Ключи к полуночи Кунц Дин

Глава 36

— Напряжение, опасение и расхождение начались.

— Вы слышите меня, Джоанна?

— Напряжение, опасение и расхождение начались.

Алекс закрыл глаза и стал вслушиваться в ее лепет. Он был жутко знакомым.

Инамури сказал:

— В данный момент, Джоанна, я не пытаюсь украсть у вас какой-нибудь ваш секрет. Я только хочу знать, слышите ли вы меня.

— Да, — произнесла она.

— Эта фраза, которую вы повторяете, блокирует вашу память. Она также была внушена вам теми же людьми, что чуть раньше стали причиной ваших затруднений с дыханием. Это работа тех же самых людей, что запрограммировали вашу клаустрофобию. Вы не будете использовать это предложение: "Опасение, напряжение и расхождение начались", когда говорите со мной. Вам не нужно, и вы сами не хотите избегать моих вопросов. Вы пришли сюда узнать правду, и вы узнаете ее. Расслабьтесь. Успокойтесь. Вы находитесь в глубоком, естественном сне и ответите на все мои вопросы. Я хочу, чтобы вы увидели то, что блокирует вашу память. Оно находится в вашем мозгу. Представьте это себе. Это большой кирпич. Тяжелый цементный блок. Вы видите его... обхватите его... напрягитесь... поднимите его вверх... бросьте в сторону... с дороги. Все кончено. Теперь вы вспомните. Вы будете сотрудничать. Это понятно?

— Да.

— Хорошо. Очень хорошо. Теперь, Джоанна, вы все еще в этой комнате. Вы чувствуете запах спирта... нашатыря... даже ощущаете его на вкус. Вы все еще привязаны к кровати... и ремни впиваются в вас... и жалюзи открыты. Что вы видите за окном?

— Напряжение, опасение и расхождение начались.

— Как я и ожидал, — сказал Инамури.

Алекс открыл глаза.

— Я слышал этот лепет прежде.

Инамури заморгал.

— Вы слышали? Где? Когда?

— Я не могу вспомнить, но он очень знакомый.

— Вы должны вспомнить, — сказал Инамури. — Это важно. У меня есть несколько приемов, которыми я попытаюсь пробиться сквозь этот блок, но не удивлюсь, если ни один из этих приемов не сработает. Она была запрограммирована невероятно умными профессионалами, и, вероятнее всего, они предусмотрели защиту от большинства методов лечения. Подозреваю, что есть только два метода, с помощью которых я могу пробиться сквозь этот блок памяти. И в этих обстоятельствах, когда времени так мало, первый метод — годы и годы интенсивной терапии — неприемлем.

— А второй метод? — спросил Алекс.

— Ответное предложение.

Инамури кивнул.

— Понимаете, она как бы запрашивает пароль. Это маловероятно. Это слишком красочно. Даже мелодраматично. Но это возможно. Когда она дает мне первую строку "Напряжение, опасение и расхождение начались", она как бы ожидает от меня ответа второй строкой. Что-то вроде кода. Если дело обстоит так, то она не будет отвечать на мои вопросы, пока я не выдам вторую часть пароля.

Алекс изумленно смотрел на Инамури, потрясенный его воображением.

— Загадка состоит из двух частей. Она дает одну часть, а мы должны дать другую, иначе не сможем продвигаться вперед. — Да. Возможно.

— Будь я проклят!

— Если бы мы знали, откуда эта строка, которую она произносит, — сказал доктор, — тогда можно бы было найти и ответное предложение.

— По-моему, это из книги.

— Строка звучит как часть какого-то стихотворения.

— Черт возьми, я попытаюсь вспомнить, — сказал Алекс. Он откинулся назад в своем кресле и начал, сам того не замечая, покручивать кончик уса.

— Пока вы думаете, — сказал Инамури, — посмотрим, что я смогу сделать с ней.

Тридцать минут доктор пытался пробиться сквозь блок памяти. Он и льстил, и спорил, и урезонивал ее. Он затрагивал и юмор, и дисциплину, и логику. Он требовал, и просил, и молил.

Ничего не срабатывало.

Она продолжала отвечать теми же словами: "Напряжение, опасение и расхождение начались".

— Я вспомнил! — внезапно сказал Алекс, весь сияя. — Это из научно-фантастического романа. Я читал его много-много лет назад.

Доктор Инамури взял записную книжку и карандаш.

— Как его название?

— "Человек без лица".

— Вы уверены?

— Абсолютно, — сказал Алекс. — Это классика этого жанра. Я читал много фантастики, когда был молод. Прекрасный способ уйти от... ну, от всего.

— Кто автор этой книги?

— Альфред Бестер.

Доктор записал имя.

— А каково значение строки, которую повторяет Джоанна?

Алекс встал, подошел к закрытому ставнями окну, пытаясь вспомнить подробности сюжета. Он повернулся и сказал:

— Действие в романе происходит через несколько столетий в будущем, во время, когда полиция использует телепатию, чтобы насаждать закон. Они читают мысля. В обществе, которое творит Бестер, никто не может совершить убийство и улизнуть от ответственности. Но там есть один персонаж, как раз и намеревающийся проделать это. Он находит способ скрыть свои преступные замыслы. Чтобы помешать полицейским читать его мысли, он учится произносить мысленно набор рифмующихся созвучных слов, и в то же время сохранять способность концентрироваться на других вещах. Монотонное повторение рифмовок становится как бы щитом, отражающим поползновения телепатов-сыщиков прочитать его мысли.

Инамури отложил записную книжку и карандаш.

— И, насколько я понимаю, одна из строк, что он повторяет, — это "Напряжение, опасение и расхождение начались".

— Да.

— Тогда, если там есть ответное предложение, оно разрушит ее блокировку.

— Да. Вероятно.

— Вы помните, что там дальше?

— Нет, — сказал Алекс. — Нам надо достать эту книгу. Я позвоню в мой офис в Чикаго, и нам купят экземпляр. Мы...

— Может быть, в этом и не будет необходимости, — сказал доктор Инамури. — Если этот роман — классика своего жанра, вполне возможно, что он переведен на японский. Мы сможем раздобыть его здесь в книжном магазине или у одного моего знакомого, который собирает редкие и непереиздающиеся книги.

Это положило конец их первому посещению. Было бесполезно продолжать, пока Инамури не добудет "Человека без лица". В последний раз доктор обратился к Джоанне. Он сказал ей, что когда она проснется, то будет помнить все, что происходило между ними. Также он ей сказал, что завтра она будет еще быстрее, чем сегодня, впадать в гипнотическое состояние, а в будущем она будет проделывать это только услышав, как Инамури скажет ей всего два слова: "Танцующие бабочки". Твердо закрепив это в ее сознании, он постепенно вернул ее из прошлого в настоящее и, наконец, разбудил.

Снаружи холодный зимний день стал еще холоднее.

Большой черно-коричневый кот мелкими шажками пробежал вдоль водосточного желоба. Он прыгнул на поребрик тротуара как раз перед Алексом и Джоанной и устало посмотрел на них огромными глазищами. Алекс поспешно коснулся кусочка янтаря, лежавшего у него в кармане пальто.

— Танцующие бабочки, — произнесла Джоанна, когда они подходили к автомобилю.

— Ты находишь это любопытным? — спросил Алекс.

— Я нахожу это очень по-японски. Танцующие бабочки. Такой милый, нежный образ соотнести с таким мрачным делом, как это.

— А он милый.

— Дядюшка Оми?

— Да, — сказал Алекс.

— У него глаза Марико.

— Он мне понравился.

— Мне тоже, — сказала Джоанна, — но, думаю, мне совсем не понравится то, что он заставит меня вспомнить.

Когда наступил вечер, высокое ясное небо напоминало мерцающий покров темно-голубого льда.

Глава 37

Двадцать четыре часа спустя.

В воскресенье днем.

В приемной доктора Оми Инамури сосновые ставни теперь были открыты. Снаружи Киото был накрыт низким, металлически-серым небом. Тяжелые, сухие, подгоняемые ветром снежные хлопья непрерывным потоком падали на город и, касаясь окон, издавали тихий, шуршащий звук.

Алекс подумал, что в комнате было чуть темнее, чем в предыдущий раз. Очевидно, освещение работало на реостате.

— Танцующие бабочки.

Когда доктор произнес эти два слова, веки Джоанны отяжелели и глаза закрылись. Ее дыхание изменилось. Она расслабленно полулежала в большом, с отклоненной спинкой кресле.

Инамури умело провел ее через годы, пока она снова не оказалась в своем прошлом, в комнате, насквозь пропахшей антисептиками и дезинфектиками.

— В комнате есть окно, так, Джоанна?

— Да. Одно.

— Жалюзи открыты?

— Да.

Доктор поколебался, а затем произнес:

— Что вы видите за окном?

— Напряжение, опасение и расхождение начались.

Инамури открыл экземпляр японского издания "Человека без лица" на странице, где у него была заложена закладка. Джоанна цитировала одну из последних строк рифмовки из романа Бестера. Инамури прочитал следующую строку, надеясь, что это будет ответным предложением, если дело обстояло так, как он предполагал.

— "Тензер, — сказал Тензер".

Хотя доктор и не задавал вопроса, Джоанна ответила:

— Напряжение, опасение и расхождение начались.

— "Тензер, — сказал Тензер".

Джоанна молчала.

Сидя в своем бордовом кресле, Инамури наклонился вперед.

— Вы в комнате, которая насквозь пропахла медицинским спиртом... нашатырем... моющими средствами... и вы привязаны к кровати... и там есть окно. Что вы видите за окном, Джоанна?

— Крышу дома, — без колебания ответила она. — Это крыша мансарды. Черный шифер. В мансарде нет окон, вижу две кирпичные трубы дымоходов.

Инамури взглянул на Алекса.

— Сработало, — сказал тот.

— Выходит так. Я достал этот роман Бестера вчера вечером и прочитал его на одном дыхании. Это захватывающая фантастика. Вы помните, что случилось с убийцей в конце романа?

— Его схватила полиция, — сказал Алекс.

— Да. Схватила, несмотря на все его хитрости. И когда они арестовали его, они не посадили его в тюрьму или наказали, они уничтожили его как личность. Они вычистили его психику, стерли память. Они убрали все искажения, которые делали возможным для него совершить убийство. А затем его перестроили в образцового гражданина. "Они сделали из него совершенно новую личность".

— В какой-то мере это похоже на историю Джоанны, — произнес Алекс. — Только разница в том, что она невинная жертва.

— Некоторые вещи, бывшие научной фантастикой 30 лет назад, теперь — реальность. К лучшему или худшему.

— Я никогда и не сомневался, что современные методики промывки мозгов могут полностью изменить личность, — сказал Алекс. — Я только хочу знать, зачем это было проделано с Джоанной.

— Может быть, мы уже сегодня найдем ответ, — сказал доктор. Он снова взглянул на Джоанну. — Что еще вы видите за окном?

— Только небо.

— Вы знаете, в каком вы городе находитесь?

— Нет.

— В какой стране?

— Нет.

— Давайте поговорим о людях, которые приходят к вам в комнату. Их много бывает у вас?

— Медсестра. Грузная. Седые волосы. Я не люблю ее. У нее безобразная улыбка.

— Вы знаете, как ее зовут?

— Не могу вспомнить.

— Подумайте.

Джоанна подумала и произнесла:

— Нет. Забыла.

— Кто еще приходит к вам?

— Женщина с каштановыми волосами и карими глазами. Резкие черты. Она очень чопорная и очень деловая. Она врач.

— Откуда вы это знаете?

— Я... по-моему, она сама сказала мне. И она ведет себя, как доктор.

— Например?

— Она измеряет мне давление, делает уколы и берет всякого рода анализы.

— Как ее имя?

— Не имею ни малейшего представления.

— Есть еще кто-нибудь, кто приходит повидать вас там?

Джоанна задрожала, но не ответила.

— Кто еще приходит к вам?

Она прошептала:

— О, Господи, нет, нет.

Она закусила нижнюю губу.

Ее руки были сжаты в кулаки.

— Расслабьтесь. Успокойтесь, — произнес Инамури.

Алекс беспокойно дернулся. Он хотел поддержать ее.

— Кто еще приходит к вам, Джоанна?

— Механическая рука, — произнесла она упавшим голосом.

— Вы хотите сказать, человек с механической рукой?

— Он.

— Он тоже врач?

— Да.

— Откуда вы это знаете?

— Женщина-врач и медсестра называют его "герр Доктор".

— Вы сказали "герр", немецкая форма обращения?

— Да.

— Эта женщина — немка?

— Я не знаю.

— Этот человек — немец?

— Ме... механическая рука? Я не знаю.

— Они говорят по-немецки?

— Не со мной. Со мной только по-английски.

— А на каком языке они говорят между собой?

— По-моему, на том же. На английском.

— Вы когда-либо слышали, чтобы они говорили по-немецки?

— Только слово "герр".

— Они говорят с немецким акцентом?

— Я... я не уверена. Акцент... но не все время немецкий.

— Вы думаете, что эта комната находится в Германии:

— Нет. Возможно. Ну... я не знаю, где она находится.

— Этот доктор, этот человек...

— Нам обязательно надо говорить о нем?

— Да, Джоанна. Как он выглядит?

— Светлые волосы. Лысеет.

— Какого цвета его глаза?

— Светло-карие. Тусклые. Почти желтые.

— Высокий или нет? Сухощавый или полный?

— Высокий и сухощавый.

— Что он делает с вами в той комнате?

Джоанна всхлипнула.

— Что он делает с вами?

— Ле-е-ечит, — произнесла она.

— Как лечит?