Атлантида и другие исчезнувшие города Подольский Юрий

Битва за Хамукар

Долгое время многие ученые предполагали, что в Месопотамии культура распространялась с юга на север, а цивилизация возникла на юге в 3500-х годах до н. э. с образованием города Урук. Но совсем недавно в треугольнике между Сирией, Ираком и Турцией на территории сирийской части Курдистана в 60 км от города Камышло и 50 км юго-западнее Тигра, в районе Дерик, появились новые сведения о далеком прошлом рода человеческого. На холме возле деревни Хамукар археологи нашли руины очень крупного древнего города.

Впервые археологи начали активно рыть землю в этом районе еще в 1920–1930-е годы. Тогда предполагалось, что именно здесь находится Вашшукани — столица империи Митанни (приблизительно XV век до н. э.). Но признаков заселения данной местности тогда не нашли — «вашшуканская теория» оказалась несостоятельной.

И все же тайны этой земли не давали покоя ученым. Совсем недавно была сформирована специальная сирийско-американская экспедиция, директором которой стал ведущий научный сотрудник Восточного института при Чикагском университете Макгвайр Гибсон. Первый заступ ударил в землю в ноябре 1999 года. И удача действительно улыбнулась археологам: скрытые в земле древности «посыпались» как из рога изобилия.

Первое из найденных поселений относилось примерно к 3200 году до н. э. и занимало площадь около 13 га. Постепенно ученые открыли, как оно росло, как его территория увеличилась до 102 га, — впоследствии поселение стало одним из крупнейших городов того времени. Затем, основываясь на найденных предметах, исследователи определили другие, наиболее интересные места для раскопок. В восточной части поселения было обнаружено здание, в котором обжигались горшки. А главным результатом осмотра местности стала находка большого поселения к югу от холма. Назвали древний город по месту раскопок — Хамукар.

Спутниковые фотосъемки позволили обнаружить городскую стену, рядом с которой была проложена канава, снабжавшая город водой. Метр за метром пробивались ученые к находке; раскопки велись в трех зонах и на нескольких уровнях, что дало возможность изучить город в различные эпохи его существования. Когда же керамика, датируемая 3200 годом до н э., закончилась, а культурный слой все не иссякал, археологи поняли, что находятся на пороге уникального открытия.

Дальше пошли горшки, сделанные на гончарном круге (огромная редкость для столь глубокого прошлого!), маленькие изящные сосуды со стенками не толще скорлупы страусиного яйца, статуэтки с большими странной формы глазами и много обломков керамики. А в самом нижнем слое стали попадаться черепки возрастом более 6000 лет. Значит, эта территория начала заселяться еще в начале IV тысячелетия до н. э., то есть раньше, чем первые города Шумера!

О том, что это был именно город, а не поселок, свидетельствуют и мощные стены, и огромные печи для обжига керамики, а уникальные печати, которыми пользовались горожане, вообще не имеют аналогов в мире. Причем, если все обнаруженные поселения признать одним городом, его площадь окажется более 250 га! В то время, в эпоху зарождения первых урбанических поселений, ни шумерская, ни египетская цивилизации не создавали столь крупных городов, а гигант Вавилон возник намного позднее. Так что Хамукар являлся настоящим мегаполисом древности.

На территории раскопок ученые обнаружили остатки стен и фундаментов зданий, расположенных вдоль четкой сети улиц, и по сохранившимся деталям выяснили, что произошло с этим городом. Слой за слоем они снимали с холма грунт, открывая километры развалин. Центр был окружен стеной высотой более 3 м и толщиной в 4 м. Она — ровесница Хамукара, так как остатки керамики под ней относятся к середине IV тысячелетия до н. э. Вокруг городской стены располагались предместья, в которых находились мастерские по производству оружия, инструментов, домашней утвари. Там работали горшечники и камнерезы, оружейники и шорники. На площади в несколько квадратных километров рассеяны осколки керамической посуды и кусочки обработанного обсидиана. Многочисленные фрагменты оружия и инструментов показывают, что эти предметы здесь не только использовали, но, главным образом, изготовляли. Археологи считают, что в мастерских Хамукара производство оружия и инструментов было хорошо организовано и поставлено на поток.

Наиболее ценной находкой экспедиции Гибсона оказались 15 печатей в виде животных, вырезанных из камня. Одна из наиболее крупных и красивых выполнена в виде леопарда, пятна на котором сделаны с помощью маленьких штырьков, вставленных в просверленные дырочки. Также была найдена печать, не уступающая «леопардовой» по красоте, — в форме рогатого зверя, к сожалению, с отломанными рогами. На остальных небольших печатях тщательно прорисованы лев, козел, медведь, собака, заяц, рыбы и птицы. Есть и несколько больших печатей, изображения на которых гораздо разнообразнее. Более крупные и искусно сделанные печати, должно быть, принадлежали людям, обладавшим большой властью или богатством, в то время как маленькие использовались горожанами попроще для обозначения частной собственности.

Печати в древности были основным «удостоверением» сохранности товаров. Если глиняный оттиск стоял, например, на сосуде, вмещавшем определенную меру зерна, можно было не взвешивать это зерно заново. Кроме этого, печати стали одним из залогов появления письменности, — ведь она и возникла из пиктограмм, то есть рисунков, позже превратившихся в символы, а затем в иероглифы и буквы. До открытия Хамукара считалось, что древнейшими городами в Месопотамии, где использовались печати, были шумерские Урук и Убайд.

Интересны и другие находки: предметы обихода, украшения и элементы одежды. Модницы древнейшего мегаполиса, например, носили бусы из камня, кости, фаянса, ракушек, причем бусинки были такого маленького размера, что могли нашиваться на одежду, как бисер.

Ученые так и не смогли отождествить эту культуру, родившуюся в тесном взаимодействии народов Сирии и Месопотамии, ни с одной из знакомых; поэтому и назвали ее просто культурой древних народов Ирака. Но главное — эта находка фактически изменила традиционные представления о появлении на Земле городов и цивилизации в целом. Она заставляет рассматривать распространение цивилизации в новом свете, отталкиваясь от более раннего времени. До этого исследователи рассматривали как колыбель городского общества Месопотамии речные общества на юге современного Ирака, где находился древний Шумер и где около 3500 года до н. э. возникли такие известные города, как Ур, Урук и ряд других. Теперь же в состав «колыбели цивилизации» пришлось включить также регион реки Тигр, включающий север современной Сирии.

Археологи, работающие в Хамукаре, отмечают особенности этого города по сравнению с другими древнейшими поселениями. В Южном Междуречье, где, по всей вероятности, возникли первые города, основой хозяйства было земледелие. В Хамукаре же пропитание и средства для жизни людям давала не земля, а ремесла и торговля. Дело в том, что в развалинах древнего города найдено большое количество обсидиана — вулканического стекла, которое использовали для изготовления оружия и инструментов в те времена, когда обработка металла еще не получила широкого распространения. Причем найдены не только готовые инструменты из этого камня, но и заготовки — нуклеусы.

Однако в окрестностях Хамукара обсидиана нет, его добывали в другом месте. Ближайшее месторождение находится более чем в 100 км от города, на территории сегодняшней Турции. Салам Аль Кунтар, второй руководитель экспедиции (с сирийской стороны) полагает, что Хамукар возник и развивался как центр переработки обсидиана. Правда, археологи не могут точно установить, когда здесь основано первое поселение. Это случилось, вероятно, гораздо раньше середины IV тысячелетия до н. э. Обработанные кусочки обсидиана обнаружены в тех же культурных слоях, где найдены датированные 4000–4500 годами до н. э. керамические фрагменты.

Археолог Клеменс Райхель из Института востоковедения Чикагского университета описывает начало развития Хамукара так: «Крупномасштабный экспорт инструментов в Южную Месопотамию привел к накоплению богатств. Возможно, это стало стимулом, который привлек людей с полей в Хамукар. Его жители начали специализироваться на ремеслах. Вместо того чтобы пахать собственные поля, они покупали продовольствие в ближайших деревнях. А как только люди стали богаты, они захотели, чтобы поселение было окружено защитной стеной. Вот и готов первый город». Таким образом, Хамукар возник как центр торговли и ремесел, где пересекались торговые пути из Анатолии и Южной Месопотамии.

Впрочем, этим загадки Хамукара не ограничиваются. Предметы, найденные здесь, вызывают больше вопросов, чем дают ответов. Например, кого изображают глиняные фигурки с огромными глазами и куполообразными головами? Богов? Царей? Жителей города?

Археологическое открытие в Сирии является еще одним свидетельством того, что отдельные культуры могут достигать достаточно высокого организационного уровня, чтобы создавать города при отсутствии письменности. Ранее предполагалось, что развитие первых городов и государств невозможно без появления письменности и других явлений, считающихся предпосылками рождения цивилизации. Как же удавалось тогда фиксировать законы, подсчитывать товары, передавать приказы войскам? А ведь армии тогда уже были организованными и сильными, иначе против кого было бы возводить в Хамукаре столь мощную стену?

Со стеной тоже не так все просто. Почему при ее толщине в 4 м высота составляла чуть больше 3 м? Неужели жители больше боялись стенобитных орудий, чем осадных лестниц?

До сих пор неизвестны подлинные названия государства, города и народа, населявшего Хамукар. Этническую принадлежность хамукарцев также очень трудно определить, хотя археологический материал дает основание причислять их к ранним этносам северной Сирии. Однако что заставило людей тесниться в небывалом для тех времен мегаполисе, когда можно было спокойно разместиться в небольших поселках, без особых проблем со снабжением и санитарией? Тем не менее Хамукар процветал уже 6000 лет назад и при этом не был связан с Шумером.

Но около 3500 года до н. э. этот преуспевающий и многолюдный город был буквально стерт с лица земли. Тогда в пограничном районе современных Сирии и Ирака, как и в наши дни (!), шли ожесточенные бои. Археологи, нашедшие следы битвы, поняли, что видят свидетельства, пожалуй, первой в истории человечества организованной войны. Из года в год они находили все новые подтверждения этого. Интересно, что все участники раскопок говорят о каком-то жутком безмолвии, нависающем над холмом, под которым покоится мертвый город. И между прочим, местные жители, по давней традиции, обходили стороной это место, хотя ничего не знали о его трагической истории.

Осенью 2006 года археологи наткнулись на руины древней постройки и разобрали остатки стен, высота которых составляла около 2 м. Под обломками рухнувших домов ученые нашли 1100 глиняных ядер и 12 могил, в которых предположительно лежат останки погибших защитников города.

Осажденные, вероятно, знали, что долго им не продержаться. Тем не менее, горожане отчаянно оборонялись и делали все возможное, чтобы не допустить врагов в свой дом. В большом чане, до краев вкопанном в землю, они лепили из глины ядра, которыми воины из пращи обстреливали нападавших врагов. «Мы нашли их (снаряды для пращи) на всех стадиях использования, от изготовления и до воздействия на цель», — заявил Райхель, поясняя, что на месте боев его команда даже нашла снаряд, который вонзился в глиняную замазку кирпичной стены.

Крыша и стены здания, в котором делали глиняные снаряды, обрушились от попадания ядер противника. Два десятка ядер были аккуратно сложены возле чана. Скорее всего, они были только что сделаны, когда дом рухнул. Обломки задавили человека, так и не выпустившего из рук ком глины. Следы этого драматического события 5500 лет оставались скрытыми под развалинами.

«Можно себе представить отчаяние этого человека, — говорит Райхель. — Судя по состоянию развалин, жители города оборонялись из последних сил, в ход шло буквально все, что можно сбросить на головы врагов, карабкавшихся на городские стены. Но несчастные были обречены. Противник напал внезапно и очень крупными силами. Вражеские воины разрушили и подожгли все дома. Город превратился в руины».

Древний город, окруженный 3-метровыми стенами, тщательно сложенными из глиняных кирпичей, не выдержал мощной атаки неизвестного нам противника. Конечно, такой способ выяснения отношений был довольно распространен в Древнем мире. Однако и здесь ученых ждали неожиданные открытия. Археологи и историки, изучавшие историю падения Хамукара, были поражены высоким уровнем организации военных действий у напавших. Шквал глиняных «пуль» длиной около 2,5 см и около 4 см диаметром и более крупных глиняных же шаров диаметром 6–10 см, выпущенных из метательных орудий, полностью разрушил городские стены, сделав Хамукар практически беззащитным. Причем речь идет не о каком-то незначительном столкновении, а о настоящих военных действиях, ареной которых стал крупный торговый город в верховьях Междуречья.

Откуда пришли агрессоры, можно только догадываться. Возможно, это были воины с плодородного юга Междуречья, например из стоявшего на берегу Евфрата Урука, одного из первых великих городов в истории человеческой цивилизации. Слишком очевидна была выгода для южных городов от уничтожения такого сильного и успешного соперника.

Кроме того, в то время, когда был разрушен Хамукар, период использования обсидиана уже подходил к концу. «К тому времени, когда город был разрушен, — утверждает Райхель, — медь начала заменять обсидиан как ключевое сырье для инструментов. Открытие многочисленных медных инструментов в руинах Хамукара указывает, что он превратился из центра обработки обсидиана в центр обработки меди, возможно, также экспортируя медные инструменты на юг». Так что новые технологии тоже вполне могли стать приманкой для захватчиков.

Трагический исход этой битвы по-видимому, предопределил дальнейшее возвышение городов Южного Междуречья, и падение Хамукара стало предпосылкой развития на юге могущественных государств, в частности Вавилонского царства.

Таким образом, существование Хамукара и расположенного неподалеку сирийского города Телль-Брака показывает, что Северное и Южное Междуречье развивались отдельно, независимо друг от друга. До сих пор историки полагали, что Северная Месопотамия находилась под влиянием сильных южных городов. На самом деле, как показали результаты археологических раскопок, на севере Междуречья жили своей жизнью богатые и самостоятельные города. Их связывали торговые отношения с ближними и дальними народами, а богатство сделало соблазнительной добычей для воинственных соседей.

До сих пор считалось, что в шумерском Уруке городская цивилизация возникла в ответ на потребность в централизованной организации экономики, опирающейся на сельское хозяйство с развитой ирригационной системой. Ее изобретение, кстати, приписывается как раз шумерам, как и колесо, гончарный круг, письменность и пивоварение. Но Хамукар наглядно показывает другую движущую силу для возникновения городов: производство товаров на продажу. Вероятно, это его и погубило. Когда противник подошел к стенам Хамукара, никакие богатства не могли заменить его защитникам простые продолговатые «булыжники», что со страшным свистом рассекали воздух, ломая древние стены и убивая трудолюбивых горожан.

Древняя Катна

Под выражением «Древний Восток» мы обычно подразумеваем громадные державы, созданные вавилонянами и ассирийцами, египтянами и хеттами. Но при таком ограничении ряд древних культур бронзового века оказывается вне поля нашего зрения: хурриты, ханаанеи, наконец, города и государства, существовавшие около 3–4 тыс. лет назад на территории Сирии. Мало того: эти культуры и регионы долгое время оставались на периферии научных интересов, на стыке египтологии, ассириологии, хеттологии и других научных дисциплин, сложившихся более 100 лет назад.

Длительное время Древняя Сирия мало кого интересовала. Ее привыкли считать чем-то вроде «проходного двора» древности, по которому маршировали армии то ассирийцев, то хеттов, то вавилонян. Однако археологические раскопки последних десятилетий позволили ученым открыть неизвестную главу истории Передней Азии. Постепенно перед ними воскресает своеобразная культура бронзового века, прежде находившаяся в тени Египта и Месопотамии.

Прекрасный пример этой культуры — Катна, едва ли не самый большой город той эпохи, обнаруженный на территории Сирии. Общая площадь, занимаемая его руинами, лежащими примерно в 200 км к северо-востоку от Дамаска, составляет около 100 га. Вокруг таких городов при умелом руководстве правителей, при наличии ресурсов и торговых связей со временем формировались государства, подчас игравшие важную роль даже в международной политике того времени. Поэтому раскопки Катны, в которых участвовали специалисты из Германии, Сирии и Италии, стали одним из главных археологических событий начала XXI века.

Около 1700 года до н. э. политическая карта Сирии была испещрена разноцветными «лоскутками», напоминая собой карту средневековой Руси незадолго до монгольского нашествия или карту Священной Римской империи в канун наполеоновских войн. Множество мелких государств возникло на этой земле, лежавшей между Египтом и Месопотамией. Более того, эти образования даже не были частями одной раздробившейся когда-то державы. Их отношения не освящала вековая традиция союзничества. Между ними велись нескончаемые ожесточенные войны. Правители мелких «княжеств», чтобы выжить в этой борьбе, охотно признавали себя вассалами крупных держав и, натравливая их на своих соседей, пытались утвердиться в этом яростном, бушующем мире. Они лавировали между соперничавшими друг с другом могучими державами, а в результате из года в год по просторам Сирии топали войска, разоряя города и крепости, истребляя или порабощая их население. Как признаются историки, эти политические образования более всего напоминают средневековые европейские княжества. Да и способы хозяйствования и уровень жизни в них были примерно такими же, как и 2500 лет спустя где-нибудь под небом Италии.

Катна, лежавшая в плодородной долине к востоку от реки Оронт, была столицей одной из самых крупных держав, существовавших тогда в Сирии. Первые свидетельства ее заселения относятся к середине III тысячелетия до н. э., последнее — к 720 году до н. э. На 1800–1500 годы до н. э. приходится период ее расцвета.

Тогда, после 1800 года до н. э., на Древнем Востоке наступила эпоха глубокого упадка. Египет погружался в хаос, постепенно распадаясь на части. Окончательно миновало время шумерских городов-государств, и шумеры исчезли с исторической сцены. Власть в Месопотамии захватили кочевники-амореи, а в Египте вскоре станут править азиаты-гиксосы. На Древнем Востоке начала складываться новая расстановка сил. Среди тех, кто оказался на первых ролях, была и Катна.

Своим возвышением и богатством Катна во многом обязана выгодному географическому положению. Город лежал на окраине Сирийской степи. Ветер, дующий со стороны Средиземного моря, приносил обильные осадки, благодаря чему не возникала надобность в системах искусственного орошения. Поля давали обильный урожай. Здесь возделывали те же культурные растения, что и в других средиземноморских странах: пшеницу, ячмень, оливки, виноград, а также инжир и миндаль.

Археологические раскопки показали, что уже во второй половине III тысячелетия до н. э. окрестности Катны были покрыты густой сетью небольших поселений, жители которых занимались сельским хозяйством. Эти занятия сопровождались активной вырубкой произраставших здесь лесов. Дровами отапливали жилища, а расчищенная от дубрав местность распахивалась или же использовалась для выпаса коз и овец. Леса почти исчезли.

Стоит отметить, что Катна лежала на перекрестке двух важнейших торговых путей: один пролегал с востока на запад и соединял Месопотамию с побережьем Средиземного моря, другой — с севера на юг, связывая Малую Азию и Аравию. У ворот города простиралось озеро. Теперь оно давно высохло, а когда-то его площадь достигала 70 га. При раскопках здесь найдены многочисленные кости уток и гусей — их разводили местные жители. Кроме того, в озере встречалось множество пресноводных моллюсков; предположительно, они составляли важную часть рациона обитателей Катны.

Чужеземцы не миновали стороной этот оазис. Груженные тюками ослы везли благовония из Аравии, олово из Персии, ляпис-лазурь из Афганистана. Часть этих товаров оседала в царском дворце, а также в домах знатных горожан. Археологи отыскали здесь даже голову льва, изготовленную из янтаря, привезенного с берегов Балтийского моря.

Оживленная транзитная торговля приносила Катне немалую прибыль. Власть ее правителей распространилась на обширную часть Сирии, а также Ливана. В клинописном архиве города Мари, столице одноименного государства на среднем течении реки Евфрат, Катна неизменно упоминается как союзник и торговый партнер. С ее царем переписывался и блистательный Хаммурапи, творец вавилонских законов. Так что, говоря современным языком, Катна была «политическим тяжеловесом».

Топография города типична для бронзового века. В центральной части расположен царский дворец, разрушенный в середине XIV века до н. э. хеттами. Вокруг него возведены другие административные здания.

Правители крупнейших городов, расположенных на территории Сирии, — Мари, Алеппо и Катны — словно состязались, чей дворец окажется красивее и величественнее. Мерились не силой войск, а грандиозностью строительных достижений.

Сооружение царского дворца в Катне начинается около 1750 года до н. э. По своему плану он напоминает знаменитый тогда дворец в Мари. Найдено письмо правителя Угарита, датируемое XVIII веком до н. э., в котором тот просит разрешения посетить Мари и полюбоваться удивительным дворцом.

Посещал ли Мари правитель Катны, неизвестно, но одна из его дочерей после свадьбы стала царицей Мари и, несомненно, сообщала в письмах отцу о дворце, в котором жила.

Особенно заметно сходство в архитектуре центральной части обоих зданий. Схожи были и пропорции залов, и количество дверей, но в Катне их площадь была в три раза больше, чем в Мари. Это придавало катнинскому дворцу невиданную прежде монументальность.

Правители здесь жили на широкую ногу. Дворец был воздвигнут на скальном плато. Искусственная терраса возносила его еще ближе к небу. Он буквально парил над городом, вздымаясь на высоту 20 м, и несколько напоминал средневековый замок. Общая площадь, занимаемая им, составляла почти 18 тыс. м². Дворец был окружен громадными крепостными стенами, протянувшимися на 4 км. За этими массивными стенами 5-метровой толщины скрывались бесчисленные комнаты, перемежаясь с громадными залами. Все было величественнее, красивее, чем у соседей — царей других небольших сирийских государств.

Особенно поражает зал, в котором царь принимал гостей. Его площадь равнялась почти 1500 м² (размеры зала 36 36 м). Это самое большое крытое помещение, сооруженное в Передней Азии в эпоху бронзового века. Чтобы перекрыть его, в лесах Ливана приходилось срубать тысячелетние кедры, доставляя их в Катну на повозках, запряженных волами. В расположенном по соседству тронном зале восседал царь, облаченный в просторную мантию из пурпурной ткани.

В боковых комнатах археологи обнаружили хорошо сохранившиеся фрески, напоминающие работы минойских мастеров (хотя Катна и расположена в тысяче километров от Крита). Здесь можно увидеть изображения дельфинов, раков, пальм.

По оценке археологов, в Нижнем городе Катны должно было проживать около 20 тыс. человек. Правда, пока исследователи обнаруживают лишь дворцы и служебные здания, а вот частные жилища отыскать не удается. Не случайно итальянский археолог Даниэль Моранди предположил, что Катна была чем-то вроде «запретного города», где жила лишь элита: жрецы, чиновники, художники, врачи. Возможно, здесь находилась медицинская школа. Во время раскопок обнаружен череп с высверленными отверстиями и следами пропилов. Можно предположить, что его использовали для обучения навыкам трепанации.

В 2008 году при раскопках Катны были обнаружены 7 крупных костей слонов. Изучив находки, археозоолог Эммануэль Вилья-Майер установила, что это кости взрослого животного, которое было заметно крупнее современных индийских слонов. Дальнейшие исследования позволят выяснить внешний вид слонов, их образ жизни, а также окончательно установить их видовую принадлежность.

Как полагают исследователи, на протяжении тысячелетий в Сирии обитали слоны, хотя это трудно себе представить сегодня, глядя на здешние пустынные пейзажи. И все же при раскопках в Сирии, Ираке и на юго-востоке Анатолии ученые не раз находили отдельные кости. По мнению зоологов, речь идет о подвиде азиатского (индийского) слона — Elephas maximus asurus.

Неожиданное открытие, сделанное в Катне, очень важно для изучения «сирийских слонов». Любопытно оно и в других отношениях. Особенно много вопросов вызывают помещения, где были найдены кости. В одном случае — это каморка шахтного типа в подвале дворца. Ее размеры составляют всего 3 3 м, зато высота — 5 м. Здесь не предусмотрена даже дверь. Сюда можно было проникнуть лишь с верхнего этажа. Кости были аккуратно разложены на полу этой шахты. Второе помещение располагалось выше, но примечательно, что в обеих комнатах не было найдено ничего другого. Очевидно, кости слонов (а может быть, их туши?) хранили в отдельных помещениях.

Почему останки слонов попали в царский дворец? Предназначались для праздничных трапез? Были охотничьими трофеями? Вполне вероятно, ведь в других странах Древнего Востока охота на слонов была царской привилегией.

В одной из надписей, оставленных фараоном Тутмосом III (середина XV века до н. э.), говорится, что во время похода в Сирию царь сразил 120 слонов. Что любопытно, охота проводилась близ крепости, лежавшей всего в 80 км от Катны. Любили охоту на слонов и ассирийские цари, например, Тиглатпаласар I (1117–1077 годы до н. э.) и Ашшурнасирпал II (883–859 годы до н. э.). Судя по письменным свидетельствам, излюбленными местами охоты были долина Оронта в Западной Сирии, а также долины Евфрата и его притоков на северо-востоке страны. Последнее сообщение о слоне, убитом в Сирии, датируется VIII веком до н. э.

В 2002 году непосредственно под дворцом была обнаружена царская гробница, вырубленная в толще скалы. Рухнувшие стены засыпали вход, и потому усыпальница оказалась неразграбленной. На протяжении 33 веков туа никто не спускался. Сооружена она была примерно в то же время, что и гробница Тутанхамона, лишь не отличалась таким богатством отделки. Здесь не было такого количества золотых украшений, но от этого интерес археологов к ней вряд ли оказался меньше, чем к египетской сокровищнице.

Две высеченные из базальта статуи высотой 85 см стояли у входа в главную погребальную камеру. Вокруг них — позолота, осыпавшаяся от времени. Эти статуи, датированные XVIII–XVII веками до н. э., возможно, изображают знаменитых правителей Катны.

К главной усыпальнице размером 8 8 м примыкают 3 помещения примерно вдвое меньше. Археологи обнаружили здесь останки почти 20 человек. Очевидно, все они были членами царской семьи. Кроме того, в гробнице было найдено более 2000 предметов, в том числе свыше 1000 небольших изделий из золота, около 250 керамических чаш и тарелок, каменные египетские сосуды, бронзовые сосуды, украшения из драгоценных камней, круглые печати, наконечники стрел и копий. Именно здесь была обнаружена та самая уникальная львиная голова из балтийского янтаря. Недаром открытие Катны уже называют звездным часом археологов.

В главной усыпальнице внимание археологов привлек деревянный ящик, стоявший на каменной скамье. В нем покоились останки женщины, которой было за пятьдесят. Ее тело оказалось обернуто почти двумя десятками тканей, спекшихся друг с другом, в том числе очень дорогих, окрашенных пурпуром. Анализ изменений, которым подверглись кости покойной, показал, что перед погребением тело облекли в эти пышные покровы, а затем высушивали при температуре 200–250 °C, чтобы избавиться от трупного запаха.

Жители Катны верили в то, что их предки продолжают жить и за смертной чертой, превратившись в призраков; их обителью остается потусторонний мир, но они могут влиять на события, происходящие в нашем мире. Один-два раза в месяц надо было потчевать призраков яствами, чтобы заслужить их благожелательное отношение. Тем более что загробный мир, каким он представлялся древним сирийцам, был довольно мрачным местом. Боги не очень благоволили к умершим, угощая их вместо пищи грязью и предлагая утолять жажду соленой водой. Поэтому заботиться о пропитании своих предков было обязанностью детей и внуков. Зато в трудную минуту с ними можно было посоветоваться.

Судя по находкам, сделанным в царской усыпальнице, здесь не только потчевали покойных, но и пировали вместе с ними. У правителей Катны существовал странный обычай. Вместе с другими членами царской семьи, а также видными сановниками они регулярно спускались в усыпальницу, чтобы провести ритуальную трапезу рядом с погребенными здесь людьми. Участники этих пиров, совершавшихся на грани жизни и смерти, рассаживались на тех же каменных скамьях, которые служили последним приютом почившим. Осколки битой посуды и многочисленные кости животных еще и теперь напоминают о том, что в дни таких пиршеств столы не пустовали.

Летом 2009 года под северо-западным крылом дворца было обнаружено еще одно захоронение — около 30 скелетов. Золотые браслеты, кольца, драгоценные диадемы. Древнеегипетские вазы. Покрытые патиной кинжалы. Небольшая маска из слоновой кости, изготовленная в стиле египетских мастеров… Вероятно, здесь погребали царских отпрысков и чиновников высшего ранга. Возможно, в эту усыпальницу со временем переносили останки людей из найденной ранее гробницы, когда та переполнялась.

В 2011 году из-за политического кризиса в Сирии археологи вынуждены были на неопределенное время приостановить раскопки, которые велись начиная с 1999 года. Новую историю Катны, лежащей всего в 18 км от печально известного теперь сирийского Хомса, омрачила черная полоса.

При раскопках Катны были обнаружены также 74 клинописные таблички с надписями на смеси различных языков, на которой говорили местные жители. Глаголы были заимствованы из хурритского языка, остальная лексика — из аккадского. Письменные памятники, относящиеся к бронзовому веку Сирии, весьма немногочисленны. Почти все, что мы знаем об истории древнесирийских городов-государств, нам известно из сообщений, найденных в хеттских и египетских архивах. Таблички, отыскавшиеся при раскопках дворца Катны, относятся в основном примерно к 1400 году до н. э. — малоизвестному периоду в истории Древней Сирии. Судя по ним, правители сирийских городов содержали целую сеть агентов, которые извещали их обо всем, что обсуждалось при дворах крупнейших правителей той эпохи.

Долгое время цари Катны проводили вполне самостоятельную политику, ловко лавируя между египтянами, вавилонянами, хеттами. Однако великолепная эпоха неумолимо близилась к завершению. В середине XIV века до н. э. Ближний Восток стал ареной ожесточенного соперничества двух сверхдержав — Египта и Хеттского царства. Жертвами этой борьбы и стали небольшие государства, оказавшиеся «между молотом и наковальней».

Последнему царю Катны, Иданде, оставалось лишь надеяться на крепость стен, защищавших город. Система укреплений, окружавших его, пожалуй, не имела себе равных тогда в Сирии. Еще и сегодня вокруг развалин Катны вздымается вал высотой около 20 м.

Иданда готовился к войне. Одно из донесений, полученных им, предупреждало о скором нападении хеттов. «Вооружайте город!» — строки письма звучали как отчаянный крик. На клинописной табличке сохранился его приказ срочно выковать 18 600 бронзовых мечей. Пожалуй, в Катне не найти было столько молодых, сильных мужчин, но все равно численность армии хеттского царя Суппилулиумы была примерно вдвое выше. Последнее, на что рассчитывал правитель Катны, — это помощь, которая могла прибыть из Египта. Однако фараон остался глух к мольбам союзника.

Около 1340 года до н. э. Катна пала. Иданда был казнен. На 30 с лишним столетий его небольшое царство было забыто. Впоследствии на месте древнего города находилось скромное поселение, просуществовавшее вплоть до византийской эпохи.

Лептис Магна

Некогда с этим крупнейшим римским полисом в Северной Африке, находящимся в 130 км к востоку от столицы Ливии Триполи, могла соперничать лишь Александрия. Циклопические постройки Лептиса производят неизгладимое впечатление даже на нас, людей XXI века.

Почти 3000 лет назад, а точнее, около 900 года до н. э., финикийские купцы в этих местах основали торговую факторию и назвали ее Лабкы. В 130 и 190 км к западу от первой появились еще две фактории — Эа (сегодня это Триполи) и Сабрата. Так образовалась Триполитания, то есть «Страна трех городов». Первоначально торговые связи финикийцев ограничивались побережьем, однако вскоре они начали проникать на юг, добираясь по караванным путям до Гарамы, столицы когда-то могущественной Гарамантиды. Возникновение финикийских городов, образовавших Триполитанию, оказало влияние на образ жизни местного населения. Берберы начали селиться в Лабкы, Эа и Сабрате, восприняв язык, культуру, религию и обычаи пришельцев с востока. Так возник новый народ — пунийцы. Появление городов привело к оседанию части берберов на земле. Их поселения начали распространяться по побережью и в расположенных вдоль караванных путей оазисах.

Когда образовалось Карфагенское государство, Триполитанские полисы вошли в его состав. Римские авторы писали о жестоком гнете, которому подвергались тогда ливийцы со стороны Карфагена. Однако вряд ли это утверждение соответствует действительности. Следует помнить, что римляне, как и греки, были противниками пунийцев, а потому легко понять стремление римлян при случае очернить своих врагов.

На самом деле обязательства Лабкы перед Карфагеном сводились к тому, что город выплачивал налог оливковым маслом (на сумму одного таланта серебра в день), а во время войны направлял рекрутов в карфагенскую армию и поставлял ей продовольствие. Полис сохранял весьма широкую автономию — в нем действовали собственные законы и собственные судьи, а управляли городом двое суффетов, избиравшихся сроком на один год и обладавших административной и судебной властью. Единственное условие, которое ставил Карфаген: кандидаты в суффеты выдвигаются из числа состоятельных гаждан.

И еще одно доказательство сомнительности утверждений римских авторов о враждебных отношениях между карфагенянами и ливийцами. Мобилизованные в карфагенское войско берберы сражались — и великолепно сражались — на стороне своих «поработителей». В битве при Каннах в 216 году до н. э. в армии Ганнибала Барки из 32 тыс. гоплитов (тяжеловооруженных пехотинцев) 11 тыс. составляли африканцы. Находясь на флангах боевого порядка, они своими контратаками привели к окружению и разгрому римлян. С другой стороны, направленные из Карфагена на помощь триполитанцам войска позволили тем в V веке до н. э. нанести поражение спартанцам, высадившим десант у Лабкы, а в IV веке до н. э. пресечь экспансию греков, продвигавшихся из Киренаики на запад.

Главным источником дохода карфагенских, в том числе и триполитанских, полисов служила торговля. Ее расцвет в немалой степени определен договором, заключенным между Карфагеном и Римом в 509 году до н. э. Договор гласил, что «римлянам и их союзникам разрешается в ходе плаваний заходить за Прекрасный мыс только в случае непредвиденных обстоятельств, возникших вследствие шторма или преследования пиратами».

Лабкы особенно выиграл от этой протекционистской меры, установившей монополию пунийцев на мореплавание и торговлю к югу и югу-востоку от Карфагена. В это время активно стали развиваться транссахарские торговые связи между Средиземноморьем и Западным Суданом. «Карфаген, — отмечает современный итальянский ученый А. Гаудио, — был первой средиземноморской державой, где поняли, что Сахара — это не просто страна под палящим солнцем, а ее жители — вовсе не дикари. Не стараясь ни притеснять, ни подчинять их себе, Карфаген сумел сделать их союзниками, прельстив возможностью прибыльной регулярной транссахарской торговли».

Самым оживленным конечным пунктом транссахарского пути с юга стал Лабкы, расположенный намного ближе к Гарамантиде, чем Карфаген, и к тому же обладавший отличной естественной гаванью в устье вади[66] Лебда. Не случайно именно из этого города отправились на юг пятеро сыновей вождя берберского племени насамонов, которые добрались до Нигера и стали, таким образом, первыми жителями средиземноморского побережья, пересекшими Сахару. Караваны, проходившие по пустыне тысячи километров, доставляли из Черной Африки в гавань Лебды золотой песок, карбункулы, изумруды, страусовые перья и яйца, а также рабов. А затем этот экзотический товар вывозили на кораблях в Европу и на Ближний Восток.

Шли века, могущество Карфагена стало клониться к закату. В 202 году до н. э., незадолго до окончания второй Пунической войны, Лабкы подпали под власть нумидийского царя Массинисы. И это спасло город от разрушения, когда в 146 году до н. э. Карфаген был стерт с лица земли римлянами.

Гибель Карфагена означала и гибель пунической цивилизации, целенаправленно уничтожаемой Римом. Огромный город был полностью разрушен, место, на котором он стоял, распахано, посыпано солью и проклято. Была сожжена библиотека, содержавшая отчеты о морских путешествиях, сочинения историков, трактаты философа Гасдурбала Клитомаха. Из 700 тыс. жителей, населявших Карфаген к началу осады, в живых осталось всего 50 тыс. — их захватили в рабство.

В последующие годы «над этой третьей частью света, — отмечает немецкий ученый Теодор Моммзен, — царила, по-видимому, старая национальная ненависть к пунийцам, пережившая гибель города Ганнибала. Римская республика крепко держала в своей власти область, которая подчинялась Карфагену в момент его гибели, но не столько для того, чтобы содействовать ее развитию и своей пользе, сколько для того, чтобы не пускать туда других, не столько для того, чтобы пробуждать там новую жизнь, сколько для того, чтобы сторожить труп».

Лабкы же, счастливо избежавший подобной участи, продолжал процветать в составе Нумидии. Но уже в 30 году до н. э. он, проявив политическую дальнозоркость, отделился от Нумидийского царства и провозгласил себя союзником римлян. Добровольно войдя в состав Римского государства, город, получивший теперь название Лептис Магна, смог сохранить на какое-то время свой ливийско-финикийский характер. Официальным языком оставался пунический, в полисе действовала карфагенская юридическая система, функционировало самоуправление, избирались суффеты, чеканилась собственная монета.

О том, какое значение придавали в Риме сохранению контроля над Лептисом, свидетельствует такой факт: заключив мир с нумидийским царем Югуртой, римляне вернули ему все прежние владения, кроме этого города, служившего воротами в Сахару. Более того, сенат тогда принял решение об оказании Лептису военной помощи. Позже император Траян предоставил полису статус colonia, иначе говоря, города, население которого пользовалось правами римских граждан.

Главным источником дохода жителей Лептис Магны продолжала оставаться транссахарская торговля. Не случайно царь Гарамантиды в 89 году на встрече с императором Домицианом просил его разместить в Гараме римский отряд, чтобы совместно с гарамантами охранять торговые пути. Эту задачу возложили на гарнизон Лептиса.

Апогея развитие города достигло при римском императоре Септимии Севере — он родился в Лептис Магне в 145 году. Его родным языком был пунический, хотя он свободно владел и латынью, и греческим. Септимий, изучив право, стал юристом, а позже перешел на государственную службу и побывал во многих провинциях империи. Когда в 193 году иллирийские легионы провозгласили его императором, он был губернатором Паннонии (современная Венгрия).

По словам немецкого историка О. Иегера, Септимий Север «не уронил чести своего имени[67]: он правил сурово, сумел заставить себя уважать строгим наказанием своих противников и к сенату относился очень резко… Он был сторонником строгой единой власти и знал, что новой династии следует прежде всего заручиться симпатиями войска». Но интерес к юриспруденции он сохранил до конца жизни, поддерживая дружеские отношения с такими знатоками права, как Эмилий Папиниан, Юлий Паул и Домиций Ульниан.

Септимий выделял значительные средства на украшение Лептис Магны и предоставил городу статус jus italicum, по которому его жители освобождались от налогов на собственность и на землю (до этого ежегодно город безоплатно поставлял в Рим 3 млн фунтов оливкового масла в наказание за поддержку, оказанную его жителями противникам диктатора Юлия Цезаря в ходе Второй гражданской войны).

Во времена правления Септимия Лептис Магна приобрела свой нынешний вид. Ее население составляло 100 тыс. человек. Для сравнения: в Риме тогда насчитывалось 500 тыс., а в Помпеях — 15 тыс. жителей. Город окружали плантации, где рос миллион оливковых деревьев. Через сады на запад уходила мощеная дорога, связывающая полис с Эа. А на юг, в Гараму, пролегал караванный путь. К югу от Лептиса протянулись цепочки лим — военизированных поселений, прикрывавших город от набегов кочевников.

Лептис Магна ослепляла современников своим величием. В центре города расположился просторный прямоугольный форум Септимия Севера, на котором был воздвигнут храм в честь императора и его семьи. С трех сторон площадь окружала колоннада с арками, на каждой — барельеф с горгоной Медузой. Эти изображения сохранились до сих пор, и бесчисленные головы медуз будто следят взглядом за редкими посетителями, стремясь, но будучи не в силах превратить их в камень.

За форумом стоит базилика с огромным залом, разделенным на три нефа колоннами из асуанского гранита: длина зала — 160 м, ширина — 69 м. На торцах зала — две апсиды. Их обрамляют пилястры с вырезанными на них скульптурами, изображающими подвиги Геркулеса и бога виноградарства и виноделия Бахуса — любимых персонажей семьи Северов. Строительство базилики было завершено в 216 году, через 5 лет после смерти Септимия.

Колонная улица длиной 410 м связывала центр полиса с портом. Вход в гавань, располагавшуюся — как и при финикийцах — в устье вади Лебда и представлявшую собой многоугольник периметром в три четверти мили, прикрывали два сохранившихся до нашего времени мола. На одном из них стоял маяк, соперничавший по высоте с Фаросским маяком в Александрии. Сейчас от него, увы, осталось только основание. Недалеко от центра города высится великолепно сохранившийся амфитеатр, со ступеней которого открывается вид на полукруглую арену и находящееся за ней ярко-синее море.

Поблизости от театра расположен рынок, построенный на месте старого, воздвигнутого еще финикийцами. Сохранившиеся на нем прилавки опираются на скульптуры вертикально стоящих хвостами вверх дельфинов. Обращают на себя внимание меры различной величины — это сосуды, позволявшие определять объемы продаваемых сыпучих веществ, в частности муки.

В неплохом состоянии находятся сегодня и термы Адриана, некогда служившие для жителей города центром общения. Их площадь равна половине площади вокзала Виктории в Лондоне. Большее впечатление, однако, производят небольшие Охотничьи бани с их великолепно сохранившимися фресками. На пересечении двух важнейших дорог, связывавших Лептис с Гарамой и Эа, стоит дошедшая до наших дней Триумфальная арка Септимия, представляющая собой массивный тетрапилон, фризы которого украшены барельефами, прославляющими Севера.

В километре к востоку от центра города расположен врытый в землю амфитеатр, построенный в 56 году. Он вмещал 16 тыс. зрителей и был сконструирован так, что на его арене можно было устраивать также и морские бои. Выходы с арены ведут к клеткам, где проводили последние часы своей жизни обреченные на гибель люди и животные. На римской вилле Бук Аммера, лежащей на берегу моря, в нескольких километрах к западу от Лептис Магны, можно увидеть мозаики, показывающие бои гладиаторов, а также гибель пленных гарамантов, отданных на растерзание зверям. Глядя на арену амфитеатра, где разыгралось столько трагедий, поражаешься жестокости римлян, получавших наслаждение от происходящих на их глазах убийств.

Жизнь в Лептис Магне была далеко не для всех безоблачной и радостной. С цинично выставляемым напоказ богатством соседствовала вопиющая бедность. Главным для большинства жителей, скученных на тесном, ограниченном городскими стенами пространстве, оказывалась забота о хлебе насущном. Не так уж редко дошедшие до последней грани нищеты родители были вынуждены продавать в рабство одного из своих детей.

B V веке на исторической сцене произошла новая смена декораций. Из Испании в Северную Африку вторглись вандалы, под власть которых попало все средиземноморское побережье. Господство этого германского племени, ничего не создавшего, но многое разрушившего, продолжалось относительно недолго. В VI веке в Лептисе, Эа и Сабрите вспыхнул мятеж. Восставшие обратились за помощью к византийцам, пообещав за нее признать власть Константинополя.

Император Юстиниан направил в Северную Африку войска, которые изгнали вандалов из Триполитании, а в 534 году заняли Карфаген. Но прежних процветания и величия Лептису вернуть так и не удалось. В Средиземноморье шли беспрерывные войны, караванные пути в Гараму перестали быть безопасными, а территория самой Гарамантиды сжималась под ударами ливийских племен как шагреневая кожа. Воцарившийся хаос привел к свертыванию торговли — главному источнику доходов жителей города.

Последний удар Лептис Магне нанесли в 642 году вторгнувшиеся в Триполитанию арабы. Они не разрушили полис, но основали рядом свой военный лагерь — Хомс, позже превратившийся в город, куда из Лептиса переселилось большинство жителей. Обезлюдевший полис разрушали происходившие время от времени землетрясения. Построенные из песчаника, а теперь заброшенные здания рушились, подвергаясь воздействию перепадов температур; блоки, из которых они были сложены, выветривались. Из начинающейся всего в 50 км от древнего города пустыни ветры приносили тучи песка, под которым постепенно скрылась Лептис Магна.

Огромный город вновь открылся взорам людей лишь в XX веке, когда итальянские археологи начали в нем раскопки. Однако в середине прошлого столетия над Лептис Магной нависла новая угроза. Вторгнувшиеся в Триполитанию англичане вознамерились развернуть там мощную радиолокационную станцию, что было чревато превращением полиса в объект атак немецкой и итальянской авиации. Древний город спасло вмешательство двух английских историков и археологов — полковника М. Уилера и майора Дж. Уард-Перкинса. И надо отдать должное командованию Королевских военно-воздушных сил: оно прислушалось к требованиям ученых и приказало не устанавливать радар. А в 1982 году решением Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры полис был включен в Список всемирного наследия.

Лептис Магна приятно поражает малочисленностью туристов — там можно часами в одиночестве бродить по улицам, рассматривать форум и базилику, сидеть на ступенях амфитеатра, спускаться на арену колизея. И представлять, как улицы заполняют толпы людей, в припортовые таверны устремляются сошедшие с судов матросы, строем проходят легионеры, остановившись, беседуют патриции, а где-то в город входит нагруженный экзотическими товарами прибывший с юга караван, сопровождаемый гарамантами, с их плеч свисают белые плащи, а головы украшают стоящие торчком косички…

Заветная страна царицы Савской

Наряду с великими государствами древнего мира — Грецией, Римом, Египтом, Карфагеном и царствами Индии — процветало другое, малоизвестное ныне, но прославленное в те времена африканское государство Аксум. Ему покорялись немалые территории от Сахары до берегов Красного моря и даже земли, расположенные на противоположном аравийском побережье.

Местный фольклор относит появление Аксума к библейским временам. В ту пору в стране Шеба (в другой транскрипции — Саба) правил гигантский дракон — деспот и тиран. Предания гласят, что он требовал от своих подданных бесконечных подношений скотом и девственницами. Среди несчастных девушек, которые должны были сделаться жертвами дракона, как-то оказалась красавица, которую любил отважный юноша Агабоз. Чтобы спасти возлюбленную, он убил восседавшее на троне чудовище, и избавленный народ провозгласил его царем. Агабозу наследовала его дочь, красавица Македа, ставшая царицей Шебы. Умная, просвещенная и любознательная правительница, известная по Библии как царица Савская…

Легендарная царица принадлежала к роду сабейских царей-жрецов — мукариба. Согласно эфиопским хроникам, родилась она приблизительно в 1020 году до н. э. в стране Офир, которая простиралась на все восточное побережье Африки, Аравийский полуостров и остров Мадагаскар. Обитатели страны Офир были светлокожими, высокорослыми и добродетельными. Они слыли хорошими воинами, пасли стада коз, овец и верблюдов, охотились на оленей и львов, добывали драгоценные камни, золото, медь, умели выплавлять бронзу. Столица Офира — город Аксум — находилась на севере нынешней Эфиопии. В пятнадцатилетнем возрасте Македа отправилась царствовать в Южную Аравию, в Сабейское царство и с тех пор стала известна как царица Савская. Ее царствование длилось около 40 лет. Подданные говорили, что правила она сердцем женщины, но головой и руками мужчины.

Столицей Сабейского царства был город Мариб. По описаниям античных авторов, владыки Сабы жили в мраморных дворцах, окруженных садами с бьющими ключами и фонтанами, где пели птицы, благоухали цветы и повсюду распространялся аромат бальзама и пряностей. Гордостью Сабейского царства была гигантская плотина к западу от Мариба, которая удерживала воду в искусственном озере. Через сложную систему каналов и стоков озеро поило крестьянские поля, а также фруктовые плантации и сады при храмах и дворцах. Длина каменной дамбы достигала 600 м, а высота — 15 м. Вода в систему каналов подавалась через два хитроумных шлюза. За плотиной собиралась не речная вода, а дождевая, раз в год приносимая тропическим ураганом из Индийского океана. Коран утверждает, что ирригационная система была разрушена небом в наказание за язычество. В реальности же катастрофу учинили римляне, разграбившие город и разрушившие шлюзы, отомстив жителям Мариба за отчаянное сопротивление.

В Коране говорится, что царица Сабы и ее народ поклонялись Солнцу. Относительно недавно ученые установили, что в народной религии Древнего Йемена большую роль играло солнечное божество Шамс. Согласно легендам, первоначально царица поклонялась звездам, Луне, Солнцу и Венере. Она имела почетный титул Верховной жрицы планетарной соборности и устраивала в своем дворце Соборы мудрости. Говорят, что была она и Верховной жрицей некоего южного культа нежной страсти. А после путешествия к царю Соломону она познакомилась с иудаизмом и приняла его.

Путешествие Билкис, как значится имя Македы в арабских текстах, к Соломону стало одним из самых известных библейских сюжетов. Она отправилась в 700-километровый путь с караваном из 797 верблюдов. Свита ее состояла из черных карликов, а охранный эскорт — из высокорослых светлокожих гигантов. На голове царицы красовалась корона, украшенная страусовыми перьями, а на мизинце был перстень с неким камнем астерикс, идентифицировать который историки так и не смогли. Для путешествия по воде было нанято 73 корабля.

При дворе Соломона царица задавала ему мудреные вопросы, но все ответы владыки Иудеи были абсолютно верными, и это нашло отклик в сердце просвещенной царицы. В свою очередь, Соломон был покорен красотой и умом Билкис. Эфиопская книга «Кебра Негаст» описывает, что по прибытии царицы Соломон «оказал великие почести ей и возрадовался, и дал обиталище ей в своем царском дворце с собой рядом. И посылал он ей пищу для трапезы утренней и вечерней».

Согласно некоторым преданиям, они поженились, но в любом случае жить вместе им было не суждено. Со своими подданными Билкис возвратилась к себе на родину. Впоследствии двор Соломона получал из знойной Аравии лошадей, драгоценные камни, золотые и бронзовые украшения. В год к царю Соломону из страны Офир приходило 666 талантов золота. Соломон сделал себе престол из слоновой кости, обложенный золотом, великолепие которого превосходило любой другой престол того времени. Кроме того, Соломон заказал 200 щитов из кованого золота и все сосуды для питья во дворце и в Храме были золотыми. Согласно Библии, «серебро во дни Соломона вменялось ни во что» (2 Пар 9:20), «и превзошел царь Соломон всех царей земли богатством и мудростью» (2 Пар 9:22). Таким величием, несомненно, Соломон отчасти обязан визиту царицы Савской.

Царица тоже получала в ответ дорогие подарки. Согласно большинству преданий, она правила одна, ни разу не выйдя замуж. Зато от Соломона у Билкис родился сын по имени Менелик, который стал основателем трехтысячелетней династии императоров Абиссинии. В конце жизни царица Савская вновь из Шебы вернулась в Эфиопию, где к тому времени правил ее повзрослевший сын.

Еще одна эфиопская легенда повествует, что долгое время Билкис хранила в тайне от сына имя его отца, а затем отправила его с посольством в Иерусалим, сказав, что он узнает отца по портрету, на который Менелик должен был впервые взглянуть только в иерусалимском храме бога Яхве. Добравшись до Иерусалима и придя в храм на богослужение, Менелик достал портрет, но вместо рисунка с удивлением обнаружил небольшое зеркало. Посмотрев на свое отражение, Менелик обвел взглядом всех присутствующих в храме людей, увидел среди них царя Соломона и по сходству догадался, что это и есть его отец.

Как гласят эфиопские предания, вернувшись на родину в сопровождении молодых иудеев, Менелик привез в Эфиопию Ковчег завета. Непонятно правда, добровольно ли Соломон отдал сыну величайшую реликвию еврейского народа или она была увезена втихомолку. Так или иначе, приблизительно 3000 лет назад Менелик вернулся в Эфиопию в окружении израильских аристократов и основал королевство со столицей в Аксуме. Династия Менелика правила страной почти до конца XX века, пока в 1974 году не был свергнут Хайле Селассие I — последний император из рода царя Соломона.

Царица Савская вернулась из Иерусалима в родную страну 11 сентября. С тех пор именно этот день в Эфиопии является официальной датой начала Нового года. У праздника есть свое название — Энкутаташ.

В город Мариб, где в незапамятные времена правила легендарная царица Савская, ученые пытались проникнуть давно. Однако само его местонахождение долгое время оставалось тайной, которую тщательно хранили местные арабские племена и власти Йемена. Впрочем, в конце XX века такие тайны быстро становятся секретом Полишинеля. Оазис Мариб расположен на юго-западном краю пустыни Руб Аль Хали, в северо-восточной части Республики Йемен, в 135 км к востоку от современной столицы, Саны. Оазис окружен вулканическими долинами Хашаба, песками пустыни Рамлат и известняковыми отрогами Джабаль Балака. Вади (пересыхающая река) Дана разделяет оазис надвое: северный оазис Абйан и южный — Йасран. Древний Мариб находится на севере вади Дана в центре ирригационных полей, тогда как современный город Мариб располагается еще севернее. Вся территория исторического Мариба усеяна древними поселениями, местами поклонений, кладбищ, сельскохозяйственными постройками и ирригационными системами. Согласно радиоуглеродному анализу, первое поселение на территории Мариба возникло около 1900 года до н. э., а с 1200 года до н. э. берет свое начало Южноаравийская культура, когда было основано Сабейское царство. В те времена Эфиопия была колонией царства, которое благодаря своему выгодному географическому положению служило перевалочным пунктом международной торговли того времени: сюда поступали товары из Хадрамаута, и отсюда отправлялись караваны в Междуречье, Сирию и Египет. Наряду с транзитной торговлей Саба получала доходы от продажи благовоний местного производства. Но все эти сведения были почерпнуты историками лишь из Библии. Реальная история Сабейского государства известна довольно плохо до сих пор, а 50 лет назад о ней ходили лишь слухи, один другого невероятнее.

В 1976 году очередную попытку проникнуть в заветный город предприняли французы. Они вели переписку с йеменскими властями долгих 7 лет, пока не добились разрешения на посещение развалин одним человеком, которому было дозволено лишь осмотреть их. И тогда в Мариб решили послать парижского фотографа из журнала «Фигаро» — мастера съемки скрытой камерой.

Ему удалось увидеть и сфотографировать массивные колонны разрушенных храмов и дворцов, а также несколько скульптур, относящихся к VI–IV векам до н. э. Одни были сделаны из мрамора, другие — из бронзы, третьи — из алебастра. Некоторые фигуры имели явно шумерские черты, другие — парфянские. Все они находились внутри развалин. Фотограф заснял и выбитую на камне своего рода охранную грамоту: «Люди Мариба возвели этот храм под покровительством своих богов, царей и всего народа государства Саба. Кто повредит эти стены или унесет скульптуры, тот погибнет сам, а его род будет проклят».

Осколок барельефа с высеченным на нем текстом находился внутри разрушенного здания. Здесь же какие-то люди в лохмотьях укладывали в мешки обломки камней и кирпичей. Как раз после съемки текста фотографа попросили уехать. У него сложилось впечатление, что в Мариб европейцев не пускают не из-за того, что он объявлен священным для мусульман местом, а потому, что здесь находится частная каменоломня какого-то местного феодального клана. По словам фотокорреспондента «Фигаро», ему удалось сфотографировать лишь сотую часть возможного. Он признался, что так работать — все равно что промчаться на мотоцикле по залам Лувра…

Через некоторое время поработать в Йемене пригласили целую группу горных инженеров из стран Европы, США и Саудовской Аравии. В эту сугубо техническую команду без лишнего шума было включено несколько археологов. Первое, что они обнаружили, приехав на место, — это обилие забытых оазисов и древних поселений вокруг них. Пустыня, овеваемая восточными легендами и знойными ветрами, в давние времена далеко не везде была безжизненной. Там были пастбища, охотничьи угодья, прииски драгоценных камней.

Среди прочего на севере Йемена археологи нашли 10 участков с отвалами шлаков. По плавильным печам они определили, что там перерабатывали добротную медную руду, делали бронзу. Слитки из Сабы шли в страны Африки, Месопотамию и даже в Европу. Правда, залежей драгоценных металлов там не обнаружили. Тогда откуда же везли золото царю Соломону?

Вернемся к Священному писанию: «Царь Соломон также сделал корабль в Ецион-Гавере, что при Елафе, на берегу Чермного моря[68], в земле Идумейской. И послал Хирам[69] на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными Соломоновыми… И отправились они в Офир, и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов, и привезли царю Соломону» (III Цар 9, 26–28). Библия несколько раз ссылается на загадочную золотоносную страну, но не определяет ее поточнее…

В 1931 году в Саудовскую Аравию приехал английский геолог Кеннет Твитчелл. Он исследовал места, недалеко отстоявшие от древних центров цивилизации, справедливо полагая, что если к поискам подходить серьезно, то и на истоптанных дорогах можно отыскать драгоценные месторождения.

Во время поездки в священный мусульманский город Медину, кочевники показали ему заброшенное урочище Джебель-Махд-эд-Дахаб, что в переводе с арабского означает «Золотая колыбель». В этом пустынном, забытом всеми месте геолога поразило количество ям и пещер — тысячи и тысячи полузасыпанных песком, а то и вовсе пропавших рудников испокон века были здесь. Кроме того, он случайно откопал сильно пострадавший от времени жернов для перетирания руды. Археологи, осмотрев находку, заключили: жернову никак не меньше 2000 лет, и служил он именно для отделения золота от породы!

Мистер Твитчелл торжествовал: для него было очевидным, что при примитивных технологиях той эпохи в «колыбели» должно оставаться еще полным-полно желтого металла. Он решил создать здесь горнорудный синдикат. Эмир Сауд не возражал, хотя отнесся к затее весьма вяло: какой рентабельности ждать от рудников, истощившихся тысячи лет назад? Между тем, дело закипело, новорожденный синдикат выпустил первые акции…

Предприимчивый янки не прогадал: за 14 лет (с 1937 по 1951 год) он выкопал из горы около 60 т золота! Правда, это всего лишь 4,5 т в год, то есть в 4 с лишним раза меньше того, что привозили царю израильскому финикийские корабельщики.

Прошло еще много лет, и уже совсем недавно правительство Саудовской Аравии решило еще раз обследовать лежащую под боком долину. Совместные исследования Управления геологии США и генерального директора минеральных ресурсов Саудовской Аравии показали: около 3000 лет назад на территории между Меккой и Мединой располагались богатейшие золотоносные рудники, дававшие половину всего тогдашнего объема золотодобычи! В 1974 году руководитель новой экспедиции заявил: «Все собранные нами данные подтверждают, что здешние копи некогда были так богаты золотом, что, вернее всего, и послужили источником легенды о стране Офир».

Чем же обосновывали свою точку зрения геологи?

Во-первых, долина Золотая колыбель лежит не в глубинах Африки, а на известном с древности караванном пути, пересекающем весь Аравийский полуостров. Этому пути уже больше 4000 лет, а уж во времена царя Соломона, то есть 3000 лет назад, он был оживленной дорогой, и район рудников был доступен. Не исключено, что и сам путь проходил там именно из-за важности этих рудников для аравийцев.

Во-вторых, холмы вокруг Золотой колыбели усыпаны каменными молотами для дробления породы. Их там насчитывают десятки тысяч. А это означает, что в течение столетий здесь не переставая трудились сотни рудокопов.

Учитывая количество шахт, молотов, отвалов породы и прочих следов многовековой деятельности старателей, специалисты подсчитали, сколько золота можно было добыть в том месте. Удалось выяснить, что в среднем в каждой тонне породы содержалось более половины унции золота, а точнее — 20 г металла. Объем породы в отвалах достигал, как минимум, миллиона тонн. То есть минимальная сумма добычи достигала 20 млн г. А это более 20 тонн!

Правда, в Библии сказано, что цари Израиля Хирам и Соломон получили из Офира больше 1000 талантов золота, то есть 30 т. Скорее всего, это преувеличение, но не сказочное. Цифры вполне сопоставимы. И если ученые не ошиблись в расчетах, то оказывается, что таинственная страна Офир находилась не в глубинах Африки, а рядом с домом царя Соломона.

Предок Александра Сергеевича Пушкина Абрам Петрович Ганнибал, по одной из версий, был сыном эфиопского князя. Традиционная родословная связывает родину петровского арапа с севером Эфиопии. Если этот род имел какие-либо брачные связи с правящей династией, что достаточно вероятно, то «кровь царицы Савской и Соломона» текла и в жилах классика русской литературы.

Во второй половине I тысячелетия до н. э. цари Сабы теряют контроль над многими территориями, а доминирующая роль в Южной Аравии переходит к Катабану — аравийскому государству, расположенному к югу от Сабейского царства. В I веке до н. э. контроль над Марибом устанавливает Химьяр — еще одно древнее царство, существовавшее около 110 года до н. э. — 599 год на юге Аравийского полуострова.

Аксум же, наоборот, — процветает. Аксумское царство в II–XI веках раскинулось на территории современных Судана, Эритреи, Эфиопии, Йемена и Аравии. В IV веке при царе Эзане Аксум господствовал в Северо-Восточной Африке и регионе Красного моря, соперничая с Византией. Под его властью находилась огромная территория вдоль побережья Красного моря и часть Йемена на Аравийском полуострове. Расположившись на важнейших торговых путях из Египта, Византии, Сирии, Ирана, Ирака в Индию и Китай, аксумиты вели торговлю рабами, золотом, слоновой костью, благовониями и ароматическими смолами, изумрудами, а также африканскими зверями и их шкурами.

Из официальных исторических источников впервые Аксум упоминает «Перипл Эритрейского моря» — самая старая из дошедших до нас лоций. В этом греческом документе 60 года до н. э. Эритрейским — то есть эфиопским — морем назван, ни много ни мало, Индийский океан. Это лишний раз подтверждает, что народам Средиземноморья Эритрея-Эфиопия-Аксум была известна в первую очередь благодаря тому, что через ее порты велась транзитная морская торговля с Индией. Именно на доходах от нее и поднялось Аксумское царство, став к III веку одной из «мировых держав» — наряду с Римом, Ираном и Китаем. Негусам — правителям Аксума — была подвластна огромная территория от Сахары до Красного моря и даже часть аравийского побережья. Правда, городов в этом государстве было немного. Кроме самой столицы мы знаем названия всего трех — Адулис, Колоэ и Маста, причем местоположение последней археологам и историкам не удалось указать и по сей день. Большая часть населения страны занималась сельским хозяйством, города же были прежде всего центрами транзитной торговли.

Ныне на центральной площади города Аксума, посреди шумного базара, в окружении неказистых глинобитных домишек возвышаются либо лежат в пыли вдоль дороги гигантские базальтовые обелиски — единственные оставшиеся свидетели былого величия более чем двухтысячелетней давности. Всего больше 200 монолитов, каменных колонн, не похожих друг на друга. Одни — изысканно-стройные, идеально отполированные, богато украшенные, другие — нарочито примитивные и грубые. Высота некоторых превышает 30 м. Длина самых маленьких стел — 5 м.

Происхождение обелисков (или стел) и их назначение до сих пор остается загадкой. Неясно, какой техникой пользовались их создатели, чтобы перевезти издалека и воздвигнуть эти многотонные каменные глыбы. Искусство аксумских каменщиков тем более поразительно, что все стелы выточены из цельных глыб голубого базальта — самой твердой из горных пород.

Долгое время считалось, что стелы попросту вкопаны в землю. В 1930-х годах германо-эфиопская археологическая экспедиция вдруг обнаружила, что некоторые из них опираются на огромные, длиной до 120 и шириной до 80 м, платформы, сложенные из обтесанных базальтовых плит. Стало ясно, что стелы — лишь верхние, венчающие части поистине фантастических по своим размерам сооружений, скрытых под небольшим слоем земли.

К несчастью, в 1938 году в разгар итальянской кампании в Эфиопии их самолеты разбомбили руины величственных сооружений. Сохранились лишь воспоминания археологов, сумевших ранее частично исследовать эти сооружения. Они считали их дворцами аксумских владык — негусов. В одном из дворцов было более 1000 залов и опочивален. Полы в них покрывали зелеными и белыми мраморными плитами, редкостными породами красного и розового дерева; стены были облицованы полированным эбеном и темным мрамором, на которых рельефно выделялись инкрустации из позолоченной бронзы. Барельефы украшали окна и двери. Бронзовая скульптура и керамическая посуда, покрытая глазурью и расписанная замысловатым орнаментом, завершали интерьер дворца.

Некоторые исследователи полагают, что дворцы негусов насчитывали от 4 до 14 этажей! Они же довольно убедительно говорят о том, что барельефные изображения на стелах передавали в уменьшенном масштабе все подробности царского жилища. Как полагают, высота реального этажа составляла, вероятно, 2,8 м, следовательно, высота четырнадцатиэтажного дворца была около 40 м!

В 330 году эфиопские цари-негусы приняли христианство и объявили его государственной религией. Так Аксум наравне с Римом стал одной из первых и самых могущественных христианских держав мира. Причем под влиянием близкорасположенной дружественной Византии эфиопская церковь стала православной и остается таковой по сей день.

Владыки Аксума увидели в христианстве силу, способную объединить разноплеменную, разноязыкую страну. Они строили многочисленные дворцы и храмы, увенчанные крестами. В современном Аксуме сохранился один из них — храм Святой Девы Марии, одна из главных святынь христиан Эфиопии. Квадратное здание сложено из серых камней, скрепленных глиной, замешанной на рубленой соломе. Храм, построенный около полутысячелетия назад, венчает небольшой позолоченный купол.

Внутреннее убранство церкви скромное: алтарь закрывает цветное покрывало, колонны украшены холстами с картинами из Священного Писания. Пол устлан циновками, тут же стоят деревянные барабаны, которые служат для музыкального сопровождения при молебнах и песнопениях. А в каменной часовне этой самой большой церкви города, как уверяют все православные христиане Эфиопии, аккуратно спрятан тот самый Ковчег завета, который охраняет их родину на протяжении уже почти трех тысячелетий.

К словам местных жителей можно, конечно, относиться скептически, тем не менее Эфиопия — единственное государство на африканском континенте, которое никогда не было ничьей колонией и оставалось независимым значительную часть своей истории.

«Эфиопия была захвачена, но никогда не была порабощена иностранными захватчиками, — говорит Белаи Гидей, эфиопский историк, вспоминая войну с Италией 1936–1941 годов и оккупацию войсками Муссолини. — Итальянцы попробовали. Но они никогда не правили нами, потому что мы никогда не теряли веру в Ковчег и продолжали бороться. И учтите, Ковчег помогает не всем и не всегда. Был случаи, когда грешные израильтяне пытались использовать его как магический инструмент во время битвы с филистимлянами, желая добиться победы. Однако нельзя манипулировать Богом: битва была проиграна, а Ковчег захвачен».

Сила этой веры и демонстрируется в часовне Аксума, к которой стекаются тысячи людей во время Тимка — местного праздника крещения Иисуса Христа. Священники, облаченные в широкие белые одежды, вынимают из каменного хранилища ларец, который закрыт вышитыми зелеными и красными бархатными тканями, и начинают торжественную процессию длиной 800 м к специально обустроенной для этого случая палатке. За ними следует вооруженный почетный караул. Далее идут мужчины, поющие псалмы. Замыкают церемонию женщины, причитающие и выкрикивающие какие-то слова. Вскоре торжественность момента уступает место буйной радости, после того как ларец достигает палатки. Мужчины и женщины начинают петь и плясать, хлопать в ладоши и бить в барабаны.

Кульминации праздник Тимка достигает утром, в момент массового крещения. Но до сих пор никто не мог увидеть Ковчег Завета — даже во время праздничиного шествия он укрыт специальными накидками. Единственный человек, который охраняет Ковчег и укутывает его многими слоями ткани, — отшельник, никогда не разговаривающий с посторонними. Он не имеет права оставлять священный пост до конца своей жизни и может дотронуться до Ковчега только после наступления Страшного суда. Правда, некоторые священники в Аксуме утверждают, что видели Ковчег, хотя им и запрещается говорить об этом.

Традиции этой уже много веков. Давно — еще в первой половине XI века — распался Аксум, окруженный исламскими владениями. Но спокойная уверенность эфиопов в своей правоте оказалась способна поколебать мнение самых завзятых скептиков, и на праздник Тимка каждый год приезжают верующие со всего мира.

Древняя страна Маргуш

Месопотамия и Египет, Индия и Китай вовсе не были единственными центрами цивилизации древности. Четыре тысячи лет назад в далеком Туркменистане, в безжизненных ныне песках Каракумов, в старой дельте Мургаба располагался еще один, центр цивилизации древнего мира. В соседнем с ним древнем Иране центр этот называли Страной Маргуш, и слава об этой стране далеко распространялась за ее пределы. Древнегреческие авторы, которым трудно было произносить «Маргуш», переиначили ее в Маргиану, а еще позднее средневековые историки стали называть ее Мервом. Сегодня это область называется Мары. Здесь более 30 лет ведет раскопки экспедиция под руководством Виктора Сарианиди.

Итак, древняя страна Маргуш. Что она собой представляла? Человек начал осваивать эти земли в конце IV тысячелетия до н. э. (примерно с 3200 года до н. э.). Вскоре здесь сложилась яркая и самобытная культура, обычно называемая Бактрийско-Маргианским археологическим комплексом. Располагаясь между древней Индией, с одной стороны, и Ираном с Месопотамией — с другой, она занимала срединное место между этими двумя мировыми центрами. Через Маргуш проходили древние торговые пути от великой реки Инд с ее знаменитой Хараппской цивилизацией и до Междуречья Тигра и Евфрата с не менее знаменитой шумерской. Доказательством тому служат многие археологические находки здесь, в Маргуше, привезенные с берегов Инда, Тигра и Евфрата.

Уникальные находки — цилиндрические печати с шумерской надписью, с надписью на древнеиндийском языке — подтверждают существование прямых контактов между всеми передовыми центрами. Люди, несмотря на огромные расстояния, преодолевая горные кряжи и знойные пустыни, обменивались не только своими товарами, но и новыми идеями, закладывая основы будущего прогресса человечества.

Подобно другим мировым центрам древнего мира, страна Маргуш имела дворцы и хижины, храмы и некрополи. Понятно, что социальная организация общества была сложной. Но какой именно? Что за люди в ней жили? Каким богам поклонялись? Что умели делать, на каком языке говорили?

Ответы на некоторые вопросы может дать Гонур — столичный город страны Маргуш — и его дворцово-культовый ансамбль. В центре города была возведена мощная, укрепленная боевыми башнями цитадель. Внутри, в центре — монументальный дворец, резиденция царя. В этой же резиденции был устроен мавзолей, где находили свой последний приют умершие члены царской фамилии.

Два обширных двора, по-видимому, некогда обсаженные деревьями и цветами, служили местом прогулок и отдыха царской семьи. Здесь же, в цитадели, располагалось и административное здание, где, судя по всему, работали чиновники, занимавшиеся учетом проделанных общественных работ, приемом привезенных продуктов для царского стола и многим другим. Обширные складские помещения с десятками больших сосудов и специальными зернохранилищами дополняют общее описание этого уникального для всей Центральной Азии дворца.

Но сам дворец составлял лишь часть, правда центральную, сложного дворцово-культового ансамбля. Комплекс этот удивительный, другого такого не было в древнем мире. Со всех его четырех сторон располагались храмы: Храм Огня, Храм Жертвоприношений, Храм Общественных Трапез и связанные с ним Царское Святилище и Храм Воды. Все культовые сооружения обнесены с внешней стороны оборонительной стеной с башнями, образующими своеобразное каре.

Все храмы, окружающие с четырех сторон цитадель Гонура, имеют прямые проходы, соединяющие их с дворцом таким образом, что царь из дворцовой резиденции свободно мог пройти к каждому из них. В таком случае это мог быть царь-жрец или главный жрец, выполнявший жреческие функции.

Царское Святилище — это отдельный комплекс взаимосвязанных между собой общими проходами помещений. В центре — так называемый киоск, сооружение без стен, которое со всех четырех сторон окружено своеобразными коридорами. В помещениях — десять культовых (не бытовых) печей: в них, очевидно, сжигали ароматические травы.

Такие сооружения в виде «киоска» на Ближнем Востоке неизвестны. По данным индийских археологов, нечто похожее есть в Мохенджо-Даро, где его определяют как Храм Огня. К этому следует добавить, что артефакты, найденные в Царском Святилище, сделаны преимущественно из слоновой кости, которая могла попасть в страну только с далекого юга.

За западным внешним фасадом цитадели внутри каре находится Храм Жертвоприношений, центральную часть которого занимает огромное, бесспорно, общественное здание, условно названное Домом Песнопений. В северной части располагаются два огромных круглой формы кирпичных алтаря с проходами и ступеньками, ведущими внутрь. В обоих алтарях сохранились два культовых очага, вокруг — множество печей для приготовления жертвенного мяса. Точно такая же планировка и на южной части каре, только вместо культовых печей там были переносные жаровни. Наконец, на восточном фасаде, в Храме Жертвоприношений, тоже располагалось много печей для приготовления жертвенного мяса.

На востоке был выстроен небольшой Храм Огня с алтарями, устроенными в виде пяти прямоугольных камер, выложенных изнутри сырцовыми кирпичами, на них — следы сильно бушевавшего огня. Интересно, что в одно и то же время у одного и того же народа бытовало два типа алтарей — в круглых, вероятно, происходили жертвоприношения огню, в то время как в прямоугольных горел «вечный огонь» в честь бога огня.

В северной части комплекса была устроена обширная открытая площадь, окруженная со всех сторон многочисленными культовыми печами, в которых готовилось жертвенное мясо. Здесь был Храм Общественных Трапез. О существовании общественных, или коллективных, трапез, в которых принимало участие все население, имеются свидетельства в древних текстах, в частности в «Авесте», но именно здесь впервые были найдены реальные доказательства этой традиции.

Жертвенное мясо приготовлялось в специальных печах, они в Гонуре встречаются в огромном количестве. Разумеется, такие общественные культовые трапезы, где поедались специальные части животных, представляли собой акт величайшего очищения, наподобие обычая «худай йули», до сих пор очень широко распространенного у туркмен.

Еще более грандиозный храм располагался в южной части этого необыкновенного дворцово-культового ансамбля. Это был Храм Воды, где совершались ежедневные богослужения.