Несломленные каблучки Гайворонская Елена

На поправку

Постепенно Галка приходила в норму. Жар спал, но слабость ещё оставалась. Галка валялась в кровати, гоняла телевизор, толком не вдаваясь в смысл передач. Мысли помимо воли возвращались к «бывшему». Галка запомнила его капризным ненагулявшимся мальчишкой. И теперь сама не понимала, что чувствовала к этому новому зрелому, уравновешенному опытному мужчине. Даже Вовчиком называть было как-то неловко. Словно примеряла на взрослого дядю подростковые штанишки.

Галка беспокойно заворочалась, взбила подушку. Ей вовсе не хотелось лежать и думать о том, что всё могло бы получиться по-другому, повстречай она этого нового Вовчика сейчас, а не тогда в глупой бескомпромиссной молодости. Не хотелось, но мысли как назойливые мухи роились в голове, а у ослабевшей Галки не было сил их прогнать прочь.

Неожиданно Галка подумала, что, наверно, стоит поблагодарить «бывшего» за проявленную заботу. Притащился, принёс лекарства и денег не взял. Просто сказать спасибо, только и всего, это ни к чему не обязывает.

Галка нашла бумажку с номером мобильного экс-супруга. Ощутила, как забухало в груди. Секунду она медлила, прислонив трубку к учащённо бившемуся сердцу. А потом снова повторила про себя, что просто не желает прослыть неблагодарной свиньёй, и набрала номер.

И всё же, несмотря на самоуспокоение, при звуках голоса экс-супруга, слегка искажённых погрешностями связи, Галка замялась как четырнадцатилетняя девчонка. Набравшая номер симпатичного одноклассника, и уже была готова бросить трубку. как Вовчик переспросил:

– Галя, ты?

Значит, у него был определитель, и отступать было бы глупо.

– Привет. – Сказала Галка, стараясь побороть предательскую дрожь в горле, – вот, решила позвонить, чтобы поблагодарить… За проявленную чуткость…

И закусила губу. Фразы получались никуда не годными, фальшивыми, затёртыми до дыр, почти пошлыми.

– Как твои дела? – Спросил Вовчик. – Тебе лучше?

– Да, спасибо. Мне намного легче. – Сказала Галка, думая, что зря она это затеяла, и как бы скорее вежливо попрощаться.

– Может, нужно ещё что-нибудь? Продукты, фрукты-овощи?

Она хотела ответить, мол, спасибо, ничего не надо, но в последний момент тормознула: холодильник, впрямь, был предательски пуст, пожилых родителей припахивать не хотелось – и так пашут с утра до ночи, девчонкам звонить тоже не резон – своих дел по горло, а от любимого братца ждать помощи было равносильно ожиданию чуда. Можно, конечно, заказать из супермаркета доставку…

– Говори, не стесняйся, – бодро провозгласил Вовчик, – мне всё равно за жрачкой надо, заодно и тебе что-нибудь прихвачу.

В самом деле, не переломится Вовчик, если притащит пакет молока да батон хлеба с колбасой. А Галка его за это ужином покормит, и всем будет хорошо.

– Если тебе не сложно… – Замялась Галка.

– Было б сложно – не предложил. – Резонно заметил Вовчик. – С тебя чашка кофе, о кей?

– Ладно.

– Значит, договорились. Часиков в восемь буду. Раньше не получится – работа.

– Конечно, я понимаю, – заторопилась Галка.

– Доживёшь до восьми?

Галка ясно представила, как он улыбается, выговаривая слова. Тёплая волна, захлестнула изнутри, пульсируя, разлилась всему по телу, до мочек ушей, кончиков пальцев, на миг стало душно и тяжело дышать…

– Пока. – Выдохнула Галка.

Положив трубку, подошла к зеркалу, внимательно вгляделась в отражение. Болезнь не пощадила. Бледная, осунувшаяся, с тёмными мешками под глазами, растрескавшимися от температуры губами, немытыми волосами…

Пугало огородное. Она вдруг пожалела, что согласилась. Лучше умереть с голоду, чем предстать в таком виде… Галка лихорадочно схватилась за трубку, затем яростно одёрнула себя: подумаешь? Грипп никого не красит. Не нравится – пусть проваливает. Кто он такой, всего лишь бывший муж. Плевать ей на его мнение, а ему на то, как она выглядит. Хотя голову помыть не помешает. Для себя самой. И подкраситься немного. Для поднятия настроения.

Телефон задребезжал. Галка подняла трубку. Звонила Вероника. Справлялась о самочувствии, и не требуется ли помощь.

– Спасибо, уже намного лучше. – Сказала Галка. – Нет, ничего не нужно. Вечером брат заедет, жрачку привезёт.

– Галь, – как-то неуверенно произнесла Вероника, – я хотела с тобой поговорить… О Дэйве…

– Верунчик, давай попозже, когда я приду в норму. – Взмолилась Галка. – Ещё несколько дней, ладно?

– Галь, пойми, я устала, я не могу больше врать…

– И не надо. Напиши, например, что уезжаешь в командировку, в Нижний Тагил… Или в Йошкар-Олу. Ну, изобрети что-нибудь, а то у меня, кажется, снова температура поднимается. Не могу я сейчас думать по-английски, голова трещит…

– Ладно, выздоравливай. – Виновато проговорила Вероника. – Может, всё-таки заскочить к тебе после работы?

– Нет! – Поспешно выпалила Галка. – Сегодня не стоит. У меня родительский день. Мама с папой, брат… Может, ещё тётка заявится. Ага, в полном составе. Давай завтра. Или на днях. Как сможешь. Целую щёки. Алёнке привет.

Быстро попрощавшись с Вероникой, Галка бросила взгляд на часы и кинулась в душ. Слабость как рукой сняло.

Предложение руки и сердца

Поразмыслив. Вероника решила дать Сане ещё один шанс. К немалому удивлению её поддержала мать, до сих пор безучастно наблюдавшая за метаниями дочери. Вечером за ужином она вдруг сказала:

– Тебе уже тридцать пять. Если ты и вправду думаешь создавать семью, то не делай опрометчивых решений. Возможно, этот Саня не совсем тебе подходит, но идеала нет.

– Идеала нет. – Согласилась Вероника. И почему-то подумала про Дэйва. И рассердилась на себя за это.

Тем вечером она вновь пришла к Сане.

Тот валялся на диване, лузгал семечки и смотрел какой-то боевик. Вероникиному визиту искренне обрадовался.

– Я тебе днём звонил на мобилу, но было выключено. – Сказал он.

– Совещались у шефа. – Пояснила Вероника.

– А, ну да, – помрачнев, протянул Саня, – я и забыл, что ты деловая женщина.

Вероника постаралась пропустить колкость мимо ушей. Присела рядом, ласково улыбнулась.

– Послушай, какие у тебя планы на Новый Год?

– Дожить ещё надо. – Неопределённо буркнул Саня.

– Время так быстро летит. – Возразила Вероника, потеревшись щекой о Санину щёку, – мы могли бы куда-нибудь съездить вместе.

– Куда?

– Не знаю… Можно в какой-нибудь подмосковный пансионат. Покатаемся на лыжах, поплаваем в бассейне, отдохнём…

– Дорого. – Ворчливо сказал Саня. – Что деньги выбрасывать? На лыжах и в парке покататься можно. А бассейн – летом в речке наплаваешься.

– В какой речке? – Вероника вдруг ощутила подступающее раздражение. – В Яузе что ли?

– Ну, можно к моим друзьям на дачу съездить. – Не заметил иронии Саня. – У Коляна на Истре дача.

– Дело твоё. – Отрезала Вероника. – Лично я собираюсь куда-нибудь поехать. У меня был тяжёлый год, и я заслужила право на отдых. И заработала. Если хочешь – можешь присоединиться. Нет – как угодно.

Саня задумчиво поскрёб подбородок и предложил.

– Слушай, а может, мы поженимся?

– Что?! – Опешила Вероника.

– А что? Заодно отпразднуем наш медовый месяц, а? – Саня горделиво улыбнулся. Похоже, эта идея впрямь ему понравилась. А Вероника внезапно почувствовала себя неуютно. Странно, она часто представляла подобный разговор, даже репетировала. Как и что может сказать он, и что она ответит. И вдруг, когда этот разговор состоялся в реальности, она оказалась совершенно к нему не готова. Промямлила, отводя глаза, что ей надо подумать, что всё так неожиданно, что нужно немного подождать, получше узнать друг друга…

Саня нахмурился и отодвинулся от Вероники. Он выглядел недовольным и разочарованным, будто готовил сюрприз, а он не удался.

– Чего ждать-то? – Его взгляд стал колючим, в голосе сквозила плохо скрытая злость. – Лет тебе сколько? Рожать скоро поздно будет!

Вероника сглотнула обиду. Нет, не так представляла она предложение руки и сердца.

– Сколько можно по углам шариться? – Ворчливо продолжал Саня. – Я немалые деньги за квартиру плачу, в январе снова вперёд за год. Переедем к тебе, будем жить.

– Вообще-то я не одна живу. – Сухо напомнила Вероника.

– Вообще-то в твоём возрасте пора жить не с мамочкой, а с мужчиной. – Парировал Саня. – Давно б с мамашей разъехалась. Неужели не видишь, что она тебе жизнь портит? Разменяем квартиру с доплатой на две «однушки», и заживём нормальной семьёй. Ну, что скажешь?

Он снова улыбнулся, как показалось Веронике, покровительственно и снисходительно, словно вразумил глупую девчонку. Впрочем, это было недалеко от истины. На ватных ногах Вероника поднялась с дивана, оправила волосы и блузку и молча направилась к выходу.

– Ты куда? – Раздался повелительный окрик.

– Мне надо подумать. – Тихо произнесла Вероника.

– Ну-ну, думай. – Язвительно произнёс Саня. – Только не очень долго. А то я ведь тоже могу передумать.

Вероника дёрнулась, словно её хлестнули плетью по спине. Выпрямилась, обронила холодно через плечо.

– Да пошёл ты.

– Чё ты из себя воображаешь? – Неслось ей вслед. – Тоже мне бизнес-леди! Не нравлюсь? Трахаться, значит, гожусь, а остальное – рылом не вышел? Беги, ищи себе крутого! Если он на тя посмотрит! У крутых помоложе девочки есть! Тоже нашлась прынцесса!

Вероника вбежала к себе. Захлопнула дверь, привалилась к ней спиной, словно обидные слова преследовали по пятам, грозясь ворваться следом. Закрыла лицо дрожащими руками и беззвучно заплакала.

Путешествие на машине времени

Галка раздумывала, стоит ли накладывать макияж. С одной стороны, не хотелось выглядеть бледным пугалом перед «бывшим». С другой, она всё-таки гриппует, и макияж будет смотреться нарочито. Вовчик сразу поймёт, что она намазалась для него и подумает… К чёрту! Какая разница, что он подумает? Он всего лишь бывший муж, в порыве благородства навестивший бедную больную одинокую женщину… К чёрту ещё раз! Она не одинока! У неё есть Дэвид, а Вовчик пусть убирается…

Галка встала, походила туда-сюда от одной стены к другой – эта привычка закрепилась ещё со студенческих времён. Почему-то, когда мерила шагами комнату, нужные решения отыскивались вернее. Выход и впрямь нашёлся. Галка подмарафетилась чуть-чуть, немного тонального крема, чтоб не быть одного цвета с фикусом, капельку румян, лёгкие тени. Получилось натурально и вполне симпатично.

После всей этой волокиты Галка снова почувствовала слабость, прилегла перед телевизором и отрубилась.

Разбудила череда звонков. Вначале краткий, потом громче, настырнее. Очнувшаяся Галка с трудом поняла, что вообще происходит, кто и зачем ломится к ней на ночь глядя, когда за окном темень – глаз выколи. Зевая, пошатываясь она впустила Вовчика с фирменными пакетами универсама «Седьмой континент».

– Разбудил? – Спросил он виновато.

– Придремнула немного. – Ответила Галка и про себя обрадовалась, что кстати заснула – теперь-то Вовчик точно не подумает, что она прождала его весь день.

Вовчик тем временем забивал кухонный стол всевозможной снедью. Галке сделалось неудобно: она рассчитывала на пачку пельменей, кило яблок, пакет сока – стандартный набор человека, навестившего больного. Поэтому при виде таких невозможных в повседневности для её учительской зарплаты вещей, как баночка красной икры, ломоть сёмги, большой кус карбоната в вакуумной оболочке Галка ощутила неловкость. Рассчитаться с Вовчиком, конечно, она была в состоянии, но подобные траты не предусматривались её бюджетом, и теперь она всерьёз пожалела о своей неосмотрительной просьбе о помощи.

– Спасибо, – переминаясь с ноги на ногу, промямлила Галка, – я тебе сейчас деньги отдам…

Но Вовчик удержал её за локоть, когда Галка направилась в комнату за кошельком.

– Перестань. Я не возьму ни копейки.

– Но это очень много. – Пыталась возражать Галка. – И слишком дорого…

– Денег с тебя я не возьму. – Отрубил Вовчик таким тоном, что Галка поняла: дальнейший разговор на эту тему бессмысленен. – Вот поужинать не откажусь. Только с работы – голодный, как чёрт. Да ты сиди, – Остановил он Галку на пути к плите, – я сам. Не такая уж я свинья, чтобы напрягать больного человека.

– Ну, спасибо. – Сказала Галка безо всякой язвительности и отчего-то покраснела. И снова почувствовала себя глупо.

Спустя полчаса они сидели и ужинали, как в старые времена. Вовчик рассказывал про свой небольшой бизнес: магазинчик автозапчастей. «Не густо, – говорил он, – но на жизнь хватает.» Галка слушала вполуха. У неё было странное чувство, словно попала в машину времени. Где прошлое и настоящее причудливо переплетались. Галка думала о том, какие порой занятные выкрутасы преподносит жизнь. Если б ещё пару месяцев назад кто-нибудь сказал, что она с бывшим мужем будет как ни в чём ни бывало поглощать пельмени и бутерброд с сёмгой, прихлёбывая чай, заботливо заваренный Вовчиком, Галка расхохоталась бы фантазёру в лицо. И вот… Впрямь: неисповедимы пути Господни…

Неожиданно Вовчик умолк, и Галка поймала на себе его испытующий внимательный взгляд.

– Что? – Рассеянно переспросила она, подумав, что не расслышала обращённого к ней вопроса.

Тёплая немного жёсткая ладонь экс-супруга легла поверх её пальцев. И Галка снова ощутила, как предательски задрожали губы и колени, захолонуло внутри.

– Что ты забыла в Англии, Галя? Что ты будешь там делать? Газон стричь? Ты же никогда этого не любила. Даже на дачу отказывалась ездить. С кем ты там общаться будешь? Кем работать? Ты ведь даже толком не знаешь того парня. Что такое письма? Бумага всё терпит. Ты же сама филолог. Подумай…

В другой момент Галка ответила бы резко, мол не твоё дело, сама разберусь. Но сейчас всё было иначе. Вовчиково участие вкупе с совместной трапезой настроили Галку на иной лад. Не хотелось ни грубить, ни хорохориться. Галка лишь высвободила ладонь и, подперев ею щёку, грустно вздохнула:

– Володь, Не трави душу, а? У самой мозги раком. Ну, не понравится, вернусь. Что я теряю?

– Меня. – Сказал Вовчик.

Теперь настала Галкина очередь пристально вглядеться сквозь пушистые, как у девушки, ресницы вглубь его тёмно-карих глаз, чтобы прочесть в них уловку, иронию, насмешку. Но ничего такого она не увидела. Только тихую грусть и немой упрёк.

Галка хотела что-то сказать, но слова замерли на приоткрывшихся губах.

– Останься со мной, Галя. – Попросил Вовчик и, снова завладев её рукой, коснулся губами запястья.

Неожиданно горячая влага прихлынула изнутри к глазам и выплеснулась наружу, обжигающими слезами.

– Зачем ты меня мучаешь, Вова? – Проговорила Галка. – Неужели тебе мало моей разбитой молодости? Дай мне хоть теперь пожить по-человечески. Позволь стать счастливой…

– Галя, Галюня моя… – Горячо зашептал Вовчик, заключая её в кольцо объятий, скользя горячими губами по мокрым щекам. – Ну, прости меня, дурака, за всё. Дай мне ещё один шанс. Поверь мне, пожалуйста. Я никогда тебя не забывал.

– Ты сейчас так говоришь, – всхлипнула Галка. – А утром сядешь в машину и укатишь. И я снова останусь одна… Хватит. Я устала от роли всепонимающей любовницы. Мне тридцать пять. Я хочу семью, ребёнка! Хочу, чтобы когда я заболею, мне не пришлось разыскивать, кто привёз бы мне пожрать!

– Ты останешься со мной – Возразил Вовчик. – Мы будем жить долго и счастливо.

– Дважды в одну реку не входят! – Отчаянно возражала Галка не столько «бывшему», сколько себе самой.

– Ага. И на одни грабли дважды не наступают. Но то в Англии, может быть. А в России это любимое занятие. – Он улыбнулся. Галкины слёзы высохли. Остался лишь лёгкий солоноватый привкус на губах.

– Это сумасшествие. – Она покачала головой. – Нас все засмеют.

– А тебе не наплевать на всех?

– Господи. – Галка тёрла занывшие виски, – я не знаю…

– Хочешь, я останусь сегодня?

– Я не знаю… – Снова простонала Галка, крепко прижимаясь к бывшему мужу, и пальцы её помимо воли скользнули под его рубашку, пробежали по курчавым жёстким волосам на его груди. – Ничего не знаю…

– И не надо ничего знать… – Тихо говорил он, нежно касаясь губами мочки её уха, от чего по всему телу разливалась жаркая истома. – Нам же хорошо вместе. Если ты хочешь, чтобы я ушёл, скажи, и я уйду. Но ведь ты не хочешь этого, правда?

И Галка сдалась. Да и к чему была эта ненужная борьба? Ей было хорошо, как никогда. Прежде муж умел доставить ей удовольствие, и годы спустя у него это получалось не хуже. Долгое время после развода Галка подспудно всех своих мужчин сравнивала с «бывшим», и сравнение это не всегда шло в пользу его преемников. Потом воспоминания поблёкли, стёрлись, но теперь всё вернулось с новой силой. Возможно, всё дело было в том, что Вовчик был первой, самой сильной Галкиной любовью. Но ей не хотелось ничего анализировать. Ей хотелось просто наслаждаться.

Впервые за много лет она чувствовала себя глупой, маленькой, слабой. И защищённой от всех невзгод. Возможно, это была лишь иллюзия. Но самая прекрасная из иллюзий. Галке не хотелось с ней расставаться. Не сейчас…

Буря в стакане воды. Проблемы второго медового месяца

Валерка как всегда что-то искал. Это было его любимым занятием: посеять какую-нибудь визитку, бумажку с записанной важной информацией, пропуск, банковскую карточку, кредитку… Обнаружить пропажу в самый неподходящий момент, когда одна нога, обутая в ботинок, уже стоит за дверью, а вторая топчется в прихожей. Квартира оглашалась жалостным воплем:

– Алён! Ты не видела…

Далее следовал перечень всего того, что обязана была видеть, убрать, выбросить, но не признаться растеряха жена.

В этот раз Валерка безуспешно разыскивал дисконтную карту обувного салона, в котором вознамерился прикупить новую пару ботинок.

– Ты же ходила по магазинам последний раз! – Стенал Валерка. – Небось и брала! Ну, Алён, мне ж выходить пора!

– Выходи. Кто те не даёт? – Философски отзывалась из спальни Алёна, привыкшая к выпадам Самсонова. Обыкновенно пропажа находилась на самом видном месте в квартире, на работе супруга, либо в его же кармане или визитнице.

– Алён, блин! – Не на шутку сердился Валерка. – Ты можешь задницу от кровати оторвать и поискать?!

– Глянь в моей сумке в коридоре. – Даже не думая подниматься, советовала жена. – Если там нет, то потом найдётся. Чё ты блажишь вообще? В другой раз ботинки купишь.

– У меня уж разодрались все! – Вознегодовал муж.

– Я что ль их драла? – парировала Алёна. – Следи за обувью, будут дольше служить. А ещё лучше – бери впрок пять пар, как при социализме, а? Одни сносил – другие из шкафа достал. И порядок.

– Очень смешно! – Кипятился Валерка.

Алёна зевнула и повернулась на бок.

Она поднималась утром, чтобы приготовить мужу и сыну завтрак, проследить за экипировкой Димки, которому, дай волю, упрётся в школу в таком виде, что прохожие шарахаться станут. Проконтролировав, залегла по новой, словить кайф оставшихся нескольких часов в тихом опустевшем доме. И поднять её снова могла лишь очень веская причина. Подобный режим выработался у Алёны давным-давно, ещё с рождения Димки. Она всегда была совой, и предпочитала писать по ночам, когда ничто не отвлекало от творческого процесса: ни бесконечные телефонные звонки, ни шумные визиты Димкиных друзей, ни домашние хлопоты.

Сквозь накатившую дрёму она услышала шаги, почувствовала тяжёлое сопенье мужа. Алёна приоткрыла глаза. Валерка стоял на пороге бледный, с перекошенным ртом, зажав в руке какую-то бумажку.

– Нашёл? – Спросила Алёна.

– Нашёл. – Каким-то чужим странным голосом ответил Валерка и ткнул бумажку Алёне в лицо.

– Что это?

Она прищурилась, прочитала:

«Олег Клементьев. Финансовый директор…»

Это была визитка отзывчивого незнакомца, помогшего ей добраться до дому из супермаркета. Алёна тогда сунула визитку в кармашек сумки, да и позабыла выбросить.

– Кто это? – Валерка в бешенстве размахивал визиткой перед носом жены. А она не сразу сообразила, из-за чего сыр-бор, и почему собственно, Валерка так раскипятился. Ну, визитка. Ну, Олег Клементьев, финансовый директор какого-то ООО на три буквы. Что с того? На работу опоздает.

– К чёрту работу! – Заорал Валерка, схватил Алёну за плечи и встряхнул так, что её голова мотнулась из стороны в сторону и ударилась о стену. – Кто это, я тебя спрашиваю?!

– Ты что, совсем спятил?! – Крикнула она в ответ. – Псих! Убери руки!

Алёна вскочила с кровати, но Валерка толкнул её обратно.

– Это твой любовник. – Выпалил он и швырнул визитку Алёне в лицо. – Как я сразу не понял? Этот маскарад! Все эти фитнесы, косметика, тряпки новые, машина! Наивный дурак! Небось, под предлогом занятий по автоделу тоже к нему бегала?! Я-то думаю, чё ты никак не поедешь нормально! А ты вот, значит, чему училась…

Странно, но из всей этой обвинительной тирады Алёну больше всего задели Валеркины слова о том, что она «никак не поедет нормально». Поэтому она ляпнула первое, что пришло в голову:

– Как умею, так и езжу!

И уж потом выпалила:

– Каждый понимает в меру своей испорченности. Если ты с проститутками шаришься, это не значит, что все женщины такие. Нет у меня никакого любовника, понял, идиот? И не ори на меня, я тебе не Светочка.

Она вскочила с кровати, оттолкнула мужа, пробежала в ванную и заперла за собой дверь.

– Открой! – Стукнул Валерка. – Открой немедленно. Слышишь? – И ударил сильнее. – Я дверь выломаю!

– Ломай. – Сказала Алёна. – Сила есть, ума не надо.

С одной стороны, она испытывала обиду за незаслуженные подозрения и оскорбления. Но с другой, было во всём этом нечто волнующее, пикантное, будоражащее, как крепкое и терпкое вино. Как тогда, в Дикой орхидее, когда Алёна полуобнажённая выскочила из примерочной, под перекрёстный огонь заинтересованных возбуждённых возгласов, взглядов. Как в их первые годы совместной жизни, когда Валерка был горяч и ревнив как Отелло, готовый взорваться в секунду от любого неосторожно обращённого в сторону молодой жены мужского взора.

– Открывай! – Снова рявкнул Валерка и ломанулся в дверь.

Алёна тихонько повернула ключ, отперла замок и отошла в сторону. В этот момент супруг с разгона бросился на дверь и влетел в ванную, прокатился по гладкому кафельному полу, едва успев притормозить у самого края ванны.

И тут Алёну пробило на смех. Она хохотала до слёз и никак не могла остановиться. Валерка оторопело крутил головой, теребил съехавший на бок галстук и возмущённо восклицал:

– Что смешного, мать твою?! Да хватит ржать, наконец! Смех без причины – признак дурачины, между прочим. – Буркнул он уже сконфужено.

– Ну, почему без причины? – Парировала Алёна, – ты на себя в зеркало посмотри, ревнивец!

Валерка снова заворчал. Он чувствовал, что явно погорячился, но не спешил это признавать.

Тогда Алёна, наконец обретшая способность к рассуждению, спокойно объяснила, откуда взялась визитка, и почему она находилась в сумке.

– Ну и что я, радоваться должен? – Снова завёлся Валерка. – Что моя жена кем визитки чужих мужиков собирает?

– Я ж не для себя старалась – для девчонок. – Покаялась Алёна. – А ты и разошёлся! Отелло! – И легонько щёлкнула мужа по лбу.

– Твои девчонки много для тебя стараются? Тоже, нашлась сваха… – Валерка красный, как варёный рак, оправил перед зеркалом ворот и галстук. Алёна попыталась помочь, но он отстранил её, сердито буркнув:

– Я сам.

Алёна с улыбкой наблюдала за его манипуляциями. Валерка покосился на неё. И вдруг погрозил кулаком:

– Учти, если что узнаю… Ноги переломаю.

– А я тебе что переломать должна? – Поинтересовалась Алёна.

– А я повода не давал.

– Неужто? – Алёна картинно приподняла брови.

– Вот «неужто»! Светочка твоя любимая, между прочим, замуж скоро выходит и следом в декрет!

– Поздравляю. – Усмехнулась Алёна. – Теперь будет кому ей гвоздь забить.

– Чё ты привязалась к этому гвоздю? – Вскипел Валерка.

– А чё ты привязался к этой визитке? Кстати, ты на работу не опоздаешь?

– Вот возьму и опоздаю! – Пригрозил Валерка.

– Ой, как страшно. – Повела плечами Алёна и поёжилась.

В пылу ссоры она вылетела из кровати в шёлковой сорочке на тоненьких бретельках, и теперь почувствовала, что замерзает.

– Бр-р. – Сказала она. – Ты мне весь сон перебил.

– Замёрзла?

Валерка, только что завязавший галстук, неожиданно сорвал его с шеи, сбросил пиджак и подхватил Алёну в охапку.

– Лёгонькая ты у меня какая… – Пробормотал он. – А ну, пойдём греться…

В его глазах разгоралось жаркое пламя. Не беглые искорки, слабые всполохи, готовые угаснуть от дуновения лёгкого ветерка. Бушующий огонь, забытый, казалось, безвозвратно в угарном медовом месяце. Он не погас. Все эти годы он затаился, как торфяной пожар, готовый в любой момент вырваться на свободу. И этот момент настал. Всё, что было до нынешнего утра, оказалось лишь приятной прелюдией. И вот наступила кульминация. Где-то в коридоре надрывался Валеркин мобильник.

– Так вот он какой, второй медовый месяц… – Ласково перебирая остатки мужниной шевелюры, проворковала Алёна.

– Это только начало…

– Осторожней. – Полушутя-полусерьёзно погрозила пальчиком Алёна. – От таких игр дети могут получаться.

– А почему бы и нет? – Отозвался Валерка.

– Не говори глупостей. – Алёна зевнула, потянулась.

– Почему «глупостей»? – Валерка стал неожиданно серьёзен. – Помнишь, когда-то мы хотели двух детей? Теперь мы можем это себе позволить.

Алёна почувствовала, что её сладостное умиротворение начало таять.

– По-моему, о таких вещах не говорят мимоходом. – Пробормотала она, заворачиваясь в одеяло.

– Что ж, поговорим вечером. – Валерка нежно поцеловал жену в губы. На его лице читалась горделивая радость, какая бывает у людей, принявших важное верное решение.

Алёна слабо улыбнулась в ответ.

Валерка выскочил из кровати, споро, как в армии, натянул рубашку, брюки, пиджак, приладил галстук. Алёна поднялась следом, чтобы закрыть за мужем входную дверь.

После Валеркиного ухода она поняла, что не сможет заснуть, и отправилась на кухню пить кофе и размышлять.

Салатовый Дракоша весело улыбался с подоконника.

– Похоже, мы с тобой попали. – Сказала Алёна.

Она сварила крепкий кофе, достала из холодильника творожный десерт и задумчиво принялась за завтрак.

Может, Валерка ляпнул это сгоряча? Заработается и забудет? Ей совершенно не хотелось второго ребёнка. Когда в бесшабашном студенчестве, она «залетела», Валерка однозначно постановил: «Конечно, рожаем.» Алёна легко согласилась. Тогда ей казалось, что малыш – это что-то вроде очередной куклы для взрослой девочки. Но всё оказалось не так-то просто.

Беременность не приносила Алёне обещанной сентиментальными книжками радости. Растущий живот вызывал ни умиление, а раздражение. Одышка, откуда-то появившиеся пигментные пятна, разбухшие ноги, ноющая боль в суставах… Она казалась себе ужасно подурневшей тёткой, а все заверения Валерки, что это не так, рассыпались в пух и прах, когда Алёна смотрелась в зеркало. Повезло, что не случилось токсикоза. Она с ужасом слушала рассказы об этом недуге других женщин в очереди на приём к врачу.

После родов она узнала не понаслышке, что такое бессонные ночи, рёв, капризы, бесконечные простуды, унылые очереди в поликлинике, режим питания… Ох, этот режим сводил Алёну с ума. В то время как её сверстницы-подружки делали первые шаги по карьерной лестнице, а по выходным тусовались в клубах, на вечеринках, Алёна жила от кормления до кормления. Даже будучи свидетельницей на Галкиной свадьбе, была вынуждена сбежать раньше всех, потому что позвонила взволнованная бабушка и сообщила, что Димочка никак не хочет засыпать.

Посиделки на детской площадке вводили Алёну в ступор. После институтских бесед о творчестве куртуазных маньеристов бесконечные разговоры о кашках и памперсах казались ей чистой воды издевательством. Чтобы немного прийти в себя Алёна вооружалась, по настроению, томиком Гумилёва, Мопассана или О Генри и отправлялась в парк. Толкая перед собой коляску, подолгу бродила по тенистым аллеям, загребая разноцветную хрустящую листву носками ботинок, едва не воя от тоски серых будней. Потом ковёр из листьев сменился на белоснежный, на котором отпечатывались длинные параллельные прямые от колёс и рифлёные следы подошв. Но в её «растительной» жизни ничего не изменилось. Подчас Алёной овладевало отчаянное желание: оставить коляску и бежать без оглядки навстречу сумасшедшим ритмам города. Алёне было стыдно признаться в том даже себе самой: ведь принято, что женщина больше всего на свете должна желать радостей материнства. Но потом при виде безмятежной мордашки спящего сына наступало раскаяние. Ей было стыдно признаться в столь низменных мыслях себе самой, не говоря уж о Валерке. Муж прибывал в уверенности, что молодая жена довольна и счастлива, а приступы меланхолии и раздражительности приписывал игре гормонов.

Когда Димка подрос, стало проще. Образовались новые компании «папа, мама, я», и появилась возможность уехать на юга, сбросив сына на бабушку. А потом он стал совсем большим, у него появилась своя компания, у Алёны – время на себя. Её вполне устраивала роль мамы взрослого сына. И вот сейчас, когда, наконец, представилась возможность сделать нечто большее, чем сварить суп или написать ответ девочке-подростку, Валерка предлагает начать всё сначала. С кашек, памперсов, детских поликлиник… Конечно, теперь она могла себе позволить пригласить няню. Но всегда считала это неприемлемым: зачем заводить ребёнка, чтобы тотчас подбрасывать его пусть даже очень хорошей, но чужой тёте?