Последний бой Соболев Сергей

Глава 14

Любители экстрима (1)

Бушмин по приказу «воеводы» вылетел в Париж уже в воскресенье. Подомацкий летел тем же рейсом, но в «экономклассе». Во время регистрации и посадки они старательно делали вид, что не знакомы друг с другом. Не разговаривали, не подходили близко, не обменивались на расстоянии многозначительными взглядами... Хотя, по правде говоря, особо маскироваться у них сейчас не было большой нужды. В зале прибытия аэропорта Орли Бушмина встречал Серж Поляков, гладкий, лощеный мужчина лет пятидесяти, с благородной проседью в висках. Внешний облик, привычка одеваться и присущие ему манеры выдавали в нем скорее старого — не по возрасту, естественно — европейца, нежели чистокровного русака. Но это и неудивительно: Сергей Николаевич проживал во Франции со второй половины восьмидесятых годов, обзавелся здесь же семьей, акклиматизировался и в целом удачно встроился в местное общество.

Одно время Поляков, на тот момент еще не расставшийся с российским гражданством, посредничал в сделках по продаже крупных партий советского и российского вооружений и оборонных технологий. Позднее он переключился на другой вид деятельности, занявшись поставками французских вин и коньяков в свое бывшее Отечество (этим он занимался и по сию пору). Было бы неправильно думать, что Серж Поляков является агентом российских СВР или ГРУ. Нет, этот неглупый человек, обладающий серьезными связями и возможностями, никогда не занимался шпионской деятельностью и не был напрямую связан ни с российскими, ни тем более с западными спецслужбами. Другое дело, что он порой оказывал услуги тем или иным своим знакомым из Москвы, от которых, среди всего прочего, зависит процветание всего его нынешнего бизнеса, во многом сориентированного на обширнейший российский рынок.

В аэропорту они обнялись, как старые друзья.

— Бонжу-ур, мсье Андрэ-э, — певуче произнес Поляков. — Рад вас приветствовать в Париже, дорогой Андрей! Давненько что-то вы не заглядывали в наши края?

— Да, уже пару лет прошло, как мы с вами виделись в последний раз. — Андрей погрузил на тележку свой объемистый чемодан, и они покатили на выход из пассажирского терминала. — Знаете ли, Серж, все дела, дела... Сейчас вот, вы, наверное, в курсе, взялись удваивать ВВП. Думаете, легко нам приходится?

Поляков рассмеялся, как будто его знакомый рассказал что-то необыкновенно смешное. Загрузили багаж Андрея в машину, уселись в новенький белоснежный «Ауди». Поляков выехал на трассу, ведущую в центр Парижа: для гостя был забронирован люкс в одном из самых престижных и дорогих отелей — в «Крийоне».

— Решили отдохнуть, Андрей? — поинтересовался Поляков. — Вы как, надолго к нам?

— Да, надумал вот «скинуться», — беззаботным тоном сказал Бушмин. — Коллеги в Москве тоже насели: хватит, мол, Андрюша, горбатиться, съезди-ка в «европы», развлеки себя чем-нибудь... Так что я сейчас, Серж, вроде как в свободном полете. Здесь я пробуду недолго, максимум двое суток. Потому что, между нами говоря, Москва нынче мало чем отличается от вашего Парижа. Разве что Эйфелевой башни нет, а все остальное... чего только душа пожелает, давно уже имеется в наличии и даже в полном изобилии, если ты, конечно, как следует упакован деньгами.

— Андрей, я заказал нам ужин в том самом ресторане, о котором ты просил, — настраиваясь на деловой лад, сказал Поляков. — Хотя ты, наверное, понимаешь, что это было очень и очень не просто, поскольку такие вещи делаются заранее.

— Спасибо, Серж, я не сомневался, что тебе удастся выполнить эту мою просьбу. — Бушмин, несмотря на разницу в возрасте между ними, тоже решил перейти на «ты». — Приятно еще раз убедиться, что для тебя нет ничего невозможного. Можешь не сомневаться, что мы в долгу не останемся.

— Кроме того, я связался по телефону с Петей Миллерманом, он сейчас в Милане, где у него выездная сессия в связи с проводящейся там Неделей высокой моды. Естественно, он не отказался выполнить мою маленькую просьбу. Для него это тем более не трудно, что часть его «гарема» осталась здесь, в Париже.

— Представляю, как его ненавидят жены олигархов и наших крупных чиновников, — усмехнулся Бушмин. — Но, с другой стороны, что остается делать нам, русским деловым людям? Не отправляться же в Булонский лес, где выставляют себя местные проститутки? Какой отдых без женщин, Серж? Можно было, конечно, и у нас кого-нибудь подобрать для сопровождения и приятного времяпрепровождения. Но ехать в Париж со своей телкой, все равно что в Тулу с собственным самоваром.

— И то верно, Андрей, — хохотнул Поляков. — Самые красивые русские девушки сейчас обосновались в Париже и в Милане. Ты насчет этого дела даже не беспокойся, я уже присмотрел тут двух очень милых девушек для «эскорта».

— Сразу двух? — удивился Андрей. — Да я вроде бы не арабский шейх.

— Доверься мне, как старому знатоку гламурных дел, — улыбнулся Поляков. — Всегда неплохо иметь перед собой выбор, дружище. Да и меня пока не стоит сбрасывать со счетов. Как говорится, седина в голову, бес в ребро.

Через несколько минут их «Ауди» подкатил к парадному подъезду отеля «Крийон». Сказав местному служащему по-французски, чтобы тот распорядился насчет бушминского багажа и на время перепарковал машину, Поляков вновь перешел на русский.

— Андрей, сейчас мы тебя оформим и разместим в твоем люксе. Потом ты сможешь немного отдохнуть с дороги. Ну а заедем мы за тобой, если ты не возражаешь, уже в половине десятого.

