Одиннадцатый легион Юрин Денис

Тяжелые доспехи затрудняли бег породистого коня храмовника, уйти от погони не составляло бы труда, если бы под торговцем был хотя бы средний по прыткости конь, а не эта полудохлая кляча. Обругав про себя торговца за его легкомысленный подход к выбору лошадей, Дарк направил своего коня галопом навстречу закованной в латы смерти.

Быстро промчавшись мимо обалдевшего от страха и удивления Пауля, Дарк вытащил на ходу меч и ринулся прямо на рыцаря. Кончина была неизбежной, удар острой массивной пики на полном скаку пронзил бы его не прикрытое доспехами тело насквозь. Однако, когда противник приблизился на расстояние удара, Дарк резко перенес центр тяжести вправо, заставив тем самым коня присесть на скаку и завалиться на правый бок. Они вильнули так, что чуть не перевернулись, но маневр удался. Прижавшийся к гриве Дарк услышал, как острый кончик пики рассек воздух буквально в нескольких сантиметрах над его левым ухом. Он тут же налег на поводья, останавливая коня и разворачивая его в сторону врага.

Его грузному противнику понадобилось куда больше времени, чтобы развернуться. Дарк подскочил к нему вплотную и, привстав в седле, нанес оглушительный по силе удар сверху. Рыцарь успел принять меч на щит, высоко поднятый над головой. Согнувшись под ударом, он, не будь дураком, отбросил в сторону бесполезную на короткой дистанции пику и схватился за боевой топор, привязанный к луке седла.

Расчет был точен и верен. Не имеющему не только брони, но и даже щита Дарку было сложно парировать мощные удары топора, в то время как быстрые атаки меча легко отражались щитом противника.

Лаурис не позволил Дарку воспользоваться моментом неожиданности и уже теснил его мощным рыцарским напором. Уворачиваться от топора при бое верхом было практически невозможно. Парируя очередной удар, Дарк зазевался, и сильный толчок щита едва не сбил его наземь. До конца поединка оставалось недолго, Аламез выдохся, постоянно крутясь в седле, в то время как его враг только начинал разогреваться.

Спасла Дарка не случайность, а внезапно пришедшая в голову мысль. Он снова перенес центр тяжести направо и вытащил левую ногу из стремени. Свободной от меча рукой дотянулся до голенища сапога и достал из него кинжал.

Через узкие прорези забрала было видно, как расширились от удивления глаза противника. Что мог сделать ему, с ног до головы закованному в латы, какой-то кинжал? Но Дарк задумал иное.

Зайдя сбоку и немного сзади противника, он нанес обманный удар мечом, который рыцарь легко принял на щит. В это же время левая рука взлетела в воздух и вонзила кинжал по самую рукоять в незащищенный бронею круп лошади. Обезумевший от резкой боли конь встал на дыбы, сбросил седока и рванулся в поле. Рыцарь не успел очнуться после падения, а Дарк не был чрезмерно благороден и не дал ему возможности прийти в себя. Острые копыта коня продавили нагрудник и шлем.

Спешившись, Дарк нанес мечом последний удар и милосердно прекратил мучения рыцаря.

Подъехавший к месту схватки Пауль молча взирал то на Дарка, то на поверженного врага.

– Ты сумасшедший, – наконец-то произнес торговец.

– Не более, чем ты, считавший, что сможешь на старой кляче уйти от породистого скакуна, – ответил Дарк, с трудом ловя воздух ртом. – Трупом в этот раз займешься ты, хватит с меня на сегодня таскать мертвечину.

– Хорошо, – даже не споря, согласился Пауль, слезая с лошади.

– И еще знаешь что?

– Что?

– Пожалуй, наш счет четыре – четыре, – задумчиво произнес Дарк и улыбнулся.

От его улыбки Дантону стало не по себе, уж очень сильно она напоминала радостный оскал волка, догнавшего свою жертву.

Взявшись за ноги трупа, Пауль потащил его в лес. Помятые пластины доспехов противно бренчали, стукаясь друг о друга.

Убрав с дороги тело поверженного рыцаря, путники снова двинулись в путь и уже через час въехали в ворота замка Нюэль.

Если рыцари действительно часто посещали замок, то уж точно не для того, чтобы полюбоваться красотой архитектурного ансамбля. Внешне Нюэль ничем не отличался от своих собратьев – замков прифронтовой полосы: два ряда высоких стен темно-серого цвета, круглые башни с остроконечными покатыми крышами и узкими прорезями бойниц, а также многие другие непременные атрибуты военного времени… Иными словами, замок был воздвигнут так, чтобы обеспечить владельцу прежде всего безопасность, а потом уж комфорт.

Остановив коней и спрыгнув на землю, путники принялись растирать онемевшие ноги и затекшие в седле поясницы. Приглядевшись внимательней к убранству внешнего двора, Дарк понял, что им довелось лицезреть как раз тот период жизни замка, когда грозная крепость только что потеряла свое военное назначение.

Нынешний владелец, а точнее, владелица, не придавала особого значения мерам безопасности. Ворота, через которые они вошли внутрь, были настежь открыты и не охранялись даже убогим старичком-привратником. Внешний двор был безлюден, впрочем, как и стены, и крытые башенные площадки. Если бы не отдаленный шум, доносившийся из жилых помещений замка, да кудахтанье кур с находившегося неподалеку скотного двора, можно было бы подумать, что хозяин замка поспешно бежал, прихватив с собой всех домочадцев и прислугу, а в воротах вот-вот должен появиться передовой отряд наступающих вражеских войск.

Пораженный зрелищем запустения, Дарк вопросительно посмотрел на Дантона, который равнодушно пожал плечами и объяснил, что они приехали слишком рано, когда утомленные ночными гуляньями хозяйка и посетители замка, а также и прислуга, специально нанятая для развлечения гостей, еще спят. Солнечные часы во дворе показывали всего полдень, в то время как день здесь обычно начинался не ранее четырех, а заканчивался около семи утра.

Прогуливаясь по двору, Дарк случайно оказался возле лестницы, ведущей на крепостную стену. На ее узких ступенях и шатких перилах лежал толстый слой грязи и пыли, в углах виднелась паутина с угодившими в нее мухами. Наверх явно никто не поднимался в течение месяца или двух. Все это поразило и насторожило Дарка, однако для Дантона сей парадокс был легко объясним.

Замок Нюэль был построен более трехсот лет назад, когда еще не было «Стены» и самого королевства, а отдаленную провинцию Кодвус раздирали междоусобные войны и постоянные крестьянские восстания. Затем, уже во времена Республики, стены замка надежно защищали владельца от разбойничьих банд и прочего пестрого сброда, свободно мотающегося по окрестностям. Когда местными землями завладел Орден, то бандиты ушли, а нынешняя хозяйка чувствовала себя в полной безопасности и экономила не только на ремонтных работах, но и на содержании вооруженной охраны. Благородную графиню Самбину защищали не высокие стены замка, а многочисленные рыцари Ордена. Ежедневно в замке гостило не менее десяти-пятнадцати храмовников, а по ночам здесь гулял, пожалуй, весь Орден, кроме несчастных, находившихся на дежурстве или в трехмесячном наряде на «Великой Стене».

От размышлений на тему «выгодность деловых и прочих связей с Орденом» их отвлек внезапный окрик. На широкой лестнице замка, ведущей к жилым помещениям, стоял, укрываясь зонтиком от ярких лучей солнца, старенький мажордом и махал им рукой, настойчиво подзывая посетителей подойти ближе.

– Меня зовут Борий Тортенос, управляющий замка Нюэль. Могу ли я узнать имена благородных господ, и чем мы обязаны вашему визиту? – обратился старичок к подошедшим путникам.

– Я, Пауль Дантон, торговец из Кодвуса, уважаемый, – взял разговор с управляющим на себя Пауль. – Благородная графиня Самбина милостиво позволила посещать ее замок в любое удобное для меня время.

– Ах как же, как же, господин Дантон, – закудахтал, будто курица, старичок и стукнул себя свободной от зонтика рукой по наполовину лысой голове, – извините, господин Дантон, но вы так давно у нас не были, что я, старый дурак, не узнал вас сразу. Госпожа графиня будет несказанно рада видеть вас. Недавно на охоте она с грустью призналась всем присутствующим господам рыцарям, что ей так не хватает вашего изысканного общества.

– А это мой высокочтимый друг, граф Аламез из далекой имперской провинции Виланьез, – прервал светское бормотание старика Пауль, пока оно не перешло в изобильный поток комплиментов в его адрес. – Господин Аламез, путешествующий по нашим краям, почтил меня своим визитом, и я был бы несказанно рад отблагодарить его, познакомив с самой прекрасной дамой на свете – хозяйкой этого замка, высокочтимой графиней Самбиной.

Вычурные речи, непривычная жеманность общения порядком наскучили Дарку, ему хотелось назло высокомерно-льстивому старичку совершить что-нибудь грубое и антиобщественное, например, скорчить рожу или громко, заунывно-протяжно высморкаться. Одна только мысль о том, как при этом вытянется и без того продолговатое лицо мажордома, вызвала у него приступ истеричного смеха, который, однако, был героически подавлен зажатием рукой расплывающегося до ушей рта.

Сей необычный жест привлек внимание Бория, вопросительно уставившегося на графа Аламеза. Дарк картинно чихнул, объяснив, что, сгорая от нетерпения увидеть прекрасную графиню, слишком сильно гнал коня и, как следствие, наглотался дорожной пыли.

Несмотря на полную нелепость объяснения, Бория оно, как ни странно, устроило. Старичок приветливо улыбнулся и продолжил разговор с Паулем:

– К великому сожалению, госпожа графиня не может принять вас прямо сейчас. После вчерашней охоты и последовавшего за ней званого ужина она немного устала и теперь отдыхает, но будет несказанно обрадована увидеть вас на балу, который состоится сегодня вечером в честь дня рождения высокочтимого рыцаря Хорна, члена «Совета пяти» доблестного Ордена «Святой границы». Сейчас же позвольте показать ваши комнаты, господа, где вы сможете отдохнуть до начала бала, то есть до восьми часов вечера.

Старик повернулся к ним спиной и пошел вверх по лестнице. Воспользовавшись моментом, Дантон приблизился вплотную к спутнику и весело прошептал в его ухо:

– Перевожу на нормальный язык: «У девчонки был вчера трудный денек. Сначала повеселилась под каждым кустом в лесу, а потом со всеми гостями под столом. Естественно, она немного устала и пошла отдыхать, прихватив с собой пару конюхов и свинопаса».

Дарку показалось, что идущий в десяти шагах впереди них старичок услышал крамольные речи заезжего шалопая, но почему-то никак не отреагировал на них.

Борий продолжал идти вверх по лестнице, как мессия, выводящий раскаявшихся грешников из мира хаоса и забвения в рай, полный духовных и телесных наслаждений.

Разруха и запустение, царившие у крепостного вала, сменились, как только управляющий открыл двери замка, на радующую глаз картину прекрасного сада внутреннего двора, благоухающего ароматами зелени и свежести. Вокруг щебетали птицы, росли цветы и били ключом бесчисленные фонтаны, украшенные античными статуями и имитирующие природные ландшафты: оазис среди пустыни, горный ручей, полное спокойствия и умиротворения лесное озеро и т. д. и т. п. По аккуратно выложенным дорожкам сада гордо прохаживались диковинные птицы с цветастым оперением и важно взирали на новых посетителей.

Похоже, Самбина гнушалась окружающей реальности и стремилась создать вокруг себя маленький мирок фантазии и иллюзии; мирок, в котором ей хотелось бы жить. Изысканное убранство сада нужно было ей, чтобы отдыхать душой от скуки и серости реальной жизни. Создать рай во дворе своего жилища было куда дешевле, чем перестраивать все свои владения, и намного проще, чем пытаться изменить жизнь к лучшему. Здесь в воздухе витал дух возвышенного и гармонии, а за воротами царила обыденность, без которой, к сожалению, еще никому не удавалось обойтись. Ну что за хозяйство без жилья для прислуги, скотного двора, конюшен и прочих бытовых мелочей, то есть всего того, что реально необходимо для жизни? Облагораживать же быт кухарок да свинопасов никто не собирался.

Миновав сад, Борий повел путников в сам дом. Обстановка залов, коридоров и лестничных пролетов так же, как сад, не только излучала красоту и благополучие, но и свидетельствовала о наличии у хозяйки денег и вкуса.

Они не заметили ни одного простого окна. Каждый оконный проем был индивидуален как по форме, так и по рельефу подоконника. Вместо обычных стекол в них были вставлены причудливые мозаичные витражи, волшебно сверкающие и переливающиеся под падающими на них солнечными лучами.

Высокие потолки каменных сводов, стены и даже полы были или выложены плиточной мозаикой, или разрисованы неизвестным, но явно талантливым живописцем в стиле «прелести богатой жизни». Участки стен, до которых еще не добралась кисть художника, были сиротливо прикрыты огромными гобеленами ручной работы.

Дом ничем не отличался от королевского дворца, за исключением разве того, что в придворных покоях всегда было полно народу, здесь же царила гробовая тишина, изредка прерываемая приглушенными голосами, доносившимися то ли с кухни, то ли из других подсобных помещений.

Удивленный этим обстоятельством, Дарк решился расспросить управляющего, до сих пор ведущего их через огромные залы и длинные извилистые коридоры, по обеим сторонам которых находились двери бесчисленных комнат для гостей.

Вежливо улыбнувшись любопытному гостю, Борий объяснил, что оставшиеся на ночлег после вчерашнего ужина господа, а также обслуживающая их прислуга еще отдыхают и набираются новых сил перед предстоящим балом. Бодрствуют же сейчас лишь повара да рабочие, приготавливающие к вечернему празднеству зал для пиршества и бальные площадки.

Вскоре они достигли цели. Мажордом снял с пояса огромную связку ключей и, открыв дверь, поклоном пригласил гостей войти первыми. Отведенная им комната была большой и роскошно обставленной. Наверное, половину ее занимала огромная кровать, на которой при желании могло бы уместиться человек десять и притом хорошо выспаться, не мешая друг другу.

Извинившись перед гостями за то, что в связи с ожидаемым наплывом гостей, не может предложить им второй комнаты, Борий положил ключ на столик возле кровати и с низким поклоном удалился, напомнив напоследок еще раз, что ожидает их появления в восемь часов в зале для торжеств.

Как только дверь за любезным старичком закрылась, Дарк облегченно вздохнул и, расстегнув ворот камзола, тяжело плюхнулся в стоящее рядом со входом кресло.

– Ну вот и все! – обратился он то ли к Паулю, то ли к самому себе. – Наконец-то можно и отдохнуть. Не знаю только, от чего я больше устал – от «веселой» прогулки или от ваших со старым грибом реверансов? Не могу я так общаться, не приучен. Завалю я все дело, не выдержу да и ляпну во время утонченной беседы что-нибудь такое, армейское…

– Не волнуйся, – ободрил его Дантон, разваливаясь на кровати, даже не сняв сапог, – светский тон бесед продлится недолго. Тебе, главное, продержаться первые два часа, пока будут звучать торжественные речи и гости не упьются, а затем такая гулянка начнется, какой ты еще и не видел, в разгаре попойки бордель покажется женским монастырем.

– А что делать, если в первые два часа меня станут расспрашивать об искусстве? Из меня ведь ценитель прекрасного, как из тебя конюх. – Дарк рассмеялся от точно подобранного им сравнения.

– Самое главное – вот так не ржать! – ответил Пауль почему-то обиженно. – И старайся не употреблять в разговоре с дамами простых слов. Выражайся красиво и немного загадочно, например: не «задница», а «изящные формы ягодиц»; не «вступать в сношения», а «уступить порыву страсти». Уверен, эта игра тебе понравится – можешь сказать все, что угодно, но никто не обидится, или сделает вид, что не обиделся.

– Ну что ж, попробую. А ты, надеюсь, если что, поможешь?

– Конечно, а теперь давай все-таки выспимся. Для меня полдня в седле – подвиг, с ног совсем валюсь, а еще столько всего впереди…

– Пауль, – обратился кавалерист к уже закрывшему глаза и начинающему засыпать приятелю, – не могу спать, у меня какое-то странное чувство. Что-то здесь не так, в этих стенах. Чем-то сквозит в воздухе…

– Расслабься, ты просто нервничаешь перед балом, – ответил Пауль, даже не открыв глаз, – он у тебя, наверное, первый.

– Нет, это не то, я чувствую… – твердо возразил Дарк. – Одновременно спать не будем, сначала ты, а потом я.

– Ладно, – пробурчал уже во сне Дантон и перевернулся на другой бок.

Когда Дантон заснул, то вид абсолютно непринужденно сопящего товарища отвлек Дарка от пасмурных мыслей. Странное предчувствие уже исчезло, он ощущал лишь легкую враждебность обстановки, возможно, навеянную тем, что они с Паулем не намеревались, как все прочие гости, увлекательно провести время на балу, а были на ответственном задании, вдвоем против целого замка…

Первые полчаса пролетели незаметно, за них он еще раз успел продумать возможные варианты действий. Потом время начало тянуться, чем дальше, тем медленнее и медленнее проходили минуты ожидания. Легкая дремота овладела телом, веки отяжелели, и капитан понял, что вот-вот уснет, как бы он ни противился этому.

Решив выбрать наименьшее зло, Дарк собрался с силами и титаническим рывком вырвался из томного плена мягкого кожаного кресла. Он запер дверь и для большей уверенности загородил ее платяным шкафом, затем подошел к окну и проверил прочность запоров. Минуту поколебавшись, простучал стены и пол, проверяя, нет ли тайного хода. И только тогда, когда был полностью убежден в том, что, пока они спят, никто не сможет проникнуть в комнату, решился лечь на кровать и заснул по-детски крепким сном.

Они проснулись одновременно от чудовищно громкого стука в дверь и жалобного поскрипывания шатающегося из стороны в сторону шкафа. Быстро вскочив с кровати, оба первым делом схватились за оружие и приготовились принять непрошеных посетителей. Потом вдруг до них дошло: что-то в комнате было не так. Этим «что-то», как ни странно, оказалась полная темнота, в которой они с трудом различали друг друга. «Проспали!» – эта мысль родилась в их головах одновременно.

Убрав оружие, они вдвоем отодвинули шкаф. Дверь тут же открылась, и комнату заполнил свет факелов. На пороге стояли двое здоровенных слуг и тщедушная фигурка испуганного, с белым от страха лицом, Бория.

– Господа, что случилось? – спросил управляющий дрожащим от волнения голосом. – Мы уже час пытаемся взломать дверь.

– Ничего страшного, мы просто проспали, – успокоил Бория Дантон и одарил его одной из своих лучших улыбок.

– А что, что… а почему здесь шкаф?

– Видите ли, уважаемый Борий, – произнес Дантон, беря мажордома под руку и таинственно отводя в сторону от слуг, – во всем виноват я. Мне слишком часто приходится по торговым делам отлучаться из дома, и порою… – добавил он шепотом, – …имея при себе солидную сумму денег. А в гостиницах у нас, как вы знаете, одно ворье, так что теперь у меня маленький пунктик, никак не могу уснуть в гостях, если не забаррикадирую дверь. Извините милосердно мою слабость!

– Да, да, конечно, я понимаю и всем сердцем сочувствую вам, господин Дантон, – уже более спокойным и размеренным голосом заговорил старик, – но знаете, случилось ужасное… Вы пропустили торжественную часть, когда глава Храма, господин Брюсот, наградил юбиляра, уважаемого всеми нами рыцаря Хорна, «лентой доблести»! И к тому же графиня очень разволновалась, не увидев вас и вашего друга среди гостей.

– Уважаемый Борий, прошу вас сделать мне и господину Аламезу маленькое одолжение. – Пауль по-дружески положил руку на плечо старика. – Извинитесь за нас перед графиней и передайте, что мы сразу же спустимся в залу, как только приведем себя в порядок.

– Обязательно передам, господин Дантон, Маркус будет ждать вас в коридоре и проводит на пир.

Низко поклонившись, Борий удалился. Один из слуг, которого, скорее всего, и звали Маркусом, зажег стоящие на столе свечи и, отвесив еще более низкий поклон, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Пауль резко развернулся на каблуках и прошептал, злобно сверкая глазами:

– Ты что, сдурел?! Проспать официальную часть – да это же оскорбление Ордену! Не хватало, чтобы нас сейчас начали вызывать на поединки. Храмовники, они еще большие снобы, чем вы, имперские дворяне. Тебя устроит перспектива биться на двадцати-тридцати поединках за вечер?!

– Не кипятись, я же не знал…

– Не знал, не знал… – передразнил его Пауль, уже начинающий отходить от приступа негодования. – Ладно, будь что будет, только прошу тебя, сделай милость – держись от «щитоносцев» подальше, а уж если сами заговорят, то будь омерзительно вежлив! – Вдруг Пауль повеселел и с язвительной улыбкой на лице произнес: – Мы сегодня и так уже основательно проредили ряды доблестного Ордена.

В том, что они бессовестно проспали торжественную часть, был один маленький, но весомый плюс. Все высокопарные, монотонно-размеренные речи, перемежающиеся проповедями духовенства, остались позади, и они вошли в зал как раз в нужный момент, то есть когда народ ел, пил и веселился.

Зал был огромным, на двести-триста человек, в то время как за столами сидело в два раза больше народу. Снующая по залу прислуга с кувшинами и с подносами, полными яств, с трудом протискивалась среди веселой, шумно гудящей толпы гостей. От белого цвета одежд рябило в глазах, подавляющее число присутствующих, как и ожидалось, были рыцарями Ордена, и лишь за дальним столом пестрела разноцветная группа кодвусовских аристократов.

Вельможи, которых было не более двадцати, чувствовали себя весьма неуверенно и порой с опаской взирали на бушующее вокруг море белых одеяний. Некоторые из них даже не пили, боясь перебрать лишнего и, не дай бог, каким-нибудь неосторожным словом задеть обидчивых рыцарей.

Войдя в зал, парочка встала, нерешительно оглядываясь по сторонам и не зная, куда дальше идти. Но тут к ним подбежал Борий и пригласил присесть к столу представителей Кодвуса. Когда они пробрались сквозь толпу и заняли указанные им места, то вельможи, почувствовавшие в своих рядах пополнение, немного повеселели. К тому же все они прекрасно знали Дантона, так как ранее относились к числу его постоянных клиентов.

Пауль не разочаровал их ожиданий, после первого же бокала вина он вошел в привычную для него роль радушного хозяина и увлекательного собеседника. Поглощенные его веселыми байками да сплетнями о жизни известных особ, сотрапезники не обращали никакого внимания на Дарка, сиротливо сидевшего на дальнем краю стола.

Реально оценив обстановку и поняв, что в течение ближайшего часа светских бесед с ним никто заводить не собирается, солдат полностью сконцентрировался на увлекательном и единственно возможном занятии – поглощении пищи.

Столы ломились от яств, а гости шумно гуляли, весело переговариваясь между собой и опрокидывая стакан за стаканом крепкого виноградного вина. В только что начавшемся застольном марафоне уже наметились первые жертвы. За соседним столом один из молодых рыцарей залпом осушил полный кубок и, не удержав равновесия, опрокинулся на спину. Как только раздался глухой удар тела об пол, подскочило четверо слуг и, аккуратно подняв павшего бойца, вынесли его с «поля боя».

Свиная ножка помогла утолить первый голод и вскоре наскучила Дарку, жаркое с разнообразным гарниром тоже не лезло в рот, не говоря уже о выпивке, которой он боялся злоупотреблять. «Ну почему я не могу, как остальные, нажраться и когда же Пауль начнет действовать? Неужто мы так и просидим за этим чертовым столом до самого утра?» – думал Дарк, нервно тыча столовым ножом в остаток свиной ножки.

Не выдержав затянувшихся минут ожидания, Аламез встал из-за стола и подошел сзади к Паулю, оторвав друга от увлекательного рассказа о том, как ему однажды, еще при жизни в Сардоке, за одну ночь удалось не только обыграть в карты местного префекта, но и заодно соблазнить его жену с двумя уже вполне созревшими дочерьми.

– Не пора ли нам познакомиться с графиней? – прошептал Дарк на ухо спутнику, который, казалось, уже позабыл об истинной цели их пребывания здесь.

– Не торопись, ночь еще впереди… – так же шепотом ответил Пауль. – К тому же во время застолья не знакомятся, неприлично отрывать благородную даму от поглощения курочки и рыцарских бахвальств.

Получив отказ и не зная, чем заняться, пока не наступит долгожданное время действий, Дарк стал пробираться к открытой двери балкона.

Свежесть полуночного воздуха выбила из головы остатки хмеля и позволила Дарку наконец-то расслабиться. Стоя на широком балконе второго этажа, он взирал сверху на открывшуюся панораму водоемов и зелени. Если днем сад был просто красив, то теперь – чарующе загадочен. Ночь убрала ненужные, яркие цвета, оставив в палитре красок лишь темноту ночи и серебристый свет далекой луны – полночного солнца. Кусты, дорожки, гладь бассейнов и даже еле струящаяся вода из фонтанов были наполнены спокойствием, умиротворением и вечной мудростью бытия.

– Что с вами, сударь? – раздался у него за спиной певучий и нежный, как сама ночь, голос.

Очнувшись от завладевших им грез, Дарк повернулся, и его глазам предстало зрелище, куда более захватывающее, чем сад. Стоящая в тени стены дама была высока, таинственна и привлекательна. Ее стройная фигура была облачена в черное, обтягивающее формы платье с золотистыми блестками. Длинные пряди черных волос плавно струились с головы на плечи и падали на оголенную глубоким декольте большую и девственно-нежную грудь. Лица дамы не было видно, его укрывала густая вуаль полночной тени.

– Ничего, сударыня, – ответил он, немного замешкавшись, – просто наслаждаюсь видом сада и чистым воздухом после избытка винно-пивных паров. – Дарк кивнул в сторону шумящего, наполненного светом зала.

– Вы противник веселья? – удивленно спросила дама, слегка наклонив набок голову.

– Нет, что вы, но мне захотелось побыть одному…

– Тогда извините, что помешала наслаждаться одиночеством, – холодно произнесла она и направилась к двери.

– Постойте! – вдруг вырвалось у Дарка, почувствовавшего себя виноватым. – Вы меня неправильно поняли. Просто эта шумная толпа чужда мне, она огромна и безлика, а сад… сад прекрасен! – произнес он и отвернулся, почему-то постеснявшись своих слов.

Дама остановилась, она долго молчала, но не уходила в зал. Дарк ждал, напряженно ждал ее слов. Наконец-то у него за спиной послышалось легкое постукивание приближающихся шагов, и он почувствовал, как незнакомка встала рядом с ним, облокотившись на перила.

– Зачем же вы сегодня явились сюда, если у вас такое меланхоличное настроение? Не кажется ли вам не совсем разумным идти на бал, чтобы погрустить? – произнесла она томным, женственным голосом, заставившим поток мурашек пробежать по спине Дарка.

– Я и не очень хотел, вообще-то я здесь впервые… Меня привел друг, посчитав, что мне надо расслабиться.

– Похоже, его затея не удалась… Атмосфера праздника давит на вас, поглощенного своими мыслями, и заставляет чувствовать себя еще более ущербным, покинутым и несчастным.

Дарку вдруг стало страшно. Дама как будто читала его мысли, точнее, не сами мысли, а гамму бушевавших в нем эмоций.

– Нет, что вы, – взял он себя в руки, – не все так печально. Вечер только начинается, а я слышал, что хозяйка дома искусна в устройстве всевозможных потех.

– Вы правы, Самбина – известная целительница израненных или скучающих душ, – почему-то печально и с легким оттенком издевки произнесла собеседница. – Так что грустные мысли вскоре покинут вас. Кстати, сад более красив днем, и у вас еще будет время полюбоваться им.

– Не скажите, днем он другой, он живет для того, чтобы люди любовались им, живет напоказ, а ночью он такой, как есть… – высказал Дарк мысль, только что родившуюся у него в голове.

– Удивительно, вы первый человек, от которого я слышу подобные речи. Будьте осторожны и опасайтесь ступить за грань. Вы уже рядом с нею…

Дарк хотел что-то ответить, но легкий шелест платья оповестил, что он вновь остался один. Слова таинственной незнакомки казались странными и были явно выше его понимания.

От дальнейших разъяснений его отвлекли шум и оживление в зале. Появившийся посреди пирующей толпы мажордом оповестил гостей о программе развлечений на предстоящий вечер.

Желающие посмотреть балет в исполнении прекрасных, обнаженных танцовщиц направились на открытую танцевальную площадку, откуда уже слышались ласкающие слух трели флейт. С удивлением Дарк заметил, что большинство гостей осталось сидеть за столами или под столами, кто как смог…

Стол кодвусовской знати был пуст, если не считать разозленного Дантона, нервно тыкающего вилкой в остатки лежащего на блюде розового поросенка.

– Где тебя черти носят?! – накинулся он на подошедшего к столу Дарка. – Голыми бабами у меня вчера полюбоваться мог, когда предлагали… Пошли дело делать, графиня пригласила нас в галерею.

Встав из-за стола, Дантон схватил Дарка под руку и потащил куда-то вверх по крутым мраморным ступеням лестницы. На ходу Пауль объяснял Дарку, что такие развлечения, как балет, существуют лишь для обычных посетителей, в то время как для высших чинов Ордена сегодня предусмотрена иная, куда более захватывающая дух программа, которая начнется сразу же после осмотра картин. По счастливой случайности, им удалось попасть в узкий круг избранных гостей.

Одетые в черные ливреи слуги галантно распахнули перед ними двери картинной галереи. Быстро пройдя по первому, совершенно пустому залу, парочка спешила дальше, на поиски графини, развлекающей круг близких друзей.

Полюбоваться полотнами Дарку так и не удалось. Проносясь мимо картин, он лишь краем глаза успел заметить, что это были не художества «мазилок», а работы известных и почитаемых всеми аристократами имперских мастеров. Стоимость картин, собранных в одном только зале, была намного больше, чем цена замка и прилегающих к нему земель.

Графиня беседовала с гостями в третьем зале. Маленькая группа вельмож и рыцарей стояла около огромного полотна, на котором изображалась батальная сцена какого-то неизвестного и давнего сражения. «Дама с балкона», а именно она и оказалась великолепной графиней Самбиной, изящно разводила руками и певучим нежным голосом оживленно рассказывала о замысле живописца по «экспрессивному отображению эмоционального состояния героев полотна». Большинство произнесенных ею слов так и остались для Дарка загадкой, над которой он, кстати, и не собирался ломать голову.

Увидев лицо графини, скрытое на балконе тенью, Дарк почувствовал разочарование. Судя по россказням Пауля, он ожидал увидеть ожившую богиню или, на худой конец, деву небесной красоты, а не заурядную среднестатистическую красавицу. Самбина была, конечно же, красивой женщиной с правильными тонкими чертами лица и живыми, наполненными страстью глазами, но до идеала ей было ой как далеко!

Подойдя ближе, они с Паулем смешались с толпой в ожидании момента, когда на них упадет благосклонный взгляд хозяйки дома. Дарк подозревал, что Самбина заметила их сразу, как только они вошли в зал, но, не желая отвлекаться от показа картин и легкого попутного флирта с парой рыцарей, решила, видимо, отложить радостную сцену дружеской встречи до конца экскурсии.

Благородная дама могла бы еще долго сотрясать воздух изысканными сочетаниями мало кому понятных, но благозвучных слов, однако, обведя взглядом уже изрядно утомленную ее высокопарной болтовней публику, резко сменила тему общения. Взгляд графини остановился на Дантоне, и Самбина радостно вскинула руки, изобразив к тому же на лице мину внезапного, приятного удивления.

– Пауль, дорогой, тебя ли я вижу? – обрадованно вскрикнула она и протянула руку для поцелуя.

Обогнув толпу изумленных господ, Дантон припал к руке графини и покрыл ее наигранно страстными поцелуями от кончиков пальцев до самого локтя.

– Графиня, только превратности судьбы и козни моих конкурентов заставили вашего покорного слугу и искреннего почитателя так долго не видеть вас.

Самбина смотрела на Пауля с умилением и не убирала руку, которую все еще слюнявил вошедший в роль торговец. В глазах Дантона окружающие видели желание и пылкую страсть влюбленного. Оба врага были прекрасными актерами и талантливо разыгрывали перед глазами изумленных зрителей сцену встречи влюбленных, пребывающих в романтической стадии развития отношений.

– Господа, позвольте вам представить господина Дантона, известного кодвусовского мецената, ценителя искусств, увлекательного собеседника и моего близкого друга, – прервала спектакль Самбина и вернулась к обязанности хозяйки по представлению гостей друг другу.

Среди посетителей галереи оказалось несколько кодвусовских аристократов, все члены «Совета пяти» Ордена, включая юбиляра – господина Хорна, прочие сильные мира сего. Закончив церемонию представления и так уже, наверное, известного всем торговца искусством, Самбина перевела взгляд на скромно стоящего поодаль Дарка.

– А с вами, молодой человек, мы кажется, уже встречались… – произнесла красавица двусмысленно-игривым тоном и одарила его улыбкой, которая показалась Дарку истинной и не наигранной, как все остальное. – Пауль, не представите ли мне вашего спутника?

– Ах, графиня, – схватился в смущении Дантон за голову, – ваша красота и очарование, ваши прелестные, бездонные, как море, глаза и чарующая улыбка заставили меня позабыть о приличиях. – Затем, развернувшись к толпе собравшихся, продолжил: – Госпожа графиня, господа рыцари, позвольте вам представить человека, которого я, скромный торговец, даже не могу решиться назвать другом, благородного рыцаря, господина графа Аламеза из далекой, плодородной провинции Виланьеза.

Господин лжеграф обменялся учтивыми поклонами с присутствующими и поцеловал протянутую графиней руку.

– Пауль, – произнесла Самбина после окончания формальной процедуры представления. – Я была бы несказанно рада услышать мнение человека с таким утонченным вкусом, как ваш, о балетной постановке, которая проходит сейчас на танцевальной площадке. А с вами, господин граф, мне бы еще хотелось немного поболтать, потом…

Затем графиня демонстративно развернулась и окруженная толпой светских почитателей пошла прочь, плавно и грациозно извиваясь соблазнительными формами тела.

– Ага, иными словами «пошел вон, недоносок»! – пробурчал Пауль с желчью в голосе, как только они остались вдвоем. – А ты молодец, времени зря не терял, успел зацепить дамочку. Теперь давай так, я полезу в подвал, а ты будь на виду, покрутись между залом и танцевальной площадкой.

– А, может, все-таки вместе пойдем? – спросил Дарк, которого снова начали одолевать плохие предчувствия.

– Ни в коем случае, ты нужен мне здесь, – сказал, как отрезал, Пауль, нервно прищурившись и покусывая от напряжения губы. – Попытайся что-нибудь выудить у графини. Кроме того, если часа через два я снова не появлюсь на гулянке, то иди на выручку. Когда доберешься до подвала, то поступай со всеми, как с тем рыцарем на дороге – ни одного живого свидетеля! Ну, все, пока…

За час с небольшим, проведенный им в картинной галерее, вид зала, в котором проходило пиршество, сильно изменился: столы были сдвинуты, а стулья разбросаны по полу. Повсюду: и на столах, и рядом с ними – валялись в хаотичном беспорядке огрызки еды, опрокинутые кувшины с разлившимися из них лужами дорогого вина и, конечно же, обязательный атрибут любого гулянья – не выдержавшие темпа попойки гости.

Еще остававшиеся в зале рыцари разбились на группки: кто оживленно спорил, кто похвалялся перед еле сидящими и кемарящими собутыльниками ратными подвигами или приключениями на любовном фронте. В дальнем конце зала, возле колонн, четверо одуревших от вина солдат решили провести показательный урок фехтования. Едва держась на ногах, один из них пытался обучить товарищей какому-то хитрому и стопроцентно верному приему. К сожалению, демонстрация не удавалась, солдат то падал сам, то ронял меч из ослабевших, потерявших координацию и твердость рук.

Поняв, что делать здесь больше нечего, Дарк пошел на звуки музыки, доносившейся с танцевальной площадки. Там еще был шанс обнаружить парочку вменяемых, не вконец упившихся гостей.

На площадке, рядом с оркестром, толкался десяток-другой гостей. Представление давно закончилось, но несколько обнаженных девиц еще танцевали, развлекая зевак соблазнительным кручением аппетитных бедер.

К нему подошел сильно шатающийся, но стойко держащийся на ногах рыцарь Ордена и, фамильярно обняв за плечо, спросил о впечатлении, которое произвел на него танец. Аккуратно снимая руку наполненного пивным духом собрата по разуму, Дарк выпалил ему в лицо псевдосветскую фразу:

– Изящные формы округлостей и изгибы ровных конечностей навевают сознанию мысли о возможности возникновения порыва страсти, которому, к сожалению, вряд ли суждено реализоваться по причине фактической неготовности к действиям подобного рода потенциального инструментария.

Оставив вояку самостоятельно постигать смысл услышанного, Дарк еще минут десять послонялся по площадке, а затем двинулся дальше, пытаясь «совершенно случайно» попасться на глаза очаровательной Самбине.

Гости разбрелись по замку вместе с очаровательными танцовщицами, дабы предаться буйству пьяных фантазий. Бесцельно шатаясь по коридорам и залам дворца, Дарк слышал доносившиеся из некоторых комнат характерные звуки порывов страсти, сопровождаемые скрипом мебели и грохотом падающих на пол предметов. Дверь в одну из комнат была настежь открыта.

Заглянув туда, Дарк увидел, как трое танцовщиц замерли в причудливой скульптурной композиции, наверное, символизирующей какое-то мифическое действо или эпизод из Священной Книги. Обнаженные, отлично сложенные тела девушек были обмазаны кремом, сиропом и еще какими-то трудно определяемыми в общей липкой массе сладкими ингредиентами.

Рядом с девушками стояли семь-восемь рыцарей, трое из которых под одобрительные выкрики товарищей лакомились «десертом», слизывая сладко-клейкую массу с прелестных тел. Явно это было пари с неординарными правилами: кто первый слижет или кого первого стошнит.

Подобные же изыски ценителей красоты, способной, по мнению бездельников-аристократов, спасти мир, наблюдались в замке повсеместно. Возле бокового лестничного пролета двое вельмож соревновались в искусстве живописи. Бог весть откуда притащив кисти и краски, они поймали двух танцовщиц и увлеченно разрисовывали их спины и обнаженные ягодицы. Судя по наброскам одного из художников, он был пейзажистом, второго тянуло на изображение морских баталий.

Задержавшись не более минуты возле «картин», Дарк презрительно шмыгнул носом и двинулся дальше, рассуждая о том, как сильно может деградировать мозг ведущего праздный образ жизни человека.

Мотание по коридорам наскучило, к тому же в нем не было толку. Графини нигде не было видно, хотя прошел уже час с тех пор, как Пауль отправился в подвал, а Дарк неустанно был занят поисками Самбины.

После второго, а может быть, и третьего круга по замку, Дарк решил снова выйти на балкон, на котором впервые встретился с графиней. Конечно, он не надеялся вновь найти ее там, но мысль еще раз, напоследок, насладиться видом ночного сада показалась ему заманчивой.

Облокотившись на мраморные перила балкона и наблюдая за волнением темной глади бассейна, Дарк не заметил, как за его спиной появились пятеро рыцарей.

Предчувствие опасности, мучившее его в течение целого дня, оправдалось. Удар чем-то тяжелым по голове моментально отключил его сознание, картина ночного сада погасла в глазах, уступив место черной пелене забвения.

Первое, что он почувствовал, придя в себя, – брызги холодной воды, бьющие в лицо. Способность мыслить вернулась, и мозг быстро прокрутил назад последние запомнившиеся полчаса его жизни.

Боли, как ни странно, не было, лишь неприятное ощущение мокрой одежды и капель воды на лице. Повторный холодный душ заставил Дарка открыть глаза и увидеть отчаянность своего положения: перед ним витали расплывчатые очертания темницы, едва освещенной светом одинокой лампады; он стоял, а его руки и шея были прикованы к сырой, покрытой плесенью стене.

Новая порция ледяной воды заставила зажмуриться и встряхнуть головой. Когда глаза раскрылись, то стены и решетки на окнах приобрели уже четкие контуры и не пытались раздвоиться или растроиться.

– С добрым утром, граф! – долетел до него знакомый певучий голос. – Вот мы с вами и встретились, я же обещала, что еще поболтаем.

В двух-трех шагах от прикованного пленника стояла широкая кушетка с мягкой обивкой, на которой вальяжно развалилась графиня, поигрывая пока что пустым черпаком.

– Надеюсь, что мои верные вассалы не переусердствовали и вы еще в состоянии говорить? – совершенно спокойно и без каких-либо лицемерных ужимок да гримас спросила Самбина, зачерпывая новую порцию воды из ведра, стоящего неподалеку.

– Чем обязан сему радушному приему и что, черт возьми, происходит? – пытался еще играть роль невинного путешественника Дарк.

– Слушай, господин, как будто бы граф, перестань спектакль разыгрывать, у меня на притворство и реверансы времени нет, – произнесла она голосом уставшего человека, слишком много работающего и слишком мало спящего в последнее время, – в соседней камере твой приятель сидит, мне еще с ним пообщаться хотелось бы.

«Дантон попался, я тоже, миссия провалена, да она и удаться-то не могла. И как я только впутался в подобную авантюру?» – крутилось в голове Дарка, пока он вслух возмущался подобным обращением с ним.

Выслушав негодование пленника, графиня откинула в сторону черпак и, подложив под голову правую руку, разлеглась на кушетке вполоборота, лицом к Дарку.

– А теперь послушай меня, парень, – оборвала она поток пылких возмущений, – играть я с тобой не буду, извини, сильно устала. Я знаю, что ты никакой не граф, а человек Диверто и прибыл сюда вместе с Паулем, который тоже у него на службе. Скажу даже больше, сюда Дантона заманила я, устроив инцидент с натурщицей и пропавшими гномами. Что вы собирались делать, как и зачем – меня не волнует. Ты – пешка в этой сложной политической игре, грубая наемная сила, машущая мечом, быть может, искусно машущая, но все же пешка, поэтому о замыслах спецслужбы, извини, но я буду говорить с Паулем, ты меня в этом плане не интересуешь.

– А в каком же еще плане я могу вас заинтересовать, уважаемая графиня? Вокруг вашей персоны вьется столько всегда готовых почитателей, что я и не мог надеяться заинтересовать вас, – пытался задеть свою противницу Дарк, но намек на привольный образ жизни куртизанки получился чересчур тонким и настолько прозрачным, что его просто не было видно.

– Ты прав, – невозмутимо ответила Самбина, слегка кивнув головой, – в этом плане ты мне тоже не интересен, хотя что-то привлекательное в тебе несомненно есть… Так будешь отвечать на вопросы или слуг позвать, чтоб пытали?!

– Буду! – пожалуй, даже слишком быстро согласился Дарк, прекрасно отдавая себе отчет, что ничего особенного он и не знает…

– Великолепно, мы сэкономили друг другу время, – промурлыкала графиня и достала пилку для ногтей, видимо, решив объединить допрос с маникюром. – Итак, вопрос первый, кто ты такой?

Дарк тяжело вздохнул и уже в который раз повторил рассказ о периоде своей жизни с момента сражения и до пересечения границы «мирного» королевства.

Внимательно выслушав душещипательную историю, графиня тяжело вздохнула и, глядя прямо в глаза Дарка, устало произнесла:

– Все-таки обидно, когда тебя считают красивой бабой, а значит, и полной дурой. Меня интересует не то, как ты развлекался в последнее время, а кто или что ты такое?! Будешь дальше дурачка разыгрывать, по-другому поговорим! – Последняя фраза была произнесена с насмешливой, а не враждебной интонацией.

– Я не понимаю, что вы хотите услышать?

– Как ты убил Норика, – четко и кратко прозвучал ответ. – Только не отпирайся, что это сделал не ты.

– А как вообще убивают? Хладнокровно и без всякого сострадания.

Графиня села на кушетку и долго вопросительно смотрела на Дарка, ни на секунду не отрывая взгляда от его удивленного лица.

– Меня интересует другое! – медленно произнесла графиня, отчетливо выделяя каждое слово. – Как ты, человек, несведущий в магии, смог убить вампира высшего ранга?

– О чем вы, какого вампира? – дрожащим от волнения голосом произнес Дарк.

Вдруг до него дошло, что в Кодвусе никто, даже сам Диверто, не знал, что Норик вампир. Кровососы искусно скрывали свою истинную сущность, поскольку для них это было вопросом первостепенной важности, вопросом выживания во враждебном мире других существ. Истинное лицо придворного франта Норика мог знать лишь другой вампир.

– Ты мне еще запой, что вампиров не существует и это все детские сказки… – произнесла Самбина и слегка улыбнулась, обнажив ряды белоснежных зубов, украшенных парой тонких и острых верхних клыков.

Дарка передернуло от страха, он ясно представил, какой смертью ему суждено умереть, притом именно сегодня и именно здесь. Неожиданно графиня откинулась назад и грациозно, как дикая кошка, развалилась на кушетке.

– Как мило, ты так талантливо изображаешь испуг, – рассмеялась она. – Я чуть было не поверила, но есть одно обстоятельство, подсказывающее, что передо мной опасный враг. От тебя несет кровью вампиров, – неожиданно перешла Самбина на серьезный тон. – Специфический аромат выдает владельцев – клан Джурату. От этого запаха не избавиться так скоро, его сразу не отмыть, как ни старайся. За последние две недели ты уничтожил не менее двадцати-тридцати моих собратьев, и меня интересует вопрос: «Как?!»

– Зелье ускорения, – произнес Дарк, вспомнив рассказ Фламера.

– Чушь, от тебя тогда пахло бы магическими эликсирами. У меня острое обоняние, намного острее, чем клыки…

Дарк судорожно соображал. Рассказав о Фламере, он не только подпишет себе смертный приговор, поскольку графиня тут же потеряет к нему интерес, но и выдаст друга. Жизнь висела на волоске, оставалось лишь блефовать и идти на риск; не отступать, а нападать.

– А ты сними с меня цепочки и узнаешь. – Омерзительная ухмылка заиграла на его лице. – Чего зря воздух сотрясать, показать проще!

– Я не дам тебе шанса, и живым ты отсюда не выйдешь. – Голос Самбины был ровен и спокоен. – Но умереть можно по-разному: тяжело или даже ничего не почувствовав. Выбор за тобой!

Времени на размышление Дарк не брал. Нарочно повернув голову набок, он напряг шею, чтобы противник видел, как призывно пульсирует его артерия.

– Тебе так будет удобно, дорогая, – ласково и нежно спросил он, – или занять другую позицию?

Разозленная наглыми речами пленника, Самбина яростно сверкнула глазами. Мгновенное, еле уловимое глазами движение, и шея Дарка ощутила легкое покалывание клыков. Графиня не укусила, лишь провела острыми, как бритвы, клыками по коже и задумчиво отошла в сторону. Что-то насторожило и испугало ее.

– Кровь, они отравились твоей кровью! – догадалась она. – И я чуть было не попалась в ловушку…

– Совершенно верно, – ответил Дарк, решившись встать на скользкий путь полуправды, – только ловушки никакой не было. Я не охочусь на вампиров, они напали сами…

Не обращая никакого внимания на присутствие уникального представителя человеческого вида, графиня рассуждала вслух о возможных причинах гибели соплеменников. Свелось все, как всегда, к элементарному пищевому отравлению. Плохая еда, которой Дарк питался во время скитаний по Лесу, привела к попаданию в его кровь нескольких компонентов, видимо, абсолютно безвредных для человека, но не воспринимаемых высшими созданиями.

– То, что ты не хотел убивать Норика и что ты такой ядовитый, ничего не меняет, – наконец-то вспомнила графиня о его присутствии. – Существует масса других, более простых способов отправить на тот свет закованного в кандалы человека…

– …например, натравить на него верных псов-рыцарей, – докончил за нее фразу Дарк.

– Хотя бы, было бы очень мило. Вампир мстит за смерть собратьев, и негодяй умирает от рук таких же простых людей.

– А хитрый вампир не боится, что доблестные рыцари Ордена узнают, что долгое время находились в услужении у «бесовского отродья и порождения сатаны»?!

Самбина весело рассмеялась и снова села на кушетку, поджав красивые длинные ноги.

– Браво, мальчонка огрызается и судорожно хватается за любую возможность спасти свою никчемную жизнь. Только у тебя ничего не выйдет, – произнесла она с наигранным сочувствием и печалью в голосе, – доблестные рыцари все знают, у нас с ними соглашение и взаимовыгодное сотрудничество…

– А это еще как? – спросил Дарк, не веря своим ушам.

– Маленький еще, чтобы знать… – мило улыбнулась графиня, игриво поджав губки.

– Ну, так просвети, порадуй напоследок! Старше-то все равно, твоими стараньями, не стану, – нагло заявил Дарк, которому все вдруг стало безразлично.

Графиня опять погрузилась в долгое молчаливое размышление, о напряженности которого свидетельствовало легкое покусывание прелестных губок, затем встала с кушетки и плавной размеренной походкой подошла к пленнику.

– Возможно, я совершаю ошибку, но ты мне еще понадобишься, – вдруг заявила она, отодвигая запоры колодок. – Только без фокусов, кровь твою пить я не могу, но шею сверну, если что, запросто, и пикнуть не успеешь!

Руки бессильно упали вниз, шея и ключицы тоже онемели и страшно ныли. Растирая сдавленную железом, сильно покрасневшую кожу, Дарк стоял у стены, не понимая, что происходит и что заставило графиню, еще недавно собирающуюся покончить с ним, так неожиданно изменить решение.

– Здесь ужасно сыро, подай, пожалуйста, плед! – обратилась Самбина к нему, как к старому, закадычному другу, снова садясь на кушетку. – И запрыгивай сам, только на другой конец, а то всякое может случиться… – В глазах красавицы мимолетно промелькнули искорки игривого шарма.

Оставаясь пребывать в изумлении, Дарк послушно, как зомби, последовал ее приглашению.