Пятиклассники Петров Евгений

«Словарь индейских слов»

Дальше, пошло-поехало.

Ункас – Быстрый Олень

Магуа – Хитрая Лисица

Чингачгук – Большой Змей…

Неожиданно книга кончилась. С огромным сожалением пришлось сдать «Последнего из могикан» обратно в библиотеку…

Начались поиски книг «про индейцев».

Одну за другой прочитал книги Шульца: «Ошибка Одинокого Бизона», «Моя жизнь среди индейцев» и другие…

Мой «словарь» неуклонно пополнялся.

И тут совершенно неожиданно для себя обнаружил книгу с моей тематикой среди произведений А. С. Пушкина «Джон Теннер».

В словарь добавилось огромное количество новых слов…

Если так пойдет и дальше, то придется добавлять еще одну тетрадку.

Валерка даже начал обижаться на меня.

– Ты совсем перестал гулять, – уже в который раз укоризненно говорил он.

Наконец, я поддался его уговорам.

Мы выскочили на улицу. Стояли последние осенние деньки. Еще немного, и наступят более холодные дни. Игры неминуемо преобразятся. Зимой, в сугробах, уже так не поиграешь.

– Давай в индейцев! – предложил я.

Мы прихватили новый лук, стрелы и рванули на пустырь.

– Ты знаешь, – на ходу поделился я своими новостями, – я тут кучу индейских слов нашел.

– Ух ты! – восхитился Валерка и как-то совсем по школьному попросил, – Дашь списать?

– Обижаешь, – отозвался я и, прицелившись, выпустил стрелу в тонкий ствол одинокого тополя.

На мое удивление стрела воткнулась в самую середку. Наконечник увяз вплоть до древка.

Выдернуть стрелу сразу никак не получалось. Я рванул изо всех сил. Молоденький тополек качнулся, осыпав нас ворохом ярко-желтых листьев. Но стрела не шелохнулась.

– Ну вот, – протянул Валерка, – пропала стрела…

– Пропала и пропала, – отмахнулся я.

Стрела гордо дрожала на осеннем ветерке, покачивая серо-сизым опереньем из голубиных перьев.

Валерка почесал в затылке.

– Ты не слыхал?

– Чего еще? – я оторвался от созерцания воткнутой стрелы.

– Про Вундед-Ни?

– Что за Вундед-Ни?

– Ну, ты даешь, – удивился Валерка, – Там индейцы дакоты восстание подняли.

– Врешь!

– Обижаешь, – Валерка демонстративно отвернулся, – все газеты об этом пишут… – и пропел:

Ты постой на минутку,

Есть важное дело.

Я вам песню спою

Про бойца Пелтиера.

Он брошен в застенки

В той Южной Дакоте,

Где…

– Что за …?

– Ну, вооще… – покрутил головой Валерка, – Леонард Пелтиер – это же борец за свободу индейцев…

– А-а-а, – быстро сориентировался я, – вот ты про кого. А то я сразу и не сообразил.

Быстро огляделся. С размаху хлопнул себя по лбу в несколько театральном жесте.

– Извини, – проговорил я виноватым тоном, во всяком случае мне хотелось, чтобы он выглядел виноватым, – чуть не забыл, но сегодня нужно в школу пораньше…

– Зачем это? – подозрительно вопросил мой друг.

Ну, не мог же я ему сказать, что собрался просмотреть последние газеты. Поэтому и плел все, что приходило в голову.

– Леопардовна зачем-то просила прийти, – с трудом выговорил я.

Помчался домой.

Первым делом развернул газету. В глаза мне бросились изображения современных индейцев из Вундед-Ни.

– Вот это да! Буду собирать еще и картинки про индейцев…

Племя индейцев

Очередную книжку я нашел у знакомых, к которым зашел перед самой школой. Мама что-то просила передать, а я сразу – прямиком к книжному шкафу. И сразу на нее наткнулся. На обложке изображены девушка с парой перьев за узорной головной повязкой и воин в огромном головном уборе.

– «Зверобой», – прочитал я название.

У меня аж руки задрожали от желания прочитать очередные приключения индейцев.

– Можно мне взять?

– Бери, только читай осторожно, – тетя Тома критически посмотрела на меня, – не испорти.

– Я аккуратненько….

– Ага вот и еще одна, – торжествующе показал я книгу Валерке, вспомнив о нашем с ним споре.

– Ух ты! Дашь почитать?

– Не, не могу. У знакомых на время взял.

Я бережно спрятал драгоценную книгу в портфель.

Первый урок – математика. Читать абсолютно некогда. У нас с Наташей проходило негласное состязание: кто больше задач и примеров решит. Мы оба даже в учебнике решенные номера точками обозначали. Впереди всего класса задания прорешивались. Какое уж тут чтение…

На ботанике я старательно углубился в приключения Зверобоя. Зачем мне все эти цветочки-лепесточки, всякие там крестоцветные, сложноцветные – одним словом сплошная мура. Зато книжка оказалась интересной. Вот Зверобой прибыл в плавучий домик Тома Хаттера. Вот, они вместе с…

Прозвенел звонок.

Следующий урок – русский язык; там уж точно не особенно почитаешь. Обычно приходится много писать. Упражнения там всякие.

Зато после – история. Там можно оторваться. Училка по истории – Руфина Викторовна – странно, она даже никакого прозвища не имеет, – женщина добрая. Вряд ли она особо заметит. Правда, она и рассказывает очень интересно. Но все эти Междуречья и Хаммурапи – кому они вообще нужны?

И я снова углубился в чтение.

Иринка тут как тут – мне в книжку заглядывает.

– Что читаешь?

– Отстань, – буркнул было я, но, вспомнив, что она Наташина подружка, нехотя пояснил, – Зверобоя…

И вот тут-то мне потребовалась моя тетрадь с индейскими словами. Нужно же было записать новые слова:

Уа-Та-Уа – Тише-О-Тише

Райвеннок – Расщепленный Дуб

Чтобы выглядело покрасивше, на пустом месте я обычно пририсовывал фигурки индейцев. Получалось вообще здорово, словно книга с иллюстрациями. Класс!

– Дай посмотреть, – Иринка чуть шею не вытянула, стараясь заглянуть в мою тетрадку.

Би-наис-са – Птица

Не-кик-уоз-ке-чим-е-куа, – женщина Выдра

– Ничего себе, – проговорила она, – откуда взял?

– Секрет, – усмехнулся я, стараясь сделать это как можно более загадочно.

– Не хочешь, не говори, – надулась Иринка.

Украдкой я покосился на заднюю парту. Наташа внимательно слушала Руфину Викторовну.

Эх, зря я обидел Иринку. Может через нее можно будет и с Наташей подружиться. Я взглянул на Иринку. Она что-то старательно записывала на листочке, прикрывая рукой написанное. Только сейчас я заметил, что она имеет странную привычку жевать кончик косы в моменты раздумья. Иринка незаметно передала записку на заднюю парту. Наташа и Лена практически синхронно склонились над ней. И вот тут я заслужил заинтересованного взгляда Наташи. Ради этого я готов был на все что угодно.

Надо спасать положение.

Я склонился к Иринке.

– Не злись, – проговорил я еле слышно, – просто я все это выписывал из разных книг.

– Я не злюсь, – она выпустила изо рта косу и откинула за спину.

Прозвенел спасительный звонок, прерывая возникшую неловкость.

Следующий урок – музыка. Там можно читать без проблем, точно уж никто не помешает. Но совершенно неожиданно рядом со мной за парту опустилась все та же Иринка. Это тем более странно, что на музыке порядок рассадки не действует, каждый садится, как ему вздумается. А тут…

– Вот что, – проговорила Иринка, как только мы уселись, – я не буду на тебя злиться, если ты…

– Что?

– А вот что, – она вытащила из портфеля тетрадку и протянула мне.

– Зачем это?

– Вот заполнишь рисунками, тогда я и подумаю, чтобы тебя простить…

– Рисунками?

– Ну, да, нарисуешь мне на всех страницах индейцев, и мы в расчете…

– Индейцев?

– У тебя они довольно-таки неплохо получаются…

– Согласен.

На перемене подошел ко мне Леха вместе с Мишкой Крекером.

– Вот Юрка, – обратился Леха к Мишке, положив мне на плечо руку, – он много знает про индейцев.

– Это хорошо, что он много знает, – протянул Мишка и взъерошил светлые волосы. – Может и пригодится…

– Берем его в племя?

– В племя? – тут уж удивился я, – В какое еще племя?

– Понимаешь, – доверительно проговорил Леха, – у нас в классе создано два, а может уже и три, племени индейцев.

– Даже так? – я несказанно удивился.

– А то! – горделиво приосанился Леха. – Мы – апачи.

– А кто другие? – тут уж меня пробил интерес к сказанному.

– Во главе наших врагов – ленни-ленапов – Наташка Неволина, – отмахнулся он, – и с ними вся их компания.

– Ага… Понятно…

– Ну, что, войдешь в племя апачей, – вопросил Леха.

– Давай-ка я лучше свое организую, – предложил я взаимовыгодную альтернативу, – сможем потом образовать союз, ну и…

– Интересный вариант, – Леха почесал в затылке и обернулся к Мишке, – а ты как считаешь?

– Тогда отправим к нему Макса, – слегка усмехнулся Мишка, – будет нашим агентом..

И он насмотрелся фильмов про шпионов. Интересная смесь индейцев и шпионов образовалась. Что там еще будет дальше? И почему они подошли ко мне именно сейчас?

– Значит, договорились, – они повернулись, чтобы уходить, – Да, а как ты назовешь свое племя? – спохватился Леха.

– Мы будем навахи, – вспомнил я недавно прочитанную книгу «Сын племени навахов»…

Валерка наверняка согласится…

Пожар

Третий урок – труды. Своих мастерских в новой школе не было. Приходилось тащиться в мастерские старой, чуть не сказал – родной, школы, а это несколько кварталов. Успеешь за перемену – хорошо, А не успеешь – все равно надо успеть. На улице как назло стояла великолепная погода. Падающие ярко-желтые листья медленно засыпали дорожки. Дворники не успевали заметать золотое великолепие. На растущих вдоль школьного забора яблоньках зелеными ожерельями висели маленькие горьковато-кислые яблочки-дички. Оказывается, еще не все потеряно, здесь тоже есть яблоки, как и в старой школе. Еще немного – и зарядят бесконечные дожди. Потом – снег. И наступит зима. В зиме, конечно, есть своя прелесть, свои возможности для игр и развлечений, но последние деньки осени не сравнить ни с чем.

Я медленно брел возле яблонь, время от времени срывая яблочки. Они так здорово освежали во рту. Благодать да и только. Портфель покачивался в такт шагам. Идти на труды совсем не хотелось. Махнуть бы сейчас куда-нибудь, жить себе на природе, охотиться на диких зверей. Никакой тебе школы, уроков, строгих родителей. Сам по себе. Здорово. Заманчивая перспектива захватила меня. Я принялся усиленно строить планы моего дальнейшего проживания в чаще леса.

– Нет, тут одному не справиться, – от пришедшей в голову мысли я даже остановился и еще раз повторил, – одному никак.

На это дело надо идти только с кем-то. Лучшей кандидатурой на подобное предприятие мог быть только Валерка. Надо будет обсудить с ним эту проблему.

– Юрка, стой! – раздавшийся сзади голос прервал мои размышления.

Принесла нелегкая.

Я обернулся. Меня догонял Леха с зажатой под мышкой папкой. Многие из моих одноклассников тогда ходили с папками. Лехина папка же была особенная: ярко оранжевого цвета с накрашенным на ней трафаретом индейца.

Уж кого-кого, но именно Леху мне сейчас хотелось видеть меньше всего. Но что делать? В нашей игре в индейцев он был вождем, что называется, головного племени в нашем союзе.

– Чего тебе? – всеми силами старясь выразить заинтересованность, обернулся я к нему.

– Вот что у меня есть, – он вжикнул молнией папки и вытащил замусоленную тетрадь.

– Что это?

– Индейские слова.

Интересно, неужели он тоже составляет словарик. Я нетерпеливо раскрыл тетрадку.

Амо – пчела

Аджидомо – белка

– Откуда это?

– Есть такая книга «Песнь о Гайавате». Там до фига индейских слов.

– Не читал.

– Ха, про индейцев знает много, а чуть ли не главную книгу не читал…

– Прочитаю еще, – уклончиво проговорил я и отправил в рот еще одно зеленое яблочко.

Я перелистнул несколько страниц в Лехиной тетради.

Олигархия – власть немногих

– Это не индейское слово, – указал я, – оно греческое.

Леха озадаченно почесал в затылке.

– Ты уверен?

– А то… – несколько высокомерно сказал я и поспешно добавил, – точно, точно – греческое.

– А ладно, – Леха махнул рукой, – пусть будет греческо-индейское.

Он несколько помялся и вдруг выпалил:

– Я слыхал, что у тебя тоже есть такой словарь…

– Ну,,, – насторожился я.

– Дай посмотреть, я может, что и спишу к себе.

– Смотри, – я вытащил свою заветную тетрадь с нарисованными индейцами.

Леха углубился было в рассматривание слов и рисунков, как вдруг его занятие прервал звук сирены.

Мы оба оглянулись. Прямо во двор школы, от которой мы так и не смогли далеко отойти, прикатила пожарная машина.

– Ничего себе, – проговорил я, – побежали, посмотрим, что там такое.

И мы, напрочь забыв о трудах, припустились обратно к школе.

Увиденное поразило нас.

Двор был переполнен школьниками и учителями, которые в редком единодушии смотрели вверх.

Из крайних окон четвертого этажа вырывались клубы черного дыма вперемешку с редкими бледно-оранжевыми языками пламени. Насколько я понял, горел угловой кабинет, там где у нас обычно проходил урок русского языка. Пожарная машина, подъехав почти к самому зданию школы, выдвигала лестницу. Пожарник в плохосгибающейся брезентовой робе уже взбирался по ней, волоча за собой шланг. Брызнули разбитые стекла. Мощная струя воды ворвалась внутрь класса. Посыпались стекла и из других окон этого же класса.

– Ничего себе, – с непонятной интонацией проговорил Леха.

Тем временем языки пламени постепенно скрылись. Черный дым начал светлеть, пока не превратился в белый клубящийся пар.

Пожарники задвинули лестницу, смотали шланг и уехали.

Все мы, включая учителей и учащихся, остались наедине с обгоревшей школой. Какие уж тут труды. Как только всем разрешили вернуться в школу, мы с Лехой стремительно бросились на четвертый этаж, чтобы оценить величину повреждений. Тут нас заметила Зоя Александровна, математичка.

– Вот что, ребята, – строго проговорила она, – давайте-ка будем наводить порядок.

– Это как, – непонимающе уставился я на нее.

– Ну, видите же, что тут у нас творится.

Да уж, картина и вправду была неприглядная. В кабинете по щиколотку стояла мутная буровато-серая вода, в которой как-то обреченно стояли обгорелые столы и стулья. Плавали какие-то разрозненные листки, какие-то схемы и многое другое.

Делать нечего, и мы с Лехой включились в работу.

Первым делом вытащили всю воду. Сколько раз мы спустились с полными ведрами вниз, с четвертого этажа на первый, наверное, и не сосчитать. Мы старательно таскали воду, соревнуясь с ребятами из других классов. В школьном дворе образовалась огромная лужа – все стремились вылить грязную воду именно туда – как ее потом будем обходить, никого не интересовало. После вытащили в коридор обгоревшую мебель. Пот с нас катил что называется ручьем. После пожара да после воды, воздух в кабинете по своим качествам очень напоминал парилку, но с каким-то неприятным запахом. Устали мы все до невозможности.

– Давай передохнем, – проговорил Леха, отирая лоб.

– Давай, – тяжело дыша, согласился я.

Тем более, что нашей помощи вроде как больше и не требовалось.

Мы заскочили в соседний кабинет, по игре случая это оказалась наша классная комната, и плюхнулись за ближайшую парту. Леха непроизвольно сунул руку внутрь парты. Что он хотел там найти?

– Ничего себе, – потрясенно проговорил он, вытаскивая целую груду клочков бумаги.

Я не поленился и заглянул внутрь. Увиденное заставило меня крепко призадуматься. Среди обрывков бумаги, в парте валялось несколько обугленных спичек. Кроме того, на некоторых клочках явно виднелись следы огня. Значит кто-то хотел поджечь именно этот класс. И этот кто-то явно наш одноклассник.

Кто из наших способен на такое?

Мы с Лехой принялись перебирать возможных поджигателей.

Примерно через полчаса мы сошлись во мнении, что это мог быть только Васька Сенин – нескладный худой парень, как бы сейчас сказали, несколько неадекватный. Васька не с кем не общался, держался от остальных в стороне. На шутки отвечал с какой-то агрессией. Его старались не задевать: мало ли что может взбрести в его голову.

– Точно, это Васька, – удовлетворенно проговорил Леха, – больше некому…

* * *

А на следующий день нас вызывали к следователю.

Первым в комнату завуча, где расположился этот, совершенно непохожий на милиционера (он не был в форме), человек, вызвали Леху. Пробыл он там почти целый урок. Я не успел перекинуться с ним, вышедшим от следователя, и парой слов, как туда же пришлось идти и мне.

– Так, Юрий Павлов? – следователь поднял голову от каких-то бумажек и уставился на меня.

– Да, это я…

– А почему, Юрий, ты вчера не пошел на урок труда?

Не пошел и не пошел. Ему-то какое дело? Или он меня в поджоге подозревает?

– Ну, это как бы это сказать…

– Говори как есть, – во взгляде появилась заинтересованность.