Штурман пятого моря Каретникова Екатерина

Глава 16

Маша спускалась по лестнице. За спиной развевался белый халат. На ногах шуршали ярко-зелёные бахилы.

У банкетки, к которой Ника почти прирос, она остановилась и перевела дыхание.

— Всё… — тихо сказала она.

Ника посмотрел на неё с ужасом.

— …будет хорошо, — закончила Маша.

Ника с шумом выдохнул.

Маша стянула бахилы, выбросила их в корзинку для мусора и огляделась.

— Ой, а кому халат отдавать?

— Нянечке, наверное, — предположил Ника. — Она на крыльце с Игорем разговаривает.

Маша аккуратно сложила халат и вдруг наклонилась к Нике.

— Спасибо тебе! Если бы не ты, Игорь один папу до катера бы не донёс. Он сильный, конечно. Очень сильный. Но в папе-то девяносто килограммов. Да ещё одежда. Пришлось бы кого-нибудь искать, чтобы помогли. А время бы уходило. Доктор сказал: ещё чуть-чуть — и не спасли бы… Ты очень смелый мальчик. И надёжный.

Услышав такое, Ника чуть не застонал. Если бы Маша знала, какой он на самом деле! Да она бы даже разговаривать с ним не стала. Поморщилась бы брезгливо и мимо прошла.

— Пойдём на улицу? — осторожно сменил тему Ника.

Маша кивнула.

У них получился самый настоящий костёр. С весёлыми языками пламени, с огненными искрами, улетающими в небо, с высоким тонким столбом дыма и горячей золой, в которой можно печь картошку, когда дрова превратятся в угли. Костёр посреди острова, где за стеной деревьев в одной стороне спрятался домик Игоря, а в другой — Маши и её отца.

Маша сидела на бревне, вытянув ноги. Отблески огня отражались в её глазах, и глаза казались такими глубокими и притягивающими, что Ника невольно отводил взгляд.

Игорь подложил полено в костёр. Пламя вспыхнуло ярче.

— Пойду картошки принесу.

Маша кивнула.

— Как же это всё глупо и страшно! — сказала она и обхватила себя руками, будто замёрзла. — Ведь папа тысячу раз останавливался на том острове! И моторку в том же месте привязывал. Той же верёвкой. А тут… Одна крохотная случайность — и всё! Ведь папа просто забыл надеть свитер. На воде замёрз, выпил, чтобы согреться. И пошло! Вылез на острове, привязал моторку, а вытащить её из воды толком не вытащил. И что верёвка на остром камне лежит — не заметил. Моторка обратно в озеро соскользнула, верёвка натянулась. Её тем камнем как ножом разрезало. А он только тогда и увидел. Побежал, думал: ещё успеет моторку поймать, пока на глубину не ушла. Не успел. Поскользнулся… И вот.

— Это он вам рассказал? — поинтересовался Ника.

— Ну да, — кивнула Маша. — Он, конечно, с трудом ещё говорит, но ведь говорит! Ничего, он у меня крепкий — выздоровеет. Завтра закрою дом, поеду в посёлок. Буду за папой ухаживать. Сегодня-то он в реанимации — там родственникам находиться нельзя. Это меня по знакомству на минуточку пустили. А завтра папу переведут в обычную палату. В ней можно хоть с утра до ночи сидеть.

Машу будто прорвало. Она говорила и говорила. И похоже, от этого ей становилось легче.

— А где вы жить будете? — спросил Ника.

— Как где? Дома! — улыбнулась Маша. — У нас в посёлке квартира. Ты что же думал — мы на этом острове круглый год сидим? Нет, здесь зимой и не бывает никто.

— А Игорь?

— Он тоже в посёлке живёт. И работает. В школе, учителем истории.

— Правда? — изумился Ника.

— А ты не знал? — запоздало удивилась Маша. — Я думала, ты его ученик.

— Нет, — покачал головой Ника. — Игорь меня на озере подобрал вчера. У меня винт в водорослях застрял, а вёсла дома остались.

— И ты на моторке пошёл баз вёсел? — округлила глаза Маша и посмотрела на Нику, как на ненормального.

По крайней мере, так ему показалось.

— Ага, — совсем смутился Ника и тут же начал оправдываться. — Я просто… Просто у меня голова была другим занята.

Маша вдруг стала совсем серьёзной.

— Погоди, — попросила она. — У тебя случилось что-то?

Ника кивнул.

— А ты расскажи! Может, что-нибудь вместе придумаем?

Ника никому об этом не рассказывал. Ему казалось, что он скорее провалится сквозь землю, чем расскажет. Хотя… мало ли, что ему казалось раньше? Ведь он был уверен, что и от запаха крови потеряет сознание. А не потерял же. А вдруг Маша выслушает его и что-нибудь посоветует? Такое, до чего сам он никогда не додумается?

Он набрал в лёгкие побольше воздуха, посмотрел на Машу с отчаянием и начал:

— Случилось. Только уже давно.

Игорь вернулся, костёр догорел, картошка испеклась в золе, а Ника всё говорил и говорил.

Маша слушала его внимательно, не перебивая. Только иногда задавала коротенькие вопросы. Игорь тоже слушал. По выражениям их лиц Ника ничего не мог понять. Может, они оба уже презирают его и хотят только одного — поскорее отправить домой и забыть о его существовании? Или им вся Никина история кажется бредом воспалённого воображения? А может, и Маше, и Игорю просто скучно, и они слушают Нику из вежливости?

Наконец он замолчал. Больше рассказывать было нечего.

— Вам очень не повезло, — тихо сказала Маша. — Так бывает. Вроде бы все хорошие, все хотят только добра, а на деле получается такое, что хуже не придумаешь. Зря ты столько времени ждал. Хотя я понимаю. Решиться очень трудно. И чем больше времени проходит, тем труднее. Но сейчас… Ты, наверное, всё правильно придумал. По крайней мере, стоит попытаться. Я ведь тоже когда-то была девчонкой… И я бы точно, если не простила, то хотя бы задумалась. А это уже немало. Да и ты сам будешь знать, что сделал всё, что от тебя зависело. Только надо всё как следует продумать. Чтобы точно получилось, а не как в прошлый раз.

— Продумаем! — вмешался Игорь. — Ты знаешь маршрут теплохода и расписание?

Ника растерянно кивнул. Это что же получается? Маша и Игорь не только не стали его презирать? Они решили ему помочь? Причём говорят об этом, как о чём-то само собой разумеющемся? Неужели это возможно?

— А вы что, — осторожно спросил он, — поедете со мной?

— Поедем, — кивнул Игорь и улыбнулся. — Не отпускать же тебя одного без вёсел?

Глава 17

Вспоминать об этом Света до сих пор почти не могла. То, что случилось с ней после того, как она села в старую «девятку» рядом с дурашливо улыбающимся Веней, казалось ей горячечным бредом. Как будто в привычную реальность вплелась огненная полоса кошмарного сна.

Как и полагается кошмару, он начинался вполне обычно. Машина ехала по городу, через центр к восточной окраине. Миша вёл осторожно. На светофорах останавливался. Скорость не превышал. Только почему-то на Светины вопросы не отвечал. Она дважды поинтересовалась, не нужно ли предупредить Валерку о том, что она едет с ребятами. В первый раз Миша не издал ни звука. Во второй — неопределённо хмыкнул и прибавил звук у магнитолы.

Света повернулась к Вене:

— Он что, — спросила она, — когда за рулём, не разговаривает?

Веня широко улыбнулся и подмигнул:

— Это смотря с кем. Он у нас обидчивый.

— А почему со мной не говорит? — не поняла Света. — Я что-то не то сделала?

— Да не ты, — хихикнул Веня. — Его Валерка твой обидел. Очень сильно. Можно сказать, на всю оставшуюся жизнь.

— Так серьёзно? Я думала: вы — друзья. Зачем тогда меня к нему везёте?

Веня загадочно прищёлкнул языком.

— Всё тебе скажи!

Свете стало чуть-чуть не по себе.

— Ребята, ну правда? Зачем?

Она вдруг подумала, что зря наверное села в машину. Ведь Валерка никогда её не звал с собой на эти самые испытания. А если он разозлится, что Света приехала?

— Я его всё-таки предупрежу, — пробормотала она и полезла за мобильником.

— Да я сам позвоню, — наконец-то подал голос Миша. — За город выедем, остановимся, где надо, и позвоню.

— Лучше я сейчас, — возразила Света.

— Тогда сюрприза не получится, — сморщился Веня.

— Ну и не нужно!

Света начала нажимать на кнопки, но Веня вдруг неловко махнул рукой, и трубка улетела Мише под ноги. Тот раздражённо пнул её, чтобы не мешалась в педалях.

— Ой! — сказал Веня и рассмеялся. — Теперь не достанешь!

— Ну ты вообще медведь! — возмутилась Света.

Ей стало обидно, что её новенький мобильник валяется на грязном полу машины, а Веня хохочет, будто сделал что-то до ужаса остроумное. И ведь не извинился даже!

— Я медведь, а ты коза, — заливался Веня.

— Тише ты! — оборвал его Миша. — Сейчас КПП.

Веня мгновенно стал серьёзным.

— Вы что, гаишников испугались? — съехидничала Света.

Она здорово разозлилась на Веню. И за телефон, и за козу.

— Наркотики везёте? Или машина ворованная?

— Вот дура! — сквозь зубы процедил Веня.

— Сейчас посмотрим, кто дурее! — огрызнулась она, открыла своё окно и прижалась вплотную к двери. — Дяденьки полицейские!

Дяденьки полицейские Свету, конечно, не услышали. Они стояли ещё довольно далеко. Зато услышал Миша. Он чуть-чуть сбавил скорость и коротко приказал:

— Заткни её!

Света даже не успела испугаться. Веня спокойно кивнул и с той же дурашливой улыбкой резко ударил её под ребра.

На какое-то время окружающий мир перестал существовать. Он весь превратился в боль и острое желание дышать.

Когда она снова смогла дышать и воспринимать то, что вокруг, Света увидела, что окно с её стороны закрыто, а КПП остался далеко позади.

— Вы что? — хрипло спросила она. — С ума сошли? Остановите машину! Сейчас же!

— Ещё что-нибудь? — хохотнул Веня.

Теперь-то Света видела, что никакой он не весёлый и симпатичный. Он — омерзительный, жестокий и глумливый отморозок. А Миша — тот ещё хуже. Потому что старше и потому что он приказал её «заткнуть».

— Кажется, пора твоему хахалю звонить, — заявил Миша.

Чуть сбавив скорость, он наклонился и поднял Светин телефон.

— Ну здорово! — выдал он в трубку, и от его голоса Свету замутило. — Узнаешь? Слышу — узнаешь. И номерок тоже, да? Не узнаешь? Странно! Ну ничего, сейчас разберёшься. Значит, что ты нам должен, ты в курсе. А что не хочешь отдавать — в курсе мы. Короче так. У нас твоя краля. Какая? А та, которая к тебе в гости со всех ног летела. Нет, не рыжая. Чёрная. От горя, что ты её выручать не спешишь. С её мобильника и звоню, кстати. В общем — хочешь её целой назад получить, гони долг. Не отдашь… Ну сам понимаешь… Да что ты заладил — какая краля? У тебя их мильён? Света-конфета! Не знаешь Свету?

Миша включил громкую связь.

И Света услышала абсолютно равнодушный Валеркин голос:

— Да не должен я вам ничего. И никакую Свету не знаю.

От этих слов её обожгла боль в тысячу раз сильнее, чем от удара под ребра.

— Предатель! — вскрикнула она, хрипло и страшно.

Всё, что происходило потом, Света воспринимала не целиком. Словно какие-то куски реальности пробивались сквозь глухую муть, поднявшуюся перед глазами и застилавшую уши. Света не слышала, чем закончился разговор с Валеркой. И о чём после спорили приятели-отморозки — тоже. Она смотрела на грязный снег, вылетавший из-под колёс, и больше всего на свете хотела оказаться на этом снегу. Потому что он холодный, он влажный и, самое главное, он — не в машине.

— А за нами хвост! — крикнул Веня.

То ли его голос прозвучал слишком громко, то ли Света пришла в себя, но эти слова она услышала и поняла.

— Сдурел ты со своими киношками про ментов! — фыркнул Миша.

— Да не, ты глянь! Дорога пустая, а вон тот «Форд» от самого КПП след в след пилит.

— Сейчас проверим, хвост или не хвост! — успокоил Миша.

И резко повернул направо. Туда, где едва заметно темнела просёлочная дорога.

Машину рвануло вбок. Взвизгнули тормоза. Дико заорал Веня.

На этом Светина реальность снова исчезла.

Она очнулась в незнакомой комнате с высоким потолком. В глаза бил яркий свет. Во рту было горько и так сухо, что язык еле двигался.

Света чуть-чуть повернула голову и увидела маму.

Мама сидела на стуле, прикрыв глаза, и едва заметно шевелила губами. Лицо у неё было очень бледным, изрезанным незнакомыми острыми морщинками. Волосы, обычно аккуратно собранные в причёску, мама заколола кое-как. Одна прядь выбилась из узла и опускалась вдоль маминого лица… Почти совсем седая.

— Мамочка! — испуганно прохрипела Света.

Мама открыла глаза и обхватила Светину руку горячими ладонями.

— Доченька, живая, — прошептала она, будто не веря.

— Где мы? — спросила Света.

— В больнице, — объяснила мама. — В очень хорошей больнице. Доктор у тебя замечательный. Операцию сделал. Все осколки удалил. Теперь всё будет хорошо.

— Какие осколки? — растерялась Света.

— А ты не помнишь? — спросила мама и тут же успокаивающе заворковала. — Ну и не надо такое помнить. Теперь главное — выздоравливать. Может, ты попить хочешь?

Света осторожно кивнула.

Мама вскочила со стула и бросилась к тумбочке.

— Мам, — прошептала Света. — А почему ты губами шевелила? Ну когда я… Спала…

Мама повернулась к ней и смущённо улыбнулась.

— Молилась я, доченька. За тебя молилась.

Никто из взрослых так и не узнал, куда везли Свету на той машине. Куда и зачем. Она не рассказывала, а больше и узнавать было не от кого. В первый же день она спросила у мамы:

— А где Миша и Веня?

— Кто? — немного испуганно посмотрела мама.

— Ну те… ребята, которые со мной были в машине.

Ей с трудом удалось назвать тех отморозков «ребятами».

— А-а, — поняла мама. — Так их родители почти сразу в Питер увезли. Ох, дочка! У них такие травмы… Это ты, доктор сказал, в рубашке родилась. И куда же вас понесло-то? По такому снегу да на такой скорости?

— Мы просто, — промычала Света, — катались.

Врать было больно почти физически, но сказать правду казалось просто невыносимым.

— Катались, — горестно повторила мама. — Старший-то, похоже, калекой на всю жизнь останется. А младший…

Она махнула рукой и высморкалась в бумажный носовой платок.

— Что — младший? — настойчиво спросила Света.

— Да вроде как умом тронулся, — почему-то шёпотом объяснила мама. — Когда очнулся, всё кричал про какие-то долги. То ли ему кто-то должен, то ли он кому. Я-то сама не слышала, это санитарка мне рассказала. Вот ведь горе горькое родителям!

— Горе, — согласилась Света.

И подумала, что горе к их родителям пришло гораздо раньше. Ровно в тот день, когда сыновья из обычных мальчишек превратились в безжалостных хищников. Или это случилось не за один день, а постепенно, шаг за шагом, поступок за поступком? Но ведь была какая-то черта… До этой черты ещё можно считаться нормальным человеком, а если окажешься за ней — уже нет.

Через пару дней к Свете приехали тётя Лика с Алькой. Тётя Лика чмокнула племянницу, положила на тумбочку огромный пакет с фруктами и убежала договариваться с врачами. На счёт отдельной палаты, специального курса восстановительной терапии и прочего, за что нужно платить и немало. Но без чего, подозревала Света, она могла бы прекрасно обойтись.

Алька наклонилась над сестрой.

— Ты как?

— Да нормально, — ответила Света и постаралась улыбнуться. — Только швы болят и голова кружится.

— Ну швы-ы, — протянула Алька. — Тебе же их совсем недавно наложили! А голова — это от слабости, наверное. Слушай, а твой парень тоже разбился?

Про Валерку она знала, конечно. Хоть и училась в другой школе, с углублённым английским и математикой, но жила-то в соседнем дворе. И в гости к Свете забегала часто.

— Нет, — покачала головой Света и тихонько охнула.

От резкого движения перед глазами поплыли радужные шарики.

— А с кем же ты каталась? — удивилась Алька.

— Так, со знакомыми.

— Ну ты даёшь! А он хоть знает, что ты в больнице?

Света пожала плечами.

— Так он что, за три дня не позвонил ни разу?

— Нет.

— Ну и свинья! — возмутилась Алька. — Тебя в школе нет, а ему хоть бы что!

— А ему вообще на меня плевать, — вдруг вырвалось у Светы.

— Так, — понимающе кивнула Алька. — Он тебя бросил, что ли?

Света посмотрела мимо сестры. В угол. Там стояла облезлая тумбочка, а по ней ползала муха. Откуда в декабре появилась муха? Может, она сумасшедшая? Думает, что на дворе лето? Свету вот тоже вряд ли можно считать нормальной. Раз она была уверена, что Валерка… Ну, по крайней мере, что ему есть до неё хоть какое-то дело.

— Чего молчишь-то? — не выдержала Алька.

— Он меня не бросил, — прошептала Света, — он предал.

— Как это?

— А как предают?

Света рассказала Альке всё. Кроме того, что в машине её ударили.

— Ничего себе, — пробормотала Алька и вдруг вскочила.

— А знаешь что? Я сегодня же пойду к этому Валерке и скажу всё, что о нём думаю! Устрою ему весёлую жизнь!

— Не надо, — слабо попросила Света.

— Очень даже надо! — выпалила Алька. — А то живёт себе, свинья, спокойно! Тебя же из-за него убить могли! Ну-ка диктуй адрес!

Глава 18

Ника долго не мог заснуть. В свете луны серебрилась паутина Митьки. Она казалась такой тонкой и прозрачной, что Ника даже пожалел паука. Вот строил он себе дом, строил. А стоит Нике махнуть рукой, и никакого дома не останется. Самого Митьки поблизости не было. Убежал, наверное, на мохнатых лапах на ночную охоту или просто подышать свежим воздухом. Интересно, ходят пауки на охоту? Не всё же в четырёх стенах сидеть…

Ника пытался думать о чём угодно, только не о том, что волновало больше всего.

На подоконнике звякнул мобильник. Ника протянул руку и посмотрел на экран. Пришло сообщение от мамы: «Заяц, привет! Как ты? У нас всё хорошо. Связи почти нет. Целуем». Ника улыбнулся. Вот такая у него мама. Даже эсэмэски пишет со всеми знаками препинания.

«Привет! — набрал он ответ. — Я — нормально».

Это было не совсем правдой, конечно. Но ведь не расскажешь маме о том, что с ним случилось за последние сутки! Она, пожалуй, всё бросит и прилетит первым же рейсом. А зачем? Нике мама всё равно не поможет, а отпуск и себе, и отцу испортит. Лучше уж он тут сам… Решит свои проблемы. Или не решит.

Телефон жалобно запищал. Ника глянул — точно. Аккумулятор почти сел. Ника быстро зашёл в меню. Непрочитанные сообщения — это ладно, а вот пропущенные вызовы неплохо бы просмотреть. Телефон пищал уже непрерывно, но пока не отключался. Три звонка были от Владика. Ох, как нехорошо получилось! Ведь он же ждал Нику там, на теплоходе, и не дождался. Волнуется теперь. И не позвонишь ему — с разряженным аккумулятором-то.

Ника пролистал список дальше. Имя последнего звонившего высветилось на одного мгновение, и аппарат погас. Намертво. А у Ники задрожали руки. Может, ему показалось? Может, он просто неправильно прочитал? Потому что тот человек никак не мог ему позвонить. Ну, вернее, теоретически-то мог, конечно. Но Ника дал бы один шанс из ста, что он стал бы звонить.

Митькина паутина качнулась. То ли от сквозняка, то ли Митька вернулся. Ника в десятый раз перевернулся с боку на бок. А может, не надо себе запрещать думать о том, о чём думается? Всё равно ведь не уснуть…

Он возвращался домой от Владика. Того самого Владика, которого когда-то утащил из подворотни от компании отморозков. Владик говорил: спас. Но Ника не любил этого слова. Стеснялся он его. Просто помог сбежать, вот и всё.

А потом записал в клуб авиамоделистов. К младшим, конечно. Сам он ходил в этот клуб с семи лет. Там были настоящие друзья. И дело — тоже настоящее. Не то что какие-нибудь виртуальные игрушки. Легкокрылые модели поднимались в небо, кружили над землёй, иногда падали и разбивались, иногда послушно опускались на крохотные шасси. Они были разными — совсем маленькими и побольше, радиоуправляемыми и просто парящими в струях воздуха, пока дует ветер.

Мама говорила, что Ника болеет своими моделями. Может, так и было. Потому что стоило отпустить из рук это маленькое летающее чудо, как в груди что-то сжималось, а горло перехватывало, будто в воздух поднимался он сам.

Рассказывать об этом Ника стеснялся. Он считал это чем-то ненормальным. Непозволительной слабостью, что ли… Но мама-то знала, конечно. И папа знал. И друзья по клубу. А больше — никто.

Владику в клубе понравилось, но в конце лета ему пришлось уезжать с родителями в Питер. И заразиться Никиной «болезнью» он не успел.

Владик позвал Нику не просто так. Он приехал на выходные к бабушке и привёз Нике подарок. Старый морской бинокль. «Штурманский», — сказал Владик. Ника не хотел его брать.

— Тебе самому пригодится!

Владик мотал головой.

— Я хочу, чтобы он был у тебя! Потому что ты — мой лучший друг. И ты — настоящий штурман.

— Какой же я штурман? — возражал Ника. — Я просто делаю модели самолётов. И отпускаю их в небо.

— У самолётов тоже есть штурманы. И для своих моделей ты ведь прокладываешь на карте маршруты, правда?

— Ну да.