В десять вечера специально заказанный по такому случаю лимузин подкатил к одному из самых известных в Париже заведений. Поскольку Андрей уже однажды бывал в этом престижнейшем местечке, он знал, что в переводе на русский «Тур д'Аржан» означает «Серебряная башня» и что данное заведение входит в очень узкий круг ресторанов, носящих высочайшую марку «Гранд табль дю Монд» («Великие столы мира»). Поскольку история трехлетней давности, включавшая в себя в качестве одного из эпизодов посещение «Тур д'Аржан» закончилась для него — и для конторы — весьма благополучно, он выбрал именно это заведение, — если угодно, он рассматривал это место как своеобразный шлюз, как некий стыковочный узел.

Кроме того, ему хотелось посмотреть, так ли уж расторопен, так ли уж крут тот человек, который сам выбрал его, Андрея Бушмина, из числа прочих достойных кандидатур, человек, по воле и желанию которого, кажется, руководство и выписало Кондору эту срочную загранкомандировку.

Девушки из знаменитого на всю Европу «гарема» элитного сводника Пети Миллермана, надо отдать должное вкусу отобравшего их из «общего списка» Сержу Полякову, выглядели вполне достойно даже на роскошном фоне такого эксклюзивного заведения для состоятельных особ, каковым являлся ресторан «Тур д'Аржан».

Шатенка и брюнетка, с виду ровесницы, в возрасте лет двадцати трех или около того, обе русские, начинали, как проинформировал Андрей Поляков, в московском агентстве «Ред старз», сочетая работу на подиуме с занятиями в институте, потом были рекрутированы Миллерманом и включены в группу «эскортных» девушек, помогающих состоятельным россиянам — и не только им — приятно провести время вдали от своих жен, хищных секретарш, налоговой полиции и призывающих к «борьбе с бедностью», но страшно прожорливых государственных чиновников. Холеные девушки, с уже выработанными в высшем обществе хорошими манерами. Одеты в вечерние наряды — девушек Миллермана обшивают лучшие портные. Нет, не те сплошь знаменитые «голубые», что демонстрируют «прет-а-порте» и свои дурацкие, зачастую уродливые и просто чудовищные коллекции от «кутюр», а те, кто действительно умеют шить — оставляющие открытыми их гладкие красивые плечи (у шатенки вдобавок почти целиком обнажена спина). Опять же, в отличие от дохлых скелетообразных западных манекенщиц обе русские девушки наделены точеными фигурками: бедра... талия... грудь... все на своих местах, при том, что они стройны и изящны.

Понятно, что такой вот «эскорт» стоит денег: от трех тысяч у.е. за ужин или участие в дружеской вечеринке, оч-чень приветствуются всяческие презенты и подношения. Прейскурант оказываемых красотками услуг весьма широк и отнюдь не ограничивается одним лишь умением украсить собою мужскую компанию и непринужденно вести светские — на новорусский лад — разговоры...

Избавившись от верхней одежды, они поднялись в зал и заняли столик, сервированный на четыре персоны. Андрей был одет в темно-синий «арманиевский» костюм и бабочку (костюм этот, приобретенный в квартале бутиков в Третьяковском проезде, он надевал лишь один раз, месяца полтора назад, когда ему пришлось посетить одну из новогодних бизнес-тусовок, поскольку его параллельная карьера в компании «Рособоронэкспорт» требовала периодического участия в подобных мероприятиях). Волосы зачесаны назад, гель хорошо держит форму и придает влажноватый оттенок волосам, лицо гладко выбрито. Полуботинки — ручной работы — от «Гуччи», бриллиантовые запонки от «Тиффани» — 7000 евро, — часы из новой коллекции Ричарда Милля стоимостью в 30 000 швейцарских франков, плюс мужские духи «1872». Обе девушки, когда он уселся в лимузин и когда Серж познакомил их по дороге в навороченный парижский кабак, сразу же запали на его мужественную внешность; хотя женщин такого сорта, конечно, в первую очередь волнуют не внешние данные клиента, а содержимое его лопатника да еще то, насколько он щедр по своей натуре.

"Что поделаешь, — думал Андрей, с легкой иронией как бы оглядывая себя со стороны, — приходится рядиться в чужую шкуру. Действовать по пословице — «с волками жить, по-волчьи выть...»

И все же надо быть тупицей или вовсе полным кретином, чтобы не признать очевидные истины: существует одежда поудобнее, нежели армейский полевой камуфляж, есть более вкусная и аппетитная еда, нежели в столовке ханкалинской базы, и вообще есть места более приятные, нежели смахивающий на полуразложившийся труп город Грозный или «пыточная» в балашихинской учебке, где «инквизиторы» пытались склонить его к даче «чистосердечных показаний».

Выбор Бушмина пал на стройную брюнетку со стрижкой «каре», делавшей ее похожей на молоденькую Мирей Матье. На девушке было платье с низким вырезом; нежные полушария грудей частично просматривались в декольте, но все в меру, вполне пристойно, дабы оставить простор для смелых мужских фантазий. Назвалась она странно, на мужской манер — Федор (возможно, в миру ее зовут Феодорой или еще простонародней — Федорой). Что касается ее подруги, то она назвалась Надей (Серж, усадивший шатенку рядом с собой, тут же стал звать ее на свой манер — Надин).

Пока Поляков общался на французском с официантом, а в тон ему щебетали и их спутницы, которые, кажется, уже достаточно бегло выучились говорить на языке лягушатников, Бушмин успел осмотреть большую залу «Тур д'Аржан», обращая внимание на расположившихся за столиками клиентов заведения. Вчера вечером, еще находясь в Москве, он — по просьбе самого Мерлона — созвонился с «клиентом», который к тому времени уже находился в Париже. «Где и когда?» — спросил у него Бушмин. «Завтра вечером... где-нибудь в людном месте... желательно при свидетелях... наш общий знакомый, полагаю, объяснит вам, в чем заключается „фишка“... ресторан или ночной клуб... что-то в таком роде...» Бушмин из всех парижских заведений знал лишь два, где ему прежде доводилось бывать: «Мулен Руж» и этот самый «Тур д'Аржан», в который так просто хрен попадешь. Из вредности он забил «стрелку» в «Серебряной башне», сказав, что будет там после десяти вечера с небольшой компанией (он знал, что у Сержа Полякова здесь крутой блат). «Ладно, договорились, — сказал „клиент“. — Я тоже скорее всего появлюсь там не один...»

Было уже начало одиннадцатого вечера, но «клиент» на горизонте пока еще не просматривался.

Предварительный заказ — в плане меню предстоящего им ужина — Серж Поляков сделал еще днем, по телефону. Из легких закусок на столе присутствовали рулетики из лангустов, оливки, овечий сыр, рыбное суфле, какие-то моллюски. В качестве аперитива они пропустили по фужеру «бланк дэ бланк» от «Моэт и Шандон». Серж умело поддерживал беседу, девушки были очень милы и в меру сексуальны, язычок у каждой тоже был подвешен будь здоров, по-своему, конечно, по-женски. Так что Бушмину оставалось лишь вставлять изредка свои реплики, слегка выпивать и перекусывать и еще делать вид, что он от всего этого тащится, что ему здесь оч-чень комильфо, что именно здесь, в Париже, в этой прекрасной компании он ощутил, что такое сладкая и магическая «дольче вита», что именно об этомон мечтал в своем офисе, где-то в заснеженной Москве, глядя из окна на огромный, странный, нелепый город, где соседствуют отвратительнейшая нищета и вопиющая роскошь, где ужасные «пробки» на улицах, самые гнусные в мире менты и расплодившиеся в изобилии нахрапистые молодые люди с бесконечно циничным взором и поистине бульдожьей хваткой...

Пока у него в голове крутились эти мысли, официант достал из серебряного ведерка бутылку «Брют Империал», откупорил шампанское и разлил по фужерам: настал черед второго аперитива, под который хорошо пошли тарталетки с мясом морских ежей и мидии с пряными тостами.

Стол, за которым они так комфортно расположились, находился непосредственно у панорамного окна, через которое открывался великолепный вид на щедро иллюминированные огнями набережные Сены и подсвеченный со всех сторон мощными прожекторами собор Парижской Богоматери. Полюбовавшись несколько секунд заоконным ландшафтом, Андрей повернул голову к Полякову и сказал:

— Спасибо, Серж. Классный ужин, отличная у нас подобралась компания. А что, трудно, наверное, сюда попасть со стороны? Я бы хотел порекомендовать это заведение некоторым из своих знакомых.

— Без блата? — подхватил разговор Поляков. — Не думаю, что это возможно. То есть заведение это не клубное, отнюдь не закрытое. Но столики в системе «Гранд табль дю Монд» принято резервировать за несколько недель до предполагаемого визита в ресторан.

Ровно через час после начала ужина подали фирменное блюдо — утку по-пекински под апельсиновым соусом. Но не успели они еще приступить к горячему, как в сопровождении метрдотеля в зал вошла небольшая компания, на которую Бушмин, естественно, сразу же обратил пристальное внимание. Это были две молодые женщины в вечерних платьях — одна из них, роскошная темноволосая женщина лет двадцати пяти или чуть постарше, была в перчатках выше локтя и меховой накидке, частично прикрывавшей ее великолепные обнаженные плечи и спину — и двое мужчин в вечерних костюмах, одному из которых явно еще не было и тридцати, а другому, наоборот, порядком за сорок.

— Это мэтр Анри Мишон, — чуть понизив голос, сказал Поляков. — Известный адвокат, человек с оч-чень серьезными связями и возможностями.

Но Бушмина в данный момент интересовал не французский адвокат, пусть даже и широко известный в узких кругах, а остальные трое. Вернее сказать, прежде всего его интересовал именно молодой человек, чье обличье, скажем так, ему было знакомо.

Метрдотель вел их к дальнему столику, накрытому на шестерых, но пустовавшему до сей поры. Компания должна была вот-вот пройти мимо того стола, где сидел Бушмин и его нынешние сотрапезники. Андрей не знал, стоит ли ему что-то сейчас предпринимать, но инициативу с ходу взяла другая сторона, а именно «клиент», про которого он недавно думал, что тот черта с два сможет попасть сегодня в этот крутой кабак...

— О-о-о, какие люди! — притормозив возле их столика, воскликнул молодой человек. — Андрей?! Вот так встреча, вот так сюрприз!

— Здравствуйте, Георгий. — Бушмин в свою очередь изобразил на лице бурную радость. — Вас я тоже не ожидал увидеть в Париже... и уж тем более здесь!

Извинившись, он выбрался из-за стола, накоротке обнялся с молодым банкиром, как будто они действительно были очень близкими друзьями.

— Ну и задали же вы мне задачку, — успел шепнуть ему на ухо Захаржевский, которому, надо признать, очень шел его вечерний костюм. — Пришлось действовать в экстремальном режиме. — А затем уже громче, адресуясь своим, сказал сначала по-русски, а затем по-английски, вероятно, для местного адвоката: — Знакомого встретил! Тоже любитель экстремальных видов спорта! Идите за столик, а я сейчас подойду.

— Серж... дамы... это мой хороший приятель, — еще раз легонько хлопнув банкира по спине, сказал Бушмин. — Настоящий любитель экстрима! Недавно вот мы развлекались с ним на Северном Кавказе, в Приэльбрусье с горочек катались. Знаете ли, покруче, чем в каком-нибудь Куршевеле...

— Андрей, ты как оказался в Париже? — спросил Жорж. — По делу здесь или...

— Или, — сказал Андрей. — Выписал себе отпуск. Сегодня, кстати, первый день гуляю. — А ты, Жорж?

— Ты знаешь, дружище, я тоже отдыхаю, — обрадовался банкир. — Не объединить ли нам наши усилия? Какие у тебя планы? Э-э-э... Я вижу, вам уже утку подали? Покидаю вас, покидаю... Андрей, мы ведь еще поговорим? Бон аппети-и...

Когда он отошел, шатенка, глядевшая на него все это время как завороженная, сказала:

— Ва-ау! Это ведь Жорж Захаржевский! В прошлом году в Куршевеле и на Ривьере он присутствовал на всех серьезных тусняках! Хм... Мужчины, а не выпить ли нам еще шампанского?

Уже в первом часу ночи, когда обе компании вполне отдали должное поварам этого заведения и продегустировали кое-что из винного погреба «Серебряной башни», к столику Андрея вновь подошел Захаржевский.

— Андрей, какие у вас планы? — спросил он. — Не прокатиться ли нам всем в ночной клуб «Парадиз»? Это совсем недалеко отсюда, минутах в десяти езды.

Бушмин посмотрел на Полякова. Тот слегка улыбнулся и развел руками.

— Завидую я вам, молодым, — сказал он. — Раньше и я такой был. Конечно, Андрей, отдыхайте. Париж и ночью прекрасен! Э-э-э...

— Федор, ты ведь поедешь со мной... кутить? — поняв, на что намекает его парижский знакомый, спросил Бушмин у брюнетки.

— Хоть на край света, милый Андрей, — заверила его красотка.

— Мы с Надин закажем такси, — сказал Поляков, — а вам оставим лимузин.

— Думаю, в этом нет необходимости, — все с той же полуулыбкой на губах заявил молодой банкир Захаржевский. — Нас у подъезда ожидает свой лимузин, в котором найдется место для двоих. Ведь мэтр Мишон отказался ехать с нами в райское местечко, ссылаясь на возраст и загруженность делами.

— Я вам по-хорошему завидую, молодые люди, — сказал Поляков, который, в общем-то, и в свой полтинник, насколько знал Андрей, был не дурак поразвлечься. — Рад был познакомиться, мсье Жорж. Андрей, если я вам еще понадоблюсь, дайте только знать.

В начале второго ночи они впятером, Бушмин с девушкой по имени Федор, а также Захаржевский с двумя сопровождавшими его молодыми женщинами десантировались в парижском «ночнике», где веселье в это время было в самом разгаре.

Федор и темноволосая красотка ненадолго отошли в дамскую туалетную комнату. Третья девушка, которой с виду было лет двадцать шесть, осталась с мужчинами, но держалась чуть особняком, благо в клубе царила вольная атмосфера. "Эге, — подумал Бушмин, оценив ее крепенькую фигурку и цепкий, профессионально внимательный взгляд. — Похоже на то, что Жорж дополнительно обзавелся телохранителем в юбке.

Они подошли к бару, заказали напитки. Воспользовавшись тем, что хоть на какое-то время они остались одни, Бушмин решил перекинуться с «клиентом» словцом, благо музыка вокруг гремела так, что вряд ли кто способен был их сейчас подслушать.

— Где вы сейчас квартируете, Георгий?

— В отеле «Ритц», мы там с пятницы поселились.

— А я — в «Крийоне».

— Да, я в курсе.

Бушмин придвинул пепельницу, вытащил из пачки сигарету, закурил.

— Тогда объяснитесь, зачем понадобился весь этот спектакль? Почему, спрашивается, нельзя было законтачить в гостинице? Или в каком-нибудь скверике, к примеру?

— Так надо, Андрей.

— Это не ответ.

— Ну хорошо. Во-первых, наша встреча должна была выглядеть делом случая. Во-вторых, мне нужно было, хотя бы мельком, показать вас адвокату Мишону. В будущем это может нам пригодиться. В-третьих, мне хотелось самому посмотреть, как вы держитесь на публике.

— Должно быть, вы в курсе, что я не фотомодель и не публичный политик.

— Я знаю, кто вы, и даже, если вы еще не забыли, не так давно видел вас в реальном деле, — усмехнулся Захаржевский. — Речь сейчас идет о другом. Небольшая проблема заключается в том, что то место, куда мы отправимся уже вскоре, суть не армейская казарма. Если хотите, это — другая вселенная, со своими законами и своими представлениями о людях. Так вот, мне было сказано еще в Москве, что вы имеете некоторый опыт общения с обитателями этой «второй вселенной». Или, если угодно, опыт тусовщика.

— Ну и как я вам показался?

— Вполне, Андрей. Комильфо. Авантажно. Конечно, ваше спецслужбистское прошлое не скрыть под костюмом «от кутюр». Если внимательно приглядеться, то и сейчас на плечах вашего «арманиевского» поджака можно разглядеть погоны. Но это не беда. У нас в стране многие из успешных ныне бизнесменов ранее носили погоны. Главное — не выпячивать особенно это обстоятельство, хотя бы до поры до времени. Ну и «чтоб костюмчик сидел», это тоже важный момент в наши времена.

Опробовав коктейль, Бушмин еще раз внимательно посмотрел на девушку, взобравшуюся на хромированный табурет шагах в восьми от них, пересекся на секунду с ней взглядом, затем, тронув за локоть «клиента», сказал:

— Почему вы выбрали именно меня, Георгий?

— Думаю, вы и сами способны догадаться... Кроме того, меня заверили, что вы — «лучший из лучших».

— Зачем я вам понадобился? Я не смогу в одиночку обеспечить вашу безопасность, тем более здесь, за кордоном. В этом вот бедламе...

— Мне нужен надежный человек рядом. Только и всего.

— У меня даже нет с собой оружия. Ну и как, спрашивается, я могу вас охранять?

— В этом пока нет нужды. Здесь и сейчас нам ничего не грозит. Поэтому расслабьтесь и получайте удовольствие от жизни. Когда мне реально понадобится ваша помощь, я вам скажу. Кстати...

Банкир извлек из внутреннего кармана пиджака глянцевую визитку и передал ее Бушмину.

— Здесь адрес и телефон одного банковского учреждения в районе Дефанс. Нам нужно уладить кое-какие формальности. Завтра, ровно в одиннадцать утра, я буду ждать вас в вестибюле банка. А вот, наконец, и наши женщины.

В «Парадизе» они пробыли до трех ночи. Последний по счету танец оказался медленным и тягучим. Это было «ретро-танго» в стиле десятых годов минувшего века. Прижавшись упругими полушариями грудей к Бушмину, Федор, у которой явно слегка кружилась голова от выпитого шампанского, облизнув влажные от «ланкомовской» помады губки, томно прошептала:

— Милый, хочешь я тебе сделаю минет?

— Что, прямо здесь? — удивился Андрей.

— Хи-хи, — сказала брюнетка. — Это было бы прикольно... Поедем, милый, к тебе?

— В следующий раз, Федор. — Бушмин поплескал ее по гладкому плечику. Заметив, что девушка слегка надула губки, он решил подсластить пилюлю. — Утром у меня есть кое-какие дела. А после полудня, если ты сама, конечно, не против такой идеи, мы отправимся вместе с друзьями в поход по бутикам Вандомской площади...

Глава 15

Не плачьте над трупами павших бойцов

Лещенко, получив известие от своего помощника, сразу же позвонил в Москву человеку, известному в узких кругах под прозвищем Сценарист. Тот, с полунамека поняв, о чем идет речь, сказал, что тоже подъедет. Через час с небольшим они состыковались у одного из поворотов с Новорижского шоссе; Сценарист пересел из своего транспорта, где компанию ему составлял его личный охранник, в джип Лещенко, после чего они двинули прямиком на объект, который находился километрах в трех от места рандеву.

Юрий Николаевич — так в миру зовут Сценариста — в прошлом также служил в органах, ну и теперь он является одним из совладельцев одной из крупнейших в столице частных охранных структур (а еще года за три до этого он возглавлял службу безопасности крупной нефтяной компании). Ему примерно сорок пять, спортивен, подтянут, строг и требователен к подчиненным, умеет мыслить широко, глобально, на свой, конечно, спецслужбистский лад.

Миронов закрыл за их джипом створки ворот, после чего сопроводил обоих визитеров внутрь коттеджа.

— Ну, как тут наш «клиент»? — поинтересовался Юрий Николаевич. — Созрел?

— Вполне «созрел». Да вы сейчас сами все увидите.

Гости освободились от верхней одежды. Миронов сопроводил их в подвал, где царил довольно-таки тяжелый дух. Щелкнул включателем. Лещенко посмотрел на пленника, который все еще был скован парно с мертвым эсбистом. Вот уж точно «созрел»: за время его отсутствия Литвинов стал седым как лунь.

Да, именно так: этот жизнерадостный в недавнем еще прошлом и довольно молодой мужчина выглядел теперь намного старше своего истинного возраста.

Когда в помещении вспыхнул свет, Литвинов сначала обхватил голову руками, на одной из которых был укреплен браслет с прочной сталистой цепочкой — так, словно пытался защититься, укрыться от какой-то новой угрозы, — потом вдруг бурно, в голос, разрыдался.

— Прекратите истерику! — сердито сказал Лещенко. — Этот человек, кстати, умер, в том числе и по вашей вине! Хватит тут лить слезы! Уж я-то в курсе, сколько народу вы со своими гребаными партнерами «заказали» в середине девяностых...

Миронов наконец отомкнул браслет на руке покойного экс-гэбиста. Они вдвоем, на пару с Лещенко, предварительно натянув резиновые перчатки и действуя осторожно, чтобы не перепачкаться в крови, держа труп за руки и за ноги, уложили его на приготовленный загодя кусок брезента. Сволокли «жмура» по ступеням в нижний, подземный этаж, а затем после некоторых манипуляций с тайными запорами определили мертвяка — в недавнем еще прошлом коллегу и едва ли не приятеля Лещенко — в расположенный под фундаментом строения толстостенный резервуар с кислотой.

Минут примерно еще через пять все уже было готово для проведения «доверительной беседы» — на Литвинова вместо испачканного кровью пиджака напялили синюю спецовку, ему дали вдоволь напиться воды; в подвале появились три табуретки, на одну из которых усадили бизнера, к новому обличью которого — в особенности к его белой, как одуван, голове — пока сложно было привыкнуть. Миронов, разжившись всем необходимым и не обращая внимания на остальных присутствующих, занялся кровавой лужицей на цементном полу, явно намереваясь смыть либо же соскоблить пятна крови, чтобы от них не осталось и следа.

Сценарист достал из кейса перекидной блокнот, авторучку, компактный цифровой диктофон и сотовый телефон «НОКИА-3650», снабженный хитрым дополнительным чипом, способным заблокировать всякие попытки определить обратный номер и даже вычислить зону роуминга.

— Литвинов! — прикрикнул на нефтяника Лещенко. — Кончай мне тут трястись и всхлипывать! Мы не затем сюда, блядь, приехали, чтобы твои рыдания выслушивать! А ну-ка подбери сопли! Сядь ровно! Смотреть сюда!! Будешь и дальше юлить и отпираться, мы тебя мигом в котлетный фарш переработаем!..

Громко икнув, Литвинов чуток подобрался и даже поднял на них глаза, в которых было примерно такое же выражение, как у затравленного зверя.

— Михаил Алексеевич, вы меня слышите? — почти участливым голосом спросил Сценарист, который взялся разыгрывать партию доброго гестаповца.

— Да, слышу, — надломленным голосом сказал Литвинов. — Э-э-э... товарищи чекисты... мне нужны хоть какие-то гарантии...

— Все в ваших руках, господин бизнесмен, — все с теми же мягкими интонациями в голосе заявил Сценарист. — При определенном раскладе, если, конечно, вы нам поможете, нам не только нет необходимости причинять вам какие-либо неприятности, но мы даже заинтересованы в том, чтобы вы и далее, Михаил Алексеевич, занимали свой высокий пост в структурах «Ространснефти». Под нашим, естественно, контролем...

— Но... меня ведь похитили?!

На лице Сценариста появилась легкая усмешка.

— Не будьте таким наивным, господин Литвинов. Сейчас существуют несколько версий того, что могло с вами произойти. Конечно, следствием рассматривается вероятность того, что вас могли похитить, взять в заложники, ну и так далее. Но, поверьте мне на слово, эта вот версия отнюдь не основная. Особенно с учетом тех скандальных разоблачений, которые сейчас ширятся вокруг возглавляемой вами — в числе прочих — компании «Ространснефть» и ее «дочек». Скорее поверят в другое: что вы, Михаил Алексеевич, как один из сер-рьезнейших потенциальных фигурантов в этом неслабом деле об уводе активов компании и махинациях с принадлежащими — вообще-то! — государству ценными бумагами, чухнули, извините за вульгаризм, прямиком за кордон. Надеясь, таким образом, что вам удастся скрыться от российского правосудия...

— Самого гуманного в мире «басманного» правосудия, — криво усмехнувшись, добавил Лещенко. — Да, Литвинов, вас могут заподозрить в том, что вы, в отличие от некоторых ваших приятелей из «ЮКОСа», отнюдь не горите желанием поселиться надолго в камере «Матросской Тишины» и практиковаться там в написании покаянных писем и деклараций.

— "Косяк", как вы сами любите выражаться, — продолжил Сценарист, — пойдет на Ивана Алексеевича. Будут считать, что именно он вам помог смыться на Запад в тот пиковый момент, когда на руках у следаков из Генпрокуратуры уже имелся ордерок на ваш арест.

— Точно так, — поддакнул Лещенко. — Вы могли выбраться, к примеру, через латышский коридор, воспользовавшись вторым комплектом документов. Если понадобится, соответствующие данные найдут в базе Федеральной пограничной службы. У вас в загранпаспортах имеется «шенген», так что далее без проблем: либо самолетом из Риги в Лондон, к примеру, либо паромом через Балтику в Скандинавию. Ну а там уже ищи-свищи...

— При неблагоприятном для вас раскладе, Михаил Алексеевич, — подхватил тему старший коллега, — может статься и так, что вы будете числиться в розыске еще долгие годы. Ваши же партнеры, с которыми нам рано или поздно удастся не только состыковаться, но и договориться, переведут на вас же «стрелки», ведь у вас так принято делать, верно?

— Не только у нас, — едва слышно произнес бизнесмен.

— И вот представьте себе ситуацию, — участливо сказал Сценарист. — Вы, господин Литвинов, будете числиться в розыске, в том числе и по линии Интерпола, на вас оформят бумаги, так называемый зеленый угол, ваши же партнеры.

— Иудино семя, — пробормотал спекшимися губами нефтяник.

— Да, они предадут вас... Вы сами, вижу, в этом нисколечко не сомневаетесь. В случ-чего повесят на вас же всех собак. Ваши счета будут заблокированы, а потому ваши близкие так и не смогут попользоваться — на всю катушку! — плодами вашей впечатляющей предпринимательской карьеры. А вас самих, может так статься, вообще не будет в живых... Хотя вас и далее продолжат разыскивать по всему миру, вплоть до южноамериканской сельвы и африканских джунглей. Ну не обидно ли?

— Мирон, потом закончишь с приборкой! — Лещенко кивком указал помощнику на дверь. — Побудь-ка с полчаса наверху! Чайку, что ли, пока попей?

Сунув в уголок рта сигарету, он посмотрел на сплошь седого мужика, в котором даже родня вряд ли сразу признает своего мужа, брата, отца.

— Да, Литвинов, в дерьмовую ты угодил ситуацию! Сам-то что думаешь обо всем этом?

— Какие есть варианты? — оглядев их поочередно слезящимися глазами, спросил нефтяник.

— Вот это уже другой разговор, — одобрительно сказал Сценарист. — Среди версий, объясняющих ваше внезапное исчезновение, может быть и такая: в связи с тем, что вам грозит расправа со стороны некоторых ваших деловых партнеров, — подтверждающие данную тему факты мы изыщем, а если нет, то сфабрикуем, — решено было на время укрыть вас в надежном месте, дабы обезопасить вашу жизнь... Информацию, что вы в полном порядке, мы можем запустить в обращение уже в ближайшие часы! Мало того, мы способны «отмазать» вас перед следствием. Мы даже поможем вам удержать прежние позиции в вашей компании! Но при одном условии: при условии, что вы нам поможете взять ситуацию под контроль. Ну и впредь вы, конечно, будете делать на своем посту все, что мы вам скажем!

— Хорошо, — тяжело сглотнув, сказал нефтяник. — Я вас внимательно слушаю... э-э-э... товарищи...

— Нет, господин Литвинов, — вкрадчивым тоном произнес Сценарист. — Это мы вас внимательно слушаем. Расскажите-ка для начала нам про ваше «Братство колец».

Литвинов, выглядевший сильно подавленным и решивший для себя, кажется, что никакие секреты и никакие денежные суммы не стоят его единственной драгоценной жизни, поведал им довольно любопытную историю, некоторые детали которой, впрочем, уже были известны.

Аферу с уводом активов и части ценных бумаг «дочек» компании «Ространснефть» они, то есть группа бизнесменов и близких к ним чиновников, — Литвинов, по просьбе Сценариста, перечислил их всех, набралась в аккурат чертова дюжина народа, — замыслили еще в пору дефолта, но года три-четыре этот смелый проект находился в стадии изучения и рассмотрения на предмет возможных последствий его реализации. Надо сказать, что не все однозначно одобряли эту идею, находились и скептики, которые, не отвергая целиком всю задумку, приводили множество всяких сложностей, всяческих «но» (многие приводимые ими доводы «против» рационально учли, другие же отбросили напрочь, поскольку бизнес, особенно крупный и особенно в такой стране, как Россия, требует всегда определенной дозы риска).

Постепенно внутри этой спаянной бизнесом и многолетней дружбой компании предпринимателей и чиновников образовался еще более узкий круг, в который вошло пятеро самых-самых, готовых взять бремя лидерства на себя. А именно: господа Борткевич, Голубев, Литвинов, глава второй «дочки» — «Балттрансойл» — Борис Липкин и Аркадий Серебрянский, перед которым были открыты все двери в Белом доме на Краснопресненской и для которого специально временно освободили пост директора Федерального комитета по ценным бумагам (его, впрочем, до этого тоже занимал один из своих людей), который он предпочел осторожно занять с приставкой «и.о.».

У кого именно из этой «могучей кучки» возникла идея учредить «Братство колец», Литвинов точно сказать затруднился — точно, что не его первым посетила эта мысль. Озвучил ее, кажется, Серебрянский, когда они втроем — без жен, кстати говоря, — присутствовали как-то на самой фешенебельной вечеринке Европы (Аркадий Львович, Игорь Борткевич и сам Литвинов). Дело было в Монако, где дается ежегодный благотворительный бал и где состоятельные люди жертвуют на благие цели различные ювелирные изделия, причем стоимость некоторых достигает сотен тысяч долларов США. Серебрянский тогда сказал, что неплохо бы и им, «своим людям», завести какие-то свои «символы», которые могли бы иметь и некоторое прикладное значение. Какие-нибудь перстни оригинальной работы с редкими камешками или что-то в таком роде.

Литвинов, признаться, отнесся к этой идее как к чему-то не очень серьезному. Но по обрывочным разговорам среди «своих» он понял, что остальные отнюдь не против, чтобы заиметь «символы». И что те же Серебрянский с Борткевичем выписали специальные каталоги и внимательно изучают не только то, что выставлено на продажу в Москве, в ювелирных бутиках в Третьяковском проезде, в галерее у Никитских Ворот или на Кузнецком Мосту, но и на знаменитых Пятой авеню в Нью-Йорке, Бонд-стрит в Лондоне и в других подобных точках.

Так и не найдя ничего подходящего, решили — держа это в строгом секрете: заказать «коллекцию» в Париже, у одного из местных ювелиров, который привык иметь дело с самыми-самыми богатыми. Последний специально отобрал камни: черный, розовый, голубой и редкий «двухцветный» алмазы, сделав для них «русскую» огранку, которой, как известно, в мире нет ничего лучше, а также два сравнительно небольших, но очень чистых, редкой красоты камня: изумруд из Венесуэлы и вывезенный из Северного Афганистана рубин.

Да. Хотя их входило только пятеро в узкий круг, всего перстней было изготовлено шесть (один, без именного вензеля, сделали как бы про запас). Скинувшись, потратили на эту затею без малого полтора миллиона евро. Когда Литвинову вручали его«символ», Серебрянский то ли в шутку, то ли всерьез сказал примерно следующее: «Береги эту штуковину, Миша, как зеницу ока. Сейчас перстень стоит примерно четверть „лимона“, но могут настать времена, когда ему реально не будет цены...»

Кому достался шестой перстень из их секретной «вандомской» коллекции, Литвинов точно не знал. Как не знал и того, в чьих руках сейчас может находиться данное ювелирное украшение.

Объяснил он эту свою неинформированность тем, что Серебрянский и Борткевич располагают в общем предприятии несколько большими долями, нежели остальные их деловые партнеры. Именно этим двоим предстояло как-то меж собой решить, кому именно продать, передать или обменять на услуги и некий «властный ресурс» последний из их коллекции драгоценный «символ»: частному лицу, крупной компании или банку, какому-нибудь вице-премьеру, от которого тоже может зависеть успех всего их предприятия, или же — а почему бы и нет? — одному из небедных иностранных граждан...

На попытки «товарищей чекистов» уточнить, кто же может быть этим шестым, или, если угодно, «джокером» в их уже сложившейся колоде, нефтяник лишь отрицательно покачал головой: вполне возможно, сказал он, что партнеры уже продали кому-нибудь часть своей доли, одновременно передав тому или иному контрагенту шестой по счету «символ» из будущего финансового успеха. Свое решение согласно внутренней договоренности Серебрянский и Борткевич должны были объявить перед остальными своими партнерами не позднее середины марта, то есть не позднее даты президентских выборов в России. Но случилось то, что случилось: у кого-то, по всей видимости, не выдержали нервы, чья-то недобрая рука спутала им все карты...

Вызнав у Литвинова все, что только возможно касательно этого их своеобразного «ордена посвященных» и сделанной в большом секрете «вандомской» коллекции перстней, «товарищи чекисты», прежде чем приступить к самому главному, решили пробить еще одну тему, которая с некоторых пор тоже интересовала их в немалой степени.

— Литвинов, нужно выяснить еще одну важную деталь, — сказал Сценарист. — Мы, конечно, в курсе, что коммерческий банк «Роснефтебанк» создан вашей компанией и обслуживает ваши интересы на территории Российской Федерации.

Лещенко, как и в некоторых уже минувших эпизодах их нынешней «доверительной» беседы, включил в работу видеокамеру. Снимал он исключительно Литвинова, причем с таких ракурсов, чтобы в кадр ненароком не попал присутствующий здесь Сценарист (звук записи автоматом микшируется, изменяя голоса собеседников до неузнаваемости, так что идентифицировать участников беседы по этому параметру не сможет никакая аудио— и компьютерная экспертиза; вдобавок по окончании записи они еще раз на пару с коллегой отсмотрят всю записанную пленку и тогда уже решат, какие куски вырезать, а какие оставить и как вообще впоследствии распорядиться этими видеоматериалами).

— Что именно вас интересует? — спросил Литвинов.

— Не что, а кто, — сказал Сценарист. — В этом подконтрольном вам банке с недавних пор работает такой Захаржевский Георгий Александрович.

— А-а, Жорж?! Довольно милый юноша. А что?

— Не такой уж он и юноша, — подал реплику Лещенко. — Двадцать восемь лет. Да и должность он занимает немалую: начальник одного из ключевых департаментов банка, входящего в двадцатку самых крупных по стране. Скажика, Литвинов, кто вам сосватал этого Жоржа? Что ты об этом знаешь?

— В принципе, я сам с ним почти не пересекался, — после паузы сказал нефтяник. — Я ведь курирую «дочки», ну и по совместительству «мониторю» наши зарубежные финансовые потоки. Старшая сестра Захаржевского работает в Центробанке лет, наверное, уже десять. Но с ней я знаком лишь шапочно. Жорж пришел к нам недавно, в сентябре или октябре прошлого года, точно не помню.

— А вы знали, господин Литвинов, что этот ваш «милый юноша» до прихода в подконтрольную вашей компании бизнес-структуру два с лишним года работал в аналогичном коммерческом учреждении, обслуживавшем еще недавно интересы ныне печально знаменитых собственников «ЮКОСа»? — глядя на него, спросил Сценарист. — Вы и ваши партнеры не задумывались над тем, что молодой Захаржевский, возможно, — «засланный казачок»?

— Ну, не я его принимал в штат. Жорж больше работал с Вадимом Голубевым, на внутреннем рынке. Насколько я знаю, в основном он занимался нашими финансовыми обязательствами по опекаемой нами «Грознефти», расчетами по «дагестано-ставропольской трубе», ну и еще двумя-тремя второстепенными проектами.

— Как вы сами думаете, кто сосватал подконтрольному вам банку этого Жоржа? Сомневаюсь, чтобы на такие вот должности набирали людей со стороны, по конкурсу.

— М-м-м... — Литвинов посмотрел на потолок, словно надеялся найти там ответы на интересующие «товарищей чекистов» вопросы. — Честно говоря, деталей сейчас не помню. Кажется, за него ходатайствовали наши хорошие знакомые с Краснопресненской набережной.

— Кто именно?

Литвинов назвал фамилии двух чиновников: заместителя министра финансов и одного из руководителей аппарата правительства, от которого тоже реально очень многое зависит в плане прохождения через бюрократическую машину тех или иных документов, тех или иных решений.

Сценарист задумчиво потеребил гладковыбритый подбородок.

— Ну что ж, картинка постепенно проясняется. Отрадно, Михаил Алексеевич, что вы взялись за ум. Рулите и дальше в том же направлении. Если будете вести себя как паинька, гарантируем, что вся эта история для вас закончится хорошо: вы будете весь в белом, а некоторые ваши партнеры окажутся по уши в дерьме. Теперь нас ждет самое важное, самое ответственное из того, чем мы будем заниматься с вами в ближайшие часы. Я вижу, вы уже более-менее пришли в себя?

— Э-э-э... я хотел бы принять душ. Я не помню уже, когда я кушал в последний раз...

— Все это вы получите, но не сейчас, — оборвал его Сценарист. — Сначала сделаем два-три звонка, прямо отсюда. Надо ср-р-рочно запустить слушок в известных кругах о том, что вы живы и здоровы, а заодно, возможно, нам удастся через вас узнать последние новости о ваших находящихся нынче за рубежом деловых партнерах.

Лещенко ненадолго отлучился, а когда вернулся в подвал, где происходила их «дружеская» беседа, у него при себе оказались оба изъятых в день побега у Литвинова сотовых телефона.

— Я полагаю, дружище, — сказал он, передавая бизнесмену обе трубки, — что все контактные номера забиты у тебя в память мобил. Давай-ка мы сначала выпишем на отдельный лист бумаги все необходимые нам данные. Ну а потом еще раз прикинем, кому и что тебе следует сказать, как объявить о том, что ты нашелся, избежав покамест ненужной огласки. После чего, помолясь, начнем прозванивать по списку всех твоих зашхерившихся где-то за бугром приятелей...

...Литвинова подробно проинструктировали, с кем и о чем ему следует говорить. Заодно напомнили о том, какие последствия могут для него наступить, если он начнет вдруг нести отсебятину или, паче того, попытается каким-то образом дать знать одному из своих собеседников, что он под «колпаком», что им самим, а заодно и его партнерами пытается манипулировать некая «третья сила».

Из всего списка дозвониться удалось трем абонентам. Один из них, юрист, работающий в крупной британской адвокатской конторе, являлся одним из самых доверенных контрагентов Литвинова: в свое время он помог оформить документацию на открытие счетов в «джерсийском» офшоре, по его же наводке и благодаря его связям среди местных риелторов удалось удачно прикупить дом в одном из пригородов Большого Лондона, он же поспособствовал тому, чтобы Михаил Алексеевич и его близкие быстро и без проблем получили в Великобритании «вид на жительство». Хотя сегодня выходной, да и время не вполне рабочее — в британской столице тоже наступил вечер, почти восемь по «гринвичскому», — его сотовый оказался не отключенным, юрист откликнулся на звонок мгновенно. Мало того, вопреки присущей англичанам холодности и выдержке этот человек, едва услышав в трубке знакомый голос, кажется, не на шутку обрадовался (судя по всему, он уже кое-что слышал о том, что м-р Литвинов несколько дней назад как-то странно исчез, потерялся где-то на заснеженных просторах огромной России).