От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке Григорьев Протоиерей Дмитрий
В 1898 г. епископ Николай был переведён на Таврическую кафедру в России, а затем стал архиепископом Варшавским и членом Государственного Совета Российской Империи.
6. Святитель Тихон в Америке
С 1898 по 1907 год Алеутскую и Аляскинскую епархию возглавлял епископ Тихон (Белавин, 1865–1925), кандидат богословия Петербургской Духовной Академии. В 1917 г. в трагическое для России и Церкви время, теперь уже Митрополит Московский, Святитель Тихон вступил на Патриарший Престол, не занятый свыше двухсот лет.
Во время управления Святителем Тихоном миссионерской епархией в Америке она продолжала расти и развиваться. Её название «Алеутская и Аляскинская» было изменено в «Алеутская и Северо-Американская», что соответствовало её распространению в самих Штатах. Её административный центр был перенесён из Сан-Франциско в Нью-Йорк, так как большинство православных находилось в восточной части США. В Нью-Йорке был воздвигнут, в основном трудами прот. А. Хотовицкого на пожертвования из России и лично от Государя-Императора Николая II, Свято-Николаевский кафедральный собор, в настоящее время – Представительство Московского Патриархата в США.
Заботясь о пополнении недостаточных кадров епархиального духовенства, епископ Тихон в 1905 г. преобразовал миссионерскую школу в Миннеаполисе в духовную семинарию. В 1912 г. она была переведена в Тенефлай, штат Нью-Джерси, но была закрыта в 1923 г. из-за отсутствия средств. Вновь православное семинарское образование в Америке возобновилось только в 1938 г.
Также по инициативе епископа Тихона возле г. Скрэнтона, в Пенсильвании, был основан мужской монастырь в честь Святителя Тихона Задонского и при нём приют и школа для сирот. А с 1938 г. при нём существует духовная семинария. Свято-Тихоновский монастырь стал духовным центром Церкви в Америке.
Следуя заветам Святителя Иннокентия и своего предшественника архиепископа Николая, епископ Тихон понимал необходимость английского языка для миссии в Америке и оказал полную поддержку епископалке Изабелле Ф. Хапгуд, по своей инициативе сделавшей перевод на английский язык из служебника и требника основных православных служб под названием “Service Book”[59]. Этот сборник до сих пор употребляется в Православной Церкви в Америке.
Святитель Тихон, не щадя сил, много путешествовал по огромной территории своей растущей епархии, посещал даже самые глухие места и в Штатах, и на Аляске, а также новые общины в Канаде. По его рекомендации в 1903–1904 гг. были созданы два викариатства: на Аляскинской территории с кафедрой в г. Ситке и для православных сиро-арабов в Бруклине (предместье Нью-Йорка). Во главе первого викариатства встал епископ Иннокентий (Пустыниский), магистр богословия Московской Духовной Академии. К этому времени в Аляскинском викариате было 16 приходов, 60 часовен, 17 священников и около 12 тысяч прихожан[60]. До своей архиерейской хиротонии епископ Иннокентий прослужил несколько лет настоятелем на Пенсильванских приходах. В 1909 г. он вернулся в Россию.
Сиро-арабскую миссию возглавил епископ Рафаил Хававини, сириец по происхождению, учившийся в Киевской Духовной Академии и приехавший в Америку с епископом Николаем для удовлетворения духовных нужд сиро-арабов в русской миссионерской епархии. Его хиротония была первой епископской хиротонией, совершённой в Америке.
За время его миссионерского служения количество сиро-арабских приходов возросло от 6 до 24, прихожан было 25000. Он скончался в 1915 г. после двадцати лет ревностной и плодотворной службы на благо Церкви в Американской миссии. В 2000 г. Священный Синод ПЦА причислил епископа Рафаила к лику святых[61].
Была также создана сербская миссия (19 приходов). Во главе её поставлен архимандрит Севастьян Дабович, серб по происхождению, рождённый в Америке. Богословское образование получил в Петербургской и Киевской духовных академиях. Он основал первый сербский приход в Америке, в г. Джаксоне, в Калифорнии, послужил и на других приходах в западной и восточной частях Америки, а также на Аляске, преподавал в духовной семинарии в Тенафлай, проповедовал на английском языке. Во время Первой Мировой войны вернулся на родину своих предков, в Сербию, был военным священником и умер там в 1940 г.
Заключительным деянием Преосвященного Тихона, ставшего в 1905 г. архиепископом, явился первый Православный Собор Северо-Американской Церкви, созванный им 20–23 февраля 1907 г. в Майнфилде. Движущей идеей этого Собора была задача, поставленная его Преосвященным председателем: «как ширить миссию». В связи с этим обсуждались пути к самостоятельному, не субсидированному от казны, существованию и развитию православной миссии в Америке, а также вопрос о юридическом положении Православной Церкви в Северной Америке. Преосвященный Тихон уже тогда в своём духовном прозрении видел самостоятельность Православной Церкви в Америке. Так, в своём докладе Св. Синоду от 24 ноября 1905 г. он писал:
«.. не следует упускать из виду того обстоятельства, что жизнь в Новом Свете по сравнению со старым имеет свои особенности, с которыми приходится считаться и здешней Церкви, а посему этой последней должна быть предоставлена большая автономия (автокефальность?), чем другим русским митрополиям…»[62].
В уже многонациональной Северо-Американской епархии Святитель Тихон создавал атмосферу взаимного доверия и церковного единения. «По всей миссии господствовало блаженство мира, согласия, любви и дружбы. Был один архипастырь и одно стадо», – пишет бывший преподаватель миссионерской школы[63]. Сразу после собора к великому горю его паствы, Архиепископ Тихон был переведён в Россию на старинную Ярославскую кафедру. Вот его прощальные слова:
«Прости и ты, страна сия! Для одних из нас ты являешься отечеством, родиною, для других ты дала приют, работу и достаток, иные на твоей вольной земле получили свободу исповедовать правую веру. Бог говорил в древности чрез пророка:
«Заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него, ибо при благосостоянии его и вам будет мир» (Иер. 29:7)[64].
Святейший Патриарх Тихон был причислен к лику святых Архиерейским Собором РПЦ в 1989 г.
7. Американская миссия перед Октябрьской революцией
Архиепископ Платон. Украинизация
Эмиграция русинских униатов из Австро-Венгрии в Американскую миссионерскую епархию Русской Церкви развивалась и при архиепископе Тихоне и при его преемнике. Архиепископу, а позже митрополиту Платону (Рождественскому) суждено было возглавлять Американскую епархию дважды: до революции – с 1907 по 1914 год и после революции – с 1922 по 1934 год.
Как уже было отмечено, Русская Церковь не спешила с принятием униатов. Но когда русское священноначалие миссионерской епархии в Америке увидело в своей новой пастве искреннюю тягу к вере праотцев, оно посчитало необходимым и естественным поддержать в ней преданность русской церковной традиции и народности. Да и начавшаяся украинизация содействовала этому.
Одновременно с архиепископом Платоном в Нью-Йорк прибыл первый назначенный Ватиканом в Америку униатский епископ Сотер Ортынский, галичанин, базилианский монах из Львова. Он приехал для сопротивления переходу русин в православие, что стало серьёзно беспокоить соответсвующие церковные и политические круги. А австрийские политики усмотрели в укреплении униатства и связанного с ним сепаратистского движения среди славянской эмиграции из Австро-Венгрии в Америке вспомогательное средство, направленное против России. Недаром основная линия воздействия на русин епископа Сотера Ортынского и его сотрудников была в том чтобы убедить их, что они украинцы, а не русские, как они сами себя называли, и что «москали» – их враги. Особенно активной была его деятельность среди выходцев из Галиции. Так «он заставил делегатов Русского Народного Союза переименовать эту организацию, состоящую из 17327 членов, в Украинский Народный Союз, после чего и члены его стали величаться украинцами»[65].
В 1914 году в Вене вышла брошюра Стефана Рудницкого на немецком языке «Украина и украинцы», а в 1915 году она была опубликована на английском языке. Рудницкий пишет: «Россия стала тем, что она есть, благодаря владению Украиной: подавляющее преобладание русских в Европе (очевидно имелось ввиду «влияние», Д.Г.) может быть сломлено только путём отделения Украины от связи с русским государством».
Эту цитату из брошюры Рудницкого привёл Кейт Дайруд, норвежец по происхождению, в своей докторской диссертации «Русинский вопрос в Восточной Европе и Америке», защищённой в университете штата Миннесота в 1976 году. Он добавляет:
«“К брошюре приложены очень убедительные карты, показывающие, что отделение Украины полностью отделит Россию от Чёрного моря и Балкан”, – комментирует К. Дайруд. – Действительно, как видим, изложенная концепция должна была быть достаточно интересной для австро-венгерской политики, направленной на ослабление России»[66].
Политика «ослабления России» продолжается и в наши дни, только её центр переместился из Вены в Вашингтон. И униатство в этой политике играет такую же роль. Вот как это видел ещё в начале XX века архиепископ Платон:
«Вы видите, как «греко-католицкое» духовенство старается более над тем, чтобы вбить в сознание нашего народа, что он не русский, а украинский. Цель этой работы понятна: тому духовенству «надо привести эту часть русского народа в Рим, а для этого надо, прежде всего, оторвать его от единства с русским православным народом, затемнить в сознании его все традиции, ведущие его не к чуждому Риму, конечно, а к родной России. Большинство нас (русского духовенства в Америке, Д.Г.) из Малороссии. Дорога нам не меньше, чем этим «украинцам» наша родная сторона… мы, пастыри Церкви Христовой, должны не раздор вносить в среду православных, а мир поселять»[67].
В результате Первой Мировой войны и революций, волна русинской эмиграции в Америку сократилась. Но в США и Канаде появились эмигранты из Украины, принадлежавшие к новосозданной там при Петлюре (1918–1920 г.г.) так называемой «Украинской Автокефальной Православной Церкви», глава которой прот. Липковский был незаконно возведён в епископы священниками, а не архиереями, которых среди инициаторов этой «хиротонии» не оказалось. Впоследствии, уже после Второй Мировой войны, в Америке эта церковь была принята в юрисдикцию Константинопольского Патриархата через перерукоположение её духовенства. В политическом отношении они солидаризируются с униатами-украинцами.
Между прочим, украинские церковные и светские организации в Америке оказывают существенную поддержку сепаратистскому движению на Украине. Активная работа ведётся и на академическом уровне. При самом известном в Америке Гарвардском университете существуют Украинский научный фонд, созданный в 1957 году, и Исследовательский институт, разрабатывающий и распространяющий новые теории происхождения Украины и России, возникшие ещё до Первой Мировой войны в сепаратистских кругах, преимущественно в Западной Украине. Согласно этим теориям, Киевская Русь времён Святого Равноапостольного Князя Владимира и более позднее образование – Владимиро-Суздальская и Московская Русь – органически не связаны. Это разные народы, разные языки, разные церковные пути[68].
Но интересно отметить, что эмигрировавшие из Австро-Венгрии и возвратившиеся в Америке в православие русины, составившие ядро церковного народа Русской Православной миссионерской епархии в Северной Америке, во время Первой Мировой войны занимались сбором пожертвований на Русский Красный Крест. Что ещё более примечательно, они содержали во время мирной конференции в Париже карпато-русскую делегацию, ходатайствовавшую о присоединении Прикарпатской Руси к России. И во Вторую Мировую войну они собирали средства в Фонд поддержки русских вооружённых сил (Russian War Efforts), а также послали на сессию только что созданной Организации Объединённых Наций делегацию, вновь ходатайствовавшую о воссоединении Прикарпатской Руси с Россией.
Американская Русь
Между тем, иммиграция из Балканских стран, Греции и Ближнего Востока развивалась и развивалась. Количество православных приходов увеличивалось. А также начала увеличиваться иммиграция из России.
Иммигрантов из России можно подразделить на три категории: крестьяне из бедных западных районов страны, мечтавшие заработать в Америке деньги и вернуться на родину для заведения своей собственной фермы; лица призывного возраста, нелегально покинувшие пределы России, чтобы избежать военной службы; наконец, люди прямо или косвенно связанные с революционным движением в России и покинувшие страну, чтобы избежать нежелательных последствий. Число последней категории возросло после политических беспорядков 1905 года в России.
Церковь проявляла заботу о переселенцах из Австро-Венгрии и России, в подавляющем большинстве бедных, необразованных людях. С участием церковных деятелей возникали братства, сестричества, общества взаимопомощи («запомоговые» организации), курсы для подготовки к жизни в Америке, печатные органы на русском языке. Так, например, Русское объединение обществ взаимопомощи с главной квартирой в Нью-Йорке и газета «Свет», выходящая в Пенсильвании, существуют до сих пор.
Надо отметить, что большое количество русин, а также русских отвлекало епархиальную власть от уделения большего внимания нерусским православным общинам. Священноначалие считало своим долгом поддерживать у православных русин и русских эмигрантов тяготение к России и русской церковной традиции. Зародилась даже концепция «Американской Руси», крепко связанной с Россией в духовном и культурном отношении. Этому развитию способствовала и активная украинизация среди русин.
Обращаясь к пастырям своей епархии о чрезвычайной важности русского народного просвещения, архиепископ Платон сказал:
«Мы призваны служить той части русского народа, которая живёт здесь в Америке. Выполним же этот святой долг свой, возлюбленные о Господе братие, по мере Богом дарованных нам сил! Пусть будет первым нашим делом народное просвещение. Отдадимся этому делу, забывая себя, личные интересы. Воспитывая в православии и просвещая свой народ светом Христовой веры, мы сохраним его здесь целым и неповреждённым. Великая это будет заслуга наша!»[69].
Архиепископ Платон и его помощники постоянно посещали новые приходы, организовывали народные собрания – «вече», принимали участия в горячих дискуссиях и полемике. Не восточно-славянские общины развивались сами по себе. Так, в своей резолюции 1908 года на прошение одного сербского священника архиепископ Платон пишет:
«Непременно надо будет… выяснить, хотя бы отчасти, состояние Сербской Миссии в Америке, так как я сам, да и Правление, вероятно, собственно совсем мало знакомы с ней»[70].
Другая резолюция того же года была написана архиепископом на рапорте благочинного о. Феодора Пашковского, будущего митрополита Феофила, посоветовавшего более активное участие греков в церковной администрации. Архиепископ Платон, в принципе соглашаясь с этим предложением, высказал следующее сомнение:
«Что же касается идеи объединённого руководства, то она настолько действительно важна и для успехов Православия в Америке желательна, настолько, кажется, и не осуществима, если иметь в виду выработавшуюся самодовлеемость греков в вопросах религии и веры. Гордость древнего грека и римлянина и принцип – мы, и никто больше – из политической жизни их перешли в область религиозную, в которой они и доселе пребывают»[71].
Даже если это и не совсем так, и некоторые греческие приходы, особенно на западе страны, до 1918 года признавали над собой авторитет русского архиепископа, и некоторые греческие священники просили у него антиминс или иную помощь, но тенденция к образованию обособленных юрисдикций усиливалась. А в 1918 году патриарх Константинопольский утвердил главенство афинского синода над греческими приходами в Америке[72].
В 1913 году состоялся съезд представителей десяти с лишним сербских приходов, на котором было постановлено просить о выходе этих приходов из юрисдикции Русской Православной Церкви и переходе их в юрисдикцию Сербской Православной Церкви. Первая Мировая война и последующие события задержали осуществление этого постановления до начала двадцатых годов[73].
И все же Русская Церковь, принёсшая Православие в Северную Америку и создавшая здесь миссионерскую епархию, до революции в России имела каноническую власть, если даже не всегда практически, то, во всяком случае, символически, среди всех православных разного национального и этнического происхождения.
Финансовое положение Миссии
Из речей и донесений архиепископа Платона видно, как много различных трудностей было в епархии: недостаточная подготовка священников к миссионерской работе, недостаточная дисциплина в приходской жизни, недоразумения между мирянами и духовенством, отсутствие сознательного отношения к общему делу, принадлежности к единой Церкви. А финансовые средства, отпускаемые Святейшим Синодом Русской Церкви, были недостаточны ни для жалований священно и церковнослужителям, ни для содержания семинарии, ни для работы епархиального управления.
Ректор Духовной Семинарии протоиерей Леонид Туркевич, будущий митрополит Леонтий, подал докладную записку о необходимости увеличить факультет. Резолюция митрополита Платона, считавшего «бытие Семинарии вместе с развитием учебной жизни в ней должно быть предметом нашей особенной заботы и попечения»[74].
«Все прописанное здесь нельзя не одобрить. Но я второй раз вступил в Св. Синод со своим проектом, касающимся и Семинарии, почему просил бы Правление повременить со своими начинаниями… Нашей Семинарии не положено штатов…» [75].
Архиепископ Платон, также как его предшественник, Святитель Тихон, был убеждён, что для выполнения своей миссии Церковь в Америке должна стать финансово независимой. Он старался внушить православным людям, что их священный долг самим содержать своё духовенство, находящееся в очень трудном материальном положении, а не считать, что «содержание духовенству даёт царь»[76]. И он в своей программной речи на епархиальном съезде в 1908 г. в Свято-Тихоновском монастыре высказал пожелание, чтобы все прихожане регулярно делали какой-то договорённый определённый взнос. И что «такого рода взносы внесли бы в материальную жизнь нашей Миссии ясность и определённость, которая имеется в иноисповедных приходах и которой нет пока у неё»[77]. (Увы, это нам русским и теперь знакомо.)
Частично Владыке Платону удалось этого достичь. Так, 4-го июля 1908 г. на докладе священника В. Мартыша о решении прихожан в городе Олдфордж, Пенсильвания, содержать причт на свой счёт архиепископ Платон поставил резолюцию:
«Благодарю и призываю Божье благословение на православных Олдфорджцев за их любовь к интересам нашей Миссии, выразившуюся в таком добром поступке. Надеюсь, что и другие приходы, у которых есть возможность содержать духовенство своё на свои приходские средства, последуют примеру Бриджпортцев и Олдфорджцев. В настоящее время крайне нуждаются в материальной помощи наши народные школы, куда и будут обращаться эти средства, по мере их возвращения из приходов в Духовное Правление»[78].
В помощь иммигрантам, часто находившимся в очень трудном положении, без языка, без денег и без работы, по инициативе митрополита Платона было создано Русское Православно-Христианское Общество в Северной Америке. Это общество, руководимое о. Александром Хотовицким, основало в Нью-Йорке Русский Эмигрантский Дом на средства местных пожертвований и регулярную ежегодную субсидию лично от Государя Императора Николая II. За своё шестнадцатилетнее существование (1909–1925) этот дом оказал материальную, моральную и правовую поддержку многим обездоленным иммигрантам из Австро-Венгрии и России.
Архиепископ Евдоким
В мае 1914 г. архиепископ Платон был переведён в южно-русскую Кишинёвскую епархию, а на его место в марте 1915 г., уже во время Первой Мировой войны, прибыл архиепископ Евдоким (Мещерский), бывший ректор Московской Духовной Академии.
Архиепископ Евдоким считал, что Святейший Синод Русской Церкви, в виду территориальной удалённости, был недостаточно осведомлён во всех особенностях и действительных нуждах миссии в Америке. Как и Святитель Тихон, архиепископ Евдоким рекомендовал дать Миссии большую самостоятельность, «некую автокефалию». В первую очередь, архиепископ Евдоким ставил необходимость значительного увеличения финансовой субсидии миссии, считал существующую абсолютно неадекватной. Убедительная просьба владыки имела успех, хотя и далеко не полный.
За короткий период управления епархией архиепископа Евдокима было совершено три архиерейских хиротонии. Епископ, впоследствии архиепископ Александр Немоловский, окончивший Петербургскую Духовную Академию и прослуживший некоторое время на приходах в Пенсильвании и Нью-Джерси, в 1909 году был возведён в сан епископа Аляскинского викариатства. В 1916 г. он был переведён в Канаду, где было образовано новое викариатство Северо-Американской епархии. В самые трудные годы епархии, сразу после революции в России и отъезда архиепископа Евдокима, архиепископ Александр возглавил её.
Вместо почившего епископа Рафаила Бруклинского был возведён в сан епископа для сиро-арабов Евфимий (Офеиш).
Для опять вакантной Аляскинской кафедры хиротонисали выпускника Московской Духовной Академии архимандрита Филиппа (Ставицкого). Но вскоре он отбыл в Россию и занял Смоленскую кафедру.
Интересным и важным событием того времени было открытие в Нью-Йорке Русского Женского Колледжа. Целью колледжа была подготовка женщин к служению в Миссии в качестве учительниц, сестёр милосердия, гувернанток, и влиянию на общество своим сознательным участием в церковной жизни. К сожалению, из-за разразившихся событий это благое начинание просуществовало недолго.
Как уже отмечалось, Архиепископ Евдоким был внимательным наблюдателем американской религиозной жизни. Его поразило количество конфессий, храмов, семинарий, размах благотворительной и миссионерской деятельности и большая жертвенность на церковные нужды протестантов и католиков. В брошюре «Религиозная жизнь в Америке» (Сергиев Посад, 1915) он приводит много данных в цифрах о многосторонней религиозной жизни в Америке и делает следующее заключение:
«Но довольно этих цифр…
Читатель, помни, что за длинными колоннами скучных цифр стоят все живые люди. Цифры это ведь, строго говоря, только условные знаки людей и действующих сил.
Представь же теперь, какая масса людей работает во имя Христа и ради Христа во всех уголках земного шара, какое напряжение сил, какая неослабность труда, какое море золота течёт во всех направлениях.
Читатель, встречаешь ли ты такой же труд в своей стране, видишь ли ты у себя такие же реки золота, что льются здесь совершенно частными людьми, а не правительствами и казёнными учреждениями? Видишь ли такую напряжённую службу страждущему человечеству? Видишь ли такие же полчища бескорыстных, самоотверженных тружеников на ниве Христовой?»[79].
В августе 1917 г. начался в Москве судьбоносный Всероссийский Церковный Собор. Из Америки на него поехали архиепископ Евдоким, протоиерей Александр Кукулевский и протоиерей Леонид Туркевич. Архиепископ Евдоким не вернулся. Он был поставлен Архиепископом Нижегородским. Но в 1922 г. ушёл в обновленчество и умер в 1935 г. А сопровождавшие его протоиереи принесли в Америку богатое наследие Великого Собора, имевшего столь важное значение в развитии Православия в Новом Свете.
8. После революции в России
Итак, ко времени революции в России (1917 г.) в Северной Америке была одна православная юрисдикция «Русская Православная Греко-Кафолическая Церковь» – так была официально зарегистрирована русская миссионерская Алеутская и Северо-Американская епархия, впоследствии известная также как «Митрополия», и был один правящий архиерей и четыре викарных епископа. В эту епархию входили сиро-арабская, сербская и албанская миссии. Большинство греческих приходов считали себя независимыми, но, когда им было нужно, обращались к русскому епархиальному архиерею. В епархии была Духовная Семинария и два духовных училища. Печатались четыре духовных журнала и газета. Насчитывалось 306 церквей и часовен, 242 священнослужителя и до 300 тысяч молящихся[80]. Основную массу верующих составляли русины, бывшие униаты.
После революции и установления богоборческой власти в России православное церковное единство в Америке стало разрушаться. Поместные церкви начали назначать сюда своих епископов и создавать свои епархии. Появились Греческая, Сиро-Арабская, Сербская, Болгарская, Албанская независимые друг от друга юрисдикции. Большинство русских и русинских приходов сохранило верность своему епархиальному священноначалию. Но Алеутская и Северо-Американская епархия переживала глубокий кризис. Оборвалась нормальная связь с церковным центром в России. Привычная финансовая помощь из Петербурга прекратилась, из-за чего административный центр в Нью-Йорке и отдельные приходы испытывали большие материальные затруднения. Всплыли личные амбиции, неповиновение; разыгрались человеческие страсти, политические и национальные споры.
После революционных событий 1905 г. в Америке оказалось много крайне левых политических эмигрантов из России. Они вели активную пропаганду против религии и духовенства в приходах миссии. Многие священники чувствовали себя неуверенно в своих общинах и просили о переводе. Вот, например, иеромонах Ионикий, настоятель прихода в Пасаике, штат Нью-Джерси, писал архиепископу Тихону:
«Не знаю, что они (прихожане) сделают со мной. Думаю, что-нибудь очень скверное, как они уже делали другим священникам. От них можно всё ожидать… Секретарь Волчок кричал на меня и хотел побить. Смиренно умоляю Вас, Ваше Высокопреосвященство, переведите меня куда-нибудь»[81].
После отречения Государя-Императора и революции 1917 г. антицерковная пропаганда, проводимая в Америке Русским Филиалом Социалистической Партии, Обществом Помощи Политическим Беженцам и другими подобными организациями ещё усилилась.
Чтобы понять сложную обстановку того времени надо учесть некоторые факты относящиеся к личному составу Северо-Американской епархии:
1) воздействие американского образа жизни и американского понимания демократии на православных (или бывших униатов) иммигрантов, приехавших сюда из совершенно иных условий;
2) сравнительно низкий культурный уровень большинства из них;
3) недостаточность образовательного и интеллектуального уровня значительной части духовенства епархии;
4) полная религиозная свобода в Америке, при которой лояльность к церквам зиждется только на свободной воле;
5) присутствие среди иммигрантов политических беженцев, участвовавших в революционном движении в России;
6) старые этнические предрассудки и обиды, принесённые сюда из-за океана.
Все эти факторы сыграли решительную роль в настроениях охвативших американскую епархию в результате революции в России. Но и до революции они уже проявились в натянутых отношениях между прихожанами и священниками и в неповиновении церковным властям. Как крайний пример можно привести мало известный случай закрытия и продажи православной церкви в Торонто в 1919 году самими же членами прихода. Они пришли к заключению, что вера в Бога и новые революционные идеи несовместимы[82].
В довершение всех бед Северо-Американская епархия оказалась без правящего архиерея. Заменивший не вернувшегося с Российского Поместного Собора архиепископа Евдокима, архиепископ Александр (Немоловский), запутавшись в финансовых трудностях епархии, уехал в Западную Европу.
Возвращение Митрополита Платона
Печальное положение, в котором оказалась Северо-Американская епархия, было облегчено возвращением в Америку в 1921 году Высокопреосвященного Платона, ставшего одним из высших иерархов Русской Церкви, – митрополитом Херсонским и Одесским, членом Государственной Думы и бывшим Экзархом Грузии. Его хорошо знали местные люди (ведь с 1907 по 1914 год он был их архиереем).
Ему удалось восстановить порядок в епархии, и местные церковные деятели ходатайствовали перед Святейшим Патриархом Тихоном о назначении его главой Церкви в Америке. Но установить связь с Патриархом в то время было чрезвычайно трудно.
Всеамериканский Церковный Собор 1922 года в Питсбурге (Пенсильвания) просил митрополита Платона принять на себя управление епархией впредь до установления контакта с Патриархом.
Между тем Патриарх Тихон передал своё распоряжение о назначении митрополита Платона в Америку устно через представителя Американского христианского союза молодых людей г. Колтона, находившегося в Москве, в присутствии священника Федора Пашковского, впоследствии митрополита Феофила, преемника митрополита Платона. Митрополит Феофил служил в Америке ещё с конца прошлого века. Он вернулся в Россию вместе с будущим Патриархом, во время первой мировой войны был военным священником в действующей армии и с благословения Патриарха Тихона вновь прибыл в Америку в 1922 году. И будучи вдовым, был хиротонисан во епископа Чикагского[83].
По выходе из-под ареста Патриарх Тихон подтвердил своё устное назначение митрополита Платона в Америку официальным Указом, датированным 29 сентября 1923 года[84].
Нормализация и дальнейшее развитие жизни русско-американской епархии были основаны на решениях, принятых Всеамериканским Собором в Детройте в 1924 году[85]. Американская епархия Русской Православной Церкви реорганизовалась как временно автономный митрополичий округ (митрополия), округом управлял выборный митрополит, Собор епископов и Митрополичий совет, состоявший из представителей духовенства и мирян, а также периодически созываемые Всеамериканские Соборы. Но развитие жизни в епархии было нарушено с возникновением в Советской России обновленческого раскола и так называемой Живой Церкви, привлёкшей некоторое количество последователей в Америке. Представителем обновленческого синода объявил себя женатый священник Алеутско-Североамериканской епархии Иоанн Кедровский, возведённый обновленцами в сан архиепископа. Выданные ему обновленческим синодом документы с красивыми печатями показались абсолютно несведущему в русских делах американскому судье более убедительными, чем заявления Патриарха Тихона и Митрополита Платона. В 1926 г. Кедровскому удалось захватить Свято-Николаевский кафедральный собор в Нью-Йорке, после Второй Мировой войны перешедший в ведение Московского Патриархата, а также поставить под угрозу и другое имущество епархии.
На помощь пришла Епископальная (англиканская) церковь, предоставившая митрополиту Платону один из своих Нью-Йоркских храмов для пользования им как кафедральным собором. А в 1943 году Митрополия приобрела другой епископальный храм, ставший Свято-Покровским кафедральным собором. В 1980 году митрополичья кафедра была перенесена в г. Вашингтон в Свято-Николаевский храм, построенный в древнерусском стиле и освящённый в 1962 году.
9. Зарубежный церковный раскол
Теперь нам приходится затронуть трагичное и печальное явление в жизни русской эмиграции – церковный раскол.
В результате революции и гражданской войны около двух с половиной миллионов россиян оказались вне пределов Советской России. Появилось Русское зарубежье, раскинувшееся по многим странам мира, со своими культурными центрами, учёными, мыслителями, богословами, писателями, артистами, поэтами, издательствами, газетами, журналами. И конечно, во всех местах русского рассеяния стали появляться православные общины, стали строиться храмы. А уже существовавшие до революции храмы, как например собор на Рю Дарю в Париже или церковь вдовствующей императрицы Марии Федоровны в Копенгагене, широко открыли свои двери иммигрантам. Оказавшиеся же в странах с коренным православным меньшинством, как в Прибалтике, Польше, Японии, вступили в уже существовавшие там раньше епархии. То же самое происходило в Америке. Но здесь многие послереволюционные русские эмигранты, признавая церковные власти местной миссионерской епархии, всё же создавали свои русские приходы. Между старыми колонистами, выходцами из Австро-Венгрии и западного края России, и новой «белой» эмиграцией не было понимания.
В 1920 году группа архиереев, покинувших юг России в конце гражданской войны, во главе с известным иерархом Русской Церкви митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким) организовала в Константинополе, куда они были эвакуированы, на территории Вселенского Патриархата, Временное Высшее Церковное Управление за границей. Святейший Патриарх Тихон, также как и Местоблюститель Вселенского Патриарха (чья кафедра в это время была вакантна) митрополит Дорофей, признал Временное Управление именно как временное, созданное для оказания помощи массе русских беженцев из охваченной революционным пожаром России.
Но это Временное Управление, считавшее себя преемником Временного Церковного Управления на юге России, на территории, занятой Белой Армией, и воспринявшее все прерогативы автокефальной поместной церкви, вынуждено было покинуть пределы Вселенского Патриархата[86] и переехать в Югославию, в Сремские Карловцы, пользуясь гостеприимством Сербского Патриарха. Высшее Церковное Управление в Югославии оказалось в наиболее консервативной, монархически настроенной части русской эмиграции и своими политическими заявлениями от лица Русской Церкви невольно ставило в трудное положение Святейшего Патриарха Тихона, и без того находившегося в очень тяжёлых условиях.
Осенью 1921 года в Сремских Карловцах состоялся церковно-общественный съезд, объявленный его устроителями Русским Всезаграничным Собором[87]. Основной темой Собора было восстановление в России монархии и обращение к мировой Генуэзской конференции об опасности коммунизма в мировом масштабе. В мае 1922 года Патриарх Тихон вынужден был запретить зарубежным архиереям выступать от лица всей Русской Церкви и объявил церковно-административный центр в Сремских Карловцах закрытым[88]. Управление же русскими православными приходами в Западной Европе Святейший Патриарх Тихон передал митрополиту Евлогию (Георгиевскому), бывшему архиепископу Волынскому, одному из основателей и членов Управления в Сремских Карловцах, а в Северной Америке, как уже отмечалось, митрополиту Платону (Рождественскому). Тогда, чтобы избежать прямого противоречия с распоряжением Патриарха Тихона, Временное Высшее Церковное Управление было переименовано в Архиерейский Синод Русской Церкви за границей. При этом была сделана ссылка на указ Патриарха Тихона от 20 ноября 1920 г. за номером 362, обращённый к епархиальным архиереям епархий, отрезанных в силу внешних обстоятельств от высшей церковной власти в Москве[89]. Но фактически этот указ никакого отношения не имел к архиереям, оказавшимся за границей без своих епархий на территории других поместных церквей. За границей этот указ имел отношение к русским миссионерским епархиям в Северной Америке и Японии, развивавшимся в поместные церкви.
По пути в Америку митрополит Платон также, как и митрополит Евлогий, принял участие в организации церковного центра в Карловцах, рассматривая его в качестве временного учреждения для удовлетворения религиозных нужд и оказания помощи русским беженцам. Однако Синод не считал себя временным административным или координационным центром, но воспринял все прерогативы Автокефальной Церкви. Ни митрополит Платон, ни митрополит Евлогий не соглашались со столь широкими полномочиями Синода. В результате возник ряд недоразумений и, наконец, окончательный разрыв.
В марте 1927 года заграничный Синод наложил запрещение на митрополита Платона и вместо него назначил епископа Аполлинария, викария митрополита Платона, таким образом создав параллельную церковную организацию в Америке. Вначале мало приходов последовало за архиепископом Аполлинарием, но их количество очень увеличилось с прибытием в Америку новой волны русских эмигрантов, так называемых перемещённых лиц после второй мировой войны. В настоящее время в юрисдикцию Заграничного Синода в Северной Америке входит около 100 приходов. В Западной Европе, на канонической территории митрополита Евлогия, также возникли параллельные епархии РПЦЗ.
Постараемся определить некоторые важные причины разногласия. В Западноевропейском Экзархате и в русско-американской митрополии существовало убеждение, что Церковь не должна заниматься политикой и поддерживать одно или другое политическое направление, в том числе и монархическое.
Среди приверженцев Зарубежного Архиерейского Собора превалировали ультра-патриотические, безоговорочно монархические взгляды и убеждения, что всё должно быть, как было до революции.
Среди последователей митрополита Евлогия значительное влияние имела академическая и творческо-интеллигентская среда. Группа учёных и религиозных мыслителей, милостью Божьей после революции избежавшая красного террора и оказавшаяся за границей, продолжила там богословское и религиозно-философское творчество, которое не могло развиваться при богоборческой власти. Теперь их труды свободно переиздаются в России. В Париже они создали Свято-Сергиев-ский Богословский Институт, ставший известным во всём христианском мире центром православной богословской мысли и православного духовного образования. Там же развивало свою деятельность Русское Студенческое Христианское Движение, возникшее ещё в предреволюционной России в связи с появлением тяготения к религии среди русской нецерковной интеллигенции, выразившемся в образовании религиозно-философских кружков в Петербурге, Москве, Киеве. И Богословский Институт, и Движение в кругах Зарубежной Церкви считались не подлинно православными, космополитическими учреждениями. А поддержка, получаемая ими от международной христианской молодёжной организации «ИМКА» для крайне правых эмигрантов, служила доказательством масонского влияния[90]. Такое же отношение было и к известному русскому православному издательству в Париже «ИМКА-ПрЕсС».
Заграничный Синод воспринял известную Декларацию Митрополита Сергия (Страгородского) от 16/29 июля 1927 года о признании Советской власти, написанную им по выходе из тюрьмы и принятии местоблюстительских обязанностей Патриаршего престола, как измену Церкви и с тех пор не признавал официальной Православной Церкви в Советском Союзе.
«Вскоре истинная Православная Церковь ушла в катакомбы, и только с этой, катакомбной Церковью… Русская Православная Церковь за границей находится в духовной связи»[91].
Большинством православных русско-американской митрополии и в Западноевропейском Экзархате это заявление Митрополита Сергия воспринималось как вынужденное тоталитарной воинствующе-безбожной властью, не останавливавшейся ни перед чем, и сделанное им для спасения жизни многих и для сохранения структуры Церкви в Советской России для будущего более благоприятного времени[92]. Официальная церковь в Советской России не противопоставлялась катакомбной и всегда признавалась канонически законной, несмотря на её крайне ущемлённое положение и несмотря на разные декларации и высказывания её иерархов и представителей. Считалось, что решительное осуждение их не в моральной компетенции людей, живущих в совершенно иных, свободных условиях и ничем не рискующих или, хотя и живущих в стране, но не несущих ответственности за всю Церковь (имею в виду диссидентов, которые жёстко осуждают Патриархию.)
Осложнения с Москвой
В 1933 году из Парижа в Нью-Йорк прибыл бывший начальник духовенства Белой Армии и один из основателей Заграничного Синода – архиепископ Вениамин (Федченков), перешедший в юрисдикцию Московской Патриархии. Задачей его было установление административного контакта между митрополитом Платоном и церковной властью в Москве, осуществлявшейся заместителем Патриаршего Местоблюстителя Митрополитом Сергием. Одним из условий установления такового контакта было требование к митрополиту Платону и его духовенству выражения в письменной форме лояльности Советской власти.
Митрополит Платон категорически отказался в какой бы то ни было форме выразить лояльность Советской власти как не соответствующую американскому гражданству и в своём послании пастве, подтвердив постановления, выработанные на Детройтском Соборе 1924 года, разъяснил, что русская митрополия в Америке сохраняет русские религиозные традиции, но никакого политического контакта с советским режимом, «пропитанным атеистическими принципами», иметь не желает[93].
В результате отказа митрополита Платона подчиниться требованиям Московской Патриархии архиепископ Вениамин, возведённый в сан митрополита, был назначен Экзархом Московского Патриарха и Главой Русской Православной епархии в Северной Америке. Так возникла третья церковная юрисдикция, имевшая одно время до 60 приходов.
Такие же юрисдикционные разделения произошли в других частях русского рассеяния.
В 1935 году по инициативе Сербского Патриарха Варнавы в Сремских Карловцах собрались главы и представители основных церковных групп в зарубежье, чтобы попытаться прийти к соглашению. В этом собрании принимал участие митрополит Феофил, возглавивший Русскую Православную Церковь в Америке после смерти митрополита Платона в 1934 году. Было принято Временное Положение Русской Церкви за рубежом. По этому соглашению Американский русский митрополичий округ вступил в единение с тремя другими зарубежными русскими митрополичьими округами. Епископы, духовенство и приходы Американской епархии Заграничного Синода признали над собой каноническую власть митрополита Феофила. Все участвовавшие в совещании согласились признать Русскую Православную Церковь как основной источник их каноничности. Имя Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Крутицкого Петра (Полянского) должно было поминаться за богослужениями, хотя Митрополит Пётр находился в ссылке и не мог выполнять своих функций.
В октябре 1937 года VI Всеамериканский Собор в Нью-Йорке очень сдержанно утвердил Временное Положение. Сдержанность проистекала из сознания, что Американская Церковь не нуждается в таком формальном соглашении с временной эмигрантской организацией, каковой считался Синод в Карловцах. Результат голосования был такой: 105 – за Временное Положение, 9 – против и 122 воздержавшихся[94].
Епископ Макарий Бруклинский, викарий митрополита Феофила пояснил, что «временное положение сводится к общению верою и таинствами и есть больше моральное, нежели административное». А митрополит Феофил сказал, что деяния настоящего собора он направит митрополиту Анастасию не для утверждения, а лишь для осведомления[95].
10. Вторая Мировая война
Отношения с Патриархией и РПЦЗ
Вторая мировая война оказала большое влияние на церковную жизнь в Америке. Новая советская политика по отношению к Церкви и избрание Патриарха в 1943 году расценивались многими на Западе как изменение характера советского режима и установление религиозной свободы в Советском Союзе. Многие православные люди в Америке с энтузиазмом отнеслись к этим событиям, о которых так много всюду говорилось и писалось. Стали раздаваться настойчивые голоса о нормализации отношений митрополии с патриаршей властью. Но раздавались также и голоса других лиц, не признававших ни Патриарха, ни остальных иерархов в СССР. Они осуждали все Церкви, поддерживающие контакты с Патриархом, и признавали только Заграничный Синод во главе с митрополитом Анастасием, сменившим скончавшегося митрополита Антония. Иные, наоборот, обвиняли митрополита Анастасия и Синод в сотрудничестве с немцами.
Митрополит Феофил со своими сотрудниками оказался в психологически трудной ситуации. В своих последующих действиях он руководствовался следующими соображениями:
1) сохранение духовной связи с матерью-Церковью на её исторической родине. Всегда, вне зависимости от политических условий, Русская Церковь считалась митрополией источником каноничности;
2) сохранение полной внутренней автономии, провозглашённой Детройтским Собором 1924 года, и отвержение всякого иностранного вмешательства в местную церковную жизнь как несовместимого с американским гражданством и проистекающими отсюда элементарными требованиями лояльности США;
3) сохранение своей паствы – верующих людей и приходов, вверенных его духовному окормлению длинным рядом предшественников[96].
В 1943 году митрополит Феофил подписал указ о возношении в полагающихся местах богослужений имени Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского), а после его кончины в 1944 году указал поминать местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Алексея (Симанского). В следующем году было решено послать делегацию Митрополии на Поместный Собор Русской Церкви и интронизацию новоизбранного Патриарха, каковым и стал местоблюститель митрополит Алексий.
Делегированные на Собор представители Митрополии епископ Алексей Аляскинский и протоиерей Иосиф Дзвончик, секретарь Митрополичьего Совета, по не зависящим от них бюрократическим причинам, прибыли в Москву неделю спустя после собора. Тем не менее, приняты они были Святейшим Патриархом и священноначалием Русской Церкви очень ласково, хотя сослужить их в богослужениях не приглашали. Им был вручён патриарший указ Северо-Американской Митрополии с условиями воссоединения с Церковью-Матерью. Этой же осенью в Америку прибыл архиепископ Алексей Ярославский для уточнения и разъяснения вопросов, связанных с намечающимся воссоединением Митрополии с Церковью-Матерью. Он предъявил три минимальных условия:
1) признание Святейшего Патриарха Московского главою Русской Православной Церкви как в России, так и в Америке;
2) разрыв с Зарубежным (Карловацким) Синодом;
3) созыв Всеамериканского Собора под его (архиепископа Алексея Ярославского) председательством.
Архиерейский Собор Митрополии отклонил условия, предъявленные посланником Русской Церкви на том основании, что Митрополия не признаёт запрещения, наложенного на неё в 1934 году[97].
Всеамериканский собор в г. Кливленде
В ноябре 1946 года в городе Кливленде состоялся 7-ой Всеамериканский Собор. Несмотря на колебания митрополита Феофила, Собор подавляющим большинством голосов высказался за нормализацию отношений Митрополии с Матерью-Церковью, за ведение переговоров с Московской Патриархией и за признание Патриарха духовным главою, но настаивал на административной автономии митрополичьего округа в Америке.
Существенное влияние на исход голосования имело послание Собору пяти известных деятелей в русской академической и церковно-общественной жизни в Америке: проф. М. М. Карповича, проф. Н. С. Тимашева, проф. Т. П. Федотова, П. П. Зубова и Г. И. Новицкого. Они писали:
«Настаивая на автономии, мы не имеем ввиду автокефалию, т. е. совершенно независимую поместную церковь… Автономная Церковь признаёт первого иерарха Матери-Церкви как своего духовного главу, признаёт его руководство в делах веры и таинств, получает от него Святое Миро и осведомляет его о своей деятельности. Но во внутренних делах действует самостоятельно без вмешательств Патриархии. Избирает своего первоиерарха, принимая от Патриархии указания на канонические препятствия в своём выборе, и, если таковые имеются, Патриарх может потребовать произвести новые выборы.
Признавая себя в канонической зависимости от Московского Патриархата, Православная Церковь в Америке должна прекратить своё подчинение Русскому Зарубежному Синоду…»[98].
Что и произошло несколько месяцев спустя – окончательный разрыв с Зарубежным Синодом и отказ от Временного Положения 1935 года. Для пяти епископов и приходов, находившихся в юрисдикции Заграничного Синода ещё до примирения 1935 года, даже помысел о нормализации отношений с Московской Патриархией был совершенно неприемлем.
Переговоры Митрополии с Московской Патриархией начались или, вернее возобновились, летом 1947 года. В Америку прибыл митрополит Ленинградский и Новгородский Григорий (Чуков), выдающийся иерарх Русской Церкви, в её трудное время много сделавший для восстановления совершенно разрушенного богоборческой властью духовного образования. Митрополит Феофил, не веривший в плодотворность переговоров с представителем церкви в Советской России, сделал всё возможное, чтобы ни разу не встретиться с посланником Святейшего Патриарха. Переговоры ни к чему не привели. Представители священноначалия Митрополии, говоря об автономии, фактически требовали автокефалию. Даже единственное право Патриарха не утверждать новоизбранного митрополита только по каноническим причинам им было неприемлемо. А Патриархия была ещё не готова дать Северо-Американской Митрополии автокефалию. Через несколько месяцев митрополит Григорий вынужден был покинуть Америку.
В результате негативного отношения митрополита Феофила и поддерживающих его епископов к переговорам с Патриархией, делегаты, ещё в 1945 году посланные Митрополией в Москву на Собор, – епископ Алексей Аляскинский и протоиерей Иосиф Дзвончик, а также епископ Макарий Бруклинский, викарий митрополита Феофила, – ушли из Митрополии в Московский Патриархат. Епископ Макарий вскоре стал экзархом Патриарха Московского в Америке и был возведён в сан архиепископа а затем митрополита.
Митрополит Макарий, в миру протоиерей Михаил Ильинский, окончив Петербургскую Духовную Академию, с 1911 года служил в Русской Православной Миссии в Америке и был ректором Духовной Семинарии в Тенафлай, Нью-Джерси. Будучи вдовцом, в 1938 году прот. М. Ильинский был хиротонисан во епископа Бруклинского и назначен ректором новосозданной Свято-Владимирской Семинарии в Нью-Йорке (в этом же 1938 году была основана Пастырская школа в Тихоновском монастыре). Владыка Макарий пользовался глубоким уважением и любовью как духовник, молитвенник и пастырь преданной ему паствы. Митрополит Макарий почил в Бозе в 1953 году.
11. Отношения между этническими юрисдикциями
Хотя особого стремления к объединению и совместной деятельности у православных, разделённых на этнические юрисдикции не наблюдалось, Вторая Мировая Война заставила их предпринять некоторые шаги в этом направлении. Это произошло в 1943 году под влиянием государственного ведомства по мобилизации людей призывного возраста на военную службу.
В вооружённых силах США, так же как и в России до захвата власти богоборцами, существовал и продолжает существовать институт военных священников, роль которых особенно возросла во время войны. В многоконфессиональной Америке православные тоже могли иметь своих военных священников. Но для этого они должны были явить своё единство и создать какой-то общий центр, уполномоченный государственной властью рекомендовать священников для получения офицерского звания и несения пастырских обязанностей (в США военные священники имеют офицерское звание). В силу этого обстоятельства была создана «Федерация православных церквей в США». После войны она перестала существовать.
Но всё же по отдельным секторам церковной жизни какая-то взаимосвязь развивалась. Особенно она была заметна в приходско-школьной области, так как сеть воскресных школ в православной Америке всё время росла. После войны стали часто устраиваться межцерковные конференции по вопросам преподавания Закона Божьего в воскресных школах и составляться специальные учебные материалы. Много в этом направлении сделала С. С. Куломзина – лектор религиозного образования Свято-Владимирской Духовной Академии и автор православного учебника для детей школьного возраста.
Другой вид поддержания связи между этнически разделёнными православными – это регулярные встречи священников в тех местах, где имеются приходы разных юрисдикций. Обычно эти встречи происходят ежемесячно и поочерёдно в каждом приходе за обедом, устраиваемым местным сестричеством или дамским комитетом. А раз в году, в первое воскресенье Великого Поста, «Торжество Православия» отмечается совместным служением торжественной вечерни всего местного православного духовенства в одном из местных храмов. Теперь она обычно совершается на английском языке, объединяющем все этнические группы. В конце вечерни произносится проповедь о Православии одним из своих священников или приглашённым богословом. После богослужения в прицерковном помещении предлагается кофе или чай всем присутствующим.
С конца двадцатых годов недавно минувшего столетия во всех этнических ветвях православия в Америке появились молодёжные организации. В Митрополии такая организация, возникшая в 1927 году, называлась «Федеративные Русские Православные Клубы», по-английски в сокращении «FROC» (русскими буквами «ФРОК»). Конечно, странное для русского языка название. Но тут слово «русские» указывало только на юрисдикционную принадлежность. Фактически это совершенно американская организация, созданная представителями второго и третьего поколения русинов, потомков вернувшихся в православие униатов, иммигрировавших в Америку из Австро-Венгрии. Они полностью американизировались, никаких связей с русской культурой не имели, хотя и продолжали ещё некоторое время считать себя «русскими православными». Они активно участвуют в жизни церкви на приходском и общецерковном административных уровнях. А в своей клубной жизни проводят деловые собрания, на которых планируют мероприятия по сбору средств, устраивают дружеские встречи, танцевальные вечера, спортивные состязания. Эти общества способствуют созданию православных семей. Спустя некоторое время после утверждения автокефалии ПЦА слово «русские» было изъято общим голосованием из названия организации.
Лишь в 1960 году по инициативе архиепископа Якова, экзарха Константинопольского Патриарха, был создан более представительный обще-православный центр – «Постоянная Конференция Канонических Православных Епископов в Америке» (в английском сокращении SCOBA, русскими буквами СКОБА). В эту организацию не вошла РПЦЗ – она не могла быть вместе с Московской Патриархией и с теми, кто признаёт её. Хотя СКОБА была и продолжает быть только консультативным органом и все юрисдикции, входящие в неё, сохраняют свою полную независимость, она не даёт забывать о заповеданном Господом единстве Христовой Церкви. И всё же при СКОБА образовались общеправославные координационные центры в благотворительной, миссионерской и приходско-школьной областях.
Намерение превратить СКОБА в поместный Синод, поддержанное большинством епископов на специальном совещании в 1994 году в «Антиохийском городке» (административный центр Антиохийской юрисдикции) в Пенсильвании, было сразу отвергнуто Константинопольским Патриархом[99].
12. Церковная жизнь при митрополите Леонтии
С 1950 года, в течение пятнадцати лет Митрополию возглавлял митрополит Леонтий (Туркевич, 1874–1965).
Через несколько лет после окончания Киевской Духовной Академии, по приглашению архиепископа Тихона, в 1906 году отец Леонид Туркевич начал своё служение в Америке, став ректором первой православной Духовной Семинарии, находившейся тогда в г. Миннеаполисе и затем переведённой в г. Тенафлай, Нью-Джерси. Когда будущий священномученик протоиерей Александр Хотовицкий в 1914 году уехал в Россию, протоиерей Леонид Туркевич занял его место настоятеля Свято-Николаевского Кафедрального Собора в Нью-Йорке, члена епархиальной консистории, редактора Русско-Американского Вестника и стал близким советником правящего архиерея. Он был одним из трёх делегатов от Американской русской епархии на Всероссийском Поместном Соборе 1917–1918 гг. На Соборе ему выпала честь участвовать в поставлении своего бывшего епархиального архиерея, которого он глубоко почитал, Высокопреосвященнейшего Тихона, на Патриарший Престол[100].
В двадцатые годы отец Леонид был правой рукой митрополита Платона в борьбе с обновленчеством, пытавшимся захватить русскую епархию в Америке. Хотя им и удалось получить собор в
Нью-Йорке, но около сотни храмов, бывших в той же опасности, не удалось отстоять.
Отец Леонид овдовел в 1926 году, а в 1934 он был хиротонисан во епископа Чикагского и Минеаполисского с именем Леонтий в монашестве.
По кончине митрополита Феофила в 1950 году, в конце того же года на Восьмом Всеамериканском Соборе архиепископ Леонтий единогласно был избран на кафедру Митрополита всея Америки и Канады. В годы его правления Митрополией произошло многое, что очень повлияло на дальнейшее развитие церковной жизни в Америке.
Духовное образование и приток новых сил
Попечение о духовном образовании и подготовке будущих пастырей митрополит Леонтий понимал как одну из важнейших своих обязанностей. Помимо руководства Свято-Владимирской Духовной Академией он читал в ней курс Пастырского Богословия и вникал во все подробности академической жизни. К этому времени в её корпорацию вошли выдающиеся богословы и мыслители из западно-европейского русского зарубежья – протоиерей Георгий Флоровский, профессора Г. П. Федотов, Н. А. Арсеньев, А. А. Боголепов и молодые учёные, окончившие Свято-Сергиевский Богословский Институт в Париже, о. Александр Шмеман, о. Иоанн Мейендорф и профессор С. С. Верховской. В следующие тридцать лет они были «мозговым трестом» митрополии. С 1950 по 1993 годы отцы Г. Флоровский, А. Шмеман и И. Мейендорф последовательно были деканами Свято-Владими-ровской Духовной Академии.
После Второй Мировой войны по приглашению Митрополии и РПЦЗ в Америку прибыло ещё много священнослужителей из разорённой и частично захваченной коммунистами Европы. Среди вошедших в Митрополию были прот. Иоанн Бекиш из Польши, возведённый во епископы с именем Иреней в монашестве и после кончины Митрополита Леонтия возглавлявший Митрополию; епископ Сильвестр (Харун) из Франции, ставший архиепископом Канадским, архимандрит Иоанн (Шаховской), духовный писатель, бывший настоятель Берлинского прихода в юрисдикции Митрополита Евлогия, ставший архиепископом Сан-Францисским и Западно-Американским. Из Латвии, а потом из лагеря перемещённых лиц в Германии, прибыл епископ Рижский Иоанн (Гарклавс), занявший Чикагскую кафедру. С ним приехала группа священников из Латвии, среди них о. Николай Перехвальский, Алексей Ионов, Николай Веглайс, Георгий Бенигсен, Леонид Ладинский, Кирилл Фотиев, много потрудившихся в русских приходах ПЦА. Тогда же из Эстонии, потом из лагеря перемещённых лиц в Германии, приехал в Америку прот. Александр Киселёв. Он и прот. Георгий Бенигсен, будучи активными работниками Русского Студенческого Христианского Движения в Прибалтике, пытались развивать его деятельность в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Все они уже ушли из этой жизни.
В начале восьмидесятых годов на Сан-Францисскую и Западно-Американскую кафедру был приглашён из Англии овдовевший протоиерей Владимир Родзянко, возведённый во епископы с именем Василий в монашестве. (О нём подробнее в главе о приходе в г. Вашингтоне.)
Новый приток сил из Европы внёс существенный вклад в дело урегулирования церковной жизни в Америке, всё ещё не оправившейся от последствий трагических событий в России. Многие приходы лишь номинально признавали священноначалие, а фактически управлялись самостоятельно приходскими советами, считавшими священников наёмными лицами. Главным же содержанием приходской жизни было сохранение своего быта и защита своего имущества. От кого? Ведь обновленцев уже не было. А от своего священноначалия! Бытовали ещё и старые униатские привычки, например служение заказных литургий даже во время Великого Поста.
Налаживание порядка в церковной жизни
На Девятом Всеамериканском Соборе 1955 года, проходившем под председательством Митрополита Леонтия, был принят новый устав, упорядочивавший всю жизнь Митрополии на общецерковном и приходском уровнях. Он проникнут духом соборности и свято-отеческой традиции, а также не противоречит местным условиям и законам. Русская Церковь в силу исторических обстоятельств не смогла осуществить постановления Великого Собора 1917-18 гг. Но они стали основой дальнейшего существования её дочери в Америке. Согласно новому Уставу, Русская Православная Греко-Кафолическая Церковь в Америке (официальное название Митрополии до переименования её в Православную Церковь в Америке в связи с дарованием ей автокефалии в 1970 году) управляется Митрополитом и Священным Синодом, в который входят все епархиальные архиереи. Синод заседает два раза в год – весной и осенью. Между сессиями Священного Синода происходят сессии Малого Синода – Митрополита и трёх чередующихся епархиальных архиереев.
Через каждые три года созывается Всеамериканский Церковный Собор, в котором участвуют все архиереи, священники и представители от мирян. Председательствует на Соборе Митрополит. Все решения Собора утверждаются (или не утверждаются) Священным Синодом. В случае кончины или ухода на покой Митрополита Всеамериканский Собор избирает закрытым голосованием кандидатов в митрополиты из всех архиереев Митрополии. Но могут быть предложены и иные кандидатуры. Имена двух кандидатов, получивших большее число голосов, передаются в Священный Синод, который утверждает одного из них.
Между соборами несколько раз в году под председательством Митрополита заседает Митрополичий Совет, состоящий из священников и мирян, представляющих все епархии (их в настоящее время двенадцать), а также несколько избранных Всеамериканским Собором. Митрополичий Совет в основном решает текущие хозяйственные и финансовые дела. Епархиальные собрания созываются ежегодно.
Ряд специализированных отделов – внешних связей, образования, миссионерства, благотворительности, работы с молодёжью и т. д. – помогают священноначалию наиболее полно осуществлять служение Церкви людям.
Конечно, не осталось без внимания и устройство прихода. Основные черты приходской организации были взяты из «Временного Положения о православном приходе», выработанного особой предсоборной комиссией и утвержденного Всероссийским Поместным Собором.
«Назначение православного прихода, состоит в том, чтобы православные христиане на всяком месте жительства соединялись в одну церковную общину при своём приходском храме и при посредстве церковного клира имели общение в молитвах, Таинствах и христианском учении, взаимно содействуя друг другу в достижении спасения через добрую жизнь, дела христианского просвещения и благотворения»[101].
Право участвовать в приходском собрании предоставлялось всем прихожанам (и мужчинам и женщинам), достигшим 25-летнего возраста и занесённым в приходскую книгу. Положение предусматривало при появлении вакансий священно– и церковнослужителей право прихожан избирать на освободившиеся места достойных кандидатов. На собраниях могли рассматриваться любые дела, относящиеся к религиозно-нравственной жизни прихода, его просветительской, благотворительной и хозяйственной деятельности.
Собрание, согласно Положению, избирало членов приходского совета, членов ревизионной комиссии по отчётности и деятельности этого совета. Решения принимались простым большинством голосов.
Приходской совет был исполнительным органом приходского собрания и вёл церковно-приходские дела. Он состоял из причта и прихожан, избранных на три года в числе двенадцати человек. Каждый год одна треть выбывала… При этом выбывшие могли избираться вновь. Среди членов совета могли быть и мужчины и женщины[102].
Налаживание внешнего порядка церковной жизни в Новом Свете развивалось параллельно с поднятием в ней духовного и просветительного уровней и осуществлением подлинной миссионерской деятельности. Огромный, бесценный вклад в это дело внесли отцы Александр Шмеман (19211983) и Иоанн Мейндорф (1926–1992) – высоко одарённые пастыри, неутомимые труженики и вдохновенные учители.
Митрополит Леонтий о Миссии в Америке
С благословения Митрополита Леонтия Митрополия стала принимать участие в экуменической деятельности и в 1950 году вступила в Национальный Совет Церквей (межконфессиональная консультативная организация в пределах США), а в 1954 году – во Всемирный Совет Церквей. Русская Православная Церковь вступила в ВСЦ в 1961 году. Для Русской Церкви это открыло возможность общения с людьми по другую сторону железного занавеса и в какой-то мере защищало Церковь от грубого произвола богоборческой власти на родине. Как известно, Зарубежная Церковь сурово осуждала всех православных участников экуменического движения. (См. об этом ниже.)
Митрополит Леонтий предвидел продолжение свободного сосуществования разных национальных церковных традиций и богослужебных языков на одной территории, пока в этом есть необходимость, и считал это характерной чертой Православной вселенскости. Он писал:
«Либо дисциплина должна связать в одно все части ея целого, даже с допущением единого «священного» языка (напр. греческого, славянского), по примеру римо-католической церкви. Но тогда национальность церквей потерпит ущерб, и исчезнет исключительный характер «православной» вселенскости… Иначе говоря, не станет ли Православная Церковь в Америке – Американскою Православною Церковью без всякого уже различия в ней национальных групп…?»[103].
Не случилось ли это с автокефальной церковью в Америке?
Митрополит Леонтий так видел развитие Русской Православной Миссии в Америке:
«Это не будет повторением римо-католичества, так как принцип вселенскости будет выражаться гораздо шире по объёму – будет допускаться в лоно единой Церкви всякий язык и каждое племя без лишения его национальных особенностей (Откр. 14:6). Православная Церковь будет стремиться – и в Америке, как и повсюду, – осуществлять Завет древнего псалмопевца: «Да познаем на земли путь Твой, во всех языцех спасение Твое» (Пс. 66:3)»[104].
Митрополит Леонтий гармонично совмещал признательность и уважение «к великой стране Вашингтона» с русским патриотизмом и верностью памяти убиенного царя. Любя литературу и поэзию, он так выразил свои чувства к порабощённому отечеству и царю-мученику:
«Не зарастёт во век дорога К Голгофе Русской наших дней. Мы верим: милости от Бога Испросишь Ты Руси своей»[105].
Вручая Архиерейский жезл епископу Ионе (Штальберг) Вашингтонскому, при котором началось строительство Свято-Николаевского кафедрального собора в г. Вашингтоне, в 1951 г. Митрополит Леонтий сказал:
«Восходит ярко звезда срединного града Соединённых Штатов – Вашингтона. Возвышаются там храмы – памятники всех главных исповеданий христианских. Достойно и праведно, чтобы там же было величественно представлено и наше Русское Восточное неповреждённое, чистое Православие. Воистину благовременно и в высшей степени желательно, чтобы в этом славном граде и нами, русскими, вознёсся к небу всерадостный клич: «Воцарится Господь во век, Бог твой Сионе в род и род»[106].
Митрополит Леонтий почил в Бозе в 1965 году. Отец Александр Шмеман так писал в статье памяти почившего святителя:
«Всегда мудрец, а иногда мечтатель». Во глубине своей души жил он именно мечтой. Наедине, в своём кабинете, или за чайным столом, когда можно было наконец не говорить больше о «прозе» церковно-административных дел, он с радостью погружался в мечты, даже утопии. У него было своё, особое видение мира, свои темы. Он писал стихи, пускай беспомощные, но в душе он был настоящим поэтом. Ибо поэт это, прежде всего, тот, кто мир видит «по другому», у кого есть своя тайная тема. Такие свои темы были у Владыки Леонтия – он их никому не навязывал, но ими потаённо жил. И потому, несмотря на бесконечно трудную и во многом трагическую жизнь, никогда не опускался в «прозу», не давал себе раствориться в ней, а жил над нею и духом парил.…»[107].
13. Автокефалия
Двенадцатый Всеамериканский Собор в 1965 году избрал архиепископа Иринея на ов-до вевшую митрополичью кафедру. Он стал первым главой автокефальной Православной Церкви в Америке и её последним митрополитом русского происхождения (1965–1977). Протоиерей Иоанн Бекиш родился в 1892 г. в Межречьи Люблинской губернии. Окончил Холмскую Духовную Семинарию. После Первой Мировой войны и революции служил приходским священником, благочинным, членом консистории и председателем Миссионерского Комитета Польской Православной Церкви. Во время Второй Мировой войны оказался перемещённым лицом и несколько лет священствовал в Бельгии, а в 1952 году по приглашению Митрополии прибыл в Америку. В том же году он овдовел, а в Японской Православной Церкви, со времени окончания Второй Мировой войны находившейся во временной юрисдикции Митрополии, освободилась Токийская кафедра. Митрополит Феофил и Синод Митрополии избрали и хиротонисали о. Иоанна Бекиша во епископа Токийского с монашеским именем Иринея. Его главным делом было возобновление богословского образования и открытие Духовной Семинарии в Токио.
В 1960 году епископ Ириней был приглашён Синодом Митрополии вернуться в Америку и занять кафедру архиепископа Бостонского и Новой Англии. Кроме возглавления своей кафедры, архиепископ Ириней стал помощником и заместителем стареющего митрополита Леонтия. А после кончины последнего в 1965 году был избран на его место и правил Митрополией в течение следующих 12-ти лет.
В предыдущей главе мы писали об усилиях руководства Митрополии и профессоров Свято-Владимирской Духовной Академии упорядочить административную и духовную стороны церковной жизни. Не менее они были озабочены её каноническим положением среди других православных юрисдикций, которые не забывали об этом обстоятельстве напоминать.
Переговоры Митрополии с Московской Патриархией были в тупике, ни одна из сторон не была готова на уступки. Митрополия настаивала на полной автономии, в сущности обозначавшей полную независимость, то есть автокефалию. Патриархия согласна была предоставить церковную автономию местной Церкви, но настаивала на своём праве утверждать правящего митрополита, избранного Всеамериканским Собором, и быть апелляционной инстанцией для епископов митрополии, а так же настаивала, чтобы Православная Церковь в Америке обещала ни в чём не участвовать, что направлено против Советского Союза. Но, при жестоких гонениях на религию и условиях холодной войны, дать такое обещание Митрополия не могла.
Не видя просвета в отношениях с Москвой, Митрополия в 1966 году обратилась к Вселенскому (Константинопольскому) Патриарху о принятии её под свой омофор, подобно русской епархии митрополита Евлогия в Западной Европе. Но Патриарх Афинагор ответил: «Возвращайтесь к вашей Матери-Церкви. Только она может разрешить ваши проблемы»[108].
Но вот участие РПЦ и Митрополии в экуменическом движении привело сначала к неофициальным, а потом и официальным встречам их представителей. Так в 1961 году архиепископ Никодим (Ротов), председатель Отдела Внешних Церковных Сношений (ОВЦС) Русской Церкви, встретился с архиепископом Сан-Францисским Иоанном (Шаховским) в Нью-Дели, Индия. Весной 1963 года митрополит Никодим, будучи с делегацией РПЦ на экуменической встрече в Нью-Йорке, посетил Свято-Владимирскую Духовную Академию и митрополита Леонтия. Летом того же года митрополит Никодим опять был в США, на этот раз в г. Рочестере, на экуменической конференции. И здесь произошла его встреча с тремя представителями Митрополии – архиепископом Иоанном (Шаховским), протоиереями Александром Шмеманом и Иоанном Мейендорфом. С последними двумя митрополит Никодим неофициально встретился в Нью-Йорке летом 1968 г.[109]
Переговоры возобновились в том же году в Упсала, Швеция, где происходила ассамблея Всемирного Совета Церквей. Это была официальная встреча с митрополитом Никодимом, на которой Митрополия была представлена архиепископом Иоанном (Шаховским), прот. Иоанном Мейендорфом и профессором С. С. Верховским. Тогда начались конкретные детальные обсуждения всех вопросов, связанных со статусом автокефалии Митрополии. Созданную для этих переговоров комиссию Митрополии возглавлял архиепископ Киприан Филадельфийский и Пенсильванский, а членами её были протопресвитер Иосиф Пиштей, правитель дел Митрополии, протоиереи Александр Шмеман, Иоанн Мейендорф и Иоанн Сквир. После обсуждения проекта соглашения с РПЦ соборами всех епархий Митрополии это соглашение было подписано митрополитами Никодимом и Иринеем 31 марта 1970 года в главной квартире Митрополии в Сайоссете[110].
По этому соглашению Патриархия упразднила свой Экзархат в Северной Америке. Приходам Экзархата было предложено вступить в новосозданную Автокефальную Церковь. Но те приходы, которые пока отказываются присоединиться к ней (около 60 приходов), остаются в юрисдикции РПЦ под управлением её представителя в Америке, являющегося одним из викарных епископов Патриарха Московского. Московский Патриархат сохраняет за собой Свято-Николаевский собор в Нью-Йорке в качестве своего представительства в Америке.
Патриарший и Синодальный Томос, дарующий автокефалию Северо-Американской миссионерской епархии, созданной Русской Церковью в конце XVIII века для всех обитающих здесь народностей, был подписан Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием I 10 апреля 1970 года[111]. Через четыре дня Святейший Патриарх в Бозе почил.
Новая автокефальная церковь была названа не «Американская Православная Церковь», как предлагали некоторые церковные деятели, а «Православная Церковь в Америке», ибо она должна была объединить и духовно удовлетворить православных всех национальностей, проживающих в Америке, и, наипаче, не терять своего исторического родства с Русской Церковью. Об этом чётко говорит о. А. Шмеман: «Американское православие есть… но жить и возрастать оно может только от русского корня. В XX веке невозможно ни православие джорданвильское, ни балкано-греческое»[112].
Помимо желания канонически узаконить существование Митрополии и прекратить юрисдикционный хаос в Америке, была и ещё одна причина в учреждении автокефалии. Это было стремление восстановить молитвенное и евхаристическое общение Митрополии со своей Матерью-Церковью, нарушенное из-за требования лояльности советской власти. В силу политической обстановки того времени (60-70-е годы) это можно было сделать только путём автокефалии, то есть признания независимости церкви. Священноначалие и народ Митрополии никогда не обвиняли священноначалие страждущей Матери Церкви, находившейся в жестоком плену у воинствующих безбожников; наоборот молились за её в узах сущих чад и за тех иерархов и священнослужителей, которые, несмотря на величайшие трудности, продолжали служить оставшимся верующим людям и, взяв на себя моральную ответственность, старались спасти церковь (земную) от окончательного (как обещал Хрущёв) разгрома.
Восстановление молитвенного и евхаристического общения с Матерью-Церковью было великой радостью, и непонятно, что есть верующие русские люди, для которых и теперь это так сложно и трудно[113].
Надо особо отметить мудрость и твёрдость приснопамятных Митрополита Никодима и протопресвитера Александра Шмемана в переговорах о восстановлении канонических отношений русской американской епархии с Матерью-Церковью в то нелёгкое время.
Полемика вокруг автокефалии
Многие отнеслись к автокефалии Митрополии весьма отрицательно. Понятно, Зарубежная Церковь была в их числе.
Патриарх Вселенский Константинопольский Афинагор осудил Церковь Русскую за незаконное присвоение права даровать автокефалию одной из своих епархий, находящейся на новой для Вселенского Православия территории по соседству с другими православными епархиями, продолжающими подчиняться своим поместным церквам. Святейший Патриарх Афинагор считал, что право канонического устроения православных общин разного этнического происхождения в Америке, как и в других новых для православия местах, принадлежит всей полноте Вселенского Православия. Читаем в послании Афинагора Митрополиту Крутицкому Пимену, местоблюстителю Московского Патриаршего Престола:
«…объявление автокефалии принадлежит компетенции всей Церкви; оно отнюдь не может быть рассматриваемо как право «каждой автокефальной Церкви», как это значится в письме почившего Патриарха Алексия.
Полное и окончательное объявление автокефалии входит в компетенцию общего Собора, представляющего полноту поместных Православных Церквей, а именно Вселенского Собора»[114].
Древние восточные патриархи сразу же высказали своё полное согласие со Святейшим Афинагором. Вот мнение Патриарха Иерусалимского Бенедикта:
«Мы принимаем и признаём положение, ранее существовавшее в Америке, впредь до того, как, согласно всеправославному обычаю, весь вопрос о Православной Диаспоре, в частности о Диаспоре в Америке, будет рассмотрен и окончательно решён Великим Святейшим Собором нашей Восточной Православной Церкви, созыв которого в настоящее время подготовляется»[115].
В том же духе выразили свою солидарность и Патриарх Александрийский, и Патриарх Антиохийский.
Автокефалию Американской Митрополии признали поместные Православные Церкви Грузии, Польши и Чехословакии.
Собор епископов в новосозданной Православной Церкви в Америке так комментировал акт получения автокефалии в своём окружном послании к верующим: