Пусть всегда будут танки Хорсун Максим
– Вот-вот, – заулыбался Апакидзе.
– Можно написать: «Никсон – дурак», – мрачно предложил Дорогов. – Или: «Не согласны с угнетенным положением темнокожего населения США». Они сфотографируют это со спутника.
– Ну тебя! – отмахнулся от Дорогова штурман. – Я тут подумал: Восьмое марта на носу, а давайте поздравим всех женщин Земли? У кого еще есть такая возможность, как у нас? И на общественное мнение это, уверен, повлияет самым лучшим образом.
Мы переглянулись, похмыкали, почесали затылки.
– Горячий грузинский парень… – сказал, хитро покручивая ус, Горобец.
– Дамский угодник, – дополнил Прокофьев. – Прям всех женщин мира ему подавай.
– Васька, ты как? Сможешь проехать так, чтоб получилась надпись каллиграфическим почерком: «С 8 Марта, дорогие женщины»? – спросил Горобец.
Я только фыркнул, отвечать иначе смысла не было.
– Мне эта идея с поздравлениями – тоже не очень… – Командир вздохнул, уселся в кресло, задумчиво пощелкал тумблерами на обесточенном пульте. – Надо что-то более простое в исполнении, но более масштабное по смыслу.
Горобец озадаченно надул щеки и неодобрительно поглядел на Алиева, который, вместо того чтобы участвовать в обсуждении, решал шахматные задачи, едва заметно улыбаясь и мурлыча что-то себе под нос.
– Х… войне, – сказал вдруг Дорогов, он стоял у окна и смотрел, как над пологими холмами всходит полная луна.
– Чего-чего? – не понял Горобец.
– Х… войне! – заулыбался Прокофьев и вопросительно поглядел на меня.
Ну, конечно. Командир не хуже меня мог оценить осуществимость этой затеи.
– Слишком длинно, – сказал я мрачно и, поддавшись внезапному порыву, предложил: – Просто – х…!
– Просто х…?! – опешили ребята.
Я был непреклонен.
– Просто х…! Черников хотел, чтоб наши западные коллеги выкусили? Пусть фотографируют и смакуют. Х… им!
Прокофьев помассировал виски. У него был такой вид, словно от его решения зависит судьба человечества.
– Так и быть, – согласился он, прикрыв глаза ладонью. – Давайте работать.
Хорошая была область, годная. Ровная-ровная. «Оса» бодро шла по этой космической целине, вспахивая грунт гусеницами. Связь была отличной благодаря гладкому ходу танка и открытой местности, на которой остронаправленная антенна не теряла Землю из виду.
– Какой-то нетипичный рельеф для Луны, – проговорил, хмуря брови, Апакидзе; он заглядывал в мой экран, нависая над плечом. – Ни одного кратера… Как будто грунт взрыхлили и перемешали.
– Какой рельеф ты нам выбрал, по такому и идем, – ответил я.
Мужики, затаив дыхание, всматривались в экраны. Луна редко баловала нас такой качественной картинкой. Временами можно было рассмотреть даже отдельные песчинки. Поэтому, когда на пути «Осы» появилось нечто вроде карданного вала от трактора «Кировец», продавившего своей тяжестью в перине грунта вытянутое углубление, то все сразу заметили объект.
– Странно… – пробурчал Прокофьев. – И не скажешь, что это потерял какой-нибудь «Хаунд»: ни одного следа вокруг.
– С неба свалилось, – брякнул Горобец.
– Сделаем на всякий пожарный пару фото, – предложил командир. – Пусть академики чешут плеши. Может, это просто каменюка странной формы.
Щелкнув «карданный вал», мы покатили дальше и метров через сто пятьдесят натолкнулись на торчащий из пыли цилиндр, похожий на баллон для жидкого азота. Снова пришлось делать гипотезы – одна фантастичнее другой – и фотографировать.
Быстрый и эффективный ход «Осы», нетривиальная творческая задача, интересные находки – нужно ли говорить, что это все захватило нас с головой. Мы проехали туда и обратно, выведя гусеницами гигантскую литеру «Х», лихо вырулили на букву «У» и отпечатали ее в девственном грунте…
А вот дальше произошла форменная чертовщина.
Наши экраны плавно потемнели, словно кто-то аккуратно вывел регулятор яркости на ноль. Я застопорил движки, а Алиев сообщил, что мы перестали заряжаться энергией. В аккумуляторах в принципе ее было достаточно для того, чтобы начать работу над следующей буквой… но все-таки – почему темнота? Пока не разберемся – ничего предпринимать не станем, чтобы не угробить танк. Прокофьев распорядился включить фары, и экраны тут же ожили. На них была все та же ровная, словно отутюженная, пустошь. Вот только лунный день, который длится дольше двух недель, неожиданно, в самый разгар обернулся ночью. Солнце как будто выключили из розетки!
– Температура падает, – сообщил Алиев. – За минуту снизилась с плюс сто два до плюс сто.
И это уже было серьезно. На Луне мы еще ни разу не ночевали, и, согласно регламенту, танк нельзя было бросить просто так. «Осу» полагалось убрать с открытого места, затем утеплить, закрыв работавшие днем радиаторы, запустить радиоизотопный термоэлектрический генератор, который не даст тонкой аппаратуре замерзнуть, ведь ночью температура может упасть до минус ста пятидесяти градусов Цельсия. Ничего из этого мы сделать не успели, «Оса» как шла по курсу, так и застыла.
– Потуши фары! – распорядился командир.
Алиев щелкнул тумблером, но танк уже не отозвался на сигнал. Мы по-прежнему видели участок пустоши, освещенной фарами.
– Основной контур управления… – Алиев цокнул языком и печально развел руками.
Следом на пультах стали зажигаться красные огни, системы танка отказывали одна за другой. Отключился передатчик, мы «ослепли» – на экранах замерцали помехи, без перебоев шла только основная телеметрия.
– Зачем ты хотел вырубить свет? – проворчал Горобец.
– Зачем-зачем! Чтобы хватило энергии оживить танк, когда выясним, что произошло! – ответил, как отрезал, Прокофьев и тут же затребовал связь со штабом.
В моей голове роился десяток драматичных предположений: секретное оружие американцев, покрытие Солнца другим небесным телом – например, приближающимся к Луне гигантским астероидом. Ну и так далее.
– Температура – все ниже и ниже, – наводил жути Алиев. – Уже плюс пятьдесят три…
Командир доложил сухо и сжато. Во время преодоления квадрата такого-то – потемнение из-за неустановленной причины и отказ систем. В штабе с истеричными нотками протараторили, что такая же ерунда творится со всеми «Осами», связь с «танковым кулаком» потеряна. Мы схватились за головы, походило на то, что самые страшные предположения могут оказаться правдой. Но секунд через десять… Точнее, через десять очень долгих, тяжелых, наполненных страхом секунд штаб снова вышел на связь. На наших глазах застывшее от напряжения скульптурное лицо командира вдруг расслабилось, черты потекли, как мягкая смола, возвращая Прокофьеву человеческий облик.
– Лунное затмение! – выдохнул он, стаскивая с головы наушники, точно шапку, которую он собирался бросить наземь.
Таким образом, мы прозевали легко прогнозируемое астрономическое явление. И прежде чем строить страшные гипотезы о причинах инцидента, достаточно было просто посмотреть в окно, чтобы понять, в чем дело: накрытая тенью Земли Луна тускло багровела над холмами.
Радоваться было рано. Причину ЧП мы выяснили, но помочь «Осам» было невозможно. Командование искало виновных, инженерная группа напряженно работала. Разбудили ученых мужей: Королева, Бабакина, Тихонравова, Келдыша… А тем временем температура на Луне стремительно падала, грозя уничтожить наших стальных насекомых. Что не смогли сделать снаряды «Хаундов», доделывала сама природа.
– Температура опустилась ниже нулевой отметки, – бесстрастно сообщил Алиев.
Телеметрия поступала скупыми порциями. Мы сидели на своих местах, угнетенные собственной беспомощностью и волнением за машину, и неотрывно глядели на пульт бортинженера, а там все было красным-красно от тревожных огней.
– Продержись, золотко… – бормотал Горобец. – Не умирай…
– М-да, – Прокофьев то и дело массировал лицо, словно хотел спать. – М-да…
– Выдержим, – робко приободрил остальных Алиев, но, наткнувшись на наши угрюмые взгляды, не стал развивать тему.
– Интересно, что там «Хаунды»… – проговорил, покачиваясь в кресле, Дорогов.
– Мчат небось стервятники, – сказал я.
– Вася, хотя бы ты не каркай! – вспылил Горобец.
Командир направил запрос в КИК, дежурный офицер пообещал проверить активность «Хаундов» в Океане Бурь и заглянуть на всякий случай в Залив Радуги.
– Сколько оно продлится? Это чертово затмение? – проворчал Горобец.
– Около трех часов, – со вздохом ответил Прокофьев.
– А температура падает каждую минуту почти на два градуса, – удрученно проговорил Алиев.
Когда Луна вышла из тени, температура в Заливе Бурь опустилась до минус ста двадцати. Наша «Оса» промерзла до последнего винтика от башни до траков.
Прокофьев выслушал приказ, покивал, придерживая наушники, затем коротко бросил: «Есть!»
Мы начали выводить танк из комы. Алиев подавал энергию то на одну систему, то на другую… Точнее, он щелкал тумблерами, а что происходило там, на Луне, мы могли лишь приблизительно представить. Мы ждали, пока отзовется хотя бы одна система. Шутка ли – такой перепад температуры за короткий срок. Никто до этого момента не подвергал наши танки такому испытанию.
– О! Пошла расширенная телеметрия! – Алиев облизнул растрескавшиеся губы. – Она, правда, почти пустая, но…
– …Но что-то ее передает, – улыбнулся Прокофьев.
И сейчас же на пульте бортинженера зажегся зеленый огонек. Он был один-одинешенек, и мы смотрели на него с той надеждой, с которой смотрят на первый росток, проклюнувшийся на пепелище.
Через полтора часа «Оса» ожила. Аккумуляторы танка были практически разряженными, системы еле дышали, но с каждой секундой их работа становилась все эффективнее. Творение рук советских инженеров и рабочих доказало, что оно достойно занять нишу в бесчеловечном и суровом космосе.
А дальше потянулись часы рутины. Нам приказали провести такую же диагностику, какую мы провели сразу после посадки.
Луна, преподнесшая в эту ночь неприятный сюрприз, опускалась за горизонт. Чаши радиотелескопов до последнего провожали ее в светлеющем небе взглядом. Вскоре поступил приказ идти отдыхать.
Из пункта управления уходили, едва переставляя ноги, как после сдачи норм ГТО. Теперь мы понимали, зачем перед зачислением в «сидячие космонавты» наше здоровье проверяли от сих и до сих. Горобец и Дорогов поплелись к семьям, Прокофьев засобирался прогуляться по техзоне, подышать утренним воздухом, а мы с Алиевым и Апакидзе направились в только-только открывшийся буфет – выпить молока и съесть свежей, обычно еще горячей выпечки.
Мы успели забрать заказ, удобно разместиться за столиком и перекинуться парой ничего не значащих фраз, когда в буфет вбежал солдат. Он торопливо козырнул и, чуть заикаясь, передал приказ начальника НИПа зайти к нему сейчас же.
В общем-то такому распоряжению мы не удивились, учитывая, как прошла ночь. Весь «танковый кулак» на три часа оказался беспомощен, за это время нашу лунную армаду можно было вывести из строя даже консервным ножом.
