Золотая Серединка Доманчук Наталия

Глава двенадцатая

На следующий вечер картина действительно открылась необычная. Но всё по порядку. Утро, как обычно, началось с чашки кофе и с Ташкиного рассказа:

Звонок

– Да, алё, – Лена кричала в трубку, – да, я слушаю вас. Говорите!

Никто не ответил. Лена положила трубку, но не успела даже дойти до кухонной двери, когда телефон зазвонил снова.

– Ну, говорите же, – сказала она сразу.

– Здравствуй, – сказал голос и замолчал.

Лена присела, отстранила трубку и испуганно посмотрела на неё.

Потом опять осторожно приложила её к уху и шепотом сказала:

– Здравствуй…

В трубке ничего не ответили, только было слышно, что на том конце провода кто-то есть, но он просто молчит.

– Очень боялся тебя испугать.

Лена молчала. Сначала она подумала, что это кто-то так шутит, но его голос она узнала бы из миллиона. Нет, из миллиарда. Нет. Его голос она никогда бы не спутала, ни с кем. Потому что это был самый родной и самый желанный голос. Немного хриплый, как будто простуженный, но она чувствовала, что на том конце провода сейчас он. Тот, кого она потеряла три года назад, кого знала всего несколько месяцев, но будет любить всю оставшуюся жизнь.

– Ну скажи мне что-нибудь.

– Я знала, что ты вернёшься.

Он засмеялся. Совсем неслышно, так, как смеялся всегда. Немного смущаясь и, наверное, покручивая рукой усы.

– Я даже не хочу спрашивать тебя, как это всё произошло. Я просто хочу слышать твой голос. Или, – Лена немного запнулась, – или может быть…

– Нет. Только голос.

– Хорошо.

Он молчал.

– Как ты? Просто расскажи мне, как ты, – попросила она.

– Не могу.

– Хорошо. Тогда просто говори. Просто говори. Что-нибудь.

– Помнишь ромашки?

– Да, – тихо ответила Лена, и по её щекам потекли слезы.

Они, солёные и горькие, стекали на платье, на руки и, казалось, вместе с этим бестолковым дождем, который тревожно стучал в окно, пели серенаду. Грустную и печальную песню о любви.

Она даже подумала о том, что эти капли так громко стучат, и из-за них она не услышит его слов. Но он пока молчал, а капли всё плакали и плакали.

– Мои любимые цветы. Тут их нет. А может и есть. Но я не встречал.

Потом он почувствовал, что она плачет.

– Прости. Не хотел будить в тебе воспоминания. Просто....

– Это чистые слёзы. Они смывают всё, что было за эти три года. Без тебя.

– Я очень виноват.

– Не надо. Всё равно ничего не вернуть и ничего не изменить. И если ты не можешь говорить о том как ты, расскажи мне о прошлом. Там где был ты. И я.

– Это очень больно.

– Мне тоже, – потом, немного помолчав, добавила, – эта боль.... это наказание или награда?

– Боль не может быть ни наградой, ни наказанием. Потому что она боль.

– Но ведь она отпустит. Когда-нибудь. Да?

– На время.

– Значит, наказание.

– У тебя есть кто-то? – спросил он.

– Нет. А у тебя?

– Нет. И не будет, – ответил он и вздохнул.

– А у меня? – спросила она и замерла.

– Будет, – ответил он и слегка усмехнулся.

– Ты мне ещё позвонишь?

– Нет. Вряд ли.

– Всё равно спасибо. Мне даже дышать стало легче.

В трубке послышались короткие гудки. Лена встала, вытерла почти высохшие на щеках слезы и улыбнулась.

Потом оделась и вышла из дома. Купив в ближайшем цветочном магазине огромный букет ромашек, остановила такси: «На Ваганьковское, пожалуйста»

Вернулась она домой поздно вечером и залезла под теплый плед. Мама принесла ей чашку горячего чая, погладила по голове и, словно между прочим, сказала:

– Леночка, тебе звонил какой-то мужчина.

– Поблагодарил за ромашки?

– Да, – кивнула в ответ мама.

– Спасибо, мамуль. Я знаю.

Я отложила листочки и посмотрела на Ташу.

– Тебе надо срочно искать издательство! Они не смогут тебе отказать!

– Понравилось, да?

– Очень! – честно ответила я.

В этот день в офисе было много работы. Я осталась поработать сверхурочно, а Таша уехала пораньше готовиться к встрече с Кириллом.

Запись мы уже просматривали около полуночи, когда Таша вернулась от Кирилла. Кот сидел на диване, поджав хвост. Он уже был не розово-зелёной окраски, а серовато-дымчатой, наверное, как его мама. Или папа.

Кирилл ждал Ташу. На столе горели свечи, а в духовке что-то дымилось.

– Пуууусечка, – поздоровалась Таша и протянула Кириллу ручки.

– Слушай, а как же мне тебя называть? – спросил Кирилл.

– Что значит «как называть»? Ты забыл, как меня зовут?

– Нет, я имею в виду ласково, как ты меня. Может пупсиком?

– Меня? Пупсиком? – удивлению Таши не было границ.

Да, к сожалению, я не имела возможности видеть её удивленный взгляд с широко распахнутыми глазами, поднятыми до макушки бровками и панически хлопающими ресницами, но я была уверена, что её взгляд сейчас был именно таким.

– Да. Я буду пусечкой, а ты пупсиком. – Решительно сказал Кирилл и кивнул в сторону Кузьмы. – Замечательный кот. Всю ночь спал со мой.

Видимо такое начало немного вывело из колеи Ташу, потому что она немного замешкалась, начала поправлять пуговицы на кофте, зацепила камеру. Потом вроде успокоилась и когда они сели за стол ужинать, она выполнила всё по плану:

– Пусик, что ты приготовил?

– Это мясо с овощами. Неужели невкусно?

– Не то, чтобы не вкусно… просто пресно. Нужны специи. Пока Кирилл доставал из холодильника горчицу, Таша посолила его еду. Ну и свою тоже, но чуть-чуть.

Как потом это блюдо ел Кирилл, надо было видеть! А Таша всё приговаривала:

– Вот, теперь совсем другое дело, а то так пресно!

Потом они уселись в гостиной на диване, и Таша попросила у него мобильный телефон. Всё время, пока она что-то там рассматривала и нажимала на кнопочки, Кирилл сидел как на иголках. Таша совершенно не обращала на его нервозность внимание и расспрашивала:

– А кто такой Валерий Борисович? А Мария Семёновна? Это твоя клиентша? Когда дошла до имени Олега, нажала на вызов и когда ей ответили «Але» взволновано затрещала:

– Олежка, это я, новая жена Кирилла. Ты меня узнал?

Кирилл сначала попытался остановить её, подавая какие-то знаки, потом попытался отобрать у неё телефон, но она его стукнула по лбу и сказала: «Не лезь, а то получишь по рогам, а если у тебя нет рогов, то я тебе их быстро оформлю» и продолжила разговор с Олегом:

– Как мой пусик себя сегодня вёл? Он кушал кашу?

Я смотрела на экран и так смеялась, что у меня даже потекли слезы.

Таша остановила запись:

– На самом деле этот Олег сразу бросил трубку, как только понял, кто ему звонит. Но чтобы позлить Кирилла я нарочно продолжала разговаривать. – Таша опять нажала на «Плэй».

– Я тебя умоляю, Олеженька, завтра утром проследи, чтобы он поел овсяночку. А я тебя при встрече отблагодарю, так уж и быть. Хорошо, зайка? Отлично! Спасибо тебе котенюшечка моя.

Кирилл как ни странно развалился на полу и хитро улыбался.

– А что это ты так лыбишься, пусечка? – кокетливо спросила его Таша.

– Это я от счастья, – ответил Кирилл, – вот сижу и радуюсь.

– Ну и отлично.

Лично я сразу заметила, что Таша занервничала. Она сразу вскочила и направилась к выходу:

– Не звони мне. Я устала от тебя. Я сама позвоню тебе в субботу. Понял?

– А если я не выдержу? – услышали мы его голос.

– Тогда я тебя накажу!

– Ух ты! Я уже возбудился. И как ты меня накажешь? – Кирилл вскочил и побежал в коридор провожать Ташу.

– Я позвоню всем твоим коллегам с просьбой об овсянке. Веришь?

– Фу, как не романтично. А я думал ты меня свяжешь и отхлестаешь!

– Я не бью мужчин, с которыми знакома меньше месяца.

– Осталось две недели. Я потерплю.

– Вот и терпи. Пока!

Таша отключила видео.

– Ну что? Какая мне оценка сегодня?

– Отлично сработала. Давай теперь думать, что мне делать с твоим Эдиком.

– Нет, сначала я хочу тебе кое в чём признаться.

– В чём? – я испуганно посмотрела на подругу.

– Это касается твоих родителей.

– Чё? – это всё, что я смогла у нее спросить.

– Отлично, Ириш! И сам вопрос, и его постановка, а гримаса так вообще на твердую шестерку. Так держать!

– Что ты там про родителей говорила?

– Я с ними разговаривала вчера. – Таша опустила голову.

– Как? Как ты могла? Где ты телефон нашла? – кричала я на подругу.

– Очень сложно взять твой айфон и найти номер телефона мамы и папы? Я сегодня была у них дома. До встречи с Кириллом я поехала к ним, поговорить.

– О чём? – я была в таком шоке, что с крика перешла на шепот.

– О вас. О том, как нельзя в жизни отказываться друг от друга. Я рассказала им как тяжело мне без родителей. Твой папа даже прослезился и сказал, что очень по тебе скучает…

– А мама наверное молчала или нет… она твердила, что я во всём виновата, да?

– По началу – да. А потом всё-таки призналась, что это они с отцом виноваты.

– И что дальше?

– Нас пригласили в субботу на обед.

– Офигеть! – я опять начала объясняться в несвойственной мне манере разговора.

– Только в субботу за обедом не надо так, пожалуйста. А то подумают, что мы невоспитанные леди.

– Твою мать! – я решила выдать весь свой словарный запас и, посмотрев на Ташу, разрыдалась. Скорей всего, от счастья.

Глава тринадцатая

Утром я пыталась прочитать Ташин рассказ, и даже прочитала его, но вот оценить не смогла.

Не спи!

Степан опять заснул на своем рабочем месте. Ему приснился Дьявол: он хмуро посмотрел на него и сказал:

– За последний месяц ты заснул на рабочем месте 66 раз. Пришло время расплаты: теперь все твои недостатки перейдут к твоей жене Люське, а ты станешь такой, как Люська.

И исчез.

Степан проснулся, почесал за ухом: «Присниться же такое!» и пошел домой.

Люськи дома не было. Степан включил телевизор, и только захотел развалиться на диване, как непонятная сила повела его на кухню – готовить ужин.

Люська пришла почти в девять, вместо обычных шести.

– Ты где была? – спросил ее Степан.

– Ой, у Аньки такое горе, такое горе случилось, – затараторила Люська и направилась в спальню.

Спепан пошел за ней:

– А чего от тебя спиртным пахнет?

– Что ты, милый, тебе показалось. Я суха, как лист!

– Так что с Анькой-то?

– С какой Анькой? А! С Анькой. Ой, с ней такое! – Люська схватилась за голову, – потом расскажу. У тебя сигаретка есть?

– Чего?

– Чё та всё тело ломит. Сейчас бы сигаретку, кофейку и баиньки.

– А ужин? – спросил ошалевший Степан.

– Нет, спасибо, я уже поужинала.

Люська уселась на супружеское ложе, стащила с себя колготки, свернула в клубочек и пульнула под кровать. Под колготками у Люськи ничего не было.

– А где твои… – Спепан задумался, – трусики?

– Чёрт! Так и думала, что забуду их под кроватью…

– Под какой кроватью? – не понял Степа. – У Аньки?

Люська серьезно посмотрел на мужа:

– Ах, да, Анька. Ну конечно. Ей мои трусы понравились, дай, грит, поносить. А я чё? Я не жадная, правда Степуша?

Люська сняла блузку, лифчик, потянулась, как кошка и зевнула:

– Щас бы мужичка, да с потрошками! – голосом Жиглова проговорила она.

Степа ошарашено смотрел на нее.

– Нееее, не тебя. – Устало махнула на него Люська, – у тебя рубаха вся в пятнах, да и взгляд? Где зажигающий взгляд?

– Люсенька, что с тобой? – умоляюще спросил Степа.

– А чё со мной? – не поняла Люська, – баба пришла с рабочей смены, устала… давай спать, а?

Утром Люська потребовала завтрак в постель. Пришлось приготовить. Потом долго искала свои колготки и ругалась на Степана. С работы она опять пришла поздно, под «шафе» и потребовала ужин. Пока Степан «мастерил» макароны, Люська скурила две сигары, выпила пол бутылки коньяка и заснула в зале, на полу.

Теперь уже спать на рабочем месте Степан не мог. Он думал, как ему жить дальше. Его совершенно не устраивала жизнь, которую диктовала ему Люська.

Через месяц он решил поговорить с женой:

– Люсенька, ты же понимаешь, что всё, что с нами происходит неправильно.

– Что ты имеешь в виду, дорогой? – спросила Люська и отрыгнула.

– Ты раньше себе такого никогда не позволяла, – жалобно пропищал Степан.

– Что ты хочешь?

– Ты перестала уделять мне внимание!

– Опять – двадцать пять! Я уже тебе объясняла – я действительно занята. А тебе лучше не зацикливаться на моём внимании и заняться собой. Запишись в спорт клуб, сделай новую прическу, в конце концов, купи себе что-нибудь…

– Что?

– Барсетку…

– У меня и так их пять штук…

– Тогда туфли.

– Хорошо.

На следующий день Степа пошел покупать себе новые туфли.

– Степан Борисыч, как хорошо, что вы зашли к нам. А у нас как раз новая коллекция появилась. Посмотрите, кожаные, коричневые, как вы любите.

– Она меня не любит! – заплакал Степан и прижался носом к туфле.

– Она вас просто не ценит! – вдруг решила успокоить его продавщица Наденька.

– Я ей вчера блинчики приготовил. С карамельной начинкой. Она даже не попробовала.

– А принесите мне, если остались. – Попросила Наденька.

Степан улыбнулся:

– А идемте ко мне. Жена только в девять придёт, а у меня столько всего!

Следующий месяц всё своё свободное время Степан проводил с Наденькой. Она смогла по достоинству оценить и его кулинарный талант, и его тонкую душу. Но больше всего его поразило то, что она никогда не кидала грязные колготки под кровать, не отрыгивала, когда он смотрел мелодрамы, и не пукала в постели.

Ещё через месяц он переехал к ней. Люська совсем не расстроилась, даже поцеловала Степана в нос и пожелала им счастливой жизни.

Всё пошло своим чередом: Степан приходил с работы, они вместе, с Наденькой, готовили ужин, а потом устраивались у телевизора и смотрели сериалы.

Степан был без ума от Наденьки, а Наденька даже и не представляла, что на свете могут быть такие чуткие мужчины, как Степан.

Когда новая семейная жизнь наладилась, Степан опять заснул на рабочем месте. К нему опять пришел Дьявол, посмеялся над его новым образом и сказал, что «всё возвращается на круги своя».

Как только Степан проснулся, он сразу почувствовал, что ему очень хочется пива.

Его старые собутыльники уже давно отреклись от него, и поэтому когда он появился в пивнушке, отвернулись и не захотели с ним разговаривать. Пива сразу расхотелось.

Курить – тоже не было желания. Но почему-то очень захотелось забежать к Наденьке в магазин и купить себе новую пару туфель. А вечером, вместо футбола его потянуло досмотреть сериал: «Там такая закрутка! Я должен посмотреть эту серию!» – объяснял он сам себе свой поступок.

Люсенька прибежала за ним в субботу, когда он готовил на завтрак оладьи с яблочным сиропом. Она долго кричала на Наденьку и требовала «вернуть мужа». Степан размешивал соус и думал о том, какой он счастливый: такие красивые женщины дерутся за него. Наденька, конечно, не отдала Степана, чему Степан был очень рад.

На рабочем месте всё было без изменений: он по прежнему каждый день засыпал, к нему приходил Дьявол и уговаривал: «Ну ты же мужик, а не тряпка! Посмотри на себя со стороны!». На что Степан отвечал: «А мне нравится моя жизнь!».

Шестого июня, когда Стёпа опять задремал, Дьявол пришел задумчивый, сел на стул, рядом со Степаном и сказал: «Там, внизу, я отвечаю за тебя. А ты ведешь себя совсем не так, как надо. Такими темпами ты станешь ангелом! И я погибну. Прости, Степа, но у меня нет другого выхода», – и Степан проснулся.

Через два часа в коморку Степана зашел начальник и представил ему нового сотрудника – Петю Хирюгина, который сразу понравился Степану. Через неделю Стёпа бросил Наденьку.

Теперь Степан и Петр не только вместе работали, но и вместе жили.

– Петюнь, солнышко, умоляю, не позволяй мне уснуть на рабочем месте. А то вдруг моему Дьяволу опять что-то не понравится. Например, твоя обувь… ему станет стыдно за меня, и он опять решит что-то изменить… А я тааак счастлив. Как никогда…