После падения Тодд Анна
Он смотрит на меня совершенно нейтрально.
– Это было интересное завершение недели. Во всяком случае, ты тоже, наверное, рада. Ты всегда хотела жить в Сиэтле.
– Да, не могу дождаться.
Тревор оглядывает мой кабинет.
– Конечно, это не мое дело… И все-таки: Хардин переедет в Сиэтл вместе с тобой?
– Нет. – Это вырывается раньше, чем я успеваю подумать. – Ну, я не уверена. Он говорил, что не хочет, но надеюсь, что он передумает… – продолжаю тараторить я слишком быстро.
Тревор несколько смущенно засовывает руки в карманы и прерывает меня:
– Почему он не хочет ехать с тобой?
– Я точно не знаю, но надеюсь, что он переедет, – вздыхаю я, садясь в свое кожаное кресло.
Голубые глаза Тревора встречаются с моими.
– Он псих, если этого не сделает.
– Он и так псих! – смеюсь я, пытаясь разрядить обстановку.
Он тоже смеется и качает головой:
– Ну, мне нужно заканчивать работу и выезжать. Буду рад увидеться с тобой в Сиэтле.
Он, улыбаясь, уходит, и я почему-то чувствую себя немного виноватой. Достаю телефон и пишу сообщение Хардину, между делом давая ему понять, что Тревор заходил в мой кабинет. Может быть, на этот раз Хардин так взревнует меня к Тревору, что решит переехать в Сиэтл? Это маловероятно, но не могу удержаться, чтобы не схватиться за соломинку, надеясь, что он передумает. Времени мало; шесть дней – слишком короткий срок, чтобы раздумывать. Ему придется сделать запрос на перевод, что не так уж сложно, учитывая положение Кена. Шесть дней – не такой уж долгий срок и для меня, хотя я и собираюсь в Сиэтл. Я должна там быть. Это мое будущее, и я не могу ставить в центр мира Хардина, если он не желает идти на компромисс. Я предложила вполне разумный план: мы едем в Сиэтл, и если там ничего не сложится, едем в Англию. Но он об этом не хочет и слышать. Надеюсь, поездка с его семьей, которую мы запланировали, заставит его вместе со мной, Лэндоном, Карен и Кеном заняться чем-нибудь веселым и позитивным, это не так уж сложно.
Но с Хардином все сложно. Звенит телефон на столе, отвлекая меня от тяжких дум о Сиэтле.
– К вам посетитель, – говорит Кимберли мне в ухо, и сердце подпрыгивает при мысли, что это Хардин.
Прошло всего несколько часов, а я уже соскучилась по нему, потому что мы далеко друг от друга.
– Скажи Хардину, пусть войдет. Странно, что он даже попросил тебя доложить о своем прибытии, – прошу я.
– Гм, это не Хардин.
Может быть, Хардин привез сюда папу?
– Это пожилой человек с бородой?
– Нет… молодой парень… типа Хардина, – отвечает она почти шепотом.
– У него на лице есть синяки? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.
– Да. Попросить его уйти?
Я не хочу, чтобы она заставляла Зеда уезжать, он ведь не сделал ничего плохого, за исключением того, что не послушался предупреждения Хардина держаться от меня подальше.
– Нет, все нормально. Это мой друг. Ты можешь разрешить ему войти.
Зачем он пришел? Уверена, что мне не стоит его слушать, но ведь что-то заставило его сорок минут крутить баранку, чтобы сообщить мне о чем-то.
Вешаю трубку, раздумывая, написать ли Хардину эсэмэску, что пришел Зед. Кладу телефон в ящик стола и закрываю его. Меньше всего мне нужно, чтобы Хардин примчался в состоянии, в котором не может контролировать гнев и, конечно же, устроит сцену в мой последний день на работе.
И меньше всего я хочу, чтобы его снова арестовали.
Глава 18
Открываю дверь кабинета. Зед стоит в коридоре, как ангел смерти. На нем красно-черная клетчатая рубашка, черные джинсы и кроссовки. Отек на лице немного спал, а синяки вокруг глаз и у носа поменяли цвет от темно-фиолетового до зеленовато-голубого.
– Привет… Извини, что я вот так пришел, – начинает он.
– Что-то случилось? – спрашиваю я, возвращаясь к столу.
Он неловко мнется в дверях с минуту, затем заходит внутрь.
– Нет. То есть да, со вчерашнего дня я пытался поговорить с тобой, но ты не отвечала на эсэмэс.
– Я знаю, просто у нас с Хардином сейчас и так достаточно проблем, не желаю создавать новые, к тому же он не хочет, чтобы мы с тобой разговаривали.
– Ты позволяешь ему указывать, с кем тебе можно разговаривать?
Зед садится в кресло перед столом, а я сажусь с другой стороны. Разговор становится серьезным, почти официальным. Не то чтобы так неудобно, просто слишком формально. Смотрю в окно, а потом отвечаю:
– Нет. Я знаю, что он своего рода деспот и может что-то делать неправильно, но не могу сказать, что виню его за то, что он не желает нашей с тобой дружбы. Я бы не хотела, чтобы он проводил время с кем-то, к кому испытывает какие-то чувства.
Глаза Зеда расширяются.
– Что ты сказала?
Черт!
– Ничего, я только имела в виду…
Вокруг меня сгущается воздух и сжимаются стены. Зачем я это только что сказала? Не то чтобы это неправда, но это совсем не помогает делу.
– Ты испытываешь ко мне какие-то чувства? – спрашивает он, и с каждым словом его глаза сияют все ярче.
– Нет… То есть были. Не знаю.
Я путаюсь и отчаянно жалею, что не могу стукнуть себя за то, что ляпнула не подумав.
– Ничего страшного, если ты не испытываешь их ко мне, только не надо лгать.
– Я не вру, ты мне нравился. И до сих пор, возможно, что-то остается, не знаю. Все так запутано. Ты всегда говорил все правильно, всегда оказывался в нужном месте. Это имело бы смысл, если бы я развивала это чувство. Я уже говорила, что ты мне небезразличен, но мы оба знаем, что это безнадежное дело.
– Почему?
Не знаю, сколько еще раз надо повторить, прежде чем он поймет, к чему я клоню.
– Потому что это бессмысленно. Я никогда не смогу быть с тобой или с кем-то другим, раз уж на то пошло. Ни с кем, кроме него.
– Ты говоришь так только потому, что ты у него на крючке.
Стараюсь сдержать медленно нарастающий гнев. Зед, конечно, имеет право относиться к Хардину плохо, но мне совсем не нравится, когда он намекает, что я совершенно бесправна и безвольна, когда речь идет о моих личных делах.
– Нет, я говорю, потому что его люблю. Не хотела говорить тебе прямо сейчас, но я знаю, что должна это сделать. Я не хочу приближать тебя к себе больше, чем есть сейчас. Я знаю, что ты не понимаешь, почему я остаюсь с ним после всего, что произошло, но я очень его люблю, сильнее, чем когда-либо, и я не на крючке. Я хочу быть с ним.
Так и есть. Все, что я только что сказала Зеду, истинная правда. Поедет Хардин со мной в Сиэтл или нет, мы сможем попытаться сохранить отношения. Общаться по скайпу, видеться по выходным, пока он не уедет в Англию. Надеюсь, что к тому времени он уже не захочет отдаляться от меня. Может быть, расстояние смягчит сердце Хардина и он согласится ко мне переехать. История наших отношений показывает, что нам очень плохо друг без друга и, сознательно или нет, в конце концов мы все равно оказываемся вместе. Мне трудно вспомнить время, когда мои дни и ночи не были связаны с этим человеком. Снова и снова пытаюсь представить себе жизнь без него, но это почти невозможно.
– Не думаю, что он и вправду предоставляет тебе решать, что для тебя хорошо и чего ты хочешь, – убежденно говорит внезапно охрипший Зед. – Он заботится только о себе.
– Вот тут ты ошибаешься. Я знаю, что между вами есть некоторые трения, но…
– Нет, ты не знаешь обо всех наших делах, – быстро произносит он. – Если ты…
– Он любит меня, а я его, – прерываю я. – Мне жаль, что ты оказался втянут во все это. Очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль.
Он хмурится.
– Ты мне это постоянно говоришь и все же постоянно причиняешь.
Больше всего ненавижу выяснять отношения, особенно с человеком, который для тебя что-то значит, но я должна сказать ему это, чтобы покончить раз и навсегда с… Даже не знаю, как это назвать. Этой ситуацией? Недоразумением? Темной полосой?
Я смотрю на Зеда. Надеюсь, он видит мою искренность.
– Я не нарочно. Прости.
– Тебе не нужно извиняться. Я уже знал это, когда решил сюда приехать. Ты все дала понять мне предельно ясно еще возле административного корпуса.
– Тогда зачем ты пришел? – тихо спрашиваю я.
– Чтобы с тобой поговорить. – Он оглядывает комнату, потом снова смотрит на меня. – Неважно. Не знаю, зачем я пришел, – вздыхает он.
– Вот как? Несколько минут назад ты казался вполне уверенным.
– Нет. Это бессмысленно, ты правильно сказала. Прости меня.
– Все нормально, ты не должен извиняться, – отвечаю я.
Мы оба это говорим, думаю я.
Он указывает на коробки.
– Ты собираешься?
– Да, почти закончила.
Воздух между нами становится ужасно плотным, и никто не знает, что еще сказать. Зед смотрит в серое небо в окне, я гляжу на стену позади него. Наконец он встает и говорит еле слышным грустным голосом:
– Я тогда пойду. Извини, что пришел. Удачи тебе в Сиэтле, Тесса.
Я встаю.
– Прости меня за все. Я хотела бы, чтобы многое было иначе.
– Я тоже, больше, чем ты думаешь, – отвечает он, поднимаясь с кресла.
Мне очень жалко Зеда. Он всегда был так добр ко мне, а я ничего в ответ не сделала, только заманила его и потом отвергла.
– Ты принял решение, будешь выдвигать обвинения?
Не совсем подходящее время, чтобы спрашивать об этом, но я не знаю, увижу или услышу ли я его когда-нибудь еще.
– Нет, я не собираюсь этого делать. Решено, нет смысла об этом больше говорить. Я тебе говорил, что если ты скажешь мне, что не хочешь меня больше видеть, я сниму обвинения, верно?
Внезапно чувствую, что, если Зед взглянет на меня еще раз, я расплачусь.
– Да, – тихо отвечаю я.
Чувствую себя Эстеллой из романа «Большие надежды», разбивающей чувства Пипа. Мой собственный Пип стоит передо мной и смотрит на меня. Вот эту роль мне хотелось бы играть меньше всего.
– Мне действительно жаль, что так получилось. Мы могли бы остаться друзьями, – бормочу я.
– Да, но тебе не разрешается иметь друзей, – вздыхает он, потирая пальцами нижнюю губу и пощипывая ее.
Я решаю не комментировать: речь не о том, что мне «разрешается» делать. Представляю себе, как это выглядело бы со стороны других людей и Хардина, и убеждаюсь, что он понимает, что это меня беспокоит, а его чувство ко мне заставляет всех судить обо мне неправильно.
Как нарочно, рабочий телефон нарушает наше молчание. Жестом прошу Зеда не уходить и поднимаю трубку.
– Тесса, – доносится до меня грубый голос Хардина. Вот дьявол!
– Привет, – неуверенно отвечаю я.
– Все в порядке?
– Да.
– Ты как-то странно говоришь. – Почему он так хорошо меня знает?
– Все в порядке, – снова уверяю его я. – Просто отвлеклась.
– Ладно. Короче, мне нужно знать, что делать с твоим папой. Я тебе писал, но ты не отвечала. У меня есть еще всякие дела, и я не знаю, оставлять его здесь или что?
Смотрю на Зеда. Он стоит у окна, не глядя на меня.
– Не знаю, ты не можешь взять его с собой? – Сердце у меня колотится.
– Блин, нет. Нет.
– Тогда оставь его там, – говорю я, чтобы завершить разговор.
Хочу рассказать Хардину о Зеде здесь, но представляю, как он разъярится, если узнает, что он заходил, а я, черт возьми, хотела это скрыть.
– Ладно, тогда, как вернешься, сама реши, что с ним делать.
– Ладно-ладно, увидимся дома.
Раздается музыка, и у меня уходит минута, чтобы понять, что она исходит от Зеда. Он лезет в карман и отключает ее, но не раньше, чем Хардин успевает ее услышать.
– Что это было? Чей это телефон? – спрашивает он.
Моя кровь сразу холодеет, пока я делаю паузу, чтобы обдумать ответ. Мне нельзя показать страх или волнение, когда Хардин узнает, что Зед тут. Я ничего плохого не сделала; он пришел, и он уезжает. Хардин раздражается, когда ко мне в офис заходит Тревор, а ведь он сотрудник и имеет право заходить, когда захочет.
– Этот гребаный Тревор там?
– Нет, это не Тревор. Это Зед, – набрав воздуха в грудь, говорю я.
Молчание. Смотрю на экран, чтобы убедиться, что звонок еще продолжается.
– Хардин?
– Да, – отвечает он, шумно выдыхая.
– Ты меня слышишь?
– Да, Тесса, я слышал.
И все? Почему он не орет в телефон и не угрожает его убить?
– Поговорим об этом позже. Попроси его уйти, пожалуйста, – спокойно просит он.
– Хорошо…
– Спасибо, увидимся дома, – говорит он и вешает трубку.
Когда я, немного сбитая с толку, кладу трубку, Зед поворачивается ко мне:
– Прости, я знаю, он будет беситься из-за этого.
– Не будет. Все в порядке, – отвечаю я. Конечно, это не так, но в любом случае хорошо звучит. Реакция Хардина на то, что Зед находится в моем кабинете, меня поразила. Никак не ожидала, что он будет так спокоен. Думала, он скажет, что едет сюда. Очень надеюсь, что это не так.
Зед подходит к двери.
– Ладно. Думаю, мне пора идти.
– Спасибо, что зашел, Зед. Видимо, до моего отъезда больше не увидимся.
Он поворачивается. В его глазах что-то мелькает, но исчезает так быстро, что я не успеваю понять, что именно это было.
– Не буду говорить, что встреча с тобой усложнила мне жизнь, но я ничего не хотел бы менять. Я прошел через все это дерьмо – драки с Хардином, потерю друга, все такое. Ради тебя я прошел бы через все это еще раз. Кажется, мне не везет: не могу встретить девушку, которая не любит кого-то еще.
Его слова всегда меня трогают, всегда. Он всегда так искренен, просто восхитительно.
– Пока, Тесса.
Это куда больше, чем обычное дружеское прощание, но не могу ответить ему тем же. Если я скажу что-то не то или промолчу, то опять дам ему ложную надежду.
– Пока, Зед.
Стараюсь улыбнуться, и он подходит ко мне. На мгновение я пугаюсь, что он хочет меня поцеловать, но нет: Зед обнимает меня, крепко, но коротко, и быстро целует в лоб. Потом сразу отступает и хватается за ручку двери, как утопающий за соломинку.
– Береги себя, хорошо? – говорит он, открывая дверь.
– Ладно. В Сиэтле не так уж плохо, – улыбаюсь я.
Чувствую себя уверенной в себе, словно сделала то, что надо.
Он хмурится и выходит из кабинета. Когда дверь закрывается, слышу, как он тихо бормочет:
– Я не про Сиэтл.
Глава 19
Как только дверь закрывается и Зед исчезает – исчезает навсегда, – закрываю глаза и откидываю голову на спинку кресла. Не могу понять, что я чувствую. Чувства смешаны, в мыслях хаос. Частично я чувствую облегчение от того, что непонимание между мной и Зедом разрешено. Но другая, меньшая, часть сознания сигнализирует о тяжелой утрате. Зед был единственным из так называемых друзей Хардина, кто всегда помогал мне, и странно сознавать, что больше я его не увижу. По щекам сами собой текут слезы, но я пытаюсь взять себя в руки. Не стоит из-за этого плакать. Я должна быть счастлива, что могу наконец закрыть книгу под названием «Зед», отложить ее прочь, оставив пылиться на полке, и никогда больше не открывать.
То, что я не хочу быть с ним, не значит, что я его не люблю. Не то что я когда-нибудь предпочту его Хардину, просто я забочусь о нем, и мне хотелось бы, чтобы все было по-другому. Жаль, что наши отношения были чисто платоническими, – может, тогда мне не пришлось бы выбросить Зеда из жизни. Не понимаю, зачем он приходил, но я рада, что он ушел раньше, чем смог еще больше запутать меня или доставить боль Хардину.
Звонит телефон; откашлявшись, беру трубку. В ответ на мое жалкое «алло» звучит громкий и ясный голос Хардина:
– Он ушел?
– Да.
– Ты плачешь?
– Я просто… – начинаю я.
– Что? – допытывается он.
– Не знаю, я просто рада, что все кончилось.
Я вытираю глаза, и он вздыхает, удивляя меня простым ответом:
– Я тоже.
Я больше не плачу, но говорю ужасным голосом:
– Спасибо… – Я делаю паузу. – За понимание.
Все прошло гораздо лучше, чем я ожидала. Не знаю, следует ли испытывать облегчение или стоит немного поволноваться. Решаю остановиться на облегчении и закончить свой последний рабочий день в этом здании как можно более спокойно.
Около трех в кабинет заходит Кимберли; за ней входит девушка, которую я точно никогда у нас не видела.
– Тесса, это Эми, она будет меня заменять, – сообщает Кимберли, представляя тихую, еще немного нервничающую девушку.
Я отрываюсь от чтения, пытаюсь приободрить Эми приветливой улыбкой.
– Привет, Эми, я Тесса. Вам здесь понравится.
– Спасибо! Мне уже тут нравится, – взволнованно говорит она.
Ким смеется.
– Ну, я на самом деле хотела к тебе заглянуть, поэтому мы тут делаем вид, что я провожу экскурсию.
– Ах да! Ты же учишь ее тебя заменять, так что все в порядке, – дразню я.
– Эй! Если ты находишься в близких отношениях с боссом, у тебя появляются кое-какие привилегии, – парирует она.
Эми смеется, и Кимберли ведет ее дальше. Последний день на работе наконец заканчивается, и мне хочется, чтобы он тянулся как можно медленнее. Я собираюсь оставить это место, к тому же немного волнуюсь: как Хардин встретит меня дома? Снова оглядываю свой кабинет. В первую очередь взгляд останавливается на столе. Вспоминаю, как мы с Хардином занимались на нем любовью, и от воспоминаний сводит живот. Это так экстремально: заниматься сексом в офисе, когда в любой момент может зайти кто угодно! Я слишком была увлечена Хардином, чтобы обращать внимание на что-то еще… И Хардин скрашивал каждый мой день.
По дороге домой захожу в супермаркет, чтобы купить продуктов, – только на сегодняшний ужин, ведь утром мы уезжаем. Я рада предстоящей поездке и волнуюсь. Надеюсь, во время двухдневного отдыха с семьей Хардин сможет держаться в рамках. Кроме того, надеюсь, на судне достаточно места, чтобы где-то можно было передохнуть в одиночестве.
Приезжаю домой. Ногой открываю входную дверь и затаскиваю в квартиру пакеты с продуктами. В гостиной – беспорядок; на журнальном столике валяются пустые бутылки из-под воды и обертки. Отец и Хардин сидят на противоположных концах дивана.
– Как прошел день, Тесси? – спрашивает отец, наклонив голову.
– Хорошо. Это был мой последний день, – отвечаю я, хотя он и так это знает.
Убираю мусор со стола и с пола.
– Рад, что хорошо.
Смотрю на Хардина, но он не глядит в ответ, а таращится в телевизор.
– Я приготовлю обед, а потом схожу в душ, – говорю я им, а отец тащится за мной на кухню.
Отец с интересом наблюдает, как я разгружаю пакеты с едой и выкладываю на стол фарш и всякие коробки, и наконец выдает:
– Один мой друг обещал меня забрать. Попозже. Если можно. Я знаю, ты завтра уедешь на несколько дней.
– Да, хорошо. Завтра утром мы можем тебя подкинуть, если тебе удобнее, – предлагаю я.
– Нет, ты и так уже достаточно сделала. Только обещай, что дашь мне знать, когда вернешься.
– Хорошо… Только как с тобой связаться?
Он потирает шею.
– Может, просто заехать в Lamar? Обычно я там.
– Ладно, так и сделаю.
– Пойду перезвоню другу, чтобы он знал, что я готов. – Он уходит с кухни.
Слышу, как Хардин дразнит отца, потому что тот не помнит точно номера телефонов, потому что у него нет мобильника, и закатываю глаза, когда отец заводит: «Когда я был маленьким, мобильников в помине не было».
Чтобы приготовить тако с говядиной, не нужно ни особенных усилий, ни большого ума. Мне хочется, чтобы Хардин зашел на кухню и поговорил со мной, но предполагаю, что будет лучше, если он дождется ухода отца. Я накрываю на стол и зову их. Хардин входит первым, почти не глядя на меня, затем отец. Садясь, он говорит:
– Чад скоро приедет, чтобы меня забрать. Спасибо, ребята, что разрешили у вас остановиться. Я вам очень благодарен. – Он крутится между мной и Хардином, потом внезапно добавляет: – Спасибо вам, Тесси и «Эйч-бомб».
По тому, как Хардин закатывает глаза, я догадываюсь, что это какая-то их общая шутка.
– Да не за что, – отвечаю я.
– Я так рад, что мы нашли друг друга, – заключает он и ест со зверским аппетитом.
С улыбкой отвечаю:
– Я тоже.
Я все еще не могу осознать, что этот человек – мой отец. Человек, которого я не видела девять лет, к которому у меня было так много неприязни и который так просто сидит на кухне вместе с моим парнем и со мной и ужинает.
Смотрю на Хардина, ожидая от него какой-нибудь колкости, но он ничего не говорит и спокойно ест. Его молчание сводит меня с ума. Я хочу, чтобы он что-нибудь сказал… хоть что-нибудь. Иногда молчание намного хуже воплей.
Глава 20
После еды Тесса еще раз, окончательно и прохладно, прощается с отцом и уходит в душ. Я намеревался пойти в душ с ней, но друг Ричарда весь вечер не может приехать, чтобы забрать его задницу.
– Он приедет сегодня или… – начинаю я.
Ричард раз двадцать кивает, потом смотрит в окно со слегка озабоченным выражением.
– Да-да, он сказал, что скоро будет. Наверное, просто заблудился.
– Конечно, – говорю я.
Он улыбается:
– Ты больше не хочешь меня видеть?
– Ну, до этого еще не дошло.
– Может быть, я найду себе работу и повидаюсь с вами обоими в Сиэтле.