Сошествие тьмы Кунц Дин
— Дэйви, послушай, нам с тобой надо сесть и поговорить: о маме, о том, как люди умирают, почему это происходит, о всяких таких вещах. Никакой это не конец, а скорее начало — там, в раю. И если что-нибудь вдруг случится с папой — хотя с ним ничего не должно случиться, — если вдруг по какой-нибудь дикой ошибке он погибнет, он захочет, и очень, чтобы мы продолжали жить. Он будет очень огорчен, если мы...
— Пенни! Дэйви! Сюда, скорее!
У тротуара притормозило желтое такси. Стекло задней дверцы было опущено, и оттуда махала им рукой тетя Фэй.
Дэйви рванул через тротуар к машине, испытывая радость от встречи со щебечущей тетей Фэй, только бы уйти от этих разговоров о смерти.
"Черт, я, кажется, перестаралась", — подумала Пенни.
В этот самый момент, не успев сделать и шага, она почувствовала вдруг резкую боль в левой лодыжке. Вскрикнув от мгновенной, пронизывающей боли.
Пенни посмотрела вниз... и ее сковал ужас.
Между низом ворот и тротуаром была небольшая щель. Из этой щели просунулась рука и ухватила ее за ногу.
Пенни хотела закричать, но не могла. У нее пропал голос.
Это была не человеческая рука. Размером, может, раза в два больше кошачьей лапы. Но и не кошачья лапа. Это была полностью, хотя и грубо, сформировавшаяся рука со всеми пятью пальцами. Кожа на ней была какая-то уродливая, серо-зелено-желтая, как у синюшной отечной плоти. И шероховатая, в пупырышках.
Пенни не могла даже шептать.
Было трудно дышать.
Маленькие серо-зелено-желтые пальцы заканчивались острыми когтями. Два когтя впились в резиновый сапог Пенни и проткнули его.
В голове у девочки мелькнула мысль о пластмассовой бейсбольной бите.
Прошлой ночью. В детской. Существо под кроватью.
Она вспомнила и о горящих глазах в школьном подвале.
А теперь вот это.
Два пальца с острыми когтями забрались ей в обувь, царапали ногу и рвали одежду.
Вдруг дыхание вернулось к Пенни.
Она глубоко вдохнула морозный воздух, и он вывел ее из панического транса. Резко дернув ногой, Пенни высвободила ее из захвата когтистой руки и даже сама удивилась тому, что ей это удалось. Она повернулась и побежала к такси, быстро запрыгнула внутрь и громко захлопнула дверцу.
Бросив взгляд в сторону ворот, она не увидела там ничего необычного.
Никакого существа с когтистыми лапами. Никакого прыгающего в снегу гоблина.
Такси отъехало от школы Уэлтон.
Тетя Фэй и Дэйви увлеченно болтали о метели, которая, как ожидалось, должна была намести до тридцати сантиметров снега. Похоже, никто из них не заметил, что Пенни напугана до полусмерти.
Пока они болтали. Пенни потрогала сапог. Кусок резины у лодыжки был оторван и болтался, наподобие уха спаниеля.
Пенни расстегнула на сапоге "молнию", просунула руку под носок и пощупала рану на ноге. Было не очень больно, пораненное место просто немного горело. Но когда она вынула руку, на пальцах увидела кровь.
Это тетя Фэй заметила сразу:
— Что стряслось, дорогая?
— Все нормально, — ответила Пенни.
— Но ведь это кровь!
— Ничего, просто царапина.
Дэйви побледнел при виде крови.
Пенни попыталась успокоить его, хотя чувствовала, что голос у нее дрожит, а лицо выдает страх.
— Ничего страшного, Дэйви, со мной все в порядке.
Тетя Фэй заставила детей поменяться местами, чтобы рассмотреть рану поближе. Пенни сняла сапог, осторожно стянула носок, и тетя увидела небольшую, но глубокую рану и несколько царапин на лодыжке племянницы. Из ранки сочилась кровь, но не очень сильно. Она остановится сама, даже если рану не обрабатывать, через пару минут.
— Как это случилось? — спросила тетя Фэй.
Пенни заколебалась. Ей очень хотелось рассказать о существах с горящими глазами. Сейчас ей нужны были защита и помощь. Но поверят ли ей? Ведь с недавних пор она превратилась в девочку, которой требуется помощь психиатра.
Начни она рассказывать о гоблинах с горящими глазами, все подумают, что с ней опять не все в порядке. Скажут, что до сих пор она не привыкла к тому, что матери нет в живых. И снова отведут к психиатру. А пока ее будут держать у врача, кто защитит Дэйви от этих мерзких гоблинов?
Фэй настаивала:
— Давай-давай рассказывай, что ты сделала такого, чего делать не следовало?
— Что?
— Именно поэтому ты ведешь себя так неуверенно. Что ты такое сделала, чего не следовало делать?
— Ничего.
— Как же тогда ты так поранилась?
— Я... Я напоролась на гвоздь.
— Гвоздь? Где?
— У ворот.
— Каких ворот?
— Ну, у школы. У ворот, где мы вас ждали. Из ворот торчал гвоздь, а я его не заметила и напоролась.
Тетя Фэй нахмурилась. В отличие от своей сестры Линды (матери Пенни) Фэй была рыжей, с резкими чертами лица и серыми глазами, которые временами казались почти бесцветными. Она была симпатичная, но когда сердилась, цвет глаз менялся, а точнее — куда-то пропадал, и Дэйви называл этот взгляд "взглядом ведьмы".
Она спросила Пенни:
— Гвоздь был ржавый?
Пенни переспросила:
— Что?
— Гвоздь, он был ржавый?
— Я не знаю.
— Но ты же видела его, не правда ли? Иначе как бы ты узнала, что это был гвоздь?
Пенни кивнула:
— Да, похоже, он был ржавый.
— А тебе делали прививку от столбняка?
— Да.
Тетя Фэй посмотрела на нее с нескрываемым подозрением:
— Ты что, даже знаешь, что такое прививка от столбняка?
— Конечно.
— Когда тебе ее делали?
— В первую неделю октября.
— Я никогда бы не подумала, что вашего отца могут волновать подобные вещи.
— Нам делали прививку в школе, — пояснила Пенни.
— Серьезно? — усомнилась Фэй.
Дэйви вмешался в разговор:
— Нас в школе заставляют делать все прививки. Медсестра только этим всю неделю и занимается. Ужасно, чувствуешь себя подушечкой для иголок.
Прививки от свинки, кори, прививки от гриппа... И всякие другие. Я их просто ненавижу.
Похоже, Фэй была удовлетворена.
— Ладно, но все равно, когда приедем домой, надо будет обязательно промыть рану, обработать спиртом, йодом и забинтовать.
— Но это всего лишь царапинка, — возразила Пенни.
— Не стоит рисковать. А теперь надень свой сапог, дорогая.
Как только Пенни надела сапог и застегнула "молнию", машина попала в глубокую рытвину. Всех резко тряхнуло и толкнуло вперед с такой силой, что чуть не сбросило с сидений.
Фэй сердито обратилась к водителю, которому было лет под сорок, как и ей:
— Молодой человек, где это вы учились водить машину, скажите на милость?
Глядя в зеркало заднего вида, шофер сказал:
— Извините, мэм.
Фэй продолжила резким тоном:
— Вы что, не знаете, что улицы этого города в полном беспорядке? Вы не должны спать за рулем.
— Постараюсь, мэм.
Пока Фэй читала таксисту лекцию о том, как нужно водить машину, Пенни откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и попробовала восстановить в памяти маленькую уродливую руку, порвавшую ей сапог и оцарапавшую лодыжку.
Она уговаривала себя, что это лапа какого-то обыкновенного животного. Ничего странного, ничего сверхъестественного. Но ведь у большинства животных не руки, а лапы. Руки есть у обезьян, но какая это была обезьяна? Лапы, похожие на руки, могут быть еще у белок и у енотов. Но это и не белка и не енот. Это было что-то, о чем Пенни никогда не читала, чего она никогда не видела.
Неужели существо пытайтесь повалить ее и убить? Прямо там, на улице? У всех на глазах?
Нет. Чтобы убить ее, и это существо, и остальные твари с горящими глазами должны были выйти из-за ворот на открытое пространство, где миссис Шеппард и дети увидели бы их. А Пенни уже поняла, что гоблины не хотят, чтобы их видели. Они очень скрытные. Нет, конечно, они не собирались убивать ее там, у школы, просто хотели хорошенько припугнуть, напомнить, что они всегда рядом, что ждут первой возможности... Но почему?
Почему им была нужна именно она, а может быть, еще и Дэйви? Почему не другие дети?
Что бесило гоблинов? Чем таким разозлила она эти существа настолько, что они хотели убить их с Дэйви?
Как ни старалась, Пенни никак не могла припомнить, что могло привести в ярость кого бы то ни было, не говоря уж о гоблинах.
Растерянная, несчастная, испуганная, она выглянула в окно. Снег лежал теперь повсюду, и на сердце у Пенни стало так же холодно, как и на улице за стеклом. Как на ледяном ветру.
Часть вторая
Среда, 17.30-23.00
Тьма пожирает свет и побеждает день.
Тьма терпеливо жертвы поджидает.
То тихо подползает, словно тень,
То с алчным рыком нападает.
Книга Печалей
Дитя, боящееся тьмы,
Иль зрелый муж, прозренья, света избегая,
Кто большего достоин сожаленья?
Морис Фрихил
Глава 4
1
В половине шестого Ребекка и Джек вошли в кабинет капитана Грешема, чтобы обсудить план дальнейшего расследования.
Днем были убиты еще два члена семьи Карамацца вместе со своими телохранителями. Пресса уже назвала происшествия крупнейшей гангстерской войной со времен сухого закона. Но газетчики еще не знали, что только первые две жертвы были убиты в традиционном для мафии стиле. Остальных постигла иная участь; их не зарезали, не застрелили, не подвесили на крюк для бычьих туш. В полиции решили пока не раскрывать непонятные подробности их смерти, сообщив, что первые погибшие были зверски избиты. Когда писаки пронюхают, какова реальная ситуация, они немедленно раздуют из нее самую громкую за последние десять лет сенсацию.
Как пообещал Грешем:
— Вот тогда нам действительно станет жарко. Они начнут кружиться вокруг нас, как мухи вокруг дворняг.
Дело действительно становилось горячим, и капитан Грешем нервничал все сильнее. Сейчас он мог бы сказать, что чувствует себя, как карась на сковороде.
Джек и Ребекка сидели в креслах перед рабочим столом капитана, а сам он возбужденно вышагивал по кабинету. Пока они делали доклад, Грешем несколько раз подходил к окнам, щелкал зажигалкой, выкурил на треть сигарету, затушил ее, но тут же закурил еще одну.
Наконец настало время Джеку рассказывать о своем последнем визите в магазин Карвера Хэмптона и о телефонном звонке Баба Лавелля. Никогда еще он не чувствовал себя более неуверенно, чем сейчас, под тяжелым скептическим взглядом капитана.
Он чувствовал бы себя по-другому, если бы Ребекка была на его стороне.
Но, как всегда, они были в противоположных лагерях. Ребекка злилась на Джека из-за того, что он вернулся в управление только в половине четвертого и ей одной досталась вся подготовительная работа по спецгруппе. Объяснения Джека о транспортных пробках на заснеженных улицах не произвели на нее впечатления, хотя она внимательно выслушала его рассказ о разговоре с Лавеллем и была возмущена его угрозами. Но Джеку ни в малейшей степени не удалось убедить ее в том, что они столкнулись с проявлением сверхъестественного. Настойчивые намеки на то, что инцидент с таксофоном был явно связан с магическими силами, только разозлили Ребекку.
Когда Джек окончил рассказ, Грешем повернулся к Ребекке и спросил:
— Что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что теперь можно с определенностью сказать, что Лавелль — сумасшедший, а не очередной претендент на контроль за территорией клана Карамацца. Это не просто борьба внутри преступного мира, и мы сделаем большую ошибку, если подойдем к расследованию так же, как если бы мы занимались настоящей гангстерской войной.
— Что-нибудь еще? — спросил Грешем.
— Я думаю, нужно собрать всю возможную информацию о Карвере Хэмптоне.
Может быть, он и Лавелль действуют вместе.
Джек решительно возразил:
— Нет, Хэмптон не притворялся, когда говорил о своем страхе перед Лавеллем.
Но Ребекка не собиралась сдаваться:
— Откуда же тогда Лавелль так точно определил момент, чтобы позвонить?
Откуда узнал, когда именно ты будешь проходить мимо таксофона? А не проще ли предположить, что все время, пока ты разговаривал с этим колдуном, он находился в магазине Хэмптона, в задней комнате, и знал, когда ты ушел от него.
Джек запротестовал:
— Нет, Хэмптон не настолько хороший актер.
— Он довольно умный шарлатан. Но даже если он и не связан с Лавеллем, я думаю, нужно сегодня же послать людей в Гарлем, чтобы они обшарили весь квартал рядом с таксофоном... И квартал напротив. Если Лавелля не было в самом магазине, он мог наблюдать за тобой из соседних домов. Это самое разумное объяснение. Другого нет.
"Если только это не магия", — подумал Джек.
Ребекка продолжала:
— Надо проверить оба квартала. Посмотреть, не окопался ли там Лавелль.
Необходимо размножить фотографию Лавелля. Вдруг его кто-нибудь узнает.
Грешем согласился:
— Звучит неплохо. Пожалуй, мы так и сделаем.
Ребекка добавила:
— Я считаю, что угрозы в отношении детей Джека серьезны. Нужно обеспечить их охраной на время его отсутствия.
— Непременно, — сказал Грешем. — Сейчас и подберем человека.
— Спасибо, капитан, — сказал Джек, — но, я думаю, это можно отложить до завтрашнего дня. Дети у моей родственницы, думаю, Лавелль не сможет их отыскать. Я сказал, чтобы по пути из школы она проверила, не следует ли кто-нибудь за ними. К тому же Лавелль дал мне время подумать до конца дня.
Конец дня, как я полагаю, предполагает и вечер.
Грешем присел на краешек своего рабочего стола.
— Если хочешь, я могу отвести тебя от расследования. Без проблем.
— Я категорически не согласен.
— Ты серьезно относишься к его угрозам?
— Да. Но и к своей работе я тоже отношусь серьезно. Буду участвовать в расследовании дела до конца.
Грешем закурил, глубоко затянулся и спросил:
— Джек, ты действительно думаешь, что черная магия — это серьезно?
Ощущая рентгеновский взгляд Ребекки, Джек ответил:
— В это, конечно, трудно поверить, но такой возможности я не исключаю.
Ребекка вмешалась в разговор:
— А я исключаю. Оттого, что Лавелль верит в это, колдовство не становится реальностью.
— Тогда как ты объяснишь состояние трупов? — задал вопрос Джек.
— Очевидно, Лавелль использует специально тренированных животных.
— Отсюда уже не так далеко до предположения, что черная магия существует, — заметил Грешем.
— К тому же с этим мы уже разобрались, — напомнил Джек. — Из мелких животных только хорек поддается приручению. Но эксперты утверждают, что укусы на трупах оставлены не хорьком. По их данным, никакое животное не могло оставить таких следов и так изуродовать человеческое тело.
Ребекка снова вступила в бой:
— Этот Лавелль с Карибских островов. Не исключено, что там существует какое-то эндемичное животное, о котором наши эксперты могут не знать.
Например, какой-нибудь редкий вид ящерицы.
— Ну, ты уже хватаешься за соломинку, — вставил Джек.
— Это точно, — сказал Грешем. — Но все же надо проверить и это предположение. Хорошо. Что еще?
— Да. Можете вы мне объяснить, почему я среагировал на звонок таксофона? Почему понял, что должен подойти? Почему меня влекло к аппарату?
Порыв ветра хлестнул по окну.
Настенные часы над столом Грешема затикали вдруг громче обычного.
Капитан только пожал плечами:
— Думаю, никто из нас не ответит тебе на этот вопрос, Джек.
— Я и сам не могу на него ответить.
— Ладно, если это все, я предлагаю вам отправиться по домам и немного отдохнуть. На сегодня уже достаточно. Спецгруппа действует и до завтра обойдется без вас. Джек, если ты задержишься на минуту, я покажу тебе списки офицеров, и ты сам выберешь людей, которым поручишь охрану детей.
Ребекка уже открывала дверь. Джек позвал ее:
— Подождешь меня внизу, хорошо?
Она обернулась и, ничего не ответив, вышла из кабинета.
Уолт Грешем, подойдя к окну и посмотрев на улицу, сказал:
— Да... Это похоже на Северный полюс.
2
Больше всего в квартире Джэмисонов Пенни нравилась кухня. Большая, почти вдвое больше, чем у них дома. К тому же очень уютная. Вымощенный зеленой плиткой пол, белые шкафчики со стеклянными дверками, медная посуда... Над большой мойкой было большое, выдвинутое наружу окно, а на подоконнике тепличка, в которой круглый год, даже зимой, росла всякая зелень, которую тетя Фэй использовала при готовке. В одном углу, у самой стены, стоял стол, предназначенный не для еды, а для планирования меню, составления списков необходимых продуктов. Оставалось еще место для двух стульев. Это был ее уголок, здесь Пенни чувствовала себя лучше всего.
Двадцать минут седьмого. Пенни сидит за своим столиком, притворяясь, будто читает один из журналов тети Фэй. Но буквы сливаются в какое-то сплошное пятно. На самом деле девочка думает обо всем, о чем страшно думать: о гоблинах, о смерти, о том, сможет ли она когда-нибудь спокойно спать по ночам.
Дядя Кэйт пришел с работы уже с час назад — он служил в процветающей брокерской конторе. Это был высокий худой человек с абсолютно голым черепом, седыми усами и эспаньолкой. И с отвлеченным взглядом: в разговоре с ним складывалось впечатление, что он уделяет вам не больше двух третей своего внимания. Иногда он сидел в своем любимом кресле по часу, по два — сложив на коленях руки, глядя в одну точку на стене и не двигаясь. Он даже не моргал, выходя из неподвижности только для того, чтобы взять стакан с бренди и сделать маленький глоток. Или сидел у окна, раскуривая одну сигарету за другой.
Дэйви за глаза называл дядю Кэйта лунатиком, поскольку его мысли все время были где-то очень далеко, видимо, на Луне.
Сейчас он в гостиной медленно потягивал мартини, пускал дым, слушая теленовости и одновременно читая "Уолл-стрит джорнэл".
Тетя Фэй в другом конце кухни, напротив столика, за которым устроилась Пенни, готовила ужин, назначенный на половину восьмого, — цыплят в лимонном соусе, рис и тушеные овощи. В кухне тетя Фэй не была тетей Фэй. Она любила готовить, знала в этом толк и только здесь была совсем другим человеком — спокойной, доброй, мягкой.
Дэйви вызвался помогать ей. По крайней мере, она позволяла ему думать, что так оно и есть. Во время работы они болтали не переставая.
Дэйви воскликнул:
— О, я так голоден, что, наверное, съел бы целую лошадь!
Тетя Фэй поправила его:
— Дэйви, так нельзя говорить. Лучше сказать: "Я очень голоден" или: "Я очень проголодался". Ну, что-нибудь вроде этого. А иначе возникают неприятные ассоциации.
Дэйви, пропустив мимо ушей урок тети Фэй, продолжал:
— Я на самом деле имел в виду убитую лошадь. Которая уже приготовлена.
Я бы не стал есть сырую лошадь, тетя Фэй. Нет, и еще раз нет. Как бы то ни было, я готов съесть все, что вы сейчас дадите.
— О Господи, мой мальчик! Ты же съел два кекса и выпил молока, когда мы приехали.
— Всего два кекса!
— И уже успел проголодаться? У тебя не желудок, дорогой мой, а бездонная яма.
Дэйви возразил:
— Но ведь я сегодня толком не обедал. Миссис Шеппард, моя учительница, поделилась со мной своим обедом. Но лучше бы она мне ничего не давала. У нее был только йогурт и консервы из тунца, а я ненавижу и то и другое. Для вида немного поклевал, а когда она отвернулась, просто все выбросил.
— А разве отец не дает вам что-нибудь с собой на завтрак? — Голос тети Фэй сразу посуровел.
— Конечно, дает. Но когда у него нет времени, этим занимается Пенни.
Но...
Фэй повернулась к Пенни:
— У него сегодня была с собой еда? По-моему, мальчику не пристало попрошайничать.
Пенни подняла глаза от журнала:
— Утром я сама собрала ему завтрак: у него было яблоко, бутерброд с ветчиной и два больших овсяных кекса.
Тетя Фэй одобрительно заметила:
— Похоже, неплохой завтрак, Дэйви? Почему же, дорогуша, ты его не съел?
Дэйви как ни в чем не бывало ответил:
Читать бесплатно другие книги:
