Пузожители Масягина Анастасия
От неожиданности она едва не поскользнулась. Еще мгновение, и валялась бы на полу вместе с продуктами.
Нет, такое просто невозможно.
Перед ней стояла ее обожаемая Мышка. И, как ни в чем не бывало, ставила на полку холодильника очередной пакет кефира. Но, что самое удивительное, Мышка выглядела так, будто вот-вот родит.
– Варианта два, – проговорила Белка. – Либо это ты, либо паранойя.
– Это я! – рассмеялась Леся. – Мы помирились, и Дима попросил меня вернуться. А еще я беременна.
– Это я вижу.
– А ты мне разрешишь пользоваться своими стеклянными разделочными досками?
Катя в ступоре кивнула.
– Белка, что с тобой? Ты не против, что я буду опять с вами жить?
– Кто, я? Да я счастлива, как поросенок!
Без Леси Ксюша чувствовала себя неуютно. Как-никак, в последнее время эта девушка была ее основным собеседником. С Машкой они практически не общались. А как прикажете это делать, если любой разговор сводится либо к беременности, либо к детям? Ксюше даже казалось, что подруга получает какое-то особое, садистское удовольствие, причиняя ей боль.
– Малыш, ну ты пойми, эта беременность – все, что она может тебе противопоставить, – пытался втолковать жене Серж.
– Да зачем ей что-то мне противопоставлять?! Жили же как-то до этого столько лет, ничего друг другу не противопоставляли.
– Ну, это ты не противопоставляла. А она, может быть, все время себя с тобой сравнивала. Да ты красивее. Зато с ней рядом любимый человек. Ведь Игорь действительно хороший, надежный парень. Есть повод гордиться. Ты успешна в карьере, она – в личной жизни. У вас было равновесие. А потом ты вдруг вышла замуж, и все изменилось. Замужество перестало быть преимуществом, а красота и карьера у тебя остались. Прибавь к этому еще и то, что я… не самый бедный человек в Москве.
– Она как-то говорила, что мне завидует… Или что мне нельзя не завидовать… Что-то в этом духе, – припомнила Ксения.
– Вот видишь. Зависть – сильное чувство. Оно не всегда нам подконтрольно. Его может испытывать абсолютно каждый. Вот мы с тобой не бедствуем, да? Кто-то даже скажет, что мы богатые люди.
– Что ты, вся наша скорая уверена, что я вышла за олигарха.
– Это конечно приятно слышать. Но помнишь, как мы ездили на день рождения к Ненцу, еще до свадьбы?
Ксюша кивнула. Ненцем когда-то в детстве прозвали школьного друга Сержа, Алексея Соколова. Точнее, Серж учился в ангийской спецшколе, а Ненец рядом – в спортивной. Из армии Соколов отправился на год в тюрьму – после того, как в драке убил одного из четверых нападавших на него дедов-десантников, а остальных покалечил. Зато из тюрьмы его взяли прямо в разведку. Теперь Алексей занимал какие-то должности в ГРУ, Ассоциации боевых искусств, земельном комитете и где-то там еще, основал собственный фонд и владел поместьем на Осташковском шоссе.
– Когда я попадаю в его поместье с фонтанами и лошадьми или на его яхту, которая, говорят, на несколько метров длиннее, чем у Абрамовича, я теряюсь. Мне кажется, что я ровным счетом ничего не достиг в жизни. Что я неудачник.
– Ты это всерьез? – не поверила Ксюша. – Между прочим, когда они приезжали к нам в твой день рождения, Ира, его жена, все время повторяла, что я счастливая, потому что у меня бассейн есть. У них, кстати, бассейна нету. А фонтан, я тебе, если хочешь, хоть завтра могу купить, и даже на свою зарплату. Правда, на одну зарплату только один фонтан, но если поднапрячься, то за полгода можно по всему саду их натыкать.
Жена явно смеялась над ним, но Серж был рад, что сумел вернуть ей хорошее настроение.
– Ну, допустим. Вернемся к твоей Маше. Она завидует тебе, возможно, что даже против воли. Просто не может побороть это чувство. И знает, что у тебя, такой прекрасной и успешной, есть одно уязвимое место. У нас пока, к сожалению, не получается забеременеть. А вот у них получилось. Вот я и говорю – этот ребенок – единственное, что она может тебе противопоставить. Потому и хвастается. Ну так не поддавайся! Не ведись на это!
– Я все равно не понимаю, почему даже с собственной лучшей подругой надо играть в какие-то игры.
– Жизнь такая, малыш. Кстати, к нам сегодня Миша заедет, ты не против?
Вопрос был задан для проформы. Как будто, если она против, он не заедет.
Несколько недель назад сын приехал к Сержу на работу, и они помирились. Об истории с кражей Протвинский-старший предпочитал вообще не вспоминать.
В конце концов, Серж все-таки сломался и купил сыну квартиру в элитном жилом комплексе в Солнцево. Правда, однокомнатную. Ксюша жалела только об одном – что не в Химках.
Теперь Миша приезжал часто, как правило, в выходные, и часами просиживал в гостиной. А она чувствовала себя гостьей и в собственном доме и, что куда страшнее, в жизни своего мужа.
Если бы только она могла родить Сержу малыша!
Конечно, в их особняке была детская. На третьем этаже. Самая красивая комната в доме. Просторная и светлая, с застекленным балконом и специальной игровой зоной. Вот только детских кроваток здесь не было. И, может быть, не будет никогда. Ксюша часто забредала в эту пустую комнату, подолгу сидела на полу в эркере. Плакала и слушала грустную музыку. Иногда, если Сержа не было вечером дома, приносила с собой бутылку пива или виски – в зависимости от тяжести тоски. От алкоголя становилось немного легче. Он служил своего рода душевной анестезией.
Дни приезда пасынка были для нее самыми черными. Она искренне радовалась, когда на этот день выпадало дежурство. Но Миша никогда не предупреждал заранее о своих визитах, и потому ничего спланировать было нельзя.
Вот и сегодня она без цели слонялась по дому, дожидаясь, когда «родительский день» ее мужа кончится, и Миша уберется восвояси. Чтобы хоть как-то определить, насколько все это близится к завершению, она перегнулась через перила второго этажа. Таким образом можно было разглядеть часть стола и ноги сидевших в столовой и расслышать – практически все!
– Я за тебя рад, но по-моему это все-таки рановато, – голос мужа был каким-то растерянным.
– Не переживай, я не собираюсь жениться, пока не получу свидетельство о собственности на квартиру. Мама уже предупредила меня об этом.
– Лучше бы, конечно, твоя мать научила тебя предохраняться, – не удержался Серж.
– Ты знаешь, ей некогда было, работать приходилось. Ты же нас бросил, – парировал сын.
Серж едва сдержался, чтобы не рассказать ему, наконец кто, кого и почему бросил тогда.
– Ладно, не злись. Ты не рад что ли, что будешь дедушкой?
Ксюша в ужасе отшатнулась от перил. Получается, Света, Мишина девушка, тоже беременна? Только этого не хватало! Теперь он еще и семью свою отцу на шею повесит. Начнут сюда приезжать с ребенком… Уж лучше развод.
Когда Миша уехал, Серж позвал жену, но та не откликнулась. Он нашел Ксюшу в спальне плачущей. Увидел и сразу понял, что та все слышала.
– Ну, в данном случае что тебя расстраивает?
– А это не понятно? То, что у тебя теперь будет внук, и он заменит тебе того ребенка, которого я так и не родила.
– Пока что мне ребенка заменяешь ты, – с чувством сказал муж, и его тон немного отрезвил Ксюшу. – Мне вообще все равно, кто там у кого родится. Это ж не у нас с тобой. Малыш…
– Похоже, на свете беременны все, кроме меня.
Был уже июнь, и Лесиному животику исполнилось тридцать шесть недель.
– Вы почему до сих пор с роддомом не договорились?! – ругалась Белка.
