащили Пацюк в горы (что с ней там вытворяли абреки, Оксана никому и никогда не рассказывала, даже самым близким подругам в пьяном угаре). Освободили журналистку только через полгода, после того как руководство телекомпании, где она работала, согласилось выплатить похитителям несколько сот тысяч американских долларов.
Так что нет ничего удивительного, что вайнахи, почувствовав силу, начали штурм, не ставя никого в известность, включая тех, кто разработал и обеспечил операцию всем необходимым.
Нервно затягиваясь, Алина прошла к калитке, установленной в глухом заборе, пытаясь представить свои будущие действия.
«Не все еще потеряно, – убеждала она себя. – Можно будет потом снять несколько отрежиссированных сцен, что-то купить у боевиков. Я точно знаю, что в каждом отряде есть один-два любителя, снимающих на видео боевые операции. Конечно, качество таких съемок говно, но кое-что можно почистить на компьютере, а остальное придаст особый шарм всему фильму. Главное, договориться с полевыми командирами».
Открыв деревянную калитку, Алина выглянула наружу. По опустевшей улице в ее сторону ехал армейский «уазик». Машина остановилась на расстоянии десяти метров, распахнулась дверца, и наружу выбрался знакомый Буковинской, полковник из пресс-службы объединенной военной группировки.
«Знаю, знаю, дорогой, что ты мне сейчас скажешь, – злобно подумала журналистка, делая глубокую затяжку. – А скажешь ты, милый, с озабоченным лицом, что сепаратисты напали на федеральные войска внезапно, положение крайне критическое и весь журналистский корпус экстренно эвакуируется. Ну уж нет, фигу с маслом, пока я свой фильм не сниму – с места не сдвинусь».
Военный подошел к ней. И она обратила внимание на его лицо, совершенно не озабоченное, а даже наоборот.
– Здравствуйте, Алиночка, – полковник Мегалян широко улыбнулся.
– Здравствуйте, – немного растерянно промямлила журналистка.
– Выручайте, а не то начальство меня расстреляет перед строем всей группировки.
– Что случилось? – Сердце сжало страшное предчувствие.
– В Бамуте арестована подпольная группа «Джаамата», обнаружен склад боеприпасов и взрывчатки. И почти одновременно в Шатойском районе была блокирована, а затем уничтожена банда сепаратистов. Туда помчались все работники пера и видеокамеры, а вот только что передали, что чеченский батальон специального назначения «Восток» ликвидировал отряд шахидок-смертниц с арабскими инструкторами. Этот факт необходимо осветить, а некому. А у вас ведь целая съемочная группа. Да тут недалеко, в поселке нефтяников, – с надеждой закончил полковник.
Сигарета задрожала, зажатая между губ Алины. Женщина задыхалась от негодования, она только и смогла, что буквально выплюнуть ему в лицо:
– Да пошли вы к черту! – И, заливаясь горькими слезами, не разбирая дороги, бросилась в дом. Уже на ходу она поняла, что ошиблась в своих расчетах лишь в полярности. Не боевики били федералов, а наоборот – боевиков повсюду уничтожали федералы…
Но самое главное, чего никак не могла представить себе Алина, против нее также проводилась специальная операция. Выполняя директиву ГРУ, пресс-центр военной группировки психологическим воздействием нейтрализовал рупор чеченских сепаратистов…
Читать бесплатно другие книги:
