Оберег для огненного мага Каршева Ульяна
В первую очередь отыскала Карея. Тот почти незаметно бегал среди ребят команды и занимался тем же, что и они: отрабатывал броски, командную передачу мяча.
Потом нашла Рэда. Парень уже не был грязным и мокрым. Он даже надел футболку, пока влажную лишь из-за пота. Сегодня он выглядел весьма оживленным и более раскованным. По сути, ничем не отличался от остальных ребят. Понаблюдав за ним, Алекса поняла, что парень ей больше не интересен. Все. Переживать за него необязательно. Так что она перенесла все свое внимание на Карея. И первое, что увидела: тот тоже наблюдает именно за Рэдом.
…Странно, но теперь, когда Алекса начала следить только за одним Кареем, ей показалось, она понимает, почему он лучший игрок в команде. Он выглядел очень собранным и в то же время невероятно пластичным. Он был таким стремительным, что, чудилось, по площадке не человек бегает, а пролетает ветер…
Неожиданно она заметила, как тренер рукой показывает кому-то на выход. Рэду.
— Что случилось? — тихо спросила она у напряженно вглядывающейся в происходящее на площадке Лидии.
— Сейчас получасовая отработка всей команды в полном режиме, — объяснила та, даже не оборачиваясь. — Рэд — новичок, он пока с таким не справляется. Ты только не бойся, ладно? В первый раз это выглядит страшновато.
Первые десять минут баскетболисты просто играли, и Алекса даже с недоумением вспоминала слова Лидии. Но игра так увлекла, что переход на следующие десять минут оказался для нее настоящим шоком: по всей баскетбольной площадке взвилось гудящее пламя, а игроки продолжали бегать по ней как ни в чем не бывало. Теперь Алекса уже с напряжением ждала завершающей стадии тренировки. То ли Карей предугадал, то ли так уж получилось, но мяч вспыхнул после передачи ему. И снова, словно ничего не случилось, Карей с горящим в руках мячом бросился к корзине, и мяч скользнул в уже обгорелый обруч. Алекса оглохла от счастливого крика в зале…
— …Руку отпусти, — как свозь сон услышала она.
— Что? — переспросила девушка.
— Руку мою отпусти! — крикнула Лидия, перебивая шум в зале. — Ну ты и переживаешь! Хотя ничего удивительного. В первый раз все так. Ты еще ничего. Я-то, когда впервые такое увидела, вообще орала как резаная!
Алекса смущенно отлепила пальцы от кисти одногруппницы. Та покивала: мол, нормально все. И снова уставилась на площадку, на которой утихал огонь.
Тренер вышел к игрокам, что-то сказал им. Двое баскетболистов остались на площадке, к ним присоединился Рэд и еще один парень из запасных игроков. Остальные вышли. Алекса оглянулась на энергично болтавшую с соседками Лидию, дотронулась до ее руки и сказала:
— Кажется, для меня на сегодня впечатлений достаточно. Я побежала. До понедельника, Лидия.
— До понедельника, Алекса. И желаю удачи.
Девушка кивнула и встала. Пробираясь по ряду мимо зрителей, она раздумывала, ждет ли ее Карей в вестибюле корпуса или придется ждать его. Впрочем, что значит — придется? Она подождет. Уже стоя у того окна, где он вчера дожидался ее, она думала о том, что Карей теперь навсегда останется для нее человеком, который выпрыгивает из огня, чтобы почти вложить горящий мяч в корзину.
Он подошел и сразу взял ее за руку. Не колеблясь, она пошла следом, куда он ее тянул. И несмотря ни на что, почему-то ей было спокойно рядом с ним. Словно всю жизнь вместе это делали; они завернули за малышкой Венди в детский сад, потом он отвез обеих домой. Узнав, что приехали ее родители, Карей ожидаемо отказался зайти в дом.
Но прежде чем укатить, он снова легонько скользнул губами по щеке Алексы. Опустил глаза, будто собираясь с силами что-то сказать, но промолчал и уехал.
Глава 8
Оказывается, когда сталкиваются два разных события, в доме может быть такой беспорядок! Приезд родителей и вечеринка у Карея врезались друг в друга, как две машины на встречке! В субботу поговорить толком ни о чем не удавалось: младшие вцепились в родителей и таскались за ними повсюду, рассказывая обо всем, что без них случилось, подробно и в мельчайших деталях и требуя внимания не только к себе, но и к рассказу. Родители, довольные, что вернулись, пытались рассказывать про свои впечатления о поездке и только добродушно смеялись, когда их перебивали. Прекрасно знали, что чуть позже их внимательно выслушают старшие. Младших интересовали только подарки и наличие слушателей. Одновременно Эмбер пыталась утащить Алексу на примерку: обещанное платье к приему у Тиарнаков она сшила за день.
Потом был бестолковый ужин, когда на стол поставили вроде все, а постоянно оказывалось, что забыли то салат на кухонном столе, то приправу в холодильнике. В общем, беготня, болтовня, шум и смех. Родители наслаждались непривычным вниманием детей и новостями, подаваемыми так, что приходилось и ужасаться, и по тысяче раз уточнять, что к чему.
Наконец уложили младших. Уже за столом клевала носом Эмбер, и Алекса отвела сестру в спальню, а потом вернулась в столовую, где ее ждали родители.
— Тиарнак — это серьезно, — сказал отец, когда девушка села напротив него и матери. — Рассказывай, с чего все началось и как это происходило.
— Почему не завтра? — поразилась Алекса.
— Тиарнаки-старшие — известные прорицатели, умеющие моделировать будущее. Как ты знаешь, даже в гадании на картах будущее открывается в нескольких вариантах, в зависимости от условий. Они, Тиарнаки, выбирают тот, что им нужен. Затем подправляют реальность таким образом, чтобы произошло то, что им необходимо или выгодно для них. То есть усиливают некоторые условия, которые при обычном раскладе могли бы не влиять на происходящее. Если они на следующий день после знакомства сына устроили так, что девушка, которая его заинтересовала, осталась без кавалера, а потом примчались в ресторан, чтобы познакомиться с его пассией, дело пахнет керосином. — Отец усмехнулся, словно смягчая высказанное. — Возможно, я паникую, но мне бы хоть немного хотелось знать, что именно происходит и почему его старшие заинтересовались девушкой, которая учится всего лишь на факультете ведьм. В конце концов, эта девушка моя любимая дочка.
Слабо улыбнувшись его комплименту, Алекса вздохнула: о некоторых моментах своей трехдневной истории не хотелось бы говорить, слишком они… интимны, но родители выглядели по-настоящему встревоженными. И она начала рассказывать. Перебили ее дважды. Сначала — мама.
— Девочка моя, ты абсолютно уверена, что контролируешь этот приворот? — взволнованно спросила она.
— Да, мам, с ним все нормально.
Потом перебил папа. Ему страшно не понравилось поведение Мэтти, несмотря на заклинание, навешенное на Эмбер. Поэтому отец особенно внимательно прислушивался ко всему, что связано со старшей дочерью. Спросил сразу, услышав, как утром Эмбер пыталась сесть рядом с водителем:
— И почему ты уступила ей, если не Мэтти вез тебя сегодня утром?
— Папа, если я не понимаю ситуации, я оставляю ее на волю того, кто рядом. Мне хотелось убедиться, что Карею я нравлюсь. Если бы Карей промолчал, я бы села с младшими, уверенная, что я точно ему не нравлюсь. Но он сам сказал, чтобы Эмбер пересела назад.
— Ясно. Что дальше?
Дальнейшее заняло совсем немного времени.
Родители посидели, помолчали.
— При направленном воздействии объект иногда видит сны, — задумчиво сказал отец. — Алекса, снилось ли тебе что-нибудь?
— Боюсь, только сам замок, — сказала девушка. — Честно говоря, он меня поразил. Я уже несколько раз рассматривала его помещения, интерьер. Почти запомнила некоторые комнаты. И… Он очень красивый. Мне хочется туда попасть с тех пор, как я впервые его увидела на снимках. Ну и вот… Приснился.
— Это не страшно, — сказала мама. — Во сне всего лишь отразилось впечатление от замка. Помню, ты маленькая была — мы ездили однажды в детский парк аттракционов. Так ты всю ночь потом во сне смеялась, а утром мы спросили, в чем дело. Ты сказала, что ездила на паровозике с привидениями. Но сейчас мы поговорим о другом. Эмбер сшила тебе платье.
— Зеленовато-голубое, — снова задумчиво сказал отец. — Как специально.
— Этот цвет называется «морская волна», — усмехнулась мама, глядя на отца.
— Бог с ним. Главное, что прабабушкин гарнитур будет сочетаться.
— Вы хотите мне дать на завтрашний вечер прабабушкин гарнитур? — От поразительной новости у Алексы дыхание перехватило. Бабушка происходила из старинного рода, от которого еще остались некоторые раритеты вроде не самых дорогих, но изысканных украшений. В детстве Алекса обожала возиться с ними, надевая на себя все, что могла, из шкатулки.
— Но не в качестве украшений, — предупредила мама. — Есть небольшой набор, подходящий к твоему платью. Набор из аквамарина. Серьги, кольцо и подвеска. Твоя задача: пока ты с Кареем, сделай так, чтобы он хоть раз дотронулся до камня.
— Но… зачем?
— Судя по всему, он все-таки испытывает к тебе какие-то чувства, но в чем-то колеблется, явно чему-то уступая. Если тебе хотят причинить зло, аквамарин поможет ему стать решительнее и помочь тебе.
Алекса промолчала, хотя ей не понравилось, что родители так говорят о происходящем между нею и Кареем. Мелькнула странная мысль: не значит ли ее недовольство, что и она, как выразился папа, испытывает к Карею какие-то чувства? Но пока эти чувства перевешивало радостное ожидание: завтра она будет не просто в платье, но и с украшениями к нему!..
А наказ отца… Что ж, выполнить нетрудно: Карей постоянно предлагает ей руку для опоры. Скользнуть камнем кольца по его коже легко.
— …Прошу, — сказал Карей и протянул ей руку, помогая подняться с сиденья.
Она словно неловко ткнулась в его ладонь тыльной стороной своей кисти, кольцом, опустила глаза, чтобы он не заметил победной улыбки («Есть!»), и быстро встала.
Он остановил машину прямо у крыльца в замок, и Алекса, крепко держась за его руку, простецки открыла рот, глядя на вычурно вырезанные мраморные колонны, на декоративно отделанные громадные окна в пол. Карей взял ее руку и осторожно положил себе на сгиб локтя. Она оглянулась на движение, встречая его улыбку.
— Тебе нравится?
— Очень!
Он кивнул и повел ее к открытым входным дверям. Вот теперь Алекса прочувствовала, что ее привезли на бал! Если сначала она еще сомневалась насчет своего платья (не слишком ли оно роскошно?), то теперь с облегчением поняла, что и платье, и украшения к нему, как говорят в университете, в тему.
И вот это Карей назвал вечеринкой?
Мужчины — некоторые во фраках, большинство — в смокингах, как Карей. Дамы в вечерних нарядах, которые разнятся от платьев, где открытый лиф продолжается пышной, на фижмах, юбкой в пол, до кусочка ткани, еле держащейся на единственной бретели через плечо. И уж драгоценностями усыпаны так, что Алекса возблагодарила родителей, которые разрешили надеть прабабушкин гарнитур!..
Громадная и просторная гостиная, которую Алекса помнила по снимкам, превратилась в праздничный зал. Блеск дамских драгоценностей, отражавших бесчисленное количество огней, освещавших зал, создавал сказочную атмосферу.
Карей слегка сжал ее руку и спокойно сказал:
— Ничего не бойся. Просто ходим и со всеми здороваемся.
— Хорошо, — послушно сказала Алекса, растерявшаяся было, куда идти и на что смотреть в первую очередь.
— Сначала подойдем к моим родителям поздороваться. Потом будем свободны.
Он сказал это спокойно, но, поневоле настороженная, девушка вслушивалась в его голос и ощутила сильное напряжение. Он боится за нее? Или за себя?
Родители Карея приняли ее благожелательно, если не радостно. Такое впечатление, что они опасались — вдруг она не придет, и теперь чуть не с умилением смотрели на нее.
После короткого разговора о погоде и об университете мать Карея сказала:
— Гуляйте и не обращайте внимания на гостей. Я поняла, что вам нравится замок. Если хотите, могу показать его, да и вообще провести экскурсию.
Алекса вопросительно взглянула на Карея и с трудом удержала улыбку на губах: он побледнел так, словно его мать предложила спуститься в подвал с привидениями.
— Спасибо, — звонко сказала девушка. — Но и здесь столько интересного! Пока весь зал обойду, мне Карей, наверное, расскажет немного, что здесь и как.
Локоть парня, чуть не до боли прижавший ее руку, расслабился.
А Алекса мрачно, продолжая улыбаться, подумала: «Ведет себя так, как будто у него родители — людоеды».
Несмотря на невеселое настроение Карея, Алекса была очарована происходящим. Где еще увидишь такие интерьеры, где современность непринужденно вписана в архаику? И все это было очень интересно разглядывать под негромкий оживленный разговор присутствующих, под ненавязчивую музыку струнного оркестра, расположившегося в одном из углов зала. Алекса быстро освоилась, тем более Карей будто взял ее под свое крылышко, ни на секунду не отпуская от себя. А уж рядом с ним девушка чувствовала себя защищенной.
Из ниоткуда появился официант, и Карей снял с его подноса бокал.
— Держи.
— Спасибо.
Девушка взяла бокал, пригляделась к прозрачной жидкости и поняла, что это шампанское.
— А ты?
— Мне нельзя.
Он наконец пусть и виновато, но улыбнулся.
Но Алексе стало любопытно.
— Из-за того, что ты огневик?
А когда он кивнул, она пожала плечами:
— Может, и мне тогда не пить? За компанию?
— Хотя бы попробуй. Говорят, наше вино — одно из лучших.
Она успела пригубить бокал, когда к ним подлетела хорошенькая девушка, в которой Алекса не сразу узнала кузину Карея — Маргот. Но узнала, сразу насторожилась и взглянула на парня. Карей словно закаменел, глядя на Маргот.
— Карей, тебя ищет мама! — Маргот очаровательно улыбнулась Алексе и весело сказала ей: — Я заберу вашего кавалера на минутку! Если не хотите скучать — загляните сюда, — она кивнула в сторону широкого, ярко освещенного коридора поблизости. — И вы неплохо проведете время в компании достопочтенных предков Тиарнаков.
— Там портреты? — заинтересовалась девушка.
— Точно! — расхохоталась Маргот, чем привела Алексу в некоторое недоумение: вроде ничего такого смешного она не спросила.
Алекса попыталась высвободить руку, крепко прижатую Кареем к себе.
— Карей, — внезапно жестко сказала Маргот. Будто напоминала о чем-то.
Парень опустил руку, но продолжал стоять на месте, не глядя на Алексу. Ничего не понимая, девушка смотрела, как Маргот буквально тянет и толкает его в сторону, где, как она сказала, ждет его мать. Странно. Почему он так не хочет оставлять ее, Алексу, в одиночестве? Да и какое тут одиночество, если она немного побродит, посмотрит картины, а потом и он вернется?.. Оглядевшись, девушка поставила на приступок стены бокал с недопитым шампанским и с любопытством переступила порог коридора.
И все тело пронзила странная сладкая судорога. Она замерла, внезапно отрезанная от шума за спиной. Прислушалась. Полное впечатление, что ее позвали — и она должна бежать туда, где ждет ее счастье.
И будто в голове что-то раздвоилось. «Вот оно, — настороженно сказала Алекса-наблюдатель. — Приворот активизировался. Будь осторожна!»
«Буду, — пообещала взволнованная радостным предчувствием Алекса-влюбленная. — Только ты мне не мешай. Мне так хочется насладиться…»
«Чем? Дуреха, — проворчала Алекса-наблюдатель. — Сама еще не знаешь, что тебя ждет, а уже прям таешь! Еще раз: не торопись! Мало ли что там — впереди!»
Она шла по коридору, чувствуя, что идет несколько комично, потому что две ипостаси заставляли тело то двигаться быстро, чуть ли не бегом, то останавливая или замедляя шаг. Коридор оказался длинным, а в конце сворачивал налево, и там тоже был коридор. В его начале Алекса остановилась, охваченная беспокойством. Дежавю. Она здесь уже была. Но в доме Тиарнаков она впервые. Может, это из-за того, что она очень внимательно изучала снимки внутренних помещений замка?
«Меня туда зовут», — неуверенно сообщила Алекса-влюбленная.
«Пойдем, — согласилась Алекса-наблюдатель. — Только осторожно».
Этот коридор отличался от предыдущего тем, что портретов Тиарнаков здесь не было. Обычный коридор, если можно назвать обычным коридор, в котором на подставках стояли или огромные расписные вазы, или скульптуры.
«Еще один, — совсем растерянно сказала Алекса-влюбленная. Наверное, она оказалась трусихой, потому что робко предложила: — Может, не ходить туда?»
«Прислушайся, — посоветовала Алекса-наблюдатель. — Если любовный приворот тебя больше не тянет, мы можем вернуться в тот коридор, с портретами».
«Тянет, но…»
Алекса застыла на месте, глядя на коридор без особых изысков. Он был все так же ярко освещен, но казался бесконечным. Пожала плечами. Однажды это придется сделать, хотя бы для того, чтобы узнать, что происходит. И она шагнула вперед. И подпрыгнула на месте от сухого стука за спиной.
Двери в этот коридор закрылись. Плотно. Не поверившая своим глазам, Алекса подошла к дверям и потрогала их. Потом толкнула. Заперто.
Снова обернулась и пошла вперед. «Если мне предлагают идти до конца, что ж, посмотрим, что меня там, в конце, ожидает».
Для храбрости девушка начала считать шаги. Остановилась.
«Я боюсь», — прошептала Алекса-влюбленная.
«Исчезни! — велела Алекса-наблюдатель. — Теперь мы вляпались. И ты не нужна».
И мысленно закрыла плетение любовного приворота на том самом месте, где был выход для влюбленности. Теперь Алекса была сильной и хладнокровной, какой ей приходилось быть в жизни.
Снова шаг вперед. И снова застыла.
На нее стремительно наступала тьма. Светильники наверху гасли один за другим. Алекса было рванула назад, но вспомнила, что двери коридора закрыты. Прижав руку к сердцу, девушка снова повернулась навстречу темноте и вскоре оказалась внутри нее. Мрак был настолько густой, что поглощал все чувственные ощущения физического тела. Он будто растворял тело, заставляя то и дело притрагиваться пальцами к себе, проверяя, есть ли она на самом деле… И только сейчас Алекса поняла, что она видела сон об этом. Видела галерею с портретами. Коридор, который сворачивал и не один раз. И видела эту несущуюся на нее тьму.
Но для чего все это?
Она попыталась шагнуть в сторону, чтобы нащупать стену и хоть так вернуть уверенность в ощущениях. Но, кажется, потеряла ориентиры, пока топталась на месте. И теперь стена оказалась очень далеко.
Но ведь если ее заманили сюда, то не просто так? Кто-то же должен появиться, чтобы объяснить, что происходит, или начать то, ради чего ее сюда заманили. Не глупая же шутка это, в конце концов! Слишком уж злая… Или Алекса еще не добралась до самого настоящего зла?
Внезапно она похолодела. Мрак задвигался, сгущаясь все больше…
— Алекса…
Шепот раздался чуть не над самой головой.
— Кто здесь? — звенящим от страха голосом спросила девушка.
— Тот, кого ты ждала… Сейчас я возьму тебя за руку и поведу. Не бойся.
Теплая рука и в самом деле быстро нашла ее руку, и девушка растерянно поспешила, спотыкаясь в темноте, за человеком, тщетно пытаясь сообразить, не Карей ли это. Он казался высоким. Очень высоким. Как Карей.
— Сейчас ты повернешься — и будет порог, — прошептали над головой. — Входи.
— Кто ты? Пока не скажешь — я не войду!
— Ты войдешь… Ты же очень хочешь войти, Алекса. Ты же так хочешь быть со мной, моя девочка… Входи.
Если сначала реплика шелестела уговаривающими нотками, то последнее короткое слово прозвучало выстрелом-приказом, а следом Алексу дернули за руку так, что она чуть не упала. Что-то коротко грохнуло — что-то, что она, даже перепуганная, определила как хлопок закрывшейся двери.
— Отстань! Отстань от меня! Я не хочу! Не хочу входить!
Девушку схватили за плечи — и она поняла, что человек, который втащил ее в эту тоже абсолютно темную комнату, ее видит отчетливо, в отличие от нее — совершенно слепой в темноте.
— Не бойся, — торопливо шептал человек. — Ничего не бойся.
Его руки, только что бывшие на ее плечах, быстро съехали к бедрам, а затем, помешкав, вернулись наверх и быстро погладили грудь, отчего Алекса снова рванула от невидимки. Она попыталась махать руками, чтобы кулачишками отбиться от этого человека, — руки перехватили в жесткий и болезненный захват.
— Если не отпустишь, я буду кричать!
— Что ты, девочка, что ты… Тебе понравится быть со мной, — сбивчиво зашептал невидимка, — ты же просто обязана быть со мной. Ты полюбишь меня, и я…
Алекса завизжала во всю силу своих легких:
— Отпусти-и!!
И замычала, когда огромная по ощущениям ладонь закрыла ей рот. Слезы брызнули сами по себе. Она дергалась, прижатая сильными руками к жесткому телу, и яростно мечтала дотянуться ногами в туфлях хоть до какой-нибудь части этого жуткого невидимки, чтобы лягнуть его.
Снова короткий стук.
— Ферди, отпусти ее!
Невидимка замер.
Алекса некоторое время по инерции мычала и билась в его руках, железных и неумолимых. Но затихла, когда узнала голос. Карей!
— Ее обещали мне! — прорычал невидимка над головой Алексы. — Уходи!
— Отпусти ее, Ферди, и мы уйдем!
Невидимка хрипло выпалил короткую фразу, полную грязных слов. И застыл в ожидании. А Алекса все ждала, что Карей вот-вот включит свет…
— Ферди, — монотонно сказал Карей. — Отпусти ее.
— А то что? — рыкнул невидимка.
Алекса уже плакала не переставая: он скрутил ей руки назад и держал так больно!
— А то я включу свет, — тихо сказал Карей.
Наступила тишина, в которой Алекса слышала только свои всхлипы и плачущее мычание под ладонью невидимки. А потом от неожиданности, что он ничего не делает, она начала успокаиваться и услышала его тяжелое дыхание.
— Ты… не сделаешь этого, — пробормотали над головой Алексы, но уверенности в голосе не было.
— Сделаю.
— Она моя единственная надежда…
— Знаю. Но все можно сделать иначе.
— Это слишком долго.
— Ты просидел здесь столько времени. Потерпишь еще немного.
— Я устал терпеть.
— Брат, отпусти ее.
Железные пальцы на руках Алексы обмякли. Девушка уже не висела — смогла встать на ноги и почувствовала, что невидимка отошел за ее спиной. Будто дикий зверь в свое логово. Теперь она снова очутилась в полной темноте, растворяющей ее тело.
— Карей… — всхлипывая, позвала она.
— Не бойся. Я сейчас подойду. Только говори что-нибудь, чтобы я знал, где ты.
— Я не хочу оставаться здесь, Карей. Ты увезешь меня домой?
Ладонь скользнула по ее плечу. Она схватилась за него и шагнула ближе.
— Держись за меня. Я выведу.
Они вышли из комнаты. Карей шел уверенно, а девушка, все еще всхлипывающая, чуть ли не бежала за ним. Один темный коридор. Второй. Когда они очутились на пороге третьего, светлого, — галереи, Алекса вытерла слезы и остановилась. Прерывистым от плача голосом выговорила, глядя на хмурого Карея:
— Рассказывай!
— Это мой брат. Ферди. Он сгорел в одной из игр. Он не может появляться на свету — вспыхивает сразу.
— Что значит — сгорел?
— Это значит, он совсем утратил свойство контролировать свой огонь.
— А при чем тут я?
— Ты сама того не знаешь, но у тебя есть способность возвращать свойство контроля над личным огнем. Сначала я убедился в этом на себе. Потом ты подтвердила это на том парне — Рэде. Тебе было достаточно взглянуть на него, чтобы он перестал вспыхивать бесконтрольно.
— Любовный приворот, приглашение сюда… Почему вы просто не сказали, что я могу помочь ему?
Карей отвернулся. Потом повернул голову, но на Алексу не смотрел.
— Родители вычислили: если ты проведешь с ним всего одну ночь, он сразу обретет свойство контроля за своим огнем. Алекса, — он все-таки заглянул в ее глаза. — Он три года живет в темноте! Три года!
— А мне плевать! — крикнула она. — Мне плевать, если он ведет себя как животное! Меня никто ни о чем не спросил! Ненавижу! Ненавижу всех Тиарнаков!
И бросилась по галерее. Выскочила в зал, на ходу поправляя смятое платье и не обращая внимания на изумленные взгляды гостей, между которыми бежала.
Она выбралась на крыльцо, ошеломленно огляделась. Если сейчас Карей, которого она теперь воспринимала только как предателя, появится следом за ней, она его попробует убить… Что же делать?! Как добраться до дома?!
Сунула руку в карман. Мобильный на месте.
— Папа!
На ее отчаянный крик оглянулись все, кто в это время был на крыльце, но она уже не обращала внимания ни на кого.
— Папа!
— Алекса, я здесь, у ворот! Добежишь?
Она услышала его встревоженный голос как лучшую музыку на свете! И побежала от замка по дороге к далеким воротам, где в машине ждал ее отец.
Глава 9
Автомобиль стоял на другой стороне дороги. Отец придерживал заднюю дверцу, а из салона выглядывала мать и махала рукой. Алекса влетела на сиденье, отец торопливо хлопнул дверцей и бросился к своему месту, словно тоже боялся погони.
Уткнувшись лицом в плечо матери, Алекса обняла ее и снова заплакала. Мама молчала, только бережно прижимала дочь к себе и время от времени гладила по голове. Их потряхивало на поворотах, но девушка чувствовала себя защищенной в маленьком пространстве на колесах, закрытом и, самое важное, с двумя главными людьми в своей жизни, которым можно довериться, даже не помышляя о том, что они могут предать. Подняла голову раньше, чем доехали до дома. Только маминой руки не выпустила — держалась крепко, как в детстве. Мама посмотрела ей в лицо и вынула из бардачка салфетки. Алекса хотела было вытащить их из ее пальцев, но мама покачала головой и сама принялась вытирать и промокать ей глаза. Девушка покорно подчинялась ее рукам, сначала чувствуя пустоту.
А потом, с постепенно нарастающей болью в мышцах, стали появляться мысли о страшном происшествии. Надо будет в первую очередь залечить все синяки, которое оставило на ней то страшное чудовище, трусливо уползшее в свое мрачное логово после слов Карея о том, что он включит свет. Знать бы раньше, что оно боится света. Алекса бы попробовала вызвать огонек на пальцах. Как универсальная ведьма, она училась этому еще на втором курсе. Она представила, как этот урод скручивает ее, не давая возможности сбежать. Вот он пытается обездвижить ее, но пальцы-то свободны. Она щелкает ими одновременно с проговариваемым про себя заклинанием, и вспыхивает огонек… Она крепче вцепилась в мамину руку. Вспомнила, как было с Рэдом на баскетбольной площадке, вспомнила его, мокрого от воды, которой тушили на нем огонь… Пламя объяло бы чудовище одновременно со всех сторон. Нет, не так. Огонь вспыхнул бы на нем сразу по всему телу… Человек вспыхнул бы… И она, Алекса, стала бы убийцей.
Не думать! Не думать об этом!
Ее затрясло от ужаса, а перед глазами все металась и кричала от боли человеческая фигура, почему-то поразительно напоминающая Карея, — фигура, плохо различимая в пожирающем ее огне. Девушка пыталась закрывать глаза, пыталась сидеть с неподвижно открытыми… Черная фигура, болезненно мыча, умирала в яростном огне…
— Мама… — Голос дрогнул, и Алекса сжала руку матери. — Поговори со мной до дома. Пожалуйста. Хоть о чем… — «Лишь бы не думать, не вспоминать…»
— Сейчас подъедем к кафе, — сказал отец, — посидим немного.
Он и правда, почти сразу вслед за словами, свернул куда-то. Остановил и велел не выходить из машины. И ушел к ярко сияющему павильону, рядом с которым до сих пор, несмотря на вечер, стояли легкие столики, где и сидели посетители. На стоянке тоже были люди. Они расположились в машинах с раскрытыми дверцами, болтали с соседями из других машин или со своими пассажирами и пили что-то из высоких стаканчиков… Алекса жалась к матери и почему-то вспоминала детство, когда все в жизни было так интересно, а что-то сложное можно было легко взвалить на плечи родителей.
На освещенную дорожку вынырнул из теней отец, неся коробку со стаканами и какими-то свертками и контейнерами. Он сел рядом с женщинами на заднее сиденье и раздал им порционные наборы.
— Фастфуд, конечно, — сказал он, пожимая плечами. — Но, будем надеяться, не отравимся. Алекса, это ты хорошо придумала — поговорить сейчас, чтобы в дом не вносить худого. Рассказывай, что произошло в доме Тиарнаков.
— Старший сын Тиарнаков живет в полной тьме. — Алекса выговорила, с трудом двигая застывшей челюстью. — Он перегорел на игре и не может контролировать выброс огня. У меня, как оказалось, есть дар, восстанавливающий у огневиков свойство контролировать выброс. Одному парню я уже помогла, сама о том не подозревая. Не полностью. Это можно сделать постепенно. Тиарнаки вычислили: если их сын проведет со мной ночь, наутро он сможет жить, как все нормальные люди. Любовный приворот устроили, чтобы сделать вид, будто я сама этого захотела. Ну, провести ночь с ним.
— Доченька…
Мама обняла девушку за плечо. Всмотрелась в нее.
— И ты?..
— Карей вмешался. Я сумела сделать так, как вы сказали. Дотронулась до него кольцом. И он вмешался. Папа… Почему? Почему они не попросили меня? Я бы могла помочь ему — пусть и не сразу вылечиться, но помогла бы!
— Они решили использовать… — Старший Коллум споткнулся, но договорил: — Они решили использовать ночь, потому что не хотели ждать постепенного возвращения сына к нормальной жизни. А ночь… В магии это время имеет очень мощное воздействие, потому что животная энергия — сексуальная — одна из самых сильных. Любой дар женщины в мгновения соития действует неимоверно. Особенно если женщина об этом даре не знает и эта ночь — первая в ее жизни. Мужчина может даже просто забрать этот дар, использовав его до последней капли. Многие языческие обряды совершались на основе соединения на капище мужчины и женщины. Я же говорил: Тиарнаки — прорицатели, моделирующие будущую реальность. Тебе повезло, что они учли не все составляющие задуманного… Что будем делать, мать? Они ведь сегодня приедут. Может, отослать дочь к деду?
— Что?! — перепугалась Алекса. — Почему ты думаешь, что они приедут?!
— Доченька, представь, что это у тебя… Скажем так, наш Люк живет несколько лет в полной темноте, не смея выйти на улицу даже глухой ночью. Хотя мы-то не смогли бы ему обеспечить комфортное существование — наш дом на такое не рассчитан. И появилась надежда. Неужели же ты не захочешь попытаться помочь брату? Тиарнаки приедут. Если уже не в пути. Поэтому нам надо решить очень важный вопрос: или ты, Алекса, уезжаешь, если не желаешь ними встречаться, или ты будешь согласна помочь этому парню. — Последнее отец произнес хрипловато и быстро отпил из своего стакана.
— Папа… Он меня… Он меня изнасиловать хотел, а ты говоришь…
— Алекса, сейчас тобой управляют чувства. Но… Напоминаю, нам надо решать немедленно. Сегодня же вечером нам предстоит разговор с Тиарнаками. Решай прямо сейчас. Потому что потом у тебя времени не будет.
— Папа, я в таком состоянии…
— Дочка моя, этим ты отговориться не можешь. Понимаю, что в данный момент ты вся думами о том, что с тобою едва не произошло. Я — взрослей, поэтому мыслями о том, что может произойти. Они богаты. Они влиятельны, потому что работают на государство. Где гарантия, что они не наймут кого-нибудь тебя похитить и довершить начатое? Но и ты уже взрослая, чтобы решить некоторые вопросы, которые касаются именно тебя. Делай выбор: или уезжать и прятаться, или помогать — в открытую.
Алекса сначала чуть не разревелась снова. Почему папа так говорит?! Он же видит, что она не в состоянии!.. Но рядом осторожно вздохнула мама. Девушка сдержала порыв расплакаться, помолчала и сказала:
— У меня есть время до дома. Плюс есть время до того, как им приехать. Я подумаю.
А потом они просто посидели, забыв о взятых в кафе наборах и тяжело размышляя каждый о своем.
Приехали домой более или менее успокоенные, и Алекса медленно, чувствуя себя тяжелой и неуклюжей, поднялась наверх, с облегчением отметив, что младшие и Эмбер сидят в своих комнатах, а не в гостиной, где пришлось бы всем и каждому объяснять, почему она так рано вернулась с вечера и почему ее платье выглядит ужасающим образом.
Читать бесплатно другие книги:
