Богоубийцы Яшина Федора

© Федора Яшина, 2015

Корректор Светлана Фомина

Продюссер Яков Федяков

Компьютерная верстка Елена Чернышова

В оформлении обложки использована картина 1761 г. Карл Ванлоо (1705–1765) «Амур, стреляющий из лука»

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Перед тем как начать вести свой блог, сразу скажу, что с этой историей я уже знакома. От начала и до самого конца. А вот вы нет. Даже если уверены в обратном. Ознакомившись с ней, вам, возможно, захочется сказать, что слишком много грязи я тут наваяла, однако речь тут не о грязи. Главное, о чем я хочу рассказать, – это о любви. О любви, которая, несмотря на ситуацию, в которой она зародилась, и окружение, в котором развивалась, была чиста и глубока, как и положено такому великому чувству. Конечно, я не Лев Толстой и мой блог это не роман «Война и мир», потому и любовь, и войну у меня не получилось разделить столь хорошо, как у классика. У меня всё переплелось – и война, и любовь, потому что так и было на самом деле.

Кое-что из описанного мною здесь я слышала непосредственно от участников событий, а что-то до меня дошло, прямо скажем, магическим путем, но тем не менее это всё правда.

Конечно, вы тоже кое-что знаете, по крайней мере уж точно слышали об этих событиях. Если по какому-то невероятному стечению обстоятельств вы по-прежнему не в курсе, то это еще лучше, потому как моя история практически из первых рук и вы будете знать правду, а не ту ерунду, которую пытается навязать доверчивому обывателю наше «уважаемое» правительство.

Последствия этих событий коснулись всех, даже тех из нас, кто не придает значения переменам, что произошли в мире (я знаю, такие есть), и не верит. Именно поэтому я считаю своим долгом предать огласке материалы, оказавшиеся в моих руках. Мне кажется, я должна рассказать об участниках событий, о тех, чьими руками ковалась победа, как принято говорить в подобных случаях. И я это сделаю, несмотря на то что мне чертовски страшно.

Мой муж говорит, что мне не стоит этого рассказывать. Может быть, он прав и не нужно, чтобы все эти мелочи стали доступны общественности. Но кто-то же должен рассказать правду! Люди, спасшие нас, достойны того, чтобы о них сказали правду.

Впрочем, что касается моральной стороны, то я не уверена, быть может, такую правду действительно стоит умолчать.

Но мне захотелось. Тем более что материал этот накопился и уже превратился в ношу. Пока не выскажусь – не успокоюсь. Это как навязчивая идея. Я это понимаю, но и терпеть больше не буду – расскажу и вздохну спокойно.

То, о чем я тут расскажу, лишь однобокий взгляд на происходившее. История одной лишь группы участников. Как было в других группах, мне неведомо. Однако так уж случилось, что именно эти ребята сделали самую главную работу. Именно на их долю выпала главная цель. Сейчас все участники этой группы представлены к званию героев. Я слышала, в городе Нижневартовске им даже памятник собираются ставить. Но всё ли было так идеально, как нам представляют официальные власти?

Они говорят, что это была «отлично подготовленная и организованная группа из прошедших спецподготовку агентов». Представители властей утверждают, что это они столь гениально спланировали и грамотно провели операцию. Но так ли это было на самом деле? Если вам интересно, вы всё узнаете из моего рассказа.

Однако отмечу, что я не собираюсь выступать разоблачительницей существующего режима. На него мне плевать. Мне просто хочется показать, что наши герои были не бездушными истребителями и фанатиками, какими их часто представляют.

Нет, вы не подумайте, я вовсе не собираюсь принизить значение их деяний. Ни в коем случае. Однако, исходя из известного мне, я заключаю, что все они были обычными людьми, перед которыми стоял нелегкий выбор. Они знали, на что шли, но сомневались до самого последнего момента. Я расскажу вам, как это было, пока время не стерло то, что я помню и знаю, пока это знание не получило новое трактование.

Свою роль в деле я буду опускать – не хочу, чтобы кто-то подумал, что я хочу подмазаться к героям. Ни в коем случае не хочу. Да и не делала я ничего. Смотрела только и слушала.

Начну свое повествование с истории, в которой идет речь о трех странных персонажах. Эти персонажи, как видно, являлись вдохновителями и организаторами всего того, о чем пойдет речь ниже. Фрагментов с их участием у меня всего три. Два из них я приведу прямо сейчас, а третий, может быть, после, ближе к концу.

Трое серьезных мужчин. Фрагменты 1 и 2

Трое серьезных мужчин лет пятидесяти, в дорогих костюмах, с обремененными государственными заботами лицами сидели в просторном кабинете с тяжелой солидной мебелью.

Держались они ровно. Разговаривали спокойно. Заседали уже второй час и за это время успели о многом переговорить и многое решить. Наконец все вопросы были обсуждены и решены. Каждый заглянул в свои бумаги, проверяя, не было ли забыто что-нибудь важное.

Наконец, тот, что задавал тон всей беседе, произнес:

– Что ж, вроде все темы исчерпаны. Так?

Остальные согласно кивнули.

– Тогда последний вопрос. Не важный и не скорый, но любопытный, – он сделал короткую, но интригующую паузу и с улыбкой продолжил: – Главный желает организовать эксперимент по примеру «Биржи», – он многозначительно посмотрел на собеседников. – Однако на этот раз уклон должен быть другим. С экономикой всё понятно. Теперь основная задача проверить способность населения участвовать в совершенно безумных затеях, связанных с экстремизмом. Нужно понять, до какой степени можно нести чушь и при этом поставить под ружье народ. К следующей нашей встрече необходимо придумать эту самую бредовую идею. Лучше придумать несколько и запустить одновременно. Уверен, какие-то из них не сработают, но хотя бы одна должна выстрелить. Нужно вдохновить этой бредовой идеей какого-нибудь хрена и сколотить вокруг него инициативную группу. Или же вообще, для наилучшего эффекта дать ему самому сколотить. Чтобы проследить, как всё будет происходить с самого начала. Мы только поддержим для раскрутки. Ну, да вы всё понимаете. Всё так же, как и в «Бирже» было.

– Если связанно с экстремизмом, то концовку нужно делать иную. «Биржа» закончилась, а народ до сих пор увлеченно просаживает деньги в игровых автоматах и на всевозможных интернет-биржах. Необходимо сделать так, чтобы этот новый эксперимент так же стихийно не вылился на улицы после своего окончания. Последствия будут другие.

– Да, разумеется. Тут нужно подойти более основательно. Потому что, видимо, без фактических жертв не обойтись. И концы придется зачистить под ноль. И вообще, сам по себе этот эксперимент гораздо более серьезен и затратен. Потому и говорю, что всё нужно хорошо продумать. В случае необходимости возможна даже его локализация. Возможно, даже мобильная локализация. В общем, полномочия у нас широкие, так что думайте. Привлеките к этому делу лучших ребят. При необходимости даже снимите их для поставленных целей с других дел. На время. Для консультаций. Но чтобы без вреда, – он улыбнулся. – В общем, сами разберетесь. Я мысль вам подкинул. На следующей встрече обсудим уже ваши идеи.

Следующий фрагмент, где упоминаются эти серьезные господа, описывает их встречу, произошедшую почти месяц спустя. Разговор о новоиспеченном эксперименте зашел так же, как и в предыдущий раз, в самом конце. Как будто они сознательно оставляли его на сладенькое.

– Резюмируя проведенную работу, связанную с подготовкой к новому эксперименту, сообщу, что основная тема найдена. Тема не только бредовая, но и интересная, а возможно, даже полезная. Инициатор развития событий определен. Человек этот неординарный, прямо скажем, не без способностей и в некоторой мере даже опасный. Для наибольшего эффекта есть предложение провести с ним дополнительную подготовку с целью углубить его знания именно в вопросах, связанных с идеями эксперимента. Чтобы он, так сказать, соответствовал заданной теме и своему образу.

– А кто он такой? Где вы его взяли?

– Это бывший сектант. Более того, создатель секты. Слабенькой секты, но в том и преимущество. Неудовлетворенные амбиции и прочее. Более того, у них там произошел переворот. Его попытались сместить из-за подозрения в причастности к службе дьяволу. Общество раскололось, секта закрылась. Действительно, наш инициатор обладает некоторыми навыками гипноза и даже примитивной магии. Сейчас находится в нашей клинике. Есть возможность преподнести ему всё в таком виде, что он будет думать, будто это действительно его собственная идея.

– Ну что ж, с деталями я ознакомился. Мне нравится. Подозреваю, что от этого даже польза обычным людям будет. Подчистим ряды не только паразитов общества, но и дураков. Начинайте работать с этим… как его зовут?

– Карл.

– Неплохое имя для возмутителя человеческого разума.

– Нет, до Маркса ему далековато.

Все трое засмеялись.

– Посмотрим.

***

Мой муж запрещал мне говорить, что у меня есть что-то про этих трех мужиков, а когда увидел, что я всё же опубликовала их на страницах блога, то назвал меня конченой дурой. Сказал, чтобы я о детях подумала, а на следующий день, наконец, поставил в квартире входную железную дверь. Смешной он у меня. (

На самом деле, я тоже не хотела о них говорить, потому что планирую рассказать именно о своих друзьях. А эти трое к ним не относятся. Поэтому давайте всё же считать, что это было что-то вроде вступления, пролога, а настоящую историю я начну только сейчас. И начну с Коляна. Потому что он первый «запачкался». Могла бы, конечно, и с Митьки начать, но хоть он и был в организации даже раньше Коляна, но всё же его долго держали в неведении. Ну и вообще, мне показалось, с Коляна будет интереснее.

Колян

Я, конечно, проспал. Кто-то скажет, невероятно проспать, когда ты должен идти и грабить банк. Кто-то скажет, что, пожалуй, и уснуть-то невозможно. Однако для меня невозможного нет. Вечер был бурный.

Сначала заваливается этот всемогущий козел Гурам со своим дичайшим предложением, затем притаскивает сюда еще и новоиспеченного подельника. Естественно, после их ухода я нажрался.

Зачем мне всё это? Почему я такой нюня? Это интересно.

Гурам даже пистолет мне не доверил. Отдал его сопляку.

…Я проспал. Но это еще не смертельно. Как только я понял, что проспал, мгновенно сорвался с постели и бросился в ванную. Так резво сорвался, что даже не сразу осознал, что у меня жесткий отходняк.

Зашел на кухню, чтобы чего-нибудь съесть на завтрак, заглянул в холодильник и понял, что ничего съесть не получится. Кофе, кофе и только кофе. Три ложки со здоровенными горками на чашку. Немного сахара, всё это залил кипятком. Через минуту туда же холодной воды и сразу в пасть. Залпом.

…В глаза бросается бутылка с недопитыми ста граммами. Как она уцелела, непонятно. Выпиваю.

И сразу одеваться. Уже надел штаны, рубашку.

Зазвонил телефон.

– Всё. Я выехал, у меня «волга». Черная.

– Я тоже вышел, но никто не останавливается. Перезвоню, как сяду.

Повесил трубку, натянул куртку и быстро в зал. Уселся в кресло, вытащил из кармана пакет с порошком. Наркотики – плохо. Я знаю это и на их счет не обольщаюсь. Потому как попадаю из-за них постоянно. Банк грабить опять же не просто так еду, от нечего делать. Деньги мне не нужны. Всё это наркота. Наркота и бухло.

Дорожку соорудил быстро. Трубочку скрутил еще быстрее. Вдохнул и помчался.

Снова звонок. Гурам.

– Ты что – проколоть нас решил? Щенок! Гаденыш! Если я тебя через минуту не увижу на улице, тебе хана, скот. Я тогда сам к тебе зайду, и не один.

– Да выхожу я!

…Подъезд, крыльцо, улица, дорога, ржавый «фольксваген». Молодой пацан за рулем.

– Сначала туда-то, затем в аэропорт. Времени нет. Быстро надо. Опаздываю.

– Бабки вперед.

Парень мчится быстро. Из колонок аудиокнига:

– Раскольников… Порфирий Иванович… Лизочка…

Под этот Достоевский мрачняк возвращаются вчерашние мысли. Вот она, незатейливо и плавно вплелась в мою жизнь новая сюжетная линия – грабитель банка. Как с этим люди живут? Всегда кажется, что грабители, воры и убийцы это какие-то далекие люди не из твоего круга. Они из плохой семьи и со скверным воспитанием. Не понимающие истинных ценностей жизни. Или же какие-то отморозки, непонятно откуда взявшиеся, насмотревшиеся кино. Впрочем, в кинематографе они все сплошь романтики. Или несчастные, окунувшиеся в ад войны. Всё это далеко. Там где-то. В сводках происшествий, в новостях.

И тут вдруг – хоп! – появляется Гурам.

– Ударишь его палкой по голове. Если не отрубится, Генчик его пристрелит.

То есть теперь всё в моих руках. Должен ударить как следует. От души чтобы. Без осечек. Говорят, от этого тоже дохнут. Гурам молодец, всегда знает, как правильно преподать мысль, чтобы она стала доходчива и понятна.

Водила вдруг говорит:

– Улетаешь в хорошее место?

– Почему улетаю?

– Мы же в аэропорт едем вроде.

Я совсем уж запутался.

– Да, улетаю.

– Что ж, желаю тебе, чтобы все перемены в жизни были хорошими. Желаю, чтобы на тебя миллионы свалились, – он широко улыбнулся.

Миллионы! Долги! Что такое долги и почему к ним такое торжественное отношение? Почему я должен кому-то по этой лишь причине? Почему просто не могу им простить? Почему меня мучает совесть из-за этого и не позволяет сбежать? Более того, она не позволяет мне сбежать, но позволяет идти избивать несчастного палкой по голове. Причем именно хорошо должен избить. Иначе его и вовсе убьют. Впрочем, забыл. Я еще вчера, будучи пьяным, задавал себе этот вопрос и уже ответил на него. Ответ прост: я просто боюсь Гурама. Это банально, противно и стыдно. Конечно, он взял меня моими же словами, произнесенными в его присутствии еще с полгода назад: «Моя мечта – ограбить банк!»

Да, у меня была такая мечта. Она и сейчас есть. Но когда вот так вот, как сейчас, то это не похоже на воплощение мечты.

Мечты! Да какая это, к черту, мечта – избить инкассатора!

На светофоре рядом пристроилась ментовская «жижка». Молодые, толстые, здоровые. Шансон слушают. На заднем сиденье явно торчок. Что-то лопочет им. Но они его даже не слушают. Даже цыкают. Молчи, гад, слушать мешаешь.

Через каких-нибудь полчаса им может выпасть гнаться за мной по городу и шмалять в меня из пистолетов. Хотя нет, эти вряд ли. Эти протокол на торчка писать будут.

Телефон звонит.

– Слушаю тебя, дорогой… буду уже через три минуты. Терпи давай. Успеем, – поворачиваюсь к водиле: – Опаздываю, браток, жуть как. Ты развернись, пока я ходить буду, чтобы нам сразу дернуть отсюда.

«Волга» Генчика уже тут. Стоит у подъезда, развернувшись носом на старт. Сам он, увидев, как я выхожу из машины, скрывается в общаге. Я следом.

– Вот смотри, план такой: сейчас пойдем той самой дорогой, которой потом будем сматываться. Запоминай хорошенечко, второй раз показывать не буду. Сам виноват. Опоздал, блин.

Он ведет меня через холл к лестнице, спускается на пролет вниз, толкает дверь, затем еще одну и еще одну. Это черный ход. Тут стоит какая-то девка. Генчик подзывает ее. Она заходит, достает из сумки гримерные причиндалы и дрожащей рукой наклеивает на нас усы и бороды. Подсовывает что-то за щеки. Заставляет надеть очки и быстренько убегает. Мы с Генчиком выходим на улицу. Напротив, метрах в пятнадцати забор детского садика. Справа, метрах в пятидесяти здание поликлиники. Генчик направляется туда. Тут тоже черный ход. Входит. Поднимается по лестнице на второй этаж. Ведет меня какими-то витиеватыми коридорами через всё здание. Наконец, останавливаемся у лифта. Пока ждем, Генчик говорит:

– Оттуда только два выхода. Один тот, через который войдет инкассатор, а второй – вот этот лифт. Как только он войдет, ты ударишь его палкой по башке, схватишь мешки и сразу в лифт. Поднимаемся наверх и тем же путем, что пришли, возвращаемся к машинам. Садимся в мою. Если мой водила не дождется, тогда в твою.

– А если и мой уедет?

– Не уедет.

– А вдруг?

– Тогда прыгаем к Гураму. Он там же где-то стоит. За нами будет присматривать.

Он вдруг смущенно посмотрел на меня:

– Вопросы еще есть?

– Нет. Вопросов нет, дорогой.

– Еще раз так меня назовешь, дам в лицо.

– Понятно.

Генчик всё время говорит немного с опозданием. Как будто тщательно обдумывая каждый свой ответ. Причем его суровые слова абсолютно не соответствуют его ботаническому виду.

– Если ты плохо ударишь и инкассатор не отрубится, я его застрелю. Если ты вообще не ударишь, застрелю вас обоих.

– Круто, бля.

– Круто, – он вытащил что-то тяжелое из кармана, – вот тебе кастет, на всякий случай.

Это была довольно тяжелая штука. Свинцовая. Думаю, не меньше полукилограмма весом. Таким, наверно, можно убить. Все-таки не хочется ему стрелять. Предлагает мне самому, если что, руками добить. Ловко, однако.

Пришел лифт, мы спустились вниз.

Тут-то я и заметил, что у этого типа телефон был с наушником. Вот почему он всё время тормозил и слова его не соответствовали робкой наружности. Оказывается, он всё это время просто повторял чьи-то указания. Скорее всего, конечно, Гурама. И мне стало смешно. Интересно, он действительно сможет выстрелить в этого мужика?

– Всё. Будь готов. Они подъезжают.

Будь готов, будь готов…

Вот в этот миг мне вдруг стало очень-очень, до безумия страшно. Даже коленки задрожали.

– Встань вон там, в углу.

Сам он остался в лифте и держал двери, не позволяя ему уехать.

Те трое клиентов банка, что тоже оказались тут, удивленно на него пялились. Потом стали пялиться на меня.

Через стеклянные двери была видна подъехавшая инкассаторская машина.

До меня наконец дошло, что назад пути нет. Вздохнул глубоко и принял происходящее как данность. Раз уж я тут, значит сделать всё нужно как можно лучше. Я стоял напряженный и решительный, но ноги мои по-прежнему были слабы от волнения, и в животе шумно бурлило.

Что будет после моего удара? Каковы последствия? Какой ужасный оборот может принять моя жизнь? Я боялся не рассчитать удара. Боялся убить человека, ударив слишком сильно, либо, наоборот, ударить слабее и не оглушить его. Всё это было на грани. Мне ничего не оставалось, как пустить это на самотек, решив, что пусть будет так, как получится.

Вот он появился и идет мне навстречу. Навстречу своей погибели и моей тоже. В голову пришла дурацкая аналогия, что моя палка, как волшебная палочка из сказки: один взмах – и жизнь переменится. Наверно, потому, что именно так это и было.

Пацану лет двадцать. А может, чуть старше. Из армии недавно. В обеих руках по мешку с деньгами, и о том, чтобы дотянуться до пистолета, нет и речи.

Всё произошло за секунды. Парень шел быстро. Как только он прошел мимо меня и оказался ко мне спиной, я сделал шаг в его сторону, перехватил палку поудобнее и начал уже замахиваться, как вдруг в этот момент один из посетителей, что находились в вестибюле, преградил мне путь. Еще секунда, и инкассатор ушел бы из зоны, где я смог бы его достать. Однако я уже весь был в деле. Ни страха, ничего подобного. Только цель. И цель должна быть достигнута. Со мной всегда так, еще с детства, когда я спортом занимался. Ссу до последнего, но как только на ковер вышел – всё, все мысли в деле.

Отпихнул этого козла и, хоть самая благоприятная позиция была потеряна, вновь замахнулся. Инкассатор начал оборачиваться на шум, но не успел.

Ударил куда-то в голову. Куда – точно не видел. Его отбросило в сторону, и он упал, довольно сильно ударившись затылком о каменный пол. На всякий случай замахнулся еще раз, но понял, что палка моя сломалась. Парень явно был в нокдауне, но в тот момент я этого не понял. Я лишь видел, что он уже пытается подняться, и мне даже показалось, что рука его тянулась к кобуре. Я сильно перепугался такого поворота событий, отбросил обломок палки в сторону и бросился на него. Несколько раз ударил кастетом. Раза два, три. Не больше. Может, четыре…

Кровь брызнула в лицо. Попала в глаза. Это заставило опомниться.

– Мешки хватай, – заорал Генчик.

Я бросился к мешкам с деньгами, схватил их и вбежал в лифт. Краем глаза заметил, как остальные трое посетителей в испуге прижались к стенам. Баба истерично визжала.

Генчик нажал кнопку. Лифт ехал долго. Всего один этаж, но долго. Мы запихали деньги с мешками в специально взятые для этого сумки.

– С дороги, суки, перестреляем всех! – кричал этот дурень. – У меня заложник. Я его убью! – наверно, он был сильно напуган и ему казалось, что эти слова и та интонация, с которой он их выкрикивал, заставит людей шарахаться в стороны и поможет быстрее выбраться отсюда. А может, это Гурам ему такое кричал в ухо? Сидел, сука, в машине и орал, прикалываясь и управляя нами, как будто играя в компьютерную игрушку.

Та минута, в течение которой мы бежали по коридорам к выходу, была чрезвычайно длинной. Я бежал и думал о том, что она такая длинная, и о том, что теперь со мной будет. Сначала я сильно испугался, а затем меня вдруг охватила дикая эйфория от содеянного, от того драйва, который со мной происходил. От того, что всё получилось! Помню, как сильно билось мое сердце. В крови было столько адреналина, что было даже радостно. Я бежал, мое лицо и руки были в крови, а я улыбался, как дурачок, стащивший пирожок.

Уже на спуске по лестнице мой взгляд вдруг упал на лицо Генчика, и тут я вообще заржал, потому что оно было белым, буквально как бумага. Сильно перекошено, будто в судороге. А мне было смешно. Корявая, смешная рожа ботаника, ограбившего банк. Просто ржач…

Мы выбежали на улицу и уже было бросились к общаге, как вдруг из-за угла появился человек с пистолетом в руке…

Лора

Это началось в июне, в самых первых числах, утром. Мне позвонил отец, покряхтел в трубку в своей обычной манере, когда собирался сказать что-то не очень приятное, и велел подняться к себе в кабинет.

– Зайди заодно и к Саше, и к Маше. Попроси, чтобы тоже поднялись.

Я зашла к Машке и оттуда позвонила Сашке. Они тоже недоумевали, с чего бы это отцу вздумалось с утра устраивать собрание. Когда наконец поднялись наверх, увидели, что кабинет его полон людьми. Сам он сидел за своим рабочим столом, теребил бородку и что-то говорил начальнику охраны, расположившемуся на диване у окна. На этом же диване сидела симпатичная, хотя, пожалуй, чересчур мускулистая и поджарая девушка, явно спортсменка. Еще двое плечистых молодых парней топтались у окна. Отец был очень хмур. В последнее время дела у него шли не очень хорошо и он нечасто баловал нас своим вниманием. Впрочем, мы относились к этому с пониманием и, зная эти его трудности, старались ему не досаждать. Да и себе дороже было соваться. Потому-то такой ранний сбор и был для нас неожиданным.

Как только мы вошли, отец быстро закончил разговор с начальником охраны и обернулся к нам.

– Здравствуйте, родные мои, – расплылся в улыбке. – Надеюсь, вы уже не спали и я вас не разбудил. Тем не менее, всё равно извините меня, но позже я не смог бы с вами встретиться. Нужно уезжать через 15 минут. Присаживайтесь куда-нибудь, – он поводил рукой, указывая на кресла и стулья.

Дождался, пока мы усядемся, поворочался еще немного в своем кресле, внимательно оглядывая нас. Наконец, нервно погладил лысину, хлопнул рукой по пузу и негромко начал:

– У меня для вас две новости. Одна хорошая, а вторая так себе. С какой начнем?

– С плохой, – быстро сказал Сашка, угрюмо поглядывая на незнакомых мужчин.

– С хорошей, – сказали мы с Машкой.

– Извини, Саня, уступаю женщинам, – отец вновь улыбнулся и добродушно развел руками. – Итак, дорогие мои, послезавтра мы уезжаем за границу. Куда – точно пока не скажу, не решил еще, но то, что уезжаем, – это точно.

Новость эта была долгожданной и от того еще более приятной, но мы с Машкой наши чувства проявляли сдержанно. Обилие посторонних напрягало и давало повод думать, что всё не так просто с этой поездкой. Сашка же вообще остался невозмутим.

– Теперь давай плохую послушаем, – никак не унимался он. – Уверен, это как-то связано с этими качками, – он бесцеремонно ткнул двумя растопыренными пальцами в парней у окна.

– Не груби, Саня. Сколько можно?! – отец строго на него посмотрел. – Я не говорил, что вторая новость плохая. Я сказал, что она так себе.

– Ладно, не томи уж…

Отец тяжко вздохнул. С Сашкой последнее время совсем невозможно стало общаться. Лишь я более-менее находила с ним общий язык.

– С этого дня эти двое ребят и эта прекрасная леди будут вашими личными охранниками, – продолжил отец. – Познакомьтесь. Свен и Настя будут охранять вас, девочки. Тебя, Саня, будет охранять Семен. Все они, помимо того что закреплены за каждым из вас в отдельности, будут присматривать за вами всеми. Так что, в случае чего, вы можете обратиться за помощью к любому из них. Я понятно выразился?

Мы оторопело смотрели на своих новоиспеченных охранников и от неожиданности не знали, что сказать. Сашка ухмыльнулся:

– Шпионов засылаешь, да?

Отец опять вздохнул, поправил очки.

– Пойми меня правильно, Александр. Я ни в коем случае не хочу ограничивать вашу свободу. Однако обстоятельства так складываются, что я вынужден поступить именно так. И именно для того, чтобы лишний раз не запирать вас в доме, я приставляю за каждым из вас по охраннику. Все они сильные, натренированные ребята и в обиду вас не дадут. Настоятельно прошу их не обижать и выполнять все их замечания. Я лично проинструктировал их, что можно, а чего нет. Отнеситесь к ним как к людям, которые выполняют свою работу, а не свою прихоть. По всем вопросам, проблемам, которые могут возникнуть между вами, обращайтесь прямо ко мне. Всё обсудим, всё решим, – отец улыбнулся и посмотрел на Сашку: – Дабы ты, сын, раскованнее себя чувствовал, я специально назначил для тебя Семена. Он такой же любитель покурить марихуану, как и ты. Так что можешь от него не шифроваться. По этой же причине, милые мои барышни, с вами будет работать Настя. Можете с ней решать свои женские секреты. Она хоть с виду и хрупкая девушка, но так подготовлена, что любого мужика в бараний рог скрутит. Да и психолог к тому же хороший. И вообще не парьтесь особо, что мне нужно про вас знать – я и так знаю.

Семен и Настя смущенно улыбались, начальник охраны самодовольно, Сашка ехидно. Свен хмуро молчал. Мы с Машкой по-прежнему растерянно переглядывались.

– Это надолго, пап?

– Думаю, самое большее – до конца лета, но, надеюсь, всё образуется пораньше, – он еще раз оглядел нас. – На этом у меня всё. Если больше нет вопросов, то вы свободны. Сегодня вечером устроим общую вечеринку, чтобы в теплой, семейной обстановке ближе друг с другом познакомиться. Нам теперь жить вместе, потому проще нужно быть.

Все в доме знали, что отец очень боится, как бы мы, его обожаемые девочки, не влюбились в крепких, сильных, красивых, но бедных и тупых парней. Отец считал, что в охране только такие и работают. Хотя, надо сказать, он неоднократно оставался жив лишь благодаря смекалке и остроумию своих телохранителей. Из-за этого своего страха у него всегда работали взрослые мужчины. По крайней мере лет за сорок. Однако в этот раз так случилось, что никого лучше ему не подвернулось, а ждать больше было нельзя. Пришлось взять таких, какие были, – молодых, только что вернувшихся из армии.

Как-то раз Федор – это наш семейный повар – рассказал Машке, что для того, чтобы обезопасить своих прелестных дочек от посягательств изголодавшихся в армии пацанов, отец устроил новичкам хороший релакс в одном из притонов. Обещал также отдельно выделять на эти нужды и деньги, и время не менее одного раза в неделю взамен на нашу с Машкой неприкосновенность. Удивительный всё же у нас был папашка.

Тем не менее устоять перед нашими с Машкой чарами было не так просто.

Уже вечером, во время стафф-пати, так отец называл вечеринки, где веселились в неформальной обстановке и члены семьи, и все, кто работал в доме, я почувствовала, что Свен просто глаз с меня не сводит.

– Смотри-ка, сестренка, да он любуется тобою. Поедает глазами, – шептала мне Машка, которая на этом не одну собачку съела и такие вещи просекала на раз-два.

Я без ложной скромности скажу, что тоже к тем своим невеликим годам уже была хорошо знакома с мужским вниманием, причем вниманием мужчин, далеко не последних во всех отношениях, – и богатых, и красивых, и умных, потому-то это его любование вызывало у меня лишь снисходительную улыбку.

Продолжилось это и после. Свен глаз с меня не сводил при каждой встрече, а я подтрунивала над ним и издевалась – то ножку нарочно оголю, то встану как-нибудь поаппетитнее, то нагнусь изящно. А он, бедный, мучился, не хватало ему, видимо, притонов отцовских. Молодой, горячий…

– А что? Парень он видный, только что после армии. Два года женщин не видел, – подтрунивала надо мной Машка, – такое тебе устроит, о-го-го!

Однако лет мне меньше, чем Машке, и интересы у меня тогда были немного другие, поэтому, кроме баловства, я ничего более себе не позволяла.

Буквально через пару дней, как и обещал отец, мы собрались и всей семьей уехали за границу. Во Францию. Поселились на прекрасной, просторной вилле с высоким забором в ста километрах от Парижа и зажили в свое удовольствие. Так нам по крайней мере казалось первое время. Мы с Машкой балдели, ничего не делая, да и Сашка сначала тоже был вроде доволен, но вскоре вновь стал мрачен и нелюдим. Запирался у себя в комнате и просиживал там безвылазно по целым дням. Отец периодически уезжал по делам, то в Россию, то еще куда-то, оставляя нас на попечение охраны.

Под напором Свена трудно было устоять, и вскоре я сдала некоторые позиции. Ничего серьезного, конечно, не было, но теперь нас часто можно было видеть вдвоем. Пожалуй, даже чаще всего нас можно было увидеть вдвоем. Свен отшучивался:

– Я же ее телохранитель.

А я лишь смущенно улыбалась. Да и скучно мне было. А со Свеном хоть какое-то развлечение.

А началось всё уже на вторую ночь нашего пребывания на вилле. Глубоко за полночь, стоя на балконе и любуясь чистым звездным небом, я вдруг услышала со стороны бассейна легкое покашливание. Стала прислушиваться. Через некоторое время послышался скрип шезлонга и тяжелый вздох. Время тогда было такое, что постоянно хотелось каких-то приключений. Романтических.

В конце концов, кто это мог быть? Такой же, как и я, человек с томящимся от повседневной рутины сердцем. Мне было скучно, спать не хотелось. По пути заглянув в бар гостиной, захватила наугад бутылку красного вина и пару стаканов. Из вазы кисть винограда.

Свен развалился в шезлонге и совсем меня не слышал. Я старалась ступать как можно тише, чтобы застать его врасплох и внести в свое появление приятную нотку сюрприза. Хорошие сюрпризы все любят, да и атмосферу они создают благоприятную.

То, что это был именно Свен, я поняла, только когда подошла совсем близко. Тогда же поняла, что могла бы не стараться идти на цыпочках. Он был в наушниках, из которых даже мне была слышна какая-то спокойная музыка. Я присела на соседний шезлонг, попыталась открыть бутылку. Хотела, чтобы сюрприз был с полным бокалом вина. Но не вышло. Штопор я не захватила и с пробкой не справилась, только обертку разорвала. Когда у него в наушниках доиграла очередная композиция, толкнула его ногой.

– Открой вино, мужчина.

Он подскочил от неожиданности. Меня разобрал смех. Очень уж был забавен в этот момент мой суровый и сильный охранник. Он быстро сориентировался. Скинул наушники и тоже заулыбался.

– Ох и напугала же ты меня, Лора!

– Нечего спать на посту.

– Это точно. Ты зачем тут?

– Да вот не спится. Увидела тебя, решила предложить выпить немного. Тоскливо мне.

– И мне. Только звезды и спасают. Ты звезды любишь?

– Не получалось увлечься. У нас же их не особенно видно. Когда на юге была, смотрела. Очень красиво. Но так, чтобы назвать это увлечением, не получается. А ты увлекаешься, что ли?

– Ну, так, чтобы назвать это увлечением, тоже не получится. Просто люблю смотреть на них. Затягивают они сильно, если смотреть на них и при этом отстраниться от нашей жизни. Такие там просторы несметные! Такая бездна чувствуется. Прет сильно от того, что ты, такой маленький и, в общем-то, самодостаточный, смотришь на всё это, на всю Вселенную, со стороны. Сбоку. Очень прет. А можно наоборот – смотреть как бы изнутри. От настроя зависит. Хочешь попробовать?

– Хочу. Давай только выпьем сначала. Не зря же я сюда тащила это вино.

Свен взял бутылку, покрутил в руках.

– Штопор не взяла?

– Забыла.

– Понятно.

Нагнулся, достал из заднего кармана брюк складной нож. Попытался сунуть его в горлышко, матюгнулся. Убрал обратно. Достал из того же кармана шариковую ручку и ею выдавил пробку внутрь бутылки.

– Давай бокалы.

Налил вино.

– За что выпьем?

– За звезды давай. Раз они тебе так нравятся, давай за них и выпьем.

– Ну, давай.

– Давай на брудершафт. Я ни разу еще так не пила. Мне кажется, ты подходящая для этого кандидатура.

– Я тоже на брудершафт не пил.

– Вот и давай, как говорит один мой знакомый, устроим обряд инициации.

Мы, как положено, скрестили руки, неуклюже пили до дна, проливая часть вина на себя, и затем поцеловались. Целоваться он умел. После монологов про звезды это уже второй серьезный плюс. Я начала думать, что всё же не зря спустилась сюда. Наконец, собравшись с силами, отпихнула его.

– Не так быстро, – с трудом перевела дыхание. – Показывай давай звезды.

Он пристально смотрел на меня.

– Что? Что-то не так? – я улыбнулась. – Ты же звезды обещал показать.

Свен некоторое время еще смотрел на меня, затем молча встал, пододвинул свой шезлонг вплотную к моему и медленно лег обратно. Я тоже начала укладываться.

– Постарайся лечь так, чтобы тебе ничто не давило и не мешало. Это важно. Звездам ничего не должно мешать, – он накрыл мою руку своей. – Я плохо разбираюсь в звездах и потому расскажу тебе о них так, как сам вижу. Не так, как бы тебе астроном рассказал, а по-простому. Я почти не знаю названий созвездий, кроме самых основных. Да это и не важно. Я всё равно никогда не смогу разглядеть то, чьи названия они носят. Иногда я думаю, что, может, в те далекие времена, когда люди придумывали названия созвездьям, звезды был ближе и фигуры четче прорисовывались. Как облака на небе. Либо же просто от балды придумали все эти названия. Чтобы людей привлечь к небу. Заинтересовать.

Он говорил это тихо и неторопливо, приятным голосом, глядя на небо и держа меня за руку. Ночь была теплой и совершенно спокойной. В ночной тишине был только его голос. Даже ветерок не шумел. Я смотрела на звезды, и приятные мурашки бегали у меня по телу.

– Я звезды по-разному вижу. Наверно, это зависит от моего местонахождения. В большинстве случаев то, что я вижу, представляет собой нечто слоистое, как бы противно это ни звучало. Ближе всего яркие звезды, которые и составляют визуальный костяк созвездий. Этих не очень много. Затем идут звезды поменьше и потусклее. Затем еще мельче, и дальше совсем уж каша. Но это я их так, на фракции разделил, вообще же все эти слои представляют собой единую картину. И именно так к ней нужно относиться. Если зрение настроить определенным образом, как для рисунков «Третий глаз», знаешь такие? Там на первый взгляд мазня какая-то, а если присмотришься получше, то рисунок объемный проявляется. Вот и тут так же. Можно увидеть всё, что захочешь. Любую фигуру, любой образ.

– Вот так, наверно, и придумывали названия созвездиям.

– Может быть. Таких звезд, как тут, я еще нигде не видел. Да что звезды?! Ты подумай, насколько наша планета огромна! Даже сложно представить, насколько огромна. И чего тут только нет. Иногда, лежа и глядя в небо, я думаю о том, что сейчас, в эту же самую минуту и в этом месте я смотрю на звезды, а где-нибудь далеко-далеко, за тысячи километров от этого места, в безбрежном океане плывет огромный кит и так же, как и я, видит над собой звездное бескрайнее небо.

– Да, это красиво.

– А еще я люблю думать о тех, кто живет в этих космических безднах. О тех, кто сидит так же, как мы с тобой, где-то далеко на планете и смотрит на звезды. И о тех, кто летит сейчас в космических кораблях от одной звезды к другой. Пытаюсь представить их жизнь, их проблемы.

– Ты кадришь меня, что ли, Свен? Байки романтические рассказываешь.