На ходу умяв булки с повидлом, мы вошли – с липкими руками и сахарной пудрой на щеках – в кабинет Бугаева. Кроме начальника там уже были замполит Вайман и наш гэбэшник Рюмин. Тут же – давно не виделись! – восседали на стульях для посетителей не успевшие уйти далеко Прокофьев, Горобец и Дорогов.
– Вот, шайка-лейка в сборе, – подытожил Бугаев. Он прочистил горло, свел кустистые брови и спросил, положив на середину стола фотоизображение большого формата: – Что это? Объясните, будьте так любезны! Чем вы занимаетесь на оборудовании моего НИПа?
На фото, сделанном со спутника, был виден «аэродром», на котором нас застало затмение. На светлом пятнышке ровной поверхности читались выведенные траками «Осы» литеры «Х» и «У». Хорошо так читались, я даже гордость почувствовал – все-таки работа была почти ювелирной.
Замполит скорбно покачал головой, жиденькие волосы, которыми была зачесана его лысина, растрепались.
– Это полчаса назад пришло из КИКа! – Бугаев с чувством потыкал пальцем в фото, столешница отозвалась звонким стуком. – Скандал! Неизбежный скандал!
Я хмыкнул и покосился на командира. КИК ведь сделал снимок нашего квадрата по запросу Прокофьева.
– Дык это… – Горобец от негодования выпучил глаза. – А разве вам?..
Прокофьев пихнул Горобца в бок. Дескать, помалкивай. Для меня же ситуация была очевидна: ни Бугаев, ни другие начальники его ранга не знали об инициативе Черникова ничегошеньки. Так часто у нас случается, правая рука не в курсе, что делает левая. Обычная бюрократическая накладка, в общем.
Надо было как-то отбрехаться. Вот только – как? Без хитрости тут не обойтись, но инцидент с затмением отобрал все силы, голова не варила.
– Вы что о себе удумали? Героями себя возомнили? – продолжал давить Бугаев. – Развлекаетесь, значит? Вы хоть представляете, какие люди увидят этот снимок!
Мы молчали.
– Молчат… – констатировал замполит, а потом посмотрел на Дорогова и спросил: – Владимир, скажите честно – это ваша идея? Вы продолжаете играть с огнем?
Дорогов подобрался, кашлянул в кулак. Затем проговорил сухо:
– Идея действительно моя. Мы, правда, слегка не успели ее осуществить…
– Да! – Бугаев треснул кулаком по столу. – Там не хватает одной буквы!
– Буквы? – искренне удивился Дорогов. – Цифры! Там недописанная римская цифра «двадцать четыре»! – Он порывисто потянулся к столу начальника НИПа, схватил лист писчей бумаги, карандаш и написал: «XXIV», у наших в этот момент отвисли челюсти. – Это означает верность решениям Двадцать четвертого съезда КПСС, – пояснил Дорогов, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Мы не успели дописать вторую десятку, поэтому она похожа на букву «У»!
Бугаев подтянул снимок к себе, впился в него глазами, словно в первый раз увидел. Замполит недоверчиво хмыкнул, надел очки и заглянул Бугаеву через плечо.
– Идиотизм, – проскрипел гэбист Рюмин и повернулся со скучающим видом к окну.
– А что, – невинно улыбнулся Дорогов, – вы действительно подумали, что мы там «х…» собрались написать?
Глава 14
– Надо встретиться.
– Вот те раз…
– В баре через час?
– Что-то мне лень. Устал, и все такое. Лучше книжку почитаю.
– Антон, какие книги? Не заливай, что ты читаешь что-то длиннее анекдотов в Сети.
– Нет, серьезно. Я сейчас собираюсь «Золотого теленка» перечитать. Гениальное произведение!
– Это очень важно.
– Да ладно…
– Очень. Поверь.
– Ну а мне-то какое дело?
– Антон!
– Может, скажешь волшебное слово?
– Бегом!
Но на самом деле он пришел в кабак раньше Веры. Бармен сидел по другую сторону стойки на табурете для посетителей и смотрел на планшете подборку классических сражений «Арены смерти». Увидев Антона, он поспешил на рабочее место.
Танкист заказал кружку пива, присел рядом со стойкой.
– Встреча? – поинтересовался бармен.
Антон многозначительно хмыкнул.
– А слышал, доллар обвалился вслед за рублем? – спросил бармен. – Кто бы мог подумать, кто бы мог предположить… – Он решил развить тему, сочтя молчание Антона за приглашение к беседе. – Эти людишки на планете все суетятся, гадят друг другу, провоцируют… будто уверены, что у них есть запасная Земля.
– Ты мне сейчас напомнил мою маму, – сказал Антон, глядя бармену в глаза. – Такой же пустопорожний треп по поводу и без оного.
Бармен осекся, подтянул планшет и снова запустил «Арену смерти». Когда вошла Вера, Антон успел осушить кружку и заказать вторую. Девушка была не одна. Ее сопровождал лысый и бородатый жлоб в робе изотопщика.
– Нет, ты поговоришь со мной! – Он хамски схватил Веру за локоть. – Сколько раз говорить: меня не устраивает ни то, как ты себя ведешь, ни то, как живешь вообще!
– Я же сказала, что занята! – Вера рывком освободила руку, нашла Антона взглядом и потребовала: – Пересядем к окну!
– Что это за место? – продолжал домогаться жлоб. – Ты же обещала не ходить в тошниловки!
– Что ты будешь пить? – Антон подал знак бармену, и тот навострил уши.
– Ничего, – бросила через плечо Вера.
Антон подхватил кружку и без лишних слов поспешил за девицей.
– Кто эти люди? – Жлоб зло посмотрел на Антона, и тому даже пришлось оглянуться: не подошел ли еще кто; но, видимо, у бородатого троилось в глазах. – Это вот с ними ты проводишь время?
Жлоб начал надоедать. Антон улыбнулся Вере, потом подскочил к бородатому и пихнул его грудью. Бармен вскочил с табурета и замахал руками, привлекая внимание. Но инцидент был исчерпан быстро.
– Пошел отсюда! Чего уставился? Давай-давай! – Антон толкнул жлоба в плечо. – Бар для изотопщиков на минус десятом уровне! А здесь танкисты зависают! Нет танка – нет выпивки! Нет выпивки – нечего место занимать!
Вера нахмурилась. Жлоб глухо матюгнулся и пошел к дверям. На пороге он еще раз бросил злобный взгляд в зал, затем ретировался окончательно.
– Ух! – Антон смог наконец усесться. – Очаровательно выглядишь! Эти советские значки тебе идут, они подчеркивают огонь в твоих глазах. А то кто был? Твой хахаль?
– Хахаль? – удивилась Вера. – Это был мой папа!
– Папа? – Антон почувствовал, что дал маху. – Извини, что ли…
– Проехали… – хмуро протянула Вера. – Я здесь вообще-то по делу.
Антон снисходительно кивнул. Как и всякий нормальный человек, он терпеть не мог, когда его хотят использовать. Звонил ей, набивался на встречу, в ответ были только отмазки. А как ей что-то понадобилось – так бегом!
– Вы выезжали на Южное Побережье, – сказала она, наклонившись к Антону так, что он почувствовал запах помады. – Зачем? Что там было?
– Кратеры, крутые спуски и подъемы, неровный вулканический рельеф, – ответил Антон.
Вера откинулась на спинку стула.
– Тебе не надоело? – В ее глазах появилось странное выражение, Антон, поразмыслив, решил, что Вера чем-то напугана. – Перестань притворяться тем, кем не являешься. Ты строишь из себя придурковатого самца сейчас, когда… когда… – Она посмотрела по сторонам; в забегаловке по-прежнему было пусто, бармен ушел на кухню или в сортир.
– Я такой, какой есть, – ответил, посерьезнев, Антон. – Скучно быть просто умным, надежным, положительным. И не пытайся мной манипулировать. Мне вполне достаточно, что ты держишь меня за презерватив: достала из упаковки, когда понадобился, и готова применить.
– По-моему, тебе было сказано и показано достаточно, чтобы ты понял – никто тебя презервативом не считает! – ответила взвинченным тоном Вера. – И что на тебя как минимум рассчитывают! На твой ум, если ты его не до конца пропил и прокурил, и на твою смелость, если ты не продался Дональду Макарову вместе с душой.
– Кто рассчитывает? – Теперь Антону пришлось наклоняться к Вере. – Какую организацию ты представляешь?
– Что вы видели на Южном Побережье? – тихо спросила Вера. – Прошу. Прошу, пожалуйста, Антон. В чем была ваша миссия?
Антон хлопнул по коленям.
– Я фигею! – с чувством произнес он. – Но боюсь, что одного волшебного слова может оказаться мало.
Веру раздирали противоречивые эмоции. Не нужно было чересчур хорошо разбираться в психологии, чтобы прочитать самые сильные из них.
– На кого ты работаешь? – Антон не сводил с Веры глаз. – На «Селеннафтагаз»? На «Крюгеров»? На «Изотопов»?
– Ха-а… – уныло протянула Вера. – Ни на кого. Веришь?
– Нет, – мотнул головой Антон.
– Ты хотел ответ – получай. Твои проблемы, если не сможешь принять его.
– Поясни, – потребовал Антон.
– Нет никакой организации. Просто люди: самые разные. Те, кто хочет остаться в живых и спасти как можно больше чужих жизней. – Видя, что Антон по-прежнему мало понимает, Вера вздохнула и продолжила: – У тебя не возникает ощущения, что скоро все рухнет в тартарары? Это похоже на клубок жалящих друг друга змей: лживые государства, загребущие корпорации, частные военные компании, мафия, террористы. Мировая экономика в агонии, все должны друг другу огромные деньги, и каждый ищет возможность вставить нож в спину партнера. Поначалу мы надеялись, что космос сможет нас объединить, но мы просто сделали его своим очередным ристалищем. Все сплелось в гордиев узел, и выхода нет. А знаешь, что делают с гордиевым узлом?
– Да, – спокойно ответил Антон. – Его рубят. – Он помолчал, а потом спросил с недоверием: – И вы собираетесь рубить?
Вера похлопала глазами, а потом торопливо ответила:
– Нет, конечно. Нет-нет-нет. Разрубят его или корпорации, или государства, или фанатики-террористы. Мы же просто хотим уцелеть, когда это произойдет. А произойдет это скоро, часы уже тикают. И если ты подтвердишь информацию, что на Южном Побережье строятся убежища высокой комфортности для земных элит, значит, всемирная перезагрузка произойдет в ближайший год или два.
– Откуда сведения об убежищах? – строго спросил Антон.
– От «КиберБеркута», это хакерская группа, они нам чуть-чуть помогают.
Антон знал о «КиберБеркуте»: дедуля с ними общался по Сетке, и на всякую информацию, добытую этими хакерами, старикан ссылался как на истину в последней инстанции. Поэтому, услышав знакомое название, Антон почувствовал легкое раздражение, как это происходило всегда, стоило ему оказаться в тени деда. И в один миг он ощутил жгучее желание выпендриться перед провинциалкой в китайской спортивной куртке, показать, что он осведомлен больше, чем хваленый «КиберБеркут».
– Строятся? – фыркнул Антон. – По крайней мере одно уже построено и заселяется.
Его слова произвели эффект. Губы Веры задрожали, на глазах появилась влажная поволока.
– Тогда счет идет на дни… – прошептала она. – Если толстосумы и неженки решились на космический перелет и покинули свои виллы и особняки ради бункера на Луне, то дело совсем плохо.
– Да уж, – недоверчиво брякнул Антон.
– Тебе надо исчезнуть, – бескомпромиссно заявила Вера.
– А ты не драматизируешь? – усмехнулся танкист.
– Ты же собирался принять участие в «Арене смерти»? – Вера достала из сумочки планшет, включила экран и стала листать «карты» кровавых соревнований. – Мы сделаем так, что ты сможешь исчезнуть и начать жизнь с чистого листа.
– А может, я не хочу? – Антон отодвинулся от стола. Ложь, которую однажды пришлось произнести, чтоб спасти шкуру, множилась, как зараза, как зомби-вирус, ее становилось все больше и больше, и теперь она пыталась подчинить его себе, пыталась завладеть его жизнью. – С чего ты взяла, что я собираюсь вписываться в вашу игру?
– Вашу роту зачистят, – убежденно сказала Вера. – На тебя и так было нацелено множество глаз и ушей, а после нашей встречи соглядатаев станет еще больше. В конце концов, тебя уберут и друзей твоих – тоже. Я сожалею, но эти люди не остановятся ни перед чем, а вы слишком много знаете.
Зазвонил мобильник. Это был Босс, и Антон поспешил ответить.
– Вернись на базу. Ты нужен, – сказал командир и отключился без каких-либо объяснений.
– Видишь? – Вера широко распахнула глаза. – Уже началось.
Антон выбрался из-за стола.
– Надо рвать когти, малая.
– Антон! – Вера поднялась. – Останься! Не иди! – В ее глазах читалась такая убежденность, что Антон едва не поддался на уговоры. – Я заберу тебя к себе. Укроешься на время перед играми, а после «Арены смерти» ты будешь в безопасности.
– Пацанам нужна помощь, – просто сказал Антон и направился к выходу.
Вера снова опустилась на стул и отвернулась к окну.
На «минус тридцатом» снова были маски-шоу. Едва Антон сунул нос в жилой блок, как его прижали лицом к стене и принялись с пристрастием обыскивать.
– Полегче, Дарт Вейдер! – потребовал он у шарящего у него в промежности спецназовца в глухом вытянутом шлеме.
Из дверей своей квартирки высунулся Босс. Вид у командира был удрученный, под глазами темнели лиловые мешки, грязные волосы торчали в стороны.
– Оборотень… – выдавил Босс глухо, словно через силу.
– Что с Оборотнем? – Антон попытался отбросить рыскающие по его карманам руки, но не тут-то было. – Убили?
– Лучше бы… – процедил командир. – Перебежал. В «Селеннафтагаз».
– А контракт? – изумился Антон. – Аннулировал?
– Хрен там! – Босс двинул кулаком по дверной коробке. – Сбежал, наплевав на процедуру! А мне расхлебывать… – Он угрюмо поглядел на Антона. – Сначала твоя самоволка, потом бегство Оборотня, – вы что, противные, смерти моей хотите?
Спецназовец отпустил Антона. В карманах танкиста ничего подозрительного не оказалось: худой бумажник, телефон и нераспечатанная пачка презервативов, на случай если встреча с Верой примет романтический оборот. Подошел сверкающий потной лысиной Апазов, извинившись, он принялся ковыряться в телефоне Антона.
– Признался Вере в любви? – спросил он как бы мимоходом.
– Не-а, – сурово мотнул головой Антон. – Очко взыграло, не решился.
– Смотри, как бы локти кусать не довелось, – проговорил, не сводя глаз с экрана телефона, Апазов. – Она – девка видная, спортивная, каждый день с крутыми мужиками тусуется. Вот уведет какая-нибудь восходящая звезда «Арены смерти»…
– Не смешно, – буркнул Антон. – Вера с «Салонафтагазом» не связана…
– Знаем, – перебил, в свою очередь, менеджер. – Более того, наших конкурентов девочка как огня боится. Лет шесть назад ее, тяжелораненую, чудом удалось вывезти из Донецка. Поэтому киевлян она сторонится и является чем-то вроде алиби для тебя, горе луковое. Деду хоть пишешь, салага?
– Да, – кивнул Антон. – Пишу на деревню дедушке.
– Да о чем с тобой можно разговаривать! – Апазов презрительно поморщился. – Гуляйте вальсом! Отправим вас всех на Землю ближайшей же баржей. Убыток, а не воины.
Маски-шоу закончились. Танкисты поредевшей роты Босса переминались с ноги на ногу и бросали друг на друга мрачные взгляды.
– Отряд не заметил потери бойца… – проскрипел в конце концов Бульдозер.
– Он был мне должен пятьсот баксов до зарплаты! – хлюпнул носом Хныка.
– Пя-сот ба-аксов до зряплаты! – передразнил его Антон.
– А может… – Верблюд поглядел на товарищей. – Может, накуримся в хлам? Пых-пых-пых?
– У тебя одно на уме. Может, какой кретин и поддержит, но я – пас, – Антон отступил к дверям своей квартиры.
– А они в натуре отправят нас на Землю? – всполошился вдруг Бульдозер.
Босс покачал головой.
– Держи карман шире… Шаттл – не такси, чтоб гонять его туда-сюда. Завтра у меня разговор с командиром батальона. Порешаем все. Зря, что ли, мы за корпорацию кровь льем. Мы не какие-нибудь менеджеры среднего звена.
Танкисты побурчали еще немного и разошлись. Бульдозер и Верблюд отправились искать приключения, Босс поплелся в бар лечить нервишки, а Хныка и Антон закрылись в своих квартирах. Минут через пять, правда, Хныка принялся стучаться в дверь Антона и жаловаться, что у него не спускает бачок, мол, не мог бы Антон посмотреть, в чем там проблема. Хныку пришлось послать куда подальше. Позднее Антон пожалел об этом, но, как говорится, знал бы, куда падать придется…
Он съел кусочек космической еды, приготовленной из непонятно чего, и забрался на койку. Сон то наваливался, принося богомерзкое ощущение невесомости, то начисто отступал, словно после чашки кофе с пургеном. Стоило зажмуриться, и на раздраженной сетчатке проступали образы монументального, похожего на древнеегипетский храм сооружения, расположившегося среди кряжистых лунных скал; убежище сменяло испуганное лицо Веры, «счет идет на дни» – повторяли одно и то же подкрашенные бледно-розовой помадой губы. Образ растворялся, превращаясь в серебристый туман, а из тумана проступала старая советская эстакада, соединяющая скалы. В ее тени прятался черный танк «чужих». Антон не видел саму машину, во тьме угадывалось лишь угрожающее движение.
Зазвонил телефон. Антон подскочил и врезался лбом в низкий потолок.
– Что? – гаркнул он в трубку.
– Благая весть, сын мой! – торжественно прогудел отец Александр. – Сегодня день твоего второго рождения! Раньше ты рисковал жизнью и убивал ради зарплаты от сайентолога Дональда Макарова, теперь же наступило время пройти ритуал и снять с себя корпорационные оковы. До полуночи ты станешь свободным, как солнечный свет, танкистом. «Арена смерти» начнется этим вечером. Жду в боксах для напутствия.
– Снова самоволка?.. – протянул без энтузиазма Антон. – У меня ведь патрульный выезд через десять часов.
– Не веди себя, как Хныка, иначе в рай не попадешь.
Антон, бурча ругательства, спрыгнул на пол. Уставившись на погасший экран телефона, он видел в нем отражение потерянного человека. Куда ни кинь – всюду клин. К черту интриги, к черту пришельцев, к черту сумрачные мысли, сейчас он выспится, затем отправится на патрульный выезд, затем от души покутит с ребятами. Он честно отработает контракт и вернется на Землю. Он попытается жить, как прежде. Он честно-честно попытается. К черту перезагрузку. К дьяволу Веру…
Через минуту он застегивал куртку, собираясь покинуть свою лунную квартирку. Скорее всего – навсегда.
Отец Александр предлагал «Лиса» и «Осу», оба корпуса были модифицированными. Антон долго ходил кругами вокруг «Лиса», прикасался, не боясь испачкать рук свежей смазкой, к механизмам. Но потом все-таки выбрал «Осу».
– Привычнее, – пояснил он. – Дедушкина тачка…
Читать бесплатно другие книги:
