Атлантида и другие исчезнувшие города Подольский Юрий

Индия всегда была для европейцев страной-загадкой. Манящий запах специй и таинственность восточных обрядов издавна привлекали к ней внимание отважных купцов и бродячих философов. После колонизации страны Британией этот интерес стал всеобщим. Индия же не скупилась на тайны, запас которых у нее поистине неисчерпаем.

Столица обезьяньего царства

«Когда-то очень давно король построил город на холме. Можно было видеть остатки каменных дорог, которые вели к разрушенным воротам, где последние обломки дощатых створок еще висели на изношенных, заржавленных петлях. В стены корнями вросли деревья; укрепления расшатались и обвалились; из окон стенных башен косматыми прядями свешивались густые лианы.

Холм увенчивал большой, лишенный крыши дворец; мрамор, выстилавший его дворы и фонтаны, треснул, покрылся красными и зелеными пятнами; даже гранитные плиты, устилавшие тот двор, где прежде жили королевские слоны, раздвинулись и приподнялись благодаря пробившейся между ними траве и там и сям выросшим молодым деревьям. Из дворца можно было видеть ряды домов без крыш, которые придавали городу вид опустошенных сотов, полных черных теней; бесформенную каменную глыбу — остатки идола — на той площади, где пересекались четыре дороги; углубления и ямы на углах улиц, там, где прежде помещались общественные колодцы и разрушившиеся купола храмов с дикими фиговыми деревьями, зеленеющими по их краям…

…Маугли крепко сжал губы и, ничего не говоря, шел вместе с кричащими обезьянами на террасу, которая была выше наполовину наполненных дождевой водой резервуаров из красного песчаника. Посередине террасы стояла белая мраморная беседка, выстроенная для принцесс, умерших за 100 лет перед тем. Половина куполообразной крыши красного строения обвалилась внутрь его и засыпала подземный коридор, по которому принцессы, бывало, проходили из дворца в беседку; стены ее были сделаны из мраморных плит, прелестных молочно-белых резных панелей, в которые были вкраплены куски агата, корналина, яшмы и ляпис-лазури; когда из-за холма вставала луна, ее лучи светили сквозь кружевную резьбу, и на землю ложились тени, похожие на черную бархатную вышивку»[31].

Эти строки Редьярда Киплинга из книги о Маугли являются довольно точной иллюстрацией того, каким увидели английские колонизаторы древний город Хампи. Уже с середины XIX века стали появляться научные работы, основанные на результатах раскопок заброшенного поселения. Ученых он интересовал прежде всего как Виджаянагар — некогда величественная столица самой могущественной на юге и в Центральной Индии империи. Современное название Хампи произошло от Пампа — старого имени реки Тунгабхадры. Место на южном берегу этой реки, где заложен город, индусы издавна считали священным. История Хампи, по легенде, начинается еще с царства обезьян — Кишкинды, известного по индийской мифологии и расположенного именно в этом месте. Герой священного эпоса Рамаяна царевич Рама — седьмое воплощение бога Вишну — путешествовал на юг к острову Ланка в сопровождении своего брата Лакшманы, чтобы вернуть похищенную демоном Раваной жену Ситу. Здесь, в Кишкинде, он заручился поддержкой войска обезьян под предводительством Ханумана — сына бога ветра Вайю и апсары[32] Пунджисталы, силой проклятия превращенной в ванару[33]. Хануман помог Раме победить демона, а когда Рама решил покинуть земной мир и удалиться на небеса, остался среди людей и стал одним из семи бессмертных.

Культ Ханумана до сих пор очень популярен в индуизме. «Божественную обезьяну» почитают как наставника в науках и покровителя деревенской жизни, а обезьяны вообще считаются в Индии священными животными. В Хампи они населяют все старинные храмы, особенно много их на горе Анженадри, где стоит небольшое святилище Ханумана.

Природный ландшафт Хампи совершенно «космический»: большущие растрескавшиеся камни как будто насыпаны друг на друга нарочно. Скалы-булыжники невероятных размеров не производят впечатления природных образований: кажется, будто какой-то гигант что-то из них строил, потом ему надоело, и он разбросал «булыжники». Так, согласно легенде, с камушками забавлялись воины Ханумана. Местные жители называют эти древние горы «игрой дьявола».

Однако геология утверждает, что космический камнепад, вулканический катаклизм или игры гигантов не имеют никакого отношения к этой части Деканского плато. Гранитные пласты под земной твердью образовались более 3 млрд лет назад в архейский геологический период, а позднее — в мезозой — произошло рассоединение Гондваны, гигантского суперконтинента Южного полушария, и его базальтовые породы вонзились в гранит нынешнего полуострова Индостан. Именно этот стык, на который миллионы лет воздействовали солнце, ветер и дождь, создавая невероятные ландшафтные комбинации, выбрали для своей столицы братья Харихара и Букка, положившие в 1336 году начало династии Сангама и основавшие город Виджаянагар. Славу его с переменным успехом поддерживали представители четырех династий: Сангама (1336–1486), Салува (1486–1503), Тулува (1503–1565) и Аравиду (1565–1672). Именно от Аравиду в 1639 году англичание получили кусок земли на берегу Бенгальского залива, на котором в дальнейшем создали один из надежных форпостов для своего проникновения в Индию — Мадрас.

События начала династии Сангама и закладки города окутаны легендами. Известно, что Харихара и Букка были посланы сюда для восстановления власти делийского султана. В начале XIV века мусульманские султаны Дели вели в Южной Индии агрессивную политику. Однако братья Сангама, которые на самом деле были местными уроженцами, плененными в детстве и насильно обращенными в ислам, воспользовались ситуацией по-своему. Они вернулись в лоно индуизма и создали собственное царство, фактически объединив под своей властью всю Южную Индию. Им даже удалось поставить под контроль порты на западном побережье, в том числе Гоа, который назывался в те времена Синдапуром. Порты позволили Южной Индии прорвать торговую блокаду севера и начать оживленную торговлю лошадьми, шелком, минеральными богатствами, пряностями со странами Запада.

Летописцы утверждают, что братья встретили в лесах у будущего города Хампи мудреца-аскета Видьяранью, который указал им благоприятное место для возведения столицы и стал главным советником (министром) трех первых правителей — Харихары I (1336–1356), Букки I (1356–1377) и сына Букки — Харихары II (1377–1404). Столица — город Виджаянагар, который дал название всей империи, — строилась 7 лет на южном берегу Тунгабхадры на холмах, окружающих храм Вирупакши, одной из ипостасей бога Шивы. Вирупакша считался истинным правителем государства, а императоры — лишь его наместниками. Первоначально столицу называли и Видьянагарой («Городом знаний», в честь Видьяраньи), и Виджаянагаром («Городом победы»). Прижилось второе название.

Политическая власть всегда стремится к монументальному самовыражению, и строительные работы в Виджаянагаре не прекращались ни на один день, тем более что в материале недостатка не было. Храмы, дворцы, крепости, ирригационные сооружения, развлекательные ансамбли и другие постройки Виджаянагара уникальны потому, что они представляют собой один из немногих образцов средневекового индусского зодчества, еще не попавшего под влияние исламского стиля.

Еще задолго до прихода европейцев Хампи вел активную торговлю с арабским Востоком. Город был богатым и процветающим. Смена правящей династии Виджаянагара с Сангама на Салува не слишком повлияла на его судьбу. Период расцвета города пришелся на правление Кришна Девы Райи (1509–1529), отличавшегося набожностью, кротким нравом и симпатичной внешностью (его портреты до сих пор украшают жилища местных жителей). Кришна Дева Райя обогатил город великолепными постройками — от храмов и дворцов до акведуков, подававших воду через окрестные горы. В те времена город обладал почти полной монополией на торговлю арабскими конями и индийскими пряностями. Арабские купцы везли сюда чистокровных скакунов для виджаянагарской кавалерии, а увозили полные трюмы специй.

Португальский путешественник Доминго Паэз, побывавший в городе до вторжения мусульман, писал: «По величине город не уступает Риму, дворцы гораздо больше замков Лиссабона. Все это кажется раем». Сегодня можно только вообразить великолепие этого процветающего города, бывшего между XIV и XVI веками самой могущественной индуистской столицей на Декане. В дни религиозных праздников по улицам Виджаянагара проводили несколько сотен украшенных быков, которые приносились в жертву любимым богам. Путешественников поражали его размеры и богатство: они рассказывали о рынках, заваленных шелком и драгоценными камнями, о прекрасных куртизанках, узорчатых дворцах и веселых празднествах.

Но все это великолепие закончилось из-за внутренних конфликтов, которые утопили столицу в крови, и под натиском мусульман с севера. В в 1565 году тамошние князья объединились для общего похода на юг, и территории Виджаянатара были захвачены исламским султанатом.

Благодаря природным особенностям и прочным укреплениям Виджаянагар был практически неуязвим. Но восьмидесятилетний регент Виджаянагара Рама Рая в результате своего вмешательства в дела местных султанатов был втянут в сражение с объединенными исламскими войсками и не смог защитить город. Стотысячные армии юга и севера встретились на поле Таликота, примерно в 100 км к северу от Хампи. Вначале удача, казалось, была на стороне индийского войска, но в нем было не менее чем 10 тыс. мусульман, и, возможно, их представления о преданности оказались иными. Когда два мусульманских генерала Виджаянагара неожиданно дезертировали, армия оказалась неуправляемой.

Рама Райя и его брат восседали на слонах, представляя собой удобные мишени, и, когда врагам удалось сбить военачальников, индийские боевые порядки рассыпались. Почти все члены царской семьи бежали, прихватив груды золота и драгоценных камней, а сам Рама Рая попал в плен и принял ужасную смерть от рук султана Ахмаднагара. Мусульманская часть войска Виджаянагара перешла на сторону своих единоверцев. Они успели вовремя: победители не мешкая отправились грабить сказочно богатую столицу индусской империи. Волшебный город после шестимесячной осады был опустошен мусульманами. Остались только массивные статуи божеств, растрескавшиеся стены домов и опустевшие храмы, увенчанные башнями гопурам[34], а также сложная ирригационная система, по которой вода поступала в огромные бассейны.

Большинство памятников древнего Хампи ныне находится в удручающем состоянии и кажется гораздо старше своих лет. Жилища правителей и их подданных, к сожалению, практически стерты с лица земли. Но даже то, что осталось, — комплексы храмовых ансамблей, как индуистских, так и мусульманских, — поражает воображение бывалых путешественников. В некоторых индуистских храмах до сих пор совершаются религиозные обряды: они-то как раз и уцелели, ведь на священные постройки не скупились и вкладывали в них больше денег, времени и усилий, чем в царские дворцы.

Храмов в Хампи более 300. Обильно украшенный эпизодами из «Рамаяны» храм Хаджара Рама построен в самом центре города в XV веке. Базальтовые колонны украшены резьбой, посвященной воплощениям бога Вишну. Каменные скульптуры иллюстрируют события, о которых повествует священный эпос.

Другой храм, история которого прослеживается с VII века, посвящен Шиве, известному здесь под именем Вирупакши — супруга Пампы, богини местной реки Тунгабхадры. Одним из покровителей храма был уже упоминавшийся Кришна Дева Райя. По его приказу была создана самая изысканная постройка — центральный зал с колоннами. При нем возвели и величественный гопурам над входом во внутренний двор храма.

Самая знаменитая и таинственная виджаянагарская постройка — храм Виттхала[35], раскинувшийся на площади более 15 тыс. м². Этот храм, а точнее, храмовый комплекс (основное здание и несколько дополнительных павильонов для музыкальных, танцевальных и поэтических собраний), несмотря на вандализм войн и разрушительное действие времени, поражает своей изысканностью и даже вычурностью. Строительство храма Виттхала началось в 1513 году, о чем сообщает одна из сохранившихся надписей. Оно продолжалось, поддерживаемое преемниками Кришны Девы Райи, вплоть до 1565 года, но так и не было завершено, и в алтарном помещении скульптуру Виттхала не установили. Одна из легенд утверждает, что храм предназначался для изваяния, которое находится в другом храме Виттхала в Пандхарпуре, расположенном в нескольких сотнях километров от Виджаянагара. Якобы Виттхал появился здесь, но затем вернулся обратно, сочтя новые апартаменты чересчур роскошными. Исторические основания у этой легенды, несомненно, имеются: на самом деле пандхарпурского Виттхала вывозили из его обители из-за угрозы мусульманского вторжения.

Храм Виттхала стоит на платформе, фризы которой щедро украшены филигранной резьбой. Из фигур бросаются в глаза вереницы слонов и лошадей, причем динамичные позы животных индивидуальны и не повторяются в соседнем изображении.

Напротив центрального входа в храм расположена каменная колесница для передвижения бога. Она сложена из отдельных монолитов, хотя их стыки почти невозможно обнаружить. Некогда колеса этой необычной «статуи» могли свободно вращаться. По поверьям, каждый, кто их прокручивал, приобретал религиозные заслуги, но в наши дни колеса предпочли зафиксировать для сохранности.

Более всего храм Виттхала известен своими «музыкальными» колоннами. Это 56 гранитных колонн высотой в 3,6 м и диаметром до 1,5 м, которые подпирают купол. Когда над плато Декан дует ветер, слышна своеобразная симфония. Также каждая из колонн издает своеобразные звуки при ударе каким-нибудь легким предметом. Одна звучит как бубен, другая — как барабан, следующие — как разные струнные и духовые инструменты.

Пытаясь разгадать тайну «поющих колонн», англичане даже распилили одну из них. Оказалось, что средняя часть каждой колонны, выполненной из единого куска камня, дополнительно рассечена на более мелкие колонны разных диаметров, которые представляют собой не что иное, как музыкальные трубы. Поэтому, когда по ним бьют, они издают звуки разной тональности. Каждая колонна характеризуется собственной тональностью, поскольку обладает разным количеством труб, которые к тому же различаются по диаметру. К сожалению, музыкальные свойства колонн очень пострадали в результате разрушений, которым подвергся храм и его тонко просчитанная акустическая техника. Во времена же Кришна Девы льющуюся отсюда музыку было слышно на расстоянии 1,5 км.

Храм, богато украшенный изящными барельефами и росписью, дополнительно декорировался тончайшими муслиновыми тканями всевозможных оттенков. Каждая из колонн и внешние стены храма содержат множество симметрично расположенных углублений, в которых находились лампады, освещавшие величественное здание и наполнявшие его ароматом масла. И до сих пор существует поверье, что тот, кто хоть однажды услышит тот же волшебный звук колонн, который некогда слышали древние, дождется исполнения своих самых потаенных желаний.

Тайны Варанаси

Загадочный город Варанаси расположен на севере Индии в штате Уттар-Прадеш. В те времена, когда Индия была английской колонией, его называли Бенарес, а в древности он назывался Каши — «Светоч». Даже среди тиртха (мест паломничества) Варанаси — особый город. Индусы считают его наисвятейшим и иногда называют центром Вселенной. Согласно индуистским историческим хроникам, именно отсюда началось сотворение мира.

Варанаси называют также «вечным городом», и оснований для этого у него не меньше, чем у Рима. Он упоминается еще в Ригведе, Рамаяне и Махабхарате и до сих пор остается обитаемым. Побывав здесь однажды, Марк Твен написал: «Бенарес старше истории, старше традиций, старше даже легенд, а выглядит вдвое старше, чем все они, вместе взятые».

История Варанаси уходит в глубину веков. Его посещали древние цари из династии Маурьев: Чандрагупта, который в III веке до н. э. создал первую в истории Индии единую державу, и ревностный буддист Ашока, и покровитель поэтов и ученых Харшавардхана из династии Пушпабхути, правившей в VI–VII веках в Стханешваре в нижнем течении Ганга. Побывали здесь и могольские императоры: Акбар, Джахангир и Аурангзеб.

На протяжении веков Варанаси олицетворял разум и дух Индии. Город, омываемый священными водами Ганга, являлся средоточием религии, философии и науки. Здесь проповедовали пророк джайнизма Махавира и основатель религии сикхов Гуру Нанака. А двадцать пять веков тому назад в городке Сарнатх, что находится в 10 км от Варанаси, Будда впервые поведал миру свое учение о просветлении.

Позднее Варанаси превратился в важнейший центр индуизма, хотя начиная с XI века неоднократно подвергался вторжениям исламских завоевателей. Апогей этих разрушительных нападений был во времена правления императора из династии Великих Моголов Аурангзеба, который разрушил практически все храмы города, а самые значительные из них превратил в мечети.

Хотя Варанаси служил центром цивилизации и науки на протяжении почти 2000 лет, сейчас его можно назвать одним из самых неразвитых городов Индии с точки зрения норм западной цивилизации. Однако и современный Варанаси остается значительным центром различных наук, особенно изучения санскрита, и студенты приезжают сюда со всех концов Индии. К тому же считается, что побывавший здесь обретает духовное прозрение и мистическую силу. Сказание «Каши-Пурана» говорит, что даже тот, кто просто стремится попасть в Каши, избавляется от грехов трех жизней.

В Варанаси особо почитают Шиву, и, как гласит легенда, этот город — его земная обитель. Когда Шива женился на Парвати, они обосновались в его небесном жилище на горе Кайлас. Но однажды, рассматривая Землю, божественные супруги увидели дивный город, полный великолепных дворцов, храмов и садов. Тогда Шива и Парвати спустились вниз и поселились в Каши.

Считается, что в Варанаси есть храмы всех богов индийского пантеона. Его также называют городом тысячи храмов, и здесь нет никакого преувеличения — их даже больше. Наиболее знаменит Каши Вишванатх — «Золотой храм», на позолоту куполов которого пошло 800 кг золота. Здесь почитают Шиву — Повелителя Вселенной (именно так переводится слово «Вишванатх»). По преданию, это место было священным уже много тысяч лет, поскольку именно здесь появился первый джотьирлингам[36]. Еще в Пуранах («древних писаниях») говорится, что тут находился огромный храм. В XII веке его разрушили мусульмане, затем храм отстроили, но в XIII веке мусульмане его опять уничтожили. Храм возродился в правление веротерпимого Акбара, но его правнук Аурангзеб счел за лучшее возвести на этом месте мечеть. Новое индуистское здание построили в 1785 году, и сейчас это самый священный храм Варанаси. Лингам — святыня храма — и поныне здесь, его удалось сохранить, спрятав от глаз мусульман в колодце. Украшенный цветами, он стоит в обрамленном серебром углублении в полу, и обвивает его серебряная же кобра.

Еще один очень почитаемый храм Варанаси — Кедарешвар. Он символически воплощает храм Кедарнатх — самое главное святилище Шивы, которое находится в Гималаях и хранит другой джотьирлингам. Здесь поклоняются Шиве как повелителю кедара — небесного поля, где растет урожай освобождения.

В полном мистики городе Варанаси есть и совсем иная культовая архитектура. Город расположен на берегу Ганга и спускается к воде многочисленными гатами — особыми лестницами, нисходящими прямо к воде и служащими для исполнения религиозных церемоний. Вообще, большинство водоемов в Индии являются священными и обрамлены гатами, на которых верующие совершают обряды омовения. Практически в каждом индуистском храме существует священный водоем с гатами. Но гаты Ганга — самые многолюдные в Индии, поскольку Ганг является самой священной рекой, символом жизни и плодородия. Одни индусы считают эту реку порожденной Шивой, другие верят в то, что она родилась из стоп бога Вишну.

В Варанаси — 80 гатов, и все они спускаются к западному берегу великой реки. Да и все постройки Варанаси, будь то храмы или магазины, кафе, офисы или жилые дома, тоже находятся на западном берегу. А на восточном нет ничего. Там никто никогда не жил. Случайность? Отнюдь нет. На восточном берегу — мир мертвых, место, куда Шива переправляет души умерших людей.

Шива — бог-разрушитель, но он же — тот, без которого новое не могло бы родиться. Сила Шивы, как утверждают индусские гуру, направлена не против человека, а против всего иллюзорного в мире. Он уничтожает и саму смерть, уничтожает время, ибо все, что существует во времени, тленно и обречено на смерть. Освобождая верующего из пут времени, Шива ставит его вне времени. Поэтому наполненный паломниками Варанаси считается благоприятным местом для… умирания и обеспечивает прерывание бесконечной цепочки перерождений. Люди стремятся окончить жизнь в Варанаси, чтобы умереть не умирая и перенестись в вечное блаженство, слиться после телесной смерти с вечной истиной. Некоторые умирают по дороге в душных поездах, так и не добравшись до заветного места. Сюда же люди привозят тела умерших, чтобы сжечь их на одном из гатов — даже это облегчает дальнейшую судьбу покойного. Важно лишь, чтобы тело было сожжено[37], а его прах опущен в воды священной реки: великий Ганг считается одновременно и Рекой Жизни, и Рекой Смерти.

Здесь есть особые гаты, где производятся только церемонии похорон: сжигают тела умерших и отправляют прах в воды реки, освобождая души от страданий и очищая от грехов, накопленных в течение жизни. Погребальные костры здесь горят и днем, и ночью. Сожжением трупов заведуют молчаливые служители похоронного обряда — домы, неприкасаемые, самая низшая каста в индийской иерархии, которой запрещено жить по-соседству с другими. Они обитают в тесных кварталах, прилегающих к гатам, на таких узких улочках, что в них не заглядывает солнце. И лишь царь неприкасаемых живет в настоящем дворце, нависающем над Гангом. Этот дворец выглядит богато, но внутри там очень бедно и просто, как в лачугах подданых.

Безусловно, Варанаси может шокировать. Но никто из посетивших этот город не остается равнодушным. Варанаси ломает привычные концепции, изменяет сознание и заставляет задуматься. Варанаси-Каши — это по-настоящему индийский город, город с тремя ликами: древней, средневековой и современной Индии. Бытует индуистское предание, что, когда случится Всемирный потоп, погибнет все и лишь Каши («Светоч») останется источником Вечного Света. Он один из главных путей, или бродов, по которым человек переходит из физического в иной мир, мир вечной жизни и блаженства. Ибо только здесь, в Варанаси, у этого брода, раскрывается внутренняя сущность человека.

Загадки Холма мертвых

Северо-западная граница Индии с Пакистаном проходит по пустыне, которую пенджабцы называют Холистан, а индусы — Тар. В середине XIX века британцы начали строить здесь железную дорогу, соединяющую Лахор с приморским Карачи. Материал для возведения насыпи на одном из участков дороги брали в карьерах холма, на вершине которого расположился небольшой городок Хараппа. Некоторое время спустя из-под слоя горных пород показались развалины древнего города. Однако строителей не заинтересовали таинственные руины, и ценнейшие памятники древней культуры пошли на щебень для насыпи. Лишь через 70 лет после завершения строительства — в 1921 году — индийский ученый Ракхал Дас Банерджи начал археологические раскопки, и мертвый город вновь увидел солнце.

Через год после начала раскопок в Хараппе, в 1922 году, новое археологическое открытие поразило мир. В 600 км от развалин Хараппы и в 300 км от современного Карачи был раскопан еще один древний город. Причем другой индийский историк — Дайа Рай Сахни — нашел его совершенно случайно. На самом деле он искал «храм старого Шивы», упоминавшийся в легендах. Истории о «горах небесного золота, хранящегося в подземельях храма» не давали ученому спокойно спать. Однако вместо ожидаемого злата перед людьми Сахни представали целые городские кварталы многоэтажных домов, дворец, бронзовые статуи… Из-под земли появлялись мостовые, сады, парки, дворы и колодцы.

Через год ученый снова совершил удивительное открытие. Под холмом, который синдхи называли Мохенджо-Даро — «селение мертвых», или «холм мертвых», оказались руины еще одного древнейшего города, удивительно напоминавшего Хараппу. Не оставалось сомнений, что оба города относятся к одной и той же культуре.

В течение следующих 25 лет продолжались интенсивные археологические работы. Было найдено еще одно крупное поселение — Чанху-Даро — и множество небольших. А к началу 2010 года археологи обнаружили в долине Инда и ее окрестностях свыше тысячи селений древней индской цивилизации. По приблизительнм оценкам, ее население в годы расцвета составляло около 5 млн человек.

Как полагают ученые, возраст открытой культуры восходит к IV тысячелетию до н. э. Выяснилось, что древняя Индия наравне с Древним Египтом и Шумером является одной из древнейших цивилизаций нашей планеты. Она же была наиболее обширной, занимая в эпоху расцвета площадь более 1 млн км², что равно Египту, Месопотамии, Малой Азии, Ирану, Сирии, Финикии и Палестине, вместе взятым. И сегодня уже никто не говорит, что все в Индии началось с прихода ариев. Нет, страница той великой истории как раз завершается с их появлением. А задолго до этого здесь были густонаселенные города с широкими улицами, с домами высотой в три этажа, канализацией и водопроводом.

Эти города строились по строгому плану. В восточной части сооружались жилые кварталы, в западной — общественные здания. Верхний город, напоминавший крепость, располагался в западной части населенного пункта, на холме, нависая над нижним городом, имевшим форму четырехугольника. Строительство велось на кирпичных платформах высотой около 10 м. Это защищало людей и их жилища от ежегодных разливов рек. Улицы, достигавшие ширины 15 м, пересекались под прямым углом, разделяя город на отдельные кварталы. Дома из обожженного кирпича были очень просторными и насчитывали до трех и более этажей. Стена первого этажа возводилась без окон — они появлялись лишь со второго этажа, а венчали постройки плоские крыши, используемые как площадки для отдыха. Высота построек разнилась, но снаружи они были очень похожи друг на друга, словно их возводили по единому плану. Большинство домов имело площадь от 100 до 150 м², но встречались и постройки площадью как 50 м², так и 270 м². Вход в дом редко располагался со стороны главной улицы, обычно внутрь проникали из тесных проулков. Повседневная жизнь протекала во внутреннем дворе, нередко крытом.

Во всех домах, включая весьма скромные, были колодцы, резервуары со свежей водой, ванные комнаты и туалеты. Археологи нашли даже восхитительный плавательный бассейн со ступеньками для спуска, скамейками для отдыха и прогулочными дорожками. Все они соединялись с общественной водопроводной сетью и канализацией, которые здесь появились, вероятно, впервые в мире. По разветвленной системе трубопроводов чистая вода из Инда поступала в дома, а грязную воду и нечистоты отводили за пределы города через систему глиняных труб, проложенных под мостовой. Через определенные расстояния были предусмотрены лазы для ремонта труб. Этот подземный лабиринт из бессчетных каналов помогал жителям долины Инда победить главного врага древних цивилизаций — микробов. О подобном комфорте многим европейцам можно было только мечтать вплоть до XX века уже новой эры, а в нынешней Индии — по сей день. «Мохенджо-Даро, — писала газета “India Today”, — был так идеально спланирован, что никогда впоследствии индийцам уже не удавалось повторить те достижения — даже сегодня».

Из записок путешественника Александра Бернса (1834 год):

«Индские города строились правильными четырехугольными кварталами с широкими главными улицами. Повсеместно имелись устроенные на высоком техническом уровне водопровод и канализационные стоки. Нигде в Древнем мире подобного не было. За исключением одного — дворца критского царя в Кноссе. И, подобно дворцу в Кноссе, в просторных каменных домах Мохенджо-Даро и Хараппы не было окон, вместо них была устроена технически совершенная система вентиляции».

Археолог Л. Готтрель, работавший в Хараппе в 1956 году, считал, что в подобных городах-казармах можно встретить не людей, а дисциплинированных муравьев. «В этой культуре, — писал археолог, — было мало радости, но много работы, и материальное играло превалирующую роль». Однако ученый ошибся. Силу хараппского общества составляло именно городское население. По заключениям нынешних археологов, город, несмотря на архитектурную безликость, был заселен людьми, не страдавшими от меланхолии, а, напротив, отличавшимися завидной жизненной энергией и трудолюбием.

Лицо города определяли купцы и ремесленники. Последние часто работали у себя на дому. На окраинах возникали целые кварталы, где они жили, — «фабричные поселки» древности. Здесь пряли пряжу из шерсти, ткали, делали глиняную посуду, резали по кости. На раскопках в изобилии встречались предметы из глины и цветных камней. Сенсационной оказалась находка терракотовой статуэтки периода 2300–1750 годов до н. э., изображающей женщину в короткой юбке с поясом, ожерельем и высоким головным убором. Археолог Стюарт Пиггат доказал, что она является одним из первых изображений богини-матери, столь чтимой в Индии вплоть до наших дней.

Кузнецы работали с медью и бронзой, ковали удивительно прочные инструменты. Некоторыми из них можно было сверлить отверстия в бусинах из сердолика. Было развернуто массовое производство виртуозно исполненных ювелирных украшений и печатей из агата, халцедона и яшмы. Точно такие же украшения были обнаружены ранее в Двуречье, Южном Иране, Малой Азии, восточном Средиземноморье и на острове Крит.

Выяснилось, что Мохенджо-Даро вел активную торговлю со всеми этими государствами, экспортируя несколько сортов пшеницы, ячмень, бобовые и невиданный там продукт — рис. Земля здесь была очень плодородная, и собранного урожая хватало, чтобы не только прокормить многие тысячи людей, не занятых в сельском хозяйстве, но и экспортировать его. Корабли увозили в дальние страны крупный рогатый скот, быков зебу, овец, коз, свиней, гончарные изделия, многие виды цветной керамики, изделия из бронзы, меди, золота, серебра и камней.

Кстати, когда мы говорим об Индской цивилизации, вспоминаются названия лишь двух главных ее городов — Мохенджо-Даро и Хараппы. Этим наши знания о ней обычно и исчерпываются. Мало кто вспомнит, например, Лотхал — один из крупнейших в мире портовых городов бронзового века, «морские ворота» жителей долины Инда, раскопки которого проходили в 1955–1962 годах.

Лотхал лежал на берегу Камбейского залива, к северу от современного Бомбея. Строительство города началось в 2450–2350 годах до н. э. Вскоре здесь появились, насколько известно историкам, первые в мире искусственные портовые сооружения. Их размеры поражают и теперь. Длина гавани составляла 210 м, а ширина — 35 м. Пристань, к которой причаливали корабли, протянулась на 245 м; здесь же выкладывали товары на продажу. В гавани Лотхала могли одновременно бросить якорь до 55 судов. В городе жило множество искусных ремесленников, изготавливавших украшения из раковин и жемчужин, слоновой кости и металла. Необычайно много найдено здесь и золотых украшений. Изготавливались и оружие, и изделия из бронзы. При раскопках Лотхала археологи нашли множество каменных печатей. Все эти предметы напоминают находки, сделанные в Мохенджо-Даро и Хараппе. В то же время статуэтки, изображающие людей, очень напоминают работы шумерских мастеров. Вполне оригинальны глиняные фигурки животных, модели колесниц и кораблей.

Но, несмотря на обилие свидетельств материальной культуры, мы, к сожалению, практически ничего не знаем ни о верованиях, ни о социальной организации этого общества. Историки полагают, что крупнейшими городами долины Инда, как и шумерскими городами-государствами, управляли «цари-жрецы». Однако никаких доказательств этому нет. В Мохенджо-Даро и Хараппе не было обнаружено никаких зданий, которые могли бы служить храмами или дворцами. Возможно, людям этой культуры была чужда сама мысль о возведении подобных памятников — тем более что в их обществе слабо выражена социальная иерархия: в раскопанных жилищах не нашли явных признаков богатства или бедности владельцев. Еще более удивительно, что эта цивилизация не нуждалась в армии, у нее не было завоевательных походов, да и обороняться ей, похоже, было не от кого.

Как отмечает Грегори Поссель, антрополог из Пенсильванского университета, «Египет мы знали из Библии, то же самое с шумерским Уром. Китайские хроники повествуют о древнейших культурах, существовавших на территории Центральной Азии. Лишь в случае с индской цивилизацией мы не располагаем никакими письменными документами».

На самом деле письменные документы все же есть. Но хараппские письмена чрезвычайно скупы, рисуночные знаки в надписях употребляются буквально единицами: 5–6 иероглифов на текст. Недавно найден самый длинный текст — в нем 26 знаков. Между тем, надписи на бытовых гончарных предметах встречаются довольно часто, и это наводит на мысль, что грамотность не была уделом только избранных. Проблема в том, что не известен ни язык, ни система письма. Исследователи до сих пор не отыскали свой «Розеттский камень»[38], который содержал бы надписи на индском и каком-либо другом, известном нам, языке. За минувшее столетие было предпринято около сотни серьезных, квалифицированных попыток истолковать забытые письмена, однако ни одно из предложенных решений так и не было принято научным миром.

Зато появилась еще одна загадка. В 1934 году венгерский ученый Ф. фон Хевеши опубликовал статью, где доказывалось поразительное сходство знаков письменности Мохенджо-Даро и не расшифрованных до сих пор табличек с письменами острова Пасхи, затерянного в водах Тихого океана. Это было настолько неожиданно, что ни один ученый не принял статью всерьез. Несмотря на то что около 100 знаков письменности долины реки Инда и острова Пасхи действительно совпадают, их разделяют не только 20 тыс. км пространства, но и 5000 лет времени! Вот почему большинство ученых считают, что бесспорное сходство знаков само по себе ничего не говорит об их чтении, о языке, который они передают, и, наконец, о содержании текста, написанного этими знаками. Ни письменность Мохенджо-Даро, ни значки кохау ронго-ронго до сих пор не дешифрованы. Но может быть, действительно в Индийском океане существовал континент Му, который связывал пустыню Тар с побережьем, где стоят исполины-моаи?

Впрочем, загадочная культура с первых же дней ставит перед исследователями все новые и новые вопросы. Из какого семени вырос этот «чудный цветок Востока»? Что за народ основал громадные города на берегах Инда? Почему он исчез, не оставив следа в памяти потомков и окрестных народов, и долгие века о великой цивилизации никто ничего не знал?

Между пустынными районами Афганистана и Ирана, с одной стороны, между равнинами Пенджаба и Синда — с другой, затерялась горная страна Белуджистан, страна загадочных холмов. Здесь ведут раскопки немецкие, итальянские, французские и пакистанские археологи. В так называемом Обожженном холме только за последние годы обнаружено 200 тыс. керамических черепков — следы существования здесь четырех культур, сменявших друг друга на протяжении почти пятнадцати веков (впрочем, люди стали селиться здесь еще за 3000 лет до зарождения первой из найденных культур). Самое же любопытное, что при раскопках встретились надписи, выполненные точно такими же значками, какими воспользуются впоследствии жители Мохенджо-Даро и Хараппы.

Самые ранние свидетельства существования протоиндской культуры датируются VII тысячелетием до н. э. На севере Белуджистана обнаружены захоронения каменного века, оставленные людьми той культуры. На юге страны в V тысячелетии до н. э. появляется очень красивая керамика. В долине Инда ничего подобного в то время не было.

В IV тысячелетии до н. э. в северных и центральных районах Белуджистана возникают многочисленные новые поселения: одни строятся на вершинах холмов, другие — в долинах. Площадь самых крупных из них достигает 25 га. Все активнее заселяется юг страны. Найдены свидетельства торговли местных жителей с народами, жившими на берегах Аравийского моря. Сухопутные караваны купцов отправляются в Иран и Афганистан, привозя оттуда ляпис-лазурь и сердолик. Самые ранние находки, сделанные в Хараппе, датируются серединой IV тысячелетия до н. э.

К началу III тысячелетия — примерно с 2900 года до н. э. — можно отнести расцвет белуджистанской культуры. Местные поселения благоденствуют. «Их жителям, судя по всему, не приходится заботиться о поисках пропитания. Они занимаются чем хотят, изобретают и пробуют все новое», — говорит немецкий археолог Уте Франке-Фогт.

Похоже, что именно в этот период часть местных жителей переселяется в долину Инда. Было ли это связано с климатическими изменениями? Во всяком случае, живя на берегах великой индийской реки, можно было не бояться засухи (любопытно, что сегодня этот регион, наоборот, страдает от засух). В мягком, благодатном климате Северной Индии обильный урожай приносили любые сельскохозяйственные культуры. Здесь, например, впервые стали возделывать рис и хлопок. Сельское хозяйство, торговля, ремесла процветают. В долине Инда в это время — бурный экономический подъем, сюда устремляется поток населения из окраинных районов. Недавние деревни превращаются в города — Мохенджо-Даро и Хараппа тоже выросли из таких деревень.

Протоиндийская цивилизация перестала существовать еще в XIX веке до н. э. Почему же некогда цветущие города превратились в безжизненные пустыни?

Долгое время историки полагали, что миролюбивые купцы и ремесленники погибли в результате вторжения в долину Инда воинственных арийских племен, которые и устроили массовую резню, разграбив цветущие города и селения. Однако раскопки не выявили следов сражений и разрушений. Более того, последние исследования историков выяснили, что племена ведо-арийцев ко времени гибели Хараппы находились далеко от этих мест.

Теперь историки предпочитают говорить о постепенном упадке. Единая прежде страна распадалась, культура различных ее регионов все заметнее разнилась. Часть жителей долины Инда перебралась на восток, в долину Ганга; другие мигрировали на юг, на плодородные равнины Гуджарата. К 1800 году до н. э. почти все города в долине Инда опустели. В самом большом городе цивилизации — Мохенджо-Даро — все большие здания были заброшены и стали разрушаться. На их месте вырастали маленькие, плохо построенные домики, для которых использовался кирпич из руин общественных зданий. Торговая сеть, связывавшая страну воедино, распалась. Письменность была забыта, как и система мер и весов. Цивилизация погибла. Все достижения индской культуры и даже память о них были утрачены, чего не случилось ни в Месопотамии, ни в Египте.

Как же это случилось? Ученые продолжают строить гипотезы. Некоторые из них считают главным фактором нарушение торговых отношений с Месопотамией. Когда государство шумеров пришло в упадок, тяжелейший кризис наступил и для индской цивилизации.

Возможно, главная причина катастрофы кроется в изменении природных условий и окружающей среды. В начале II тысячелетия до н. э. климат изменился, стал более прохладным и засушливым. Могли сместиться границы зоны муссонных дождей, и потому плодородие полей заметно снизилось. Собранного урожая уже не хватало, чтобы прокормить население городов. Интенсивное земледелие привело к полному истощению почвы, а из-за искусственного орошения в ней накапливались минеральные соли. Со временем плодородная равнина превратилась в солончаковую пустыню. К тому же были вырублены леса в долине Инда, что лишь ухудшило экологическую ситуацию. Более того, Инд стал раз за разом заливать Мохенджо-Даро. В итоге была повреждена система канализации, что в условиях жаркого климата должно было привести к ужасным эпидемиям. Уцелевшие жители вынуждены были покинуть вымирающий город.

Все эти версии довольно убедительны, и вполне возможно, что они довольно близки к истине. Но приведенные гипотезы никак не объясняют того, что Мохенджо-Даро перестал существовать «мгновенно» — а тому есть множество подтверждений.

Например, в одном из домов были найдены скелеты тринадцати взрослых и одного ребенка. Люди не были убиты или ограблены: перед гибелью они сидели и что-то ели из мисок. Есть скелеты тех, кто просто ходил по улицам. Смерть их была внезапной. В чем-то это напомнило гибель людей в Помпеях.

В лучшие годы Хараппской цивилизации вокруг городов Хараппа и Мохенджо-Даро как грибы росли селения меньшего размера — их было около 1400. К настоящему времени раскопки освободили только одну десятую площади двух древних столиц. Однако уже удалось установить, что однообразие построек кое-где нарушается. В Долавире, лежащем к востоку от дельты Инда, археологи обнаружили богато украшенные ворота, арки с колоннадами.

Археологам пришлось отбрасывать одну за другой версии гибели города и его жителей. Одна из таких версий — город был внезапно захвачен врагом и сожжен. Но на раскопках не нашли ни оружия, ни следов сражения. Скелетов довольно много, однако все эти люди погибли не в результате борьбы. С другой стороны, скелетов для такого большого города явно немного. Создается впечатление, что большая часть жителей покинула Мохенджо-Даро еще до катастрофы. Как это могло случиться? Сплошные загадки…

«Я проработал на раскопках в Мохенджо-Даро целых четыре года, — вспоминал китайский археолог Джереми Сэнь. — Главная версия, которую я слышал до приезда туда, — в 1528 году до н. э. этот город был уничтожен взрывом чудовищной силы. Все наши находки подтверждали это предположение… Мы всюду натыкались на группы скелетов — в момент гибели города люди явно были застигнуты врасплох. Анализ останков показал удивительную вещь: смерть тысяч жителей Мохенджо-Даро наступила… от резкого повышения уровня радиации. Стены домов были оплавлены, и среди обломков мы обнаружили пласты зеленого стекла. Именно такое стекло видели после ядерных испытаний на полигоне в пустыне Невада, когда плавился песок. И расположение трупов, и характер разрушений в Мохенджо-Даро напоминали… события августа 1945 года в Хиросиме и Нагасаки… И я, и многие члены той экспедиции сделали вывод: существует вероятность, что Мохенджо-Даро стал первым городом в истории Земли, подвергшимся ядерной бомбардировке».

Подобной точки зрения придерживаются английский археолог Д. Девенпорт и итальянский исследователь Э. Винченти. Анализ образцов, привезенных с берегов Инда, показал, что плавление грунта и кирпича произошло при температуре 1400–1500 °C. Такой жар в те времена мог быть получен только в кузнечном горне, но никак не на обширной открытой территории. Температура, необходимая для превращения песка в стекло, на Земле естественным образом вообще не возникает. Но тогда следует признать, что кто-то создал и применил атомную бомбу 3500 лет тому назад. Официальная наука к такому признанию не готова. Да и мы, в общем-то, тоже.

История знает немало примеров частичного или полного переселения народов на другие территории. Так происходило освоение Сибири, Америки, Австралии и многих других земель. Но одна из самых ранних массовых миграций — колонизация греками Малой Азии.

Известно, что в начале II тысячелетия до н. э. крайний юг Балканского полуострова и острова Эгейского моря были заселены ахейскими народностями. В XII веке до н. э. туда же хлынули воинственные дорийцы, вытеснив коренных жителей. Ахейцы и раньше селились на западном побережье Малой Азии, но после распада Хеттского царства и падения Трои эта земля стала «ничейной». От Геллеспонта ахейцы на легких гребных кораблях медленно продвигались на юг вдоль берега лазурного Эгейского моря. Там, где попадались удобные гавани, они основывали колонии и торговые порты, постепенно превращая их в города-государства.

Покидавшие Элладу переселенцы увозили с собой не только материальную и художественную культуру, но и образ жизни. А затем ревниво оберегали свои традиции от местных влияний. Процветали новые полисы, формировались новые школы философии и истории, географии и скульптуры. Изучая мифы и историю античной Греции, нетрудно убедиться, что большая часть описанных в них событий происходила вовсе не в Европе, а на противоположном берегу Эгейского моря — на территории, ставшей впоследствии Османской империей, а затем Турцией. В этой стране масса памятников далеких исторических эпох. В результате кровавых исторических коллизий XX века греки здесь больше не живут. Но остались их дома, развалины античных городов, а древнегреческие топонимы проступают даже сквозь турецкую огласовку.

Троя

С Азией связан и наиболее, пожалуй, известный сюжет античности — Троянская война. Самый удобный маршрут между двумя континентами идет через Дарданеллы, которые эллины называли Геллеспонтом. Это один из важнейших торговых путей древности.

Троя лежала у входа в пролив Дарданеллы, через который из Эгейского моря можно пройти в Мраморное и далее, через Босфор, — в Черное море. Контролируя переправу через пролив, жители Трои держали в руках торговлю между Европой и Азией. Но дело не только в стратегическом положении этой точки, а еще и в особенностях местной розы ветров и течений. Чаще всего здесь дует норд-ост, мешающий парусным судам войти в пролив. В ту же сторону направлено и течение из Дарданелл. И лишь изредка задувает зюйд-вест, позволяющий войти в пролив кораблям, еще не владевшим ни в гомеровские времена, ни много позже искусством хождения под парусами против ветра, галсами. Вот почему в бухте у Гиссарлыкского холма существовал своеобразный «зал ожидания» для судов, идущих в Геллеспонт. Здесь, ожидая попутного ветра, встречались моряки, купцы и воины из разных стран Средиземноморья. Поэтому в Трое собирались все культурные и технические достижения эпохи. Когда в окрестностях еще лепили кривобокие горшки из складывавшихся ярусами глиняных колбасок, в Трое уже работал гончарный круг. Пока соседние народы еще размахивали каменными топорами, троянцы ковали бронзовые.

Вместе с богатством и властью росла и зависть соседей. Все чаще они стремились поживиться за счет троянцев. Не зря в течение одного тысячелетия ширина стен вокруг города увеличилась в пятнадцать раз. Возможно даже, что каждому поколению жителей Трои доводилось защищаться от врагов в своей «троянской войне».

Именно через Дарданеллы проходили персидские армии в Европу, а греческие — в Азию.

Скорее всего, в XII веке до н. э. троянцы не захотели пропускать греков, что и пслужило причиной «той самой» Троянской войны. И только уже в VIII–VII веках до н. э., почти через 500 лет после нее, Гомер сочинил романтическую историю о том, как царевич Парис соблазнил и увез в Трою самую красивую женщину Греции — жену спартанского царя Менелая Елену, не забыв прихватить вместе с ней и изрядную долю сокровищницы пострадавшего мужа. Даже в рыцарственном XVIII веке «Илиаду» считали сказкой, поскольку мало кто верил, что для спасения красавицы спартанцы смогли организовать огромную флотилию из 1200 судов. Отсюда и сомнения в существовании самой Трои, развеянные только во второй половине XIX века Генрихом Шлиманом, обнаружившим легендарную крепость под холмом Гиссарлык приблизительно в 5 км к морю от нынешнего шоссе Стамбул — Измир.

Вопреки мнению профессиональных историков и археологов, считавших «Илиаду» всего лишь вымыслом либо предполагавших нахождение Трои совсем в других местах, Шлиман, внимательно прочитав творение Гомера, точно вышел на нужное место. Лишь позже, с развитием научной археологии, после раскопок профессионалов — немца В. Дерпфельда в 1893–1994 и американца К. Блегена в 1932–1938 годах — стало ясно, что Шлиман во многом ошибался, многое понимал неверно, да и нашел он не совсем гомеровскую Трою. Ведь Гиссарлыкский холм представляет собой «слоеный пирог»: на протяжении более чем трех тысячелетий здесь поочередно располагались поселения, разрушаемые пожарами, войнами, землетрясениями. За 100 лет раскопок обнаружено десять культурных слоев. Раскопки же Шлимана, проведенные, по современным понятиям, варварски, с уничтожением многих интересных объектов (археологи не могут простить ему ров длиной 40 и глубиной 17 м, проведенный по самому центру города), вскрыли слой примерно на 1000 лет более ранний, чем гомеровский город.

Между прочим, Гомер приводит два названия этого древнего поселения: Троя и Илион. С чем это может быть связано? При всей своей культуре жители города, по-видимому, не знали письменности — во всяком случае, какие-либо их документы не найдены. Но в середине ІІ тысячелетия до н. э. земли к востоку от Гиссарлыкского холма принадлежали могущественной хеттской державе, где письменность уже была известна. В хеттских записях времен гомеровской Трои упоминаются два названия населенных пунктов в этом районе — Вилуса и Труиса. Из Вилусы греки сделали сначала Вилион, затем Илион; Троя же — явно искаженное название Труиса. Сейчас ученые считают, что город на Гиссарлыкском холме, скорее всего, назывался Вилусой, то есть название Илион ближе к истине, чем Троя. Значит, настоящую Трою-Труису, которая находилась тоже где-то в этом районе, еще предстоит найти. А Гомер, сочинивший или скомпилировавший из более древних источников свой эпос на несколько веков позже описываемых в нем событий, соединил два города в один. Но, помня, что Илион — это не Троя, все же по установившейся традиции оба города называют Троей[39].

Итак, здесь друг на друге, как в слоеном пироге толщиной около 20 м, лежат остатки не менее девяти городов. После очередного разрушения руины не разбирали, а трамбовали и строили новые сооружения прямо на этом слое. Первая Троя (3000–2600 годы до н. э.) была обычной деревней, обнесенной стеной. Поселение диаметром 100 м было застроено очень примитивными жилищами из глиняных кирпичей. Судя по оставшимся следам, оно погибло во время пожара.

Троя II (2600–2300 годы до н. э.) была крепостью с трехметровыми стенами и мощными башнями. Горожане жили в однокомнатных домах с каменными очагами, занимались скотоводством и земледелием. Город стоял прямо на берегу моря, уровень которого был тогда выше, чем сейчас. В центре города появился царский дворец. Именно в этой Трое Шлиман нашел золотой клад, названный им «сокровищами Приама» (потом выяснилось, что клад на тысячу лет «старше» Приама). Троя II также погибла в результате завоевания и пожара.

Последовали Троя III, IV и V (2300–1900 годы до н. э.). Эти слои свидетельствуют о периоде упадка в истории древнего города. Город оставался крепостью, кварталы становились все теснее, население беднело. В ту эпоху культуры раннего бронзового века охватил кризис. В Греции и на островах Эгейского моря происходят беспорядки и мятежи, многочисленные племена начинают мигрировать. Меняются торговые пути в восточной части Средиземного моря. Около 1900 года начинается возвышение Крита. В это время индоевропейские племена вторгаются в Анатолию, возникает Хеттская держава.

После разрушения Трои V на это место пришло новое население, имевшее прирученных лошадей, владевшее новыми методами строительства и изготовления керамики. Именно Троя VI, как считают ученые в последнее время, и является гомеровской. В этот период город достиг наибольшего расцвета. Его площадь составила 18 га (для сравнения: площадь Московского Кремля 27,5 га), что больше всех предыдущих и последующих реинкарнаций Трои. Город становится торговыми воротами из Азии в Европу. Идет интенсивный обмен идеями и новациями. Около 1600 года появляются легкие, маневренные колесницы, таран, бронзовое оружие, эффективно поражающее противника на большом расстоянии.

Мощная крепость, господствовавшая над окружающими землями, была разрушена около 1250 года до н. э. в результате сильного землетрясения и войны, описанной Гомером. Лучше всего сохранились восточные стены с воротами в шестом городе: длина стен около 300, а толщина около 4 м. В высоту они достигают 5 м, а местами, по-видимому, были и вдвое выше.

Троя VII (1250–950 годы до н. э) несколько раз частично восстанавливалась и снова разрушалась войнами и пожарами. Начались «темные века». Рушатся державы бронзового века. Война сокрушает и пелопоннесские Микены, и хеттскую Хаттусу, и левантийские города-государства, в частности Угарит. Происходит массовое переселение народов. В восточной части Средиземноморья культура приходит в упадок. Культура прошлых лет во многом была утрачена, письменность забыта. Был забыт и гончарный круг — снова появились грубые, слепленные вручную горшки. Около 950 года до н. э. на холм Гиссарлык пришли греки, снова отстроившие город и назвавшие его Новый Илион (Троя VIII). В 85 году до н. э. его завоевали и разрушили римляне, чтобы позже восстановить, придав ему новый облик (Троя IX) и переделав имя на свой лад — Илиум. В городе появились непременные атрибуты римской культуры — стадион, театр и акведук. После гибели Римской империи Троя стала глухой провинцией, а с падением Византии в 1453 году люди перестали селиться на Гиссарлыкском холме, и вскоре даже местоположение знаменитого города было забыто — вплоть до открытия Шлимана.

Надо отметить, что ни один археолог и ни одно археологическое открытие не пользовались такой широкой популярностью, как Генрих Шлиман и его находки. Шлимана знали все — от коронованных особ до уличных мальчишек. Но на его долю выпало столько же восторженных похвал, сколько и уничижительных порицаний, и следует признать, что и те и другие вполне заслужены. Он действительно открыл гомеровскую Трою, но, открыв, сам ее и разрушил.

Да и судьба самого Генриха Шлимана — это интереснейший роман, полный приключений, героизма, страшных падений и головокружительных взлетов. Сын бедного, а под конец жизни совершенно разорившегося пастора, Шлиман с малых лет жил самостоятельно. В поисках средств на пропитание он служит помощником в лавке, юнгой на корабле, путешествует пешком из города в город, просит милостыню, попадает в самые отчаянные и безвыходные положения. Наконец устраивается агентом в торговый дом в Амстердаме. В 1846 году судьба забросила Генриха в Россию, где ему в конце концов улыбнулась удача. Здесь он ведет самостоятельные коммерческие операции и на поставках селитры в русскую армию во время Крымской войны наживает миллионное состояние. Сделавшись миллионером, совершает путешествия в Америку, Африку, Индию, Китай и Японию. Но и прося подаяние, и наживая миллионы, Шлиман ни на минуту не забывает о своей мечте. Мечта эта — найти гомеровскую Трою. Идея эта вынашивалась Шлиманом, если верить его автобиографии, с восьмилетнего возраста, когда он впервые прочитал Гомера и увидел изображение Трои. И хотя картинка была чистым вымыслом художника, Шлиман всю жизнь представлял Трою именно такой — и такую ее искал.

В 1870-х годах сведения о Трое и в целом о культуре и истории Греции до начала I века до н. э. ограничивались свидетельством Гомера в приписываемых ему двух поэмах — «Илиаде» и «Одиссее», а также несколькими легендами и мифами. Одни ученые считали все это безусловным вымыслом, другие допускали элементы действительности. Шлиман же доверял Гомеру безоговорочно.

Вопрос о местонахождении Трои был спорным. Среди современных Шлиману историков была распространена гипотеза о том, что Троя находилась на месте турецкой деревни Бунарбаши. Об этом писал еще в конце XVIII века французский ученый и путешественник Лешевалье. Шлиман приехал в это место и усомнился в том, что древняя Троя находилась именно здесь: окрестности Бунарбаши не соответствовали окрестностям Трои, описанным в «Илиаде». Ведь от ахейского лагеря, лежавшего у моря, до стен Трои было совсем недалеко. Греческие воины успевали по несколько раз в день побывать и в своем лагере, и под стенами города: греки слышали звуки флейт из Трои. А деревня Бунарбаши лежала на расстоянии 13 км от моря! Как мог бы Гектор, преследуемый Ахиллом, три раза обежать вокруг Трои, если местность вокруг Бунарбаши изобиловала крутыми обрывами? Где два ключа (один с холодной, другой с горячей водой), о которых упоминается в «Илиаде»? Нет, Трою надо искать не здесь!

Впервые тождество холма Гиссарлык с гомеровской Троей предположил в 1822 году Чарлз Макларен. Сторонником его идей был Фрэнк Калверт, который начал на Гиссарлыке раскопки за 7 лет до Шлимана. По иронии судьбы, участок холма, принадлежавший Калверту, оказался в стороне от искомого места. Генрих Шлиман, который был знаком с Калвертом, начал целенаправленное исследование другой половины Гиссарлыкского холма. Здесь все совпадало с описаниями Гомера!

Почти сразу археологу-неофиту посчастливилось найти остатки древних строений. Он был в упоении и не сомневался, что цель всей его жизни близка. К этому времени, в 1870 году, Генрих обосновался в Афинах. Здесь он женился на семнадцатилетней девушке по имени София, правда, жалея, что ее имя не Елена или Ифигения, о которых говорилось в гомеровских поэмах. Однако это «несоответствие» он вскоре исправил, дав своим детям имена Агамемнон и Андромаха. Гречанка София, преданный друг, разделила все трудности беспокойной жизни мужа. Она же носила и многие бесценные украшения, которые откапывал Генрих Шлиман. Ведь поначалу его археологические раскопки были наполовину подпольными, что нередко приводило к судебным распрям.

Получить разрешение на раскопки Гиссарлыка было чрезвычайно трудно. Турецкое правительство недоверчиво относилось к просьбам Шлимана. Турки, которым принадлежала большая часть холма и которые использовали его как пастбище для коз, запросили неслыханную цену и бесконечно тянули с переговорами. Правда, уже во время этих переговоров, в апреле 1870 года, хитрецу Шлиману удалось провести пробные раскопки. В северо-западной части холма он обнаружил мощные стены, которые не колеблясь признал стенами дворца Приама!

«В то время как мои люди отдыхали и ели, я большим ножом расчищал сокровище. Это была опасная работа, потому что стена, под которой я находился, в любой момент могла обрушиться. Но вид предметов, представлявших неслыханную ценность для науки, делал меня безразличным к опасности», — писал потом археолог.

Начавшаяся франко-прусская война 1871 года прервала изыскания. Но при первой же возможности Шлиман возобновляет хлопоты. В апреле 1871 года ему все-таки удалось купить западную половину Гиссарлыка за 4000 франков, и к лету он получил султанский фирман (указ) на раскопки, где было сказано, что половину всех находок Шлиман обязан отдавать турецкому правительству.

Гиссарлык представлял собой овал, длина которого была 200, а ширина — 150 м. В глубине его, как думал Шлиман, — на самой скале, то есть в самом нижнем слое, должна находиться гомеровская Троя: ведь сказано же у Гомера, что боги Посейдон и Аполлон построили на пустом месте городские стены для первого троянского царя Лаомедонта, что племя троянцев жило в глубине страны, у подножия горы Иды, а не у моря. В тот период Генрих воспринимал поэзию Гомера как совершенно достоверный исторический источник, и многие его ошибки проистекали из этой фанатичной веры в историческую непогрешимость древнего эпоса.

В октябре 1871 года Шлиман начинает свой первый официальный раскопочный сезон в Трое. В своем неудержимом стремлении поскорее дойти до слоев, скрывающих гомеровскую Трою, археолог-дилетант разрушил сравнительно поздние слои, которые представляли огромный интерес для науки. Так, с полным пренебрежением он отнесся к слою, содержавшему обломки расписных греческих ваз VI–IV веков до н. э.

На глубине около 4 м Шлиману встретились остатки домов, нижняя часть которых была сложена из неотесанных, скрепленных глиной камней, а верхняя — из необожженных, высушенных на солнце кирпичей. В этом же слое было обнаружено множество каменных зернотерок и орудий из камня (топоры, ножи, молоты). Поражали керамические изделия. Это были одноцветные сосуды. Некоторые из них имели форму человеческого лица, другие — женской фигуры (на горлышке — глаза, нос, уши, брови; на туловище сосуда — руки, груди), встречались кувшины с необычайно высоким и узким горлышком. Здесь же находилось множество круглых предметов из глины с отверстием посредине. Шлиман предполагал, что это и есть гомеровская Троя. Однако его стали одолевать сомнения: почему оружие, найденное здесь, сделано из камня? Где же медь доспехов троянских героев, которая «сиянием ярким блистала, словно горящий костер иль лучи восходящего солнца»?

Почти одновременно с северным раскопом Шлиман начал копать в северо-восточной части холма. И здесь в самых нижних, лежащих на скале слоях он встречает кладку стен, керамику и орудия, сходные с ранее найденными. Было ясно, что они относятся к одной и той же эпохе, к одному и тому же слою. Следовательно, вновь открытый слой был древнее гомеровского. Шлиман назвал его Троя I. Уже тогда пошатнулась его вера в непогрешимость Гомера: гомеровской Трое, оказывается, предшествовало более раннее поселение.

Шлиман стремился вести раскопки с нескольких сторон холма. Раскопки траншеи с севера шли очень медленно, и он начал на юге встречную. Стены различных кладок, обнаруженные при раскопках, принадлежали сравнительно поздним эпохам. Здесь Шлиман насчитал четыре слоя, четыре последовательно сменивших друг друга города. Но и теперь его интересовали более всего те строения и находки, которые он связывал с гомеровским временем. На юге Гиссарлыка на большой глубине были отрыты остатки большой башни: впоследствии стало ясно, что это одна из четырех башен, которые вместе с мощной стеной составляли крепостные сооружения.

А тем временем шел 1873 год. Особенно замечательны были найденные к тому времени двойные ворота, к которым вела широкая мощенная плитами улица. Близ ворот Шлиман обнаружил помещение, которое, по его предположению, принадлежало последнему царю Трои — Приаму. Все эти сооружения были выполнены в уже известной строительной технике: нижняя часть стен состояла из крупных камней, верхняя — из кирпичей, высушенных на солнце. Керамика была сходна с обнаруженной в первый год раскопок в «гомеровском» слое и поразившей Шлимана необычностью форм. Эти оборонительные сооружения и широкая мощеная улица, которая вела к ним, были покрыты пеплом. Шлиман теперь не сомневался, что перед ним гомеровская Троя — Троя II, погибшая в огне пожарища.

Неподалеку от «дома Приама», под древними стенами, был обнаружен богатейший клад золотых, серебряных и электроновых[40] изделий. С опасностью для жизни, так как пришлось сильно подрыть стену, Шлиман извлек клад. Диадемы, серьги, ожерелья, браслеты, золотые, серебряные и электроновые вазы и кубки, золотые слитки, более восьми тысяч разнообразных мелких предметов, множество бронзовых стрел, топоров, кинжалов составляли этот троянский клад! Все теперь казалось Шлимау ясным: вот стены великой гомеровской Трои, вот на юге холма — Скейские ворота, так часто упоминаемые в «Илиаде», вот большая башня, откуда троянцы наблюдали поединки греческих и троянских героев, вот дом последнего царя Трои — ведь поражающий своим богатством клад мог принадлежать только Приаму![41] Опасаясь, что столь ценные сокровища могут быть конфискованы местными властями и станут недоступными для дальнейшего научного изучения, Шлиман вывез их контрабандой в Афины.

Завершив раскопки в 1873 году, он уехал писать подробный отчет о проделанном, но на месте усидел недолго. Не менее потрясающие находки он сделал и в Микенах, изучение которых начал с 1874 года. О раскопках в столице Агамемнона, одном из крупнейших и могущественных городов Греции гомеровского времени, Шлиман мечтал давно. На этот раз место раскопок не вызывало сомнения: грандиозные развалины Микен (город был разрушен в 468 году до н. э. во время греко-персидских войн и после этого уже не восстанавливался) были хорошо видны в Арголиде (Пелопоннес) на высоком холме. Остатки микенских оборонительных стен поражали своей монументальностью: они состояли из огромных каменных глыб без какого-либо скрепляющего материала. Сохранились и ворота в этих стенах — знаменитые Львиные ворота, украшенные рельефным изображением двух львов. До раскопок известна была и так называемая сокровищница Атрея, или, как ее называли, гробница Агамемнона.

Сенсационные открытия Шлиманом были сделаны здесь во вторую археологическую кампанию, в 1876 году в течение ноября-декабря. В западной части Микен в скальном грунте удалось обнаружить пять гробниц, окруженных огромным кругом из каменных плит. Это — знаменитые шахтовые гробницы. При умерших находилось множество золотых вещей: нагрудники, поножи, пояса, всевозможные украшения, большое количество сосудов. На лицах погребенных лежали золотые маски… Для Шлимана эти открытия были важны более всего потому, что они подтверждали правоту Гомера относительно Микен.

Но Шлиман и здесь многое нафантазировал. Он даже написал Георгию I греческому: «Довожу до сведения Вашего Величества, что обнаружил захоронение Агамемнона, Кассандры и их свиты. Я нашел драгоценности из чистого золота, которых хватило бы для большого музея и который стал бы самым прекрасным музеем мира». Немного спустя 14 кг этого золота заполнили сейфы греческого банка. А золотые маски из Микен сегодня находятся в Археологическом музее Афин.

Вскоре на Шлимана обрушилась слава. Ростокский университет Германии присваивает ему звание почетного доктора, так же поступает и Оксфорд, США дают Генриху свое гражданство. Он становится необыкновенно популярным. Правда в научных кругах его чаще всего называют шарлатаном, поскольку именитая профессура не желала принять выскочку без университетского образования и признать его приоритет. Сенсационные находки Шлимана вызывали многочисленные споры, поскольку он не сразу стал уделять внимание академической карьере и репутации в научном мире, а сознательная мифологизация биографии и склонность к саморекламе приводила к тому, что действительные заслуги Шлимана были оценены только после его смерти.

А вот Турция, прослышав о кладе, привезенном Шлиманом в Европу, затевает судебную тяжбу на предмет наказания ученого «за незаконный вывоз с территории Турции принадлежащих ей ценностей». Пришлось раскошеливаться: Шлиман заплатил турецкому правительству 50 тыс. франков, и только после этого судебное преследование было прекращено.

Шлиман еще несколько раз возвращался к раскопкам в Трое: в 1878, 1882 и 1890 годах. Но до конца дней своих он так и не понял того, что, раскопав до самых нижних, самых древних слоев Гиссарлык, он открыл гораздо более древнюю, чем гомеровская Троя, совершенно не известную ранее цивилизацию.

Немецкий писатель Уве Топпер в своей книге «Фальсификации истории» высказал предположение о том, что клад Приама был изготовлен по заказу Шлимана одним из афинских ювелиров. Подозрительным с его точки зрения является достаточно упрощенный стереотипный стиль, в котором выполнены изделия из золота: сосуд для напитков Приама в 23 карата напоминает соусницу XIX века. Другая теория фальсификации Шлиманом клада утверждает, что все сосуды были им просто куплены. Однако все эти теории были отвергнуты подавляющим большинством ученых мира.

После очень долгого перерыва раскопки Трои возобновил в 1988 году немецкий археолог Манфред Корфман. Средства для экспедиции выделил концерн Daimler Chrysler, а турецкое правительство предоставило ему исключительную лицензию на раскопки. Была обследована территория площадью почти 300 тыс. м². Обнаружились остатки стены Трои III, хотя ранее считалось, что в этот период город не был крепостью. Археологи нашли еще и «нулевую Трою» — поселение, остатки которого лежат под фундаментами Трои I. Это — самое древнее — поселение было основано примерно в 3600 году до н. э. Длинные дома типа бараков позволяют сделать выводы о быте населявших их людей. Кроме того, отождествление Илиона с Вилусой, о чем говорилось выше, было сделано тоже Корфманом. «Теперь, — отмечает археолог, — мы вправе с еще большей вероятностью отнести Трою (Илион) и ее жителей к хетто-лувийскому миру».

Это — важнейшее заявление, оно переворачивает все известные дотоле представления и имеет далеко идущие последствия. Исследователи Трои могут использовать хеттские источники. Возможно, там удастся отыскать описания Троянской войны. Быть может, именно они были известны и Гомеру?

Большие споры вызвало заявление археологов, что, возможно, в бронзовом веке Троя была в десять раз больше, чем это известно из ранних сообщений археологов, прежде всего Генриха Шлимана. В 1992 году к юго-западу от холма Гиссарлык, где сто с лишним лет назад он вел раскопки, был обнаружен ров, опоясывавший Трою. Он пролегал довольно далеко от городских стен, окаймляя территорию площадью 200 тыс. м², тогда как сама Троя занимала всего 20 тыс. м². Очевидно, он окружал нижний город, заявил Корфман. Еще в 1700 году до н. э. здесь проживали тысячи людей. Возник нижний город в середине III тысячелетия до н. э., во времена Трои II. По мнению немецкого археолога, Троя была куда более могущественным городом, чем полагали прежде.

В 1994 году был найден еще один искусственный ров. Первый ров пролегал в четырехстах метрах от крепости, а второй — в пятистах. Оба они оказались почти одинаковыми: глубиной в 1,5 и шириной в 3 м; оба являлись частью хорошо продуманной системы укреплений. Преодолеть такой ров на боевых колесницах, «танках бронзового века», было нельзя. За рвом, как полагают ученые, высилась деревянная стена или же стояли ряды заостренных кольев. Из-за этого ограждения обстреливали врагов. Правда, остатки частокола сегодня уже не обнаружить, но в «Илиаде» подробно описано подобное сооружение.

Уже в 1992 году, «по горячим следам» раскопок Корфмана, немецкий геолог Эберхард Цанггер выпустил нашумевшую книгу «Атлантида — разгадка легенды». На ее страницах он утверждал, что Троя и была той самой мифической державой, о которой поведал Платон, а найденный ров, конечно же, «был одним из тех каналов», что окружали Атлантиду.

Но основное открытие Корфмана вызвало более яростные споры, чем неизвестный ранее ров. В бронзовом веке, настаивал он, Троя была частью анатолийской цивилизации, а вовсе не крито-микенской, она была форпостом Азии, нависшим над Европой, а не крупнейшим европейским городом…

Еще в 1995 году в Трое была найдена бронзовая печать с надписью — первый письменный памятник, встреченный здесь. Надпись выполнена иероглифами на лувийском языке. За 1500 лет до н. э. лувийский язык был широко распространен на просторах Малой Азии. Им пользовались и хетты. Говорили ли на этом языке троянцы? По одной находке, безусловно, это нельзя утверждать, однако Корфман уверен, что жители Трои VI по происхождению были лувийцами.

Лувийцы — это один из индоевропейских народов, которые наряду с хеттами около 2000 года до н. э. переселились в Анатолию. И, по мнению Корфмана, многие из предметов, обнаруженных в Трое, скорее принадлежат этой восточной анатолийской культуре, нежели греческой цивилизации. Крепостные стены Трои напоминали анатолийские укрепления, а вовсе не микенские: книзу стены расширялись, вверху же, возможно, были зубчатыми; по периметру высились башни-надстройки. Оборонительный ров также хорошо вписывается в «восточный» облик Трои: именно в Центральной Анатолии и Северной Сирии, а никак не в микенской Греции, можно встретить подобные крепости с хорошо укрепленным и тесно застроенным нижним городом. И характер жилищ типичен именно для анатолийской архитектуры.

Культовые предметы, найденные в Трое, тоже хеттско-лувийского происхождения. Перед южными воротами Трои еще и сегодня видны четыре стелы, установленные на мощном каменном постаменте, у хеттов они служили символами бога — покровителя города. Наконец, на кладбище, устроенном близ городских стен, видны следы кремации. Такой способ погребения характерен для хеттов, а вовсе не для жителей Греции той эпохи. Как известно, до позднеминойского периода, то есть до 1400 года до н. э., греки предавали тела покойников земле.

Весной 2001 года Корфман организовал грандиозную выставку «Троя: мечта и явь». Она с успехом была показана в ряде немецких городов. В одном только Штутгарте ее посетили 250 тыс. человек.

Впрочем, ряд коллег Корфмана выступили с резкой критикой, отмечая, что «все эти компьютерные модели Трои, показанные на выставке, создают у зрителей определенные стереотипы, в то время как сами ученые пока еще не пришли к единому мнению по данным вопросам». Один из историков, Юстус Кобет, отмечает, что Корфман «пока не нашел» ни храмов, ни торговых лавок, ни складов, без которых была бы немыслима жизнь древневосточной метрополии. Историк из Кельнского университета Карл-Иоахим Хелькескамп заявил, что «опубликованные пока результаты раскопок не доказывают, что вокруг крепости Троя существовал нижний город». Плотные ряды домов у подножия горы, по его словам, «чистая фикция». Корфман якобы дурачит публику, выдавая свои выдумки за научно проверенные данные. Однако дальнейшие раскопки в августе 2003 года дали результаты в пользу теории Корфмана, и он заявил: «Троя была гораздо больше, чем до сих пор принято полагать, что я могу доказать моими раскопками».

Благодаря деятельности Корфмана интерес к древнему городу неимоверно возрос. В 1996 году он помог создать национальный парк вокруг Трои, а два года спустя ЮНЕСКО объявила эту территорию местом мирового культурного наследия.

В 2004 году за выдающийся вклад в развитие страны правительство Турции предоставило Корфману турецкое гражданство. При этом археолог взял своим вторым именем имя Осман, признав этим свое давнее прозвище — Осман-бей. Но долго пробыть турецким подданным ему не пришлось: профессор Манфред Осман Корфман умер от рака легких в 2005 году в возрасте 63 лет.

Каждый год Трою посещает огромное количество туристов. Разумеется, территория превращена в источник прибыли, где кроме музея разбросаны многочисленные магазины и сувенирные лавки, а над всей этой суетой возвышается большой деревянный конь, в точности соответствующий описанию Гомера. Троянский конь, придуманный в Гомеровской версии хитроумным Одиссеем для захвата Трои, служит нынче оригинальной панорамной площадкой и одновременно игровой площадкой для детей.

Поскольку здесь часто производились раскопки, сама местность представляет собой сплошную путаницу частично опознанных слоев города, где можно увидеть расставленные в художественном беспорядке мраморные колонны, а также находящиеся в процессе реконструкции храм, жертвенный алтарь, римский театр и здание сената.

А что же Троянская война? Была ли она на самом деле?

Известный хеттолог Тревор Брюс, выпустивший в 1998 году книгу «Царство хеттов», приводит ряд доводов, из которых следует, что историческая основа «Илиады», поэмы о Троянской войне, не вызывает сомнений. Однако, продолжает Брюс, самой Троянской войны, пожалуй, не было. Был ряд грабительских набегов, разбойничьих походов или военных экспедиций. А в памяти потомков эти события слились в одну долгую войну, длившуюся — почему бы нет? — 10 лет кряду. Возможно, вместо одной большой войны был десяток походов, один из которых увенчался взятием и разрушением Вилусы-Илиона. Возможно, некоторыми из этих походов руководили племенные вожди, которых звали Одиссей, Ахилл, Аякс, Менелай, Агамемнон. Сам Брюс полагает, что гомеровский эпос описывает события, протекавшие на протяжении 100 с лишним лет.

В памяти рапсодов и аэдов, разносивших по городам и весям рассказы о славном прошлом, эти события слились воедино. И «Илиада», возможно, начиналась с разрозненных песен, своего рода саг, воспевавших походы отдельных вождей греков к берегам Малой Азии.

С большой степенью вероятности можно предположить, что возвращение домой после удачного похода тоже было сопряжено с риском. Ахейцы подчас скитались по всему Средиземному морю, сталкиваясь с дикими племенами, населявшими отдельные острова и побережья. Из этих приключений, вернее, сказаний и песен о них, впоследствии выкристаллизовалось историческое ядро «Одиссеи» — другой великой поэмы Гомера, все еще принимаемой за сказочный вымысел.

И еще одна версия. Может быть, археологи до сих пор пребывают в заблуждении и Троя находится вовсе не на холме Гиссарлык?

Черный холм ассирийского Гомера

Весной 2008 года австрийский филолог Рауль Шротт выпустил книгу «Родина Гомера», которая сразу же стала литературной сенсацией. Знаток античной истории, Шротт утверждал, что город бронзового века, найденный Генрихом Шлиманом на северо-западе современной Турции, вовсе не был «гомеровской Троей». К тому же, по словам автора, «о Гомере мы знаем лишь одно: ничегошеньки!».

Шротт утверждает: в «Илиаде» описан — и очень реалистично! — совсем другой город, когда-то лежавший на юго-востоке Турции, близ границы с Сирией. Это — крепость Каратепе («Черный холм»), расположенная неподалеку от Аданы, на побережье древней Киликии. Что же позволило это предположить? Да та самая «Илиада», точнее — Троянская война, которую так подробно описывают все 24 песни этой знаменитой античной саги!

С тех пор как Шлиман обнаружил «сокровища Приама» на холме Гиссарлык, поколения археологов непрестанно ищут подтверждения тому, что на исходе бронзового века у стен лежавшей здесь крепости шла ожесточенная война между ахейскими греками и троянцами. Война, описанная Гомером.

Большинство ученых уже давно сошлись во мнении, что все это происходило именно здесь. Тем большим диссонансом звучат высказывания Шрота. В пользу своей гипотезы он привел более сотни доводов, которые, впрочем, не всегда нравятся специалистам. На протяжении нескольких лет он работал над новым переводом Гомера на немецкий язык и неизменно сравнивал описания, оставленные поэтом, с пейзажами в окрестности Гиссарлыка. Многое его удивляло.

Так, гомеровская Троя была воздвигнута на крутом холме (3, 74), «открытая ветрам» (8, 499)[42]. Но холм Гиссарлык возвышается над берегом моря всего на 25 м. Возведенная здесь крепость занимала площадь примерно 20 тыс. м². Не очень внушительно. А ведь гомеровская Троя выглядит едва ли не самым неприступным городом бронзового века!

В окрестности Гиссарлыка нет ни высоких гор, ни обширной равнины, на которой могла бы расположиться многотысячная армия греков. Исторические документы, относящиеся к той эпохе, ничего не сообщают о войне, продолжавшейся долгие 10 лет. При раскопках Трои так и не найдены бесчисленные наконечники копий и стрел, которые всегда можно отыскать на месте кровопролитных сражений. Писал же Гомер о том, что «тучами копья и стрелы летали, народ поражая» (319).

Что же касается развалин крепости Каратепе, расположенной в 800 км к юго-востоку от Гиссарлыка, то они как нельзя лучше подходят к описанию, оставленному Гомером. Просторная равнина окружна устремленными ввысь белоснежными горами. «Две наводненных реки, по ущелистым руслам с горных вершин низвергая шумящие грозно потоки, в общей долине сливают свои изобильные воды» (4, 452–454). Крепость находилась на громадном холме, взметнувшемся ввысь на 225 м. Два кольца стен окружали ее. «Идеальное место, чтобы выдерживать длительные осады, — отмечает Шротт. — Крепость в три раза больше Трои. С мощными стенами, увенчанными зубцами, как изображает их Гомер[43]. Расположенная на реке, что позволяло контролировать здешнюю переправу. Это — Каратепе, прототип гомеровской Трои».

Немецкий археолог Хельмут Теодор Боссерт обнаружил руины Каратепе в 1946 году. На протяжении десятилетий турецкие археологи в сотрудничестве с немецкими коллегами реконструировали облик античной цитадели. В частности, здесь была найдена двуязычная надпись, билингва, выполненная на финикийском и лувийском иероглифическом языках, что немало способствовало расшифровке последнего.

После длительного перерыва, в 1997 году, были возобновлены раскопки Каратепе. Работами руководили Мартина Зиккер-Акман из Германского археологического института и видный турецкий археолог Халет Чамбел, в молодости изучавший здешние развалины.