Драконов бастард Крымов Илья

— Дурацкий вопрос, — поморщился Маурон, — никак нельзя ее прогнать. Кавалькада призрачных всадников, проносящаяся по небесам с воем и под песнь охотничьих рогов. Там, где пронесется она, начнутся беды, нежить поднимется из могил, безглазые старицы выйдут на дороги с протянутой рукой, распространятся болезни, люди начнут исчезать, закипят страсти. Рано или поздно поднимутся из праха веков духи и демоны, о которых мы почти забыли. Пастырь Псов, например. А король неупокоенных душ Салморцойн станет разъезжать по дорогам верхом на огромном пауке, горланя мрачные песни. Но дурные предзнаменования, которые следуют за Дикой Охотой по пятам, — это лишь приятные мелочи. Потому что появление Дикой Охоты знаменует действительно серьезные беды. Огромные беды. Катаклизмы, войны. Много смертей.

— И никак нельзя этому помешать? Изгнать ее…

— Ты глуп, юноша. Дикая Охота — не причина. Она — предупреждение. Приходит тогда, когда миру стоит готовиться к бедам, а не навлекает их.

— Но если есть способ призвать…

— Нет способа призвать Дикую Охоту! Ни у кого нет власти над нею, потому что она — из иной прослойки бытия! Она может использовать мага, чтобы прорваться в наш мир, но в этом случае он не более чем инструмент, оказавшийся наиболее подходящим. Изгнать ее невозможно, как нельзя изгнать солнце или луну с небосвода. Они просто есть, и с этим ничего… а почему драконоглазый мальчишка ошивается здесь? Мы разве еще не отправили его на смерть? Эй, сопляк, ты скоро умрешь! Умрешь! Умрешь! Умрешь!

Старик визгливо расхохотался, брызжа слюной, и стало понятно, что короткое просветление окончилось. Таурон же попросил у юного волшебника прощения за то, что говорил его брат, охваченный безумием.

Зал Тысячи Врат временно закрыли, а все перемещения через портальные арки были приостановлены. Когда Тобиус спустился в холл, работала лишь одна из них, чьи нарисованные на стене линии источали голубоватый свет. Возле арки ожидали архимаги.

— На той стороне вас встретят и проинструктируют в случае необходимости, — сказал Огненное Облако. — Возвращайтесь живым, чар Тобиус. Не подведите нас.

— Постараюсь, ваше могущество. Могу ли я оставить големов здесь? На севере они будут обузой.

— Големы? — встрепенулся Бородо Глиняные Ноги. — Почему мне никто не сказал? Я хочу взглянуть!

— Поздно, — отрубил Гаспарда. — Ступайте, чар Тобиус, слуг оставите на той стороне.

Поклонившись в последний раз, Тобиус шагнул в светящуюся арку и вышагнул из нее на другой стороне. Как всегда, порталы Академии работали отменно: никаких побочных эффектов и недомоганий. Серый магистр оказался посреди большой круглой комнаты, в которой царил мягкий синеватый полумрак; ковры на кафельном полу, неплохая мебель, винтовая лестница, уходящая вверх вдоль стены.

— С прибытием, ваше могущество.

На удивление, как только погасла арка портала, в комнате сразу стало светлее, и магистр заметил волшебника в искристой полумантии цвета дроздового яйца. То был молодой мужчина примерно его возраста, широкоплечий, высокий, с длинными волосами пшеничного цвета.

— Да я же тебя знаю… Алестан!

— Ваше могущество, — поклонился криомант в ответ.

— Не делай так! Я получил посох только вчера.

— И теперь вы — магистр, — хладнокровно ответил северянин.

— Э… да. Мы уже на Оре?

— Нет, конечно. Как вы себе представляете портал, провешенный через море?

— Да-да, ты прав. Просто главы не сказали, куда именно посылают меня, сказали лишь, что моя миссия будет протекать на Оре.

— У вас есть теплая одежда?

— Полумантия со съемной подкладкой на волчьем меху и плащ с подогревом.

— Может не хватить. На Оре очень холодно.

— Постойте-постойте, чар Алестан! Где мы вообще?

Криомант пересек помещение и открыл дверь, через которую в комнату ворвался прохладный йодированный ветер, стало еще светлее. Серый магистр последовал за ним наружу.

— Ахог! Как высоко!

Оказалось, что Тобиус перенесся на маяк — высокий красивый маяк, безукоризненно белый великан, стоявший на вершине утеса над самым морем.

— Восхитительно!

— С вершины вид еще лучше, — сказал Алестан.

— А мы можем подняться? Чей это вообще маяк?

— Моего нынешнего наставника. Он сейчас занят, как и большую часть времени, так что мы не будем его беспокоить. К тому же именно на меня возложена обязанность провести некоторый инструктаж.

— Вот как? Что ж… может, сначала поедим? Я, признаться, маковой росинки во рту не держал со вчерашнего дня.

Алестан покладисто кивнул:

— Для этого нужно идти в город.

— Город? — Тобиус повернулся налево и увидел его. — Город! Это же…

— Тальдебон, что в землях великого удела Селия.

— Ох… понятно, они забросили меня на север, к большой воде.

Тобиус приказал големам ждать внутри маяка, поставив их у двери, после чего последовал за Алестаном. Утес выступал в море на восточном краю небольшой бухты, которая приютила в своих недрах город. Пройдясь по поросшей лесом «спине» утеса, волшебники спустились к окраинным домам по каменной лестнице, изрядно загаженной ласточками, гнездившимися на отвесной скале выше.

Тальдебон был портовым городом задолго до основания Ривенского королевства. В прошлые века он неоднократно подвергался набегам людей Моря[27] и служил одной из береговых крепостей империи. Внутри тальдебонского морского арсенала некогда строились знаменитые на весь Валемар черные корабли Грогана, бороздившие в свое время все воды мира, а в частности — Седое море от берегов Вестеррайха до убеленных снегами фьордов Оры. Гроганский флот в пору зенита империи был настолько мощен, а его суда настолько прочны, что они даже заходили в Пасть Дракона, из которой, проламывая ледяную кору и лавируя между тихоходными айсбергами, отваживались выступать в море Огня.

Нынешние плотники могли лишь мечтать возродить традиции гроганского кораблестроения и спустить на воду хотя бы один новый корабль по тем, старым чертежам. К их сожалению, как и в случае с магическими искусствами, многие великие знания гроганского кораблестроения исчезли безвозвратно, и черные корабли с драконом на парусах больше не внушали ужаса ни в северных водах, ни в южных.

С ходом времени все изменилось и для Тальдебона, он перестал быть важной морской твердыней, его арсенал разобрали, от крепостных стен остались лишь воспоминания, слегка возвышающиеся над землей, а на входе в бухту вместо грозной дозорной башни торчало лишь полуразрушенное место гнездования голубокрылых чаек.

Город располагался на широченном пологом склоне, спускавшемся к побережью бухты, он был широк, но приземист, не тянулся к синему небу. Покрытые известкой прямоугольные домики с красными черепичными крышами тесно прижимались друг к другу на спускающихся к большой воде улицах и ослепительно светились в дневное время, отражая солнечный свет. Узенькие запутанные переулки, множество лестниц, маленькие уютные площади с питьевыми фонтанчиками и прохладные даже знойным летом полуподвальные таверны — все это был Тальдебон.

— Почему так холодно? — спросил Тобиус, когда море дохнуло на город ветром. — Солнце же…

— Здесь радикальный климат, чар Тобиус. Лето короткое, но беспощадно жаркое, зимы длинные и беспощадно холодные. С северных ледников через Седое море идут стылые ветра, гонят ледяную воду, зимой она замерзает. Нынешний холод — отголосок зимы, скоро он отступит, и станет по-настоящему жарко.

Алестан привел Тобиуса в крохотный кабачок недалеко от береговой линии, где перед ним вскоре поставили огромный поднос с морепродуктами и две кружки пенного пива. Тобиус недолюбливал рыбу, но с удовольствием вгрызся в вареных лангустов и стал сбрызгивать лимонным соком устрицы. В сердце королевства такая пища стоила баснословных денег.

— Послушайте, в столице это разнообразие не каждый может потянуть, может, позволите мне оплатить счет?

— Здесь не столица, ваше могущество, и рыба в портовых городах очень дешева, будь то гигантский тунец, угорь, минога или императорский краб. К тому же у меня обильное содержание, так что плачу я. Вы оказываете мне честь.

— Премного благодарен. Кстати о вашем наставнике — если не секрет, чем он занимается?

— Здесь? — Алестан пригубил пива. — Изучает птиц.

— Бестиолог?

— Нет, криомант, так же как и я.

Тобиус непонимающе взглянул на собеседника.

— Он помешан на птицах, — пояснил Алестан. — Обожает их. В молодости и уже в более зрелом возрасте много работал и скопил немалое состояние. Достаточно, чтобы обеспечить спокойную старость. Купил маяк, поселился в нем и целыми сутками напролет рассматривает небо. Или пользуется дальноглядными артефактами, выискивая птиц на огромных расстояниях. Мною занимается редко, но каждая крупица знаний на вес золота. Архимаг.

Тобиус понимающе покивал.

— Содержание тоже обильное — он на удивление безразличен к деньгам.

— Я бы сказал, вы отлично устроились, прямо завидки берут.

— А вы стажировались ли у кого-нибудь после выпуска?

— Нет. Трудно найти наставника для серого мага.

— Однако вы уже получили посох, — холодно подметил Алестан.

— Мне пришлось немало сделать для этого. — Тобиус отложил пустой панцирь омара и вытер полотенцем губы. — Вы должны меня в чем-то проинструктировать?

— Рассказать об Оре.

— О, я знаю об Оре очень многое, я…

— Я родился там и прожил вплоть до семи лет. И чтобы вы не сомневались, стоит ли верить моим детским воспоминаниям, уточню, что все прекрасно помню, а после окончания обучения я на полгода возвращался домой и лишь после этого был принят в ученики.

— Постойте-ка, — вдруг перебил Тобиус, — вы возвращались домой? У вас есть дом?

— Ора мой дом, чар Тобиус. И если вас так заинтересовала история моей жизни, то вот она вкратце: у меня рано открылся магический дар, а магия на Оре принадлежит женщинам, как и власть, детей-волшебников мужского пола умертвляют, благо их рождается очень мало. Мой отец схватил меня в охапку, спасая от матери, и перевез через Седое море, это был единственный мужской поступок в его жизни. Здесь он очень быстро умер от болезни, а я стал беспризорником, но меня нашел рыбак. К счастью, оказалось не слишком поздно, и меня приняли в Академию. Дальше все то же самое, что и у вас, вплоть до выпуска.

— Ох…

— В первую очередь, попав на Ору, вы должны помнить, что ваша социальная роль диаметрально изменится. Там мужчины — слабый пол. Дерзость с вашей стороны в лучшем случае будет встречена снисхождением, в худшем вас ударят. А могут и изнасиловать.

Тобиус подавился мидией и закашлялся.

— Это не так невыполнимо, как вы можете подумать. Женщины Оры подобны паучихам — они больше и сильнее мужчин.

Серый магистр пришел к выводу, что у северянина странные мысли о родном доме. К тому же Алестан был выше и шире в плечах, чем Тобиус, и если женщины Оры в среднем крупнее…

— Власть на Оре близка к монархии, титул конани переходит от матери к дочери. Но любая соискательница, уверенная в своих силах, может занять престол. К тому же подчинение конани не носит священного значения, любая правительница малого удела может отказаться от повиновения, и никто не станет кричать об измене или чем-то таком. Конани мечом восстанавливает свое право властвовать, если на него посягнули. Поэтому нравы на Оре дикие с точки зрения Вестеррайха. К примеру, красота — это понятие относительное, лишь сила там имеет значение. Следовательно, сила приравнивается к красоте, и лишь в силе видят красоту воительницы Оры. — Алестан сделал глоток пива и отставил кружку, показывая разносчице, что больше пить не будет. — Теперь о географии. Здесь все просто, на севере острова есть горная гряда, держитесь от тех мест как можно дальше по возможности. Также две западные трети Оры практически не заселены людьми, там живут мадзидани, так называемые ледяные гиганты. У конани с ними старый договор о ненападении. Мадзидани не входят в человеческие владения, а люди не охотятся на их скот без разрешения. Владения конани на востоке, пастбища мадзидани — на западе. До сих пор не знаю, чем они кормят своих бъертов, но эта загадка не имеет особой важности. Теперь магия. Как я уже говорил, волшебство на Оре принадлежит женщинам. Это монополия, мужчин к Искусству не подпускают. В результате с годами они либо сходят с ума, либо их сразу убивают. Помимо криомантии развиты традиции шаманизма и спиритуализма. Практикующих шаманок мало, и они всегда состоят при правителях, общий процент рождаемости одаренных тоже низок. Больше всего вам следует остерегаться Белой Бабушки, старухи по имени Орза. Она служит при троне конани, и сильнее нее волшебниц на Оре нет. В свои сто девяносто она сохранила ясный ум, приумножила влияние и имеет солидный политический вес. Кажется, ее брат является главным жрецом не то на Стигге, не то на Эриге. К тому же старуха хитра, как змея. Помимо волшебных услуг она дает конани советы. И дает мудрые советы. Фактически Орза руководит всей внешней политикой Оры и помогает конани отбиваться от женихов со Стигги и Эриге.

Оплатив счет, волшебники неспешно двинулись по солнечным, обдуваемым стылыми ветрами улицам к морю.

— Женихов, вы говорили?

— Женихов. Конани Йофрид молода и, по меркам Оры, весьма красива. А у Стигги и Эриге есть желание приобрести большее влияние на Оре, чем было прежде. Это своего рода соревнование между стиггийцами и эригейцами, которое переходит из поколения в поколение. Как вам должно быть известно, Череп Дракона и Рог Дракона живут в патриархальном сообществе, и их немало раздражает многовековая женская вольница на Оре. Издревле было заведено, что то со Стигги, то с Эриге являлись претенденты на руку конани. Иногда у них получалось стать конанами и привлечь на Ору соотечественников, но это никогда не могло дать мужчинам значительного политического перевеса, матриархат оставался незыблемым, а каждая следующая конани жестко отваживала родичей отца, если те начинали вести себя неподобающе. А поскольку не существует настоящей династийности, претендентки со стороны, завоевывавшие трон примерно раз в три-четыре поколения, гнали всех непокорных мужчин взашей до самого моря, и прежние связи с Головой или Рогом обрывались. Это в немалой степени помогало независимости Оры. — Криомант выдохнул морозное облачко. — В завершение вы должны узнать, что отправляетесь на Ору в нелегкое время. Уже несколько лет там…

— Они справились с тем чудовищем? — спросил Тобиус.

— Вы знаете?

— Слышал краем уха какие-то слухи. Если у конани Йофрид до сих пор нет мужа, значит, соискатели потерпели крах.

— В точку. Уже три года она пользуется нападениями неизвестного существа, монстра, духа, неизвестно чего, чтобы остужать пыл женихов. Сначала это работало, но сейчас задумка, подсказанная Белой Бабушкой, явно повернулась боком. Йофрид пообещала награду любому, кто одолеет тварь, разоряющую ее земли. Поэтому в Ору ринулись не только власть имущие претенденты из правящих родов Стигги и Эриге, но и все горячие головы с Шейного архипелага, и немалое количество лихих людей из Вестеррайха. Раз в полгода чертоги Йофрид наполняются шумной толпой чужестранцев. Что происходит дальше, мне неизвестно. Но я знаю, что некоторые из них потом отправляются на северо-запад, во владения мадзидани. Никто пока не вернулся.

— Понятно… Кошмары какие-то рассказываете, чар Алестан.

— Это Ора, чар Тобиус. Вы направляетесь туда, и вам лучше приготовиться к тому, что там с людьми не церемонятся. Особенно с мужчинами. Корабль выйдет вечером, перед закатом, трехмачтовая шхуна «Фредерика» под флагами Архаддира. Либо вы будете там, либо станете ждать еще месяц, прежде чем «Фредерика» вернется. Место для вас уже оплачено.

Волшебники спустились к морю, где влияние холодного ветра чувствовалось особенно сильно. Когда-то порт был огромен — сотни причалов, лес мачт. Ныне причалов оставалось всего около десятка, а кораблей на них стояло и того меньше. Зато было множество рыбацких лодчонок. Шхуна «Фредерика», несмотря на довольно скромные размеры, казалась настоящим галеоном на их фоне. На ее грот-мачте вяло трепыхался флаг Архаддира с гербом правящего дома Зельцбургов — меч, кубок и монета, одно на другом в причудливом сочетании.

— Корабль выглядит потрепанным.

— Таковым и является, ваше могущество. Но «Фредерика» надежна, она постоянно перевозит грузы через Седое море, — заверил Алестан, глядя на судно. — Итак, могу ли я служить вам чем-то еще?

— Нет, пожалуй. Вы мне очень помогли, спасибо.

Серый магистр решил, что до вечера он не покинет порта, а дождется отплытия. Алестан предложил составить компанию, но Тобиус видел, что это предложение скорее дань учтивости, нежели искреннее желание.

— Вот что странно, чар Алестан, — они сказали мне, что миссия будет проходить на Оре, но не сказали, где мне искать…

— Искать что?

— Если вы не знаете, значит, я не имею права это вам говорить.

— Согласен.

— Мне придется искать следы моего предшественника… Сможете передать управителям, что мое отправление прошло нормально?

— Только когда «Фредерика» выйдет в море.

— Благодарю. Я оставил в маяке своих болванов, приглядите за ними.

— Всенепременно.

Криомант поклонился и направился к белеющей башне маяка, видной вдали, а Тобиус остался наедине с самим собой.

Он пристально следил за матросами, грузившими на борт провиант, и внимательно приглядывался к другим пассажирам. Всего их насчиталось около тридцати человек и двое гномов, все до одного мужчины и все при оружии. Они стояли обособленно, не мешали и не помогали портовым грузчикам, шумели и периодически громко смеялись. Возможно, воображение волшебника пошаливало, но ему казалось, что все они изрядно походили на нечистых на руку людей и нелюдей. Что-то такое сквозило в поведении, манере говорить и жестах многих из них, что настораживало и не предрасполагало поворачиваться спиной. Авантюристы.

Тобиус обошел их стороной, взвалил на плечо огромный тюк и, постукивая посохом, пошел к сходням.

— Я купил себе место, — сказал он моряку, который хотел возмутиться такому самоуправству, будто это что-то объясняло.

Снеся тюк в трюм, он решил осмотреть кубрик и вообще сориентироваться. Волшебник всегда должен быть готов ко всему — так наставляют неофитов в Академии. Чтобы быть готовым отразить удар, необходимо изучить пространство для маневров.

Шхуна «Фредерика» являлась сравнительно небольшим кораблем — три мачты, длинная узкая палуба с вытянутым носом и всего ничего пушек у фальшбортов. Благодаря форме косых парусов и их пригодности для хода «круто к ветру» шхуна не нуждалась в большой команде, достаточно было пятнадцати расторопных человек, включая капитана, кока и навигатора. Найдя пороховой погреб и пройдясь мимо ряда гамаков, Тобиус обнаружил люк и, ни у кого не спрашивая, спустился вниз, к самому килю. Там, в свете одной-единственной свечи, волшебник обнаружил нечто, что привело его в неподдельный восторг: прикрученный к килю корабля металлический ящик с дверцей, испускающий тихий гул и ровное магическое свечение.

Магистр распахнул дверцу и с восхищением уставился на мягко светящиеся голубые камни, оправленные в золото и встроенные в многосложный прибор-артефакт. На внутренней стороне двери все еще висела потертая, заляпанная маслом и потемневшая от времени схема настройки. Чары, вплетенные в артефакт, почти погасли, еще каких-то лет десять — и он выйдет из строя. Вспотевшими пальцами волшебник стал подкручивать камни, перемещать золотые кольца, ослаблять и вновь затягивать гайки.

— Прелестно, — бормотал он, — просто прелестно!

Продолжая свои манипуляции, Тобиус параллельно нашептывал речитатив артефакторских заклинаний.

— Ты что творишь, паскуда?!

Из люка в потолке свалился человек в сальной рубахе и со встопорщенными волосами. Его лицо было перепачкано чем-то похожим на масло, которым гномы умащивают свою механику, а в глазах застыл ужас.

— Цыц, — срезал его Тобиус, не отвлекаясь, — артефакт на последнем издыхании. Верю, что заботились как могли, но без профессионального артефактора это лишь жалкие попытки. Почему не обратились к мастеру?

— Так, — пискнул чумазый человек, — дорого же! Нам три года ходить, чтобы на один ремонт накопить! Вот я и…

— Зато потом он пятьдесят лет работать будет.

— Дык мы же не будем столько плавать! Тут каждый выход в море может окончиться мокрой могилой…

— Все с вами понятно. Опять жадность людей и волшебников выходит боком и тем и другим. Такой раритет! Ювелирная работа! Мастер приложил руку, не иначе! А вот волны сбиты, стабилизаторы расшатаны, система набора силы едва дышит! До чего довели артефакт!

Закончив причитать, магистр сунул руку в сумку, достал баночку с густой темной мазью, в которой поблескивало нечто наподобие сапфирового порошка, и начертал субстанцией на корпусе артефакта замысловатый знак. Мазь немедленно впиталась в металл, как в нечто живое, гудение стихло, стало почти неслышным, а мягкий свет камней усилился.

— Все! Еще лет пятьдесят проходит! А ты старайся почаще протирать волновики: пыль на них недопустима!

— Волно…

— Камни вот эти! А стаби… золотые колечки не трогай! Не сбивай ни на полдюйма!

Забрав посох, Тобиус поднялся на верхнюю палубу и, прислонившись к грот-мачте, стал ждать заката.

— За ремонт не заплачу, — раздалось рядом.

— Не рассчитывал стрясти с архаддирца ни единой медяшки, — усмехнулся волшебник. — К тому же волногон отличный, я и не мечтал найти такую машину в рабочем состоянии. Сейчас они стоят так дорого, что только короли могут их себе позволить. А у королей свои артефакторы на службе, посторонних туда не допускают. Откуда он у вас?

— Нашел.

Тобиус оторвался от мачты и взглянул на невысокого сухого мужчину с крупным острым носом, который курил трубку и смотрел на него из-под седоватых бровей.

— Умраз Калабонгот. Капитан.

— Тобиус Моль. Магистр.

— Плохо, — вздохнул Умраз. — Магик на корабле — это совсем не к добру. Может, ссадить вас на берег, пока не поздно, а, чар?

— Капитан, — в желтых глазах Тобиуса заблестели синие искры магии, — я гляжу, у вас тут отличная шхуна, быстрая, наверное, на такой и внезапно подплывать, и быстро уплывать удобно! И команда опытная, вон как по вантам скачут, ахоги красноволосые! На Шейном архипелаге набирали?

— А если и так?

— Так отлично же! Все знают, какие там сноровистые моряки! Правда, и морские разбойники там в воле, это печалит… А еще у вас есть раритетный волногон, явно снятый с какою-то другого, более представительного судна… Капитан, а вы не пират?

— Нет! — ответил Умраз.

— А я не волшебник. Видите палицу у меня на поясе? А копье в руке видите?

— Вижу, — неохотно буркнул капитан, — воин, не иначе.

— Вот и отлично. А почему мы ждем заката, не объясните ли? Может, днем…

— Время суток не имеет значения, если есть хороший лоцман или бухта знакома. А ждем мы не заката, а фордевинда.

— А? Чего?

Когда-то Тобиус с интересом прочитал большую книгу о корабельном деле, он даже помнил прочитанное до сих пор. Однако все, что не касалось магического искусства, хоть и оставалось в его голове, но часто перемешивалось. Поэтому слово «фордевинд» он знал, но что оно обозначает — вид такелажа или корабельную должность — не помнил.

— Попутного ветра мы ждем, — презрительно выплюнул капитан Калабонгот и добавил что-то нелестное по-архаддирски. — Магик из маяка предсказал, что с закатом выйдем.

— Так он еще и метеоролог… хотя если он следит за перемещением птиц, то это совсем не…

— Фордевинд! — прогремело над палубой.

— Все на борт! — рявкнул капитан. — Убрать сходни, отдать швартовы, поставить паруса! Живее! Если упустим ветер, я обвяжу вас, скину в воду — и будете тащить судно на себе, как поганые дельфины!

Так, поймав парусами фордевинд, «Фредерика» вышла из бухты Тальдебона и взяла курс на север, через Седое море.

— Господь-Кузнец всевеликий, как же я ненавижу эту проклятую песню! — простонал Томех.

А тем временем над палубой разносилось:

Матросы «Фредерики» знали и другие шанти,[29] но отчего-то «Несчастный Джори» нравился им больше всех. Песня могла насчитывать десятки повторяющихся куплетов и припевов, в которых менялись лишь имена избранниц Джори, так что запомнить ее было несложно, а постоянное напевание одного и того же бойкого мотива с одним и тем же ритмом помогало слаженнее работать. Немолодой боцман сидел на бочке с питьевой водой, куря трубку и распевая, собственно, основной сюжет песни, а команда хором вставляла между его куплетами нужный припев. Раз за разом «Несчастный Джори» разносилась над волнами Седого моря, и некоторые пассажиры уже начинали поскрипывать зубами.

Когда же боцману, а по совместительству главному шантимену[30] «Фредерики», и самому надоедала эта песенка, вместо приговора очередной несчастной девице он пел:

И верно, ведь скалута, или «смерть шлюх», как ее еще зовут, — это срамное заболевание, которое быстро пожирает женщин, но в теле мужчины развивается довольно лениво и долго не дает о себе знать. Но когда все-таки дает, гениталии переносчика распухают и краснеют, начинают сочиться гноем и причиняют страшную боль даже при легком касании, не говоря уж о тех муках, которые испытывает больной при мочеиспускании. С такой-то ношей о мореходстве точно можно забыть. А вот если бы Джори хранил верность первой своей избраннице и меньше общался с портовыми проститутками Хвостового архипелага, то, возможно, не подцепил бы этой гадости, и песенка о нем была бы короткой да счастливой.

Всего неделю назад, впервые ощутив качку, Тобиус еще побаивался нападок морской болезни, но оказалось, что он, всю жизнь проживший на суше, отлично чувствовал себя и в море. Мерное покачивание, скрип такелажа и непрекращающийся шум воды даже доставляли ему удовольствие, помогали быстро и крепко засыпать. Так что когда многие пассажиры регулярно свешивались за борт, чтобы опорожнить желудки, магистр стоял на палубе, широко расставив ноги, и с удовольствием подставлял лицо соленому ветру.

— Вижу, ты прямо в восторге… — хмуро сказал Томех Бэлза, которому не так повезло с вестибулярным аппаратом.

— Вот, возьми. — Тобиус передал ему две тоненькие, не толще колоса, палочки.

— Это еще что?

— Зажми меж зубов и посасывай. Я читал, это должно помочь.

— Чушь какая-то…

— И смотри на горизонт. Я постоянно тебе говорю: смотри на горизонт, он неподвижен…

— Да какой, к ахогам, горизонт! Тут одна серая хмарь во все стороны до самого твоего горизонта! Шиш разглядишь!

Над морем грянул раскат грома.

— Плохо дело, — Томех сунул палочки в рот, — капитан говорит, что шторма не миновать… как же меня все это заманало! Холодно до жути, темно как ночью, а теперь еще и это!

— Да, тучка совсем немаленькая, — пробормотал волшебник, с опаской глядя ввысь, где бесились сотни духов грозы, готовя людям мокрый подарок.

Духи природы, конечно, создавали грандиозную бурю не для того, чтобы потопить крошечное суденышко, ползущее по волнам, но туча как будто злобно ухмылялась, взирая с высоты на «Фредерику», и в головы людей и гномов закрадывались зловещие предчувствия.

— Надо было идти с капитаном на службу к Золотому Королю,[31] — бормотал Томех, — все едино целее был бы… Зачем я ринулся на эту Ору?!

— За принцессой, — улыбнулся Тобиус, — то есть за конани.

Из всех попутчиков волшебник смог сдружиться только с Томехом — потому, наверное, что тот оказался едва ли не единственным человеком на корабле, который не походил на конченого проходимца. Гномы тоже со временем перестали казаться такими уж настораживающими господами, хотя бороды, растущие чуть ли не от глаз, пороховые пистоли в кобурах и большие топоры не прибавляли желания с ними знакомиться. Так что из всех возможных собеседников остался один только Томех.

Томех Бэлза, урожденный диморисиец, до недавнего времени служил наемником в Вестеррайхе. Ростом он немного уступал Тобиусу, был не то чтобы очень широкоплеч, но весьма крепок и тренирован, светлые волосы собирал в короткий «хвост» и имел небольшую бородку. Одевался Томех в плотную желтоватую куртку из кожи с пышным лисьим воротником, высокие сапоги на меху и шерстяные штаны, под курткой носил мелкопластинчатую бригантину, а в поясной петле — одноручный топор. Еще у него был круглый деревянный щит за спиной, шлем в дорожной суме и ни одного медяка за душой. Последние деньги сей безнадежный романтик отдал за плавание в один конец до Оры.

— Это просто ужасно!

— Могло быть и хуже…

— Когда начнется шторм и нас будет кидать из стороны в сторону, придется привязываться к чему-нибудь! Я уже забил нам столбик в кубрике!

— Ты очень предусмотрителен.

— Почему соленый ветер так въедается в лицо?! Ахоговы игры какие-то!

— Ты слишком часто поминаешь нечистых, моряки этого не любят. Один мой знакомый монах мог бы отучить тебя от этой привычки.

— А еще меня уже заело, что…

Томеха перебил раскат грома.

— Все вниз! — заорал боцман. — Волны растут! Если будете ошиваться здесь, тараканы сухопутные, вас всех смоет!

Немногочисленные пассажиры заторопились по скользкой палубе к лестнице.

— Идем!

— Я постою еще немного, — отмахнулся Тобиус.

Шхуна — это довольно небольшое судно. Команде из пятнадцати человек на ней вполне хватит места, даже при загруженных трюмах, но Умраз Калабонгот оказался человеком довольно алчным и ради наживы взял на борт три десятка пассажиров. От этого на нижней палубе было не продохнуть в пахучей тесноте, и волшебник старался как можно больше времени проводить на верхней палубе и даже спать под парусами.

Он с интересом смотрел в низкое небо и думал о том, как хорошо было бы заполучить себе в слуги духа бури. Дух бурана у него уже имелся, сильный, очень сильный слуга, но этого было недостаточно. В вопросах власти и могущества маги — как пауки: голодны всегда. Увы, однако у Тобиуса не было и шанса заарканить духа бури: не хватало силы и искусности. В прошлом он смог заполучить духа бурана случайно, буквально чудесным образом, второй раз в жизни так уже не повезет.

Буря крепчала, волны становились выше, а шхуну качало все сильнее. Обливаемые морской водой, матросы сноровистыми обезьянами лазали по мачтам, закрепляя убранные паруса, а их капитан в компании боцмана стоял за штурвалом. Закончив с парусами, матросня спряталась в кубрике, но недалеко, у входа, в любую минуту ожидая приказов. По-хорошему, они должны были быть на палубе, чтобы страховать такелаж: в штормах и бурях именно он был самой уязвимой частью корабля, — но, видимо, на «Фредерике» властвовали свои порядки.

Ливень начался мгновенно, будто где-то в небесах прорвало исполинских размеров дамбу, и немыслимое количество воды хлынуло вниз в одночасье.

— Почему не поставите рулевого? — крикнул магистр, подбираясь к штурвалу и держась за перила.

— Я сам себе рулевой! — заорал Умраз. — Вон!

— Где?!

— Пошел вон! В кубрик! В трюм! Пошел вон с палубы, ты — дурная примета!

— А вы дурной человек, но я же вас не гоню!

Ударившая в борт волна едва не сбросила волшебника с палубы, и в его голову закралась мысль, что, возможно, все-таки стоит спуститься вниз.

«Фредерика» то переваливалась, как беременная толстушка, то ловко уходила из-под ударов растущих волн подобно грациозной танцовщице. Единственное, что мог сделать Умраз, — это крутить штурвал, дергая подводный руль, и даже этой малости хватало, чтобы спасать судно от волн-убийц в последнее мгновение. Тьма густела, страшные каменные тучи перекрывали свет солнца, но когда оно завалилось за горизонт, воцарилась непроглядная тьма. Шторм крепчал, и вместе с ветром на «Фредерику» наваливался его сердитый рев. Лишь редкие вспышки молний освещали водяной кошмар, творившийся вокруг, и то, что они выхватывали из темноты, вызывало желание закрыть глаза и просто молиться святому Себастьяну,[32] прося о милости. Капитан продолжал крутить штурвал, ориентируясь на рев пучины и на угол крена.

— Проваливай! Если упадешь за борт, то отрасти сначала жабры, потому что никто за тобой не нырнет!

— Да пожалуйста! И жабры я отрастить могу! Если захочу!

Тобиус поплелся к люку, широко расставляя ноги. Из-за борта хлынула вода и сбила его на скользкую палубу, отшвырнула и припечатала боком о бортик. Потом «Фредерика» накренилась вперед, спускаясь по гребню волны, и волшебник, словно по льду, поехал к носу корабля на собственной заднице. Мимик с недовольством заурчал.

— Помоги мне!.. Зацепиться!

Плащ деформировался, из него выскочило длинное тонкое щупальце, обвилось вокруг фок-мачты, и скольжение прекратилось. Кое-как поднявшись, Тобиус прильнул к стволу мачты, чтобы чуть отдышаться, и совершенно случайно, как бывает порой, увидел то, что спасло его жизнь, — во вспышке молнии на краткую долю промелькнуло нечто огромное и темное прямо по курсу. Тобиус не понял, что увидел, но оно было монструозным, и этого оказалось достаточно, чтобы начать действовать. Не раздумывая ни секунды, он метнулся к вантам и почти как заправский моряк вскарабкался на марс фок-мачты. Уже там, приказав мимику укрепить себя на стволе, чтобы не свалиться, он применил заклинание Енотовые Глаза, и тьма рассеялась перед ним. Как только это произошло, серый маг издал вопль чистого ужаса, который немедленно потонул в грохоте сталкивающихся волн и громовых раскатах. Вновь рискуя жизнью, он буквально спрыгнул с марса на палубу и ринулся к штурвалу. Для простого человека такой прыжок закончился бы парой сломанных конечностей, но волшебники Ривена с их мутировавшими телами были крепкой породой.

— Налево! Лево руля! — закричал Тобиус капитану.

— Тысяча ахогов! Уйди к демонам! — яростно заорал тот в ответ. — Гавасса, убери этого кретина, шторм напугал его до узоров!

Приземистый и крепкий старик-боцман, все время находившийся при капитане, следя, как бы того не смыло, прыгнул на волшебника, но был отброшен мощным хуком.

— Лево руля, я сказал! Там дракон! Дракон, понимаешь?! Там дракон вылез из воды!!!

Лицо Умраза переменилось, и это стало заметно даже в скудном свете подвесного фонаря над его головой. Волшебник одним взмахом руки потушил в фонаре огонь, и судно погрузилось в полную темноту. Капитан крутанул штурвал влево, затем еще раз, потом уже стал поворачивать его с усилием. Тобиус, все еще видевший впереди громадную голову на длинной шее, отчаянно навалился на колесо штурвала и стал помогать капитану. Великий же ящер пока не замечал присутствия корабля, его длинная морда смотрела куда-то ввысь, в черные небеса, в которых словно жрали в салки боги-громовержцы.

— Еще чуть-чуть! — хрипел Тобиус, задыхаясь от страха. — Почти!..

Крошка «Фредерика» медленно огибала драконью шею по самому широкому радиусу, при этом ухитряясь не перевернуться.

— Проходим! Проходим!

— Чего ты орешь?! Он же тебя услышит! — рыкнул капитан.

— В этой какофонии?!

— Он же дракон!

— Он морской дракон! Он слышит в воде, а здесь для него все — один и тот же шум! Мы прошли! Он за кормой! — Тобиус едва не плакал от счастья.

— Метнись вниз, пусть включают волногон!

— Нет!