Жертва всесожжения Гамильтон Лорел
Я пожала плечами:
– Стрелять в тебя я не могу. Ты член совета, и я надеялась, что это значит, будто у тебя больше правил, чем у других. Кажется, я ошибалась.
Он глянул на Жан-Клода:
– Твоя слуга теперь всегда говорит за тебя?
– Она отлично справляется, – ответил Жан-Клод.
– Если она пытается воззвать к моему чувству честной игры, значит, ты ничего не рассказал ей о том, как жил с нами при дворе.
Жан-Клод по-прежнему свободно держал мою руку в своей, но отступил от меня на шаг. Я почувствовала, как он заставил себя выпрямиться, будто слегка горбился, ежился от страха. Я знала, что он все еще испуган, но взял себя в руки. Храбрый Жан-Клод. Я еще не была настолько перепугана. Но я не знала всего, что знал он.
– Я не живу прошлым, – сказал Жан-Клод.
– Он нас стыдится, – произнес Балтазар, и потерся щекой о щеку Вилли. И нежно поцеловал Вилли в висок.
– Нет, он нас боится, – ответил Странник.
– Чего ты хочешь от меня. Странник? Зачем совет вторгся в мои земли и захватил в заложники моих вампиров?
Тело Вилли оттолкнулось от Балтазара и встало перед ним. Обычно Вилли казался меньше своего роста – как-то он робел и ежился, но сейчас вид у него был изящный и уверенный в себе. Странник дал Вилли грацию и точность, которых у него никогда не было.
– Ты сразил Колебателя Земли, но не занял его место в совете. Нет другого способа войти в совет, как убить его члена. У нас теперь вакансия, которую можешь заполнить только ты, Жан-Клод.
– Я не хочу этого поста и недостаточно силен, чтобы его сохранить.
– Если ты недостаточно силен, как ты убил Оливера? Это была ужасающая сила природы. – Странник подошел к нам, Балтазар следом. – Как ты его убил?
На этот раз Жан-Клод не попятился. Рука его напряглась на моей, но он не двинулся с места.
– Он согласился не призывать против меня землю. Вампир и его слуга кружили вокруг нас акулами. Один направо, другой налево, так что трудно было не выпускать из виду обоих.
– И зачем бы ему ограничивать свои силы?
– Он озверел. Странник. Оливер желал вернуть дни, когда вампиры были вне закона. Землетрясение могло бы разрушить город, но вину за него не возложили бы на вампира. Он же хотел завладеть моими вампирами и устроить кровавую баню, которая вновь бы открыла охоту за нами. Оливер боялся, что мы в конце концов уничтожим всех людей, а тем самым и себя. Он считал, что мы слишком опасны, чтобы давать нам права и свободу.
– Мы получили твой доклад, – сказал Странник, остановившись возле меня. Балтазар встал с другой стороны, рядом с Жан-Клодом. Как зеркальные отражения. Я не знала, то ли это вампир управляет своим слугой, то ли это движение отработано веками тренировок. – Я знаю, что думал Оливер.
Я придвинулась к Жан-Клоду.
– Он только вампиров умеет захватывать или людей тоже?
– Тебе не грозит его вторжение, mа petite.
– И отлично, – сказала я.
Глядя на вампира, я сама испугалась, как быстро я начала думать о нем как о Страннике, а не Вилли.
– А почему же вы сами не остановили Оливера? – спросила я.
Странник придвигался ко мне все ближе, чуть не касаясь.
– Он был членом совета. Члены совета не могут драться между собой. А Оливера могла остановить только истинная смерть.
– И вы пустили его сюда, зная, что он задумал.
– Мы знали, что он покинул страну, но не знали, куда направился или что планирует.
Странник поднял руку к моему лицу. Балтазар повторил этот жест, подняв руку к Жан-Клоду. Маленькая ладошка Вилли висела у меня перед лицом.
– Вы его объявили вне закона, – сказал Жан-Клод. – Любой вампир, который его найдет, мог его убить, не нарушая наших законов. Собственно, это и значит – «вне закона».
Странник едва заметно коснулся моего лица – легчайшее, пробующее прикосновение.
– И ты думал, что мы к тебе не явимся, потому что ты избавил нас от хлопот самим за ним охотиться.
– Oui.
Балтазар перестал гладить лицо Жан-Клода и встал возле своего Мастера. Рука коротышки скользила по моему лицу. Балтазар казался озадаченным, удивленным. Что-то здесь происходило, и я не понимала что.
Странник взял меня за подбородок и повернул лицом к себе. Рука его скользнула вниз по челюсти, мне за шею, в волосы на затылке.
Я высвободилась.
– Я думала, ты не любишь девушек.
– Не люблю. – Он стоял, уставясь на меня. – У тебя интересная сила.
Его рука метнулась слишком быстро, чтобы я среагировала. Я даже ее не видела. Он ухватил меня за волосы, и его глаза – глаза Вилли – встретились с моими. На этот раз я успела закрыться, подготовиться, но все равно у меня сердце ушло в пятки. Я ждала, что снова меня потянет в себя эта холодная чернота. Но ничего не случилось. Мы стояли в дюймах друг от друга, и это были просто глаза как глаза. Я чувствовала, как его сила пульсирует вниз по его руке, но этого было мало.
Он взял мое лицо в ладони, будто хотел поцеловать. Мы находились так близко друг от друга, что следующие его слова прозвучали интимно, хотя таковыми не были.
– Я мог бы подчинить тебя своему взгляду, Анита, но это была бы трата силы, о которой мне, возможно, пришлось бы пожалеть еще до рассвета. Ты дважды в эту ночь ранила Лив. Я ее лечу, но это тоже требует силы.
Он отступил от меня, обхватив себя руками, будто коснувшись меня, получил больше, чем простое ощущение кожи. Тремя скользящими шагами он оказался лицом к лицу с Жан-Клодом.
– Ее сила пьянит. Как будто можно обернуть ее вокруг своей холодной кожи и согреть сердце на всю вечность.
Жан-Клод испустил медленный вздох:
– Она – мой слуга.
– Разумеется, – согласился Странник. – Сто лет назад я мог войти в тебя, не касаясь твоей гладкой кожи. Сейчас не могу. Это она дала тебе такую силу?
Он потянулся к лицу Жан-Клода, как только что к моему. Я потянула Жан-Клода назад и встала между ними.
– Он мой, и делиться я не буду.
Жан-Клод обнял меня за плечи.
– Если ты оставишь нас в покое, я позволю Балтазару и любому, кого ты укажешь, меня использовать, но я не стану твоей лошадью добровольно, Странник.
Карие глаза Вилли сверлили Жан-Клода взглядом. В этих знакомых глазах светилась проницательность, пугающая сила.
– Я – член совета. А ты – нет. У тебя здесь нет выбора.
– Ты хочешь сказать, что, если он займет кресло в совете, ты не сможешь его тронуть? – спросила я.
– Если у него хватит сил удержать это кресло, то я не буду способен войти в его красивое тело, даже если прижмусь к нему губами.
– Я хочу проверить, правильно ли я поняла. Если он займет кресло в совете, ты все равно попробуешь взять его силой, поскольку если это выйдет, значит, у него не хватает силы быть членом совета? А если он не займет кресло, ты все равно его захватишь.
Странник улыбнулся мне мило, и радость сочилась из его глаз, глаз Вилли.
– Совершенно верно.
– Почему с вашим народом всегда выходит уловка-22? Вы не делом занимаетесь, а пытками.
– Ты нас судишь? – спросил он. Голос его вдруг стал ниже и глубже, чем могла бы издать глотка Вилли.
Внезапно он шагнул вперед, и я оказалась вплотную к ним обоим. Сила их запылала на моей коже, будто я оказалась между двумя огнями, но они не жгли. Сила Странника была подобна силе Жан-Клода, прохладная и плывущая, дыхание смерти, прикосновение могилы.
От этой силы я невольно ахнула, и волоски у меня на теле встали дыбом.
– Уйди!
Я попыталась оттолкнуть его от нас, но он поймал меня за руку неуловимо стремительным движением – настолько быстро, что я едва ли его видела. От ощущения кожи Странника по моему телу прошлась волна холода, словно вонзилось ледяное копье. Он отдернул меня от Жан-Клода.
Жан-Клод схватил меня за другую руку, и как только он коснулся меня, холод растаял. Его сила окатила меня волной теплой воды, и это была не его сила. Я знала это ощущение тепла. Ричард. Жан-Клод черпал силу Ричарда, как я недавно.
И он изгнал из меня силу Странника, как летний жар растапливает лед. Странник отпустил меня первым и шагнул прочь, обтирая руку об одежду, как от боли.
– Какой ты нехороший мальчик, Жан-Клод!
Жан-Клод притянул меня к себе, положив руку мне на шею. По моей и его коже все еще плясало то же электрическое тепло, и я знала, что Ричард почувствовал в тот момент, что он нам нужен.
15
В дальнем коридоре раздался шум, и все мы обернулись туда. Я его не узнала. Высокий, худой, смуглый мужчина – быть может, испанец или что-нибудь более экзотическое. На нем была только пара атласных штанов с серебряной вышивкой. И он тащил за руку подругу Вилли, Ханну.
У нее тушь размазалась по лицу от слез. Все та же работа дорогого парикмахера обрамляла ее лицо, и также привлекали взгляд широкие скулы и полные губы. Но сейчас ее лицо было похоже на маску – черные слезы и размазанная по нижней части лица помада, похожая на рану.
– Зачем ты ее сюда привел, Фернандо? – спросил Странник.
– Мой отец – такой же член совета, как и ты. Странник.
– Я с этим не спорю.
– Но ты запретил ему появляться на этой первой встрече.
– Если он член совета, пусть подчинит меня своей воле. – В голосе Странника слышалась издевка. – Все мы – члены совета, но мы не равны.
Фернандо улыбнулся, схватил Ханну за синее платье и разорвал его вдоль спины. Ханна закричала.
Странник покачнулся, приложив ладонь к лицу.
– А сейчас я ее буду трахать, – сказал Фернандо.
Балтазар шагнул к ним, но из коридора вылезли два леопарда размером с пони. Один черный, другой с желтыми пятнами, и каждый мог разорвать Балтазара в клочья. С горловым рычанием они на мягких лапах встали между Балтазаром и Фернандо.
Фернандо обхватил Ханну за талию и задрал ей платье выше бедер, обнажив бледно-голубые подвязки. Ханна развернулась и дала ему такую пощечину, что он отшатнулся. Она была хрупка и женственна, но все же она была вампиршей и могла так бросить его об стену, что он бы прилип.
Фернандо дал сдачи. Сияющими бисеринками изо рта Ханны показалась кровь, и она, полуоглушенная, села на пол. Сила Фернандо забурлила в комнате, будто до того он ее сдерживал. Оборотень. Той же породы, что леопарды, стерегущие ему спину? Быть может, но сейчас это не важно.
Он схватил Ханну за перед платья и вздернул на колени, свободной рукой снова замахнувшись для удара.
Я вытащила браунинг из кармана пальто. Вилли рухнул на колени, поднял глаза и произнес:
– Ангельский клык!
Он попытался встать, но не смог. Жан-Клод взял его под мышки и поднял без усилия.
Фернандо снова ударил Ханну. Небрежно, но у нее откинулась голова и глаза закатились под лоб.
– Наверное, он действительно тебя любит, раз борется с прикосновением Странника каждый раз, когда видит, как тебя обижают.
Рука Жан-Клода легла мне на плечо, и я смогла взять себя в руки. Ствол уже был направлен на Фернандо, и мне пришлось медленно выдохнуть, чтобы не дать себе спустить курок. Предохранитель был уже снят, хотя я не помнила, как им щелкнула. Почему Фернандо, а не его киски? Леопарды могли бы покрыть расстояние между нами в мгновение ока, но я знала, кто здесь альфа. Убери предводителя, и кошки могут побежать играть в другое место.
Жан-Клод одной рукой поддерживал Вилли, другой чуть отстранял меня, будто боялся того, что я могу сделать.
– Фернандо! – сказал он. – Ты сделал то, что должен был сделать. Странника заставили уйти, а на поиски другого хозяина ему понадобится время. Можешь отпустить Ханну.
Фернандо ухмыльнулся, блеснув белыми зубами на смуглом лице.
– А мне не хочется. – Он поставил Ханну на ноги, обхватил руками так, что ее руки оказались прижаты к телу, и попытался поцеловать. Ханна завертела головой и закричала.
Вилли уже мог стоять сам. Он оттолкнулся от Жан-Клода:
– Я тебе не позволю ее трогать!
Черный леопард припал на брюхо, подкрадываясь к Вилли, к нам.
– Если мы собираемся их убирать, то надо сейчас, – сказала я.
Первого – Фернандо, потом кого-нибудь из леопардов, если время останется. А если нет... ладно, будем решать проблемы по мере возникновения.
– Нет еще, mа petite. Падма, отец Фернандо, не будет тратить драгоценное время на пытки второстепенных лиц. Слишком скоро вернется Странник.
– А Странник не даст мне ее попробовать, когда появится, – сказал Фернандо. Одной рукой он стискивал Ханну, а другой задирал ей платье.
– Он всерьез думает, что мы будем стоять и смотреть, как он ее насилует? – спросила я.
– Мой отец – Мастер Зверей. И ты не посмеешь мне помешать из страха перед его гневом.
– Ты просто не понял, да, Фернандо? – Дуло моего пистолета смотрело точно ему в голову. – Мне плевать, кто у тебя папочка. Либо ты ее отпустишь, либо твой папуля очень расстроится.
– Не стоит меня расстраивать.
Я глянула в сторону голоса, но ствол пистолета не шевельнулся.
Стоящий в дверях вампир был индийцем. Одет он был во что-то вроде длинной туники – что-то золотое с белым, и оно переливалось, когда он входил в комнату. Я же смотрела на его сына. По одному монстру за один раз.
Жан-Клод отпустил мою руку и шагнул в сторону, следя, чтобы не загородить мне выстрел.
– Падма, Мастер Зверей, приветствую тебя и добро пожаловать.
– Жан-Клод, Принц Города, приветствую тебя. Твое гостеприимство превзошло все мои ожидания. – Он рассмеялся, и это был просто смех. Театральный, неприятный, даже жуткий, но мурашки от него по коже не шли.
– Скажи ему, чтобы отпустил Ханну, – потребовала я.
– Ты, очевидно, слуга Жан-Клода, Анита Блейк.
– Ага, очень рада познакомиться. Теперь скажи своему сыну, чтобы отпустил нашу вампиршу, или я в нем сделаю приличную дыру.
– Ты не посмеешь причинить вред моему сыну.
Пришла моя очередь засмеяться – резко, коротко и не очень весело.
– И твой сын говорил то же самое. Оба вы ошибаетесь.
– Если ты убьешь моего сына, я убью тебя. Всех вас убью.
– Ладно, давай проверим, правильно ли я поняла. Если он ее не отпустит, что он с ней будет делать?
Фернандо засмеялся низким шипящим смехом. Этого хватило. Где-то в этом красивом теле был черный мех и бусинки глаз. Крысолюд.
– Я ее поимею, потому что Странник это запретил, а мой отец отдал ее мне.
– Нет! – выкрикнул Вилли и шагнул вперед, но Жан-Клод его удержал.
– Это не твоя битва, Вилли.
Фернандо схватился рукой за пах Ханны. Только рука Жан-Клода не дала Вилли броситься на леопардов.
– Мастер, помоги! – застонала Ханна.
– Он не может тебе помочь, дитя, – сказал Падма. – Он никому из вас не может помочь.
Я отвела пистолет от головы Фернандо на два дюйма. Выстрел загрохотал под сводами эхом. Пуля ударила в камень. Все застыли.
– Следующая пуля – ему в череп, – предупредила я.
– Ты не посмеешь, – заявил Падма.
– Ты это уже говорил. Для ясности, Зверский Мастер:
Фернандо не изнасилует Ханну. Я его раньше убью.
– Тогда я убью тебя.
– Отлично, но это не вернет к жизни твоего сына. – Я медленно выдохнула, чувствуя, как мной овладевает спокойствие. – Решай, Зверский Мастер.
– Я – Мастер Зверей.
– Хоть Санта Клаус. Он ее отпустит, или он покойник.
– Жан-Клод, уйми свою слугу.
– Если ты можешь ее унять, Падма, я даю тебе такое право. Но будь осторожен. Анита никогда не блефует. Она убьет твоего сына.
– Думай, – тихо сказала я. – Думай – думай – думай...
Мне очень хотелось спустить курок. Очень, потому что мне было ясно как день: если я не убью его сейчас, это придется сделать потом. Слишком он был нагл, чтобы отступить, слишком ослеплен собственной силой, чтобы отпустить Ханну, а иметь ее он не будет. Переступить линию эту и остаться в живых он не может.
– Отпусти ее, Фернандо, – велел Падма.
– Отец!
– Она спустит курок, Фернандо. Она хочет это сделать. Правда, Анита?
– Ага.
– Пули серебряные, насколько я понимаю, – сказал Падма.
– Никогда без них из дому не выхожу.
– Опусти ее, Фернандо. Даже я не смогу тебя спасти от серебряной пули.
– Нет, она моя! Ты обещал!
– Я бы на твоем месте послушалась папу, Фернандо.
– Ты ослушаешься меня, сын мой?
В голосе Падмы было что-то такое, от чего теплый ветер прошел по комнате. Намек на гнев. Что-то пролетело у меня по коже, но не касание вампирской силы – не совсем оно. Падма не пытался подчинить себе Жан-Клода. В этом касании был привкус более теплой крови, электрический танец, выдающий ликантропа. Что было невозможно. Вампир не может быть ликантропом – и наоборот.
Фернандо сжался, прижимая к себе Ханну, как куклу, пряча лицо в ее желтых волосах.
– Нет, отец! Я никогда тебя не ослушаюсь!
– Тогда сделай как я сказал.
Фернандо отшвырнул Ханну. Она заковыляла к Вилли. Он обнял ее, стал промокать носовым платком кровь с ее лица.
Я опустила пистолет.
Фернандо ткнул в меня темной рукой.
– Может, я попрошу, чтобы мне тебя отдали поиграть.
– Круто берешь, крысенок. А духу у тебя хватит подкрепить свои угрозы?
Я его подначивала. И понимала, что хочу, чтобы он на меня бросился. Мне нужен был повод его убить. Нехорошо. Нехорошо. Надо успокоиться, или действительно из-за меня нас всех перебьют.
Черный леопард, в холке выше моей талии, начал подползать ко мне. Он припал брюхом к земле, подрагивая напряженными мышцами. Дуло пистолета смотрело уже на него.
– Даже не пытайся.
– Элизабет! – сказал Падма.
Это имя меня поразило. Я видела Элизабет в образе человека, хотя и на расстоянии. Она была из местных леопардов-оборотней. А я было думала, что леопарды входили в свиту, которую Падма привез с собой. Если Элизабет – местная, то второй леопард тоже может быть здешний. Я только знала, чтo это не Зейн и не Натэниел, а так это мог быть кто угодно. Но Зейн признал меня альфой, и поэтому здесь он быть не может. Если он и сам был альфой, то это давало мне власть над всеми леопардами, и ни одного из них здесь бы не было. По крайней мере, теоретически. Поскольку я человек, а не ликантроп. Мастер Зверей все же мог призвать кисок. Но я бы попыталась не подвергать их опасности. Интересно, сделала ли такую попытку Элизабет?
Она рычала на меня, на него, на всех. Клыки у нее были цвета слоновой кости и на расстоянии меньше трех футов чертовски впечатляли. На таком расстоянии даже обыкновенный леопард мог бы вцепиться мне в горло раньше, чем я произведу смертельный выстрел. На крупную дичь с пистолетом не охотятся.
Леопард пододвинулся ближе.
– Элизабет!
Это слово обожгло мне кожу, заставило судорожно вдохнуть. Леопардиха резко остановилась, будто ее удержал натянутый поводок, и покатилась по полу, полосуя когтями воздух.
– Она тебя ненавидит, Анита, – сказал Падма. Голос его стал обычным, но что-то он продолжал делать с леопардом-оборотнем. Я ощущала, будто по моей коже маршируют термиты. И у каждого раскаленная кочерга в лапках.
Я глянула на Жан-Клода: он это чувствует? Но его лицо было пустым, чистым, непроницаемым. Если ему и было больно, он этого не показывал.
И вряд ли стоит сознаваться, что я это чувствую.
– Прекрати, – сказала я.
– Она тебя убьет, если я ее отпушу. Ты убила того, кого она любила, их предводителя. Она хочет отомстить.
– Ты уже показал, кто здесь главный. Теперь отпусти ее.
– Милосердие к той, что так тебя ненавидит?
Падма вплыл в комнату, едва касаясь ногами пола, будто летел на вихрях собственной силы.
Я должна была бы ощутить его силу вампира, но он был почти пуст, будто что-то сдерживало его или защищало меня. Я снова глянула на Жан-Клода. Действительно ли у него хватает сил нас защищать? Настолько сильно помог ему триумвират? Лицо Жан-Клода ничего мне не сказало, а спрашивать я не решилась – в присутствии Мастера Зверей.
Леопардиха лежала на боку, тяжело дыша. Ее зеленые глаза смотрели на меня, и дружелюбным этот взгляд назвать было нельзя.
– Когда я их позвал, – сказал Падма, – она пыталась со мной торговаться. У них даже альфы нет, и все-таки она пыталась торговаться. Она обещала без борьбы привести всех леопардов, и они будут делать все, что я скажу, если я дам ей убить тебя. Помогу убить тебя.
Мастер Зверей ткнул пальцем себе за спину, и рядом с ним встала невысокая изящная женщина – будто ждала в коридоре, пока ее позовут. Как хорошо выдрессированная собака. Она была голой, если не считать ожерелья весом не меньше пяти фунтов, сверкающего бриллиантами. Смугловатый оттенок ее кожи говорил о струйке африканской крови в ирландском русле. Лицо ее щеголяло синяками, и все тело пестрело лиловым. Одна из самых красивых женщин, которых мне доводилось видеть, даже с синяками. Идеально сложена с головы до ног. Карие глаза испуганно забегали между леопардом, Жан-Клодом и крысолюдом, пометались и остановились на мне.
В глазах этих читалась мольба, и даже без слов было ясно, о чем они просят. «Спасите!» Понимаю, но почему это должна делать я?
– Элизабет привела с собой всех прочих. Вивиан я выбрал себе в подарок. – Падма рассеянно потрепал ее по волосам, как гладят собаку. – За каждую травму я дарю подарок ей. Она будет богатой, если выживет.
Воздух вокруг этой женщины дрожал, как над раскаленным асфальтом. Еще один незнакомый мне леопард-оборотень. Сколько их всего? Сколько своего народу отдала Элизабет в руки злодеев?
– Семейный выход сынка с папашей на тренировку по изнасилованию? – спросила я.
– Ты меня утомляешь, Анита Блейк! – нахмурился Падма.
– Взаимно, – ответила я.
– Мы заставили Странника покинуть тело хозяина, но его сила все еще прикрывает тебя. Он не хотел дать тебе почувствовать несчастья твоих вампиров. А сейчас, кажется, он не дает тебе почувствовать полный прилив моих сил. Жаль. Ты бы задрожала от страха.
Жан-Клод коснулся моего плеча, и мне хватило этого напоминания. Я пришла не пикироваться с Мастером Зверей. Убить его – заманчивая мысль, но я видала старых вампиров, которых не брали серебряные пули. При моем невезении Падма может оказаться таким же.
Он отозвал леопардов. Желтый терся о ноги Падмы, как большой котенок. Элизабет сидела неподвижно, как хорошо выдрессированная собака.
Вилли и Ханна никого вообще не видели. Он трогал ее осторожно, как стеклянную, они целовались – целомудренными прикосновениями губ, и это была только любовь и нежность. Приятно было смотреть.
– Теперь понимаешь, почему я отдал ее своему сыну? Когда ее обижают, им обоим невыносимо больно. А их тела нужны были Страннику.
Я глядела на него в упор. Мне было противно еще и тогда, когда я считала, что он это сделал потому, что Ханна красивая и привлекательная, но знать, что жестокость была рассчитанной, – это было еще противнее.
– Ты сукин сын.
– Ты хочешь меня рассердить? – спросил он.
– Анита, прошу тебя. – Жан-Клод коснулся моей руки.
Он редко называл меня настоящим именем. И обычно это было связано либо с чем-то очень серьезным, либо с тем, что мне не нравится. На этот раз – и то и другое.
Я так и не узнала, что собиралась ответить, потому что в этот миг Странник убрал щит. Мощь Падмы обрушилась на нас. Она загремела, наполняя мне голову, путая все мысли. Я рухнула на колени, будто получив молотом между глаз. Жан-Клод устоял, но я ощутила, как он покачнулся.
Падма расхохотался.
– Он не может найти хозяина и не может больше держать щит!
Голос прошелестел будто ветром по комнате. Не знаю, слышала я его ушами или он раздавался у меня в голове.
– Ему понадобятся силы в коридоре, и я решил убрать щит. Хватит игр, Падма. Пусть увидит, что перед ним.
В этих словах была примесь какого-то запаха: свежевскопанная земля, запах корней, вытащенных из почвы. Я почта ощущала катание жирной земли у себя в пальцах.
Читать бесплатно другие книги:
