Лучшая подруга Мэри Сью Сокол Зоя
Так вот, за два дня, что Злата провела, выслушивая лекции по технике безопасности и, откровенно говоря, не сильно вникая, ибо в то, что Кэт все же полезет под землю, верилось с трудом, девушка узнала, что к большим пустотам внутри горы, как правило, ведут несколько путей. Быстрый осмотр подтвердил наличие входов. Часть из них были расположены ближе к пленникам, и возле них не было скопления маленьких тварей. Оставалось вычислить, в какую сторону идти.
— Ты помнишь, какой дорогой тебя сюда привели? — спросила она незнакомца.
Ненадолго задумавшись, он быстро указал пальцем на один из выходов и тут же снова спрятал руки за спину.
— А меня? — продолжила Злата. Ей важно было вычислить направление, в котором выход из пещеры.
Мужчина огляделся, не смотрит ли кто, и снова ткнул пальцем в один из выходов.
— Что ты придумала? — прищурился он, понимая, что девушка не ради праздного интереса так расспрашивает.
— Для начала развяжи меня, — прохрипела Злата, не узнавая собственный голос, да и плохо представляя, зачем вообще это говорит. Неужто начинается бред?
Незнакомец снова осмотрелся и быстро подсел ближе к ней, все так же держа руки за спиной. Сейчас он сидел спиной к Злате и выглядел абсолютно расслабленным, хотя на самом деле осторожно перерезал веревки у нее на руках. Едва закончил, снова неуловимо быстрое движение — или она уже настолько была слаба, что не успевала следить, — и мужчина снова на своем прежнем месте, в той же позе.
— Ну? — требовательно спросил он.
Злата облизала пересохшие губы.
— Видишь, там слева, в нескольких метрах от костра едва различимый небольшой выход? — Она говорила тихо, но отчетливо. — Кроме тех нескольких тварей у костра…
— Гоблинов.
— Что? — удивилась она.
— Гоблинов, — повторил тот и пояснил: — Этих тварей называют гоблинами.
— Гоблинов, — не стала тратить на споры силы и время Злата. — Так вот, если мы туда доберемся…
— Нас заметят раньше, — покачал головой ее собеседник.
— Нет, если двигаться вдоль стены, она в тени костров, — не согласилась девушка. — Но идти нужно немедленно и быстро…
— Допустим, но ты сама вообще сможешь идти? — иронично поинтересовался он. — Видок у тебя не ахти.
— За меня не переживай, — сквозь зубы процедила Злата. — Я пойду с тобой или без тебя. И вот еще что… не факт, что эта дорога выведет нас к поверхности. Она может завести в глубь пещеры, или вывести сюда же, но с другой стороны, или вывести к большому коридору, где будет куча этих тва… гоблинов. Но это наш единственный шанс.
— Тогда хватит болтать, пошли. — Мужчина поднялся и протянул Злате руку, помогая встать. Это оказалось нелегко, но, уже встав, девушка почувствовала себя немного лучше.
— Кстати, я Тео, — не оглядываясь, представился он.
— Злата, — прохрипела она в ответ.
Тео пошел первым, ведя ее за руку. Умом Злата понимала, что это правильно и рационально. Так он сможет подстраховать ее, если что. Но внутри все сильнее разгоралась какая-то непонятная злоба, почти ненависть к нему. Скорее всего, это проявление бреда. Не может же она ревновать Тео к собственной руке?
Меж тем все шло хорошо, даже слишком. Они преодолели большую часть пути, когда твари заметили наконец их исчезновение.
— Бегом! — рыкнул Тео и, не отпуская ее руку, бросился к заветному выходу, стараясь держаться в тени как можно дольше. Ему это удалось, так как сидящие у костра гоблины до последнего не замечали его, пока он не зарезал двоих ножом, а третьего пнул и сломал ему шею ногой.
Злата испытала настоящий шок. Раньше ей не приходилось видеть, как что-то живое умирает. Ну, мухи-комары не в счет, а лошадь, которую жрали гоблины, уже была мертва.
Силы как-то разом покинули ее. Злата обессиленно прислонилась к прохладной скале и ахнула. Спина! От боли начали закатываться глаза. Девушка перестала понимать происходящее.
— О нет, нет, нет!!! — Увидев, что с ней происходит, Тео подхватил ее, чтобы не упала.
Он хорошенько тряхнул девушку, но в сознание не привел. Девчонка бредила и уже не воспринимала действительность. Можно было бы бросить ее здесь. Не факт, что ей можно будет помочь, если вытащить из пещеры. Да и она тормозить будет сильно. Но Тео привык отдавать долги. Хорошие или плохие не важно. Все. Возможно, потому и жив до сих пор.
Выругавшись, он взвалил бесчувственное тело себе на плечо. Девчонка оказалась куда легче, чем ему представлялось. Она что, вообще ничего не ест?
Думать об этом было некогда, поэтому Тео быстро двинулся к выходу. Проход действительно оказался там, куда показала Злата. Злата… Дал же кто-то несчастной такое труднопроизносимое имечко. Да и вся она слишком слабая и хилая. Неудивительно, что в итоге девчонка почти закончила свои дни тут. А может, и закончила. Судя по хриплому дыханию.
Погоня шла за ними по пятам, а проход постоянно петлял. Темнота не проблема. Тео — оборотень-кошка, ему в темноте все видно не хуже, чем средь белого дня. Плюс сила — нести девушку совершенно не проблема. Да и откровенно говоря, ножа с собой у него не было — веревки он перерезал, отрастив когти. Просто не хотел пугать иномирянку. Как оказалось, не зря — она сумела придумать что-то стоящее. Передвигайся Тео со своей обычной скоростью — уже бы выбрался давно. Но девчонка на плечах мешала маневрировать в узком тоннеле, сильно замедляя. Да и постоянное сопение и больной бред мешали прислушиваться, чтобы выбрать правильный путь.
Неожиданно что-то изменилось. Тео не сразу понял, что именно, но когда до него дошло — он начал двигаться по коридорам куда быстрее и увереннее.
Запах, он почуял запах чужака, крови и смерти. Кто-то там впереди убивал гоблинов. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два. Позади гоблины, а впереди тот, кто их убивает. Друг он или враг, но сейчас Тео предпочтет встретиться с ним, чем с тысячей голодных гоблинов.
Постепенно темнота стала рассеиваться, и Тео неожиданно оказался на залитом светом участие. Яркий свет ослепил не успевшего перестроиться оборотня, и он, споткнувшись, упал, уронив Злату. Девушка покатилась вперед, прямо под ноги едва различимому мужскому силуэту. Тео потер глаза, чтобы быстрее прийти в себя, и едва успел отпрыгнуть, когда в пещеру повалили гоблины. Несколько вцепились ему в ноги, и пришлось напрячься, чтобы стряхнуть их. Еще не хватало, чтобы эти крысы болотные сожрали его живьем.
И тут произошло нечто, что заставило всех замереть и поежиться от страха. По пещере прошелся всплеск магической силы. Такой мощный, что на мгновение будто душу вытряхнуло. Тео оглянулся. Незнакомец стоял со Златой на руках и смотрел на нее. Его лицо покрывалось чешуей, а от тела одна за другой продолжали исходить волны силы. Показался хвост, на руках появились когти.
Тео сразу его узнал. Только одно создание во всем Матэнхейме обладает такой мощью и силой — Ллевелис, его правитель, полудемон-получародей.
— Леви… — прорычал этот демон и посмотрел на гоблинов. Те, скуля, пытались спрятаться назад в пещеру, но им мешали сородичи, стремящиеся подняться наверх.
В принципе, незнакомцу необязательно было вмешиваться, гоблины сами задавили бы друг дружку. Но ему этого явно было недостаточно. Еще бы, подумал Тео, если девчонка и впрямь его леви… То демон хочет мстить, наказать тех, кто посмел ее обидеть. Могучий, сильный демон, да еще и волшебник.
То, что произошло дальше, лично для Тео не стало сюрпризом.
Демон зарычал и ударил по этим мелким тварям с такой силой, что даже оборотня, у которого специально наколота на груди татуировка для защиты от магического воздействия, тряхнуло. Как выстояли пещера с горой, непонятно.
Тео посмотрел на пепел позади себя и перевел взгляд на медленно приближающегося демона. К тому постепенно возвращались человеческие черты. Но это не потому, что злость уходила. Просто он истратил слишком много магической энергии. Но даже в таком состоянии обезумевший демон был опасен. Тео попытался его вразумить:
— Я спас ей жизнь…
Демон продолжал надвигаться.
— Я не бросил ее им на съедение…
Никакой реакции. Демон не остановился и, подойдя к нему, пнул ногой так, что Тео пролетел через полпещеры и хорошенько приложился об стену.
Ллевелис не стал дожидаться, пока Байрон выполнит приказ, и с мечом наперевес пошел в чащу, в том направлении, в каком двигался изначально. Ллевелис ориентировался по следам, которые оставил бартому, преследовавший Злату. Благо недостатка в них не было. Время от времени попадалась кровь, но он и так знал, что девушка ранена. Он, как мог, пытался снять ее боль. А потом следы резко оборвались. Нет, следы бартому были все там же, но вот Злата…
Судя по всему, она где-то свернула, чтобы спрятаться. Обследовав кусты, Ллевелис нашел подтверждение своей догадки. Девушка спряталась под корни дерева, умница. А вот дальше… Дальше она будто растворилась. Ллевелис уже сто раз успел пожалеть о своем опрометчивом решении отослать Байрона, лучшего следопыта в Матэнхейме, с Катериной. В тот момент это казалось хорошей идеей. Сейчас ему было плевать на эту блондинку, даже если бы девушку раздирали на части прямо у него на глазах.
Ллевелис был по-своему уникален. Его отец — демон, а мать — из фракции чародеев. Как правило, он держал свою демонскую половину в узде, и это удавалось довольно легко. Но вот появилась Злата… Все его чувства будто сошли с ума. Ллевелис оказался в том лесу раньше, чем успел подумать об этом. Инстинкты вели его к ней. Мужчина почувствовал ее испуг, как только она проснулась. Посмотрел ее глазами на поле и небо вокруг, подтолкнул к лесу и там ее нашел. Ему стоило огромных усилий держать себя в руках, чтобы не наброситься на нее и не сделать своей там же. Во всем виновата его грешная демонская половина, чтоб ее к праотцам! Все время рядом с ней Ллевелис чувствовал, что демон мечется как дикий зверь в клетке, инстинкты требовали пометить ее как свою пару, хоть разум и говорил, что это варварство и дикость.
Сейчас Ллевелис мог только сказать спасибо своей матери, которая связала жизнь с демоном. Мужчина несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, затем ослабил поводок внутри себя, давая демону больше свободы. Пусть почувствует, что его пара в беде. Пусть поможет найти леви.
Ллевелис дал своей демонской натуре ровно столько свободы, чтобы потом суметь загнать этого монстра обратно. Если Злата когда-нибудь увидит его таким… Она не сможет этого принять. И это еще одна причина его сомнений. Человеческая девушка, которая в его мире оказалась при смерти третий раз меньше чем за неделю. Как может она быть его парой?
Тем не менее выпустить демона оказалось самым верным решением, с тех пор как он почувствовал, что леви в опасности. Все его чувства обострились до предела, и он уловил слабый запах. Кровь леви! Демон неистовствовал, но Ллевелис смог удержать его под контролем и уловил еще один запах, который становился сильнее по мере того, как Ллевелис продвигался вперед. Гоблины!
Ллевелис мог жизнью поклясться, что раньше не имел с ними дела, и не понимал, почему так уверен, что это именно гоблины. Но демонское чутье его не подводило. И в этот раз мужчина в нем не усомнился. Слишком много было поставлено на карту. Гоблины, скорее всего, утащили ее к себе в логово, чтобы сожрать. Излюбленная тактика этих болотных крыс.
Нужно было убедиться, что еще не сожрали. Ллевелис остановился и присел на корточки. Злата без сознания, до нее не достучаться. А вот похитители очень даже в сознании. Поэтому пришло время действовать чародейской половине. Он запустил пальцы в землю и начал прощупывать все живое вокруг. Лес взбунтовался, но мужчине было плевать. Он слишком долго помогал всему живому в этом мире. Сейчас пришел их черед.
Ллевелис нашел похитителей, когда они входили в гору. Оставалось не так много времени, и он не стал тратить его даром. Вошел в сознание одного из гоблинов, это оказалось несложно, и заставил его несколько раз хорошенько тряхнуть Злату, приводя в чувство. Кто-то из сородичей пнул его, и крысеныш влетел в пещеру, туда, где каменистый пол и у Ллевелиса нет над ним власти. Хотя это уже и не имело значения. Злата пришла в себя, и Ллевелис вернулся в ее сознание. Коснулся его, в который раз поражаясь тому, как легко девушка его принимает, словно и не замечает. А ведь он не единственный, кто может этим воспользоваться. Нужно будет потом что-то с этим сделать. А сейчас Ллевелис нежно коснулся сознания своей леви, успокаивая ее и себя, попытался приглушить боль, дал ей столько сил, сколько смог, и смотрел глазами девушки, куда ее несли, пока сознание снова не погасло. Судя по всему, ее уволокли в глубь горы. И это плохо. По камням не сориентироваться, а логово гоблинов настолько провоняло, что запах Златы невозможно было учуять.
Мужчина решил не тратить время на размышления и поспешил к горе, воспользовавшись скоростью, которую мог развивать демон.
Ллевелис пересекал болото, перепрыгивая с кочки на кочку, когда почувствовал, что Злата пришла в себя. Он тут же проник в ее разум и, зазевавшись, чуть не пропустил момент, когда из болотной тины показалось щупальце и попыталось цапнуть его за ногу. Ллевелис в долгу не остался и, схватив омерзительно скользкое щупальце рукой, пустил по нему мощнейший разряд. По всему болоту вспыхнула ветвистая сетка, на сколько хватало глаз и дальше, и через мгновение потухла. Мужчина отбросил безвольно повисшее в руке щупальце и, скрипнув зубами, пошел дальше. Это место начинало раздражать.
Ллевелис снова коснулся сознания Златы и оцепенел. И вовремя, надо сказать. Пока он изображал истукана, мимо с шипением пронеслась гадюка. Вторую мужчина испепелил чисто автоматически, продолжая прислушиваться к чувствам своей леви. Глядя на кого из гоблинов она испытывает восторг? А, нет… уже не восторг — раздражение. Что там с ней происходит? Ллевелис почувствовал, как в нем снова просыпается ревность.
Подавив все сторонние чувства, мужчина продолжил путь. Вскоре показался вход в пещеру. Здесь он на мгновение замешкался. Связь стала сильнее. Ллевелис смог уже не только чувствовать то, что и она, но и даже смотреть глазами леви. Как и ей, ему стало плохо, подступила тошнота, голова кружилась… Все демоны проклятого мира, где грешники отбывают наказание! Да он даже ощущал, как веревки впиваются в запястье!
А еще — слабость, невероятную слабость. Ллевелис всем естеством чувствовал, как из нее вытекает жизнь. Не медленно, не капля за каплей. Какая-то неведомая сила полностью открутила краник. Вот когда Ллевелис пожалел, что не умеет лечить. Только убивать. Он не придумал ничего лучше, чем влить в нее огромный запас силы. Это подействовало — Злата как-то умудрилась освободиться от веревок и встала. Прислушавшись к ее мыслям, Ллевелис узнал, что она заметила выход. Прекрасно. Стоп…
Кто держит ее за руку?! Злата повернула голову и посмотрела на мужчину рядом с собой. Молодой, сильный оборотень.
Леви, которая не хочет с ним разговаривать, сейчас с другим? У него есть соперник?
Красная пелена застилала Ллевелису глаза. Меч отлетел в сторону. Зачем эта зубочистка демону? Нет, он пошел рвать этих мелких тварей на куски голыми руками. Гоблины все же пытались оказать сопротивление. Но в тот момент, когда сознание леви снова погасло, у них не осталось ни шанса.
Демон свирепствовал. Он уничтожал все живое на своем пути. Гоблины уже не пытались сопротивляться, тут хотя бы просто убежать. Это могло продолжаться бесконечно долго, если бы не леви. Демон почувствовал кровь, а через мгновение — увидел и ее саму. Незнакомец! Соперник! Нес его величайшее сокровище как мешок с картошкой на плече, шустро улепетывая от преследователей. Ллевелис не понял, что случилось, но незнакомец упал, а вместе с ним и Злата. Девушка безвольной куклой покатилась ему под ноги. Ллевелис осторожно поднял ее.
Бледная, измученная… она едва дышала. Ллевелис никогда до этого не чувствовал так остро чужую боль. Огонь, в котором сгорала Злата, сжигал и его. Демон вошел в полную силу, с яростным рыком явив миру себя во всей красе: хвост, когти, чешуя… Ллевелис знал о том, во что превращается, но никогда не помнил. Когда демонская натура брала верх, он был больше похож на животное. В этот раз все было иначе. Сознанию удалось зацепиться за Злату, за желание защитить, спасти ее. Демон хотел того же. Возможно, поэтому не сопротивлялся, давая Ллевелису высвободить энергию и уничтожить всех врагов разом. Врагов слишком много, и нянчиться с ними некогда. Главное, забрать ее отсюда, главное, спасти леви.
Он уничтожил всех. Кроме проклятого незнакомца. Ллевелису было плевать, как тот выжил и что он там лопочет. Поэтому он просто подошел и пнул его так, чтобы сломать хребет. Верная смерть.
Мужчина уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг позади раздался мучительный стон и шорох. Ллевелис оглянулся и… удивился. Незнакомец вставал, держась за стену. Не желая тратить свое время на то, чтобы подойти ближе, Ллевелис магией несколько раз ударил его об стены. Незнакомец упал. С чувством выполненного долга Ллевелис направился было прочь, когда опять послышался стон. Он снова посмотрел на незнакомца. Тот сидел, прислонившись спиной к скале, и тяжело дышал. От изумления Ллевелис даже развоплотился из демона и вновь стал собой. Его удивила далеко не живучесть этого странного индивида. Демоны не всемогущи, и у них есть много соперников, с которыми приходится сражаться не на жизнь, а на смерть. Но тут… тут просто… Ллевелис вообще не ожидал увидеть сладострастную улыбку на губах у незнакомца. Это обескураживало.
Неожиданно незнакомец пополз на коленях к Ллевелису, умоляя:
— Еще… еще…
Мужчина не придумал ничего лучше, чем отшвырнуть его от себя.
Незнакомец хорошенько приложился об стену и с блаженной улыбкой сполз вниз. Ллевелис был откровенно шокирован. Впервые во время боя он не причинял кому-то боль, а… э-э-э… способствовал получению удовольствия. Что это за подлые приемчики?
Ллевелис решил, что пора убираться отсюда, когда незнакомец уставился на него обожающим взглядом и снова пополз к ним со Златой. Ллевелис быстро соорудил портал и уже собрался в него войти, когда почувствовал, что кто-то схватил его за ногу. Все тот же странный тип не только вцепился в нее, он еще и начал тереться и мурчать, как кошак, требующий ласки.
— Да отцепись ты от меня! — попытался скинуть его Ллевелис, но не тут-то было. Этот озабоченный держался мертвой хваткой и, судя по выражению лица, вот-вот получил бы разрядку. Ллевелис, как мог, пытался от него избавиться, но в итоге споткнулся и упал в портал, увлекая незнакомца за собой.
Тео смотрел на приближающегося демона и уже знал, что сейчас будет. Это было неотвратимо, как вселенский закон подлости. И честно говоря, лучше бы его убили. Тео — оборотень. Не какой-то там рядовой волк, нет. Ему повезло и не повезло одновременно появиться на свет в немногочисленном клане, все члены которого имеют вторую ипостась — большой кошки. Это можно было бы назвать преимуществом, ведь кошки обладают феноменальным чутьем, необыкновенно быстро зализывают раны, сильные, хитрые и изворотливые. Если бы не одно маленькое, однако существенное «но».
Все оборотни из этого клана неадекватно реагируют на луну. Это начинается за два дня до полнолуния и продолжается два дня после. Проявляется это в том, что в эти дни они становятся необыкновенно чувствительными к боли. В эти проклятые пять дней боль сводит их с ума, в прямом смысле слова. Боль становится наркотиком, боль доводит их до пика блаженства, намного более острого и чувственного, чем самый мощный любовный экстаз. Едва попробовав ее, они ищут ее всюду, пока не схлынет влияние луны.
Тео ненавидел эту зависимость всем своим существом. Поэтому каждый раз в преддверии полнолуния забирался в глухую чащобу и пересиживал это время. В этот раз вроде все шло как обычно. Он выполнил заказ в Терассе, забрал плату и уехал подальше в лес. То ли из-за сильной усталости, то ли луна начала действовать на него раньше обычного, но мужчина совершенно забыл, что здесь поблизости Мластина — болото, кишмя кишащее гоблинами. Поэтому и попался в одну из их ловушек так просто, что даже стыдно. Последнее воспоминание — он начинает трансформироваться, и его хорошенько приходуют палкой по голове. Ощущения были бы феерическими, если бы Тео не отключился. А от тупой, ноющей боли удовольствия оборотни не получали.
Тео даже попытался вразумить демона. Правда, без особой надежды на успех. Единственное, на что оставалось надеяться, что демон сразу отправит его в глубокий нокаут. Не отправил…
Первый удар демона убил бы добрую половину всего живого в Матэнхейме. Но проклятая оборотническая натура не только помогла ему выжить, но и остаться в сознании. Первый удар — и Тео испытал острое, ни с чем не сравнимое наслаждение. Первый удар — и Тео потерял голову окончательно. Оборотень в нем взял верх и теперь жаждал испытать наслаждение еще раз. О луна! Да он всю следующую неделю будет лгать, воровать, убивать, лишь снова это испытать!
Когда Тео вставал, держась за стену, то хотел лишь одного — еще! Он готов был последовать за своим мучителем хоть на край света. Но этого не понадобилось. Тот медленно оглянулся и, воспользовавшись магией, хорошенько приложил его об стену несколько раз. Оборотень уже не мог соображать. Он почти достиг пика наслаждения и теперь готов был хоть сапоги ему целовать — лишь бы получить свое. Тео попытался подняться, но тело получило слишком сильные повреждения. Даже оборотническая регенерация не способна лечить настолько быстро. Но Тео уже не мог отказаться от удовольствия. Все внутри кричало: «Еще, еще, еще!» Поэтому он пополз к демону. И снова получил хороший пинок. Но этого все равно было недостаточно. Ему нужно было еще… Тео подполз к демону и вцепился в его ногу, умоляя:
— Еще… еще… еще…
Но демон не торопился бить. Он всего-навсего пытался его скинуть. Жестокая пытка. Тео нужна была боль! Демон открыл портал, но оборотень его не отпускал. Возникла небольшая возня, и в итоге они оба рухнули в портал.
Для того чтобы в Матэнхейме построить портал, нужно учитывать много факторов. Все в этом мире опутано невидимой для глаза субстанцией, которую имеющие магические способности называют просто магией. Но те немногие, кто более просвещен в этом вопросе, знают, что она называется тканью мироздания. И даже более того: в Матэнхейме эта ткань имеет отрицательную полярность. Поэтому он притягивает все остальные миры. Те, кто рождается, чувствуя эту ткань, могут на нее воздействовать, добиваясь желаемого эффекта: левитация, охлаждение воздуха до появления льда или разогрев до появления огня, создание ветра и многое другое. Если тренироваться или иметь врожденный талант, можно комбинировать эти свойства. Как сделал Ллевелис, подняв вверх тело Тео и придав ему ускорение, чтобы с силой ударить об стену.
Но, чтобы создать портал, ткань мироздания необходимо разорвать. При этом нужно четко представлять, куда тебе нужно попасть, в каком направлении это место, какое до него расстояние и многое другое. На выходе из дыры образуется зона низкого давления, поэтому ткань сама перекинет тело путешественника в эту зону.
Тем, кто имеет мало опыта либо не умеет толком управляться с тканью, не понимая ее природу, необходимо долго сосредотачиваться, чтобы получить нужный результат. Поэтому для них и для тех, кто не чувствует ткань, придумали наведенные порталы. За определенную плату их открывают в нужном направлении.
Ллевелис, как правило, не занимался вычислениями. Он — один из высших демонов, от рождения чувствующий ткань и управляющийся с ней на подсознательном уровне, а позже приобрел и знания.
Но в этом конкретном случае ему не помогло ни первое, ни второе. Очень трудно представить себе, куда хочешь попасть, когда тебе в ногу вцепился какой-то пришибленный. Поэтому Ллевелис даже не удивился, когда вместо развилки, где должны были ждать Байрон и Катерина, их выкинуло на какой-то поляне. Он едва успел сгруппироваться, чтобы принять удар от падения на себя. Но, пока падал, инстинктивно сильнее прижал Злату к своей груди, чтобы не выронить. Девушка на несколько мгновений очнулась. Полный боли хриплый стон, и она снова отключилась. Только частое дыхание говорило о том, что она еще жива.
— Злата?! Злата! — Ллевелис в отчаянии прижал ее к себе.
Девушка просто горела.
— Еще… — прохрипел подползающий незнакомец с безумными глазами.
— Это ты с ней сделал?! — В Ллевелисе медленно закипал гнев.
— Нет, но я могу, если нужно. — Мужчина с безумными глазами подполз к ним и начал тереться о его сапог. — Я все сделаю… только еще…
Ллевелису это уже надоело. Отшвыривать безумца бесполезно, он только удовольствие от этого получает. Магия на него не действует — видимо, амулет или артефакт. Свернуть шею не вариант — для этого нужно положить Злату на землю. А он не смог бы заставить себя это сделать, даже если бы от этого зависела собственная жизнь. Сейчас его действиями больше руководил инстинкт, чем разум. И инстинкт требовал защищать свою женщину любой ценой. Поэтому Ллевелис поднял ненормального в воздух и уже собрался его закинуть так далеко, насколько хватит сил, как тот заголосил:
— Нет… еще… мне это нужно… умоляю… я все сделаю… я… убью кого надо… мне нужна боль… еще… еще… я сделаю все, что прикажешь… еще…
В Ллевелисе заговорила злоба. Этот червь смеет торговаться с ним?! Неужели он думает, что его удовольствие важнее жизни Златы?!
— Ну так вылечи ее! — зло прорычал он. — Давай вылечи!
Ллевелис уже поднял незнакомца на достаточную высоту, чтобы швырнуть далеко и надолго, как уловил отрывок фразы, которую тот кричал:
— …знаю, кто вылечит…
Ллевелис едва успел его перехватить в полете. Он быстро рванул его к себе, переждал, пока стихнут стоны удовольствия и судороги, и спросил, чеканя каждое слово:
— Что ты сказал?
Незнакомец облизал пересохшие губы и промямлил:
— Это яд бартому. У нее следы от когтей на спине. Он разъедает тело изнутри. Я не могу вылечить. Да и почти никто сейчас не сможет. Посмотри на спину.
Ллевелис осторожно перевернул Злату. На ее спине было несколько глубоких борозд с запекшейся кровью, а раны опоясывала сетка черного цвета из омертвелой кожи — след распространения яда.
— Я знаю, кто может вылечить, если, конечно, она выживет. Удивительно, что она не померла сразу, как только яд попал в кровь. Это должно было быть до жути больно… — продолжил тем временем незнакомец. — Я покажу… в обмен на боль… много боли.
— Скажи, и я обещаю тебе такую боль, что и не снилась, — наклонился вперед Ллевелис. — Я — Ллевелис, ты знаешь, мое слово закон. А не скажешь — я тебе шею сверну. Быстро и безболезненно.
Незнакомец кивнул и затараторил:
— Ведунья Хельга. Она живет неподалеку от Мластины. Хельга вылечит ее, но времени мало.
Хельга!!! Ллевелиса словно обухом по голове ударили. Ну конечно, старая знакомая! А еще неприятно кольнуло осознание того, что не будь он так сосредоточен на Злате и ее боли, то и сам бы додумался обратиться к Хельге. Ллевелис медленно встал, воскрешая в памяти расположение болота и выстраивая портал к жилищу ведуньи. Уже когда вспыхнуло марево портала, он обернулся и небрежно сказал:
— Эй ты…
— Тео, — с готовностью вскочил на ноги незнакомец.
— Мне все равно, — резко ответил Ллевелис. — Сначала Злата. А потом ты.
Он шагнул в портал, и Тео поспешил следом. Оборотень остро жаждал боли, но понимал, что должен потерпеть. Тогда ему будет больно… Действительно больно!
ГЛАВА 6
Ллевелис был знаком с Хельгой давно, едва ли не с раннего детства. По происхождению она пикси, причем чистокровная. Рост немного ниже среднего, волосы характерного для всех ее сородичей медно-рыжего цвета завиты в мелкие-мелкие кудряшки, курносый нос и узкие, постоянно чуть сощуренные глаза, что неудивительно, если учесть, что все пикси плохо реагируют на солнечный свет. Ну и конечно же присущая всем представителям этой расы любовь к зеленому.
Когда-то она жила при дворе с дочкой и занимала должность королевского мага. Должность эта, нужно сказать, весьма почетная и желанная для любого мага страны. Официально придворный маг должен был следить за магическим фоном и выявлять нарушителей. Но Хельга имела и неофициальные обязанности — учила Ллевелиса распознавать яды и нейтрализовать их. Она также пыталась научить его, как использовать растения для лечения, отравления или достижения других целей. Но, кроме азов, он так ничего и не усвоил. А потом заболела ее дочь. Какая-то иномирная болезнь, неизвестная доселе. Хельга перепробовала все, но спасти единственную, нежно любимую дочь так и не смогла.
Потеря самого родного в мире существа надломила Хельгу. Она сложила с себя полномочия и удалилась со двора. Женщина не показалась ни в одном своем имении, буквально растворившись в неизвестности. По поводу этого невероятного исчезновения ходили самые разные слухи: что магичка тронулась умом, что ее бросили в темницу за отказ служить правящей семье, что она скрылась и плетет где-то заговор. Много слухов, которым Ллевелис не верил. Хельга плетет заговор против правящей семьи? Смешно даже подумать.
А потом появились совсем другие слухи: Хельга не вынесла горя и то ли покончила с собой, то ли умерла.
Вот их игнорировать Ллевелис никак не мог. И выследил свою бывшую наставницу. Правда, как всегда, оказалась куда более неправдоподобной, чем любая ложь. Блистательная Хельга, талантливая магичка и одна из самых красивых женщин Матэнхейма не просто удалилась со двора, а поселилась на окраине Мластины и живет в убогой лачуге отшельницей.
Впервые увидев пикси после длительной разлуки, Ллевелис ее не узнал — она была больше похожа на древнюю старуху, чем на саму себя. Роскошные волосы спрятаны под какой-то бледно-зеленой тряпкой, которую женщина называла платком, старая, застиранная одежда в заплатках, в которой уже и оттенок не угадать, и босые, израненные ноги с огрубевшей кожей.
Естественно, Ллевелис попытался ей помочь. Ведь жить в таких условиях просто невозможно! Но Хельга отказалась, мягко, но категорично объяснив ученику, что не нуждается в его заботе, опеке или помощи. Здесь она счастлива, здесь может полностью посвятить себя тому, что ближе всего ее природе, — целительству. И в этих болотах пикси будет защищена от появления проклятых иномирян. Либо их сожрут гоблины, либо сама уничтожит. Из-за них умерла ее единственная дочь, родная кровиночка. То, что для любой пикси ценнее всего, так как их инстинкт семьи чрезмерно развит. Представители любой другой расы, потеряв близкого, чаще всего горюют, но находят в себе силы жить дальше. Пикси, потеряв кого-то состоящего с ним в близком родстве — родителей, братьев-сестер, детей, — чаще всего не находят сил справиться со своим горем. Поэтому Ллевелис не мог осуждать Хельгу за желание убить всех иномирян.
И ей он собирался доверить жизнь Златы.
Ллевелис осознавал всю опасность, но выбора не было. Время, отпущенное девушке в мире живых, истекало, и он не знал никого во всем Матэнхейме, кто мог бы помочь, не говоря уже чтобы быстро найти такого человека. Хельга убила бы Злату в любых других обстоятельствах без сомнений и сожалений. Для пикси ничего нет важнее семьи и детей, а из-за иномирян, случайно принесших с собой эту заразу, она потеряла смысл своей жизни. Кто мог осудить ее за желание отомстить?
Да, Хельга убила бы не раздумывая. В любых других обстоятельствах. Но Злата под защитой Ллевелиса, и она просто не осмелится. Кроме того, у них всегда были очень близкие отношения, пикси не раз говорила, что он ей как сын. Ллевелис надеялся, что ради него Хельга один раз поступится принципами. А если не поступится… придется принять меры.
Жилище Хельги было таким, каким он его запомнил в прошлый свой визит: перекосившийся домишко, который вот-вот рухнет. Он выглядел таким ветхим, что, казалось, достаточно пнуть его хорошенько — и этот архитектурный шедевр развалится. А вокруг старые плодовые деревья, некоторые уже и засохли. Что примечательно — эти же засохшие деревья Ллевелис видел и в прошлый раз. Он предложил вырубить их и пустить на дрова, но Хельга решительно отказалась, пояснив, что эти деревья когда-то посадила ее дочь и она свято хранит эти небольшие кусочки воспоминаний о ней.
Ллевелис остановился у калитки и, прежде чем войти, отдал Тео распоряжения:
— Найдешь наемника Байрона. Он сейчас путешествует с человеческой женщиной Катериной. Вот его кинжал — ищи по запаху. Передашь ему, что я встречусь с ним в Гунари. И скажи — никаких порталов. Я свяжусь с ним позже и расскажу, что делать.
Чтобы Тео более охотно выполнял поручение, Ллевелис сосредоточился и сделал одно быстрое движение, будто сжимая что-то в руке, и ребра оборотня затрещали. Первое, что испытал Тео, — шок от боли. Но когда он уже упал на землю, накатила мощнейшая волна удовольствия.
Ллевелис оставил его приходить в себя и вошел во двор. Хозяйка дома уже заметила его и стояла на ступеньках, глядя на Злату полными ненависти глазами. Вокруг пикси витала магия, и Ллевелис предусмотрительно остановился в нескольких шагах.
— Зачем ты принес эту мерзость в мой дом? — не хуже гадюки прошипела женщина.
— Это — моя леви, — твердо сказал он. — Ей нужен целитель.
— Добить? — ехидно рассмеялась Хельга. — Я с удовольствием.
— Спасти ее! — рыкнул Ллевелис.
— Ничем не могу помочь, — отрезала пикси и повернулась, чтобы уйти.
— Хельга, — не предвещающим ничего хорошего тоном сказал мужчина, — я пока еще прошу…
— А потом что? — расхохоталась целительница. — Что ты сделаешь мне потом? Будешь пытать меня или убьешь?
Ее голос стал необыкновенно серьезным, и от прежней веселости не осталось и следа. Женщина вдруг стала выглядеть даже старше своих лет, а в глазах появилась усталость и пустота.
— Моя собственная дочь умерла из-за иномирян. Ее убила зараза, которую притащил с собой такой же пришелец, как и твоя… леви. — Последнее слово она почти выплюнула. — В тот день, когда ее не стало, не стало и меня. Моя дорогая Розали, смысл моей жизни, умирала на моих руках, и я ничего не могла с этим поделать. И это было хуже всякой пытки, которую ты смог бы придумать. Ее не стало — и я умерла. Хочешь — убивай. Мне давно уже все равно.
Ллевелис слушал ее не перебивая. Все это он и так знал, видел своими глазами. И до сегодняшнего дня глубоко сочувствовал горю свой первой учительницы. Но сейчас у него на руках умирала Злата, и, кроме нее, ничего не существовало. Хельга, которую он знал и любил с детства, сейчас была лишь средством достижения цели. Ему нужна была помощь целительницы, и, значит, она поможет. Уж убеждать Ллевелис умел. Правда, ему и в страшном сне не могло присниться, что когда-то придется направить дар убеждения на старую пикси. Но на то она и жизнь, чтобы преподносить сюрпризы.
Хельга замолчала, и некоторое время стояла тишина, прерываемая только стрекотом кузнечиков в траве и слышащимся откуда-то издалека пением птиц.
— Она умирает. Если это случится, я не стану тебя убивать или пытать, нет. — Ллевелис говорил негромко, но отчетливо, не сводя глаз с целительницы. — Если ты не спасешь то, что для меня дороже всего, я заберу то, что тебе дороже всего.
— Ты от своей любви, кажется, совсем помешался, — фыркнула Хельга. — То, что для меня самое дорогое, уже давно у меня забрали…
— Ты ее забудешь, — не стал дослушивать он.
— Что?
— Ты будешь знать, что у тебя была дочь и ты ее потеряла. Тебе будет все так же больно, тяжело и одиноко. Но я сотру все твои воспоминания про нее: первый шаг, первые слова… Даже то, как она выглядела.
Хельга смотрела на него, не веря собственным ушам.
— Ты не посмеешь… — наконец выдавила она из себя. Воспоминания о времени, проведенном рядом с дочкой, единственное, что осталось у нее в жизни. Точнее, единственное, что поддерживало жизнь и не давало сойти с ума.
Вместо ответа Ллевелис повернул голову и посмотрел на стоящее рядом сухое дерево. Он представил, как воздух вокруг него разогрелся, и дерево вспыхнуло.
— Нет!!! — истошно заорала Хельга, сбегая по ступенькам и падая на колени перед пылающим деревом. — Нет!!! Умоляю! Нет!!!
Ллевелис прекрасно понимал, что сейчас делает. Он не дерево сжигал, а частичку самой Хельги. Это дерево она сажала с дочкой, и для пикси оно было словно частью Розали, которая еще здесь. Ллевелис видел лишь пылающее дерево, а Хельга снова теряла дочь.
Он слушал стенания несчастной пикси и даже не удивлялся, что его не тронуло ее горе. Все мысли были о леви, которая уже почти не дышала. И сейчас он готов был сжечь, уничтожить все, что дорого Хельге, стереть последние воспоминания, лишить ее разума, если придется. Ллевелис это мог. Если бы пикси и после этого продолжала упрямиться, он внушил бы ей, что Злата — ее дочь Розали. Что она умирает, и только Хельга может помочь. Да, жестоко. Но Ллевелис никогда и не отличался особой мягкотелостью. Иначе не смог бы получить власть в Матэнхейме. В этом плане он был больше похож на отца-демона, чем на мать-чародейку. Только Злата заставила его чувствовать, переживать… любить. Словно в ней его душа, которая спала много лет. И теперь, когда мир вдруг обрел совсем другие краски, Ллевелис не готов был отказаться от нее. Теперь он понял, почему отец в свое время едва не пошел войной на братьев за право жениться на дочери одного из сильнейших чародеев во фракции. Удивительное чувство — быть таким сильным и таким слабым одновременно. Разве он жил до встречи с ней? Нет. Раньше было просто существование. А рядом со Златой сердце бьется и существование обретает смысл. Все, что он делал до этого, все, чем жил, вело его к этому моменту, к встрече с леви. Полученные знания, навыки, вся его сила — все нужно для того, чтобы любить и защищать леви и детей, которые у них будут.
Поэтому Ллевелис спокойно стоял и ждал, пока целительница сломается. Вскоре ожидания себя оправдали.
— Прошу, не нужно… Я все сделаю… — сквозь слезы произнесла она. — Умоляю, остановись…
Огонь на дереве мгновенно погас.
— Занеси ее в дом и положи на кровать. — В голосе целительницы появилась сталь. — Я приготовлю все, что нужно, и приду.
Ллевелис выполнил приказ целительницы — внес девушку в дом. Долго искать кровать не пришлось — она стояла посреди единственной комнаты. Несмотря на то что целительница давно жила отшельницей, изнутри дом не выглядел как конура. Чисто, убрано, травы аккуратно развешены в углу возле печи, и, насколько он помнил, на чердаке все тоже завешано пучками сухих трав, заложено кореньями и заставлено бутылочками со снадобьями. При этом Ллевелис мог руку дать на отсечение, что все разложено в соответствии с разработанной самой Хельгой системой. Как и все пикси, целительница была жутким педантом. Это у нее в крови. Даже когда Розали не стало, Хельга сутками сидела в своей лаборатории, переставляла и перекладывала препараты, пробирки, реагенты. Это действовало на нее успокаивающе.
Ллевелис осторожно положил Злату на кровать и взял за руку, в который раз поражаясь тому, насколько она маленькая. Да и сама девушка богатырским телосложением не отличалась. Что в принципе и неудивительно, если учесть, что за все время пребывания в Матэнхейме она практически и не ела нормально. Да и если судить по обрывкам воспоминаний — дома тоже. Ллевелис пытался найти в ее воспоминаниях хоть что-то про то, что она любит. Но везде были только Катерина и учеба. Одно хорошо — соперника у него нет.
И вдруг на Ллевелиса словно кто-то вылил ушат холодной воды. Что он делает? Что творит? Он начал нервно мерить комнату шагами.
Права Хельга. Да он совсем помешался от этой любви. Матэнхейм в опасности! Неизвестный враг истребляет подданных в его домене. Порталы открываются то тут, то там, причем бессистемно! Скачут как сумасшедшие! Дауры — маги, которые за них отвечают, едва успевают их закрывать и вылавливать иномирян. А он… Бросил все ради человеческой женщины, пренебрегает интересами и безопасностью своего мира, чтобы спасти ей жизнь. Кому сказать — не поверят.
Это приворот, не иначе! Кто бы это ни сделал, но своего он добился — отвлек его, причем надолго. Кто же додумался до такого коварства — заставить его, Ллевелиса, думать, что человеческая женщина без роду и племени, без способностей к магии его истинная пара, его леви? И ведь добился своего, скотина! Какой там конец света и геноцид, устроенный пришельцем! Он как пес цепной возле Златы. И никуда ведь не уйти…
Девушка издала слабый стон, и по телу прошла конвульсия. Ллевелис метнулся к ней, в панике осматривая тело. Если бы она просто умирала, то какие проблемы, вернул бы ее из Лимбо, влил жизненную силу и все. Но душу нельзя вернуть, если нет тела. Тео был прав, яд бартому разъедает его изнутри. Черные вены уже оплетают шею и руки. Организм почти перестал сопротивляться.
— Хельга! — заорал Ллевелис.
Дверь открылась в тот момент, когда он собирался снова позвать.
— Успокойся, — велела целительница, внося небольшой тазик, в котором что-то плескалось.
— Что ты надумала? — подозрительно сощурил глаза Ллевелис. — Если ты причинишь ей вред…
— Я все помню, господин Ллевелис, — холодно ответила Хельга. — Это болотные пиявки. Они высосут яд из тела. Это единственный известный мне способ. Не стану скрывать, это чрезвычайно болезненно. И опять же не стану скрывать — мне это доставит огромное удовольствие. Так что держи свою… леви, крепко, ученичок.
— Она будет жить? — Он проигнорировал презрение, которое всячески демонстрировала пикси.
— Надеюсь, нет, — мило улыбнулась Хельга. — Даже скорее всего нет. Люди очень слабые и хрупкие. Ее тело не выдержит боли. Она умрет… И насколько я тебя знаю — не раз.
— Что ты хочешь этим сказать? — В голосе Ллевелиса громыхнула сталь.
— Только то, что ты не привык расставаться со своими игрушками, — усмехнулась пикси. — Ты будешь возвращать ее снова и снова… И она будет в муках умирать снова и снова… снова и снова…
Хельга откровенно наслаждалась бессильной злобой Ллевелиса. Она знала, что мужчина ничего не может сделать ей. Случись с целительницей хоть что-то, кто будет спасать его драгоценную леви? И издевалась над ним. Такая маленькая месть.
Конечно, целительница могла бы сказать, что знает отличное обезболивающее и может сделать так, чтобы процедура прошла для пациентки по возможности безболезненно. Но бывший ученик, которого она когда-то растила и любила как сына, сначала отказал ей в праве мстить иномирянам, а потом принес эту мерзость к ней в дом. Не просто принес. Угрозами заставил помогать. Нет! Ллевелис заплатит! Пусть смотрит, как мучается любовь всей его жизни, и знает, что ничем не может ей помочь. Пусть возвращает ее снова и снова, и пусть она опять умирает. Пусть этот ублюдок знает, что она чувствовала, когда умерла Розали. Хотя ему будет даже хуже. Леви — не просто возлюбленная. Для демона — это свет во тьме, смысл жизни. Ну и что, что Ллевелис демон лишь наполовину? Он вряд ли сможет жить без леви и последует за ней на тот свет. Такова природа демонов. Бороться с ней невозможно.
Целительница сильно переживала смерть дочери. Но горе ее не убило. Она вынуждена жить с этой болью, медленно разъедающей ее изнутри. И сейчас Хельга как никогда ненавидела Ллевелиса за то, что, когда ее девочка умирала, он был слишком мал и не обладал достаточной силой, чтобы вернуть Розали.
Хельга столько отдала этому проклятому миру, стольким помогла и стольких спасла! И где были все, когда помощь понадобилась ей?! Почему Ллевелис так церемонится с иномирянами? Неужели эти пришельцы ему важнее, чем те, кто рядом? Их он спасает, а ей запрещает мстить?! Разве это справедливо?! Он у нее в долгу, но вместо помощи угрожает и заставляет.
Целительница села на кровати и холодным голосом велела:
— Раздень ее и усади так, чтобы она сидела ко мне спиной, а ты мог ее крепко держать.
Ллевелис стянул с несопротивляющейся девушки рубашку и все, что было под ней. Задержал было взгляд на часто вздымающейся небольшой, аккуратной груди, но хриплый стон привел его в чувство. Налюбуется еще, сейчас главное — спасти ее. Он сел на кровать и усадил Злату спиной к Хельге. Обняв девушку одной рукой за талию, второй за плечи и крепко прижимая к себе, он с холодной решимостью велел целительнице:
— Приступай.
Пикси недобро усмехнулась, принесла откуда-то из глубины комнаты плотные кожаные перчатки и, сунув руку в тазик, достала оттуда извивающуюся черную пиявку размером с ладонь. Женщина не церемонясь приложила ее к спине Златы и подержала некоторое время, пока та присосалась. Взяла следующую, но эту помещать на спину не торопилась, залюбовавшись первой.
Сначала ничего не происходило, и Ллевелис было обрадовался, что Злата без сознания. Что бы там ни делала эта пиявка, боли она не почувствует. Но поведение его бывшей учительницы настораживало. Чего она ждет? Почему так гаденько улыбается?
Причина выяснилась секунды через три. Злата застонала и начала ерзать, вырываться, потянулась руками к спине, пытаясь сорвать пиявку.
— Злата, потерпи, — постарался урезонить ее Ллевелис, перехватывая руки. — Это поможет… это тебя вылечит… Злата!
Только сейчас он понял, что она его не слышит. Девушка рычала как дикий зверь и вырывалась, а в ее сознании он видел одну сплошную боль. Она ничего не понимала, царапала его, кусалась, и Ллевелису приходилось прикладывать усилия, чтобы удерживать ее. Неожиданно по телу Златы прошла судорога, потом вторая. После очередной судороги у девушки изо рта пошла кровь, и она, выдохнув в последний раз, обмякла.
— Что… что… что… — Ллевелис несколько раз тряхнул ее, но с таким же успехом можно было бы трясти тряпичную куклу.
— Как что, — расхохоталась счастливая Хельга, — я же говорила — не выдержит. Возвращай давай свою потаскушку по-быстрому. Если пиявка почувствует, что носитель мертв, — отвалится. А мне еще трех посадить нужно.
— Трех?!
Ллевелис чуть сам в обморок не упал. Она и одну не перенесла. Как трех? Эта боль ее убьет… снова и снова… Небеса! Милосерднее было бы дать ей умереть!
Ллевелис нежно пригладил влажные от пота волосы девушки. Если бы он только не приревновал ее в трактире… или быстрее среагировал в лесу… или вообще не отпустил ее туда… Если бы он только мог запереть ее в каком-нибудь безопасном месте! Но он не может повернуть время вспять. Никто не может. И Злата сейчас за это расплачивается. За его ошибки…
— А ты как думал? — рассмеялась Хельга. — По одной на каждую царапину.
— И нет другого способа? — Ллевелис поднял на бывшую учительницу глаза. — Скажи, Хельга? Ты все знаешь, сделай так чтобы, она не страдала.
В его глазах было горе, боль, мольба, надежда… Хельга знала этот взгляд. Так же она смотрела на него, когда умоляла вернуть свою дочь. Но он был слишком мал. Его отец к тому моменту уже погиб. А мать… мать никогда не имела достаточно силы. Да и желания в ней не было. После смерти мужа она превратилась в истинную чародейку — холодную, прагматичную, черствую и не считающую остальных равными себе. Высшее существо. Что ей до проблем какой-то там пикси?
— Ты можешь сделать так, чтобы она не страдала. — Хельга неожиданно стала серьезной и взяла его за руку. В ее голосе появилось сочувствие, а во взгляде желание помочь.
Ллевелис приободрился. Неужели пикси опомнилась? Значит, все-таки есть способ!
— Говори, я все сделаю! — с готовностью воскликнул он.
— Все очень просто. — Она ласково погладила его по волосам, совсем как в детстве. И вдруг тон ее изменился, стал холодным и жестким: — Дай ей подохнуть. Здесь и сейчас.
Ллевелис отшатнулся от полного ненависти взгляда, но рука пикси, даром что старая, удержала его за волосы и заставила наклониться, чтобы слышал все, что она говорит. А слова ее хлестали хуже плети:
— А не можешь ее отпустить — значит, возвращай! Возвращай и смотри снова и снова, как она умирает в муках. Как тебе это чувство? А, ученичок? Когда готов поменяться местами с родным человеком, когда готов душу продать, лишь бы его вернуть! Но ничего не можешь сделать! Смотри, как она умирает, чувствуй ее боль… Снова и снова переживай то, что переживала я!
Хельга отпустила его и, встав с кровати, отошла к окну. Спустя несколько секунд прозвучал ее ровный голос:
— Поторопись, пиявка скоро отвалится. Придется цеплять ее по новой.
Мужчина несколько секунд буравил спину пикси тяжелым взглядом. Уйти сейчас за Златой — значит, самому открыться, подставиться под удар. Ничто не помешает его бывшей наставнице добить девушку и его до кучи за все, что сейчас произошло. Но есть ли у него выбор?
Ллевелис закрыл глаза и ушел в Лимбо.
Хельга почувствовала момент перехода, выждала немного, убедилась, что он действительно ушел, и, удовлетворенно улыбнувшись, пошла к себе в лабораторию. Ей нужно многое успеть, пока эта парочка не вернулась.
Читать бесплатно другие книги:
