Оберег для огненного мага Каршева Ульяна

Глава 11

Пообедали уже дома, а потом отец уехал: ему позвонил постоянный заказчик, пожелавший изменить ландшафт своего сада. Мама отправила младших погулять в детский парк за две остановки от дома — там в городской праздник весеннего равноденствия всегда устраивали что-то интересное, а сама принялась за ревизию кухни: за две недели отсутствия родителей самые востребованные продукты, естественно, поменялись, а кое-какие и вообще были съедены. У Венди был тихий час, а Эмбер колдовала над платьем Алексы, приводя в порядок вытянутые швы. Сама же Алекса обложилась учебниками и конспектами, чтобы сообразить, с чего начать формулу заклинания для Ферди. Правда, долго она не просидела в своей комнате. Кое-что здорово беспокоило ее. Поэтому она спустя полчаса пришла на кухню и, оглядевшись, нет ли посторонних свидетелей важного разговора, спросила:

— Мама, а человек может влюбиться за три дня?

— Твой папа сделал мне предложение на второй день знакомства, — улыбнулась мама, чистившая картошку для ужина. — Что? Ты в кого-то влюблена, но сомневаешься?

— Нет, я про другого человека, — задумчиво сказала Алекса, забрала у нее нож и, пока мама терла морковку, дочистила картошку.

А затем поднялась к себе… Значит, когда Карей понял, что у нее есть способность восстанавливать самоконтроль над огнем, он еще не был влюблен в нее. Наверное, он сказал о ней родителям, чтобы помочь брату, а потом пожалел об этом? То есть сначала все, что ни делалось, делалось только с одной целью — чтобы она была с Ферди? Тристан нашелся, блин… Если, конечно, он и сейчас влюблен в нее… Нет, если он вообще влюблен. Но даже если и не влюблен, он не виноват, что она… Алекса помотала головой. Хватит о нем. Надо сделать заклинание для Ферди. Для начала — временное. А потом можно будет придумать и на постоянной основе. А если оно окажется сложным, придется посоветоваться с преподавателем по курсу моделирования новейших заклинаний.

Вспомнив о преподавателе, Алекса вдруг озадачилась. А надо ли сейчас сообщать университетскому начальству, что у нее появилась такая способность, как умение восстанавливать самоконтроль огневиков? Или выждать до конца семестра, а потом пройти магическое тестирование с одногруппницами?

Посидев немного, Алекса решила, что так и сделает — пройдет привычное тестирование вместе со всеми. А пока есть возможность помочь, например, Рэду. И она сделает это… Кстати, Карей говорил, что он убедился в этой ее способности сначала на себе. Что это значит? Ферди-то — старший брат. Может, у Карея тоже проблемы? Или он говорил о Рэде? Значит, два подопытных кролика у нее уже есть.

Девушка насупилась, снова вспомнив собственное предположение насчет Карея. Ну и ладно. Если у него проблемы есть — пусть скажет сам.

И почему-то постаралась забыть о том, что парень собирается строго соблюдать договоренность не попадаться ей на глаза. То есть быть незнакомым для нее человеком. И не подойдет, пока она сама не разрешит.

…Часа через два она разогнулась от стола и ойкнула, схватившись за поясницу. Моделирование заклинания именно на самоконтроль оказалось захватывающим. Алекса даже не заметила, как пролетело время.

Облокотившись о стол, она с силой провела ладонями по лицу несколько раз и задумалась не впервые: а получится ли чисто практически? Перед тем как подойти к маме, она просидела первые полчаса перед компьютером и выяснила: теряющие контроль над личным огнем огневики чаще всего уходят не только из опасного спорта. В большинстве своем они уходят в затворничество. Не всегда, как Ферди, проводят жизнь в полной тьме. Но чаще — под строжайшим самоконтролем, а иной раз и на сильнейших успокоительных. В лечебницах. Ведь потеря самоконтроля чаще связана с проявлением эмоций. Им даже официально дают инвалидность, после чего те из них, кто из семей победнее, погружаются в самое настоящее прозябание на пенсии. Кажется, она, Алекса, будет востребована не только теми, кто нуждается в помощи, но и в лаборатории университета, где начнут изучать воздействие, его магическую силу. А как только изучат — огневики смогут жить полноценной жизнью. Ведь будет достаточно взять магически заряженный браслет или какой-то другой артефакт и носить его.

Итак, вот теперь точно решено: три дня на лабораторную работу с подопытными Ферди и Рэдом, из которых один труднейший случай, а другой — послабее, и вперед, к преподавателям.

И Алекса решительно вынула из стола ящик с заготовками для талисманов, которые покупала в студенческом киоске каждый раз, когда появлялись лишние деньги. Огонь — моток золотистой проволоки. Девушка уложила проволоку на колени, закрыла глаза и представила, что она сидит рядом с Ферди. Руки задвигались сами после перехода в состояние магического полутранса, а пальцы немедленно приступили к плетению. Примитивной работе с магическими плетеными браслетами первокурсников учат уже в первом семестре… Спустя минуту губы Алексы зашевелились, шепотом произнося неведомые ей самой слова — «сплетая» из известных ранее фраз заклинаний новое…

…Вечером, ведя ее по «своему» коридору, Ферди первым делом спросил:

— Ты сделала мне талисман?

— Сделала.

— Сколько он мне даст времени на нормальное существование на свету?

— Ферди, я не знаю — честно. Для меня это тоже впервые.

— Понятно.

— А почему ты спрашиваешь? Тебе хочется побыстрей? — сказала и поняла, что ох как ляпнула. Спохватившись, попыталась исправить оплошность, но Ферди перебил ее растерянно сбивчивый лепет, сказал:

— Мне хочется, но… Побыстрей — это не всегда значит лучше. Хочу понять, что будет быстрее и качественно. Ты же дашь мне талисман и одновременно будешь сидеть со мной? Значит, вопрос в другом. Будет ли все это вместе действенно. Наверное, говорю банальность. Но это… — Он вздохнул. — Это как тебе со мной разговаривать — тяжело без тривиальностей.

Он помог ей найти кресло — у нее не получилось, хотя думала, что запомнила, где оно стоит. Промахнулась — нагнувшись к нему и не наткнувшись на подлокотник там, где ожидала. Потом Ферди сел сам, и девушка надела ему на руку браслет.

— Напоминаю, Ферди, я впервые такое делаю, поэтому пока точно не знаю, будет ли он вообще действовать.

