Обсидиановая бабочка Гамильтон Лорел

Глава 34

Мужчина таращился на меня расширенными, остекленелыми и невидящими глазами. Голова его держалась еще на позвоночнике, но грудь была развалена пополам, будто две огромные руки впились в его грудную клетку и рванули в стороны. Сердца не было. Легкие полопались, очевидно, когда поддались ребра. Живот пробит, и по комнате расходился едкий запах. Печень и кишки лежали мокрой грудой сбоку от тела, будто вывалились одновременно. Толстый кишечник еще клубился внутри телесной полости. Уже по запаху я была уверена, что кишки не пробиты.

Я присела возле тела на корточки. Кровь залила нижнюю часть лица и забрызгала верхнюю до самых седых волос. Грубо было сделано, очень грубо и очень быстро. Глядя в невидящие глаза, я ничего не чувствовала. Снова онемела и не в состоянии была возмущаться. Наверное, если бы я первым увидела это тело, то ужаснулась бы, но останки в столовой так устрашили меня, что мои эмоции притупились. Да, это такая жуть, но ведь рядом, в соседней комнате, зрелище еще чудовищнее.

Однако заинтересовало меня не тело - комната. Вокруг тела был насыпан круг соли. Посередине лежала книга, так густо залитая кровью, что раскрытую страницу нельзя было прочесть. Фотографирование и видеосъемку здесь уже произвели, поэтому я надела одолженные у кого-то перчатки и подняла книгу. На переплете тисненой кожи не было заглавия. Средние листы так пропитались кровью, что страницы слиплись. Я не пыталась их разнять. Для такой тонкой работы у полиции и федералов есть специалисты. Я только следила, чтобы не закрыть книгу случайно и не потерять страницу, на которой этот человек, очевидно, читал. Насколько я могла судить, книга лежала на столе, когда человека бросили на дверь, и она просто упала, открывшись сама по себе. Но в таком случае страница нам ничего не скажет, поэтому мы все притворялись, будто этот человек открыл книгу намеренно. За ним гнался монстр, который только что изрубил в куски его жену, а он бросился к книге и стал читать. Зачем?

Книга была рукописной, и по оставшимся страницам можно было понять, что это - книга теней, книга заклинаний, вроде пособия практикующей ведьмы или колдуна. Она написана в духе более ортодоксальной или более старой традиции, чем неоязыческое движение. Быть может, гардийская или александрийская. Хотя здесь я опять не знала точно. По сравнительному ведьмовству у нас в колледже был только семестровый курс, хотя, кажется, его называли сравнительное ведовство. Ведуний некоторых я знала лично, и никто из них ничего столь традиционного не практиковал.

Осторожно положив книгу на место, я встала. Полка на ближней стене была полна книг по парапсихическим исследованиям, противоестественным явлениям, мифологии, фольклору и ведовству. Кое-что из этих изданий у меня дома есть, хотя они мало что доказывают. Однако и здесь было более серьезное свидетельство - алтарь. Старинный деревянный сундук, покрытый сверху шелковой тканью. Серебряные подсвечники с обгоревшими свечами, на свечах вырезаны руны. Прочесть я их не смогла, хотя поняла, что это руны.

Между свечами лежало плашмя круглое зеркало без рамы. Сбоку стояла маленькая чаша с сушеными травами, чаша побольше с водой и плотно закрытая деревянная коробочка.

- Это то, что я думаю? - спросил Брэдли.

- Алтарь. Он был колдуном. Мне кажется, что это книга теней, книга заклинаний, за неимением лучшего термина.

- И что здесь случилось?

- В столовой на полу соль.

- Это обычное дело, - заметил Брэдли.

- Да, а вот соляной круг - нет. Думаю, он был где-то в глубине дома. Услышал крики жены или услышал монстров. Что-то его насторожило. Он не вбежал с пистолетом в руке, Брэдли, он вбежал с солью. Может быть, у него в руках или на теле было еще что-то, амулет или оберег. Я его не вижу, но это не значит, что его здесь нет.

- Ты хочешь сказать, что он бросил в эту тварь солью?

- Да.

- Зачем, ради всего святого?

- Соль и пламя - это два самых старых средства очищения. Я с помощью соли направляю зомби обратно в могилу. Ею можно бросить в фею, в привидение, в самых разных тварей, и она заставит их задуматься, хотя, быть может, и не более того.

- Значит, он бросил в эту тварь солью и каким-то амулетом, и что потом?

- По-моему, именно поэтому монстр остановился, и скатерть с трофеями осталась на столе.

- А почему монстр не вернулся за трофеями, когда убил мужчину?

- Не знаю. Может быть, убитый успел закончить заклинание перед смертью. И оно прогнало монстра из дому. Хотелось бы привести сюда настоящую ведунью.

- То есть ведьму?

- Да, но они предпочитают называть себя ведуньями.

- Политкорректность, - сказал Брэдли.

- Вот именно.

- И что нам сможет сообщить ведунья того, чего не можешь сказать ты?

- Она может определить, какое использовалось заклинание. Если заклинание прогнало тварь из дому, то, может быть, оно же и поможет поймать ее или уничтожить. Что-то этот человек сделал и тем самым заставил монстра уйти раньше, чем тому хотелось. Уйти без мешка с товаром и не выпотрошив тело. Мы впервые встречаемся с какой-то слабостью этой твари.

- Франклин не одобрит приглашение ведьмы. И местные копы - тоже. Если я заставлю их притащить сюда ведунью, и это не поможет или она проговорится репортерам, то при нашей следующей встрече я уже не буду агентом ФБР.

- Разве ты не должен испытать все средства, чтобы раскрыть преступление? Ведь это же твоя работа.

- ФБР не использует ведьм, Анита.

Я покачала головой:

- Тогда каким чертом ты сумел привлечь меня?

- Форрестер уже привлек тебя к делу. Мне осталось только надавить на Маркса.

- И на Франклина, - добавила я.

Он кивнул:

- Я старше Франклина по званию.

- Тогда почему он так задирает нос?

- Это у него природный талант.

- Я не хочу тебя подставлять под увольнение, Брэдли.

Я отошла к перевернутому столу и стала открывать ящики. В гостиной стояла оружейная стойка. Обычно люди, у которых полная стойка оружия, оставляют себе одно для самозащиты.

- Что ты ищешь? - спросил он.

Я открыла большой нижний ящик, и там он был.

- Подойди глянь, Брэдли.

Он подошел. Пистолет был девятимиллиметровый "смит-и-вессон". Он лежал на боковой доске ящика, куда упал, когда стол перевернулся. Брэдли посмотрел на пистолет.

- Может, он не заряжен. Патроны могут быть заперты в гостиной.

- Можно мне к нему прикоснуться?

Он кивнул. Я подняла пистолет и уже по весу знала, что он заряжен, но я не была знакома с этой системой, поэтому я отщелкнула обойму и протянула ее Брэдли.

- Полная, - тихо сказал он.

- Полная. - Я вложила обойму в пистолет, загнала резко ладонью, чтобы она щелкнула. - У него в столе был заряженный девятимиллиметровый, но он схватил соль и книгу теней. Он не стал терять время, хватаясь за пистолет. Либо он знал, что это за тварь, либо что-то почуял в ней и понял, что пистолет не поможет, а помогут соль и книга. - Я подняла пистолет так, чтобы Брэдли видел, направив ствол в потолок. - И заклинание сработало, Брэдли. Нам надо знать, каково оно было, а единственный способ узнать - пригласить ведьму.

- А ты не можешь взять книгу и показать ей фотографии?

- А что, если важно, в каком положении лежит книга? Что, если ключи к заклинанию в самом расположении круга? Брэдли, я этой ритуальной магией не занимаюсь. Насколько мне известно, если сюда позвать кого-нибудь из них, они могут почуять то, что ускользает от меня. Ты действительно хочешь рискнуть и показать фотографии и книги у ведьмы на дому, а не на месте происшествия?

- Ты меня просишь рискнуть своей карьерой.

- Я прошу тебя рискнуть своей карьерой и не рисковать больше жизнями невинных людей. Неужели тебе хочется видеть, как это случится еще с какой-нибудь семьей?

- Почему ты так уверена, что это и есть ключ?

- Я не уверена, но из всего нами виденного этот шанс ближе всего к разгадке. И упускать его из-за карьерной суеты я очень не хочу.

- Дело не только в этом, Анита. Если мы прибегнем к чему-то более экзотичному, чем обычный экстрасенс, и ничего не добьемся, весь отдел разгонят.

Я вложила пистолет ему в руку.

- Брэдли, я верю, что ты поступишь правильно. Поэтому ты и числишься среди хороших парней.

Он покачал головой:

- И подумать только, я на свою же голову заставил Маркса вернуть тебя в расследование.

- Когда ты добивался, чтобы меня вернули, ты заранее знал, какой от меня может быть геморрой. Это одно из многих моих очаровательных свойств.

Брэдли наградил меня вялой улыбкой. Он все еще держал револьвер поперек ладони, обхватив пальцами.

- Ты знаешь кого-нибудь из местных ведьм?

Я широко улыбнулась:

- Я - нет, но Тед знает. - Я покачала головой. - Никогда не обнимала агента ФБР, но есть такое искушение.

Он не мог не улыбнуться, но глаза у него были осторожные, недовольные. Очень непростой была моя просьба. Я взяла его за руку ниже плеча.

- Я бы не просила тебя звать ведьму, если бы не знала, что это лучший для нас выход. Это не легковесная прихоть.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

- Знаю. Ни легковесной, ни легкой тебя никто не назовет.

- Я могла бы сказать, что надо на меня посмотреть, когда мы не завалены трупами по горло, но ты прав. Со мной все равно не легче, чем сейчас.

- Я смотрел дела, которые ты раскрывала для полиции Сент-Луиса, Анита. Суровые штучки. Тебе сейчас сколько лет?

Я скривилась, но ответила:

- Двадцать шесть.

- И сколько времени ты помогаешь полиции?

- Года четыре.

- Бюро перебрасывает агентов с расследования серийных убийств не позже чем через два года, хотят они того или нет. Потом, после перерыва, могут вернуться, если хотят.

- Ты думаешь, мне нужен отдых?

- Каждый в конце концов перегорает, Анита, даже ты.

- Я вообще-то думала насчет отпуска, когда вернусь домой.

- Это хорошо, - кивнул он.

Я взглянула на него:

- У меня такой вид, будто мне нужен отдых?

- Я такое уже видал в глазах других агентов.

- Что видал? - спросила я.

- Будто у тебя глаза - чаша, и каждый виденный ужас добавляет еще одну каплю. У тебя в глазах полно того, что ты видела, что ты делала. Брось это занятие, пока в них есть еще место для чего-нибудь не кровавого.

- Чертовски поэтично для агента ФБР.

- Один мой друг держался до тех пор, пока инфаркт не заработал.

- Я вроде бы для этого слишком молода.

- Другой сунул ствол себе в рот.

Мы встретились взглядами.

- У меня не суицидальный характер.

- И в тюрьме тебя видеть я тоже не хочу.

Тут я вытаращила глаза:

- Стоп! Этого я уже не поняла.

- Госдепартамент подтвердил, что Отто Джеффрис работал на правительство и вышел в отставку, но у них нет доступа к его теперешнему личному делу. У меня есть друг в госдепе с допуском уровня два. Он тоже не мог получить доступ к делу Отто Джеффриса. Полное затемнение, а это значит, что он призрак того или иного рода. С призраками не водись, Анита. Если они тебя будут вербовать - говори "нет". Не пытайся выяснить, кто такой Отто на самом деле и какие за ним дела. Не любопытствуй, иначе тебя потом не найдут. Просто доработай с ним, оставь его в покое и иди своей дорогой.

- Ты говоришь так, будто знаешь по опыту, - сказала я.

Он покачал головой:

- Об этом я говорить не буду.

- Ты поднял тему, - возразила я.

- Я тебе сказал, надеюсь, достаточно, чтобы ты обратила внимание. Ты мне просто поверь. Держись от этих людей, на фиг, подальше.

Я кивнула:

- С этим все о'кей, Брэдли. Я сама не в восторге от... Отто. И он ненавидит женщин, так что не волнуйся. Вряд ли ему придет в голову меня вербовать.

- Ну и хорошо.

Он сунул пистолет обратно в ящик и задвинул в стол.

- И вообще, - сказала я, - что от меня могут хотеть эти совершенно секретные?

Он посмотрел на меня таким взглядом, который я не привыкла на себе ощущать. Этот взгляд говорил, насколько я наивна.

- Анита, ты же поднимаешь мертвых!

- Ну и что?

- Для одной этой способности я готов найти полдюжины применений.

- Например?

- Пленник помер на допросе - не важно. Поднимите его снова. Убили мирового лидера, нужно несколько дней на подготовку войск - подними его на несколько дней. Дай нам подавить панику или остановить революцию.

- Зомби не живые, Брэдли. За руководителя страны их не выдашь.

- Издали, на два-три дня? Даже не пытайся мне сказать, что это не в твоих силах.

- Я бы не стала этого делать.

- Даже ради спасения сотен жизней или возможности эвакуировать в безопасное место сотни американцев?

- Я... я не знаю.

- Каким бы благородным ни казалось дело вначале, Анита, оно может таким не получиться. И когда ты завязнешь так, что уже не будет видно дневного света, тебя попросят сделать то, чего ты не захотела бы.

Я снова обнимала себя за плечи, и это меня злило. Никто еще не предлагал мне работать на международном уровне. Олаф считал, что я гожусь только для одного, но это вовсе не работа на правительство. Однако теперь я задумалась, где же Эдуард мог его встретить. Эдуард не прозрачен, но не был ли он призраком?

Я посмотрела в донельзя серьезное лицо Брэдли.

- Я буду осторожной. - И тут у меня мелькнула мысль. - А к тебе кто-нибудь насчет меня обращался?

- Я думал было предложить тебе работу у нас. - Я приподняла брови. Он рассмеялся. - Ага, но, посмотрев твое досье, я понял, что ты слишком независима, слишком непредсказуема. И было решено, что в бюрократической структуре ты не приживешься.

- Это ты правильно понял, но я польщена, что ты обо мне подумал.

Он стал серьезен, и на его лице обозначились морщины, которые раньше не были заметны. Он стал выглядеть на сорок с чем-то, а обычно казался моложе.

- Твое досье запросили, Анита. И оно ушло куда-то вверх, не знаю, куда и к кому, но, значит, существуют правительственные задания для независимых исполнителей, если у них достаточно специальной квалификации.

Я разинула рот и наконец произнесла:

- Ты шутишь?

- Хотел бы я, чтобы это была шутка.

Эдуард говорил, что не привлек бы Олафа, если бы знал, что в деле буду работать я. Получалось так, что Олаф был приглашен, а не вызвался добровольцем, но я спрошу Эдуарда. Проверю.

- Спасибо, что сказал, Брэдли. Я в этом не очень разбираюсь, но понимаю, что ты рискуешь уже тем, что мне рассказал.

- Я должен был рассказать, Анита. Ты понимаешь, это же мы вытащили на свет твое досье. Это я пробивал для тебя приглашение к нам на работу. Я привлек к тебе чье-то внимание. И вот в этом я искренне раскаиваюсь.

- Все о'кей, Брэдли. Ты же не знал.

Он чуть покачал головой и улыбнулся печально:

- Должен был знать.

На это мне нечего было ответить. Брэдли вышел. Я подождала секунду-другую и последовала за ним. Но стряхнуть ощущение неловкости не получалось. Он хотел меня напугать, и он этого добился. "Большой Брат наблюдает" и паранойя. И еще он заставил меня задуматься, а не напросился ли Олаф сам или даже не предложили ли Эдуарду меня завербовать. Меня не удивило бы, если в оказалось, что Эдуард работает на правительство, пусть по совместительству. Он готов брать деньги у любого.

Все это казалось бы глупым, если бы я не видела лица Брэдли. Если бы он не сказал о моем досье. Выходит, будто у каждого есть досье. Может, так оно и есть. Но мое досье кто-то запросил. Я вдруг представила себе, как моя жизнь, мои преступления, все это, аккуратно отпечатанное, переходит с одного письменного стола на следующий, пока не оказывается где? Или у кого?

Блейк, Анита Блейк. Даже звучит смешно. Ну, впрочем, федеральное правительство никогда не славилось чувством юмора.

Глава 35

Эдуард позволил мне доехать на его "хаммере" до больницы. Сам он остался на ранчо поджидать ведьму. Она была подругой Донны, так что он будет изображать Теда и держать ее за ручку на осмотре. Это и называется - бросить на глубокое место, а там выплывай или тони. Даже меня мягче вводили в полицейскую работу.

Олаф остался общаться с телами. Меня устраивает. Я не хотела бы остаться с Олафом в машине или в любом замкнутом пространстве без Эдуарда в качестве дуэньи. А полиция и федералы, по-моему, с радостью предоставили бы мне его подвезти. Все, что он пока реально сделал, - подтвердил мое предположение, что убийца бросил трофеи не по своей воле, хотя Олаф о магии знал меньше меня. Он не знал, почему убийца покинул место преступления. У меня было для этого только одно объяснение, и даже я вздохну с облегчением, если практикующая ведунья его подтвердит. Если нет, то других версий у нас пока нет.

На самом деле почти никто со мной ехать не хотел. Франклин считал, что я псих: то есть как это - выжившие не выжили, а стали живыми мертвецами?

Брэдли не хотел оставлять Франклина за старшего. Геологические карты были уже в пути, и, думаю, он не хотел, чтобы Франклин руководил поисками. Маркс не бросит место преступления на откуп федералам, и он тоже считал меня уродом. Рамирес в сопровождении полицейского в форме ехал за мной в автомобиле без эмблем.

Я не думала, что им удастся найти монстра. Следов не осталось. Это значит, что он либо улетел, либо дематериализовался. В любом случае они его не найдут - ни пешком, ни по картам. Так что я вполне могла позволить себе отправиться в больницу.

Была еще одна причина ехать в Альбукерк - Эдуард назвал мне одного человека. Он известен как брухо - ведьмак. Донна сообщила о нем Теду только при строжайшем условии, что этому мужчине не будет нанесен вред. Та, кто назвал это имя, не хотела, чтобы вред, причиненный брухо, потом вернулся к ней. Он вполне готов создавать злые чары как за деньги, так и ради личной мести. Если в суде удастся доказать, что он выполнял настоящую магию ради нечестивых целей, смертный приговор будет вынесен автоматически. Звали его Никандро Бако, и считалось, что он - некромант. Если так, то это будет первый известный мне некромант, кроме меня самой. И еще: сообщив мне имя, предупредили также быть поосторожнее с ним. Он куда опаснее, чем кажется с виду. Мне только не хватало задиристого некроманта. Ну ладно, я и сама задиристый некромант. Если он на меня попрет, выясним, кто круче. Это что же такое: моя готовность к бою или излишняя самоуверенность? Вот заодно и узнаем.

Да, и еще со мной поехал Бернардо. Он сидел на пассажирском сиденье, опустившись вниз, насколько позволял ремень, который он по моему настоянию застегнул. Красивое лицо надулось в хмурой гримасе, руки он сложил на груди. Наверное, он бы и ноги скрестил, если бы места хватило. На ум напрашивались слова "мрачно" и "замкнуто".

Поперек дороги тянулись тени, хотя не было ни домов, ни деревьев. Будто они просто вырастали из земли, эти тени, и ложились поперек дороги, как предвестники ночи. Если глянуть на часы у меня на руке, то был ранний вечер. Если смотреть по уровню света, то поздний день. Оставалось еще три часа светлого времени. Я ехала через сгущающиеся тени, и интуиция подсказывала, что надо поспешить. Я хотела попасть в больницу до темноты. Не знаю почему, но вопросов я себе не задавала. За нами ехала полицейская машина с двумя копами, так что вопрос с превышением скорости они уладят.

Даже пугало, как быстро и гладко машина перешла через восемьдесят миль в час, а я и не заметила. Что-то было в этих дорогах - в том, как они уходили вдаль и вдаль через пустой ландшафт, а на меньшей скорости показалось, будто бы просто ползешь. Я держала ровно восемьдесят, и Рамирес не отставал от меня. Кажется, только он мне и верил. Может быть, он тоже чувствовал, что надо торопиться.

Молчание в машине не очень располагало к общению, но не было и неловким. Кроме того, у меня своих проблем хватало, чтобы еще и разыгрывать жилетку, в которую могли бы поплакаться социопатические друзья Эдуарда.

Молчание нарушил Бернардо.

- Я видел тебя с тем детективом на травке.

Я нахмурилась. Он смотрел на меня враждебными глазами. Кажется, он хотел затеять ссору, хотя непонятно зачем.

- Мы не были там "на травке", - ответила я.

- А мне показалось.

- Ревнуешь?

Его лицо стало неподвижным, с резко выделяющимися злыми морщинами.

- Значит, ты все-таки трахаешься. Только не с нами, плохими мальчишками.

Я покачала головой:

- Это было дружеское объятие, и вообще не твое дело.

- Я не думал, что ты склонна к дружеским объятиям.

- А я и не склонна.

- И?..

- И это не твое дело.

- Слышал уже.

Я посмотрела на него. Он отвернулся, только тонкий край профиля виднелся сквозь волосы, как луна перед затмением.

Я снова сосредоточилась на дороге. Не хочет встречаться глазами - и не надо.

- Мне кажется, ты стараешься избегать фотографий и всей этой судебной медицины.

- Я здесь на две недели больше тебя. Фотографии я видел. Тела я видел. И мне незачем снова на них смотреть.

- А почему вы с Эдуардом сегодня поцапались?

- Поцапались, - повторил он с тихим смешком. - Да, можно сказать, что поцапались.

- А почему?