Обсидиановая бабочка Гамильтон Лорел
- А я с удовольствием применяю пистолет в ножевой драке.
Бернардо надел рубашку с короткими рукавами поверх футболки, закрыв десятимиллиметровую "беретту" на бедре.
- И я тоже, - улыбнулся он. Это была свирепая улыбка, и я поняла, что впервые, быть может, за последние две недели ему предстояло иметь дело с чем-то из плоти и крови, чем-то, что можно убить.
- Нам нужна информация, а не родео для твоей потехи. Это ясно?
- Ты начальник, - сказал он, но выражение его глаз мне не понравилось. Там читалось предвкушение, энтузиазм.
Сегодня утром, засовывая нож в спинные ножны, я чувствовала себя параноиком. Сейчас я чуть пошевелила головой, чтобы ощутить рукоятку. Успокаивающее прикосновение. Наручные ножи с ножнами были со мной всегда, а наспинный - при случае. Вот так всегда: то считаешь себя параноиком и думаешь, что набрала слишком много железа, то пугаешься и думаешь, что оружия мало. Такова жизнь. То есть моя жизнь такова.
- А ты знаешь, что такое "лос дуэндос"? - спросил Рамирес.
- Бернардо сказал, что это означает карликов.
Рамирес кивнул:
- Но не просто карликов, а существа из фольклора. Это крошечные создания, которые живут в пещерах и промышляют воровством. Считается, что они - ангелы, которые повисли между Небом и Адом во время бунта Люцифера. Их столько сбежало с неба, что Бог закрыл ворота, и лос дуэндос застряли снаружи. Они так и существуют в Лимбе.
- А почему они не направились прямо в Ад? - спросил Бернардо.
Вопрос был хороший. Рамирес пожал плечами:
- Легенда не сообщает.
Я посмотрела на Ригби за спиной у Рамиреса. Он стоял непринужденно, в полной готовности, как повзрослевший бойскаут. И нисколько не волновался. Это встревожило меня. Мы собираемся войти в бар, набитый байкерами, плохими парнями. Там некромант такой силы, что за два квартала у меня от него кожа идет мурашками. Мы все тоже были в себе уверены, но потому, что попадали в переплет и выжили. Уверенность Ригби показалась мне ложной. Не в том смысле, что напускной, а скорее она основывалась на ложных предпосылках. Я не интересовалась и не могла знать точно, но готова была поспорить, что он никогда не бывал в подобных переделках, из которых можешь и не выйти и понимаешь это. В нем была какая-то мягкость, которая не вязалась с его поджарой мускулистостью. Я бы предпочла поменьше мышц и побольше глубины в глазах. И надеялась, что Рамиресу не придется полагаться на Ригби как на единственного помощника. Вслух, однако, я этого не сказала. Каждому приходится когда-то терять цвет невинности. Если дело обернется плохо, может быть, сегодня придет черед Ригби.
- Ты рассказал нам эту легенду с каким-то намеком, Эрнандо? В смысле, ты же не считаешь, что Бако и эти байкеры на самом деле и есть лос дуэндос?
Он покачал головой.
- Нет, я думал, тебе будет интересно знать. Неспроста же Бако назвал свой бар в честь падших ангелов, это как-то с ним связано.
Я открыла водительскую дверцу "хаммера", Бернардо меня понял и пошел к месту пассажира.
- Не падших ангелов, Эрнандо, а просто застрявших в Лимбе.
Эрнандо наклонился к окну:
- Но ведь они же изгнаны с Неба?
С этими загадочными словами он отступил, давая мне возможность поднять стекло. Они с Ригби смотрели нам вслед и казались такими одинокими на этой заброшенной стоянке - а может, это я чувствовала себя одинокой.
Я посмотрела на Бернардо.
- Ты никого не убивай, ладно?
Он сел на сиденье, потянулся. Такой у него был непринужденный вид, какого я у него уже с утра не видела.
- А если они захотят убить нас?
Я вздохнула.
- Тогда мы будем защищаться.
- Видишь, я же знал, что ты согласишься с моей точкой зрения.
- Не будем начинать перебранку.
Он посмотрел на меня оживленными карими глазами:
- Так что, закончим ее?
Я посмотрела на дорогу, выискивая, где припарковаться. Заклинание, которое творил Бако, уже завершилось, и дышать стало чуть легче. Но все равно что-то висело в воздухе, как перед близкой молнией.
- Да, закончим.
Он стал что-то напевать сквозь зубы - кажется, мелодию из "Великолепной семерки". Цитируя заезженную фразу из фильма, не нравилось мне все это.
Глава 37
Когда я нашла место для парковки, у нас с Бернардо уже созрел план. Я - некромант из другого города и хочу профессионально поговорить с единственным другим некромантом, о котором вообще слышала. Легенда была так близка к правде, что звучала хило и, даже будучи правдой, не очень внушала доверия. Но у нас времени было в обрез, и вообще я не очень умею вилять - как и Бернардо. Мы оба больше действовали в стиле школы "вышибай ногой дверь и стреляй с порога", чем "состряпай хорошую легенду и вотрись в доверие".
Бернардо протянул мне руку, когда мы собрались переходить улицу. Я ответила ему мрачным взглядом.
Он поманил меня пальцами.
- Давай, Анита, играй честно.
Правая рука была протянута ко мне. Я посмотрела на нее минутку, но все-таки приняла. Пальцы его скользнули по моей руке чуть медленнее, чуть увереннее, чем было необходимо, но пережить можно. Еще нам повезло, что я правша, а Бернардо - левша. Можно было держаться за руки, не мешая друг другу хвататься за пистолет. Обычно, когда я с кем-то воркую, вооружена только я, так что приходится волноваться только о своей руке.
Я встречалась с мужчинами, которые не умели ходить, взявшись за руки, у них это получалось неуклюже и не в ритм. Бернардо не из их числа. Он замедлил шаг, чтобы я могла приноровиться к его длинным ногам, и я даже оказалась на шаг впереди, таща его за руку. У меня много высоких друзей, и никто еще не жаловался, что я не могу за ним угнаться.
Черная дверь в бар так сливалась со стеной, что ее можно было и не заметить. Бернардо открыл передо мной дверь, и я ему это позволила. Спорить, кто кому будет открывать дверь, значило бы разрушить нашу легенду. Хотя, будь он действительно моим бойфрендом, может, между нами и возникла стычка... да ладно.
В ту секунду - да нет, в тот миг, - когда я вошла в бар, я уже знала, что нам не слиться с толпой. Сразу слишком многое оказалось не так. Мы были одеты не то чтобы слишком хорошо, а просто неправильно. Если бы Бернардо выбросил свою черную официальную рубашку и нацепил бы только белую футболку и если бы у нее не был такой новый вид, то он еще мог бы сойти за своего. И бросалось в глаза, что единственный в баре пиджак от костюма - на мне. И даже тенниска и джинсы казались чересчур официальными по сравнению с нарядами некоторых женщин. Как их назвать - короткие шорты?
Оказавшаяся рядом девочка - именно девочка, если ей было хотя бы восемнадцать, я готова сожрать любое дерьмо - глянула на меня враждебно. У нее длинные каштановые волосы свисали ниже плеч. Волосы были мытые и сияли даже в тусклом свете. Косметики немного, но наложена она была опытной рукой. Ей бы думать, кого взять с собой на школьный бал. Так вот, одета она была в черный кожаный лифчик с металлическими шипами и шортики ему под стать, которые, казалось, были нарисованы на узких бедрах. Завершали наряд туфли на огромных платформах. Они были уродством в семидесятых и восьмидесятых годах, остались уродством и двадцать лет спустя, хотя и снова вошли в моду.
А висла она на мужике, который был старше ее лет на тридцать минимум. При первом взгляде он казался жирным, но на самом деле он был как игрок линии нападения, под жиром - мышцы. Глаза скрывались за небольшими темными очками, хотя в баре и так были постоянные сумерки. Мужик сидел за ближайшим к двери столом, положив на столешницу массивные лапы. Он был лениво спокоен, но все равно чувствовалось, какой он здоровый, просто с подавляющими габаритами. А девочка была худенькая и пониже меня. Хотелось думать, что она его дочь, но сомнительно что-то было.
Он встал, и волна энергии, клубясь, пошла от него, образуя почти видимые завитки силы. Вдруг стало трудно дышать, и вовсе не от сигаретного дыма, нависшего, как низкий туман. Я готова была к встрече с некромантом, но вервольфа я не ожидала увидеть. На сто процентов я не была уверена, какой именно он зверь, но чутье подсказывало, что лос лобос должны были оказаться волками.
Я оглядела переполненный зал и ощутила, как от них невидимыми всплесками поднимается сила. Бернардо положил мне руку на плечо и - медленно - повлек к бару. Почти всю силу воли мне пришлось напрячь, чтобы не потянуться за пистолетом. Никто еще не применял к нам насилие. Наверное, здесь всегда устраивают такое шоу для нежелательных туристов. Почти любой поймет, что надо уходить. И мне эта идея тоже казалась очень заманчивой. К сожалению, у нас тут было дело, и даже открытая демонстрация угрозы нас остановить не могла. А жаль. Ведь им явно не понравится, что мы не ушли. А что, если это дневное представление не было повседневным обычным зрелищем? И может, они хотели погнать нас прочь потому, что тут сегодня творится что-то незаконное? Час от часу не легче.
Длинная деревянная стойка освободилась при нашем приближении. И хорошо - не люблю окружения с флангов. Барменом оказалась женщина, можете себе представить? - карли... то есть низкорослая особа. Я не заглядывала через стойку, но она должна была стоять н-а какой-то подставке. Густые темные волосы, кое-где тронутые сединой. Лицо - типичный грубый квадрат, изборожденный морщинами не от возраста - от изможденности. Глаза такие сурово-ледяные, каких я в жизни не видела. Бровь рассечена широким белым рубцом. Не хватало только вывески над головой: "Прожила тяжелую жизнь".
- Чего вам? - спросила она, и тон был под стать внешности.
Я ожидала, что ответит Бернардо, но он был сосредоточен на зале и растущей враждебности.
- Мы ищем Ники Бако, - ответила я.
Глаза ее даже не шелохнулись.
- Никогда о таком не слыхала.
Я покачала головой. Она ответила машинально, даже не успев подумать. Если бы я спросила про кого-нибудь в зале, ответ был бы тот же. Я понизила голос, хотя знала, что большинство присутствующих уловят даже еле слышный шепот.
- Я некромант и слыхала, что Бако тоже. Поднимателей зомби я видала, но настоящего некроманта - никогда.
Она покачала головой.
- Понятия не имею, о чем вы говорите.
Она стала протирать поверхность стойки грязной тряпкой и даже не глядела на меня, будто я вообще не представляю интереса.
Они еще малость погодят, потом потеряют терпение и попробуют нас выставить. Если мы не собираемся открывать стрельбу, у них получится. Если сомневаешься - говори правду. Не обычный мой образ действий, но ладно - все надо один раз испробовать.
- Я Анита Блейк, - только и успела сказать я, как ее взгляд метнулся вверх, и она впервые посмотрела на меня.
- Докажи.
Я полезла в карман пиджака за документом и тут услышала щелчок под стойкой, когда женщина взвела курок. По звуку я узнала старомодный дробовик - обрез, иначе бы он не поместился под стойкой.
- Медленно, - велела она.
Уловив краем глаза, что Бернардо шевельнулся, стал поворачиваться к нам и, наверное, потянулся к пистолету, я бросила:
- Все о'кей, Бернардо. Ситуация под контролем.
Вряд ли он мне поверил.
- Пожалуйста, - добавила я.
Нечасто мне приходится говорить это слово. Бернардо заколебался, но потом все же опять повернулся посмотреть на сборище вервольфов.
- Поторопись, - прошипел он.
Я послушалась даму, которая держала меня под прицелом, и двигалась очень, очень медленно. Потом протянула ей удостоверение.
- Положи на стойку.
Я положила документ на стойку.
- Ладони на стойку. Наклонись к ней лицом.
Поверхность стойки была липкой, но я положила на нее ладони и наклонилась лицом, вроде как для отжимания. Ей было достаточно сказать мне принять упор полулежа.
- Он тоже, - велела она.
Бернардо услышал.
- Нет, - сказал он.
В ее глазах мелькнуло выражение, которым мог бы гордиться Эдуард. Я поняла, что она не станет церемониться.
- Либо делай, как она говорит, либо выметайся отсюда на хрен, - сказала я.
Бернардо подвинулся так, чтобы видеть весь зал, меня и даму за стойкой. Находился он около входной двери. Одно быстрое движение - и он мог оказаться снаружи, на светлой улице. Он не бросился к двери, а посмотрел на меня и покосился на женщину за стойкой. Наверное, в ее лице он увидел то же, что и я, поскольку вздохнул так, что плечи у него сгорбились. Покачал головой, но двинулся к длинной стойке, двинулся скованно, будто ему было больно при каждом шаге. Всем своим видом он давал понять, что ему это не нравится, но прислонился к стойке бара рядом со мной.
- Ноги в стороны, - велела женщина. - Наклонись, будто хочешь рассмотреть свое прелестное отражение.
Слышно было, как Бернардо сделал вдох сквозь зубы, но ноги он расставил и уставился в темную полировку выщербленного бара.
- Теперь я могу сказать, что это плохо придумано?
- Заткнись, - попросила я.
Женщина раскрыла удостоверение на стойке, не вынимая второй руки снизу. Значит, обрез там как-то закреплен. Интересно, какие еще тут есть сюрпризы?
- Зачем тебе Ники?
Она не приказала мне выпрямиться, я и не стала.
- Я сказала правду. Хочу поговорить с другим некромантом.
- Почему не сказала сразу, кто ты?
- Иногда я работаю на копов. Боялась, что вы будете нервничать.
Мне пришлось закатить глаза, чтобы увидеть ее лицо, и я была вознаграждена улыбкой. Очень неуместной для этих суровых черт, но начало положено.
- Зачем тебе нужен другой некромант?
Я позволила прозвучать правде, не задумываясь, что должна вовремя остановиться и не договорить ее до конца. Ведь Ники Бако - некромант, а если в убийствах замешана некромантия... Словом, надо выдать только часть правды, пока я не буду знать, не он ли этот плохой парень.
- У меня небольшая проблема, связанная с мертвецами. Мне нужно независимое мнение.
Тут она захохотала - такой резкий смех, точно карканье вороны. Я вздрогнула и, чем хотите клянусь, почувствовала, что вервольфы у меня за спиной поежились. Не знай я, что этого не может быть, я бы сказала, что они боялись этой маленькой женщины. Я точно боялась.
- Ники это понравится. Блин, как ему это понравится! Знаменитая Анита Блейк ищет его консультации. - Она мотнула головой: - А это кто?
- Бернардо, он мой... друг.
Глаза ее стали стальными.
- Что за друг?
- Близкий, очень близкий.
Она наклонилась к стойке, лицом ко мне, не вынимая снизу руку.
- Убить бы вас мне надо. Чую, что надо. От вас Ники будет вред.
Я посмотрела в ее глаза в паре дюймов от моих, ожидая увидеть злость, даже ненависть. Но там была пустота. Та самая пустота, которая мне о многом сказала. Если она спустит курок, наставив на меня ствол, ей это будет не впервой.
Пульс вдруг застучал у меня в глотке. Застрелена сумасшедшей карлицей-барменшей. Обхохочешься.
- Я не собираюсь причинять вред Ники, - сказала я спокойным и ровным голосом, каким говорят со стоящим на карнизе самоубийцей. - Я, честно, хочу просто с ним проконсультироваться, как некромант с некромантом.
Она смотрела на меня, ни разу даже не сморгнув. И медленно выпрямилась.
- Если ты шевельнешься, я тебя убью. Если он шевельнется, я тебя убью.
Ее тон был куда красноречивее: то есть что бы сейчас ни произошло, нам оно вряд ли понравится. Потом женщина повернулась к Бернардо и наклонилась так, что он мог ее видеть, повернув голову. Ее ухо почти прижалось к бару.
- Ты меня слышал, любовничек?
- Слышал, - ответил он, и голос у него тоже был тих и спокоен.
Он тоже понял. Она ищет предлог меня убить. Мы с ней никогда не встречались, так что ничего личного здесь нет. Но личное или нет, а мертвец есть мертвец.
- Мы не разрешаем чужим вносить сюда оружие.
- Мы никого не хотели оскорбить, - сказала я. - Я всегда хожу с оружием. Ничего личного.
Она снова пригнулась к лицу Бернардо:
- А ты? Тоже всюду с оружием?
- Да, - ответил он, скривился недовольно и опять уставился в стойку. Повезло ему, что он сегодня волосы заколол скобками, а то бы его прекрасные пряди вымазались об липкую стойку. У меня руки уже будто приклеились к ней навсегда.
- А здесь не будешь, - заявила она.
Обыскивал нас тот верзила, что сидел за первым столиком. Почему-то я знала, что это он и будет. Сила его билась о мою спину, точно глухая стенка. Ну и ну. Он обхлопал меня, будто для него это дело привычное, нашел ножи на запястьях и на спине и оба пистолета. Еще он нашарил сотовый телефон и положил его на стойку передо мной вместо того, чтобы забрать.
Было видно, каких усилий стоит Бернардо сдержаться, когда его обыскивали, щупали, отбирали пистолет. И нож из ботинка Бернардо верзила тоже вытащил. Пусть будет что угодно, но это лучше, чем последнее место преступления, хотя нельзя сказать, чтобы день складывался удачно.
- Можно нам теперь встать? - спросила я.
- Еще нет, - ответила барменша.
Бернардо бросил на меня довольно выразительный взгляд: мол, если его сейчас убьют, он будет являться мне во сне, потому что виновата буду я.
Я по-прежнему говорила спокойно, пытаясь достучаться до ее рассудка.
- Ты знаешь, что я - Анита Блейк. Ты знаешь, зачем я здесь. Что ты еще хочешь?
- Арфа, проверь у этого типа бумажник. Узнай, кто он.
Арфа? Здоровенный мужичина, гора потусторонней энергии, носит имя Арфа.
Вслух я ничего этого не сказала. Набираюсь ум Арфа вытащил бумажник Бернардо. Пистоле Бернардо он сунул за пояс штанов, мой браунинг - туда же, с другой стороны. "Файрстара" и ножен я не видела - может, он их сунул в карманы.
- В водительских правах написано: "Бернардо Конь-в-Яблоках", кредитных карт нет, фотографии нет, вообще ни хрена нет.
Глаза женщины снова стали безжалостными.
- Говоришь, близкий друг?
- Да. - Мне снова стало страшно.
- Любовник?
Если бы она не держала наставленный на меня обрез, я бы послала ее к черту с такими вопросами, но она держала, и я ответила:
- Да.
Я верила, что Рамирес знает, что здесь почем, и если он говорит, что я должна быть при мужчине, значит, так и надо. Оставалось надеяться, что мое вранье было правильным ответом.
- Докажи, - потребовала она.
Я подняла брови:
- Не поняла?
- Он обрезан?
Я замешкалась - ничего не могла сделать. Вопрос застал совершенно врасплох. Сглотнув слюну, я ответила:
- Да.
Ее вопрос как брошенный жребий - или орел, или решка, а у американца моложе сорока лет было больше шансов угодить под утвердительный ответ.
Она улыбнулась, но глаза ее остались пусты, как выпитый стакан.
- Можете встать.
Я подавила желание обтереть руки об штаны. Она могла бы принять это за оскорбительный намек на неряшливость, но вымыть руки мне хотелось неимоверно. Я придвинулась ближе к Бернардо, будто чтобы обнять его, и даже обняла его за пояс левой рукой, хотя не знала, не испачкаю ли ему красивую рубашку. Его рука обхватила меня за плечи, но я действительно хотела убраться с линии огня этого чертова обреза. Ставила я на то, что он смонтирован стационарно, а не на турели. И только надеялась, что права.
Барменша вытащила руки наверх, они обе были видны. Хороший знак.
- Бернардо, спусти штаны, - приказала она.
Мы оба посмотрели на нее. Я снова хотела переспросить, но Бернардо меня опередил:
- Зачем?
Я бы попросила ее повторить, чтобы проверить, правильно ли я поняла. Бернардо только спросил зачем, будто такое с ним уже случалось.
- А чтобы мы посмотрели, обрезан ли ты.
Я отпустила руку, которой обнимала Бернардо за спину. Мы стояли рядом, но рук не переплели. Может, в конце концов дело кончится дракой.
- Я же тебе сказала. Мало тебе этого?
- Мало. Понимаешь, ты верно сказала - ты иногда работаешь с копами. Одну тебя можно пустить к Ники. А он - про него мы ничего не знаем. Если он твой любовник - ладно, а если нет, то, может быть, он коп.
Бернардо заржал, и этот звук всех поразил, по-моему.
- А вот это уже ново! Меня за копа приняли!
- А кто ты, если не коп?
- Иногда - телохранитель. Иногда тот, от кого это тело надо хранить. Зависит от того, кто лучше платит.
Голос его звучал очень уверенно и спокойно - по-деловому.
- Может, и так, а может, ты врешь. Спусти штаны, посмотрим.
Он начал расстегивать ремень, я отодвинулась, хотя и не очень далеко. Не хотела снова попадать под прицел.
- А что такое? Ты же его видела без штанов, - сказала она. У меня стало складываться впечатление, что она мне не верит.
- Не в толпе, - отрезала я, выразив голосом праведное возмущение. И заработала этим ржание из публики.
- Снимай штаны, снимай штаны! - стали скандировать женщины, потом зазвучали и другие слова, Девочка, которая висела на Арфе, глядела на спектакль горящими глазами.
Бернардо не стал ни спорить, ни краснеть. Он просто расстегнул штаны и сдвинул их на середину бедер. Отвернулась я совершенно машинально. Женщины завопили и засвистели. Чей-то голос крикнул:
"Ну, папуля, даешь!" Мужчины присоединились к хору, поздравляя Бернардо и строя предположения, как он это делает так, что я еще жива.
Мне надо было посмотреть - просто невозможно сдержаться. Надо же узнать, угадала ли я, - и, честно говоря, просто я должна была посмотреть. Стыдно сознаться, но это правда. Несколько секунд мне понадобились, чтобы увидеть, что он действительно обрезан, а первое, что бросилось в глаза, - это размер. Бернардо был богато, очень богато одарен природой.
Я краснела и ничего не могла с этим поделать. Но я знала, что если буду так стоять и ловить ворон, то вся моя ложь будет без толку. И надо вести себя так, будто бы здесь стоит Ричард или Жан-Клод. Что бы я тогда сделала? Я бы его прикрыла.
Я подошла и встала перед Бернардо, хотя следила, чтобы не коснуться. Признаю, что ни на что больше смотреть не могла. Ричард был внушителен. Бернардо эту стадию миновал, он был уже просто пугающий. Я закрыла его от взглядов своим телом, взяв с двух сторон за талию, чтобы удержаться. Краска так бросилась в лицо, что голова закружилась.
Я обернулась на барменшу, все еще закрывая Бернардо от зала:
- Хватит с тебя?
Даже голос у меня перехватило от смущения.
- Поцелуй его, - велела она.
Я оглянулась на нее:
- Пусть он наденет штаны, тогда поцелую.
Она покачала головой:
- Я не про поцелуй в губы говорю.
Если я бы покраснела сильнее, у меня бы голова лопнула. Я обернулась, чтобы не видеть Бернардо.
- Мы такого не делаем.
- Вы сделаете все, что мы скажем, - ответила она.
Не знаю, что бы я на это сказала, но тут прозвучал голос:
- Хватит этих игр, Полина. Отдай им оружие и отпусти их.
Мы все повернулись. Из дальней темной комнаты вышел еще один карлик, то есть низкорослый человек. Он был, может быть, на голову выше Полины, барменши, и скорее испанской внешности и моложе. Волосы у него были сочного черного цвета, кожа загорелая и без морщин. Выглядел он чуть больше двадцати лет, но аура силы, исходящая от него как волна удушающего аромата, говорила, что он гораздо старше.
- Я Никандро Бако, для друзей - Ники.
Толпа раздалась перед ним, как раздвинутый занавес. Он протянул мне руку, и я взяла ее, но рукопожатия не получилось. Он поднес мою руку к губам и поцеловал. Но при этом не сводил глаз с моего лица, и что-то в этих глазах, в движениях его губ наводило на мысль о куда более интимных местах для прикосновения мужских губ. Я отняла руку настолько быстро, насколько позволила вежливость.
- Благодарю вас, мистер Бако, что согласились со мной повидаться.
Это прозвучало так официально, будто и не стоял позади меня Бернардо со спущенными штанами.
- Оденьтесь, - бросил Бако, едва глянув на Бернардо. Я услышала, как Бернардо натягивает штаны и возится, стараясь привести себя в порядок. Честно говоря, я удивилась, как в этих джинсах столько помещается.
- Что привело вас сюда, миз Блейк?
- Я действительно хотела поговорить с другим некромантом.
- Звучит так, будто вы передумали, - сказал он не сводя с меня взгляда. Когда моя рука поднялась поправить волосы, он проследил за ней глазами.
- На этот спектакль ушло почти все мое время. У меня встреча с полицией, которую никак нельзя пропустить.
Я специально упомянула о полиции. Было у меня предчувствие, будто Бако досконально знает, что вообще происходит. Нас никто не тронул, только сконфузили - ладно, сконфузили меня. Бако пришел в самый последний момент. Ага, совершенно случайно.
- Вы про тех двух полисменов, что ждут вас снаружи?
Я слегка изменилась в лице - но этого было достаточно.
- Вполне понятно, что мы обеспечили себе резерв.
- Вы хотите сказать, что боитесь нас?
При этих словах по комнате пронесся низкий гул, будто все одновременно вздохнули.
- Дурой я была бы, если бы не боялась.