— Будет, — уверенно сказал парень. — Помню из универсального курса, что предмет, побывавший в руках мастера, уже должен работать. Алекса… — Он заколебался, и девушка, чутко прислушивавшаяся к его голосу, мгновенно насторожилась: это колебание похоже на предупреждение о том, что он может попросить что-то, что ей не понравится. — Алекса, расслабь руку. Я подниму ее. Хочу тебе кое-что… — Он усмехнулся. — Показать.

Горячо надеясь, что он не сделает ничего опасного, помня, что Карей рядом, девушка выполнила просьбу Ферди. Парень осторожно поднял ей руку, как и сказал, и положил вялую ладонь себе на голову. Боязливые пальцы вслушивающейся в темноту Алексы коснулись чего-то сухого и шершавого. Испугаться она не успела: сначала сообразила, что это бинты, а потом Ферди обыденно сказал:

— Через полчаса после твоего ухода мы снова попробовали. Черт… Десять секунд!

В его голосе слышалось такое ликование, что сразу напомнило девушке: рядом с нею сидит не просто огневик, а спортсмен, привыкший к поклонению своих болельщиков. Поэтому она смолчала, хотя с губ рвались слова — безжалостные — вернуть в реальность, напомнить, что на баскетбольную площадку он, возможно, все равно уже никогда не выйдет. Но удержалась и коротко провела пальцами по бинтам на его голове.

— Ферди, я очень рада за тебя, — так же осторожно сказала она, — но ты не слишком ли беспощаден к себе, экспериментируя на свету? Да еще сразу после каждого сеанса?

— Посиди три дня в темноте, — спокойно сказал невидимый Ферди. — Может, тогда ты меня поймешь. Ауру-то я научился различать вообще из-под палки. Если б не научился — может, и с ума бы сошел. Я еще слышал, что глаза могут атрофироваться без света. Тут бы хоть что-то различать. А теперь у меня есть возможность по-настоящему видеть в течение целых десяти секунд!

Держа свои пальцы в его ладони, чувствуя, как их кончики начинают потеть — парень снова брал силу помногу, но Алекса терпела. Она начала понимать, что тот Ферди, с которым разговаривала утром впервые, сильно изменился. Какие-то несколько секунд, полученные им в личное пользование, здорово повлияли на его настроение: он стал более уверенным.

На этот раз они почти не разговаривали. Лишь под конец сеанса Алекса вдруг додумалась до странной мысли. Ферди сказал — «мы». Госпожа Тиарнак как-то не подходила под это «мы». Она слишком трепетала перед своим сыночком. Кто же раз за разом предлагает парню проводить страшный эксперимент, утверждая Ферди в мысли, что все получится и он сможет вернуться к нормальной жизни?

«Карея я презираю, поэтому думать о нем ни отдельно, ни в паре с его братом не буду», — сердито напомнила она себе.

…Вторник, рабочий день после двух выходных, начался с уже привычной поездки к Тиарнакам, а потом отец отвез Алексу в университет.

Она обернулась к нему с крыльца и помахала рукой, следя, как отъезжает его машина. А потом вздохнула, вспомнила, что в сумке темный шоколад, который будет компенсировать ей силы, выпитые Ферди, и уже с улыбкой вошла в вестибюль корпуса.

Только и успела дойти до лестницы на второй этаж…

Толпа, бросившаяся к ней со всех сторон, в первую минуту напугала.

— Алекса, это правда, что ты с Кареем поссорилась?! — взволнованно закричала Лидия. — Ты что?! Так нельзя! У него соревнования на носу, а ты?!

Девушки, знакомые и незнакомые, мгновенно окружили ошеломленную Алексу и наперебой заговорили с нею. Точнее — немедленно накинулись на нее с негодующими воплями, требуя помириться с ведущим игроком команды «Саламандра», а то, не дай бог, «Драконы» отыграются в этот раз, и их корпус останется без победы!

Через некоторое время Алекса только сумрачно выслушивала студенток, обеспокоенных психологическим состоянием своего кумира, и кляла себя на чем свет стоит, что не сумела догадаться, как будет воспринята эта история в университете. Она даже не пыталась объяснить или что-то доказать взъерошенным девушкам, которые старательно объясняли ей, что такое для «Саламандры» плохое настроение Карея. Они убеждали ее так страстно, что она, с недавнего времени привыкшая очень чутко прислушиваться к голосам, расслышала, как общая взволнованность постепенно переходит в раздражение и даже злость. И не могла понять, что же теперь делать. Страха нет: поорут, поорут — и отстанут. Но раздражает… Прорваться мимо них? В таком состоянии студентки могут поймать ее и заставить сделать то, что хочет толпа. А не прореагировать — та же толпа сейчас перейдет в новую фазу своего раздражения. «Фанатки чертовы», — угрюмо подумала она, поглядывая по сторонам в поисках слабого места толпы, сквозь которое бы смогла прорваться…

Что-то стукнуло со стороны входной двери корпуса, и испуганный голос закричал:

— Девчонки, Карей приехал!

И было в том возгласе такое изумление, что даже самые крикливые девицы замолкли.

Негромкий разговор студентов тоже стих: удивленные парни, которые до сих пор не обращали внимания на расшумевшуюся девичью компанию, развернулись к двери.

Воспользовавшись всеобщим недоумением, Алекса протиснулась мимо двух-трех девушек. Успела вовремя.

Распахнулись двери корпуса.

На пороге появились двое. Невыносимо высокомерный Карей, не сразу узнаваемый, непривычный — в строгом костюме, держал под руку поразительное воздушное создание, при виде которого среди девушек-студенток пронесся еле слышный завистливый шелест-стон. Создание, при более внимательном взгляде на него, оказалось хрупкой девушкой в необычном для учебного заведения наряде — в словно струящемся платье, которое переливалось оттенками небесно-голубого цвета. Тонкий поясок подчеркивал не только тончайшую талию и высокую грудь, но и широкую юбку, на ходу будто мягко плывущую невесомым облаком. Девушка отличалась невероятно бледным лицом — по форме классическим сердечком, очень худеньким, а также огромными глазами — отрешенными, словно незнакомка витала в облаках.

Теперь и Алекса ощутила собственную неполноценность как… привлекательной женщины, отчетливо поняв зависть тех, кто стоял рядом. Это воздушное существо поражало женственностью, которая проявлялась не только во внешности, но и в самой ее природе.

Не меняя равнодушно-надменного выражения лица, словно не замечая собравшихся, Карей естественным движением перенаправил спутницу в сторону от столпившихся на их пути студентов. Поразительная пара спокойно прошла к другой лестнице и остановилась у лифта.

Когда Карей со спутницей пропал в кабине лифта, за закрытыми дверями, Лидия вздохнула над ухом Алексы и виновато сказала:

— А я понять не могла, почему ты молчишь… Извини. Налетели, как мегеры, ни в чем не разобравшись, а тут вон оно как, оказывается… Алекса, ты только не переживай, ладно? Все огневики такие… ну, ветреные. А у тебя еще все… — Она смущенно замолчала, кажется, понимая, что, вместо утешения, растравляет душу одногруппнице. И поспешно закруглилась: — Все устаканится, правда, девочки?

И вся девичья толпа, недавно ругавшаяся, так же искренне начала утешать Алексу, которую бессердечный огневик легко променял на мага-воздушницу, учившуюся в корпусе индивидуально, один на один с преподавателями, после того как оказалось, что ее специализацией является управление погодой. Оторопевшая Алекса все же сумела ощутить иронию положения: утешая ее, студентки утешали себя. Как и она, они ничем не могли привлечь внимание такого завидного парня, как Карей. Поэтому сейчас находили горькое удовлетворение, что обративший было на Алексу внимание огневик быстро расстался с такой же, как они, универсальной ведьмой.

— Все хорошо, — спокойно сказала она, когда настал момент затишья. — Переживу. Вам не кажется, что пора разойтись по аудиториям?

— Это точно, — подхватила Лидия. — А с воздушницей что спорить? Не соперники…

— Лидия, я немного у окна постою, — шепнула ей Алекса, — а потом вернусь в аудиторию, ладно?

— Иди-иди, — сердобольно сказала одногруппница. И повернулась к остальным, чтобы с ними подняться по лестнице, активно обсуждая последние новости с любовного фронта известного огневика.

«Можно было поехать на лифте, но ведь есть время обмыть косточки Карею и его воздушнице», — цинично подумала Алекса, медленно спускаясь по трем ступеням лестницы к вестибюлю.

Мысли метались в длиннейшем диапазоне от: «Как он мог так быстро?!» до — Карей-то подумал, как обелить ее в университете, а она даже не сообразила, что сокурсницы могут обвинить ее в ссоре… Если он, конечно, именно это сделал, придя в корпус под руку с воздушницей, а не завел новую интрижку… Внутренне, хоть и вяло возмутилась сама на себя: а что? С нею, с Алексой, какие-то отношения, а как с воздушницей — так интрижка? «Ты несправедлива, Алекса, — с горечью подумала она. — Ты же этого хотела, чтобы он был тебе незнаком. И он выбрал лучшее положение, при котором не смог бы быть назван… приставалой…» И тут же думала о другом: слишком уж демонстративно Карей привел эту девушку. Напоказ. Или она, Алекса, снова утешает себя? Да что такое… Она же и правда не хочет, чтобы он даже приближался к ней!.. А может, он специально привел воздушницу демонстративно, потому что хотел, чтобы к Алексе не приставали?

И снова вспоминала, каким странным, незнакомым стало лицо Карея. Неприступным и слегка презрительным… Чужим для нее лицом… Когда Алекса поняла, что мысленно произнесла, она мысленно же пожала плечами: а он вообще-то и должен быть таким — для нее. По договору. Чего ж она… переживает?

И внезапно замерла. Среди небольшого количества студентов, все еще прохаживающихся по вестибюлю, она совершенно неожиданно увидела фигурку, которой здесь быть просто не должно! Маргот! Девушка, кузина Тиарнаков-младших, задумчиво стояла сбоку от входных дверей. Лицо сосредоточенно, глаза обращены в пустоту пространства, чуть вниз, как будто она зациклилась на какой-то грустной мысли.

Придерживая сумку, свисающую на ремне с плеча, Алекса изо всех сил помчалась к ней. Всего-то несколько шагов до двери!

— Маргот!

Девушка вздрогнула и, чуть не подпрыгнув на месте, рванула из корпуса. Ошалевшая от неожиданности и ее прыткости, Алекса даже затормозила, а потом опомнилась и, чудом не врезавшись в группу опаздывающих студентов, проскочила их и помчалась за нею.

— Маргот! Подожди! Я только поговорить хочу!

Девушка уже стояла у небольшой машины с распахнутой дверцей со стороны водителя и, судя по напряженной фигурке, готовилась, если что, немедленно закрыться в ней. Алекса чуть не добежала и пошла спокойно, чтобы не спугнуть девушку. Впервые она так безалаберно отнеслась к тому, что не только опоздала на занятия, но и, кажется, к своему собственному изумлению, собирается пропустить пару. Не доходя шагов трех, она заметила, что Маргот собирается прыгнуть в машину. И застыла на месте.

— Если бы я собиралась ругаться с тобой, то в первую очередь подала бы на тебя в комиссию по расследованию незаконных магических действий, — четко сказала Алекса. — И не пыталась бы тебя преследовать с воплями на улице. Мне нужно с тобой поговорить. Очень. Если боишься, можешь сесть в машину — я останусь здесь, на улице. Но мне очень надо поговорить с тобой. Честно, я не буду драться.

Наверное, взволнованные интонации в голосе Алексы подействовали. Маргот, настороженно глядя на нее, прикрыла дверцу машины и спросила:

— И о чем бы ты хотела поговорить? Чего ты хочешь?

— Чтобы точно вылечить Ферди, мне надо кое-что знать. У его матери спросить не могу, — бесстрастно, чтобы она поверила, сказал Алекса. — Но ты, возможно, знаешь нужную мне информацию.

Маргот коротко зыркнула по сторонам, словно заправский разведчик. Кудряшки волос даже не шелохнулись при этом движении. Девушка проницательно заглянула в глаза Алексы и кивнула:

— Тут, за углом, студенческая кафешка. Посидим?

Алекса только было открыла рот возразить — время! Но опомнилась. Сведения от Маргот, если та, конечно, собирается быть откровенной, важнее.

— Посидим.

Маргот, не сводя с нее настороженного взгляда, закрыла машину, и девушки пошли рядом по пешеходной дорожке. Молча они дошли до кафе, внутри которого Маргот заявила безапелляционным тоном:

— Я работаю — ты учишься. За кофе плачу я.

Алекса кивнула и пошла занимать местечко. Ведьму, специализирующуюся на любовных приворотах, она прекрасно поняла: что бы ни случилось, она заплатит за напитки, а значит, злости сейчас в разговоре с нею лучше не проявлять. Перейдет на нее саму, на Алексу. А она и так устала. И… Кофе… Маргот даже не спросила, какой именно кофе хочет Алекса. Расхозяйничалась. Алекса слабо улыбнулась. Придется потерпеть. Информация нужна.

Вернувшаяся с подносом Маргот сухо сказала:

— Я знаю, откуда ты приехала в университет. Тетка, конечно, чаем напоила, но… Кофе я тебе взяла с сахаром.

— Спасибо.

— Ну, давай, спрашивай, — велела Маргот. Но, несмотря на сухость ее тона, Алекса заметила в глазах девушки откровенное любопытство.

— Почему ты пыталась сбежать от меня?

— Приворота на тебе не было. Я потом поняла, что ты раскусила меня. Да и найти мастера приворота нетрудно. Побоялась — драться будешь, — усмехнулась ведьма.

— Приворот на меня тебе тетка предложила сделать?

— Ага. Она сказала, что ты… — Маргот замолчала, кажется, пытаясь найти слова помягче. — Ты должна была выйти замуж за Ферди. Приворот должен был сработать так.

— Замуж? — удивилась Алекса.

— Конечно. Иначе любой преподаватель быстренько бы заметил, что тебя просто использовали. Но замуж — дело важное. И в этом деле мешать бы не стали. И тогда все было бы по закону. Ты вылечила бы Ферди, некоторое время побыла в замужестве, а потом приворот сошел бы, потерял бы свою силу. Ты некоторое время понять не могла бы, что такого нашла в этом парне и почему выскочила за него. Ну и разошлись бы. Даже семейство Тиарнаков не может себе позволить судебные тяжбы из-за принуждения.

— Ты так легко говоришь мне это, — заметила Алекса. — Почему? Из-за того, что я не стала подавать в комиссию?

— Нет. Я пыталась понять тебя, когда готовила приворот. На абстрактного человека не готовят — сама знаешь. Надо знать хотя бы характерные черты личности. Я поняла, что ты быстро сообразишь насчет приворота, — правда, не поняла, каким образом догадаешься. И поняла, что такой человек, как ты, не будет подавать в комиссию. Так что зря ты сейчас пытаешься меня ею напугать.

— Умная… — фыркнула Алекса, сама лихорадочно пытаясь сформулировать важный вопрос.

— Ты только это хотела узнать?

— Нет. Это было только любопытство. Личное. Мой главный вопрос — о другом. — Алекса прикусила губу, присматриваясь к девушке. Скажет — не скажет? — Маргот, почему братья Тиарнаки не очень любят свою мать?

Маргот даже поперхнулась кофе:

— Откуда ты…

Она потянулась за салфеткой и вытерла брызги на лице и на столе перед собой. Делала это медленно, явно оттягивая время ответа. И быстро обдумывая, надо ли вообще отвечать.

— Я спрашиваю не просто так, — напомнила Алекса. — Мне это поможет в лечении.

— Каким образом? И откуда ты знаешь про…

— Маргот, ты бы выдала то, что узнала неожиданно для себя?

— Но Ферди не мог проговориться, — снова задумчиво сказала девушка, продолжая машинально возить салфеткой по щеке. — Он так привык дорогую мамочку называть любимой, что никто не поверит, что он терпеть ее не может.

Алекса промолчала. Первое, что она задумала, выполнено. Она убедилась в своей сомнительной поначалу догадке. Теперь надо узнать причину.

— Ладно. Если ты в курсе, но молчишь… Ты промолчишь и о другом. Особенно… — Маргот подняла глаза и опустила их, прищурившись на Алексу. — Поклянись на своем браслете, что никому!

Алекса приподняла руку, взялась другой за браслет и пообещала:

— Никому.

— Все очень просто, — со вздохом облегчения сказала Маргот. — Ферди устал. Он не выдерживает роли, которой ему навязали, а Карей — нежеланный ребенок, ко всему прочему родившийся с бесполезным и даже мешающим магическим даром, кроме склонности быть огневиком. Вот и все.

Глава 12

К первому часу второй пары Алекса успела. Вошла в кабинет еще на перемене, не замечая сочувственных взглядов одногруппниц, которые (втихаря от нее) договорились не беспокоить ее ни вопросами, ни попытками утешить, тем более что выглядела вошедшая человеком, глубоко погруженным в мучительно грустные мысли.

И первые полчаса Алекса без помех переваривала информацию от Маргот. Итак, самое главное, что ее заставило выдохнуть, — это новость о бесполезном даре Карея. Теперь девушка знала точный ответ на вопрос, почему Тиарнаки-старшие не смогли предугадать, что Карей сорвет им план по спасению Ферди и вырвет из его рук Алексу. Карей обладал даром непредсказуемости. Что бы ни придумали его родители, при моделировании будущего они не в состоянии были учесть действий младшего сына. Он выпадал из модели. Поэтому мать с такой радостью предложила Алексе отправить его куда подальше из города, если она не хочет видеть его.

Всего три года разницы с Ферди и сделали Карея нежеланным ребенком. Мать не успела назабавиться и наумиляться со старшим ангелочком, как залетела снова. Причем узнала об этом настолько поздно, что врачи наотрез отказали ей в операции. Вынужденная делить время между светлым ангелом Ферди и не самым красивым, а в младенчестве еще и болезненным ребенком Кареем, мадам и взъелась на младшего: едва только появилась возможность, младшего отдали на попечение нянек. Теперь она всецело упивалась временем, которое проводила со старшим. И в конце концов превратила того чуть ли не в послушную куклу, которой так удобно и приятно играть!

С самого детства Карей учился уступать брату во всем. Даже в университете, с первого курса, будучи лучшим огненным баскетболистом, он отказался от предложенного ему места капитана команды: это место, естественно, едва поступив в университет, занимал Ферди. Ферди не успевал по некоторым дисциплинам — Карей изучал вместе с ним эти предметы, натаскивая его, и в то же время намеренно учился так, чтобы старший был впереди. Только так младший мог рассчитывать на снисходительное одобрение со стороны родителей — что-то вроде: «Ферди великолепен! — И тоном ниже: — Ну и ты, Карей, неплохо учишься. Правда, твою успеваемость с успеваемостью брата не сравнить, конечно. Но ведь Ферди — это Ферди!»

В общем, Карей повзрослел рано, сообразив, что надо держаться в тени старшего брата, если хочешь ощутить себя родным в семье.

