Запретный плод Гамильтон Лорел
Ронни покачала головой.
Я обернулась к Бев:
— А почему ты не сказала Ронни?
— Я не думала, что это необходимо.
Чтобы посмотреть мне в глаза, Беверли пришлось приподнять голову. Это мало кому приходится делать. И это бывает настолько редко, что вызывает у меня странное ощущение, будто мне приходится нагнуться.
— Мне кто-нибудь скажет, откуда вы знакомы? — спросила Ронни, проходя мимо нас за свой стол. Она слегка откинулась на шарнире кресла, сцепила руки на животе и ждала. Чистые серые глаза, мягкие, как шерсть котенка, глядели на меня.
— Ты не против, если я расскажу, Бев?
Бев снова села, плавно, как истинная леди. У нее было настоящее чувство собственного достоинства, и она всегда производила на меня впечатление леди в лучшем смысле этого слова.
— Если ты считаешь это необходимым, я не возражаю.
Не то чтобы выражение безоговорочного согласия, но сойдет. Я хлопнулась на соседнее кресло, смущаясь своих джинсов и кроссовок. Рядом с Бев я выглядела как неряшливо одетый ребенок. Это чувство держалось мгновение, потом исчезло. Помните: никто не может заставить вас почувствовать себя ниже других без вашего согласия. Это сказала Элеонора Рузвельт. Цитата, которую я стараюсь претворить в жизнь. Почти всегда успешно.
— Семья Бев стала жертвой шайки вампиров. Выжила только Беверли. Я была одной из тех, кто помог уничтожить шайку.
Коротко, по теме и с исключением многих моментов. В основном болезненных.
Бев заговорила своим спокойным и точным голосом:
— Анита не сказала, что спасла мою жизнь, рискуя своей.
Она смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Я вспомнила, как впервые увидела Беверли Чин. Бледная нога, дергающаяся на полу. Клыки вампира, откинувшегося для удара. Бледное лицо, открытый в крике рот и черные волосы. Полный ужаса крик. Моя рука, бросающая серебряный нож, попавший в плечо вампира. Не смертельный удар — на это не было времени. Тварь бросается влево, рыча на меня. Я встречаю ее последним оставшимся ножом, пистолет давно опустел. Один на один.
И я помню, как Беверли Чин бьет вампира по голове серебряным канделябром, когда он навис надо мной, и я ощущала его дыхание у себя на шее. Еще много недель я слышала во сне ее визг, с которым она крушила череп вампира, и видела разлетевшийся по полу мозг.
Все это промелькнуло между нами без слов. Мы спасли друг другу жизнь, а такая связь не рвется. Может миновать дружба, но остается долг, знание, выкованное из ужаса, крови и совместной битвы, которое не проходит никогда. Это осталось между нами после трех долгих лет.
Ронни — женщина умная. Она прервала неловкое молчание.
— Кто-нибудь хочет выпить?
— Безалкогольного, — произнесли мы с Бев одновременно, засмеялись, и напряжение прошло. Настоящими друзьями мы никогда не будем, но можем хотя бы перестать быть друг для друга призраками.
Ронни принесла каждой из нас диетколу. Я скорчила гримасу, но все равно взяла. Все, что есть в холодильнике у Ронни, мне давно известно. Сколько мы про это ни спорили, она говорит, что любит вкус диетических напитков. Вкус, брр!
Бев взяла свою баночку с благодарностью; может быть, дома она пьет то же самое. Нет, я готова пить такое, от чего толстеют, только бы вкус был человеческий.
— Ронни по телефону сказала, что при ЛПВ может существовать эскадрон смерти. Это правда? — спросила я.
Бев смотрела на свою баночку, которую держала ладошкой под донышко, чтобы не запачкать юбку.
— Я не могу сказать с уверенностью, но думаю, что это правда.
— Расскажи, что ты слышала, — попросила я ее.
— Одно время велись разговоры о создании команды для охоты на вампиров. Убивать их так, как они убили наши… семьи. Разумеется, президент на эту идею наложил вето. Мы работаем в рамках законности. Мы не линчеватели.
Это прозвучало, чуть ли не вопросительно, будто она хотела убедить не нас, а себя. Ее потрясало то, что могло оказаться правдой. Снова рушился ее маленький аккуратный мир.
— Но впоследствии я слышала некоторые слухи. Люди нашей организации хвастались сраженными вампирами.
— И как, предположительно, эти вампиры были убиты? — спросила я.
Она посмотрела па меня в нерешительности:
— Мне неизвестно.
— И намека нет?
Она покачала головой:
— Я могла бы для тебя это узнать. Это важно?
— Полиция скрыла от публики некоторые подробности. Их может знать только убийца.
— Понимаю. — Она посмотрела на баночку у себя в руках, потом снова подняла глаза на меня. — Я не считаю, что это убийство, даже если наши люди сделали то, что говорят в газетах. Уничтожение опасных животных не должно считаться убийством.
Частично я была с ней согласна. Когда-то я была с ней согласна всем сердцем.
— Тогда зачем сообщать нам? — спросила я.
Теперь она смотрела прямо на меня, и темные, почти черные глаза глядели в мои.
— Я у тебя в долгу.
— Ты тоже спасла мне жизнь. Ты мне ничего не должна.
— Между нами всегда будет долг. Всегда.
Я посмотрела ей в глаза и поняла. Бев молила меня никому не говорить, что она проломила голову вампиру. Мне кажется, ее пугала мысль, что она способна на такое насилие, каковы бы ни были мотивы.
Полиции я сказала, что она отвлекла вампира и дала мне возможность его убить. За эту невинную ложь она была мне благодарна непропорционально. Если бы никто больше не знал, она бы уговорила себя, что этого не было. Может быть.
Она встала, оправляя складки юбки сзади. Банку она аккуратно поставила на край стола.
— Я оставлю сообщение у мисс Симс, когда узнаю больше.
Я кивнула:
— Я ценю твою помощь.
Возможно, она ради меня предавала свое дело.
Она перебросила лиловый жакет через руку, щелкнула маленькой сумочкой.
— Насилие — это не ответ. Мы должны работать в системе законов. «Люди против вампиров» отстаивают закон и порядок, а не суд Линча.
Это было похоже на речь по бумажке. Но я не стала придираться. Каждому надо во что-то верить.
Она пожала руки нам обеим. Рука ее была сухой и прохладной. Она вышла, очень стройная, очень прямая. Дверь за ней закрылась твердо, но бесшумно. Посмотреть не нее — никогда не подумаешь, что она имела хоть какое-то отношение к невероятному насилию. Наверное, она хотела, чтобы так о ней и думали. И кто я такая, чтобы с этим спорить?
— Ладно, — сказала Ронни, — теперь ты мне расскажи. Что ты выяснила?
— А откуда ты знаешь, что я что-то выяснила?
— Потому что у тебя был больной вид, когда ты вошла в двери.
— Ну и ну. Я не думала, что это заметно.
Она потрепала меня по руке.
— Не беспокойся. Я тебя слишком хорошо знаю, вот и все.
Я кивнула, удовлетворившись этим объяснением. И рассказала ей о смерти Терезы. Рассказала все, кроме снов с Жан-Клодом. Это было мое личное.
Она присвистнула.
— Да, — ты поработала. Ты думаешь, это делает человеческий эскадрон смерти?
— Ты имеешь в виду ЛПВ?
Она кивнула. Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.
— Не знаю. Если это люди, я понятия не имею, как они это делают. Чтобы оторвать голову, нужна нечеловеческая сила.
— Очень сильный человек? — предположила она.
У меня в мозгу мелькнул образ бугристых рук Винтера.
— Может быть, но такая сила…
— В экстремальных обстоятельствах маленьким старушкам случалось поднимать автомобили.
В ее словах был смысл.
— Как тебе мысль посетить Церковь Вечной Жизни? — спросила я.
— Подумываешь туда вступить?
Я посмотрела на нее без всякого юмора, и она рассмеялась.
— Ладно, ладно, не надо на меня дуться. А зачем нам туда?
— Этой ночью они ворвались на вечеринку с дубинками. Я не думаю, что они хотели кого-нибудь убить, но когда начинаешь лупить дубинками… — Я пожала плечами. — Всякое может случиться.
— Ты думаешь, за этим стоит Церковь?
— Не знаю, но если они настолько ненавидят придурков, что готовы врываться на их вечеринки, может быть, этой ненависти хватит и на то, чтобы их убивать.
— Большинство членов Церкви — вампиры.
— Именно так. Сверхчеловеческая сила и возможность подобраться к жертве.
— Неплохо, Блейк, неплохо, — улыбнулась Ронни.
Я скромно склонила голову:
— Теперь нам остается только это доказать.
Ее глаза все еще искрились весельем, когда она сказала:
— Если, конечно, это делают они.
— Слушай, заткнись. Надо же с чего-то начать.
Она широко развела руками.
— Что ж, я не жалуюсь. Мой отец всегда мне говорил: «Никогда не критикуй, если не можешь сделать лучше».
— Так ты ведь тоже не знаешь, что происходит? — спросила я.
Ее лицо стало серьезным.
— Хотела бы знать.
И я тоже.
34
Главное здание Церкви Вечной Жизни стоит рядом с Паж-авеню, вдалеке от Округа. Церковь не любит, чтобы ее связывали с непристойными увеселениями. Стрип-клуб вампиров, «Цирк Проклятых» — ай-ай-ай, как не стыдно. Себя они считают главным направлением развития культуры неживых.
Сама церковь стоит на участке голой земли. Маленькие деревца рвутся вырасти в большие деревья и затенить до изумления белые стены церкви. В жарком июльском солнце она сияет, как севшая на землю Луна.
Я заехала на стоянку и припарковалась на сияюще новом черном асфальте. Только земля выглядела обычной, голая красноватая почва, перемешанная в грязь. Траве здесь не дали шанса вырасти.
— Симпатично, — сказала Ронни, кивая в сторону здания.
Я пожала плечами:
— Если ты так говоришь. Я, честно говоря, никак не могу привыкнуть к этой беспредметности.
— Беспредметности?
— Витражи — абстрактная игра цветов. Ни изображений Христа, ни святых, ни священных символов. Чисто и однотонно, как новенькое подвенечное платье.
Она вышла из машины, надевая солнечные очки. Посмотрела на церковь, держа скрещенные руки на животе.
— Действительно, будто его только что развернули и еще не подгоняли.
— Ага, церковь без Бога. Что здесь странного?
Она не засмеялась.
— В такое время там кто-нибудь есть?
— Да, днем там идет вербовка.
— Вербовка?
— Ну, знаешь, «от двери к двери» — как мормоны и свидетели Иеговы.
Она уставилась на меня:
— Ты шутишь?
— Разве похоже, что я шучу?
Она покачала головой.
— Вампиры — «от двери к двери». Как это… — она поводила руками в воздухе, — …удобно.
— Ага, — подтвердила я. — Давай посмотрим, кто остался в офисе на хозяйстве.
К массивной двустворчатой двери вели широкие белые ступени. Одна из створок была отворена, на второй была надпись: «Войди, Друг, и пребывай в Мире». Я подавила искушение сорвать плакат и потоптать его ногами.
Они подлавливали людей на самом древнем страхе — страхе смерти. Смерти боится каждый. Тем, кто не верит в Бога, мысль о ней невыносима. Умри — и ты перестаешь существовать. Пуф — и все. Но Церковь Вечной Жизни обещает именно то, что гласит ее имя. И может это доказать. Не надо усилий веры. Не надо ждать. Нет вопросов, на которые не будет ответов. Каково быть мертвым? Просто спроси у собрата.
Да, и еще ты не будешь стареть. Не надо подтяжек лица, нет складок на животе — вечная юность. Неплохое предложение, если ты не веришь в бессмертие души.
Если ты не веришь, что душа навеки поймана в теле вампира и никогда не попадет на Небо. Или еще хуже, что вампиры по сути своей являются злом и ты обречен Аду. Добровольный вампиризм католическая церковь рассматривает как вид самоубийства. Я склонна с этим согласиться. Хотя Папа отлучил и всех аниматоров, которые не перестанут поднимать мертвых. Ну и ладно, я ушла в епископальную церковь.
Два ряда полированных скамей вели к месту, где должен был бы быть алтарь. Там стояла кафедра, но назвать это алтарем я бы не могла. Это была просто пустая голубая стена, окруженная белыми стенами.
Окна состояли из красных и синих цветных стекол. Сквозь них искрился солнечный свет, отбрасывая на пол тонкие тени.
— Мир и покой, — сказала Ронни.
— Как на кладбище.
Она улыбнулась:
— Я так и думала, что ты это скажешь.
Я нахмурилась:
— Кончай подначки, мы здесь по делу.
— Что конкретно мне делать?
— Будешь у меня подкреплением. Придай себе зловещий вид, если сможешь. Высматривай ключи.
— Ключи?
— Ага. Корешки билетов, полуобгоревшие записки — следы, в общем.
— Ах, в этом смысле.
— Хватит надо мной смеяться, Ронни.
Она поправила солнечные очки и приняла свой самый «холодный» вид. Это она отлично умеет. Случалось, жуткие головорезы вяли за двадцать шагов от нее. Посмотрим, как это подействует на членов этой церкви.
С одной стороны «алтаря» была небольшая дверца. Она вела в укрытый ковром коридор. Нас охватила тишина кондиционированного воздуха. Слева были туалеты, а справа открытая в комнату дверь. Может быть, здесь они пьют… кофе после службы. Нет, наверное, не кофе. Воодушевляющая проповедь, а потом капелька крови?
На офисах висела маленькая табличка «офис». Разумно. Сначала была приемная, пресловутый стол секретаря и т. д… За столом сидел молодой человек. Худощавый, с тщательно подстриженными каштановыми волосами. На горле заживающий укус.
Он поднялся и вышел из-за стола, протягивая руку.
— Здравствуйте, друзья, меня зовут Брюс. Чем я могу быть вам полезен?
Рукопожатие у него было твердое, но не слишком, сильное, но не резкое, дружеское прикосновение, но без намека на сексуальность. Так пожимает руку по-настоящему умелый продавец автомобилей. Или настоящий агент по недвижимости. Да, есть у меня эта милая мартышка, почти без износа. Цена вполне справедливая, можете мне поверить. Будь в его глазах еще чуть больше задушевности, я бы ему дала собачий бисквит и погладила по голове.
— Мне бы хотелось организовать встречу с Малкольмом, — сказала я.
Он моргнул — один раз.
— Садитесь, пожалуйста.
Я села. Ронни прислонилась к стене у двери с холодным видом телохранителя.
Брюс вернулся за свой стол, предложив нам кофе, и сел, сложив руки.
— Простите, мисс?..
— Мисс Блейк.
Он не вздрогнул — явно он обо мне не слышал. Как быстротечна слава.
— Мисс Блейк, зачем вам нужна встреча с главой нашей церкви? У нас есть много знающих и понимающих консультантов, которые помогут вам принять решение.
Я улыбнулась. Это у тебя их много, шестерка?
— Я полагаю, Малкольму интересно было бы со мной поговорить. У меня есть информация об убийствах вампиров.
Его улыбка исчезла.
— Если у вас есть подобная информация, то сообщите ее полиции.
— Даже если у меня есть доказательства, что убийства совершают некоторые члены вашей церкви?
Небольшой блеф, известный также под названием лжи.
Он сглотнул слюну, прижав пальцы к крышке стола так, что они побелели.
— Я не понимаю. Я хочу сказать…
Я улыбнулась ему еще раз.
— Давайте смотреть в лицо фактам, Брюс. Вы не готовы иметь дело с убийствами. Вас ведь этому не учили?
— Нет, но…
— Тогда просто назначьте мне время прийти сегодня ночью и поговорить с Малкольмом.
— Я не знаю. Я…
— Это не ваша забота. Малкольм — глава церкви. Он этим займется.
Он закивал неестественно быстро. Посмотрел на Ронни, потом снова на меня. Перелистал лежащий на столе ежедневник в кожаном переплете.
— Сегодня в девять. — Он взял ручку. — Если вы назовете свое полное имя, я его возьму на карандаш.
Я хотела, было заметить, что у него в руках не карандаш, но не стала.
— Анита Блейк.
Он все равно не узнал имени. Вот и будь тут ужасом страны вампиров.
— И это по вопросу о…
— Об убийствах. — Я встала. — Это по вопросу об убийствах.
— А, да. — Он что-то нацарапал в ежедневнике. — Сегодня в девять. Анита Блейк, убийство.
Он нахмурился, глядя на свою запись, будто в ней было что-то не так.
Я решила ему помочь.
— Не надо хмуриться. Вы все правильно записали.
Он посмотрел на меня, и лицо его было чуть бледновато.
— Я вернусь. Проследите, чтобы сообщение к нему попало.
Он снова слишком быстро кивнул, глаза за очками были расширены.
Ронни открыла дверь и пропустила меня вперед. Потом вышла, прикрывая тыл, как телохранитель из плохого фильма. Когда мы оказались в главном зале церкви, она рассмеялась.
— Кажется, мы их напугали.
— Брюса напугать легко.
Она кивнула, глаза ее сияли.
Мимолетный намек на насилие, убийство — и он рассыпался на части. Когда «вырастет», ему предстоит быть вампиром. Да уж.
После полумрака церкви солнце ослепляло в буквальном смысле. Я прищурилась, поднеся ладонь к глазам. Уголком глаза я уловила движение.
— Анита! — вскрикнула Ронни.
Мир замедлился. Сколько угодно времени я могла пялиться на человека с пистолетом в руке. Ронни влетела в меня, валя нас обоих на землю и назад в церковь. Пули стукнули в дверь, где я только что была.
Ронни копошилась у меня за спиной возле стены. Я вытащила пистолет и лежала на боку возле двери. Сердце колотилось в ушах, но я все слышала. Шуршание ветровки было как помехи в радиоприемнике. Я слышала шаги человека вверх по ступеням. Этот сукин сын приближался.
Я подалась чуть вперед. Он поднимался по ступеням. Его тень упала внутрь. Он даже не пытался прятаться. Наверное, думал, что я не вооружена. Ему предстояло убедиться в обратном.
— Что там такое? — спросил издали Брюс.
— Сиди на месте! — заорала ему Ронни.
Я не сводила глаз с двери. Из-за того, что старина Брюс меня отвлекает, я себя под пулю не подставлю. Ничего не имело значения, кроме тени в дверях, кроме остановившихся шагов. Ничего.
Он вошел прямо внутрь. Пистолет в руке, глаза обшаривают церковь. Дилетант.
Я могла бы коснуться его стволом.
— Не двигайся. — «Стоять!» — слишком по-киношному. «Не двигайся» — кратко, спокойно и по-деловому. Я и сказала: «Не двигайся».
Он повернул только голову.
— Ты Истребительница.
Он говорил тихо и нерешительно.
Надо ли отрицать? Может быть. Если он пришел убивать Истребительницу — определенно.
— Нет, — сказала я.
Он стал поворачиваться.
— Тогда это она.
Он поворачивался в сторону Ронни. Черт!
Читать бесплатно другие книги:
