Лили сама по себе Уилсон Жаклин

– А я – это больше не я. Мы все стали другими.

– Что ты этим хочешь сказать: может, и Бэкстер стал тихим, спокойным и благоразумным? – поинтересовалась я.

Мы обе захихикали и пошарили в пакете руками, чтобы дособирать остатки чипсов.

– Нам уже и завтрак будет не нужен, – сказала я. Но когда братишка с сестрёнкой проснулись и мы все уселись за кухонный стол, мы с Блисс съели ещё и горку тостиков. Я волновалась, что у нас заканчивается хлеб, но ничего не могла с собой поделать. Нельзя сказать, чтобы я была голодна, но у меня внутри было какое-то щемящее чувство пустоты, и еда позволяла его приглушить.

Я как раз намазывала маслом третий тостик, когда раздался стук в дверь.

– Мама! – сказала Пикси.

– Нет, это не мама, глупышка, – у мамы ключ.

– Папа! – сказал Бэкстер.

– Твой папа в Шотландии, это не он. В любом случае у него есть ключ. Послушайте, на всякий случай мы не будем открывать, – прошептала я. – Сидите тихо, поняли?

Мы замерли, даже жевать перестали. Снова послышался стук, а потом загремели ключом в почтовом ящике.

– Лили! Лили Грин! Ты здесь? Это я, Сара.

Сара жила этажом выше и тоже училась в классе мистера Эбботта.

Что ей нужно? Я решила пойти посмотреть, что она будет делать дальше. Я не хотела, чтобы её услышала старуха Кэт и заковыляла по галерее на разведку.

Подойдя к двери, я чуть её приоткрыла и оглянулась по сторонам. Да, это была Сара в школьном зелёном платье в клетку.

– Разве ты ещё не встала? – спросила она, бросив удивлённый взгляд на мою пижаму.

– Нет, у меня вирус. Мы все заболели. Не подходи слишком близко, Сара.

– Ладно, не дыши на меня своими микробами. Как бы то ни было, мистер Эбботт хочет знать, поедешь ли ты завтра с нами в галерею или нет. Он просил передать, что зарезервировал для тебя место в автобусе.

– Ой! Но я же не платила!

– Он просил передать, чтобы ты по этому поводу не волновалась. Похоже, он сам за тебя заплатит.

– Правда? Какой он хороший!

Сара сморщила нос:

– Он не хороший, а странный.

– Нет!

– Ну, ты так говоришь, потому что и сама немного не в себе, – воскликнула она.

– Пожалуйста, передай ему «спасибо».

– Ладно. Сказать, что ты придёшь?

Я задумалась. Мне очень хотелось отправиться в школьную поездку с мистером Эбботтом. Я представила себе галерею, сплошь увешанную знаменитыми полотнами, и как мы вместе бродим среди них. Мистер Эбботт рассказывал бы мне о каждой картине, а потом бы серьёзно спрашивал, что я о них думаю, и вёл бы себя так, будто ему действительно интересно…

– Я приду, если почувствую себя лучше, – сказала я.

За спиной возилась Пикси, пытаясь пролезть у меня между ног.

– Мама? – спросила она.

– Что-что? – удивилась Сара. – Я не твоя мама, глупышка!

– Пикси тоже не очень хорошо себя чувствует, – объяснила я, беря её на руки. – Пошли, родная, пойдём в кроватку. До свидания, Сара!

Я закрыла перед ней дверь. Пикси стала вырываться:

– Не в кроватку, не в кроватку, не хочу в кроватку!

– Не надо в кроватку – я просто притворялась. Всё в порядке, Пикси!

Я отпустила её, и она побежала назад в кухню, а я стояла в коридоре и думала о замечательном мистере Эбботте. Может быть, рискнуть и пойти в среду в школу? Может, нам всем пойти? Но там будут спрашивать, где мама. Уж в детском-то саду они обязательно поинтересуются, и Пикси разболтает… Нельзя ли её оставить дома? Может быть, Блисс за ней посмотрит? Нет, Блисс была слишком маленькой. Вероятно, она бы справилась с Пикси, но ей ни за что не сладить с Бэкстером. Он из неё верёвки вьёт. Я не могла их оставить. Не могла поехать в галерею.

Я потопала в кухню, сожалея, что я не единственный ребёнок. Что бы малыши ни сказали, мне всё действовало на нервы. Я планировала снова отвести их в парк, в волшебный сад, но день был серым, мрачным, и уже накрапывал дождь, и к тому времени, как мы все собрались, он лил как из ведра.

– Ну, придётся остаться дома, – вздохнув, сказала я.

– А я пойду гулять, – заявил Бэкстер. – Дождь мне нипочём. Я иду в парк.

– Нет, в такой дождь никто не пойдёт на улицу. На нас обратят внимание прохожие и скажут, что это странно.

– Если никто не выйдет на улицу, никто меня не увидит, – радостно возразил мне Бэкстер. – Я ухожу, вот так. Ты меня не остановишь.

– Хватит вредничать, Бэкстер!

– Нет, это ты вредничаешь и нами командуешь! Я уже почти такой же большой, как и ты, и, во всяком случае, я мальчик. Это я должен вами руководить. Поэтому заткнись, поняла? Я иду гулять!

– Ладно, иди, мне всё равно, – фыркнула я.

– Хорошо! Ну, я ухожу, – объявил Бэкстер.

– Давай-давай! Уходи! – разозлилась я.

– Да, смотри, как я это делаю, – распетушился Бэкстер и выскочил из квартиры, сильно хлопнув дверью.

– Здорово, Бэкстер! Пусть и старая Кэт узнает! – пробормотала я.

– Бэкстер плохо себя ведёт, – заметила Пикси.

– Да уж! – ответила я.

– Он не пойдёт в парк? – встревожилась Блисс. – Он ведь может потеряться.

– И пусть, – сказала я.

Блисс принялась грызть ногти.

– Прекрати переживать! Какая же ты трусиха, Блисс! Да не пойдёт он так далеко! Скажешь тоже – в парк! Самое большое, куда ему удастся добрести, это домик на детской площадке, и то я сомневаюсь. Скорее всего он прячется где-нибудь на нашей галерее. Он хочет, чтобы мы попереживали, – не дождётся. А сейчас, девчонки, поможете мне вымыть посуду?

Я принесла стул для Пикси, и она встала у раковины вместе с Блисс. Они мыли тарелки и кружки. Обе вылили в раковину столько жидкости для мытья посуды, что пена доходила им до подмышек. Когда они вымыли всю посуду, я принесла своих старых кукол Барби, и они устроили для них шикарную гидромассажную ванну, как в лучших спа[12].

Я всё время прислушивалась, не идёт ли Бэкстер. Время от времени мне казалось, что он подбегает к двери, но там никого не было. Я торчала на балконе, вглядываясь в детскую площадку, но его нигде не было видно. Дождь продолжал лить, поэтому, если бы он хоть что-нибудь соображал, то, наверное, спрятался бы в домике, подальше от посторонних глаз.

Я подождала, пока Барби не отмокнут в ванне, и не закончат сеанс массажа, и их волосы не уложат, и устроила им гламурную фотосессию под кухонным столом. Блисс с Пикси громко смеялись, когда я заставила Барби важно вышагивать по подиуму, покачивая бёдрами и выпячивая цыплячью кукольную грудь, но смех Блисс казался слишком высоким и истеричным, и я знала, что она еле сдерживает слёзы.

Обычно Бэкстер был очень грубым со своей сестрой – командовал ею и отпускал тумаки по поводу и без повода, но всякий раз, когда их разлучали, она вела себя так, будто теряет руку или ногу. Может быть, такое поведение было свойственно всем близнецам и она ничего не могла с собой поделать. А вот Пикси, казалось, по нему совсем не скучает.

– Лили, – прошептала Блисс, когда мы одевали кукол Барби, – как ты думаешь, с Бэкстером всё в порядке?

– Нет, с Бэкстером всё плохо, и нам всем об этом известно, – пошутила я. – Ладно-ладно, я пойду и приведу его назад. Он прячется в домике. Тебе незачем волноваться, Блисс!

Я пошла за пальто и повязала на голову мамину леопардовую косынку.

– А мне можно с тобой?

– Нет, Блисс, ты оставайся здесь с Пикси. Нет никакого смысла мокнуть нам всем. А сейчас будьте послушными девочками и никому не открывайте дверь, хорошо?

Я спустилась по галерейной лестнице вниз, пробравшись мимо квартиры старой Кэт. Я думала, вдруг Бэкстер там прячется в лестничном проёме, но его нигде не было видно. Я вздохнула и потрусила через двор к игровой площадке.

Дождь не прекращался. Через несколько секунд мамина косынка прилипла к голове, а пальто можно было выжимать.

– Какой же ты идиот, Бэкстер, – пробормотала я, продираясь через сплошную стену дождя.

По лужам я протопала к горке и потащилась по ступенькам.

– Бэкстер! Да где же ты, в конце концов? – позвала я.

Я ждала, что он выпрыгнет мне навстречу, но не тут-то было. Потом добралась до деревянного домика и пролезла внутрь. В темноте я огляделась вокруг. Даже пощупала влажные доски. Бэкстера там не было. Мною овладела паника, и я стала стучать головой о стенку:

– Бэкстер!

Снова высунув голову наружу, я оглядела площадку для игр. Там висели качели, которые слегка покачивались от дождя. Крутилась маленькая карусель. Стоял и шест с болтающейся на нём шиной. А Бэкстера не было. Бэкстера нигде не было.

Я была абсолютно уверена, что он придёт сюда. Куда же он делся? Не может быть, чтобы он ушёл в парк один!

Я не знала, как быть. Сердце в груди сжалось и дыхание перехватило. Как мне его найти? Я представила этот огромный парк, тянущийся на много миль. А сейчас там будет бескрайнее море грязи. Представила, что Бэкстер застрял в ней по колено, пытается вырваться и зовёт меня.

– Иду, Бэкстер! – сказала я и побежала по нашему двору. Я отчаянно пыталась вспомнить, как пройти в парк, а если я не могла вспомнить, откуда это мог знать Бэкстер? А как мне быть с Блисс и Пикси? Я же не могла их бросить на несколько часов, пока брожу по парку! Блисс впадёт в панику и убедит себя, что я никогда не вернусь.

Застыв на месте, я дрожала, закусив губу, чтобы не расплакаться.

Мимо, сгибаясь под тяжестью хозяйственных сумок и пытаясь удержать над головой зонтик, прошла женщина из соседнего дома.

– Хорошая погода для уток, да? – спросила она. – Ну, не стой просто так, а то промокнешь. Иди куда-нибудь под крышу!

Я вдруг подумала: а куда можно спрятаться от дождя на нашей территории? На галерее, ступенях, около помойки… Кивнув на прощание женщине, я побежала назад к нашему дому, свернув за угол. Открыла ногой деревянную дверь огороженной площадки для мусора, и там, на грязном асфальте, посреди кучи отбросов, сидел Бэкстер и листал мужской журнал.

– Бэкстер!

Когда я его окликнула, от неожиданности он подпрыгнул, а потом ухмыльнулся:

– Эй, пойди сюда, посмотри этот прикольный журнал – тут печатают всякие глупости!

– Брось его! Иди сюда, противный, противный мальчишка! Никогда больше не уходи так из дома!

– Ты же сама велела мне уйти! Ты сказала, что тебе всё равно! – возмутился Бэкстер.

– Ну, я тоже была хороша… Конечно, мне не всё равно! Ох, Бэкстер, как же я за тебя волновалась!

Схватив его, я крепко обняла костлявое тельце. На какую-то секунду он меня тоже обнял, но когда я попробовала потереться щекой о его жёсткую макушку, заёрзал и увернулся:

– Эй, не целовать меня!

– Я и не целую. Не бойся! Давай пойдём домой! Там Блисс уже с ума сходит.

– Блисс вечно волнуется, особенно из-за меня.

– Да, поэтому тебе нужно быть добрее к сестрёнке. Ко всем сестрёнкам! – приговаривала я.

Мы пошли назад к ступенькам, ведущим на нашу галерею.

– В этой косынке ты похожа на пугало, – заявил Бэкстер.

– Спасибо за комплимент! – ответила я, стянув её с головы и положив в карман.

– И зачем ты надела пальто? Сейчас же лето!

– Я боялась промокнуть, потому что мой озорной братишка ушёл из дома под проливным дождём, а мне надо было его искать, – объяснила я, легонько его толкнув.

Улыбнувшись, он толкнул меня в ответ. Взбежав по ступенькам вверх, мы постучали в дверь. Подождали. Нам никто не открыл.

– Ну же, Блисс, – пробормотала я и снова постучала.

Дверь оставалась закрытой. Я открыла отверстие для писем[13], заглянула в квартиру – и никого там не увидела. В квартире было тихо.

– Может быть, они тоже ушли меня искать? – спросил Бэкстер.

– Блисс бы этого не сделала, – ответила я, но в груди у меня всё сжалось. А вдруг она так разволновалась, что схватила Пикси и они выбежали вслед за мной? Где же они теперь? И как же нам без ключа от входной двери войти в квартиру?

– Блисс! – закричала я сквозь отверстие для писем. Никто не подошёл, но мне послышалось, что кто-то перешёптывается.

– Блисс, ты дома? Подойди сюда и открой дверь!

Я прислушалась. Опять шёпот, и никого не видно. Затем я услышала, как взвизгнула Пикси.

– Пикси! Пикси, тогда ты иди открой дверь!

Я увидела, как Пикси, подпрыгивая, бежит по коридору. Блисс кинулась за ней, пытаясь оттащить её назад.

– Господи ты боже мой, да кто-нибудь из вас, глупых девчонок, откроет нам дверь?! Мы насквозь промокли! – воскликнула я.

На мой голос Блисс опасливо прошла по коридору к двери.

– Ну вот. Давай открывай!

Пикси опередила Блисс и сама отодвинула задвижку. Она открыла дверь, и мы с Бэкстером ворвались в квартиру:

– Спасибо тебе! Блисс, во что это вы играете?

Блисс разрыдалась:

– Ты мне сама говорила никому не открывать дверь! Говорила, говорила, когда уходила! А потом тебя так долго не было, и я не знала, что делать, а потом ты вернулась и постучала, и я испугалась, потому что подумала, что это грабитель или ещё кто-нибудь плохой, и я сказала Пикси, что мы не должны, не должны, не должны открывать дверь!

– Но я же тебя позвала!

– Да, и голос был похож на твой, но ведь это мог быть грабитель, притворившийся тобой, который говорит как девочка, – рыдала Блисс.

– Блисс глупая, правда? – спросила Пикси.

– Блисс всегда глупая! – заявил Бэкстер.

– Ой, Бэкстер, я думала, что ты без меня убежал в парк, – призналась Блисс.

– Я не дурак! На улице слишком сыро! – воскликнул Бэкстер.

– Точно! – согласилась я. – Иди сюда! Давай возьмём полотенце и немножко тебя вытрем.

И я принялась отчаянно его тереть, а он – вырываться у меня из рук.

– Это полотенце воняет! – пожаловался он.

Он был прав. Все полотенца были несвежими. Нам уже давно пора было их сменить, ещё когда мама была дома. Одновременно у нас заканчивались чистые футболки, штаны и носки. У нас была стиральная машина, но она не работала. Мама собиралась пойти в службу соцпомощи и попросить новую, но ей ужасно не хотелось, и она так и не выбралась за машиной. Вместо этого она ходила в прачечную самообслуживания, отвозя туда в коляске Пикси большие мешки с бельём. Я бы с этим справилась – я точно знала, как постирать и высушить наши вещи. Мы с мамой проделывали это тысячу раз, но теперь у нас вообще не было денег.

– Я знаю, чем мы займёмся сегодня утром. Устроим дома стирку, – объявила я.

Я заставила их собрать кучи грязного белья, а сама включила горячий кран над раковиной в кухне и высыпала туда гору стирального порошка. Увидев пузыри, малыши захотели стирать вместе со мной, что значительно замедляло дело. Пикси потребовала, чтобы её поставили в раковину, и прыгала на замоченном белье.

– Я из него всю грязь вытаптываю! – кричала она.

Не знаю, как насчёт вытаптывания, но уж поплескалась она от души. Пол в кухне был залит, а заодно намокла и одежда. Но когда пришло время полоскать и выжимать мокрое бельё, ребятишки потеряли к стирке всякий интерес. Мне пришлось сражаться с бельем самой – вода затекала мне в рукава, прямо до подмышек.

Наконец закончив, я не знала, что делать с бельём. Лёгкие вещи можно было бы повесить в ванной на верёвке, на которой мама сушила свои трусы и колготки, но верёвка не выдержала бы больших, набухших от недовыжатой воды полотенец. В конце концов я зажгла электрический камин, поставила вокруг него стулья, а на их спинках развесила бельё.

– Это очень, очень, очень опасно, – объяснила я. – Вы ни в коем случае не должны подходить близко, а то начнётся пожар.

Мне удалось внушить это Бэкстеру и Пикси, и они ушли играть в другой конец комнаты. Бедная Блисс спряталась в спальне и каждые две минуты кричала нам оттуда, чтобы мы были осторожней. Время от времени я переворачивала полотенца, словно поджаривая их с обеих сторон, и через час они полностью высохли.

– Ну вот! – торжествующе заявила я, зарывшись лицом в полотенца. – Теперь они замечательно пахнут свежестью и цветами.

– Давайте будем играть с ними в корриду! – предложил Бэкстер, схватив полотенце и бешено им размахивая. – Давай, Блисс, ты будешь быком, и я вонжу в тебя все свои пики.

– Прекрати сейчас же! Не при включённом же камине! – испугалась я, быстро его выключив. – Да и при выключенном тоже! Перестань толкать бедную Блисс!

– Она не Блисс, она бык. Пореви немножко, Блисс, а руки сделай вот так, как рога, – подначивал её Бэкстер.

– Может, лучше бы было оставить тебя под дождём, Бэкстер, – сказала я.

Я рано приготовила нам ланч, рыбные палочки и запечённую картошку, просто, чтобы было чем заняться. Я надеялась, что после обеда дождь прекратится, но он пошёл ещё сильнее. Мы смотрели телевизор. Ну, Блисс, Пикси и я. Бэкстер изображал всех подряд, кого видел на экране, – эксперта по антиквариату, хозяина шоу-викторины, комика и Трейси Бикер[14], повторяя за ними каждую реплику, пока мы чуть с ума не сошли.

К пяти часам дождь прекратился, и малыши потребовали, чтобы мы пошли гулять. Мне тоже ужасно хотелось выйти из дома, но я всё время думала: а вдруг мама снова позвонит? Было бы обидно второй раз пропустить её звонок, к тому же она начнёт беспокоиться, что нас опять нет дома. Поэтому я сказала, что нам нельзя идти гулять, и Бэкстер на меня накричал, Пикси бросилась на пол и стала сучить ногами, и даже Блисс надулась, сделав вид, что я и её допекла.

Мама не позвонила, хотя я сидела, сгорбившись у телефона и молясь, чтобы он зазвонил. Сначала мне очень хотелось, чтобы мама нам позвонила, а потом я её возненавидела за то, что она даже не пытается снова с нами связаться. Я ненавидела и Бэкстера, Блисс и Пикси за то, что они всё время плачут, стонут и жалуются.

Я забаррикадировалась в маминой спальне со своим альбомом и спроектировала для себя чистую, белую, абсолютно звуконепроницаемую спальню. В ней были белые стены и мягкий, как мех, ковёр. Кровать застелила белыми шёлковыми простынями, и на ней красовалась белая шёлковая ночная рубашка, отделанная белым кружевом. Я сидела на белом бархатном стуле перед сверкающим венецианским зеркалом и расчёсывала волосы щёткой, украшенной слоновой костью, а потом в полной тишине улеглась в мягкую постель. Я жила совершенно одна. У меня не было ни мамы, ни брата, ни сестёр.

Я рисовала, бормоча себе под нос, хотя слышала, как Бэкстер крушит всё вокруг, Блисс канючит, а Пикси рыдает навзрыд. Но когда Блисс тоже заплакала, и в её высоком голоске послышалась паника, я больше не смогла от них закрываться.

– Что происходит? – спросила я, подойдя к двери и настежь её распахивая.

Блисс закрыла лицо руками, давясь слезами и пытаясь перестать плакать. Я взглянула на Бэкстера, который сильно покраснел.

– Что ты ей сделал? – потребовала я ответа.

– Я ничего не делал!

– Кто же тебе поверит?!

– Я до неё даже не дотронулся! – возмутился Бэкстер, широко раскрыв глаза и выпятив подбородок, изображая невинность.

– Блисс, что он сказал? – не отступала я.

Блисс замотала головой. Что бы он ни сказал, она никогда не ябедничала на Бэкстера. Это Пикси болтала без умолку. Она прервала свой рёв, чтобы сквозь слёзы выпалить:

– Он сказал, что ты убежала! – и снова зарыдала.

– Прекрати этот ор! У нас от тебя голова болит. О чём это она, Бэкстер? Куда я от вас убегу, глупый? Это ты от нас убегал, а не я.

– Ага, но я сказал, что ты можешь убежать и не вернуться домой, как мама. Сказал, что ты удираешь прямо в эту минуту, потому что мы не могли войти в спальню, а ты там тихо сидела и нам не отвечала. Я им говорил, что ты можешь улизнуть в окно.

– Бэкстер, мы же на втором этаже! Если бы я выпрыгнула из окна, я бы разбилась насмерть.

– Знаю, но я не смог сдержаться, если Блисс такая глупая, что этому верит! – захохотал Бэкстер.

– Как же ты мучаешь бедную Блисс! Иди сюда, родная! – и я крепко её обняла. Глаза у неё были закрыты, но слёзы так и текли по щекам, и из носа тоже потекло.

– Ты только посмотри, до чего ты себя довела! Бэкстер, неужели тебе не стыдно?!

– Нет, она глупая, – ответил Бэкстер.

– Я не глупая, – подпрыгнув, возмутилась Пикси, которой наскучили рыдания.

Визжа, они носились друг за другом по всей квартире, а я тем временем посадила Блисс на край маминой кровати, обняла её за плечи и стала качать, пока она не перестала задыхаться и всхлипывать.

– Ну вот! Теперь тебе лучше?

Блисс засопела и кивнула, прижавшись головой к моей груди.

– Нельзя позволять Бэкстеру так себя дразнить! Он об тебя просто ноги вытирает! – приговаривала я.

– Он ноги не вытирал, – пробормотала Блисс, поняв меня буквально.

– Знаю, но он хочет тебя завести. Ты не должна принимать его слова всерьёз. Ты же знаешь, что я не стала бы прыгать из окна!

– Да, но ты могла выскользнуть в дверь, – прошептала Блисс.

– Я не собираюсь этого делать! Я навсегда останусь с тобой, Бэкстером и Пикси. Ну, если уж мне придётся за чем-нибудь выскочить, я обещаю, что всегда буду возвращаться.

Так мы и сидели, крепко обнявшись и думая о маме.