…Усвоив это, Алекса принялась за осмысление следующего факта: Карей ей чужой, значит, чтобы не думать о том, что теперь он будет гулять со своей воздушницей, надо заняться делом. Что за дело? Все очень просто. До индивидуального тестирования, которое, как она и задумала, пройдет через три дня, она должна еще и предоставить материал, доказывающий, что у нее этот дар есть. Среди огневиков потеря контроля нередка. Один-два человека в год да вылетают из активной жизни. Кто-то в темноту, как Ферди. Кто-то — всю жизнь инвалидом на пенсии. Единственное лекарство, о котором знала Алекса, для огневиков было успокоительное. Если тестирование подтвердит ее магическую способность, преподаватели будут исследовать природу ее воздействия на самоконтроль огневиков. И в первую очередь будут приводить к Алексе студентов… Она вспомнила, как Карей сообразил про ее способность: ощутил сначала на себе, потом заметил, как легче стало контролировать огонь Рэду.

«Мне нужен подопытный, — пришла к выводу Алекса. — Огневик, который подвержен бесконтрольным самовыбросам огня. Братья Тиарнаки не подойдут. Вряд ли мадам захочет, чтобы ее ненаглядный Ферди превратился в подопытного кролика… Значит, надо попробовать подойти к Рэду. Фу… Неудобно. Зато ему это необходимо. Наверное, согласится. Надо просто все объяснить ему про тестирование и спросить его, захочет ли он…» И под конец первого часа она прилежно слушала преподавателя и вдумчиво записывала лекцию, честно пытаясь отогнать от себя то и дело возникающий перед глазами образ необычной пары, так эффектно и красиво вошедшей в вестибюль корпуса.

На перемене-пятиминутке, оставив сумку с учебниками в кабинете, Алекса быстро сбегала на первый этаж, где для студентов-магов поставили киоск с ингредиентами для создания магических артефактов, и закупила проволоки золотистого цвета на все деньги, что были в заначке. На втором часу пары, сунув руки в ящик учебного стола, она усердно плела браслет. Первый-то, для Ферди, удался. Когда она поняла это, немедленно наложила на руки заклятие памяти. Теперь любой браслет для огневика она могла плести, не думая, какое кольцо или «косичку» надо сделать в следующий момент.

Четыре пары по расписанию. Перед вторым часом последней пары Алекса спрятала в туалете, на шкафу уборщиц, свою сумку, а за десять минут до часа отпросилась выйти. Расписание огневиков она уже знала. Учились они в том же корпусе, только в другом строении — это всего лишь другое ответвление здания, куда вела та лестница, по которой увел свою новую пассию Карей… Прислушавшись к себе, Алекса с удивлением поняла, что слово «пассия» она мысленно произнесла с сарказмом. Зачем она вообще об этом вспомнила? Какое ей, Алексе, дело до того, что вытворяет Карей?.. Опять. «Вытворяет». Если она к нему равнодушна, почему подбирает вроде обычные слова, но произнося их про себя с презрением, когда думает о нем?

Последняя мысль заставила насупиться. «Я размышляю о нем?»

А звонок с пары заставил быстро встать у лестницы со стороны вестибюля.

Огневики спускались спокойно и ровно. Девушек на курсе было мало, и у Алексы заколотилось сердце при виде появившегося среди студентов Рэда. Если бы не дело, она бы не посмела сделать то, что сейчас сделала спокойно и быстро: едва он оказался (слава богу, с ее стороны!) на последней ступеньке к площадке, схватила его за руку:

— Рэд, на минутку! Пожалуйста!

Видимо, больше от неожиданности, чем от желания откликнуться высоченный Рэд немедленно свернул за лестницу. Он и впрямь был симпатичен, как оценили его девочки-болельщицы: мягко очерченное лицо, большие глаза. Его симпатичность не портили даже бритая голова и видимые границы горелой кожи, которую ему успешно залечивали целители в медпункте корпуса.

— Привет, — медлительно сказал он. — Я тебя знаю?

Алекса выдохнула. Не-эт, если бы не дело, она бы точно не осмелилась…

— Меня зовут Алекса, — быстро сказала она, боясь, что он немедленно уйдет. — Я с факультета ведьм. Через три дня мне надо будет пройти тестирование. У меня прорезалась способность усиливать самоконтроль огневика над огненным самовыбросом. Помнишь, ты начал контролировать процесс — на тренировках в четверг, а потом в пятницу? В четверг я впервые пришла на ваши тренировки в цокольный зал. Ты загорелся, но быстро справился с огнем. Потом я пришла в пятницу. И ты уже спокойней бегал по площадке. Помнишь?

Он секунды оторопело смотрел на нее и вдруг сам схватил ее за руку.

— Не знаю, ты ли мне помогла, но в любом случае… — Он чуть беспомощно и недоверчиво улыбался, глядя на нее. — Я согласен. А чем ты докажешь, ну…

— Рэд, у меня уже есть подопечный. Но его я не могу пригласить на свое тестирование для практического показа, — снова заторопилась она. — Мой подопечный носит магический браслет, чье заклинательное действие примерно такое, как у моего взгляда. Я сейчас уже начала проводить эксперимент: два дня подряд смотрела на тебя и смотрю сейчас, даю тебе браслет — вот, возьми, а еще дотронулась до тебя. Возможно, еще и то, что с тобой говорю напрямую, тоже имеет значение. Насчет голоса не уверена, но вполне возможно. Я буду сейчас на вашей тренировке. Пожалуйста, прислушайся к своим ощущениям, если будет возможность, ладно?

Он покрутил в руках плетенный из золотистой проволоки браслет, поднял все еще удивленно недоверчивые, но уже заинтересованные глаза и кивнул:

— Хорошо. Я согласен стать испытуемым в этом деле.

— Спасибо, Рэд! Я побежала в зрительный зал! Встретимся здесь после тренировки!

— Хорошо.

Алекса проводила его успокоенным взглядом и с легким сердцем побежала к туалету за сумкой, искренне жалея, что у нее нет фотоаппарата, чтобы зафиксировать состояние Рэда во время тренировки и потом внимательно все рассмотреть. Да и для тестирования понадобится… И — спасибо Рэду, что не рявкнул на нее, а согласился помочь. Не-э, если б не дело, она бы никогда не подошла к незнакомому парню, да еще огненному баскетболисту, так легко. На бегу оглянулась только раз, чтобы мгновенно встретиться глазами с Кареем, спускавшимся по лестнице. Отвернулась сразу.

Поднялась по лестнице на свой, второй, этаж, стараясь выбросить Карея из мыслей. Сейчас надо думать только о Рэде. Если парень после такого плотного контакта с нею сможет жестко контролировать себя, она будет уверена, что владеет ситуацией, а значит, хорошее будущее и ее, и всех огневиков обеспечено. Она предъявит Рэда комиссии, получит патент, будет работать в лаборатории, где изучат ее способность и возможность перенести новое заклинание на любой браслет или кольцо.

Уже с сумкой за плечом она влилась в поток студенток со своего курса, где ее и перехватила Лидия.

— Алекса, — встревоженно спросила девушка, — как ты себя чувствуешь?

— Замечательно, — удивилась Алекса. И невольно засмеялась, сообразив, о чем спрашивает Лидия. — Все нормально. Не переживай больше моего. — И чуть пожала плечами. — В жизни всякое бывает.

— Ну мало ли, — с сомнением сказала одногруппница. — В цокольный пойдешь? Или ты… переживаешь? Ну, видеть его не можешь?

— Мне нравится игра, — резче, чем обычно, заявила Алекса при виде студенток, которые остановились рядом послушать недавнюю пассию Карея. — Почему я должна отказать себе в удовольствии посмотреть на тренировки? Пойду.

— Ты сильная, — с уважением сказала одна из девушек. — Я бы, наверное, так не смогла. Алекса, сиди с нами. Если что — поможем.

Она кивнула, хотя с трудом себе представляла, что имеет в виду одногруппница: Карей начнет скандалить, а девушки будут оттаскивать его от Алексы? Это предположение даже развеселило Алексу. Правда, новая мысль — возможно, на тренировках будет присутствовать воздушница, — помогла прийти в более деловой настрой. Никаких романтических мечтаний! Она будет следить только за Рэдом и, не исключено, даже вести записи. Кстати, не подойти ли к куратору группы, чтобы узнать, как ведутся такие наблюдения? Или лучше заглянуть в библиотечные архивы и найти образец в старых дипломных работах?

Интересно, а Карей подойдет к ней, если узнает, что она использует запасного игрока их команды в качестве подопытного кролика? Ну и пусть подходит! Рэд сам согласился!.. Да и не подойдет Карей к ней. Будет соблюдать договоренность… А то ведь (Алекса чуть усмехнулась) его воздушница узнает — гром и молнии на его голову неминуемы… С группой энергично болтающих девушек она ввалилась в цокольный зал, и все разом мгновенно притихли, оглушенные гулом встревоженных голосов. Кто-то кричал — спрашивая, кто-то эмоционально пытался делиться впечатлением от какого-то происшествия в раздевалке баскетболистов.

Девушки бросились вперед к тем, кто уже был в зале.

— Что случилось?

— В раздевалке огневиков драка! — объяснили им. — Оба тренера туда ушли! И!.. — Выразительное многоточие заставило всех замереть от ужаса. — Пока не вернулись!

Алекса почувствовала, как внутри, словно прямо из живота, растет истеричный смех. Бедные тренеры, которые ушли и не вернулись! Прямо как в ужастике!

— То есть тренировки не будет? — разочарованно спросила она.

Пока вошедшие переваривали новость, опытные зрители наслаждались их реакцией.

— Будет, наверное… — уже неуверенно ответили ей. — Ну, когда их всех потушат.

— А что? — профессиональным тоном заядлых сплетников поинтересовались с верхних рядов. — Они с огнетушителями пошли или как?

Ответа на этот вопрос не успели дать, потому что кто-то снизу еще более заинтересованным голосом полюбопытствовал:

— А из-за чего драка? Кто начал?

Этот вопрос оказался самым-самым! Все на полувдохе замерли в ожидании ответа, а потом разочарованно выдохнули: информации из раздевалки пока не было.

Ничего больше не говоря, Алекса, постепенно закипающая, решительно выбралась из ряда, а потом и из зрительного зала и, жутко злая: эксперимент сорвали, не дав даже начать! — проследовала в раздевалку огневиков-баскетболистов. Почему-то она была уверена, что знает, кто и почему устроил драку.

«Карей, ты у меня сейчас будешь трупом!»

С этой мыслью Алекса ворвалась в святая святых спортсменов и протолкалась мимо тех, кто сгрудился у самой двери. Игроки как-то подрастерялись и пропустили постороннего человека. Остановиться пришлось самой: раздевалка пылала в ревущем огне; на полу, ближе к двери валялись баллоны огнетушителей, а из стены адского огня то и дело выбегали взрослые люди, которые, продышавшись, снова впрыгивали в этот огненный ужас.

Бросила взгляд на потолок. Почему не работают краны? Их же вон сколько! Поняла: от беснующейся по всей раздевалке огненной магии техника вышла из строя.

— Уходи! — закричали на Алексу все, кто толпился у двери. — Какого черта тебе тут надо! Брысь отсюда, ведьма!

— Во! Сами — брысь! — завопила Алекса, подняв кулаки и показывая кукиши. — Карей!! Ты обещал не вмешиваться!! Карей!!

И уставилась, злая, в огонь, от которого припекало так, что она даже немного испугалась, как бы легкая блузка на ней не вспыхнула. Секунда, другая… Глядя в слепящий огонь, бушующий в раздевалке, и не видя его, Алекса снова вошла в магический транс. Губы зашевелились, словно сами по себе и против воли хозяйки выговаривая слова, которые пришли на язык вчера, когда она только-только настраивалась на заклинание, усмиряющее огонь.

Пламя замерло вместе с последним словом заклинания и, мягко выстилаясь, начало опадать. Одновременно Алекса поспешно принялась считать секунды. Если уж проводить лабораторную — так проводить. Раздевалка полностью стихла и освободилась от огня на тридцать шестой секунде, это время она отметила как свое достижение.

В довольно большом помещении открылась живописная картина. По бокам, ближе к металлическим шкафчикам и скамьям, стояли двое взрослых мужчин. От огня они сумели защититься невидимым экранированием и теперь недоуменно оглядывались, будто не веря, что огненная вакханалия закончилась.

А в центре раздевалки замерли главные виновники огненного переполоха. Лицом вниз распластался на полу Рэд. На его пояснице сидел Карей, беспощадно заломив новичку руку за спину и прижимая его голову за затылок. Оба не просто грязные от копоти, а перемазанные в ней, оба в одних трусах, страшно изумленные. Наконец ищущий по толпе однокурсников взгляд Карея остановился на Алексе.

— Во что я обещал не вмешиваться? — тяжело сказал он.

— Мне ответить при всех? Называя имена? — холодно спросила она.

— Этот — каким боком здесь?

— А вот это тебя точно не касается, — невольно подчиняясь его манере говорить, сквозь зубы процедила Алекса. — Или ты хочешь, чтобы о деталях дела я тебе лично докладывала?

Девушка открыла рот добавить, мол: «Захотел покинуть пределы города? Сейчас я тебе это устрою!» Но удержалась. Слишком подло бы прозвучало. И даже не в его личной обиде дело, а в ее собственной, вдруг поднявшей голову гордыне: я такая! Я могу с тобой что хочешь сделать — и ты подчинишься!.. И все же по тяжелому молчанию Карея и тому, что он даже не шелохнулся, все еще сидя на побитом Рэде (Алекса даже разглядела заплывший глаз новичка — тот с трудом сумел повернуть голову к ней), она поняла, что последнее слово должно быть за нею. Карей промолчит, потому что попал в неловкое положение. И сухо сказала, поневоле уступая:

— Мне нужна эта ваша чертова тренировка, понял? Нужна!

Карей посидел еще немного на поверженном противнике… У девушки вдруг сердце дрогнуло: осунувшийся, страшно похудевший — столько энергии зря потерял! Зато свои короткие темные волосы сохранил, в отличие от бедолаги Рэда. Тиарнак-младший неохотно встал с Рэда и только было нагнулся, протягивая ему руку, как с потолка обрушился мощный ливень из множества водяных струй: Карей успокоил выход личной огненной стихии, и механизм противопожарной системы среагировал на все еще высокую температуру в помещении — запоздало, конечно, но сразу, едва его перестало переклинивать магией.

Кто-то из парней рядом с Алексой не выдержал и захохотал при виде двух грязных фигур, омываемых водой сверху. Смех с облегчением подхватили другие, а два целителя, видимо, спешно вызванные, не обращая внимания на искусственный дождь, бросились к Рэду, которого Тиарнак-младший все-таки поднял с пола.

Оглядев все это хохочущее, воняющее горелым мокрое сумасшествие, Алекса снова протиснулась между двумя здоровенными парнями и быстро выбежала, радуясь, что стояла ближе к выходу и воды на нее попало мало. Лишь остановилась в коридоре на несколько секунд — вытереть и доставшие брызги, и пот — все-таки в раздевалке была такая жара!..

Вот что за человек! Он, возможно, решил, что она в определенном смысле изменила его брату? Ведь драка наверняка началась после того, как он увидел на предплечье Рэда такой же браслет, как у Ферди!.. Да из-за этого на него даже злиться по-настоящему нельзя. Сердитая и осторожно оглядывающаяся кругом, Алекса быстро шмыгнула в зрительный зал. Так. Кажется, ее отсутствие сенсацией не стало. Значит, никто не свяжет его с завершением драки в раздевалке.

В середине ряда, где она оставила сумку, шло какое-то активное обсуждение. На всякий случай Алекса села с краю и задумалась. Сейчас надо изо всех сил надеяться, что ни тренеры, ни баскетболисты не поняли: это не Карей потушил свой огонь! Она была не просто уверена в этом, а точно знала. Уже читая заклинание, она уловила тот момент, когда произносимые ею слова начали взаимодействие с огнем Карея. Успокаивающее взаимодействие.

Спустя минуты три она перестала думать о деле, потому что хотелось думать о другом. «Этот — каким боком здесь?» — спросил злющий Карей, готовый немедленно стукнуть Рэда головой о плитки пола. Она все убеждала себя, что Карей злится на Рэда из-за того, что увидел его с таким же браслетом, как у брата. А если предположить, что он злится, потому что Рэд говорил с нею? Алекса опустила голову, неуверенно улыбаясь. А если предположить, что его воздушница — это и впрямь всего лишь завеса для отвода глаз университетских сплетников?

«Мне этого так хочется? Чтобы он злился из-за меня? Но ведь он предатель…»

— Алекса, тренировка начинается! — крикнула над ухом Лидия, безжалостно отвлекая одногруппницу от странных мыслей. — Ты что — спишь?

— Ага… — пробормотала девушка и вздохнула.

Тренировка прошла вяло. То есть спортсмены бегали очень даже резво по баскетбольной площадке, но тренеры сегодня напрочь отказались даже от попытки наполнить площадку огнем. Видимо, побаивались недавнего инцидента: слишком уж ребята возбуждены — даже на посторонний взгляд. Сосредоточенно наблюдая за «подопытными», Алекса заметила, что произвольный самовыброс огня бывает частенько у большинства огневиков, но на него не очень-то в процессе тренировки обращают внимание. Те, кто обнаружил на себе вспыхивающий огонь, как-то машинально убирали его, даже не пытаясь потушить, — просто одним взглядом. Или усилием воли — настолько тренированным, что им было достаточно лишь понять, что произошел огненный самовыброс.

Ни Карей, ни Рэд ни разу не вспыхнули, хотя бегали по площадке активнее других. И что интересно — это заметил один из тренеров. Заметил Рэда. Тренер взмахом руки велел парню подойти и спросил о чем-то. Рэд покрутил головой — улыбка до ушей — и побежал играть дальше. Карей сумрачно следил за ним, но уже не вспыхивал — во всех смыслах. То ли привык к мысли, что, кажется, Алекса экспериментирует, то ли смирился.

Девушка решила, что скажет Ферди о новом подопытном, а уж услышит это или нет Карей — бог с ним. Но за воздушницу она Карею точно отомстит. Правда, еще надо придумать — как… И снова вздохнула: а стоит? В этой ситуации… Теперь, когда она знает все, его дружба с этой девушкой уже не предательство.

Зрителей нисколько не разочаровало, что на площадке не было огня. Инцидент в раздевалке подогревал любопытство и без настоящего пламени. Выходили из зала под конец тренировки очень довольные, обсуждая своих любимчиков и строя прогнозы на будущие матчи. К Алексе девушки больше не подходили: то ли решили проявить понимание, не приставая, то ли уже забыли, что некоторое время она была в эпицентре университетских новостей. Что Алексе и было на руку.

С Рэдом она договорилась встретиться у лестницы, ведущей к факультету огневиков, но теперь, когда она последней вышла из зала, а он как раз выходил из раздевалки, как-то так получилось, что они встретились глазами и одновременно поспешили друг к другу навстречу. Даже засмеялись от неожиданности.

— Ну, привет, — торжественно сказал Рэд. — Слушай, Алекса, а ведь я реально почувствовал, что с огнем стало легче справляться!

— Значит, ты согласен быть еще две тренировки моим объектом для практических наблюдений? — поддразнила его девушка, за локоть поспешно уводя его в пустой коридор, едва заметила, как вышедший из раздевалки огневиков Карей остановился, в упор глядя на них двоих. В небольшой рекреации, спрятанные стеной от лишних глаз, они подошли к окну и положили на подоконник свои сумки.

— Согласен, конечно, — даже удивился парень. — Я ведь на прошлой неделе уже распрощался с баскетболом — и вдруг… Я тогда не понимал, что произошло и почему так легко могу сдерживать огонь, но сегодняшний день — это нечто!

Чем-то, наверное своим прямодушием и наивной откровенностью, Рэд внезапно напомнил Алексе Ферди. И впервые подумалось: а как будет мадам относиться к сыну, которого не видела три года, если его лицо изуродовано огнем? Ведь его если и лечили, то в кромешном мраке. Кожа наверняка вся в ожоговых пятнах… Страшно представить ее реакцию. Сумеет ли она сдержаться и не оставить в душе сына пустоту и эмоциональный дискомфорт?.. «Я плохо думаю о людях, — вздохнула Алекса, идя с Рэдом к его машине. — Уж кто-кто, а мадам, конечно, тысячи раз представляла себе, каким увидит сына».

Парень-огневик довез ее до дома. У калитки они договорились, что Алекса снова придет на тренировку, а он будет прислушиваться к своим ощущениям и расскажет, как и что происходит во время игры. Когда он отъехал от калитки, она помахала ему рукой и только хотела было побежать по дорожке, чтобы успеть поужинать, перед тем как отправиться в замок Тиарнаков, как непроизвольно посмотрела в сторону. Если бы она сообразила сразу, не смотрела бы туда. Или хоть голову бы наклонила — и зыркнула туда исподтишка. Но не сообразила. И некоторое время недоуменно смотрела на черную машину, припаркованную на другой стороне дороги, у соседнего дома.

Дошло. Быстро закрыла калитку и зашагала по дорожке, выгибая спину от тяжелого взгляда в упор и твердя только одно: «Уходи! Уходи!»

Глава 13

Вечер Алекса провела очень странно. Сразу после ужина отец повез ее к Тиарнакам, где она отсидела положенные полчаса с Ферди. Тот уже настолько привык к ее присутствию и к ней самой, что уже не подал руку ладонью кверху, пока она делилась с ним силой, мысленно произнося заклинание, а просто сам взял ее за руку, объяснив немного наивно и эгоистично: «Мне так удобней». Да и заклинания не пришлось проговаривать: Ферди вдруг заинтересовался ее сестрами и братом, и Алекса рассказывала ему о своей семье, потихоньку, не без помощи его многочисленных вопросов, вытаскивая из памяти все самое интересное. Время от времени она смеялась вместе с ним, когда удавалось с юмором рассказать смешной случай из жизни семейства, удивляясь себе, потому что рассказчиком вообще-то была не очень.

Промелькнула странная мысль, в общем-то логичная: а кого еще слышит Ферди в своем невольном заточении? Неужели только родителей и младшего брата?

Одновременно она то и дело ежилась от невидимого взгляда и испытывала странное впечатление, рассказывая в сплошной темноте сразу двоим, один из которых прятался поневоле, а второй — специально. Карей (знала она) не видел ее, смотрел, ориентируясь на голос, но ей все казалось, что он смотрит прямо на нее. Глаза в глаза. И этот упорный взгляд странно раздражал ее. Словно ее кожа вдруг стала болезненно чувствительной — и даже прикосновение собственных волос заставляло ее двигать плечом.

А еще из-за этого взгляда она стала невнимательной, иногда застывая на полуслове и стараясь зачем-то понять, здесь ли Карей или уже ушел. А потом забывала, о чем только что рассказывала, и Ферди приходилось подталкивать ее, напоминая.

После этого разговора приторная приветливость мадам Тиарнак показалась совсем несносной, и Алекса с трудом вытерпела обязательное чаепитие. Помогал отец. Своим присутствием. Девушка просто посматривала на него и тут же успокаивалась.

На обратном пути Алекса попросила отца высадить ее чуть раньше, чтобы немного прогуляться на свежем воздухе. Даже сосредоточенная на своих мыслях, еще в замке Тиарнаков она почувствовала, что ей не хватает кислорода. Из-за наглухо закрытых помещений, в которых содержался… жил Ферди?.. В своем районе даже темным вечером отец легко оставил ее на пешеходной дорожке, и она побрела вдоль дороги, непроизвольно замечая проезжающие мимо машины, бездумно глядя на мелькающие дорожные огни. Лишь раз попыталась решить задачку: почему Рэд не спросил ее о странном разговоре между нею и Кареем в раздевалке баскетболистов? Но вопрос будто скользнул пылью, поднятой ветром, и рассеялся по дороге…

У калитки столкнулась с Эмбер и Мэтти. Те негромко разговаривали о чем-то и, немного замешкавшись, смущенно поздоровались с нею. Алекса машинально ответила и мимо них прошла во двор дома. Дошла до входной двери и поняла, кто только что приветствовал ее. Остановилась. Подумала… И пожалела, что сама не огневик. Криво усмехнулась своим мыслям. Сама не замечая собственных движений, поставила сумку на приступок рядом с дверью и пошла по тропинке, уводящей в сад — и вниз, к оврагу, к любимой беседке. К привычному покою. Все машинально… Только вот губы кривились от осознания, что нынешнее одиночество она устроила себе собственными руками.

В портике-беседке села на каменную скамейку. Огляделась… Холодновато — она подняла воротник курточки. Темно. Фонтанчик декоративного бассейна еле видно — и то лишь благодаря смутному свету сверху, с улицы. Мэтти она так и не пригласила ни разу в любимое местечко… Не надо о нем… Ни о чем больше не думая, слушая переливчатый звон фонтанчика, глядя и не видя, некоторое время девушка смотрела на стену — и внезапно вскинула ладони к лицу и разрыдалась. Одиночество нахлынуло сбивающей с ног волной, и Алекса ощутила себя слабой и никому не нужной. Оплакивая себя, чуть не выла в голос, благо что в беседку обычно никто, кроме нее, не спускался, а уж тем более вечером, и можно было реветь самозабвенно, в голос.

И чуть сердце не выскочило: кто-то взялся за ее плечо и, сев рядом, прижал ее к себе. Заикаясь от глубокого плача, она изумленно распахнула мокрые ресницы. Но в портике было темно, и она конвульсивно попыталась дернуться из жестких рук.

— Это я, — сверху вниз сказал Карей. — Успокойся. Или еще поплачь.