А Леся только смеялась в ответ. Такой счастливой и уверенной в завтрашнем дне она себя еще никогда не чувствовала. Малыш исправно пинал ее под ребра, и она могла часами лежать на боку, слушая и считая его шевеления. Полагалось насчитать хотя бы десять за час. Если выходило меньше, она отправлялась на кухню – пить чай и угощать малышку чем-нибудь вкусненьким. Они уже знали, что будет девочка.
Леся не питала никаких иллюзий по поводу Димы и его к ней отношения. Белка рассказала, что стюардесса его бросила, чувствовалось, что муж до сих пор любит Оксану. А однажды Леся даже нашла в его ноутбуке целую папку с фотографиями красавицы.
Она понимала, что муж вернулся к ней только из-за ребенка. Но и это уже было большим счастьем.
И вот, наконец, они с Димой сели в машину и отправились в роддом – заключать контракт.
– Дим, может не стоит тратить столько денег? Мне же там всего три дня лежать!
– Отстань! Деньги – не твоя забота. Не дай Бог что-нибудь с ребенком случится. Контракт – дополнительная гарантия. Я их засужу, если что.
– Да что случится? Я ведь здоровая!
– То-то ты, здоровая, так долго забеременеть не могла! Я сказал, будет контракт.
Леся поразилась, увидев в приемном отделении целую очередь женщин, желающих рожать платно. Наконец настал их черед. Менеджер пригласила их в маленький уютный кабинет.
– Вы граждане России? – первым делом спросила она.
Молодые люди закивали.
– Тогда я должна предупредить, что вы имеете право рожать бесплатно.
– Мы это понимаем, – кивнул Дима. – Но хотелось бы дополнительных гарантий и чтобы я мог присутствовать на родах.
– Ну, тогда выбирайте врача, который будет наблюдать вашу жену до родов и поможет малышу появиться на свет. Вам важно – мужчина или женщина?
– Нам все равно, лишь бы был хороший профессионал, – Дима устал от болтовни менеджера и начал терять терпение.
– Ну, тогда у меня есть для вас очень хороший, опытный доктор. Как раз сегодня вышла из отпуска.
– Вот это годится, – моментально согласился мужчина. – Раз после отпуска, меньше косячить будет.
– Между прочим, у нас один из лучших роддомов Москвы.
– Не спорю, но это не у вас ли на сайте указано, что смертность составляет шесть процентов?
Менеджер натянула профессиональную улыбку:
– Не беспокойтесь, с вашей супругой и дочерью все будет в порядке.
Врач Лесе не понравилась. Она была пожилой, лет шестидесяти на вид и, должно быть, действительно опытной. Она сюсюкала с Лесей голосом доброй феи из мультика и даже гладила ее по руке. Но вот беда: глаза у этой феи были жестокими. Такая не пожалеет, если что не так пойдет. А ведь будет больно. Леся постеснялась сказать о своих сомнениях мужу. Дима и так делал для нее слишком много. И фея со злыми глазами была утверждена в качестве ее врача.
Таисия Владимировна, так звали доктора, увела ее наверх, в свой кабинет. Там расспросила, какие были инфекции, когда начались месячные и со скольки лет живет половой жизнью. Злая фея поразилась узнав, что муж – первый ее мужчина. О том, что был еще и второй, Леся, разумеется, промолчала.
Для следующего исследования – КТГ – ее положили на кушетку и надели пояс с каким-то странным датчиком.
– Вот на этом мониторе будет отражаться частота сердцебиения плода, – пояснила Таисия Владимировна. – Здесь есть лента, и мы запишем его кардиограмму.
Лесе не понравилось, что ее малышку, которая вот-вот родится, доктор сухо называет «плодом». Те врачи, к которым она ходила на УЗИ во время беременности, с ранних сроков подчеркивали, что ее ребенок – самостоятельная личность, с ручками, ножками и крохотным сердечком. А Таисия Владимировна сухо отрезала «плод». Да, наверное, это медицинский термин. И, должно быть, так надо. И наверняка она сто пятьдесят тысяч двести сорок пятая роженица за карьеру этой пожилой медицинской дамы. Но неужели тяжело проявить чуточку больше внимания и доброжелательности? Особенно после того, как Дима заплатил им столько денег? Ведь доброе отношение к пациентам куда важнее отдельной палаты.
КТГ, или, как расшифровала зашедшая проверить датчики медсестра, кардиотокограмма, Лесе понравилась. Слушать дочкино сердцебиение было приятно. Казалось, это тот звук, которым можно наслаждаться до бесконечности. Но через сорок минут датчик сняли.
– Плод в норме, несмотря на жару, – констатировала Таисия Владимировна. – Должно быть, у вас дома есть кондиционер.
– Есть, – подтвердила Леся.
Ей показалось, или даже кондиционер вызвал у Злой Феи неодобрения? Может, она попросту ненавидит всех богатых пациенток? Знала бы врач, из какой клоаки она родом и что с ней на самом деле произошло. Леся в который раз подумала, что не стоило Диме городить огород с этими платными родами. А то как бы хуже не получилось.
– Я жду Вас через неделю, сделаем КТГ еще раз и посмотрим шейку матки, – сказала Таисия Владимировна. – А вот перечень анализов, которые надо сдать мужу, если он хочет присутствовать на родах.
Знакомство с врачом Лесю расстроило, и всю обратную дорогу она предавалась своим грустным мыслям. Дима этого, как всегда, не заметил.
Дома жена вручила ему список анализов. Ну что делать, придется сдавать! Он не может пропустить рождение собственного ребенка.
Утром он отправился в ближайший к дому медицинский центр. Желающих сдать анализы именно сегодня было, увы, довольно много. Перед ним в кассу стояло человек шесть.
Какой-то седовласый мужчина в синей рубашке поздоровался с ним. Дима кивнул в ответ, и, приглядевшись, узнал в нем того самого андролога, к которому приходил несколько раз.
– Молодой человек, а что же вы за своей спермограммой не приходите? Забыли никак?
– Не забыл, просто необходимость отпала. У меня дочка скоро родится, – счастливо улыбнулся Дима.
На лице пожилого врача отразилось искреннее недоумение.
– Вот что. Как закончите со своими делами, обязательно поднимитесь ко мне в кабинет. Это очень важно.
– Хорошо. А что случилось-то? – крикнул Дима, но врач уже быстрой походкой шел к лифту.
На сами анализы очередь оказалась, естественно, ничуть не меньше, чем в кассу. Дима уже безнадежно опаздывал на работу и потому злился. Еще этот андролог с просьбой зайти. Что ж там такое страшное-то? Про варциколе он и так знает, но жить оно ему не мешает. И дочка вон получилась без всякой операции. Но врач не выглядел умалишенным и Дима решил, что пятнадцать минут его уже не спасут.
– Можно? – он слегка приоткрыл дверь и заглянул в кабинет.
– Да, молодой человек, заходите.
– Вы вроде бы что-то собирались мне сказать. Что-то насчет моих анализов, я так понимаю.
– Вы ведь Дмитрий Шаблинский?
– Да, это я. Так в чем дело?
Доктор медлил.
– Да что там, говорите. В прошлый раз вы меня варциколе пугали. Что теперь?
– Мне очень жаль, молодой человек, но у вас азооспермия.
Ну, так и знал, очередная ерунда.
– А что это за зверь? – скорее из вежливости поинтересовался пилот.
– А это, Дмитрий, полное отсутствие живых сперматозоидов в вашей семенной жидкости. Иными словами, вы абсолютно бесплодны. Стерильны.
– Но это же бред… Совершенно невозможно. Я сегодня сдавал анализы, чтобы присутствовать при рождении моей дочери. У жены никого кроме меня не было, она была девственницей, когда я… когда мы….
– К сожалению, тот факт, что вы были первым мужчиной у своей супруги, совсем не гарантирует того, что вы единственный.
– Но Леся не такая. Она меня любит, понимаете? Я на сто процентов уверен, на двести, что не было у нее никого больше.
Врач вздохнул.
– Поверьте старому доктору, на сто процентов в супружеской верности никогда нельзя быть уверенным.
Дима не знал, какие еще привести аргументы. Но поверить в то, что его жена, его Мышка серая, так безоглядно ему преданная, переспала с другим, было просто невозможно.
– Но ведь анализ может быть ошибочным?
Хоть бы так. Это его последняя соломинка.
– Это крайне маловероятно.
– Но все же шанс есть?
– Быть может, одна десятитысячная.
– Тогда я хочу пересдать анализ.
– Что ж, это ваше право. Я выпишу направление. Но по-человечески прошу: не питайте больших иллюзий. Разочарование может быть очень горьким.
В ступоре он взял направление и тут же отправился пересдавать анализ.
В Домодедово пилот прибыл на три часа позже обычного. Он едва успел к рейсу. Хорошо, что ближайшие несколько дней он проведет в Магадане. Они договорились с Леонидом Борисовичем, так звали врача, что завтра Дима позвонит с другого конца страны узнать результаты спермограммы.
И он взлетел навстречу северному рассвету.
Глава 22
Ксюша все-таки не выдержала и уволилась с работы. Она больше не могла выносить даже вида своих маленьких пациентов и их родителей. Все это казалось очередным напоминанием о собственных проблемах.
В последние месяцы она только теряла. Сначала нерожденный малыш, о котором она никогда не забудет, будь у нее в будущем хоть дюжина детей, в чем Ксюша сомневалась.
Потом эта опухоль. Ну откуда взялась миома у двадцатипятилетней женщины? Когда у мамы диагностировали миому, ей было сорок пять лет! Следом – водительские права на долгих полтора года. Ксюша даже попросила Сержа продать «мерседес», чтобы эта машина мечты не мозолила ей глаза.
Потом размолвка с лучшей подругой. Быть может, будь Машка рядом, жизнь не казалось бы такой беспросветной.
Затем вдруг все кругом забеременели, будто сговорились. Ну просто, куда не ткни – беременная. Даже домработница. Теперь еще выяснилось, что муж станет дедушкой. А она, стало быть, бабушкой. В двадцать шесть. Ага.
И главное, все эти беды приключились по одной единственной причине. Потому что она никак не может стать мамой. Вот все вокруг могут, а она нет.
Порой хотелось просто опустить руки. Ну, или наложить их на себя. Но ни того, ни другого Ксюша не могла себе позволить. Первого – потому, что покойный отец учил, что бороться нужно всегда, если остается хотя бы малейший шанс. Ну а самоубийство… Самоубийство в принципе не выход. К тому, же есть Серж. И мама. И Шарль. И она им нужна.
Она решила не нанимать новую помощницу по хозяйству вместо Леси, чтобы было чем себя занять, сидя дома целыми днями. Ксюша драила полы и стены, натирала зеркала и стеклянные столики, каждый день чистила бассейн водным пылесосом. Она перестала ставить на зарядку мобильник, потому что ей ни с кем и ни о чем не хотелось разговаривать.
От скуки она даже увлеклась цветоводством. Хотя прежде считала выращивание рассады занятием для стареньких бабушек.
Самым любимым занятием было приготовление ужина для Сержа. Ксюша с удовольствием готовила бы мужу и обед и завтрак, но он, увы, ел дома только один раз – после работы. Утром пил только кофе, причем всегда растворимый, а обедал в офисе.
Теперь, после ухода Леси, муж стал едва ли не единственным ее собеседником. Редкие телефонные разговоры с мамой – не в счет.
В этот день Серж пришел необычно возбужденный. Причем настолько, что даже на некоторое время потерял способность складно излагать свои мысли.
– Слушай, я такое видел… Там, у поворота на нашу дорогу… Там одна такая… Такая ушастая. И глаза у нее совсем как у тебя.
– У кого? У кого глаза-то? – изумилась Ксения. Таким она его давно не видела.
– Там немецкие овчарки. Щенки, – наконец выдохнул муж. – И есть одна девочка, самая маленькая, но уши уже стоят. У нее… понимаешь, глаза очень умные. И она на тебя похожа.
– Я не пойму, ты хочешь завести собаку, что ли?
– А ты?
– Я всегда «за». Я люблю животных, ты же знаешь. Просто странно, ты никогда раньше не говорил, что хочешь собаку.
– У меня был пес. Давно. Ганс его звали. Доберман. Я тогда жил один и был без работы.
Ксюша поняла, что речь идет о том времени, когда от Сержа ушла мама Миши.
– Мы с ним покупали курицу, варили рис, перемешивали это все дело и оба ели.
– А что с ним стало?
– Умер от рака простаты. Ему делали операцию, вырезали опухоль. Но я, правда, смалодушничал тогда. Ветеринар сказал, что если Ганса еще и кастрировать, проживет дольше. И я не смог. Ну как мужика кастрировать? Друга? Он год еще где-то прожил и умер. С тех пор я на собак смотреть не мог. Как ты на детей. А сегодня увидел эту ушастую и что-то екнуло.
По щекам Ксюши текли слезы. Она его понимала.
– Так чего ты стоишь? Беги, заводи машину, пока собаку нашу не купили!
Серж по-мальчишески улыбнулся, налету поцеловал ее и понесся во двор.
«Ушастую» немку назвали Альмой.
Теперь у Ксюши появился, наконец, компаньон. Альма целыми днями ходила следом за хозяйкой и участвовала во всех делах. Если Ксюша сеяла цветы на рассаду – сидела рядом, похожая на очаровательную статуэтку, и время от времени наклоняла голову то в одну, то в другую сторону. Если готовила Сержу ужин – выписывала круги по кухне, в ожидании лакомого кусочка. Если ложилась отдохнуть с книжкой – пристраивалась рядом, гордая, что Ксюша иногда даже иногда пускает ее в кровать.
Видя, сколько счастья приносит его жене воспитание щенка, Серж посоветовал им записаться на курс послушания для щенков в ближайшем питомнике. И теперь дважды в неделю Ксюша и Альма посещали собачью школу. Там крошечных овчарок учили самым простым вещам – сидеть, лежать, стоять, ходить рядом. Инструктор давал им домашние задания, и они всегда тщательно их готовили, дважды в день исправно маршируя по двору.
Подвыпив, растроганный Серж как-то сказал:
– Я живу ради тебя и Альмы.
И Ксюша не звала себя ее хозяйкой. А называла… мамой.
Алиса напомнила мужу об обещании сделать искусственное оплодотворение в июне, если до этого времени им не удастся забеременеть.
Но Олег развел руками:
– Извини, но это попросту нечестно. Год надо считать не с того момента, когда мы о чем-то там договорились, а с того, когда ты перестала пить противозачаточные. А это и полгода не исполнилось. Так что рано еще. Давай лучше деньги на отпуск потратим. Мальчишек на море отвезти надо.
– Но мы вполне можем позволить себе и то, и другое.
– Так, а это мы с тобой уже обсуждали. Давай не будем ссориться. Деньги зарабатываю я и только я решаю, на что их тратить. Ты можешь высказывать пожелания.
Алиса едва не задохнулась от обиды.
– Значит, пожелания высказывать? Ну, спасибо тебе, дорогой! А может, мне вместо того, чтобы так отчаянно пытаться родить еще одного ребенка… Может мне работать пойти, а? Старших в школу, Витька в детский сад. А я – на работу. И через год посмотрим, кто больше зарабатывать будет.
После того, как Саша Еремин уехал в Петербург, муж совсем распоясался. Во-первых, он избавился от привычного гнета ревности. Да, он понимал, конечно, что Алиса от него к Саше не уйдет, и все же присутствие преданного поклонника держало мужа в тонусе. К тому же, Алиса привыкла в случае любых разногласий с мужем обращаться за помощью к Сашке. Объединившись, жена и лучший друг могли убедить упрямца в чем угодно.
Разумеется, она могла позвонить в Питер и провернуть все то же самое по телефону, но понимала, что делать этого не стоит. Что надо дать Сане свободу и учиться решать свои проблемы самостоятельно.
Размолвки у Воробьевых стали возникать одна за одной. Алиса стала чаще высказывать мужу претензии, о которых прежде молчала. В пылу ссоры каждый из них жалел, что громоотвод, в лице Еремина, теперь далеко.
Все чаще, поругавшись с женой, Олег ехал ночевать не домой, а на дачу в Голицыно. Алиса была этому даже рада – она устала от бесконечных упреков и разговоров на повышенных тонах. Грешным делом, ей несколько раз приходила в голову мысль о разводе. Останавливали мальчики. Они обожали и мать, и отца. И пока еще не подозревали, насколько серьезны ссоры между родителями.
Гостиница для летного состава в Магадане напоминала музей быта СССР. По крайней мере, мебель не меняли, очевидно, с тех самых времен. Тогда же, должно быть, в последний раз красили стены, никогда не знавшие обоев, и меняли деревянные рамы на окнах. Да-да, о стеклопакетах тут, похоже, и не слышали. Вместо электрочайника у дежурной по этажу можно было получить заскорузлый кипятильник. Да и то только в том случае, если этот гаджет не прихватил уже кто-нибудь другой из их команды.
Впрочем, Диме сейчас было не до удобств. Дрожащими руками он отыскал в телефоне номер врача и нажал кнопку вызова.
Казалось, сердце в груди не удержится.
Один гудок. Второй. Третий.
– Слушаю.
– Добрый вечер… То есть у вас доброе утро… Это Дмитрий Шаблинский беспокоит. Ну что там, Леонид Борисович?
– К моему величайшему сожалению, Дмитрий, мне нечем вас порадовать. Диагноз подтвердился. Увы.
Дима почувствовал, как внутри все помертвело. Еще вчера он жил предвкушением счастья – что будет дочка. И вот теперь дочки не было. То есть ребенок-то из Лесиного живота никуда не делся, но вот только отцом был не он. А кто?
Пока он жил с Оксаной, Леся работала на Рублевке помощницей по хозяйству. Может, хозяин склонил ее к сожительству под угрозой увольнения? Хотя нет, вряд ли. На вид он совершенно нормальный мужик. И жена – редкой красоты женщина, явно сильно его моложе. С такой женой только и гляди, чтоб не увели, да хоть свои же, рублевские. Где уж тут по сторонам смотреть. Но тогда кто? Там из мужиков кроме хозяина вроде водитель только. Неужели Леся закрутила роман с шофером? Не похоже на нее. Но можно ли утверждать, что знал женщину, если на девятом месяце узнаешь, что она беременна не от тебя?
Впрочем, какая разница? Она. Ему. Изменила. Предала. Вот, что сейчас важно.
Глава 23
– Сейчас я буду тебя убивать! – прорычал Дима, едва перешагнув порог квартиры.
Так плохо ему не было еще ни разу в жизни. С тех времен, когда он, маленький мальчик, видел, как на глазах спивалась мать. О том времени он предпочитал не вспоминать. Это было табу.
Мать умерла, отец забрал его к себе, и все закончилось. И да, спасибо Господу за Белку.
Потом, встретив Лесю, увидев эту некрасивую, но обаятельную девчушку с мышиным хвостиком, он будто бы повстречал самого себя в детстве. Он хотел изменить ее жизнь. Он забрал ее к себе домой. Кормил, одевал, заботился.
Про историю с Оксаной он сейчас и не вспоминал. Причем тут Оксана? В конце концов, каждый мужчина имеет право на лево. Жене положено понимать и терпеть. Особенно, если муж ее из трущоб вытащил.
А эта дрянь мало того, что легла под другого мужика, так еще и залетела от него! И пыталась посадить ему на шею ублюдка, рожденного от этой связи. Еще чуть-чуть, и ей бы это удалось. Дима всю жизнь жил бы с нелюбимой женщиной и горбатился бы, чтобы воспитать ее ребенка. Стерва!
Он купил бутылку водки еще в Домодедово, бросил там свою машину и сел в аэроэкспресс. Потом полдня бродил по городу и пил. И наконец понял, что накачан достаточно, чтобы взглянуть на эту шлюху.
В первый момент Леся не поняла, в чем дело. Но, едва увидев его заплывшие от крепкого алкоголя и полные бешенства глаза, она нутром почувствовала, что муж каким-то невероятным образом узнал правду. Она все время жила в страхе, что обман вскроется. И вот это случилось.
Он схватил ее за волосы и начал таскать по квартире, покрывая последними словами, которыми, впрочем, ее, выросшую, как сорная трава, во дворе, было не удивить. Ей хотелось, чтобы Дима и в самом деле убил ее. Тогда бы все закончилось в один момент. Но он не наносил ей серьезных ударов, инстинктивно все же жалея ребенка. Пилот таскал жену по комнатам, сам не понимая, чего хочет добиться. Скорее всего, ему просто хотелось выместить злость, отомстить за разрушенные иллюзии. Ведь он почти уже считал себя отцом!
На счастье, в двери повернулся ключ, и вошла Белка, как всегда, уставшая, с детьми и продуктами. Ей понадобилось не более пяти минут, чтобы оттащить пасынка от Леси, отправить малышей с невесткой в детскую, сунуть Диму под душ прямо в одежде и даже разложить продукты по полкам холодильника. У нее был очевидный талант управлять этим безумным семейством.
– Ну, я тебя слушаю, – она поставила перед пасынком его любимый кофе с лимоном. Холодный душ, присутствие мачехи и кофейный аромат уже немного отрезвили его.
И Дима все ей выложил, опасаясь что она, как женщина и мать, все равно займет сторону Мышки. И тогда уже ему придется уйти из дома. И он потеряет Белку. Но он твердо решил, что чужого ребенка воспитывать не будет. И жить с этой шлюхой тоже.
Белка выслушала его, и ничего не сказала в ответ.
– Я поняла. Теперь иди в свою комнату и сиди там, пока не позову.
Теперь требовалось поговорить с Мышкой.
Леся в слезах рассказала Белке правду.
– Мы приняли тебя в свою семью, а ты нас обманула. Всех. Ты не сказала правды ни мне, не Диме.
– Но что же мне было делать? Куда деваться с ребенком на руках.
– Куда деваться? – Белка, похоже не собиралась ее жалеть, даже узнав об изнасиловании. – Ну, во-первых, моя дорогая, честнее и правильнее в данной ситуации было бы сделать аборт. Во всем мире не принято рожать от насильников. Ты подумала вообще, что это будет за ребенок? С какими генами?
– Но ведь это же моя малышка, – слабо отбивалась Мышка, совершенно растоптанная.
– Вот именно, что твоя. Твоя малышка и твоя проблема. Скажи, ты когда-нибудь видела, чтобы я свои проблемы переваливала на плечи других? Мы приняли тебя в семью, и ты решила, что мы и ребенка от этого маргинала примем и воспитаем. И ты совершенно не думаешь о том, что у нас двое своих маленьких детей. Да еще Димка. Разве он взрослый? Он даже жить отдельно не в состоянии. Да, я его приняла и частично даже воспитала. Но муж меня не обманывал. Когда мы только познакомились, он сразу сказал, что есть ребенок от первого брака. Если бы ты решила оставить малыша, понимая, как будет тяжело и растить его сама – флаг тебе в руки. Но надо рассчитывать на себя и сказать правду. И вот тогда я бы первая пришла тебе на помощь.
– А теперь ты меня презираешь, да? – робко спросила Мышка.
– Нет. Но и видеть тебя в своем доме не хочу, уж извини. У тебя есть неделя, чтобы найти себе новое жилье. Я дам тебе сто тысяч – хватит на несколько месяцев, если экономить. Но это все.
– Я уйду сегодня же.
– Сегодня же не надо, ушла уже один раз. Сначала подыщи себе жилье. Диму я попрошу эту неделю пожить у друга, можешь не беспокоится.
– Ты думаешь, он меня когда-нибудь простит?
Белка изумленно уставилась на нее.
– Думаю вряд ли.
Через час за Димой закрылась дверь – он ушел на неделю к другу. Белке не пришлось уговаривать пасынка – тот сам не желал оставаться под одной крышей со своей теперь уже точно бывшей женой.
– Только давай на этот раз не будем затягивать с разводом, – устало сказал он ей на прощание.
Читать бесплатно другие книги:
