Обсидиановая бабочка Гамильтон Лорел
Он склонил голову набок почти птичьим движением:
- Значит, ты не дура, Анита?
- Стараюсь не быть.
Он махнул рукой в сторону женщины за стойкой:
- Полине ты не понравилась. Знаешь почему?
Пришел мой черед мотать головой:
- Не-а.
- Она моя жена.
Наверное, у меня по-прежнему был недоуменный вид.
- Извини, не поняла.
- Она знает, что у меня слабость к женщинам, обладающим силой.
Я нахмурилась:
- Тут ей волноваться не о чем. Я вроде как занята.
Он улыбнулся:
- Анита, давай перестанем врать. Вы с ним не любовники.
Он снова взял мою руку и поднял на меня свои черные глаза. Тут я поняла, что он считает себя неотразимым ухажером. И что у его жены есть причины тревожиться - не из-за меня, а из-за женщин вообще. Это было ясно по его глазам, по тому, как он гладил мне руку.
Я высвободилась, отступила к Бернардо и протянула ему руку, он ее взял. У нас у обоих руки были липкие от стойки, но я в него вцепилась.
Бако был меня на полкорпуса ниже, но он меня раздражал. Виной тому была и сила его магии, которая висела в комнате тяжелым занавесом, и то, что он мог заставить меня нервничать, как и любой мужчина. Не нравилась мне его наглость, когда мы безоружны. Я глянула на Полину, и на ее суровом лице было написано сильное недовольство. Это что, игра, в которую он с ней играет? Мучает ее? Кто знает. Но мне хотелось отсюда убраться.
- Мне нужно оказаться в одном месте до темноты. Если не хочешь со мной разговаривать - ладно. Мы пойдем.
Я стала отступать к двери, толкая Бернардо телом.
- Без оружия? - произнес Бако с вопросительной интонацией, чуть повысив голос.
Мы с Бернардо застыли. Мы уже были достаточно близко к двери, чтобы выскочить, и, вероятно, успели бы, но...
- Если нам вернут оружие, это будет очень любезно.
- Вам стоит только попросить.
- Можно нам получить обратно свое оружие? - спросила я.
Он кивнул:
- Арфа, отдай им.
Арфа не стал задавать вопросов, просто протянул нам пистолеты и ножи. Потом отступил в толпу таких же безмолвных зрителей. Пистолеты и наручные ножи легко заняли свои места. А вот наспинный нож - другое дело. Мне приходилось левой рукой нащупывать ножны, потом правой браться за острие и направлять в отверстие. И у меня выработалась привычка закрывать глаза, чтобы не отвлекаться от тактильных ощущений. Чтобы вложить нож в ножны, уходило несколько секунд. Главное было - не отстричь себе прядь.
Когда я открыла глаза, Бако смотрел на меня.
- Как приятно видеть женщину, не полагающуюся только на зрение. Осязание - такое важное чувство в интимные моменты.
Может быть, оружие снова придало мне храбрости или мне просто уже надоело.
- Очень утомительны мужчины, которые все сводят к сексу.
Отвращение и даже злость исказили его лицо, и чарующие глаза превратились в черные зеркала вроде глаз куклы.
- Слишком себя ценишь, чтобы трахаться с карликом?
Я покачала головой:
- Дело не в росте, Бако. Там, откуда я родом, мужчины не ведут себя так на глазах у жены.
Тут он расхохотался, и заискрились его глаза, все лицо.
- Святость брака? Ты обиделась за мою жену? Ну и смешная ты девчонка!
- Ага. Мы с Барбарой Стрейзанд обе такие.
Веселья в его глазах чуть поубавилось. Кажется, шутка до него не дошла. Но, как ни странно, девочка в коротких шортах встретилась со мной взглядом. Похоже, что она поняла. Если она любит ранние фильмы Стрейзанд, может, она еще не совсем пропащая душа.
Бернардо взял меня за плечо, и я дернулась.
- Пойдем, Анита.
- Пойдем, - кивнула я.
- Ты так и не задала своих вопросов, - сказал Бако.
- Ты это чувствовал последние недели? - спросила я.
Он вдруг стал серьезен:
- Появилось что-то новое. Оно вроде нас, работает со смертью. Я это чувствовал.
- Где?
- Между Санта-Фе и Альбукерком, хотя началось оно ближе к Санта-Фе.
- Оно приближается к Альбукерку, к тебе, - сказала я.
Впервые за все это время он показался каким-то неуверенным. Не то чтобы испуганным, но и не счастливым.
- Оно знает, что я здесь. Это я тоже чувствую. - Он глянул прямо на меня, и сейчас не было в его глазах поддразнивания. - И оно знает, что ты тоже здесь, Анита. Знает.
Я кивнула.
- Мы могли бы друг другу помочь, Ники. Я видела тела. Я видела, что творит эта гадина. Поверь мне, Ники. Тебе не захочется так уходить.
- И что ты предлагаешь? - спросил он.
- Объединить наши возможности и попробовать остановить эту штуку, пока она еще не добралась сюда, к тебе. И перестать играть в игры. Перестать подначивать. Не мериться силой.
- Чисто деловые отношения? - уточнил он.
Я кивнула.
- Ни для чего другого нет времени, Бако.
- Возвращайся потом сюда вечером, и я сделаю что смогу, чтобы тебе помочь. Хотя полиция не захочет, чтобы ты делилась со мной информацией. Я, как ты знаешь, очень плохой.
Я улыбнулась:
- Плохой, но никак не глупый, Ники. Я тебе нужна.
- А я тебе, Анита.
- Один некромант хорошо, а два лучше, - сказала я.
Он кивнул с очень серьезным лицом.
- Возвращайся, когда кончишь свои дела с полицией. Я буду ждать.
- Это может быть поздно, - предупредила я.
- Поздно уже сейчас, Анита. Молись, если ты из тех, кто молится, чтобы не было слишком поздно.
- Анита? - позвал меня Бернардо.
- Мы идем.
Я позволила Бернардо вывести нас наружу, держа меня за плечо, а я шла спиной вперед и доверив ему выбирать дорогу. Вервольфы только смотрели, не выражая восторга, но и не желая набрасываться без приказа. Бако был у них варгамором - колдуном при стае. Никогда до сих пор не видела стаи, которая страшилась бы своего варгамора.
А запомнилось мне лицо Полины. Она смотрела на Бако горящими от ненависти глазами. Было яснее ясного, что когда-то она его любила, любила по-настоящему, ибо только настоящая любовь может перерасти в такую ненависть. Я только недавно глядела в глаза Полины поверх ствола. Похоже, у Ники Бако проблемы не только с монстром в пустыне. На его месте я бы брала с собой пистолет в постель.
Глава 38
Мир уже завернулся в синюю полумглу, когда мы приехали к больнице. Сумерки сгустились, и в них, как в плотную ткань, можно было завернуть руки или надеть их на себя, как платье. Я позвонила до того по сотовому телефону Рамиреса. Как вообще доказать, что кто-то по-настоящему мертв? Я видела этих "выживших". Они дышали. Полагаю, что у них и сердце билось, иначе бы врачи это заметили. Глаза смотрели, будто сознавая что-то. Они реагировали на боль. Они были живы.
А что, если нет? Что, если они - только сосуды для такой силы, по сравнению с которой и Бако, и я - просто уличные шарлатаны? Могло существовать заклинание, которое позволило бы это доказать, но результаты заклинания не понесешь в суд, чтобы получить разрешение сжечь тела. А именно это я и хотела сделать.
В конце концов я решила остановиться на электроэнцефалограмме. Тут я готова была ручаться, что высшие нервные функции отсутствуют. Больше я ничего не могла придумать, чтобы показать еще что-то неладное у этих выживших, помимо содранной кожи и отсутствующих частей тела.
К сожалению, доктор Эванс и компания давно уже следили за электроэнцефалограммой. Высшие нервные функции присутствовали. Вот тебе и моя блестящая идея. Доктор Эванс хотел общаться с нами в комнате отдыха врачей, но я настояла, чтобы разговор был поближе к палате выживших. И мы стали беседовать на пониженных тонах в коридоре. Он бы не позволил мне утверждать в присутствии выживших, что они мертвы. Потому что, если я ошиблась, это могло бы их расстроить. Что ж, в этом был смысл. Но я не думала, что ошибаюсь.
Выжившие, уже находящиеся в больнице, возбудились и стали агрессивны, щелкая зубами на персонал, как цепные псы. Никто не пострадал, но по времени это совпало с последними убийствами. Почему освежеванные стали более агрессивны? Дело в заклинании, которое выгнало из дому ту тварь? Повысились ставки за вход в игру? Или что-то напугало ту тварь, которую мы ловим? Я понятия не имела.
Я только знала, что темнота сжимается, как ладонь, готовая нас всех раздавить. В воздухе повисала тяжесть, как перед грозой, но еще хуже и теснее, и в ней невыносимо было продохнуть. Что-то плохое надвигалось на нас, и это плохое было связано с темнотой. Уговорить доктора Эванса, что его пациенты мертвы, я не смогла, но моя настойчивость, очевидно, оказалась убедительной, потому что он разрешил двум полисменам, уже дежурящим в больнице, нести вахту в палате, а не снаружи. Присутствие копов в палате подтверждала только шляпа на стуле в холле.
Я хотела и сама войти в палату, но пока меня облачили бы в халат и маску, настала бы уже полная темнота. Она уже звенела рядом, как натянутая струна. Так что я осталась в холле, притворяясь, что это вполне меня устраивает, поскольку ничего другого сделать было нельзя.
Ригби и Бернардо как новичкам прочли стандартную лекцию о том, что в кислородной атмосфере стрелять нельзя. Худо будет, хотя обойдется без взрыва, а я-то этого вначале не знала. Будет вспышка огня - всем вспышкам вспышка, и она превратит палату в нижний круг ада на те секунды, что кислород будет пожирать все горючие предметы. Но взрыва с дождем стекла и штукатурки не произойдет - ничего такого театрального, просто смертельно.
Ригби спросил:
- А если они попытаются нас сожрать, то что нам делать? Отплевываться от них?
- Не знаю, - ответил Эванс. - Я могу только сказать, чего не делать. Не стрелять в кислородной атмосфере.
Бернардо вытащил откуда-то нож. К ботинку он не нагибался, значит, у него был и другой нож, который не заметил в баре вервольф. Он поднял нож к свету, поиграл бликом.
- Резать будем.
Темнота пала свинцовым занавесом, у меня в голове отдался лязг, как раскат грома. Я ждала, что сейчас распахнется дверь палаты, раздастся вопль. Но ничего не случилось. И давление, нараставшее часами, вдруг исчезло. Будто кто-то взял и проглотил его. Вдруг оказалось, что я стою в холле, и мне лучше, легче. Этой перемены я не поняла, а я не люблю того, чего не понимаю.
Несколько натянутых мгновений все мы ждали, потом я не смогла выдержать. Выпустив нож и придерживая его в ладони, я пошла к двери. Она распахнулась, и я отпрыгнула. Тот медбрат, с которым я сегодня говорила, нерешительно застыл на пороге, глядя на обнаженный клинок у меня в руке.
И не отрывая глаз от лезвия, он обратился не ко мне, а к Эвансу:
- Доктор, пациенты успокоились. Они более смирные, чем были весь день. Полисмены спрашивают, можно ли им выйти из палаты ненадолго.
- Выжившие стали спокойнее, чем были весь день? - спросила я.
Медбрат Бен кивнул:
- Да, мэм.
Я отступила от двери на два шага и расслабилась, сделав долгий выдох.
- Так как, миз Блейк? - спросил Эванс. - Могут полисмены выйти?
Я пожала плечами и глянула на Рамиреса:
- Спросите у него. Он здесь старший по званию. Я лично думаю, что можно. То, что я чувствовала, вроде испарилось с наступлением темноты. Мне это непонятно. - Я сунула нож в ножны. - Думаю, что драки не будет.
- Вроде ты разочарована, - сказал Бернардо. Нож его исчез так же незаметно, как появился.
Я покачала головой:
- Не разочарована, просто сбита с толку. Я чувствовала силу, нараставшую по часам, и она вдруг исчезла. Такое количество силы не исчезает. Она куда-то девалась. Очевидно, что она не проникла в этих пациентов, но где-то она сейчас есть и что-то делает.
- Есть предположения, где и что? - спросил Рамирес.
Я покачала головой:
- Нет.
Он повернулся к доктору:
- Скажите им, пусть выходят.
Медбрат Бен повернулся к Эвансу за подтверждением. Эванс кивнул. Медбрат нырнул обратно, и дверь за ним медленно закрылась.
Эванс повернулся ко мне.
- Так что, миз Блейк, похоже, что вы зря спешили.
Я пожала плечами:
- Мне казалось, что сейчас мы будем завалены трупами-каннибалами. - Я улыбнулась. - Иногда очень приятно бывает ошибиться.
Мы все переглянулись, улыбаясь. Напряжение покинуло каждого. Бернардо засмеялся нервным смехом, который иногда бывает, когда минет близкая опасность или пуля пролетит мимо.
- Я очень рад, что вы на этот раз ошиблись, миз Блейк, - сказал Эванс.
- Я тоже рада, - согласилась я.
- Присоединяюсь, - сказал Бернардо.
- И я тоже доволен, - произнес Рамирес, - но разочарован, что ты тоже, оказывается, не идеальна.
- Если за сорок восемь часов работы со мной на расследовании ты еще не понял, что я не идеальна, значит, смотрел невнимательно.
- Я очень внимательно смотрел, - сказал Рамирес. - Более чем внимательно.
От его испытующего взгляда и весомых слов мне захотелось поежиться. Преодолевая это желание, я увидела глаза Бернардо. Он улыбался мне - ему было приятно, что меня смутили. Хорошо, хоть кому-то это доставило удовольствие.
- Если вы ошиблись в этом, то могли ошибиться, и назвав их мертвыми, - сказал Эванс.
Я кивнула:
- Вполне возможно.
- Вы так легко признаете, что были не правы? - Эванс не мог скрыть удивления.
- Доктор Эванс, это магия, а не математика. Жестких правил здесь очень и очень мало. А в том, чем я занимаюсь, их еще меньше. Иногда мне кажется, что дважды два пять, и я оказываюсь права. Иногда получается не больше четырех. Если это снижает счет трупов, я согласна быть неправой.
Открылась дверь, и вышли двое в мундирах альбукеркской полиции. Они направились к двери, как только медбрат Бен им сказал, что можно. Я их понимаю.
У них перед глазами еще плыли ужасные картины. Высокий блондин был сложен из одних квадратов, широкоплечий, с мощным корпусом, тяжелыми ногами - не толстыми, а просто массивными и сильными. Его напарник был пониже и почти лыс, если не считать венчика каштановых волос. Очевидно, это его шляпа лежала на стуле у двери.
- Извините, - сказал доктор Эванс, обходя их на пути в палату.
Низкорослый сказал:
- Пусть себе идет.
А блондин посмотрел на меня, прищурившись, не слишком дружелюбно.
- А вот это и есть та самая ведьма со среднего запада, из-за которой мы там целый час просидели.
Я его не узнала, а он, очевидно, знал меня в лицо.
- Да, это я предложила.
Он шагнул ближе, подавляя меня своими размерами - по крайней мере пытаясь подавить. Размеры - вещь далеко не столь внушительная, как многие мужчины думают.
- А ведь прав был Маркс насчет тебя.
Ага. Наверное, он был с Марксом, когда Маркс меня выставил. Я почувствовала, что Рамирес пошел к нам - наверное, хотел разнять. Я положила ему руку на плечо:
- Ничего, все в порядке.
Рамирес не шагнул назад, но хотя бы не двинулся вперед. Лучшего я от него вряд ли добилась бы. Зато я оказалась между двумя мужчинами. Блондин покосился на стоящего за мной Рамиреса. По лицу его все было ясно - ему хотелось ссоры, а с кем - не важно.
Сейчас он уставился на Рамиреса, и просто физически можно было ощутить, как лезет вверх уровень тестостерона по обе стороны от меня. Его хватило бы, чтобы полисмен нажил себе неприятностей, даже был отстранен от работы, хотя все, что ему нужно, - это выпустить пар. Он пытался стряхнуть с себя виденные в палате ужасы.
И напарник блондина, и Бернардо остались позади. Не знаю, как напарник, а Бернардо явно наслаждался представлением.
- Вы, значит, были с теми, кто помогал Марксу меня вышибить вон, - сказала я, глядя на него снизу вверх, а он смотрел поверх меня, на Рамиреса.
Секунда у него ушла, чтобы мигнуть и перевести взгляд на меня. Состроил хмурую морду, и очень профессионально. От такой морды почти любой плохой парень сбежит как черт от ладана.
Напарник подошел и встал позади него.
- Да, мы с Джарменом там были. - Он говорил спокойно, но, очевидно, тревожился за напарника. Хороший партнер беспокоится не только о твоей физической сохранности.
- А вас зовут? - спросила я таким тоном, будто Джармен и не был готов в любую секунду сцепиться с кем угодно.
- Джейкс, - представился он тоже так, будто все вокруг было нормально.
- Джармен и Джейкс? - уточнила я.
Он кивнул и улыбнулся:
- Джей и Джей, к вашим услугам.
Я почувствовала, как стоящего передо мной верзилу отпускает напряжение. Трудно продолжать беситься, если никто не обращает внимания, а все остальные ведут себя нормально. Я толкнула Рамиреса спиной, чтобы он отошел. Он понял намек и отодвинулся.
Вприпрыжку вернулся от машины Ригби, держа в руках электроразрядник "тазер". Эта штука посылает сквозь тело противника разряд от 30 000 до 60 000 вольт. Считается, что она обездвиживает человека, не создавая риска для его жизни. Кроме редких несчастных совпадений - например, когда у преступника вживлен ритмоводитель.
Рамирес только помотал головой.
- Зачем это?
Ригби глянул на "тазер".
- Из пистолета стрелять нельзя, так я взял вот это.
- Ригби! - сказал Джармен. - "Тазер" дает искру.
- И что? - спросил недоумевающий Ригби.
- Если искра от пистолетного выстрела подожжет кислород, то и искра от "тазера" тоже, - пояснил Рамирес.
- Пойди к машине и найди еще что-нибудь, - предложил Джармен.
Мы с Джейксом отодвинулись, предоставив Рамиресу и Джармену песочить стажера. Уже больше никто не бесился. Они были снисходительны, но не злы. Когда Ригби исчез за дверью в дальнем конце холла, Джармен повернулся к Рамиресу:
- Маркс дал вам в поддержку одного этого Ригби - и все?
Рамирес кивнул и пожал плечами:
- Он еще научится.
- А пока он будет учиться, люди будут гробиться, - сказал Джармен.
Джейкс, улыбаясь, протянул руку ладонью вверх. Я хлопнула его по ладони, тоже улыбаясь. Не потому, что его напарник не полез в драку с детективом, а потому, что мои опасения не оправдались. Свою норму трупов я на этот день уже повидала. Даже, черт побери, на этот год.
Бернардо стоял, прислонившись спиной к стене, и несколько был озадачен моим обращением с копами. Мысль, что с ними можно общаться по-человечески, была, очевидно, для него совершенно новой.
У ребят в форме были заткнуты за пояс дубинки. А у Рамиреса, кроме пистолета, другого оружия видно не было.
- Эрнандо, а где твоя дубинка?
- О, Эрнандо! - заметил Джейкс.
- Ага, Эрнандо, - повторил Джармен, перекатывая имя по языку. - Где же твоя дубинка?
Они дразнили Рамиреса так, что было ясно: при нормальной ситуации они бы поладили. У враждебного поддразнивания оттенок другой. Примерно такой, как они общались с Ригби - не считая его еще до конца своим.
Рамирес из заднего кармана достал металлический стерженек, резко махнул кистью, и стерженек раздвинулся телескопически примерно на два фута.
- Змейка? - удивилась я. - А я у тебя ее не заметила. Обычно я оружие вижу.
Он схлопнул змейку обратно в короткий стерженек.
- Ее почти не видно, когда убираешь. А почему ты решила, что у меня ее быть не может?
Я раскрыла рот - и закрыла, глядя на него. Он ухмылялся до ушей. Я про себя подумала: проглотить наживку или сделать вид, что не поняла. Да ладно, самый веселый момент за весь день.
- Ты намекаешь, что я смотрела на твои штаны?
- А как иначе ты могла бы решить, что у меня в заднем кармане нет предмета размером с авторучку?
Глаза его сверкали весельем.
Я пожала плечами:
- Я только смотрела, нет ли оружия.
- Все вы так говорите.
- А на мне не хочешь поискать оружие? - спросил Джармен.
Я повернулась к нему:
- Твое оружие я и отсюда вижу.
Он выпятил грудь, будто величественно шагнул вперед, не сдвигая ноги с места.
- Оружие моего размера трудно не заметить.
Я оглядела всех собравшихся мужчин и с трудом подавила желание задержать взгляд на Бернардо. Хотелось мне поспорить, что у него "оружие" самое большое в этой компании.
- Ну, Джармен, не знаю. Сам слышал поговорку, что дело не в размере, а в таланте.
И снова пришлось пересилить себя и не смотреть на Бернардо.
Джармен довольно осклабился:
- Поверь мне, крошка, у меня и то, и другое есть.
- Хвастаться легко, когда знаешь, что доказывать не придется, - сказала я, действительно его провоцируя.
Джармен скинул шляпу и посмотрел на меня - вроде как взглядом пытаясь сказать "подойди поближе". Пугающая гримаса у него получалась лучше соблазнительного взгляда - ну, ему наверняка чаще приходилось ее практиковать.
- Давай найдем, где нам мешать не будут, лапонька, и я готов доказывать.
Я покачала головой, улыбаясь:
- А что твоя жена скажет насчет нашего испытательного пробега? Кстати, очень симпатичное кольцо.
Он рассмеялся добродушно и низко. За него ответил Джейк:
- Его жена поднесет ему его собственный на вертеле.
Джармен кивнул, еще не до конца отсмеявшись:
- Ага. Она такая, моя Брен. - Он говорил мечтательно, будто ценил в своей жене это качество. Потом посмотрел на меня. - Она бы Маркса двинула по яйцам, а не поцеловала бы.
Читать бесплатно другие книги:
