Самая большая тайна разума. Что такое сознание, и как это работает Терехов Василий

Парадоксы – пища для ума

Онтологически любой объект является конечной реализацией абстрактных систем (параструктур). Параструктуры являются реализациями фрагментов иерархий подобия. Но не существует единой вселенской иерархии, «всемирная пирамида» невозможна. Объекты определяются позицией наблюдения. Для интеллекта они являются феноменами восприятия на пересечении множества иерархий подобия. А парадоксы являются объективацией абстракций, то есть «ненаблюдаемого», в мышлении. Природа парадоксальности мышления определяется множественностью позиций наблюдения, неуничтожимых никаким общим знаменателем.

Отметим также, что аксиома невозможности «всемирной пирамиды» также справедлива и в отношении модульных структур, которые в отличие от иерархических параструктур являются иерархиями соответствия, а не подобия. В реальности они имеют множество «пересечений» с этой реальностью. Поэтому технологические и организационные структуры всегда являются проблемными и требуют поддержки. Солдаты уходят в самоволку, ракеты падают, ДТП происходят, одежда случайно рвётся и пачкается, тротуары замусориваются, друзья обижаются, служащие ошибаются в отчётах. «Ошибка едет на ошибке и ошибкой погоняет», – писал С. Лем. Миром управляет «неправильный бог». На чистку, мониторинг, исправление ошибок, поддержку структур и т. п. тратится 95 %, – или более, – трудовых усилий и времени людей.

Для разума в силу метасистемной диффузии нет чёткой грани между структурами и параструктурами. В сложных моделях метасистемная граница размывается, и мышление попадает в парадоксальную зону неопределённости.

Поиск общих знаменателей в процессе мышления связан с поиском истин, сходства и различий. Разум – это механизм, который ищет сходство и различия, проводит параллели и отмечает тождественность или несопоставимость. Он сравнивает всё со всем. Он выстраивает длинные ассоциативные цепочки по сходству или контрасту. Цепочки превращаются в нити. Нити сплетаются в клубок. При этом мышление оперирует метафорами и категориями. Но в каждой категории также есть скрытый парадокс. Можно сказать, что каждое понятие – это парадокс из одного слова.

Термин «категория» означает не просто понятие и даже не понятие с наибольшей степенью абстрагирования. Это только такое понятие, которое считают вершинным элементом глобальной понятийной иерархии. Таким образом категория становится философским космологическим слоем.

Категория – это понятие, являющееся вершиной понятийной иерархии, построенной методом исключающего классифицирования. Предполагают, что каждое понятие и категория должно входить только в одну понятийную пирамиду, и при этом быть однозначным, недвусмысленным. Такой подход является методом исключающего классифицирования.

Метод исключающего категориального классифицирования в человеческой культуре кажется само собой разумеющимся, естественным, общепризнанным и несомненным. Учёные, например, тратят огромные усилия на так называемые дефиниции (определение понятий), стремясь к максимальной точности и однозначности научного языка. На самом деле любая глобальная схема, в том числе и единая понятийная пирамида, неизбежно парадоксальна.

Понятийная иерархия, имеет множество совмещений и пересечений с другими иерархиями. Понятийная пирамида никогда не будет идеально совершенной, как бы этого не хотелось. Парадоксы всегда неизбежно проявляют себя в проблемах, коллизиях, накладках и нестыковках.

Практически парадоксальность и категориальность можно обнаружить в любой информационной схеме.

Например, комментарии и дополнения к законодательным актам занимают многие тома на многочисленных полках хранилищ. А законотворчество всё продолжается и продолжается. Сколько бы это не продолжалось, в жизни чудесным как будто бы образом вновь и вновь встречаются практические случаи, которые ну никак не хотят вписываться в рамки так тщательно обдумываемых законов и нормативов. Возникают новые коллизии.

Ещё один пример. В наше время очень большое распространение получили компьютерные базы данных. Разработчики создают нормализованную базу данных, и она начинает заполняться какими-либо сведениями. Но это в идеале. На практике постоянно появляются данные, которые «не хотят лезть» в базу данных, так как они не соответствуют предусмотренным полям данных и их форматам. Постоянно приходится ломать голову над различными нестандартными случаями и корректировать структуру базы данных, которая становится всё сложнее и запутаннее.

В процессе человеческой деятельности парадоксы часто вызывают раздражение, так как кажутся досадной помехой, от которой хотелось бы избавиться. Кроме того, они выливаются в социальные коллизии и конфликты на разных уровнях: от семьи или трудового коллектива до большой политики и законотворчества.

Но в других случаях парадоксы целенаправленно создаются, используются и над ними работают. И не только в литературном творчестве и искусстве. В техническом творчестве известна ТРИЗ (Теория решения изобретательских задач) Генриха Альтшуллера. Базовый метод решения изобретательских задач, предложенный им, предполагает поиск, обострение и решение «технических противоречий». «Противоречия» – это и есть парадокс.

Парадокс является пищей для ума и двигателем творчества!

И в науке парадоксы тоже являются пищей для ума. Происходят научные революции, которые очень хорошо описал Томас Кун в своей знаменитой книге «Структура научных революций». В любой признанной научной парадигме раньше или позже всё более и более обнаруживаются и накапливаются противоречия, которые не могут разрешиться в рамках парадигмы. Происходит смена парадигмы. Но следующая теория тоже не вечна.

Человеческий разум парадоксален в прямом и переносном смысле. В прямом, потому что парадоксы являются его интеллектуальным содержанием, его мыслями, его интеллектуальным багажом. А в переносном потому, что он парадоксальным образом стремиться к простоте и однозначности, которых никогда не может достичь, но вечно ищет идеалы и гонится за призраками простоты в своём экзистенциальном стремлении избавиться от проблем.

Целостное сознание

Целостность сознания и личности – важнейшее достояние современного homo sapiens. Интеллектуальный мир человека в течение тысячелетий развивался по пути формирования целостности личности. Целостная личность осознаёт себя как одно и единое целостное Я. Она не различает множественность времени, она характеризуется темпоральной слепотой. Точно также она не различает множественность Я.

Нашалившие дети часто оправдываются: «Это сделал не я, это сделала моя рука». Взрослые так не оправдываются. Целостность личности имеет социальную цену, потому что на целостную личность возлагается бремя ответственности и вины.

Современному человеку с целостным сознанием абстрагироваться от представления об едином времени трудно, нормальное сознание имеет монопольное время, вернее оперирует одной квазипространственной метафорой «время», которая в каждое психологическое мгновение, – а вернее после каждого интроспективного шага, – становится общим знаменателем для самой себя.

Человек не может интроспективно воспринимать собственное сознание (и не только сознание, но и любые механизмы мышления), но он может косвенно ощущать своё сознание, воспринимать «тень своего сознания», как это метафорически выразил З.Фрейд, на плоскости простой картины мира. Такое мироощущение свойственно интеллекту, который можно считать целостной и сознательной личностью. Целостность личности для современного человека является психологически сверхценной.

Целостная личность в культурном аспекте ориентирована на иерархическую простоту и однозначность, стремится всё упорядочить, уточнить, конкретизировать и разложить по полочкам. Целостность личности имеет вполне определённую культурную реализацию. Вся наша культура ориентирована на целостность, и это является не только важнейшей ценностью, но и сверхценностью. Психологическая сверхценность означает то, что ради такой ценности люди готовы пожертвовать многим другим.

Наиболее заметными культурным феноменом является исключающее категориальное классифицирование. В современной культуре широко используется простая двоичная логика («да или нет», «верно – неверно», и т. д.). Утверждения типа «то ли да, то ли нет» или «скорее да, чем нет» чаще оцениваются негативно как расплывчатые, неопределённые, несолидные, шутливые или непродуманные.

Если сложное нельзя подменить простым, то сложность упрощается путём расстановки приоритетов. Такой подход сочетается со стремлением к точности, чёткости и дисциплине.

При этом мышление современного человека – это квазидинамическое мышление. Современный человек мыслит только динамическими моделями по шаблону «объект – время». В психологическом и в культурном аспекте такой способ мышления также является сверхценным. Люди считают наличие квазидинамической модели обязательным в любом описании или моделировании. Кроме того, наличие квазидинамической модели становится критерием успешности описания или ответа на вопрос.

Целостная личность убеждена в существовании своего единственного Я, и живёт в иллюзии существования единого и единственного вселенского времени. Однако целостная личность не является всегда предопределённой и безальтернативной моделью личности. Известны случаи расщепления личности и множественности личности, которые считают патологией, но нет исчерпывающего научного объяснения таких патологий.

Мифологичность сознания

Феномен целостности личности в современной культуре выражается мировоззренческой формулой «мир един, мир целостен». Современным людям это кажется несомненным и само собой разумеющимся. Кажется, что первая часть формулы автоматически подразумевает вторую. А как может быть иначе? Кажется, что иное просто абсурдно, и не может войти ни в какие рамки здравого смысла.

Эта формула имеет долгую историю развития, она внедрялась на протяжении тысячелетий вместе с историческим формированием целостности личности и сознания современного homo sapiens. Формула принята не произвольно. Она имеет важнейшее психологическое значение. Она принималась нелегко и не сразу, а её защита носит драматический характер.

Джордано Бруно развивал идею о множественности миров, и был отправлен на костёр инквизиторами. Знал ли Джордано Бруно за что?

Католическая церковь придерживается теософского учения, которое утверждает целостность и темпоральность мира.

У Дж. Бруно появилась идея множественности миров, но она сочеталась с идеей единства мира. Он был убеждён, что мир состоит из единой субстанции, и считал, что другие миры порождены той же самой субстанцией.

То есть получается, что философия Дж. Бруно всё же в основе предполагает ту же самую формулу «мир един, мир целостен». Чего же испугались клерикальные круги? Их пугали не столько дерзость и свободомыслие, их испугала идея множественности миров. Им при всех других предпосылках, объяснениях и оговорках в философии Дж. Бруно всё же виделась скрытая идея не-целостности, не-единства мира, которую они принципиально не могли принять.

А как на самом деле? Какая философия адекватна реальности?

Современная культура ориентируется на целостность. Понятие сложность в рамках современного мышления всегда парадоксально, потому что при этом люди не могут отказаться от неявной предпосылки, что сложная система тоже должна быть целостна. Но мир сверхсложен и нецелостен, хотя он един. Целостность и цельность (единственность) не взаимосвязанные утверждения.

Можно сказать, что мир не делится на части, а в частном случае он не дуален, как считают приверженцы некоторых философских систем. С миром в целом ничего не могло произойти и не произойдёт, потому что нет никакого времени вне мира. Мир не гигантская пирамида, он не целостная модульная конструкция, в которой всё взаимосвязано и взаимообусловлено, в нём нет «всемирных связей» и «единого сущего». То есть мир един, но не целостен. Но это тоже весьма парадоксальное утверждение. Если мир не объект, то это вообще абсолютно ускользающая абстракция, о которой практически невозможно сказать что-либо определённое. Легче рассуждать о ничто и прочих абстрактных вещах. Или можно сказать иначе: любое утверждение равноправно истинно. Может быть, религиозные представления о мире можно считать такими же истинными как философские и естественнонаучные. Они легко друг друга дополняют, в соответствии с принципом дополнительности и принципом планомена. Но современная наука не изучает мир в целом, она изучает феномены. В наше время это является общепризнанной методологической предпосылкой.

Мысль, что мир не целостен, возможно, наиболее труднопостижима для современного человека, воспитанного на догматах целостности и единства мира. Нормальный современный человек имеет единое сознание и является целостной личностью. По крайней мере, он так считает, и это является его идеалом и его представлением о норме. И весь мир кажется ему динамично меняющимся и целостным.

Но это миф. Что это значит?

Здесь используется нетривиальное определение понятия миф: миф – это квазидинамическая модель, основанная на метафорах, которые являются ассоциативными именами, представляющими объекты. Миф – это объективированная темпоральная модель.

Более правильно было бы вместо слова «метафора» употребить известный термин «троп», т. к. «метафора» первоначально имеет более узкое значение. Однако в современном языке «метафора» всё чаще употребляется в расширенном значении «троп».

Это определение в самом широком смысле, ведь в узком смысле миф – это форма древнегреческого эпоса. В широком смысле мифами являются все наши мысли, тексты, идеи и представления. Даже сугубо научные! Да-да. Каждая научная модель – это миф. Мифами является вся информация, которую мы читаем, видим и слышим: романы, стихи, реклама, кинофильмы, проповеди, выступления политиков… и даже инструктаж по технике безопасности!

Миф как квазидинамическая модель всегда построен по схеме «объект, изменение». Миф – это рассказ об объекте, который существует во времени. Миф – это метафорическое описание, поскольку любые поименованные объекты являются неопределённо пересекающимися ассоциативными понятиями.

То, что это так, можно наглядно увидеть, открыв любой двуязычный словарь. Ни один двуязычный словарь не даёт однозначных соответствий двух слов на двух языках, все словарные статьи неполны и приводят неточные множественные соответствия.

Миф может быть совсем кратким, даже просто сообщением или утверждением из двух слов: подлежащее и сказуемое. А может быть длинным, красочным и увлекательным, как, например, миф об Икаре.

В квазидинамической модели всегда есть объект. В синтаксическом смысле этого слова такой объект называют субъектом (подлежащее в предложении). Обратим внимание на разницу в терминологии: в контекстном смысле подлежащее – это объект, то есть «вещь», нечто объективированное, то есть то, на что можно посмотреть со стороны, что можно рассматривать и о чём можно рассказывать, находясь в позиции стороннего наблюдателя.

Наблюдатель может изменить позицию наблюдения и сделать шаг. И тогда появляется вторая, дополнительная модель, отличающаяся от первой тем, что она создаёт как бы координатную ось для первой. Первая модель относительно дополнительной становится динамической моделью – моделью во времени. Обычно этот шаг и модельное время «зашиты» в сказуемом. Но даже если нет сказуемого, объект всегда неявно является динамическим, существующим во времени (объект не может существовать вне времени). В разговорной речи многие фразы состоят только из одного существительного. Например, в ответ на вопрос «Что это?» можно ответить: «булочка», «компьютер» и т. д.

Наше объектное мышление парадоксально, хотя обычно мы не обращаем внимания на это. Наше объектное мышление является мифологическим мышлением. Давайте сравним несколько разных существительных:

1) булочка

2) компьютер

3) хреновинка

4) ничто

5) время

6) универсум

Первые два – это более или менее определённые предметы, третье что-то непонятное, но как бы тоже предметное. Однако, относительно третьего очень легко заметить, что это слово-метафора. Хотя оно намекает на какое-то растение, имеется ввиду совсем другое.

Четвёртое – это очень странная вещь, которая как бы есть, но её как бы и не существует.

А вот являются ли предметами последние два? Нет. Но как же мы тогда рассматриваем их как объекты? Мы говорим «у меня есть время», точно также как «у меня есть компьютер», или «у меня осталось мало времени» точно также как «в банке осталось мало варенья». Можно рассуждать о сотворении мира точно также как об изготовлении какой-то вещи. Если универсум не объект, то он не может существовать во времени. Или как? А может быть универсум как бы существует но при этом и не существует? Ведь аналогично ничто и существует, и не существует: его нет, но о нём можно поговорить. А что обозначает загадочное выражение «объективный мир»?

Сильные и слабые стороны интроспективного интеллекта

Поскольку наш разум мыслит объектными квазидинамическими моделями (мифами), наше мышление метафорично в любом случае, каждая объектная модель всегда основана на метафоре. Разум – это ассоциативный механизм. Моделирование – процесс поиска ассоциаций (сходства, различий, аналогий, подобия). Мышление протекает как движение внимания по виртуальным моделям и находится под интроспективным самоконтролем. Это сознательное мышление.

Наличие сознания делает человека человеком, которого называют «венцом природы», «царём природы» и т. п. Он сам творчески преобразует природу, сознание даёт ему волшебную силу.

Но не будем пыжиться от гордости. Интроспективный интеллект человека имеет не только сильные, но и слабые стороны. Во многих вопросах разум попадает в безысходные тупики, он бессилен перед неразрешимыми парадоксами, и во многих ситуациях ум как будто теряется и человеческий разум становится квазибезумным (как-будто-безумным). Люди совершают нелепые и неразумные поступки, а мыслители тысячелетиями ломают голову над неразрешимыми проблемами: – Почему в мире столько горя, трагедий, несчастий и войн, ведь человек так разумен? Какие неведомые силы ответственны за зло, которого человек не хочет?

Квазидинамическая модель – это простая модель, а живём мы в сверхсложном мире. Универсум сверсложен, и многие системы сложны и сверсложны. Могут ли простые динамические модели или сумма простых моделей быть адекватны сложным моделируемых системам? Смотря что понимать под адекватностью. Может ли простое быть моделью сложного? Может de facto, ведь человеческий интеллект мыслит именно таким способом.

Однако, при таком моделировании за пределами суммы моделей всегда находится некий остаток. Разум успешно моделирует простые системы, их фрагменты и темпоральные системы. Но все ли системы темпоральны? Все ли системы существуют во времени? Время – это проекция сознания, его «тень». Мыслящий интеллект не может дать ответ на вопрос: существует ли объективное время. Во-первых, время недоступно для непосредственного восприятия, во-вторых, разум не может сделать на этот счёт никаких мысленных выводов, так как изначально понятие «объективное время» безнадёжно парадоксально.

Если весь мир не является объектом и не существует во времени, то можно ли утверждать, что любой фрагмент мира является объектом и существует во времени? Нет. В общем случае любая сложная система, – так же как и весь мир, – является ситуативной системой, то есть сложной системой, фрагменты которой могут быть темпоральными и/или нетемпоральными. Можно ли в общем случае такую сложную систему всегда считать темпоральной, или она всегда будет нетемпоральной? Или может быть и то, и другое? Чему равна сумма темпоральных и нетемпоральных систем? Человеческий разум этот парадокс разрешить не может, но при этом модели разума – это всегда парадоксально темпоральные модели. Как информационные сущности они квазитемпоральны, время в них «застыло», а в процессе мышления они становятся динамичными, но при этом они магическим образом становятся «не теми же самыми».

Всё что создано человеческой мыслью и что есть в человеческой культуре и цивилизации – это простые модели. Люди создают простые модели, например модель процесса свободного падения камня, модель квадрата и прочие геометрические фигуры, план здания, чертёж механизма, организации и т. д. Потом модели материализуются в реальные сооружения, вещи и механизмы. Люди создают теории и концепции, дают объяснения и высказывают мнения.

Однако теория или концепция, например, это уже сумма многочисленных простых моделей. В ней всегда есть парадоксы. Парадоксы пытаются разрешить, устранить. Теория развивается, потом сменяется новой теорией. Но где же истина? Может быть более правильная теория сменяет менее истинную? Отнюдь. Спросим, например, физика: свет – частица или волна? В физике одновременно существует две концепции. Так где же истина? Истина, вопреки расхожему мнению, находится не в утверждениях, моделях или концепциях, а в некоем межмодельном пространстве, если можно так выразиться. Разные модели дополняют друг друга (в физике этот принцип озвучен как принцип дополнительности Нильса Бора). За пределами любой суммы моделей находится ещё нечто.

Сила человеческого сознания в том, что оно может бесконечно дополнять одну квазидинамическую модель другой и реализовывать их на практике. Создавая дополнительную модель разум временно решает парадокс и делает временную остановку. Проблемы служат своего рода маяками, сознательное познание движется от маяка к маяку. Всегда вперёд. Потому что относительно самого себя можно двигаться только вперёд, независимо от направления.

Слабость интеллекта, наделённого сознанием, в том, что он не может создавать нединамические модели, то есть он мыслит только метафорически и верит в миф.

Мыслящий интроспективный интеллект, можно так сказать, ориентирован исключительно на динамическое мышление (потому что другого у него нет, это безальтернативный вариант) и переоценивает значение динамического мышления, считая его не только критерием успешности, но и обязательным ориентиром. Конечно, многие люди, особенно образованные люди из среды научных работников и философов, осведомлены о многих научных и философских проблемах и должны осознавать их. Однако даже образованный разум имеет особенность непроизвольного дрейфа в сторону «динамических» заблуждений.

Поэтому разум склонен к поиску однозначной последовательности причин и первопричин. «Причина >> Следствие» – динамическая модель. Также мыслящий интеллект склонен к моделям, которые описывают динамические или причинные цепочки (из амёбы произошли водоросли, из…, из…, из…, … из доисторического примата – человек).

Для разума в любой модели есть объект, а объектом является любая поименованная сущность, при этом имя всегда является метафорой. Разум склонен всегда делить даже неделимое, так как для разума любая сущность фактически является объектом. Например, мир традиционно делится на земное и небесное, на внутренний мир и окружающий мир, на субъективное и объективное, реальное и воображаемое, на материальный мир и идеальное.

Время и пространство мыслящий интеллект обычно считает категориями, а в физическом аспекте они кажутся ему вселенскими свойствами мира. Да и как не казаться, ведь разум просто не в силах представить иное. «Вселенная длится» (Анри Бергсон).

Но на самом деле вселенная не длится и не делится. Невозможно отделить реальное от воображаемого, ни в виртуальном мире интеллекта, ни в объективном мире (и виртуальный мир неотделим от объективного, так что и искать собственно негде). Сколько бы философы не рассуждали о мире, они никогда не придут ни к чему кроме новых парадоксов, потому что рассуждать о такой абстракции как мир всё равно что рассуждать о такой абстракции как ничто: о вещи, которой нет, но о ней можно поговорить.

Условное деление философских взглядов на материализм и идеализм давно и принципиально устарело. Приходит новое мировоззрение. Обратим внимание на работы современного ведущего немецкого философа Лоренца Пунтеля в рамках «Структурно-системной исследовательской программы», книга «Structure and Being: A Theoretical Framework for a Systematic Philosophy». Л. Пунтель пишет об исчезновении промежутка (gap, англ.) между материальным и идеальным, о существовании параллельных философских дискурсов (вспомним «параллельные миры» фантастов и «множественность миров» Дж. Бруно, и сравним). Он соединяет онтологию с системологией (metasystematics).

Динамическое моделирование в настоящее время буксует в решении многих научных задач: природа эволюции, природа генома, природа разума, происхождение астрономической вселенной и др.

Сначала теорию Дарвина не принимали клерикалы, теперь в ней сомневаются методологи. Простая динамическая модель эволюции в некоторых вопросах не выдерживает критики. Если поверить в естественный отбор, то как на определённом этапе эволюции произошёл переход на двуполый принцип размножения, как мог произойти «отбор» двуполых среди однополых организмов?

Ричард Докинз («Эгоистичный ген») методом инверсии изменяет динамическую модель Дарвина (получается дополнительная модель): он предлагает рассматривать не эволюцию и сохранение видов как биологических организмов, а эволюцию и принцип сохранения генотипа (организм – это только «машина для выживания» генотипа). Однако такая инверсная модель – тоже достаточно простой подход и не выходит за рамки динамического моделирования. Можно легко придумать и другие инверсные модели. Например, что в геноме «зашита» не программа развития организма, а образ окружающего мира. А организм «эволюционно» приспосабливается в процессе своего роста к этой модели. Такая модель очень легко объясняет, зачем человеческому эмбриону жабры.

Теория эволюции – миф, то есть квазидинамическая модель, основанная на метафорах. Какой будет следующий этап теоретического развития?

Что такое эволюция? Развитие, деградация или инертная стабильность? Есть ли вообще «движение» в эволюции? Можно применить философский принцип инерции к этим вопросам и не называть это стремлением к сохранению или самосохранению. Жизнь на Земле – это процесс или ситуативная система? В общем плане, как отдельный биологический организм, так виды, популяции, гены и сама эволюция – только фрагменты ситуационной системы, в которой «нет времени», и нет «главных» понятий, вокруг которых можно строить «понятные», «истинные», но слишком парадоксальные объяснительные причинно-динамические модели (как из яйца получилась курица, и что было вначале – яйцо или курица).

А как в генах «зашифрован» инстинкт перелётных птиц? Как передаётся информация на какую звезду должен лететь косяк, или как ориентироваться ему по магнитному полю Земли? И вообще как далёкий предок перелётных птиц начал перелёты и как это «зашифровалось» в генах? На такие прямые динамические вопросы невозможно дать прямой динамический ответ. Современная научная мысль буксует в динамических моделях.

Многие трудности в таких вопросах определяются как раз тем, что для нашего сознания, ориентированного на динамическое моделирование, критерием успешного объяснения (научного моделирования) является наличие квазидинамической модели («мифа»). Вот почему теория Дарвина стала популярной несмотря ни на что: это яркий образец квазидинамического моделирования. От следующих объяснительных моделей ожидают того же самого.

Это на уровне научного мышления. На уровне политики, социума, обыденного мышления и обыденных ситуаций наш разум, наделённый сознанием, тоже проявляет свою слабую сторону.

Сознательный интеллект часто становится квазибезумным, попадая в циклы короткого замыкания. Люди эмоциональны, в их поведении возможна агрессия как выход. Они хотят простых решений, так как такие решения создают для них зону психологического комфорта. Они заблуждаются и ошибаются, но каждый раз уверены, что нужно найти новую простую истину или простую причину. Они хотят однозначности, справедливости, истинности, и при этом дотошно ищут виновных в кризисных ситуациях. Всегда нужен стрелочник, потому что это решает проблему, не выводя её за пределы динамического мышления и простой модели. Парадоксы в простых моделях, предполагающих иерархическое структурирование, обычно решаются путём исправления и устранения отдельных недостатков при обязательном условии сохранения единой иерархии и однозначности в каждом элементе.

Стремление к целостности и однозначности на уровне менталитета часто превращается в сверхценность идеи иерархической структуры, которая является простой в метасистемном смысле, но при этом состоит из большого числа элементов. На протяжении всей истории человечества люди создавали социальные иерархические системы: армии, корпорации, централизованные структуры и т. д. Иерархическая структура – это системная «пирамида», а люди для которых идея «пирамиды» является культом, становятся «строителями пирамид». При этом неизбежные парадоксы реальной жизни, которые принципиально не согласуются с идеей простоты пирамиды, приводят разум людей в состояние квазибезумия, которое часто сопровождается социальным давлением или насилием.

Сознание движется всегда вперёд относительно самого себя, но так же творится и история. История «не имеет сослагательного наклонения», потому что исторический процесс всегда идёт вперёд относительно самого себя, независимо от направления. А потому любые просчёты, заблуждения и даже неприглядные факты всегда остаются в истории историческими вехами.

Люди путают позиции в социальных ситуациях и их мнения могут быть нерелевантны их собственной позиции и их действительным интересам, а образ жизни странным, но сами они этого могут не замечать. Общественное сознание легко попадает в ловушку популизма, и политики им манипулируют. Но динамическое мышление всегда является квазидинамическим моделированием. Поэтому социальный миф ставится под сомнение, например, таким каверзным динамическим вопросом: что будет с вами через десять, двадцать лет?

Интуиция и творчество

Интеллект homo sapiens можно в определённом смысле назвать искусственным интеллектом. Ведь люди сами непрерывно «строят» свой ум в условиях социума и в рамках коллективного разума. Например, в школе изучают математику, математические навыки совершенно необходимы любому человеку. Люди создали языки, используют ментальные шаблоны и имеют определённый менталитет. Люди сами создают многочисленные интеллектуальные модели, практически их используют как фиксированные инструменты мышления и передают из поколения в поколение.

Люди мечтают, размышляют, рассуждают. Мышление человека ассоциативно в любых случаях. Воображение всегда сочетается со сложными рассудочными конструкциями, и наоборот, сложные логические комбинации и расчёты сочетаются с эмоциями и воображением (в качестве примера см. популярные телесериалы). Деление мышления на художественное и логическое очень условно, и обозначает не разные виды мышления, а разное содержание мышления и разные темы (или профессиональную ориентацию) для размышления. А вот способ мышления у всех людей одинаков.

Разум мыслит путём создания квазидинамических моделей. Каждая новая модель – это результат мышления, а не его процесс. Сам процесс «невидим» для интеллекта, поэтому говорят об интуиции. Интуицию объясняют как «знание ниоткуда». Интуитивное мышление это именно то мышление, которое протекает до появления новой квазидинамической модели. Интуитивное мышления – это мышление «вне» времени и объектов.

Творческий поиск протекает на уровне интуиции. Все идеи, мысли, представления, которые появляются в ходе творческого мышления, являются осознаваемыми промежуточными квазидинамическими моделями, промежуточными результатами, а не самим процессом поиска или творчества.

Новые квазидинамические модели создаются на основе фрагментов моделей, хранящихся в памяти, а также образов-репликаторов, поступающих от органов чувств, в том числе вербальных имён. Слова (вербальные символы) являются такими же равноправными репликаторами, как интуитивные чувственные образы, и образуют «пространство» интуиции. Несколько тысяч лет назад мудрецы назвали интуицию «шестым чувством».

Содержание памяти является бессознательным, а образы-репликаторы – предсознательным, если сопоставить понятия ассоциативной памяти и передачи репликаторов с понятиями З. Фрейда, в рамках его трёхкомпонентной модели «сознание – бессознательное – предсознательное».

Двухкомпонентная модель «сознание-подсознание» является слишком утрированной моделью, хотя и наиболее популярной. К сожалению, она даёт слишком искажённое понимание того, как работает разум. Не стоит слишком доверять многочисленным ссылкам на подсознание, которым наполнены различные популярные статьи по психологии. В большинстве случаев такие объяснительные модели дают неверное описание работы интеллекта.

Предсознание является частью практической деятельности человека, и оно определяется фрагментарностью восприятия. Оно ситуативно, оно зависит от внешней ситуации. Вот почему некоторые авторы, придерживающиеся двукомпонентной модели «сознание-подсознание», высказывают парадоксальные мысли о том, что подсознание находится не только в голове человека, но и в окружающем его мире.

Когда человек творчески мыслит, он обращается к своей ассоциативной памяти (бессознательному), а также ищет решение способом метаэвристического экспериментирования («думает руками»), что даёт ему новое предсознательное. Обращение к памяти является обращением к старым моделям, которые при активизации в сознании становятся «не теми же самыми» в силу принципа неопределённости и явления скольжения.

Не стоит полностью уповать на подсознание, которое как бы может всё, по утверждению некоторых авторов. Человек может напрячься в течении длительного времени, пытаясь решить в уме творческую задачу, при этом он постоянно обращается к памяти и воображению. В конце концов решение может появиться как бы само собой, и говорят, что это произошло в результате работы подсознания. На самом деле такой период обращения к подсознанию (точнее бессознательному) не творческий поиск, а дрейф в памяти, который является не движущей силой, а напротив торможением творческого процесса. И в этом случае творческое решение появляется не благодаря ему, а вопреки ему.

В современной популярной литературе сложился некий культ интуиции и подсознания. Не основан ли такой подход на апелляции к лени читателей? А в самом деле замечательно: ничего не надо делать, «подсознание» и «интуиция» сами тебе всё сделают и подадут на блюдечке. Но на самом деле авторы не знают, что такое интуиция и как её можно развить. Предложения типа «прислушиваться к подсказкам души» и «слушать голос сердца», в сущности правильны и позитивны, но в наше технологическое время требуется более подробное объяснение. Такие методики ограничены в перспективе своего дальнейшего развития, в них отсутствует научное концептуальное ядро и теоретическое обоснование, они опираются только на эмпирический опыт.

Сомнительные секты предлагают учения типа «познай себя», в которых используются эмпирические приёмы работы с сознанием, но их целью является зомбирование, а не развитие. Но почему профессиональные психологи редко предлагают методики развития сознания? Потому, что не все достаточно хорошо понимают, что такое сознание. И ещё не все и не всегда знают для чего и как сознание можно развивать.

Искусственный мир

Станислав Лем предложил выделить два этапа во взаимоотношении человека и природы: имитологию и пантокреатику. Имитология – это подражание решениям природы на заре человеческой цивилизации. Пантокреатика – мир созданный творческим воображением, фантазией человека, мир искусственный. В настоящее время пантокреатика всецело и монопольно определяет жизнь всего человечества. Существование науки бионики не нарушает эту монополию. Технологические задачи решаются автономно, изнутри собственного мира цивилизации. Наука проводит свои исследования так, как это соответствует задачам строительства цивилизации. Цивилизация в большей степени обращена вовнутрь самой себя, хотя часто кажется, что цивилизация – это в большей степени результат приспособления жизни людей к окружающей природе.

Что касается отдельно каждого человека, то люди давно уже не живут на лоне природы. Они живут в замкнутом мире цивилизации, в её инфраструктуре, как космонавт в космической капсуле. Они зависят от неё, от её технологий и от социума. Горожанин может выехать в выходные дни на пикник за город, чтобы отдохнуть на пленэре, но если он вдруг окажется один в тайге или на необитаемом острове, то ему придётся бороться не только за выживание, но и за своё возвращение в цивилизацию, как необходимое условие своего дальнейшего выживания.

Люди, в своём обыденном сознании, плохо осознают и в большинстве случаев недооценивают реальное существование в цивилизации многих интеллектуальных систем и существование разных уровней таких систем (как иерархических, так и неиерархических). Ещё хуже они осознают и при этом негативно оценивают самодостаточность интеллектуальных систем и объектов иных уровней, чем уровень индивидуального интеллекта человека.

Но эти системы реально существуют, и они не являются суммой умов отдельных людей. Говорят, что после покорения огня в истории человечества было только два таких же великих события: изобретение корпорации и создание государства. В цивилизации параллельно существует множество юридических лиц и неформальных групп, которые обладают самодостаточным интеллектом и дееспособностью. Каждый такой интеллект – реально существующий объект, который не является ни интеллектом отдельного человека, ни суммой умов группы людей, хотя он как будто бы является результатом «сложения» мыслящих интеллектов.

Психологи используют понятия «коллективный разум», «коллективное бессознательное», «общественное сознание» и т. п. Существуют также самодостаточные идеи, которые живут своей собственной жизнью, используя головы людей, как среду обитания. Такая идея – это «мем» (англ, «meme», см. упомянутую книгу Ричарда Докинза).

Искусственное сознание

В наши дни всё чаще обсуждаются проблемы появления искусственного разума и проблемы возможных взаимоотношений с таким разумом в плане их гуманизации. Однако, в широком смысле, искусственный разум, отличный от интеллекта homo sapiens, давно существует.

Это разум других структурных уровней, чем структурный уровень интеллекта одного отдельного человека. Например, если взять любое юридическое лицо, то оно имеет коллективный разум. Причём, что самое интересное, оно, как и отдельное физическое лицо, наделено определёнными юридическими правами в социуме. Оно самостоятельный субъект: без рук, без ног, но лицо имеет. Однако, большинство людей не замечает этого. Бытует мнение, что такие субъекты – это как бы формальные образования. Но ведь и индивидуальный интеллект отдельно взятого человека – это «формальный» комплекс нейронов и мыслей, куча на планомене.

Люди переоценивают свою индивидуальность по причине акцентированности внимания на аспектах вины и ответственности (подразумевается личность отдельного человека). Человек с целостным самосознанием не только уверен в целостности своего Я, но и уверен в исключительности уровня личности в социальных структурах. Особенно если это касается какого-то руководителя или политика (пресловутая роль личности в истории). Очень редко вспоминают понятие «волюнтаризм». Все уровни, однако, равнозначны в системном смысле.

Современное законодательство действительно предусматривает обязательное наличие в любой организации руководителя (который лично подписывает все документы). Однако руководитель – это не организация. Руководителя можно поменять, а система останется тем же самым самостоятельным субъектом.

Организации являются комплексными технико-биологическими системами. Их техническая вооружённость всё более возрастает. Сейчас большинство организаций имеют компьютеры, сети и включены в интернет. Работать без компьютерных программ невозможно. Известны случаи банкротства организаций из-за проблем в компьютерных сетях. По мере развития компьютерных сетей всё чаще будет появляться вопрос: а кто определяет работу организации, люди или компьютеры? С развитием системы электронных подписей руководитель станет формальным «стрелочником», ответственным за организацию в данный период (в период действия его сертификата электронной подписи), а фактически организация будет управляться системой программ и серверов, невидимой для посторонних глаз. Такая система самостоятельна и самодостаточна.

Таким образом, страшные сценарии порабощения людей роботами, могут оказаться совсем незаметными и не страшными. Страшилки будущего не страшнее нынешнего положения вещей. А разве сейчас личность отдельного человека не находится в «рабстве» у всевозможных организаций и систем?

Вероятно, будет происходить то, что современные двухуровневые системы «организация человек и технические устройства» будут замещаться системами «организация технические устройства». Если компьютерные системы станут разумными, а манипуляторы и механизмы достаточно гибкими для самообслуживания таких систем, то человек фактически в системе не нужен. Особенно это касается космических систем будущего, потому что космос – среда для постоянного пребывания человека не очень благоприятная. Другими словами роботы не будут порабощать людей. Они просто постепенно будут дополнять и подменять человека, и займут его место в том смысле, что к ним незаметно перейдёт роль «царя природы». Человек как биологический вид в цивилизации будущего утратит свою уникальность и незаменимость.

А может ли цивилизация вообще обойтись без homo sapiens? Что является критерием такой возможности? Эволюционное развитие цивилизации подобно развитию отдельного человека. Когда человек рождается, он не способен к самообслуживанию. Когда ребёнок подрастает, важнейшим этапом его развития становится обучение самообслуживанию, начиная с обучения ходить на горшок. Когда человек старится, он может потерять способность к самообслуживанию. Цивилизация тоже должна сама себя обслуживать, что бы она могла существовать. Сейчас она обслуживается руками и мозгами homo sapiens. Чтобы он был совсем не нужен, роботы должны делать абсолютно всё! И мести тротуары, и выполнять любые технологические работы, и самовоспроизводиться, и создавать новые проекты, и ставить цели, и управлять организациями, и писать философские трактаты…

Хотелось бы думать, что homo sapiens не исчезнет совсем, учитывая, что сокращение численности населения Земли в будущем демографы уже предсказывают исходя из других факторов развития. Я могу успокоить себя и вас тем, что философская логика подсказывает, что каждая следующая, новая модель или система всегда в силу принципа дополнительности и вектора моделирования («стрелы моделирования») существует не вместо предыдущей, а вместе с предыдущей.

В будущем появятся роботы-андроиды, то есть роботы, имитирующие человека. У них будет механическое тело, похожее на тело человека, разум и сознание. Искусственный интеллект (ИИ), чтобы он был подобен интеллекту человека, должен иметь сознание и эмоции. Таким интеллектом может быть только интроспективный искусственный интеллект (ИИИ). Придётся решать политические и правовые проблемы связанных с жизнью таких роботов: если у робота есть сознание, то он должен быть признан личностью и субъектом права наравне с человеком.

Неизбежное развитие технологий приведёт к появлению людей с техническими имплантантами. А если человеку заменить мозг на электронный, будет ли он этим же самым человеком, или это уже другой человек, или, может быть, кто-то откажется признавать его как человека?

Здесь речь шла в основном о разуме homo sapiens – биологическом эмоциональном разуме, неотделимом от тела. Но компьютерный разум может быть бестелесным. Ему достаточно программных, виртуальных «муляжей» тела, точнее «телесных» эмоций, чтобы в нём могло быть сознание, подобное человеческому. Более того, искусственный разум может существовать не только как локальная компьютерная программа, но также как интеллект, распределённый в компьютерных сетях: «мозг в облаке».

Апрель-июнь 2015 – 2-я редакция

(Май 2012, первоначальный вариант)