Пока не видит Солнце Давыдова Инесса

Глава восьмая. Перерождение

Ткань сна была безжалостно порвана чередой посторонних звуков. Клара включила свет и испуганно огляделась. В комнате никого не было. Прислушавшись, она поняла, что странные металлические звуки доносятся из кухни. Хозяйка коттеджа должна была вернуться только через неделю, других людей, у которых могли бы быть ключи от дома, не существовало. Клара почувствовала, что от страха ее сердце готово выпрыгнуть из груди. Послышался отчетливый стук дверцы холодильника. Клара подскочила на ноги и крадучись пошла по коридору. На глаза ей попался детский розовый зонтик, прислоненный к стене. Вооружившись ним, она продолжила беззвучное движение в сторону кухни. Подойдя к арочному проему, Клара осторожно выглянула и увидела мужчину в черном, который склонился над столом и жадно поедает остатки еды, видимо, только что извлеченные из холодильника.

Клара отпрянула к стене, стараясь восстановить сбившееся дыхание. От страха громко колотилось сердце, на лбу проступили капли липкого пота. Мороз пробежал по коже, ноги и руки било крупной дрожью. Как он сюда попал? Почему он преследует ее? И, судя по дневнику Тамары, преследовал и Золотареву… Внезапно Клара ощутила прилив ярости, пересилившей страх. Она подкралась к незнакомцу сзади и начала наносить удары зонтом по его спине и плечам.

– Убирайся отсюда немедленно! Сейчас же вон из этого дома! – кричала она громко. – Убирайся!

От одного из ударов зонтик раскрылся, и Клара была вынуждена отступить. Мужчина, до того не оказывавший ни малейшего сопротивления, медленно повернулся. Полы шляпы все еще прикрывали его лицо. Клара застыла от ужаса, прикрывая себя раскрытым зонтом.

Мужчина хмыкнул и приподнял шляпу – это был Уваров! Вид у Клары был такой комичный, что Юрий не выдержал и громко расхохотался. Женщина стояла перед ним в ночной сорочке, взлохмаченная, босая, а в ее руках красовался розовый зонтик в форме слоника с развесистыми ушами. С минуту Клара молча смотрела на него, затем перевела взгляд на зонт и тоже расхохоталась.

– Что за наряд на тебе?! Ты меня жутко напугал! – воскликнула она и уже шутливо стукнула его по плечу.

– Это единственная приличная одежда, что была на помойке.

– На помойке? – переспросила удивленно она. – Это там ты теперь предпочитаешь отовариваться? А где твоя одежда?

Уваров загадочно улыбнулся, оглядел свой дурно пахнущий наряд и ответил:

– Да черт его знает… Помню, что я был совершенно голый, рядом помойка, мне нужно было как-то добраться к тебе, и я начал шарить в поисках одежды, – Уваров задумался, и его лицо просияло, словно он вспомнил что-то важное. – А мясо еще осталось?

– Так ты что – под пальто совсем голый? – удивилась Клара, игнорируя его вопрос.

Опустив взгляд, она увидела волосатые ноги в разорванных шлепанцах.

– Что с тобой приключилось? Ты же уехал от меня на расследование убийства!

Уваров открыл холодильник, нашел кастрюлю с мясом и начал его жадно поглощать. На его лице отразилось удовольствие. Клара же не сводила с него вопросительного взгляда, и вдруг Юрий понял, что не может ответить на ее вопрос.

– Я ничего не помню, – растерянно пролепетал он.

– Ничего? С какого момента?

– Помню, что ужинал с тобой в этом доме, – ответил он, оглядываясь по сторонам. – Помню, что сел в машину к Коваленко, и мы приехали по адресу, где произошло убийство. А потом – провал. Черт, что со мной произошло?

Он снял шляпу, ощупал голову и хмыкнул.

– Амнезия, черт возьми, – рассмеялся он, – тысячу раз я допрашивал потерпевших с амнезией и не верил, что такое возможно. И ты ж глянь – теперь и сам ни хрена не помню! О! Теперь можно долги всем простить!

Клара положила зонт на стол и задумалась. По выражению лица Юрия она поняла, что он не лукавит: он действительно ничего не помнит. Выглядел Уваров очень странно. Черты его лица немного заострились, кожа приобрела бледный оттенок, реакция стала несколько замедленной.

– Может позвонить твоему напарнику, Коваленко? – предложила она.

– Я не помню наизусть его номер, он был забит в мобиле. Черт! Да кто вообще помнит номера?

– Тогда позвони в управление и скажи, что ты в порядке, пусть привезут тебе одежду.

– Нет. Не надо.

– Почему? – удивилась она.

– Не знаю. Но есть ощущение, что звонить никому не нужно.

Она насторожено посмотрела на него. Уваров улыбнулся и сказал:

– Ты сказала, что коттедж у нас только до утра. Вот утром и позвоню.

– Пойду, найду тебе одежду, – задумчиво произнесла Клара и вышла из кухни.

Уваров продолжил с жадностью поедать остатки ужина. Вернувшись на кухню, она бросила на стол мужской халат и сказала:

– Тебе нужно принять ванну: кто знает, какая зараза могла попасть на тебя с этим пальто.

Ни слова не говоря, он скинул с себя пальто и остался совершено голым. Сначала Клара смутилась и отвела взгляд, но краем глаза заметила рану в его правом боку и ахнула.

– Юра! Ты ранен!

Он в полном недоумении начал рассматривать бок.

– Черт! Где же меня так задело?

– Амнезия бывает после стресса. Ты явно что-то пережил. Возможно, мозг заблокировал эти воспоминания, – предположила Клара.

– Ты что, психиатр? – шутливо спросил Уваров и подмигнул ей.

Клара осмотрела рану и задумчиво произнесла:

– Странно. Кровотечения нет, хотя рана глубокая. Похоже на пулевое ранение.

– Да ты еще и эксперт-криминалист? – усмехнулся Уваров. – Столько талантов в одной женщине! Я же говорю, ты мне напоминаешь будущую жену. Будет о чем потолковать длинными ночами.

Он схватил со стола мужской халат и сказал:

– Пойду приму душ.

– Какой душ!? – воскликнула Клара. – Тебе нужен врач, причем срочно!

– Ты сама сказала, кровотечения нет, у меня ничего не болит. Обработаем рану и залепим лейкопластырем. А душ мне просто необходим, – сказал Юрий. Затем повернулся к ней, подмигнул и многозначительно добавил: – Коттедж в нашем распоряжении только до утра.

– Сумасшедший! – крикнула ему вслед Клара.

Пока он мылся, она сидела в кресле и с подозрением смотрела на пальто и шляпу. Куда делась одежда Уварова? При каких обстоятельствах он мог голым оказаться на улице, а потом искать одежду на помойке? Все это не укладывалось в голове.

Через полчаса он вышел из ванной комнаты. Халат был ему мал и еле прикрывал волосатую грудь, из-под одежды просматривался край лейкопластыря. Казалось, что душ отнял у Уварова последние силы: он пошатывался и еле держался на ногах. Молча Юрий прошел в гостевую спальню и лег на кровать. Клара укрыла его одеялом и села рядом.

– Так ты ничего не помнишь с того момента, как приехал на место преступления? – уточнила она.

– Угу, – пробурчал Уваров и закрыл глаза, – ничего… жуткая слабость… надо поспать.

– Все это очень странно, – задумчиво произнесла Клара.

– Помню, что передо мной мелькнул какой-то старик… морщинистый рот, а потом… пальто и шля… па… – протянул он сонным голосом и зевнул.

Не прошло и минуты, как Уваров закрыл глаза и провалился в сон. Его руки и ноги начали подергиваться, а из горла понеслось хриплое сопение.

Несколько минут Клара наблюдала, как Юрий посапывает во сне, затем осторожно откинула одеяло, развязала пояс на халате и осмотрела рану. Узкая лента лейкопластыря была сухой, вокруг раны не было покраснения или припухлости. Это было, по меньшей мере, странно. Даже если он поранился накануне, о чем возможно не помнит, то вокруг раны шел бы активный процесс заживления. Клара озадаченно потерла подбородок, вышла из спальни и прикрыла за собой дверь.

Сон как рукой сняло. Она разместилась в гостиной на диване, скрестила руки на груди и отсутствующим взглядом уставилась в одну точку. Ее мысли сосредоточились на таинственном появлении Уварова. Пальто и шляпа все еще лежали на полу, напоминая о том шоке, который пришлось пережить Кларе, когда она решила, что снова встретилась с человеком в черном.

Первой ее идеей было позвонить в управление и связаться со следователем Коваленко. Возможно, он бы смог пролить свет на то, что произошло на вызове, и привезти вещи Юрия. Но потом она решила, что лучше дождаться утра. Пусть Уваров сам позвонит напарнику: неясно было, как Коваленко воспримет ее присутствие рядом с Уваровым ночью в пустующем коттедже. Кларе не хотелось, чтобы ее имя склоняли всем управлением.

Чтобы отвлечься, она включила телевизор и несколько минут следила за событиями, развивающимися в каком-то фильме. Потом щелкнула пультом и в воцарившейся тишине открыла папку с ксерокопией дневника Тамары.

«Конечно, я не уехала. На следующий день была назначена встреча с редактором модного журнала, который хотел посвятить несколько страниц моему интервью и последнему показу. Весь следующий день прошел по плану. Ближе к ночи я, уставшая, возвращалась домой с одной мыслью – принять горячую ванну и лечь спать.

Когда я открывала ключом входную дверь, на меня напали со спины. Не знаю, сколько их было человек, но мне показалось, что не меньше трех. Я получила удар по голове и отключилась. В себя пришла через несколько часов – уже светало. Меня окружала роскошно обставленная спальня в классическом стиле. В комнате никого, кроме меня, не было. Я встала с кровати, но тут же чуть не рухнула на пол: голова сильно кружилась и меня подташнивало. Только в этот момент я заметила, что на мне лишь нижнее белье – другой одежды не было. Я увидела на кресле белый кружевной пеньюар и торопливо натянула его на себя. Через окна мансардного типа хорошо просматривались шпили зданий, из чего я заключила, что нахожусь на последнем этаже высотного дома. Я оглянулась вокруг, внимательно рассматривая комнату. На стенах были мягкие текстильные обои, обрамленные лепным декором, с потолка свисала хрустальная люстра, на полу расстелен толстый ворсистый ковер… Но самым изысканным элементом этой роскошной спальни была деревянная кровать с белоснежным пологом, свисающим с потолка. К спальне примыкала маленькая ванная комната. Судя по обстановке, владелец этого дома был богатым человеком.

Я подошла к двери и попыталась ее открыть, но она была заперта. Кричать не было сил, голова раскалывалась. Я села на кровать и стала ждать. Не помню, сколько я просидела. Солнце уже было над мансардой, когда в комнату вошла приземистая женщина лет сорока пяти. Она представилась (прозвучало имя Вилма) и поинтересовалась, как я себя чувствую. Я пожаловалась на головную боль и спросила, где я. Вилма улыбнулась и сказала, что, к сожалению, не на все мои вопросы сможет дать ответ. По ее словам, ее наняли прислуживать мне, и я могу просить, что угодно – мне все предоставят. Судя по всему, я находилась в доме своего похитителя – хозяина Вилмы, имя которого она отказалась назвать. Сказала лишь, что владелец дома отсутствует в городе и приедет через несколько дней. За это время она должна подготовить меня, но к чему конкретно – не пояснила. Я расплакалась и начала умолять ее отпустить меня, но Вилма отвела взгляд и сказала, что это невозможно: дом хорошо охраняется, и я не смогу выйти незамеченной даже в коридор.

За три последующих дня меня навестили врач, парикмахер и портной. Мне запрещалось говорить с ними, и я старалась не нарушать этого условия. Подсознательно я была уверена, что до возвращения хозяина дома опасность мне не грозит – иначе мне не оказали бы такой прием. Но когда срок моего заточения перевалил за трое суток, внутри меня начало расти волнение. Наверное, оно передавалось мне от Вилмы, которая вела себя крайне нервно: то и дело замирала, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора.

Рано утром следующего дня она разбудила меня и сказала, что хозяин дома вернулся и приглашает меня на завтрак. Вилма принесла белое кружевное платье, поразившее меня своей красотой. Одежда может творить чудеса: даже такую серую мышь, как я, это платье превратило в принцессу. Я смотрела на себя в зеркале и не могла налюбоваться: какой фасон, какая элегантность!

Меня провели в небольшую столовую. В центре комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью; он был сервирован на три персоны, и я подумала, что кроме меня и хозяина дома за завтраком будет кто-то еще. Стены комнаты были оклеены шелковыми обоями, расписанными цветочным орнаментом. С потолка над столом нависала большая хрустальная люстра. Пока я рассматривала комнату, хозяин дома рассматривал меня. Он бесшумно встал за моей спиной, изучая мою реакцию.

Я обернулась от едва слышного скрипа паркета, и мы встретились взглядами. Я сразу узнала его – это был мужчина с серыми холодными глазами, который выиграл у директора театра в покер. Он молча рассматривал меня, не делая попыток заговорить. Я тоже молчала и пристально, с некоторым вызовом, смотрела ему в глаза. Мне хотелось понять этого человека. Зачем он похитил и запер меня в своем доме? Чем больше я смотрела в его глаза, тем сильнее внутри меня поднималась волна ужаса…

Наконец он пригласил меня за стол, и мы приступили к завтраку. Я решила хранить молчание: пусть сам начнет разговор и объяснит, что ему от меня нужно. Это мое поведение явно его заинтересовало: на мгновение он хищно обнажил зубы, словно что-то предвкушая. Позже я поняла, что это была его обычная манера улыбаться.

Это был холодный, расчетливый и надменный человек. Он считал себя всесильным и был уверен в своей безнаказанности. С людьми, которые работали на него, он вел себя по-хамски: за любую оплошность он мог накричать или ударить. Его гнев просыпался внезапно, он словно взрывался изнутри, и тогда… Впрочем, в первый день он вел себя идеально, хотя это и давалось ему нелегко.

Манеры хозяина дома были безупречны: я бы сказала, что их могли воспитать разве что вышколенные английские гувернеры прошлого столетия. Несмотря на его холодность, было в нем что-то завораживающее – что-то, что не давало мне отвести от него глаз. Я пристально за ним наблюдала, но его это совсем не беспокоило – наоборот, он, казалось, был рад моему любопытству.

Данное себе обещание хранить молчание я не сдержала. Мне вдруг захотелось сделать ему комплимент и, уткнувшись в тарелку, я произнесла: «Ваш дом великолепен». Он ничего не ответил, но после завтрака пригласил меня прогуляться по дому. Проходя мимо семейных портретов, он охотно рассказывал о своей именитой семье. Его род был очень древним и богатым. После хрущевской оттепели вся его семья эмигрировала в Германию, а он предпочел остаться в Советском Союзе – в Юрмале, которую очень любил. Купил здесь особняк и сам оформил его.

На вид незнакомцу было не больше сорока, но на деле оказалось, что ему уже за пятьдесят. Он всерьез следил за здоровьем: ел только полезную пищу, занимался спортом и, помимо личного врача, часто посещал других специалистов.

Впрочем, за ним водилось немало странностей. Например, он был помешан на цифре три. Даже если он завтракал один, к столу ставили три стула и накрывали на три прибора; если он ждал гостей – их приглашали столько, чтобы их количество было кратно трем. Он включал и выключал свет в комнатах три раза; если стучал в дверь, то обязательно трижды. За каждым этажом его дома наблюдало по трое охранников…

Его странности сразу бросились мне в глаза, и я поняла, что попала в руки к сумасшедшему. Тогда-то я и осознала, насколько правильно повела себя с самого начала – никаких истерик, никаких вопросов…

Закончив экскурсию по дому (а дом был поистине великолепен!) он завел меня на мансардный этаж – в мою спальню, и сказал: «Ты можешь остаться узницей в мансарде, пока не надоешь мне, а можешь стать хозяйкой этого дома и моей судьбы – решать тебе». И сразу после этих слов вышел, как будто боялся, что я тут же отвечу отказом.

Я осталась одна еще на три дня. Еду мне приносила Вилма, и я заметила, что она стала немного мягче и спокойней. Каждый вечер, отходя ко сну, я мысленно переносилась в две последние ночи с Тихоней и тешила себя надеждой, что мы обязательно еще увидимся.

Через три дня вечером Вилма снова принесла мне знакомое белое платье и, помогая его надеть, шепнула: «Соглашайтесь, иначе долго вам не жить». Я со страхом повернулась к ней, а она глазами попросила меня молчать и добавила: «До вас я прислуживала троим». Затем она плотно сомкнула губы и повела меня в просторный зал, где обычно хозяин дома принимал гостей. Это была гостиная-столовая с камином, в котором уже потрескивали поленья.

Он сидел в кресле напротив камина, закинув ноги на банкетку. Из проигрывателя доносилась классическая музыка. При моем появлении он даже не шелохнулся. Когда я приблизилась вплотную, он стальным голосом поинтересовался, что я решила. Руки мои от страха увлажнились; я понимала, что могу не выбраться отсюда никогда, поэтому как можно спокойнее ответила: «Мне кажется, у нас есть шанс, хотя и ничтожный». Он резко повернулся ко мне и с минуту пристально смотрел в глаза, как будто хотел распознать в них ложь. Затем жестом указал на соседнее кресло и предложил мне выпить.

Трудно было поверить, что этот человек был способен на любовь, но после моих слов он начал постепенно меняться. Глаза его с каждым днем теплели, движения становились более плавными и спокойными. Первой изменения в поведении хозяина почувствовала Вилма: она с удивлением сообщила мне, что хозяин больше не срывается на прислуге».

Клара опустила листок и прислушалась. В гостевой спальне послышался шорох. Она положила папку в сумку и решила проверить, как там Юрий.

Уваров стоял перед распахнутым окном с незажженной сигаретой в руке. Его обнаженное тело было залито лунным светом, и кожа бликовала серебристыми отблесками, будто ее покрывали миллионы снежинок. Лицо Уварова было таким умиротворенным, словно он во время сна познал всю глубину бытия. Впервые Клара увидела и даже почти ощутила человеческую ауру – именно она наполняла бело-голубым свечением пространство вокруг тела Юрия, походя на своеобразный кокон. Зрелище было потрясающим! Клара, как завороженная, застыла на пороге и смотрела на мужчину, не сводя глаз. Взгляд Юрия был направлен на Луну; минуты три он стоял, не двигаясь, пока свечение вокруг его тела не стало блекнуть.

Пальцами он размял сигарету, положил на подоконник, оглянулся и с удивлением сказал:

– Не хочу больше курить.

Его манящий и томный взгляд жадно скользнул по длинным каштановым волосам, округлой груди и плавной, словно изгиб гитары, линии бедер женщины. Ему не нужно было даже дотрагиваться – она ощущала его нежные прикосновения и так. Клара почувствовала, как жар, словно выплеснувшаяся лава, полыхнул откуда-то изнутри и растекся по ногам.

У нее все еще был выбор – уйти или остаться. Уйти куда угодно, где она будет с тоской о нем вспоминать, но жизнь ее останется прежней. Все встанет на свои места. Все будет так, как было до знакомства с Уваровым на пляже. Или остаться… Поддаться его зову и с головой нырнуть в то чувство, которое обволакивает и завораживает. Клара знала, что после этой ночи пути назад уже не будет. Она перевернет страницу прежней судьбы и вступит в новую, неизведанную, полную непредвиденных обстоятельств жизнь.

Уваров протянул ей руку. Вот он, тот момент, когда нужно решать – отложить на «потом» уже не получится. От перенапряжения закружилась голова. Как же это невыносимо трудно! Так уйти? Или… Вопреки всем доводам, которые она прекрасно осознавала, Клара медленно двинулась в его сторону. Всего несколько шагов, а такое чувство, будто она сорвалась в пропасть и находится в свободном парении. Сейчас ей хорошо, но что будет потом? Сердце затрепетало, руки задрожали, но уже не от страха, а от волнения.

Бросившись в его объятия, Клара зашептала:

– Я не хочу уезжать, не хочу!

Юрий взял ее на руки и осторожно перенес на кровать. Их взгляды снова встретились, и в этот момент все ее сомнения развеялись как туман. Уж если ей суждено завтра уехать, так пусть эта волшебная ночь останется в ее памяти! Руки заскользили по его обнаженному телу.

– Тебе точно не больно? – спросила она, нежно дотрагиваясь до раны.

– Не думай ни о чем, будь со мной, – прошептал он ей на ухо, – за нас уже все решено.

Она хотела спросить, о каком решении идет речь, но в этот момент его губы заскользили по ее бедрам, ласковые и нежные поцелуи стали сменяться жаркими и страстными, от которых ее тело то выгибалось, то замирало. Мощные умелые руки прижимали ее к себе так сильно, что она чувствовала движение каждой его мышцы. Их затянуло в круговорот объятий: тела то сплетались воедино, то ненадолго отдалялись, но лишь для того, чтобы еще крепче прижаться друг к другу. Луна заглядывала через распахнутые окна и согревала их обнаженные тела своими живительными лучами.

Складывалось такое ощущение, что он давно изведал каждый сантиметр ее тела – казалось, он заранее знал, как отреагирует она на его ласки. Странно, но именно в этот момент Клара ощутила неимоверную тягу к Юрию, словно любила его всегда. Нет у нее семьи, нет прошлого – есть только он и вечность, в которой они пребывают. Совершенно неважно, как их зовут и в каких телах они находятся – важно, что когда они вместе, Вселенная в гармонии. Они и есть Вселенная!

В отличие от Клары, которая во время соития не произнесла ни звука, Юрий не умолкал ни на секунду. Его стоны периодически сменялись вскриками, разрывая тишину. Моментами ее это даже пугало, но чаще она закрывала глаза, и ее мгновенно уносило в раскрывшиеся перед ней необычайные просторы. Она проносилась мимо скопления звезд, которые манили ее к себе с чрезвычайной силой: возникало острое чувство тоски и желание остаться там и никогда не возвращаться. Именно это ощущение пыталась описать Тамара в своем дневнике, и теперь Клара поняла, что передать эти чувства словами практически нереально. Это вне времени, вне пространства и человеческого восприятия.

Клара чувствовала, как тает в руках Юрия. Она как будто перестала существовать. И дело было не в физических ощущениях, а в состоянии души: нахлынули такие легкость и невесомость, что ей казалось – она не лежит в кровати, а порхает в теплых податливых облаках. Клара слилась с неведомым потоком, который захватил ее сознание и увлек за собой. Юрий же периодически со страстью шептал ей: «Сейчас я здесь, я с тобой». Глядя на него, она понимала – то, что происходит между ними, для него тоже в новинку. Новые невероятные ощущения не отпускали ее еще несколько часов. Даже когда Юрий заснул, Клара продолжала сжимать его руку, боясь прервать их единение.

Когда первые лучи солнца проникли в спальню, она открыла глаза и увидела, что Юрия в комнате нет. Ей показалось, что она заснула всего-то на несколько минут и не могла пропустить даже шороха. Простынь была еще теплой, и Клара решила, что мужчина встал совсем недавно. Накинув халат, она обежала весь дом.

– Юра! – звала она, заглядывая в комнату за комнатой.

Но Уварова нигде не было. Вернувшись в спальню, она бросилась на кровать и заплакала. Только смятая подушка, на которой он лежал, напоминала ей о невероятной ночи. Клара изо всех сил прижала ее к груди и застонала.

Из кухни послышался звонок мобильного телефона. Она вытерла слезы и поднялась с кровати. Сейчас ей хотелось только одного – услышать голос Юрия, его очередную шуточку, пусть даже едкую. Но увы – это был Аркадий.

«Только не сейчас», – мысленно взмолилась она, гипнотизируя определившийся номер, и постаралась взять себя в руки.

– Алло, – еле слышно ответила она.

– Клара, с тобой все в порядке? – угрюмым голосом спросил муж.

– Да. Просто я сейчас не могу говорить, – соврала она.

– Ты где? Я звонил тебе в гостиницу весь вечер, на рецепции сказали, что ты не ночевала в номере. Что происходит?

– Я сейчас не могу говорить, – повторила Клара.

– Клара, я хочу знать, что происходит! – сорвался на крик Аркадий. – Я имею на это право!

– Магазин ограбили, Лиля пострадала, ее положили в больницу. Мне приходится сейчас давать показания.

– О боже, прости, тигренок, – тут же смягчился Аркадий. – Так ты всю ночь была в полиции?

– Не хочу рассказывать детали по телефону. Поговорим, когда я приеду.

– За этим я и звоню. Мне нужно знать, ты приедешь сегодня или нет? – с нажимом спросил Аркадий.

– Да, – так же резко ответила она.

– Машина будет ждать тебя у гостиницы через два часа. Я вышлю тебе номер и марку. Водителя зовут Владимир. Это мой сотрудник.

– Хорошо, – сухо ответила она и отключила связь.

Реальность навалилась так внезапно, что нервы не выдержали. Клара беспомощно упала на диван и закрыла лицо руками. От одной мысли, что она больше никогда не увидит Уварова, грудь стягивало удушьем и одновременно хотелось кричать. Сладкое парение над пропастью перешло в падение, а за ним – в удар о твердое жестокое дно. Боль от этого столкновения с действительностью была физически ощутимой, она разрывала тело на части. Тишину коттеджа потряс вопль. Клара рыдала, периодически срываясь на крик. Ни одна трагедия доселе не вызывала у нее такой шок – ей казалось, словно сейчас, вот прямо в эту минуту, обрывается тонкая нить ее жизни. Тело сотрясалось в конвульсиях, а руки вцепились в подушку так крепко, что костяшки пальцев побелели и заострились. Клара задыхалась от нехватки воздуха, ее приоткрытый рот застыл в зверином оскале. Из груди то и дело наружу вырывались хриплые и отчаянные стоны. Наконец, конвульсии прекратились. Через несколько минут она затихла.

Успокоившись, Клара обвела взглядом дом – обстановку в нем нужно было привести в то состояние, которое имело место до ее приезда. Она вытерла слезы и начала уборку на кухне, выбросила остатки еды. Затем перешла в спальню, заправила постель, задернула занавески на окнах и несколько секунд смотрела на кровать. Воспоминания накатили на нее с новой силой. Но в этот раз она не позволила себе сорваться. Нужно взять себя в руки, ведь время неумолимо отсчитывало часы и минуты. Настал черед уборки в зимнем саду, и там, в окружении растений, ей полегчало.

Закончив с уборкой, Клара приняла душ и вызвала такси. Отчаяние немного отступило, но тяжесть все еще была на сердце – словно его придавили многотонной плитой. Закрывая коттедж, женщина еще раз посмотрела в сторону окна спальни и внезапно схватилась за сердце: резкая боль пронзила грудь, не позволяя вздохнуть. Любое движение приводило к серии спазмов, поэтому Клара застонала и замерла, боясь пошевелиться. Когда боль отпустила, она увидела, как к дому подъезжает такси, и медленно двинулась к машине.

Через час такси остановилось напротив цветочного магазина, Клара рассчиталась за проезд и вышла. Ноги еле слушались, тело периодически заливало потом. Она зашла в магазин и поздоровалась с Лилей и Ольгой.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила Лиля. – На тебе лица нет. Ты плакала? Что случилось?

– Все в порядке, – устало произнесла Клара и прошла в подсобку.

Лиля последовала за подругой и, прикрыв дверь, с улыбкой поинтересовалась:

– Как прошло свидание?

Всем своим видом она давала понять, что раскусила подругу и не потерпит отговорок. Кларе не хотелось сейчас говорить об Уварове, и она ответила:

– Все было замечательно, мы поужинали, а потом его вызвали в управление.

– И все? – разочарованно спросила Лиля, недоверчиво глядя на Клару.

– Мне что-то нехорошо, – призналась Клара, уводя разговор в другое русло.

– У тебя жар, – констатировала Лиля, приложив ладонь ко лбу подруги, – может, это грипп?

– Грипп не сопровождается болями в сердце, – с грустью произнесла Клара.

– Надо вызвать «скорую»!

– Нет. Не надо, – замотала головой Клара. – Я поеду в гостиницу, соберу вещи. Сегодня мне нужно быть в Элисте. Аркадий уезжает в командировку, Полю не с кем оставить. Когда он вернется, я приеду в Сочи на пару дней.

– Нельзя игнорировать боль в сердце, Клара! Ты не беспокойся, в магазине все будет хорошо.

Клара кивнула головой и начала собирать личные вещи в подсобке. Попрощавшись, она вышла из магазина и снова поймала такси. С каждой минутой тело слабело: казалось, в любой момент она может потерять сознание.

По номеру Клара передвигалась словно зомби, вещи просто скидывала в сумки, не пытаясь сложить или утрамбовать. Собрав чемоданы, Клара выписалась из гостиницы и вышла в холл. Она попросила администратора позвонить в управление Уварову, чтобы тот забрал коробки с материалами дела из номера. В этот момент к ней подошел высокий мужчина лет сорока и поинтересовался:

– Вы Клара? Я от Аркадия. Он просил отвезти вас домой. Меня зовут Владимир.

Она поздоровалась и передала водителю чемоданы. В ее глазах возникали и пульсировали темные пятна, мешавшие ей различать очертания окружающих предметов. Клара поправила прическу и с ужасом посмотрела на прядь волос, оставшуюся в пальцах.

«Что со мной? Я чем-то заболела», – подумала она, пытаясь удержать равновесие.

Сев в машину, водитель взглянул в зеркало заднего вида и спросил:

– С вами все в порядке?

– Плохо себя чувствую. Сказываются бессонные ночи.

– Да, Аркадий мне рассказывал, что вам пришлось быстро собираться и оперативно передавать бизнес, – понимающе кивнул Владимир. – Ехать нам больше десяти часов. За подголовником есть подушка, располагайтесь удобнее и засыпайте.

Пока они ехали по городу, машина часто останавливалась на светофорах, и Кларе не удавалось заснуть. Она полулежала с закрытыми глазами, снова и снова прокручивая в памяти фразу из дневника Тамары: «То, что было у нас с Тихоней, с другим мужчиной не повторится уже никогда». Теперь она понимала смысл этих слов. Так стоит ли бежать и сопротивляться тому, что дано ей как дар свыше? После этой мысли все встало на свои места и Клара, отпустив последние сомнения, спокойно задремала.

Когда автомобиль преодолел горы и выехал на равнинную трассу, водитель ответил на звонок, и Клара проснулась. Изредка машина подскакивала на неровностях дороги, от чего ее тело подбрасывало на заднем сиденье. Тогда она открывала глаза и без интереса вглядывалась в пейзаж, мелькающий за окном. Несколько раз они останавливались, чтобы перекусить в придорожном кафе или заправиться; иногда Владимир просто парковался на обочине, чтобы отдохнуть от вождения и перекурить. Состояние Клары немного улучшилось, но головокружение все еще беспокоило ее.

Полулежа на заднем сиденье автомобиля, Клара обдумывала предстоящую беседу с Аркадием: ей нужно было подобрать момент, чтобы их разговор не услышала Поля. В том, что мужу нужно сказать правду, Клара не сомневалась, хотя не знала, что ждет ее с Юрием, да и вообще, увидятся ли они снова когда-нибудь… Тоска сжимала ее сердце. На глаза снова навернулись слезы. Клара спросила саму себя: не была ли ошибкой ее ночь с Юрием? Не запуталась ли она в своих чувствах? И тут же ответила: нет, она не запуталась, она четко понимала, что поступила так, как должна была. Если бы ей дали второй шанс, она бы снова решилась пережить ту волшебную ночь, ничего в ней не меняя.

По мере приближения к Элисте у Клары начала подниматься температура. Когда они подъезжали к дому, она еле открыла глаза и попросила водителя позвонить мужу на мобильный. Аркадий встретил их у подъезда. Увидев, в каком состоянии жена, он обеспокоено спросил Владимира:

– Что с ней?

– Она была слабой, когда садилась в машину, а потом ей стало совсем плохо. Жар, она бредила во сне.

Владимир помог перенести Клару на диван в гостиной и уехал. Оставшись с мужем наедине, Клара спросила:

– А где Поля?

– Она у тети Вали, консьержки. Я не знал, во сколько вы приедете, поэтому подстраховался, – ответил Аркадий и сел рядом с ней на диван.

– Который час? – спросила Клара и попыталась подняться.

Голова закружилась, и она снова опустилась на подушку.

– Скоро восемь часов, – ответил Аркадий и обеспокоенно пощупал лоб жены, – у тебя температура, сейчас принесу градусник.

– Хочу пить, – простонала Клара.

Еще полчаса Аркадий ухаживал за женой: дал ей жаропонижающее, горячее молоко с медом и укрыл пледом.

– Клара.

– Да, – отозвалась она и открыла глаза.

– За мной приехала машина, мне пора в аэропорт. Я сказал тете Вале, чтобы она присмотрела за тобой. Утром она сама покормит Полю и отведет ее в школу.

– Хорошо. Но я хотела с тобой поговорить. Это очень важно.

– Нет времени, тигренок, приеду – поговорим. Хорошо, что мы снова вместе, я соскучился. Думал, мы проведем хоть пару часов наедине, а ты заболела. Выздоравливай. Люблю тебя.

Аркадий поцеловал жену, накинул пальто, взял чемодан и вышел из квартиры.

Как только за ним закрылась дверь, Клара прикрыла глаза и провалилась в сон. Она снова летала среди звезд, ее окутывала их приятная, физически ощутимая дымка. Сквозь сон она почувствовала, как чьи-то крепкие руки поднимают ее с дивана и переносят в спальню. В следующую секунду она почувствовала у щеки фарфоровую чашку.

– Пей.

Сквозь дрему она узнала голос Юрия и открыла глаза. В комнате было темно. Плотные шторы скрывали окна.

– Где я? – еле прошептала она.

– Зачем ты уехала из коттеджа? Мне пришлось ехать за тобой.

Ее глаза привыкли к темноте, и она различила его силуэт.

– Ты ушел и ничего не сказал, – с обидой в голосе произнесла она.

– Я всегда буду рядом, – ответил он и снова поднес к ее губам чашку, – пей.

– Что это?

– Доверься мне. Это то, что тебе нужно.

Клара сделала несколько глотков. Горло прожгла тягучая жидкость, и она закашлялась.