Призрак Сети Крюкова Тамара
- А я, по-твоему, в тапочках? - вскинулся Серега.
У Ильи чуть не сорвалось с языка, что собакам башмаки не положены, но он осекся и вместо этого выложил свой главный козырь:
- Зато ты не раненый.
Откровенно говоря, стараниями колдуна Илья чувствовал себя здоровым. Даже боль в плече прошла. И все же было обидно, что Серега не ценил его героизма.
Тропинка струилась между деревьями и скоро стала забирать кверху. Березы и ели поредели, зато меж ними буйно разрослась лещина. Ее ветви, густо обсыпанные коробочками неспелых орехов, образовывали над тропой зеленую арку.
Серый то забегал вперед, то возвращался и подбадривал Илью. Наконец они поднялись на вершину и остановились.
Солнце расшило небосвод золотой гладью. Здесь казалось необычайно светло. На макушке холма рос одинокий дуб. Высокий и могучий, он возвышался полноправным хозяином. На нижнем сучке сидел ворон и молча косил на пришедших любопытным глазом.
Подле дуба высился деревянный идол. Солнечные лучи четко очертили каждую морщинку, каждый излом сурового лика.
Илья с интересом уставился на столб.
- Ух ты! Прикольная статуя. Не чета деревянным фигурам, что стоят в парке. Смотри, какая рожа. Натуральный идол, - с восхищением проговорил он.
Ворон каркнул, словно поддерживая разговор.
- Ты что - тут за сторожа, приятель? - шутливо спросил Илья.
Переведя взгляд на идола, он вдруг предложил:
- Серега, я такое придумал! Слабо нацарапать: здесь были Илья Кречетов и Серега Бережной и номер школы. Прикинь, археологи отыщут, все головы сломают, что бы это значило.
Мысль показалась ему стоящей, и он незамедлительно принялся искать что-нибудь острое, чтобы оставить свой след в истории. Поглощенный этим занятием, он не обратил внимания, как ворон с громким карканьем сорвался с ветки. Шумно хлопая крыльями, он пролетел над Ильей и смачно капнул ему на голову.
Илья почувствовал, как его шлепнуло по макушке. Нащупав полужидкую кляксу, он понял, что его грубо осквернили. В нем вскипело праведное негодование.
- Ах ты гад! - крикнул Илья и торопливо оглядел землю в поисках чего-нибудь увесистого, чтобы в отместку запустить в наг лое пернатое.
Он схватил первый попавшийся под руку камень и только собирался швырнуть его, как у него ни с того ни с сего подвернулась нога. Падая, Илья со всего размаха приложился лбом о стоящего рядом идола и взвыл от боли.
- Сам виноват, - мрачно заметил Серега. - Это ты еще легко отделался. Кто же на святынях надписи царапает?
- Думаешь, это колдовство? - забеспокоился Илья.
- Я думаю, нам надо спешить. Не нравится мне все это. Судя по всему, недавно тут прошлась целая толпа. Запахи еще совсем резкие. И старик был с ними.
- Ну и что в этом такого? Может, они каждое утро тут собираются?
- Ты что? Соображаешь, какой век? Битва на Неве была, то есть будет, в 1240 году.
- Ну и что из того?
- На Руси уже приняли христианство. А это языческое святилище. Не могут они сюда толпами ходить.
- А чего ж тогда у них колдун? - возразил Илья.
- По-твоему, они в районной поликлинике лечатся? И потом, между прочим, в наше время тоже колдунов - завались. В каждой газете объявления.
- О! А может, дед в магазин пошел? Прикупить чего-нибудь в дорогу?
- Ты чего? Какой магазин? Мы же в тринадцатом веке. Они жили натуральным хозяйством.
- А зачем тогда старикан потащился в деревню?
- В том-то и дело, что он туда не пошел.
- А куда он пошел?
- Никуда. Его следов нигде нет.
- А ты хорошо нюхал-то, Шерлок Холмс четвероногий?
- Можешь не сомневаться. В том-то и дело, что сюда он пришел, а потом как испарился.
- Интересное кино. Куда же он пропал? Сквозь землю провалился, что ли? Ни фига себе Дэвид Копперфильд ледникового периода!
- Кто такой Дэвид Копперфильд?
- Фокусник. Я по телику видел, как он сквозь Китайскую стену проходил. Крутая фишка! А потом целый вагон исчез. Только что был, а через секунду тю-тю. Может, и дед так?
- Сейчас не до шуток. Пойдем в деревню.
- Нашел дурака. А вдруг мы там этого маньяка встретим? У него на меня знаешь какой зуб? - забеспокоился Илья.
- Да он сам нас боится. Наверно, давно уж сбежал. Видел, как он вчера сорвался?
Друзья по несчастью отправились в деревню. Примятая трава и сломанные ветки красноречиво указывали путь. Видно, люди шли большой гурьбой. Скоро тропа вывела их к просеке. Дорога была достаточно широкой, чтобы по ней проехала телега. На затвердевшей земле пропечатались глубокие колеи колес и лошадиные копыта, оставленные еще в пору распутицы.
Дорога привела друзей к большой вырубке, огороженной частоколом, именуемой огородом. Бревнышки, ладно прилаженные одно к одному, тянулись вверх остро обструганными вершинами, оберегая поселение от незваных гостей. Время неспокойное, а такой огород и от лютых зверей охранит, и ворогу не даст подобраться незаметно.
Ворота в дремотной зевоте разинули зев. За забором все будто вымерло: ни человечьих голосов, ни скрипа, ни стука. Только птицы по-прежнему неистово гомонили в лесу. Возле ворот, в тени понурившей оглобли телеги, дремал кот. Он приоткрыл глаза и, увидев волкодава, вскочил на ноги. Вздыбив шерсть и выгнувшись дугой, котище издал протяжный боевой клич. Он шипел и подвывал, демонстрируя, что не потерпит чужаков на своей территории.
При виде воинственного кота в Сером проснулся собачий инстинкт. Он ощерился и утробно зарычал. Его так и подмывало задать коту хорошую трепку, но человеческая сущность удержала его от подобного постыдного поступка. Сейчас было не время и не место затевать свару. Серый еще раз рыкнул для острастки и потрусил мимо.
Кот еще некоторое время стоял в растерянности, размышляя, стоит ли пуститься вдогонку, но решив, что победа осталась за ним, снова разлегся под телегой и принялся усиленно вылизываться.
Добротные бревенчатые дома были покрыты дерном, точно нахлобучили зеленые шапки. Узкие оконца с прищуром глядели на пришельцев. К одной постройке прилепился навес, под которым расположился гончарный круг. Подле на солнышке сушились уже готовые горшки и кувшины. Несколько куриц усердно разгребали кучу пыли возле чахлого куста. Других обитателей друзья не заметили.
Серый то забегал вперед и исчезал из виду, то снова возвращался. Уткнувшись в землю, он усиленно собирал запахи в надежде, что это поможет пролить свет на тайну исчезновения жителей. Пустынная деревня производила гнетущее впечатление. Илья крадучись следовал за товарищем, то и дело озираясь по сторонам.
- Интересно, куда это все подевались? Прямо Бермудский треугольник какой-то, - пробормотал он, обогнул избу и уперся в вилы.
Перед ним, воинственно выставив трезубец, стоял бородатый мужик. Крепкая бычья шея по толщине была чуть не вровень с головой, а под закатанными рукавами холщовой рубахи рельефно бугрились мышцы.
- Здрасьте, - то ли поздоровался, то ли удивился Илья и попятился от силача.
Отступая, он лихорадочно соображал, как поступить: бежать или позвать на помощь Серегу?
- Никак ты мертвяк, коего Строжич поднял? - спросил мужик, с любопытством оглядывая пришельца.
- Что все заладили «мертвяк»? Живой я. Честное слово. Вы бы вилы убрали, - пролепетал Илья, покосившись на грозное оружие.
- Вроде как живой. Токмо про тебя и пса твоего уж больно нехорошие слухи ходят.
- Да вы что?! Меня ж все ребята знают. Весёлка, и Ульяна, и Федор с этим, как его, с Мирилкой. И Минька еще. Вы у них спросите.
- Да уж слыхал я, что ты мастак небылицы рассказывать, - усмехнулся Третьяк, опуская вилы.
- Почему небылицы? Все чистая правда, - осмелел Илья.
- Ежели ты такой правдивый, то скажи про собаку твою. Правда ли, что это оборотень?
- Это Неждан сказал? - догадался Илья.
- Не токмо. Еще девчонка одна, Анютка, божится, будто он человеческим языком глаголет.
Илья понял, что отпираться бесполезно, и прибег к тактическому ходу, уже опробованному на Строжиче.
- Он не оборотень, а богатырь под прикрытием, - с пафосом произнес Илья.
- Кто?!
- Легенды слышали, как богатыри превращаются в волка там или в сокола? Вот и Серый так же. У нас спецзадание. Идем в дружину. Князю помогать, - вдохновенно сочинял Илья, когда из-за избы выбежал Серый.
При виде огромного волкодава Третьяк невольно напрягся. Зато Илья, получив поддержку, вздохнул с облегчением. Пускай теперь Серега отдувается.
- Серый, скажи, что ты богатырь, а то он не верит, - обратился он к товарищу.
- Ну да. Я как Вольга. Только он Святославович, а я Серега Бережной, - сказал Серый.
Во второй раз врать оказалось гораздо легче. Впрочем, это была почти правда.
- А вы не верили. Вам и Строжич подтвердит. Он у нас за провожатого. К князю Александру нас поведет, - вставил Илья.
- Вот те на! Они ж Строжича жечь порешили, - произнес Третьяк.
- То есть как сжечь?! Они что, обалдели? Живого человека?
- Вот и я про то ж. Это Неждан всех подстрекает. Мол, коли колдуна спалим, то шведы нас не тронут. К тому ж, вроде Строжич со шведами в сговоре, и у него грамота от ярла Биргера имеется.
- Да вы что?! Неждан все нарочно подстроил. Эту грамоту его дружок нес боярину Жирославовичу, который со шведами сговорился, - в сердцах воскликнул Илья.
- А ты почем знаешь? - поинтересовался Третьяк.
Вместо Ильи ответил Серый:
- Илька грамоту похитил и собирался отнести Александру, чтобы тот узнал о предательстве, а Неждан его за это подстрелил. Он сам хотел к шведам переметнуться. Только Строжич пригрозил, что об этом расскажет.
- Деда надо спасать! - нервным фальцетом выкрикнул Илья.
Это был скорее вопль отчаяния, чем призыв к действию. Со вчерашнего дня он уверовал, что скоро вернется домой, и даже стал получать удовольствие от приключения. И вот все надежды вновь рушились. Интуиция подсказывала, что без колдуна у них ничего не получится.
Серега воспринял слова Ильи вполне серьезно.
- Жалко, нас только двое. Но ничего. Я попробую отвлечь толпу на себя. Вы можете показать нам дорогу? - обратился он к Третьяку.
- Теперь я и сам вижу, что ты богатырь в зверином обличье. Да и ты малец бедовый, - Третьяк хлопнул Илью по здоровому плечу. - С виду - соплей перешибешь, а дух у тебя боевой, коли не боишься против оравы за человека вступиться. Рядом с такими героями биться - это честь. Я с вами пойду Строжича выручать. Авось вместе сдюжим. Тем паче, что они думают, будто ты оборотень. Враз разбегутся.
Сереге не хотелось очередной раз испытывать судьбу, поэтому он попросил:
- Вы лучше никому не говорите, что я богатырь. Пускай думают, что я простая собака.
- Как скажешь, - согласился Третьяк.
Глава 24
Невелика река Оредеж. Куда ей против Волхова. Но и не мала. Летом даже ладьи с товарами по ней ходят. Словно лента атласная, вплетена Оредеж в кудрявую зелень лесов. А где вода, там и люди. Испокон веков деревни по берегам лепились. Недаром и примета имеется: пусти бревно по реке, где оно пристанет, в том месте и строиться надо.
Да только не все деревни на вольном берегу стоят. Поселения как люди. Одни открытые, каждому себя на показ выставляют. А иные застенчивые, от чужих взоров прячутся. Вот и Кривичи хоронилась в лесу, чтоб чужаков не приваживать. Но так уж повелось, что на большие гулянья и сходы народ к речке тянулся. Место для этого облюбовали хорошее. Река тут делала изгиб. В воду вдавалась широкая отмель, устланная желтым речным песочком, со стороны берега обрамленная полукружьем сосен.
В месяце кресене, в день летнего солнцестояния, возле речки собирался народ, чтобы жечь костры, веселиться и водить хороводы. Хоть и приняла Русь крещение, но в глухих деревнях язычество по-прежнему мешалось с христианством и люди охотно справляли яркие языческие праздники. В ночь накануне Ивана Купалы устраивалось «сожжение ведьмы».
К празднику готовились загодя. Плели венки и украшали избы зеленью. Из молодого деревца мастерили чучело, а на берегу раскладывали большие костры. Всю ночь до утра шло гулянье. Молодежь водила хороводы и резвилась, прыгая через огонь. Парни показывали свою удаль, соревнуясь, кто сиганет выше. Девки, напротив, норовили улучить момент, когда языки пламени опускались пониже, ведь ту, которая побоится прыгнуть, в шутку нарекали «ведьмой». А в самый разгар празднества предавали огню чучело. Так с шутками, с песнями завершался обряд изгнания нечистой силы.
Месяца не прошло, как отшумело гулянье и под общее веселье «жгли ведьму», а на берегу снова высилась куча хвороста и поленьев. Вновь затевался обряд очищения, да только не шуточный. Не чучело собирались предать огню, а старого колдуна. Такое дело абы как не делается. Испокон веку считалось, что «чистый» огонь можно добыть только трением. Для его высекания соорудили незамысловатое приспособление.
Остро заточенное бревно упиралось одним концом в перекладину, лежащую на двух стояках, а другим - в каменную чашу, заполненную щепой и соломой. Шестеро мужиков, по трое с каждого конца, попеременно тянули на себя веревку, обвязанную поперек заточенного бревна, чтоб оно терлось о камень, пока солома не закурится и не вспыхнет огонь.
Спеленатый по рукам и ногам колдун лежал на куче хвороста. С заткнутым ртом и завязанными глазами он был нем и слеп и мог только по гомону догадываться о том, что творится вокруг него. Строжич слушал, как люди готовятся справить по нему огненную тризну, и молился. Он не судил людей, которых страх заставил потерять рассудок.
В нем самом не было ни страха, ни обиды. Он прожил долгую жизнь и верил, что каждому уготован на земле свой путь. Ежели богам угодно, чтобы его душа отлетела в вирий с дымом костра, значит, на то есть умысел, сокрытый от людского разумения. Тому, кто осознает высшее предначертание, легко принять все, что отмерено. Он не роптал на свою участь, жалел только, что святилище без него осиротеет. Так ведь рано или поздно все к тому идет. Не успел он передать свои знания Ильке Кречету.
«Чистый» огонь не спешил разгораться. Не один раз сменились мужики, добывающие животворное пламя. Наконец дымок закурился. Щепа занялась. Приготовления были закончены, пришло время обряда. Пока люди складывали костер и подбадривали добытчиков огня, дело отвлекало их от размышлений. Но теперь в голову полезли невеселые думки. Одно дело изгонять нечисть с песнями, хороводами да сжиганием чучела. И совсем другое - зажечь хворост под живым человеком, пускай хоть и колдуном.
Запал прошел. Все жались по сторонам. Всяк искоса поглядывал на соседа, выискивая смельчака, кто возьмет на себя командование. Встретившись глазами, каждый тотчас отводил взор, будто хотел сказать: «Моя хата с краю. Как все, так и я».
- Да что ж мы, нехристи какие, человека живьем сжигать? - сказала вдруг Марфа, которая накануне подобрала Найдену.
- И то верно. Ведь грех на душу берем, - робко подхватили из толпы.
Воинственный пыл остывал на глазах. Неждан понял, что, упустив момент, он уже не сумеет в другой раз подвигнуть людей против Строжича, и он с жаром бросился поддерживать последние угасающие искры решимости.
- Какой он человек? Он колдун!
- Может, и так, только мы от него худа не видали. Зря ты это затеял, только народ взбаламутил, - покачала головой Марфа.
- Об вас же пекуся. Мне-то что? Я бобыль. Сам за себя в ответе. А вот вам туго придется. Явится швед, горькими слезами умоетеся. Заместо колдуна детушки ваши на кострищах гореть будут. Забыли про Дымничи? - гневно пророчествовал Неждан.
Упоминание о спаленных соседях качнуло маятник симпатий от Строжича в другую сторону.
Молодая баба с младенцем на руках всхлипнула:
- А ну как швед придет? Куды деваться?
За юбку женщины держался другой карапуз, а третий, путаясь в длинной рубахе, возился у ее ног. Окинув взглядом ее потомство, Неждан назидательно воздел палец.
- Порежут вас, аки кур нещипаных. Швед - он свирепый. Ему душу сгубить все одно как плюнуть.
Бабы, как по команде, заголосили. Искры страха вновь готовы были разжечь костер общего безумия. Напуганные близостью врага, люди хотели хоть какой-то гарантии, что беда обойдет их стороной, и Неждан давал им эту смутную надежду.
- Вон бают, в иноземье всякую колдовскую нечисть огнем выжигают. Может, не зря, - продолжал Неждан.
- Вот-вот. Небось они толк знают, - поддержал его Коростень.
- Нам иноземье не указ. У них там, говорят, вонь да грязища. На улицах нечистоты, и сами месяцами не моются. Так что ж теперича и нам по ихнему примеру в бане не париться, вшей кормить? Своим умом жить надобно, - выступил высокий, сутулый мужик, местный гончар.
- Пока своим умом раскинем, швед ужо в наших избах хозяйствовать зачнет. Людей послухай, - осадил его Неждан.
- Всякого слухать - ухи отвалятся, - буркнул гончар.
- Эх, тудыть-растудыть! Чего зря лясы точить? Спалить колдовскую рожу и все тут! Покамест мы языком болтаем, солома прогорит! - воскликнул Коростень.
Добытый с таким трудом «чистый» огонь и впрямь умирал. Не дожидаясь, пока он погаснет совсем, Неждан подхватил вилами догорающий пук соломы и бросил на кучу хвороста. Искры рассыпались меж прутьев и исчезли.
Неожиданно из леса выскочил громадный волкодав. Увидев связанного Строжича, пес зарычал, оскалив острые зубы. Прижав уши и встопорщив шерсть на загривке, он, точно изваяние, застыл, уставившись на людей злым немигающим взглядом.
- Оборотень! - прошелестело над поляной.
Толпа подалась назад и застыла в оцепенении. Страх парализовал людей. Никто не решался бежать, опасаясь преследования свирепого зверя. Все тотчас забыли о колдуне и жертвенном костре.
Следом за Серым на поляну выбежал запыхавшийся Третьяк. Даже он при всей силе и сноровке не мог состязаться в скорости и выносливости с Серым.
- Фу, успел, - с облегчением вымолвил он, видя, что костер еще не запалили.
Люди с изумлением глядели, как Третьяк без страха встал рядом с волкодавом.
- И не срамно вам учинять такое непотребство? Ну-кась, Сил, развяжи старика, - скомандовал Третьяк стоящему ближе всех парню.
Тот оглянулся на остальных, ища совета и поддержки. Ему было отчего растеряться. Кого тут слушать - Третьяка или Неждана? Несмотря на высокий рост и молодецкую силу, Сил был еще молод и привык жить по указке старших. К тому же, чтобы приблизиться к колдуну, надо было пройти мимо волкодава, а кто знает, что у зверя на уме? Ну как бросится.
Между тем Неждан не на шутку обеспокоился, что его злодейство будет раскрыто. Нужно было что-то срочно предпринять. Он вперил указующий перст в Третьяка и, брызжа слюной, выкрикнул:
- Не слухайте его! Коли он с оборотнями водится, может, и сам таким стал!
Услышав это, толпа дружно ахнула и подалась назад. Одно дело - пришлый оборотень, а совсем другое, если им стал человек, с которым всю жизнь прожил бок о бок. Только теперь Третьяк понял, отчего богатырь Серега Бережной не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его двойственной натуре. По всему выходило, что лучше сохранить этот секрет в тайне. Третьяк обвел взглядом толпу и похлопал Серого по загривку.
- Это, что ль, оборотень? Да этот пес за раненым мальчонкой прибег. Стал бы оборотень, аки дворовая собачонка, за хозяином бегать?
- Никакой это не пес. Я сам слышал, как он по-человечьи говорил, - возразил Неждан.
- Ну ты, Неждан, и затейник. А скажи-ка, много ли ты медовухи выпил перед тем, как с собакой беседы вести? - пошутил Третьяк.
В толпе раздались смешки. Шутка немного разрядила обстановку, и все же люди опасливо жались подальше от волкодава и от Третьяка. Недаром говорится: береженого Бог бережет.
- А коли у кого сумления имеются, так вы у ребятишек своих спросите. Они к Строжичу не единожды ходили с Илькой балагурить и собаку эту видали. Этот пес и мухи не обидит, а вы говорите, оборотень, - продолжал Третьяк.
В подтверждение этих слов Серый миролюбиво завилял хвостом.
- Ты ребятишками не прикрывайся. У меня тож свидетель имеется, - зло выкрикнул Неждан.
Он поискал взглядом белобрысую Анютку. Девчонка сжалась, спрятавшись за спину матери. Заметив ее, Неждан приказал:
- Ну-ка скажи, не этот ли пес с тобой в лесу говорил?
Анютка стояла ни жива ни мертва. Прошлый раз оборотень ее отпустил, а ну как теперь отыграется?
Вместо Анютки ответил Третьяк.
- Ежели бы это был оборотень, нешто он девчонку б отпустил? Али вы про другие случаи слыхали, чтоб в лесу оборотень озоровал да на людей нападал?
- Третьяк дело говорит, - сказал гончар. - Ежели б в округе объявился оборотень, он бы уже дал о себе знать кровавым пиршеством. Слушая эту перепалку, трусливый Коростень понял, что попытка сжить со свету колдуна не удалась. Нужно было убираться подальше, чтоб не попасть под горячую руку, когда разберутся, что к чему. Он стал задом отступать в лес.
В это время Илья как раз приближался к поляне, где собрался народ. По дороге он сильно отстал и теперь еле ковылял. После ранения силенок для марш-броска было еще маловато. В боку кололо. В другой раз он уже давно бы сошел с дистанции, но страх, что, потеряв Строжича, они навсегда застрянут в тринадцатом веке, гнал его вперед.
Между тем Коростень шаг за шагом пятился в лес, все еще не решаясь открыто задать стрекача. Отойдя на почтительное расстояние, он повернулся и со всего размаха налетел на «мертвяка». Илья даже не понял, откуда вдруг взялся хлипкий мужичонка с козлиной бородкой. От неожиданности Коростень потерял равновесие. Падая, он ухватился за мальчишку, но вместо того чтобы удержаться на ногах, увлек его за собой. Илья повалился сверху и уперся ладонью в морщинистую шею с выступающим кадыком.
- Спасите! Убивают! - истошно завопил Коростень, испугавшись, что «мертвяк» собирается его придушить.
Услышав крик, Серый решил, что Илья в опасности. Он оскалил клыки, зарычал и прямо через толпу бросился на помощь товарищу. Когда волкодав в один миг из добродушного пса превратился в лютого зверя, все доводы в пользу того, что это не оборотень, растаяли как дым. Долго зревший нарыв страха прорвался. Люди с визгом и криками бросились врассыпную. Перед оборотнем дрогнули даже храбрецы, кто ходил с рогатиной на медведя.
Третьяк побежал следом, пытаясь урезонить обезумевших людей.
- Стойте! Куда вы?
Его голос тонул в общем гаме. Никто и не подумал остановиться. Люди с воплями и визгом неслись в сторону деревни. Увидев обезумевшую толпу, Илья откатился в сторону, под кусты, чтобы не затоптали. После того как он отбился от козлобородого мужичонки, сил подняться не осталось. Серый нашел товарища в зарослях папоротника.
- Ты как?
- Нормально.
- Жди. Я только припугну этого гада Неждана, чтобы впредь неповадно было, - сказал Серый и умчался.
В суматохе все забыли про колдуна, который связанный томился на куче хвороста. Никто и не заметил, как искра перепрыгнула с едва тлевшей соломы на тонкий сухой прут, вспыхнула и родила крошечный язычок пламени. Он облизал хворостину, подрос и перекинулся на соседнюю. Пока люди в панике бежали прочь, в недрах костра медленно разгоралось пламя.
Оставшись один, Илья встал и поковылял к поляне. Бежать за остальными не было ни сил, ни желания. Он уже набегался так, что, должно быть, сдал все школьные нормативы на год вперед. Выйдя на берег реки, он с ужасом увидел, что Строжич лежит связанный на куче горящего хвороста. Языки пламени еще не добрались до старика, но огонь уже занялся вовсю. Пламя набирало силу и через несколько мгновений грозило перекинуться на несчастную жертву.
Помощи ждать было неоткуда, а бежать за подмогой времени не осталось. Забыв про опасность, Илья бросился в огонь спасать старика.
Глава 25
Огонь наглел, захватывая все новые территории. Еще недавно язычки пламени почти с нежностью вылизывали все, что встречалось у них на пути, и ластились, точно кроткие рыжие котята. Но по мере того как огонь рос и набирал силу, он превращался в свирепого хищника. Алчный зверь пожирал все на своем пути, и чем больше поглощала его ненасытная утроба, тем неистовее он набрасывался на новое угощение, мучимый неукротимым голодом.
Скоро огню стало тесно. Его разрушительная удаль требовала простора. Как слепец, он шарил огненными перстами в поисках выхода. Не найдя никакой лазейки, огонь метался в ярости. Раздался звон битого стекла. Столб черного дыма рванулся ввысь.
Увидев, как в небо взметаются черные клочья дыма, Илька отложил книжку и подошел к окну. Расплющив нос о стекло, он попробовал разглядеть, что творится внизу, но сразу же понял тщетность своих попыток. Илька поспешил в соседнюю комнату. Он толкнул балконную дверь, подергал ее за ручку - все напрасно. Створка не поддалась. Не привыкший к запорам мальчишка был озадачен. Непонятный и необъяснимый мир, в котором жил его тезка, предложил ему новую загадку. Здесь для чего-то делали двери, которые не открывались. Досадуя на свою беспомощность, Илька крутанул дверную ручку.
Дверь неожиданно распахнулась. В нос ударил запах гари. Илька занес ногу через порог и в нерешительности застыл. За дверью была лишь маленькая площадка, огороженная железными прутьями, а вокруг зияла пустота. Несколько секунд мальчишка в замешательстве стоял, не зная, как поступить.
И тут снизу донесся детский плач. Подгоняемый чужим горем, Илька зажмурился и сделал шаг. Убедившись, что площадка укреплена намертво, парнишка бочком подступил к краю и, по-птичьи вцепившись пальцами в перила, не без опаски перегнулся через них.
Огонь рвался из окна третьего этажа. Разрозненные обрывки дыма, похожие на растрепанные клочья черной шерсти, сплелись в единый столб. На смоляном фоне плясали яркие, рыжие косынки пламени. Взметаясь ввысь, они с любопытством заглядывали в окно четвертого этажа, будто оценивая, чем можно поживиться еще и там. Однако алчущему зверю пожара этого было мало. Точно опытный полководец, он высылал с дымным столбом десант огненных искр, которые взлетали все выше и выше.
Сквозь дымную завесу Илька разглядел на балконе горящей квартиры ребенка. Огонь туда еще не добрался, но медлить было нельзя. Примерившись к металлической стойке, соединяющей балконы, Илька перелез через перила.
Он нарочито не опускал глаз и старался не думать о том, как далеко находится земля. Не то чтобы Илька Кречет боялся высоты. Когда-то он даже любил лазить по деревьям, но сейчас ему предстояла не детская забава. Тут если упадешь, то костей не соберешь. Обхватив стойку руками и ногами, он осторожно заскользил вниз. Добравшись до пятого этажа, мальчишка сделал секундную передышку и двинулся дальше, кляня дурной обычай строить высоченные хоромины.
Чем ниже он спускался, тем становилось теплее. Это был не жар, но прелюдия к нему. Тонкая корочка льда на стояке подтаяла. Стойка покрылась крупными каплями. Рубаха и штаны стали влажными, но Илька не обращал на это внимания.
Ребенок плакал навзрыд. Преодолев еще один пролет, Илька решился глянуть вниз. В мареве чада он увидел заходившуюся в истерике маленькую девочку, которая жалась к перилам, тщетно пытаясь спрятаться от клубящейся гари.
- Не плачь. Я за тобой, - крикнул он и, поймав в легкие шальной клок дыма, закашлялся.
Девочка подняла кверху полные слез глаза и от удивления даже перестала плакать. К ней на помощь, точно герой мультфильма, спешил смелый черноволосый мальчишка. Уверовав, что теперь все будет хорошо, малышка, лишь по инерции всхлипывая, с замиранием сердца следила, как отважный спаситель сполз по трубе вниз и спрыгнул рядом с ней.
- Ты Питер Пен? - спросила она.
- Чего? Давай держись.
Он подхватил девочку. Малышка прижалась к Ильке, обвив его руками и ногами. Ему казалось, что он слышит, как часто стучит ее сердечко.
- Крепко держись. И вниз не смотри, - скомандовал он.
Девочка молча кивнула. Рядом с этим храбрым мальчишкой ее страх прошел. Слезы быстро обсыхали на круглых щеках, оставляя серые разводы. Она так уверовала в своего героя, что даже пожар перестал казаться страшным и настоящим, превратившись в удивительное, почти сказочное приключение.
Илька, напротив, хорошо представлял себе опасность предстоящего трюка. Девчонка была не пушинкой. Не мешало бы ее привязать для страховки, но времени на это не осталось. Въедливый дым расползался и густел, норовя попасть в легкие. В горле першило. Девочка закашляла. Испугавшись, что приступ кашля ослабит силы, Илька без промедления полез через перила.
К дому, пронзительно завывая, подъехали две пожарные машины. Выскочили пожарники. Четко отработанными движениями они спешно разматывали рукава брандспойтов. Заметив снаружи балкона третьего этажа мальчишку с маленькой девочкой, повисшей на нем, точно обезьяна, один из пожарных крикнул:
- Стой! Не двигайся! Сейчас вас снимут! Держись!
Привлеченная пожарными сиренами, кутерьмой и криками, на балкон второго этажа вышла женщина. Она задрала голову наверх и ахнула, увидев детей, каким-то чудом балансирующих на балконных перилах.
Между тем Илька не слышал и не замечал ничего вокруг. Одержимый мыслью не упасть и не уронить ребенка, он сосредоточился на предстоящем спуске, на какое-то время отрешившись от мира. Валивший из окна чад рыхло расползался и завоевывал балкон. Детей накрыло облаком гари, и Илька решился.
Он попытался обвить ногами балконную стойку, но сделать это с висящей на шее девочкой было невозможно. Потеряв опору, Илька резко скользнул вниз, в одно мгновение попав из смрадного жара в ледяной холод. Влажные руки мгновенно прихватило к металлу. Ладони пронзила острая боль. Кожу стесало почти до мяса.
Пролетев один этаж, Илька чудом уперся ступней в перила, но поскользнулся и неизбежно полетел бы вниз, если бы не женщина. Она инстинктивно бросилась вперед, ухватила в охапку падающих детей и втащила их на балкон.
Все произошло так быстро, что понадобилось несколько мгновений, прежде чем участники смертельного акробатического номера пришли в себя.
- Идите в дом, а то простудитесь, - спохватилась женщина, вталкивая ребят в комнату.
Ее, как и Ильку, колотила нервная дрожь. Спокойнее всего спуск пережила маленькая девочка. Для нее с появлением героя все страшное осталось позади, и малышка так и не осознала, какой опасности они подвергались. Продолжая цепляться за Ильку, она серьезно произнесла:
- Ты не Питер Пен?
- Нет. Илька я. Кречет.
Он глянул в окно и, словно возвращаясь из забытья, с удивлением увидел красные пожарные машины с мелькающими до ряби в глазах синими огнями и суетящихся во дворе людей. Пожарные уже наладили лестницы и карабкались наверх, готовые дать по огню оглушительный залп из брандспойтов. Проследив его взгляд, хозяйка квартиры сказала:
- Хорошо, пожарные быстро приехали. Хоть бы скорей потушили, а то у моей племянницы соседи горели, так там на четыре этажа вниз все залили. Электричества неделю не было.
Женщина ощупала малышку и, убедившись, что с той все в порядке, повернулась к Илье. Увидев его окровавленные ладони, она всплеснула руками:
- Как же ты так руки поранил! Давай перевяжу.
Илька опасливо спрятал руки за спину. Теперь, когда девочка была спасена, ему хотелось поскорее вернуться назад. Чутье подсказывало ему, что он должен держаться поближе к таинственному ящику, с которым было связано его появление в этом мире.
- Не бойся, - сказала женщина. - Я в реанимации медсестрой работаю. Лучше сразу повязку наложить, а то абсцесс начнется. Потом в травмпункт съездишь на перевязку.
Илья понимал женщину через слово, поэтому предпочел помалкивать и покорно протянул ей руки. По тому, как она обрабатывала раны и накладывала повязку, он понял, что она знахарка.
- Больно? - спросила девочка, глядя, как Илька поморщился от перекиси водорода.
- Не очень, - солгал он.
- Ты самый храбрый, лучше Бетмена и Черного Плаща, - заявила малышка, с обожанием глядя на своего героя.
- Это кто?
- Они тоже всех спасают.
Пока медсестра бинтовала Ильку, пожар успели погасить. Накал страстей на улице тоже пошел на убыль. Пожарные сворачивали брандспойты. Зеваки, собравшиеся поглазеть на пожар, делились впечатлениями.
В дверь позвонили. Хозяйка квартиры пошла открывать и через минуту, заглянув в комнату, позвала Ильку:
- Иди. Это к тебе. С телевидения.
Озадаченный Илька вышел в прихожую и увидел худенькую девушку странного вида. Волосы острижены чуть ли не под корень. И одета срамно: не в поневу, как подобает девкам, а в порты, да такие узкие, что ляжки обтягивают. Придурковатая или больная, определил Илька.
- Несколько вопросов для сводки происшествий, - деловито сказала незнакомка. - Давай выйдем на улицу.
- Зачем? - насторожился Илька.
Читать бесплатно другие книги:
