Иванушка Первый, или Время чародея Арутюнянц Карен

Глава 7

Доброе великодушное сердце

К одиннадцати часам мы должны были собраться перед домом Нельки, чтобы отправиться на рыбалку на Синее озеро.

Я попрощался с Орловым, он пожелал мне удачной ловли и чудесного дня и сказал, чтобы я не очень расстраивался из-за пропажи сундука.

– Найдём, – уверенно кивнул он. – Сундук не иголка. К тому же ты напал на след.

Я всё-таки рассказал Сан Санычу про Ленку, про то, как она попыталась сдать букинисту старую книгу и как села в загадочную «Оку». И про ёлочного зайца не забыл.

Сан Саныч вспомнил, что у него в детстве тоже был такой стеклянный заяц, только не с бубенчиками, а с колокольчиком.

– Кстати, первые стеклянные шары для новогодних ёлок, – заметил Сан Саныч, – появились ещё в шестнадцатом веке в Саксонии. Позже стали изготавливать фигурки птиц и животных, виноградные гроздья. Но моего зайца выдули из стекла в России, под Клином, в имении князя Меншикова, в начале девятнадцатого века.

Родственные мы с ним души. Он тоже любит выдавать разную информацию, на первый взгляд, ерундовую. Но это же так интересно – поговорить с умным человеком!

Сан Саныч рассказывал бы и рассказывал, но я тактично кашлянул и извинился, мол, мне пора на рыбалку, ждут кубинские друзья. И напоследок спросил:

– А в школе нашей зачем вы появились?

– Да всё очень просто, Вань, – улыбнулся Сан Саныч.

Оказывается, наша учительница литературы Алина Николаевна – племянница Орлова. Вот он и попросил её уступить ему место учителя на время, пока она будет в декрете заниматься воспитанием собственных детей. Директор школы сказала, что только за.

– Но зачем вам это? – удивился я.

– Синеград, красиво ты его назвал, – мой родной город, и я ему много чего должен вернуть. У меня было отличное детство, вот я и хочу поделиться с миром своей любовью, своими мыслями и историями. Я пишу книгу про ребят из нашего города. А вы мне в этом прекрасно помогаете. Я изучаю ваши характеры, запоминаю истории, диалоги. Без вас моя книга не получится.

– А почему вы ходите в чёрном фраке и носите пенсне?

– Вань, это уже профессиональные секреты, но тебе я скажу, потому как ты человек, склонный к писательству. Стихи сочиняешь?

– Пробовал, но не очень.

– Ну что-нибудь самое любимое, – попросил Сан Саныч.

– Да больше ничего пока нет, кроме двух строчек… Вот недавно написал: «Я полюбил в двенадцать лет. И остывает мой обед».

– Образно! – похвалил Сан Саныч. – Главное, коротко и ясно. Молодец! А костюмчик на мне такой, чтобы сразу привлечь ваше внимание. Человек-загадка! Вот вы над ней, над этой загадкой, и задумались. А пока вы шариками соображаете, я уже действую!

Сан Саныч улыбнулся, и мы пожали друг другу руки.

Я побежал на рыбалку.

– Надо же, – бормотал я по дороге, – мы станем персонажами книги… Здорово!

Все уже собрались – Нелька, Василиса, Лёха, Эрнесто, Пётр; нога у него прошла, но он приехал на велосипеде, так удобней. К тому же за спиной у него был большой рюкзак. У каждого – своя удочка, Лёха и мне принёс.

Только Горбуньков со своей младшей сестрой Настей не пришли. Заразились свинкой.

– Ну ты где? – крикнул Кощей, когда увидел меня. – Всю рыбу уже поймали!

– Кто? – не понял я.

– Другие рыбаки! – он покачал головой, мол, всё-таки дурачок ты у меня, Иванушка, и обратился к Нельке: – Ну что мне с ним делать? Ещё воспитывать и воспитывать малявку.

Нелька рассмеялась.

Ладно, пускай себе дурачится. Я ж вижу, у них любовь. Мне не жалко.

И мы пешком потопали к Синему озеру, идти-то всего два километра.

Пётр ездил вокруг нас кругами и напевал песенки «британской рок-группы из Ливерпуля» – так он каждый раз объявлял битлов. Сначала пел по-английски, а потом переводил на русский, вот, например:

– Вчера-а-а все мои проблемы-ы-ы казались такими-и-и далёкими-и-и, а сегодня-я-я я не представляю-ю-ю своей жизни без ни-и-их! О-о-о! Я верю-ю-ю во вчерашний де-е-нь!

Эрнесто шёл впереди размашистым шагом и улыбался. Вокруг него носились ласточки. Скоро они улетят в тёплые страны, в какую-нибудь Южную Африку. Может, чувствовали, что и Эрнесто собирается в обратный путь, на Кубу.

Нелька сказала, что ему надо возвращаться – командировка заканчивается, но они с мамой и новорождённой Ритой остаются. Ну и с бабушкой, конечно. И она, Нелька, пойдёт в шестой класс. Будет учиться вместе с Лёшей.

Когда она это рассказывала, у неё не только глаза светились, но и всё лицо сияло. А Лёха, так тот аж раскраснелся от счастья.

– Вот привалило! – вдруг сказал он и тут же смущённо замолчал.

Василиса всю дорогу до Синего озера рассказывала мне про волонтёров. Она нашла их в небольшом подвальчике в переулке Гарри Поттера.

Главный волонтёр – Вадик Пирожков, он в нашей школе учится, в десятом классе, сказал, что пошёл в волонтёры, потому что ему очень приятно ощущать себя нужным людям. Потом спросил, не хочет ли и Василиса стать волонтёром. Ведь с помощью их организации она сможет многое сделать для общества и духовно обогатиться.

Василиса ответила, что подумает, а потом рассказала про Гарика.

– Ты правильно сделала, что пришла к нам, – похвалил её Пирожков. – Именно сейчас мы проводим патронаж граждан попавших в тяжёлую жизненную ситуацию, а ещё занимаемся экологической защитой и благоустройством города. Например, воюем с жуком-короедом, развешиваем феромонные ловушки. А ещё даём концерты в детском доме, показываем ребятам сказки, дарим подарки. Нам люди их сами приносят: вещи, одежду, игрушки, книги – всё, что нужно детскому дому. И желательно, чтобы подарки были в хорошем состоянии. Но здесь только один момент – мы никаких денег не принимаем и не собираем, потому что этим мы не имеем права заниматься. Мы ещё несовершеннолетние. Но ведь Гарик может сам открыть счёт в банке, чтобы народ перечислял деньги, кто сколько в состоянии. А мы расклеим об этом объявления и опубликуем сообщение в наших информационных листках. Мы их разбрасываем по почтовым ящикам.

– Ведь это поможет Гарику? – Василиса с надеждой посмотрела на меня.

– Я ему обязательно всё передам, – ответил я. Не хотел я её огорчать, ведь Гарик всё равно против, но, с другой стороны, почему бы нам его не уговорить?

– А пошли к Гарику вместе? – предложил я. – Завтра, после уроков. И ты ему всё сама расскажешь.

– Конечно! – обрадовалась Василиса. – А он меня не будет стесняться?

– Да нет! – ответил я. – Он же альпинист! Он даже на Эверест поднялся! Представляешь, покорил самую высокую гору нашей планеты!

Василиса была в своих простеньких джинсах, свитере и красной курточке и выглядела очень уютно и мило. Джинсы она заправила в такие же красные резиновые сапожки, а длинную русую косу на этот раз спрятала под вместительную синюю бейсболку.

Мы уже почти дошли до Синего озера.

– А ты бы хотел жить в нашем городе всегда? – спросила Василиса.

– Да. Здесь мой дом, – ответил я. – Но я стану путешественником. Или журналистом. Я ещё не решил. Вообще-то, мне нравится изобретать разные полезные штуки.

Нам ещё оставалось несколько шагов до мостков, кстати, с них я и свалился в воду во время прошлых съёмок.

– А ты помирился с Леной? – Василиса тронула меня за локоть.

Я не знал, что ответить, потянулся за платком в карман своей джинсовой куртки, чтобы выиграть время, и нащупал шахматную фигуру – белого коня Гарика. И как он там оказался? И тут мне на помощь пришёл Лёха.

– Ну чего встали? Давайте уже! – крикнул он.

И пошло-поехало!

Рыба клевала так, словно только нас и ждала! Выражаясь рыбацким языком, практически каждый заброс приносил окунька.

Эрнесто громко хохотал – радовался удачной рыбалке.

Пётр с Нелькой принялись собирать хворост. Они развели костёр, повесили котелок и стали варить уху. Словно на скатерти-самобранке, появились пластиковые тарелки, стаканчики, бутылки с лимонадом. И всё это – из вместительного рюкзака художника!

– Пир на весь мир! – воскликнул Эрнесто.

И тут раздался знакомый грохот.

По шоссе на своём «Харлее» гнал Толян. Как он меня нашёл? Кто ему сказал? Мама ведь на дежурстве. Чутьё, наверное, байкерское. Он подъехал к берегу, но мотор не заглушил.

Мне ничего не оставалось, как подойти.

– Я не поеду, – сказал я.

– Да ты что, Вань?! – взмолился Толян. – Не наступай песне на горло!

– Тебя ведь пригласили, – сказал я. – А мне там делать нечего.

– Да как нечего? Бабулька огорчится! Мы с ней уже погоняли по шоссе, как малолетки! Не старушка, а кавалерист-девица! Вот послала за тобой! Приказала без тебя не возвращаться! Иначе, говорит, не будет никакой свадьбы! Ну, Вань! В последний раз!

– Я не могу, мне мама запретила.

Я хотел вернуться к нашей весёлой компании, но Тол ян схватил меня за локоть:

– Ты мне друг или не друг?

– Друг! – сказал я. – Извини, я правда не поеду.

– Друзей надо уважать, – услышал я за спиной.

Это был Эрнесто. Он улыбнулся Толяну и пригласил его отведать ухи.

– Настоящая кубинская уха, – засмеялся он. – Из русского озёрного окуня!

– Я-то поем! Благодарю! – Толян заглушил мотор. – А вот вы ему скажите, чтобы он со мной к старушке отправился! Ждёт она его! Самая уважаемая в этом городе бабулька! Ей сегодня девяносто стукнуло!

Мы попробовали ухи, она, и правда оказалась прекрасной, я такой никогда не ел, а Эрнесто попросил:

– Поезжай, Ваня. У тебя мама хорошая, она не будет ругаться.

– А откуда вы её знаете? – удивился я.

– Я написал портрет твоей мамы в больнице, – улыбнулся Эрнесто.

– Когда папа волнуется, всегда чьи-нибудь портреты пишет, – объяснила Нелька. – Вот наша мама рожала, а папа в это время сидел переживал. И познакомился с твоей мамой.

– Это самая чудесная медсестра, которую я знаю! – воскликнул Эрнесто. – У неё красивые глаза и доброе великодушное сердце!

– Ну что, поехали? – воспользовался моментом Толян.

– Ладно… – вздохнул я. – Уговорили. Только дайте мне самого большого окуня.

– Уха – обалденная! Настоящее топливо для байкера! – Толян сердечно потряс руку Эрнесто, и мы потопали к «железному другу», застывшему в ожидании.

– Сначала заедем домой, – сказал я.

– Без проблем, – ответил Толян. – Хоть на край света, а потом к бабульке. А зачем домой-то?

– Надо, – коротко бросил я.

Дома я открыл ящик письменного стола и секунду размышлял, стоит ли делать то, что я задумал.

– Стоит, – пробормотал я и взял свёрнутый в трубочку этюд.

Я положил его в рюкзак и вернулся к Толяну.

Через минуту мы гнали по трассе к особняку Соловья.

Глава 9

Дурачок!

Девяностолетие Глафиры праздновали прямо на лужайке перед особняком.

Мы немного опоздали, поэтому сразу же увидели всех, кто был на торжество приглашён, и, конечно, самого Соловья, Вику и юбиляршу.

Женщины были в бальных платьях. А мужчины, разумеется, кроме нас с Толяном, в строгих тёмных фраках.

Я покопался в памяти: «Бальное платье – это символ надежды юной трепещущей души или опытной женственности. Символ роскоши и праздности. Полу-прилегающий силуэт… струящийся покрой… длинные узкие или широкие юбки… Мех и перья… шёлк… оголённые плечи… серебристые бальные туфельки на каблучках… Фраки и накрахмаленные манишки кавалеров… белые галстуки-бабочки… чёрные лакированные туфли и белые перчатки…»

Мы появились в тот самый момент, когда открыли шампанское и пробка с громким хлопком улетела на крышу особняка. Я остановился. Я не мог сделать и шагу, когда увидел всю эту фантастическую праздничную компанию.

А теперь крепко держитесь за стулья, если вы на них сидите.

Среди гостей я с трудом, но всё-таки узнал: Елену Прекрасную, её отца – подполковника полиции – и маму-домохозяйку! Сан Саныча! Пупса! Нашу литераторшу с детьми и мужем-программистом! И… – это меня вообще добило – уборщицу нашей школы бабу Шуру!!!

Итого – чёртова дюжина, вместе со старушкой, её внуком Генкой и правнучкой Викой.

– Иди! – шепнул Толян и подтолкнул меня к Глафире, восседавшей в своём кресле на колёсиках перед просторным овальным столом.

Я протянул ей окуня.

– Поздравляю, – пробормотал я.

Ну не мог я так сразу, в одно мгновение, прийти в себя, потому что почти никого из присутствующих не ожидал здесь увидеть. Да ещё в таких бальных нарядах.

– А повеселее?! – проскрипела Глафира.

– Поздравляю! – ответил я повеселее и даже попытался улыбнуться как можно шире.

– Друзья мои! – Глафира подняла свою морщинистую руку. – Прежде чем шампанское польётся в бокалы, я хочу представить вам удивительного мальчугана, который, как никто другой, разукрасил мои тоскливые вечера прелестными народными сказками.

Как она гладко говорила! Никогда так со мной не беседовала.

– Прошу любить и жаловать! Иван! Мой юный друг! – она вернула мне окуня: – Ну ты рыбу-то на блюдо положи, а повар потом запечёт!

Я сделал, как она велела, все зааплодировали, заулыбались. А я, чтобы успокоиться, засунул руку в карман куртки и подержал в ладони белого шахматного коня. Волнение как рукой сняло.

– Можно, – я осмелел, – вы представите мне гостей?

– Запросто! – Глафира взмахнула рукой, словно дирижёр. – Слева направо! Гор Горыч – внук моего старшего брата от первой жены отца, то бишь внучатый племянник. Супруга его – Вера Петровна. Их очаровательная дочь Елена Прекрасная. Сан Саныч – недавно объявившийся родственник, совсем нас позабыл. Он сын моей младшей сестры Таськи. Между нами была разница в двадцать лет, и я нянчилась с ней годков до шестнадцати. Кто там дальше? Виктор Францевич Пупс – шурин моего внука Генки, брат его первой и единственной жены Наденьки. К великому горю, её больше с нами нет… Алина – племянница Сан Саныча, с детишками и мужем Вадиком. И, наконец, моя одноклассница… шучу-шучу, моя непутёвая доченька, а точнее, воспитанница – Шурочка. Нет ещё Горбуньковой, у неё детишки свинкой заразились. Они мне седьмая вода на киселе, дальняя родня. Ну чего встали, давайте угощайтесь! Нарезайте торты! У нас сегодня только сладкое! Но сколько! Вань, беги к столу!

Все шумно подошли к угощениям, стали разливать по бокалам шампанское и лимонад, улыбались, смеялись, а Лена делала вид, что видит меня впервые, но хитро так на меня при этом смотрела, мол, ну что, как тебе сидится в луже?

Ничего себе! То есть все они между собой родственники? И даже Горбуньковы?! И я про это не знал, даже не догадывался. Такого я не ожидал! Теперь-то всё станет ясно, если уснуть и проснуться через неделю. Само в голове выстроится.

– Кстати, – перебила ход моих рассуждений Глафира. – А где Иван?

– Я здесь, – удивился я.

– Да не ты! Иван, кинозвезда наша восходящая, – старушка нетерпеливо потёрла ладошки. – Почему опаздывает?

– Я ему звонил, – подал голос Сан Са-ныч. – Скоро будет, съёмка у него.

Да про кого это они? Про какого такого Ивана? Про Дракулу?!!

– Это который снимается во «Времени Чародея»? – спросил я.

– Угу, – кивнула Глафира.

– А кто он вам? – я ждал ответа.

Она молчала.

– Ну кто вам этот Иван?

– Да погоди ты! – отмахнулась старушка. – Никак не соображу! То ли внук племянницы, то ли племянник внука! Часто к нам заглядывает. Всё надеется клад отыскать! Ой, Вань, больно много разговоров! Когда пить-то будем за моё здоровье?

– Клад?! – вскричал я.

В этот-то момент Иван и появился. Тоже во фраке и при белой бабочке. Видно, семейная у них традиция – фрак и бабочка, а у некоторых ещё и пенсне. Эффектно, ничего не скажешь!

Он увидел меня и разулыбался. А потом наклонился к Глафире и чмокнул её в щёку.

Я вдруг сразу всё понял. Это он сундук утащил. Нашёл на чердаке, ещё перед тем как приехала съёмочная группа, и унёс. Может, где-то закопал даже. Только как это доказать?

Я отошёл в сторонку, ноги меня не держали. Я опустился на траву.

Все вокруг смеялись, пили шампанское за здоровье юбилярши, ели торты.

Про меня как-то забыли, и хорошо. Я сейчас ни на что не был годен.

Зазвучала музыка, объявили вальс. Пары закружились в танце. Было красиво. Я даже на минутку забыл про тайны и сенсационные новости, роившиеся в моей несчастной голове.

Рядом присела на корточки Лена.

– Ну чего ты? – спросила она. – Что с тобой?

Я молчал.

– Пошли? – она встала и протянула мне руку.

– Куда? – промямлил я.

– Пошли, – она мне никогда так не улыбалась.

Я встал и пошёл следом за этой девочкой в белом бальном платье. Мне даже показалось, что я её никогда раньше не видел.

Её развевающиеся на лёгком сентябрьском ветерке светлые волосы казались неземными.

Мы прошли в летнюю беседку.

Лена остановилась и повернулась ко мне.

Никого не было видно. Только слышались шелест листьев, звуки музыки, звон бокалов и приглушённый смех. Она посмотрела на меня, и я словно нырнул в Синее озеро.

– Поцелуй меня, – прошептала она.

Я не сдвинулся с места. Она подошла, приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в губы.

– Мне про сундук рассказал Горбуньков, – она говорила очень тихо, но я слышал каждое слово. – Мы же с ним родственники и всегда дружили. Но родня – это родня, а школа – это школа. Меня папа попросил, чтобы я меньше болтала…