Золотая Серединка Доманчук Наталия

– Как скажешь, милый! – улыбнулся Петр и разулся.

Ему очень натирала новая обувь. От «Прада».

– Ничего не поняла, – пробурчала я себе под нос.

– Чего ты не поняла? Что Петя – дьявол?

– Ну а дальше что? Получается, что живет он с дьяволом и ему это нравится?

Таша задумалась.

– Ты хоть сама поняла, что написала? – засмеялась я.

– Я хотела сказать, что человек сам вправе распоряжаться своей судьбой. И даже если за его спиной стоит Демон и помогает ему – он может выбрать другой путь.

– И где же он его выбрал? Он с ним живёт!

– Это пока. Потому что другой план у него не сработал. Но поверь мне, он опять заснёт на рабочем месте. Или ты думаешь Дьяволу больше нечем заняться, чем развлекать Степана?

– Не знаю как там у тебя будет дальше, но пока ему твой Степан нравится и он с ним сожительствует.

– Значит, я хотела сказать, что и Дьяволу не чужда любовь.

Я рассмеялась.

– Ну вот, наконец-то ты веселишься. А то, как услышала про родителей – сразу поменялась в лице.

– Я очень боюсь этой встречи, – призналась я Таше. И не знаю, что надеть.

– Вечером подберем тебе что-то.

Да, так, как к этому обеду с родителями я никогда не готовилась.

Даже на свое первое свидание я так не волновалась идти, как на этот обед:

– А платье? Оно меня не полнит? – в сотый раз, крутясь перед зеркалом, я спрашивала у Таши.

– Нет, тебя не платье полнит. А то, что ты жрёшь по ночам, – спокойно ответила подруга и закинула ноги на журнальный столик.

– Таш, в моем доме ноги на стол не кладут, – упрекнула я её.

– Это не ноги. Это произведение искусства!

– Да? И в чем же они так гениальны?

– Они растут от моих ушей, они ровные и без грамма целлюлита.

Я не слушала подругу, а только пыталась поддерживать разговор, чтобы она опять на меня не кричала. Тем более, о чем было спорить? Я и так была согласна с тем, что её ноги конгениальны! Только вслух этого не произносила.

– Ты опять нервничаешь? – с укором посмотрела на меня Таша.

– Нет, – соврала я. – Просто…

– Просто оставь этот подол в покое и не тяни его. Ты прекрасно выглядишь! Раздевай платье, сядь и успокойся. Мы завтра идем на обед, а не сегодня. И во второй половине дня. А в первой, если ты не забыла, позволь мне тебе напомнить, ты встречаешься с Эдиком, в супермаркете. Ровно в девять.

– И долго мне его там надо будет ждать?

– Я думаю до десяти будет достаточно.

– Целый час наедине с йогуртами… какая романтика…

– И кофту не забудь, с пуговицей камерой. Знаешь, как я за ним соскучилась?

Зазвонил Ташин телефон.

– Это твой, – шепнула мне Таша и нажала на зеленую кнопочку: – Да, утконосик мой лупоглазенький, соскучился?

Закатив глаза, она слушала нежное воркование, периодически добавляя свои реплики:

– Пусик, не нервируй меня. Я завтра занята, я же тебе сказала. В понедельник, не раньше. Как там Кузьма? Ну и отлично. Смотри за ним, а то если он помрет – я и тебя похороню в том же углу, понял?

– Пузяка, я очень занята. Ну какое тебе пупсячье дело с кем и когда. Не с тобой. И этого достаточно.

– Всё, я сказала. Если не хочешь, чтобы я поменяла телефон, то не звони мне до понедельника. Понял? – и она отключила, наконец-то телефон: – Вот доставучка. Ты уверена, что он тебе ещё нужен?

Я как-то неопределенно пожала плечами.

После примерки и выбора платья мы отправились спать. Завтра меня ждал особенный и очень ответственный день.

Я лежала в постели и представляла себе, как я увижу своих родителей. Я не видела их так давно… Нет, я конечно приезжала тайком к их дому, и, прячась в автомобиле, наблюдала как они заходят в такой родной, пропахший чужими котлетами, подъезд, как они разговаривают, и почти всегда спорят друг с другом, как тащат тяжелые пакеты с едой. Мама никогда не доверяла выбор продуктов гувернантке и сама всегда закупалась самыми лучшими и отборными товарами. В эти минуты моё сердце разрывалось на множество мелких красных кусочков, обливалось тягучей кровью и мечтало ещё хоть раз ступить за порог их, а когда то и моего, дома. И вот завтра у меня будет этот шанс. Я не знаю, что я им скажу. Я отлично читаю доклады, успешно выступаю на публике с какими-то странными, и как мне сейчас кажется никому ненужными речами на конференциях, умею смело поставить на место любого своего подопечного и подчинённого. А вот как, и самое главное что сказать родителям при встрече я не знаю.

Вот с такими мыслями я заснула. Так никакого плана и не составила. Решила действовать по обстановке.

Таша появилась очень рано! Она накинула на пижаму легкое пальто и сразу, в коридоре бросила его в угол, а сама быстро плюхнулась в мою кровать досматривать сны. А до этого просто силком вытолкнула меня с постели.

– Вот нахалка! Только семь утра! Куда ты подняла меня в такую рань?

– Тебе надо срочно привести себя в порядок. Он любит очень ухоженных женщин. Иди брей ноги!

– Чего? Ты что, бредишь?

– Иди-иди! Не думай, что он не рассмотрит их. Он их рассмотрит и увидит, что ты неряха!

Я точно решила, что она бредит. Какие ноги? При чем тут бритва?

– Он обожает когда ножки гладкие и пяточки без царапки, – уткнувшись в подушку промурлыкала подруга.

– А я обожаю, когда мне не указывают когда бриться. Вот назло тебе ничего делать не буду, – разозлилась я.

На самом деле весь этот наш придуманный карнавал начинал меня бесить. И Кирилл, который являлся на нём шутом номер один, бесил меня в первую очередь. И Эдик, с которым мне предстояло встречаться.

– Сейчас пойду и сведу твоего Эдика с ума, поняла?

Таша приподнялась на постели, со злостью посмотрела на меня, но потом махнула рукой и провалилась с белую мягкую бездну.

Сна не было ни в одном глазу. Я сделала легкий макияж, надела черные строгие брюки и светлую кофту со стоячим воротничком. Всегда любила такие вещи, которые придают некую строгость и шарм. Уже в коридоре обула огромные шпильки и не попрощавшись с Ташей поехала на встречу с Эдвардом.

Было всего восемь утра. Супермаркет уже работал, но стоять два часа у прилавка с йогуртами мне не хотелось. И я решила позавтракать в Кофе Хауз, прямо напротив магазина. Я выбрала столик у окна, заказала себе омлет, сырники и большую чашку капучино и, расслабившись, уставилась в окно, чтобы не пропустить Эдика.

– Доброя утро, – услышала где-то в левом ухе.

Я обернулась и увидела Эдварда.

– Доброе… – всё, что я смогла пролепетать.

– Я ни хачу ваз обманывать, поэтаму скажу чесТно, что я прищел сюда, чтобы следить вас.

– А я позавтракать пришла, – я очень разволновалась: такое честное признание меня и удивило, и умилило.

– Я уже целый чаз тут сижу. И если бы ви не прищли, то просидел бы до объеда. Так что спасьибо вам, что ви не любитель поспать.

– Я любитель, но держу себя всегда в форме. Не позволяю своим слабостям управлять мною. – Я улыбнулась так мило, насколько могла.

– Ви мне очен понравится тогда.

Улыбка сразу сошла с моих пухлых щек.

– Я воопще не бапник! – он испугался моей реакции и сразу начал защищаться. – Просто я сразу почуВствовал родственную душу. – Слово почувствовал он сказал по слогам и проговорил в нем каждую букву. Меня это опять умилило и я улыбнулась.

И в эту же секунду вспомнила, что камера у меня не включена.

Эдик что-то ещё говорил про то, как ему кажется, что мы похожи, и наша встреча не случайна, и что он целую неделю не мог ничем заниматься и только думал обо мне. Он мне наговорил столько всего… чего я просто не могла передать, а уж точно и показать Таше. Это бы её точно расстроило.

И, конечно же, я думала не только о ней, но и о себе. Она наверняка захочет получить моего Кирилла, как запасной вариант. Тем более, что не только меня, но и её впечатлило его поведение, его влюбленность и его полное подчинение ей.

Я отпила из чашки капучино и посмотрела на Эдика. Он уже молчал и просто любовался мною.

Да, это было чертовски приятно. Но я не за этим сюда пришла.

Что же я должна была делать? В общих чертах я помнила, конечно. Но вот конкретики у меня не было. Да, я должна быть приторно правильной, нудной, всегда поправлять его и непременно рыдать. Но не прям сейчас? Нужен был какой-то план. А его не было. Вчера мы просто говорили о том, что мне надо его ещё раз встретить и зацепить. А получается так, что он зацепился так, что сам уже точно не отцепится. Да и думать об этом мне сейчас вообще не хотелось. Я переживала о предстоящей встрече с родителями и все мои мысли были только там.

Поэтому я допила кофе и сказала Эдику следующее:

– Эдвард, я прошу меня простить, но в данный момент мне действительно уже пора идти. Мне надо купить кое-какие продукты в магазине и … – я замолчала, но потом всё-таки решила сказать правду: – я сегодня встречаюсь со своими родителями.

– Поздравльяю! – воскликнул мой собеседник. – Это так здорово, что вы решили помирится (да, именно так он и произнес – без мягкого знака) с родительями (а сюда он его вставил зачем-то).

– Мне очень нелегко это далось, и я хочу быть полностью сконцентрированной и готовой к этой встрече. А с Вами мы можем встретиться завтра, если вы не возражаете?

– Эта была бы прелесна! – воскликнул он.

– Тогда до завтра. В этом же кафе, в час дня, договорились?

– А ви оставите мне свой телефон? – он так жалобно на меня посмотрел.

Я продиктовала ему свой номер телефона, он сразу защелкал по клавишам своего мобильного и набрал мой номер. Удостоверившись, что я его не обманула, и мой телефон жалобно пропищал полонез Огинского, он пожал мне руку и сказал «До завтра».

И я поехала домой. Таша всё ещё лежала в моей постели, но уже не спала, а читала мою дежурную книгу, которая всегда находится на моей тумбочке. На сегодняшний день это был роман Достоевского «Преступление и наказание».

– Я так и думала, что ты не выдержишь и сбежишь с этого супермаркета, – даже не отрывая глаз от Достоевского сказала она. – Могла бы для приличия хоть где-то посидеть и прийти домой к десяти…

– Зачем? Я его встретила, мы мило побеседовали и договорились на завтра.

– Что? – она вскочила с постели и стала расстёгивать пуговичку на моей кофте.

– Да нет там никакой записи!

– Как нет?

– Я приехала с этот магазин в восемь, потому что кое-кто выгнал меня с постели! – я сделала паузу, чтобы позлить Ташу, но она смотрела на меня с открытым ртом так, что мне стало её жалко, и я продолжила: – И чтобы не торчать у прилавка, зашла в Кофе Хауз, села у окна и решила его выловить так. А оказалось, что он сидел прямо позади меня. И он подошел и сказал, что рад меня видеть. Потом я сказала, что мне надо идти и он предложил встретиться завтра.

– То есть вот так? – она поставила руки в боки.

– Что так?

– Сразу увидел и давай встретимся, да?

– Да, – спокойно ответила я.

– Ага, значит так, – Таша стала нервно прогуливаться по спальне.

– Что тебя беспокоит? Да, я его заинтересовала. Впрочем, как и ты моего Кирилла.

– Сладко поёшь!

– Таш, чего ты хочешь?

– Я хоть раз пришла к тебе без записи?

– Так мы проговорили всего пару минут.

– То есть ты даже кофе не выпила?

Я вздохнула:

– Выпила.

– Значит не пару, а как минимум минут десять. И что? За это время нельзя было зайти в туалет и включить камеру?

– И как бы это выглядело?

– А может ты вообще зашла туда пописать. Кому какое дело?

– Таша, не дави на меня. Когда я его встретила, я совсем растерялась. Потому что не помню нашего плана вообще, понимаешь? И всё, что хотелось – это быстро договориться с ним на другую встречу и прибежать к тебе, чтобы мы заново повторили всё, что я должна делать.

– Ну ладно, ладно, я и сама забыла…

– Вот! А у меня ещё родители в голове сидят. И совсем мне сейчас не до твоего Эдика.

– То есть ты в него не влюбилась? – Таша заискивающе посмотрела на меня.

– О, да, по самые колени. – И я показала ей насколько.

Она засмеялась и мы пошли на кухню пить чай.

За маковым рулетом с ароматным чаем я прочитала Ташин новый рассказ:

Коммунальная квартира

Поник вскочил по будильнику. С восхищением посмотрел на своё нагое, накачанное тело в большом, овальном зеркале, натянул с вечера приготовленные треники, обул кеды на босу ногу и направился на пробежку. Проходя мимо комнаты брата, он несмело постучался и спросил:

– Воник, ты сегодня как?

– Никак, – ответила за Воника Седа.

– Сед, я не тебя спрашиваю. Брат, ты же вчера обещал! – жалобно пропищал Поник.

Воник поцеловал в ушко Седу, нехотя встал с кровати и принялся искать в шкафу спортивный костюм.

Седа зевнула, потянулась и откинула от себя одеяло. Воник сначала посмотрел на её черный бермудский треугольник, потом на белую, пошарпанную дверь и одним прыжком оказался рядом с подружкой.

– Завтра, братело, – кинул он Понику и, уже обращаясь к Седе, спросил, – так на чем мы остановились?

Поник чертыхнулся, откинул со лба ещё не уложенные волосы и побрел по длинному коридору.

Когда он вернулся Седа уже хозяйничала на кухне.

Поник принял контрастный душ, побрился, уложил волосы, вылил на себя пол-литра парфюма и, надев парадный костюм, направился на кухню готовить завтрак. Он перемолол овсянку, залил ее кипятком и, помешивая, чтобы она не пригорела, добавил несколько изюминок.

– Смотри аккуратней с изюмом, он очень калорийный, я бы на твоём месте им не увлекалась, – хихикнула Седа, снимая кофе с плиты.

– Тебе это не грозит. У тебя нет изюма – ни в нутре, ни в хозяйстве.

На кухню зашел Воник.

– Опять ругаетесь? – хмуро промычал он.

– Кто, мы? – Седа удивлённо подняла левую бровь. – Что ты, Вонь! Нам нечего с Поником делить.

– А меня? Вы же всё никак не можете меня поделить, – недовольно буркнул Воник и уселся за стол.

– Овсянка, сэр, – отрапортовал Поник и насыпал брату целую тарелку.

Седа ухмыльнулась и поставила перед Воником круассан с сыром.

– Ещё могу пожарить яичницу, – проворковала она и налила любимому кофе.

Воник невольно вздохнул, глядя на тарелку с овсянкой, и подвинул ближе к себе блюдце с круассаном.

– Ну и не надо! – обиделся брат, – ну и жри своё тесто.

– Я завтра. Честное слово! – начал оправдываться Воник, – обещаю.

Поник обреченно махнул на него рукой и принялся тщательно разжевывать кашу.

В дверь позвонили.

– Чет, это наверное твой доставщик! – громко, в никуда, закричала Седа.

Из коридора послышались торопливые шаги, и вскоре в дверях появился Чет с шикарным букетом цветов.

– Шоб я так убивалась, как говорит наша Суба, – протянула Седа.

– Что ви понимаете в любви? – философски произнес Чет, и потянулся к круассану.

– Муси-муси, пуси-пуси, миленький мой, – послышалось из коридора, – я горю я вся в укусе, рядом с тобой.

– Проснулась! – Чет обнял букет и закрыл от удовольствия глаза.

Через несколько секунд на кухню зашла Пята в одном нижнем белье. Слабые тесёмки прозрачного лифчика едва сдерживали ее волнующую грудь и, казалось, что они вот-вот сдадут оборону и рухнут на руки обалдевшему от счастья Чету.

– Как я вам сегодня? – Пята кокетливо покрутилась вокруг себя.

Чет, как во сне, протянул ей букет цветов, а Седа только зло облизнулась и, подтерев слюни у Воника, растерянно прошептала любимому:

– Рот закрой, пожалуйста.

– Пят, вот объясни мне, – Поник встал из-за стола и подошел к ней ближе, – ты жрешь всё подряд, приходишь ни свет ни заря домой, иногда покуриваешь с Воскриком марихуану, а выглядишь… лучше меня?

– Я любима и люблю, – прошептала ему Пята и нежно погладила по бритому подбородку. – Сегодня я встречаюсь с Мартом!

– А мне что делать? – Чет недовольно захныкал.

– А ты сходи в гости к Февралю, достань чернил и поплачь. – Пята подошла к Чету, погладила его послушные волосы и вернула подаренный букет. – Навзрыд.

За этой милой картиной их и застала Суба.

– О! Два придурка в три ряда! Как ви сами себя имеете?

– Суб, ну скажи хоть ты ей, – продолжал хныкать Чет. – Объясни ей, что я её люблю.

– Ой, Не делайте мне беременную голову! Купите себе петуха!

– Ты же её лучшая подруга! Неужели Март лучше меня?

– Почему да?

– Субик, если ты не повлияешь на неё, я повешусь!

– Дешевле утопиться.

– Думаете я шучу? Я сделаю это! Сегодня же!

– Я имею себе это представить! Чет, не делайте мне смешно! – и, отмахнувшись от него, она направилась к Понику.

– Понь, вы сегодня элегантнее, чем рояль. Пята, давно тебе говорю – присмотрись к этому лондонскому жениху!

– Спасибо, подружка, но он не в моём вкусе – Пята поцеловала Субу в щечку, достала из ящика шоколад и, прыгнув почти голой попой на рабочую поверхность кухонного стола, принялась грызть шоколадную плитку. – Я люблю Марта, – добавила она и загадочно улыбнулась.

– Я Вас умоляю! Сегодня Март, завтра Апрель.

– Вот именно! Кого угодно, только не меня! – закричал Чет и зарыдал в букет.

– Чтобы да, так нет, – ответила Суба.

В коридоре послышались неторопливые шаги.

– Воскрик идет! Делаем ставки! – закричала Пята и кинулась к столу.

– Мужчина! – хором заорали Воник с Седой и кинули на стол две бумажки.

– Мужчина! – поддержал их Поник и элегантно положил бумажную купюру.

– Ээээ, – стоял в раздумьях Чет.

– Сто процентов мужчина! – подхватила Пята и накрыла своей купюрой все, что были на столе.

– Конечно мужчина, – повторил за Пятой Чет. – И положил свою маленькую бумажку на Пятину.

– Таки баба! – швырнула купюру Суба, и даже не заглянув в коридор, отобрала все деньги, которые скопились на столе и, напевая «Бесаме Мучо», отправилась в свою комнату.

– Как вам это нравится? – спросила обалдевшая Пята.

На пороге кухни появился Воскрик в женском костюме и уставшим взглядом обвёл всех присутствующих:

– А вам бы только посмеяться над гермафродитом….

От рассказа я была в полном восторге:

– Ташка, это лучшее!

– Ты мне это уже говорила, – засмеялась подруга.

– Нет, ну это вообще – слов нет.

– А я на форуме одном выложила, в интернете, и там никто ничего не понял. Ты точно поняла?

– Конечно! Это дни недели. Понедельник всегда такой правильный – у него хватает силы воли на всё. У Вторника уже этой силы воли нет. А Среда – полностью во власти наших слабостей. Четверг… влюблен в Пятницу? Почему?

– Мне кажется, что люди любят четверг только потому, что за ним идёт Пятница.

– Суббота – еврейский день и она мне очень понравилась. Самая яркая и интересная. Воскресенье – уставшее. И не пойми что… средний род…

– Как же я тебя люблю! – Таша кинулась меня обнимать.

– И я тебя, – призналась я и не соврала.