Дверь в Зарабию (Озеро затерянных миров) Полынская Галина
С помощью цветов Ром благополучно сломил сопротивление пленника, и Дерепану взахлеб принялся выбалтывать все о своем повелителе, из чего флоин сделал вывод, что, в принципе, змеи с удовольствием предают друг друга, хотя это могло быть особенностью лишь асфальтово-серых гадов. Жигу остался караулить Дерепану, а Ром вышел к Мире. Сестрички уже ушли, один венок был готов, девочка заканчивала второй.
– В общем, все ясно, – Ром присел на корточки рядом, – Оух такой же страшный и глупый, только размерами больше. Когда солнце равняется с кронами деревьев он ложится ненадолго поспать, а все остальное время активно бодрствует, опасаясь нападения. Нам надо поспеть на пустошь аккурат к этому сроку. Ты останешься здесь, мы вполне справимся вдвоем с Жигу.
– Правда?
– Да.
– А Дерепану?
– Прихватим с собой. О, а венки – это ты здорово придумала. Один я надену на голову, а второй сплети подлиннее, на шею повешу.
– Хорошо, – Мира с удвоенным рвением взялась за работу.
Когда последний стебель скрепил венок, Ром надел его, водрузил второй на голову, скрылся в шатре и вышел из него голым по пояс, в рубашке он тащил великого и ужасного Дерепану. Следом выкатился зевающий Жигу. Шатер из-за него все-таки пострадал – обе птичьи лапы были тщательно забинтованы лоскутами, во избежание повторения героического подвига.
– Ну, мы пошли на битву, – улыбнулся Ром, – не скучай.
– И далеко не уходи, – добавил Жигу.
– Возвращайтесь поскорее, – помахала им девочка.
Когда флоин и дофа скрылись в зарослях, она собрала ворох сухих веток и пошла в шатер, вознамерившись постичь науку разведения огня в очаге.
– Далеко еще? – поинтересовался Ром.
– Почти пришли, – ответил Дерепану, высовывая плоскую голову из импровизированного мешка. – Вон там, видите песчаную гряду? Он всегда спит у подножья.
Постепенно пышная растительность сменилась мелколистными кустарниками и коричневыми сухими папоротниками. Вскоре и они исчезли, уступив место крупному желтому песку. Черный змей, свернувшийся клубком, был виден издалека. Чтобы Дерепану не вздумал закричать и предупредить своего главаря, Ром потуже завязал рубашку. Присмотрев большой камень, он положил узел с пленником на песок и придавил камнем, дабы Дерепану не додумался бежать.
– Значит так, – Ром всматривался вдаль, разглядывая змея, – ты взлетаешь…
– Ты ж говорил, я не умею летать!
– Я пошутил, – смиренно вздохнул Ром, опасаясь, что птица примется ни к месту и невовремя демонстрировать свой скверный характер. – Итак, ты подлетаешь, обрушиваешься на него всей массой, обезвреживаешь хвост, а я запихиваю ему в пасть цветы. Все понял?
– Какой-то глупый план, – засомневался Жигу.
– Придумай что-нибудь умнее, только поторопись, а то он скоро проснется.
– Ладно, я согласен. Взлетаю.
– Только умоляю тебя, взлетай молча! Без этого твоего «и-ех, и-ех»!
– Я все понимаю, – важно ответил Жигу, разогнался и, оглушительно громко хлопая крыльями, взлетел.
– Уу-у-у! – взвыл с досады Ром и помчался к мгновенно проснувшемуся змею.
К счастью, дофа летел на удивление быстро, видать, со страху. Пока Оух соображал, что к чему, Жигу обрушился на него карой небесной и вдавил в песок.
– Живее! Я его держу! Я его топчу!
Ром подбежал к ополоумевшему от неожиданности змею и попытался открыть ему рот. Поднатужившись, флоин раздвинул судорожно стиснутые челюсти и стал засовывать оборванные с венков цветы в рот с тонкой ленточкой языка.
– Ешь давай, ешь, – приговаривал Ром, – быстренько лопай, некогда нам тут с тобою возиться!
Лютые красные глаза Оуха заволокла белесая пелена, и он обмяк, прекратив сопротивляться.
– Фух, – облегченно вздохнул Жигу, – силен, гад, еле удержал его! Ты уверен, что он мертв?
– Не знаю, отнесем их обоих царице, пусть сама решает, что делать с врагами государства.
Не без труда удалось впихнуть достаточно крупного змея в узел к его товарищу по партии, благо, оранжевая рубаха, позаимствованная у кого-то из зарабийских близнецов, оказалась достаточно вместительной и прочной. Обливаясь потом, Ром поволок тяжелую ношу. Не снимая с лап тряпичные обмотки, следом заторопился Жигу, издалека казалось, что птица щеголяет в модных ярких тапках.
Когда они добрались до колокола царевны Шерисавы, Ром так взмок, что с него лило в три ручья, а на руках проступили синие вены.
– Тяжелые? – сочувствовал Жигу.
– Довольно таки.
Подойдя к стражникам, торчавшим у входа, Ром молча отогнул ткань, показывая, кого принес.
Царица Шерисава возлежала на своем золотом ложе.
– Вот, – Ром бросил узел к подножью, – здесь оба.
– Уже? – изумилась она. – Так быстро?
– А чего тянуть, – белозубо улыбнулся Ром. – Мы ждем своей награды.
Она соскользнула вниз и попросила развязать узел. Не особо церемонясь, флоин вытряхнул обоих на пол и забрал свою рубашку. При взгляде на поверженных врагов, фиалковые глаза Шерисавы вспыхнули туманными огнями.
– Берите, – она склонила голову, увенчанную высоким драгоценным убором, с внутренней стороны жидким огнем кипел каплевидный камень.
Ром осторожно извлек его из убора и поблагодарил царицу.
– Вам спасибо, – тихо ответила она, – теперь я свободна, а престол займет моя дочь Шери. А теперь идите, оставьте меня с ними наедине.
При входе крылатых стражей уже не было, армия позорно дезертировала. Чувствуя себя победителями целого легиона асфальтовых тварей, Ром и Жигу вернулись в шатер. Мира крепко спала, в очаге дотлевали угли. Услышав шаги, она встрепенулась и открыла глаза.
– Уже вернулись? – зевнула девочка. – А почему так быстро?
– Ты смотри, – буркнул Жигу, стараясь избавиться от тряпок на ногах, – и эта тоже не довольна!
Ром в двух словах поведал о произведенной операции.
– Всего-то? – Мира была страшно разочарована. – Не было никакой легендарной битвы с гигантским черным змеем? Вы его так же оболванили, как и Дерепану? Как однообразно! Даже как-то стыдно, в самом деле…
От возмущения Жигу открыл клюв, но сказать ничего не смог. Ром махнул рукой и стал завязывать на поясе рубашку, брезгуя надевать ее после змей.
– Вам хоть камень отдали?
– Отдали.
– Ура, – обрадовалась девочка, – мы возвращаемся в Зарабию! Прямо сейчас!
– Скоро стемнеет, – возразил Ром, – мы потеряемся в зарослях, лучше дождаться утра и попросить Зиру с Абитой проводить нас.
Как ни хотелось девочке немедленно отправиться домой, она вынуждена была признать, что Ром прав, им предстояло провести еще одну ночь в стране змей.
Вскоре пожаловали сестрички с ужином для гостей, и друзья проболтали с ними до самой темноты. Когда Жигу начал опускать клюв, закрывая глаза, а Мира принялась поминутно зевать, Ром проводил гостей и опустил ткань, закрывая вход.
– Спокойной ночи, – пробормотала девочка, укладываясь и закрывая глаза.
– Ага… до завтра… – Жигу укрыл её крылом и засопел.
А Ром лег у входа, чтобы сразу проснуться, если кому-нибудь вдруг вздумается заползти в гости.
Глава тридцать восьмая: Возвращение
С рассветом явились сестрички, чтобы проводить гостей на место их появления. Прозрачное раннее утро свернулось прохладными крупными росами в листве и травах, Мира с наслаждением вдохнула свежий, будто новорожденный, воздух.
– Хорошо здесь, – с улыбкой прошептала она и посмотрела на небо.
В первое мгновение ей показалось, что это всего лишь причудливая игра облаков, но стоило присмотреться, как становилось очевидно – с небес смотрел лик старца с развевающейся бородой и голубыми глазами мудрой змеи. Рядом с ним туманным легким облаком плыла Шерисава.
– Смотрите, какой чудный старик, а рядом с ним ваша царица, – сказала Мира и помахала Шерисаве рукой, надеясь, что она увидит.
– Это наш великий покровитель Лемовель, – с благоговением произнесла Зиру.
– И любимая царица теперь с ним, – добавила Абита. – Они никогда нас не покинут, а мы вечно будем любить их.
– Великий небесный покровитель на моего дедушку похож, – глаза Миры заблестели от подступивших слез. – Идемте домой, а? Я так соскучилась…
Когда Колокол остался позади, Мира обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на это чудо. Отчего-то на глаза снова навернулись слезы.
– Ты тоже это чувствуешь? – Ром чуть отстал от Жигу с сестренками, поравнявшись с Мирой.
– Ты о чем?
– О том, что в каждом мире остается частичка души и сердца.
– Да… слушай, мы же можем навещать время от времени полюбившиеся места?
– К сожалению, перемещаться из мира в мир можно крайне редко и по очень важным делам, иначе границы станут нарушаться.
– Как жаль.
– Зачем жалеть? Мы отлично со всем справились, собрали все камни, к тому же обзавелись таким вот замечательным приятелем, – Ром кивнул в сторону деловито виляющей бесхвостой попы впереди.
– Думаешь, Жигу останется с нами в Зарабии? Не вернется в Барихан?
– Куда ж он от нас денется. Вот уж Нинга обрадуется, когда в доме такая пташка поселится.
При упоминании о Нинге Мира нахмурилась.
– Мы его потом к себе заберем, Моди Жигу точно понравится, будут вместе в карты играть.
– А ты не хочешь уговорить Моди перебраться в Зарабию? Может, удастся помирить их с Нингой.
– Попробую. А нельзя жить на два дома, на два мира?
– Нам, как коренным зарабийцам, можно, мы не разрушим границ, эти оба мира – наши.
– Пришли! – сообщил Жигу. – Вон поломанные лопухи!
Распрощавшись с сестренками, друзья открыли потаенную дверь и один за другим нырнули в упругую водяную стену.
Увидав, что озеро заволновалось, Яра спрыгнула с лежанки и подбежала к воде. Первой появилась голова Жигу. Голова громко чихнула и сообщила, что опять не может выбраться без посторонней помощи.
– Наконец-то, – радовалась тирамиса, – добыли камень?
– Добыли, как не добыть. Мы легендарно бились с огромным черным змеем, победили его с величайшим трудом! У меня вон, все лапы искусаны, изгрызены, искромсаны!
Тут вынырнули Мира с Ромом, и дофа поспешно умолк.
– Опять вылезти не можешь?
– Не могу, – Жигу усиленно работал лапами, оставаясь на плаву.
– Мира, давай вместе подтолкнем нашего лебедя, чтоб его вынесло на берег.
Как только Жигу оказался на каменном полу, тирамиса бросилась за полотенцами и покрывалом, но на этот раз дофа пребывал в хорошем настроении и истерик закатывать не собирался.
– Всё, поднимаемся наверх, – сказал Ром, и Миру охватила дрожь волнения.
Собрав все имущество, которого в подземелье скопилось больше, чем достаточно, друзья начали свое восхождение по каменным ступеням. В полной темноте они осторожно шли друг за другом. Мира прижимала к груди пять свертков с солнечными камнями, казалось, она чувствовала тепло сквозь ткань. «Хоть бы все получилось, – как заклинание повторяла про себя девочка, – только бы солнце вернулось, и все очнулись, пришли в себя… и больше никогда не ругались!»
– Последняя ступень! – сообщил шедший первым Ром, и открыл деревянную дверь.
В замке царила такая же кромешная тьма, как и на лестнице. Окна были такими темными, будто их закрывали плотные черные шторы, – на небе не виднелось ни звезд, ни других светил, только густая чернильная тьма. Пока Мира стояла у окна, завороженная густым, тяжелым мраком, Ром успел раздобыть пару светильников и три свечи. В доме засияли теплые желтые огни.
– Предлагаю не терять времени, – сказал флоин, – поднимаемся к себе, переодеваемся и двигаемся к Чаше Зла.
– А она далеко?
– Если в Зарабии только одна гора и именно на ней находится Чаша, значит, недалеко.
– Ты знаешь, где это?
– Приблизительно.
Поднявшись в свои гостевые покои, Мира открыла дверь, чувствуя, что не была здесь уже много лет, хотя прошли считанные дни. Навстречу вышла Ми.
– Здравствуйте, – она улыбнулась, но глаза ее остались тревожными и грустными, – как вы?
– В порядке, – следом вошел Ром, – только мы мокрые, голодные, и уставшие.
– Солнечные камни…
– У нас!
Лицо Ми посветлело. Тихонько скрипнула дверь, ведущая в сообщающиеся покои, и показалась настороженная мордочка Аксельбанта.
– Бантуша! – Мира бросилась к своему любимцу, но вовремя вспомнила, что она мокрая насквозь.
– Ой! – воскликнула Ми, когда в дверном проеме показалась лысая голова с клювом. – Кто это?
– Это птичка, она с нами.
Пока сушились и переодевались, Ми спустилась на кухню и принесла поднос с угощением для всех.
Мира и наконец-то проголодавшийся Ром уплетали бутерброды со слегка зачерствевшим серым хлебом, Жигу щелкал орехи и сорил на пол, а Яра сидела за столом просто за компанию.
– Как дедушка?
– По-прежнему, – Ми присела в уголок на низенький диванчик, – кот от него не отходит, так и спит на его коленях.
– Молодец, Бантуха, – Мира погладила громко мурлычущего кота, – знаешь свое дело. Ми, можно вас попросить об одном одолжении? Понимаете, некоторые камни на цепочках, некоторые нет, но отверстия имеются у всех, нельзя ли продеть в них какие-нибудь шнурки или тесемки?
– Конечно.
Ми принесла свою сумочку с рукодельем, Ром передал ей камни.
– Только оборачивайте каждый тканью, чтобы они не соприкасались, – сказал флоин, – им еще рано встречаться.
– Пойду с дедушкой поздороваюсь, – Мира встала из-за стола, взяла свечу и пошла к двери в сообщающиеся покои. Жигу собрался, было, вместе с ней знакомиться и здороваться с дедушкой, но Ром остановил его, отрицательно качнув головой.
– А что такое? В чем дело? Я не достаточно прекрасен сейчас для такого момента?
– Не в тебе дело. Позже объясню.
– Ладно, как скажешь, – и Жигу принялся слоняться по комнате, осматривая интерьер. Воняло от мокрой птицы, как от старой гнилой перины, и Рому пришлось открыть все окна, чтобы никто не задохнулся.
Мира тихонько вошла в комнату дедушки. В камине весело потрескивали дровишки – догорала какая-то очередная мебель, отблески пламенных языков танцевали на полу. У камина сидел Марит, его лицо, как и прежде, было неподвижным, взгляд застывшим.
– Привет, дедуль, – Мира присела на пол рядом, – рада тебя видеть.
Ступая мягкими лапами, вошел Аксельбант и привычно запрыгнул дедушке на колени.
– Весна в этом году выдалась богатой на приключения, три мира пришлось обойти, чтобы устранить последствия нашей с Нингой ссоры. Иными словами – карнавал в Буэнос-Айресе, песни и танцы ночи напролет. Но теперь все будет в порядке, все наладится, дедуль, обязательно наладится…
Сквозь туманную пелену слез Мира смотрела, как красиво танцуют огненные лепестки, не замечая, как подрагивает левая рука Марита – он тихонько гладил Аксельбанта.
Глава тридцать девятая: Гора Фумия
Яру решили оставить дома, к горе Фумии отправлялся проверенный и закаленный отряд в составе: Ром, Мира и просохший, но все равно еще воняющий гнилой периной Жигу. Настроен он был по-боевому.
– Возвращайтесь поскорее, – провожали их Ми, тирамиса и Бант, – удачи вам!
– Спасибо! Все сделаем в лучшем виде!
Омертвевшая Зарабия встретила их суровой тишиной, непроглядным мраком и пронизывающим холодом. От свечи Ром зажег два самодельных факела, один оставил себе, второй отдал Мире. Жигу притих и закручинился, увидав, что случилось с красивым солнечным миром.
– Да, – сказал он, вздыхая, – ради этого стоило так надрываться, в воду лезть, по мирам ходить…
О том, что ему обещали заплатить золотом и бриллиантами, он уже не вспоминал. Через палисадник они вышли к широкой дороге, ведущей в Белый Лес.
– Ром, ты точно знаешь, где находится эта гора? – уточнила Мира.
– Да, каждый зарабиец это знает.
То и дело по пути встречались оцепеневшие люди, застывшие в самых разнообразных позах, что наводило на сравнение с жутковатым музеем восковых фигур. Попалась пара прозрачных, напуганных флоинов. Увидав живых людей, они бросились к друзьям, едва ли не со слезами радости. Узнав, куда компания держит путь, флоины присоединились.
– Сворачиваем, – сказал Ром, и они углубились в чащу, похожую на заброшенный яблоневый сад.
Чем ближе становилась гора Фумия, тем больше набиралось сопровождающих флоинов. Помимо прозрачных, шли и такие, как Ром, и черно-белые. В такой большой компании Мира распрощалась со своими страхами, которые одолевали от самого дома – то дерево кажется страшным человеком, сухим и черным, то ветки кустарника уцепятся за джинсы, а чудится, что кто-то схватил и не пускает, то наступишь в маленькое болотце, всхлипнет земля, а кажется, что где-то рядом мается злой дух…
– Далеко еще? – недовольно засопел Жигу, устав выпутываться из веток и колючих кустарников.
– Нет, нет, – наперебой загалдели флоины, – почти пришли, скоро покажется.
И вправду, вскоре тьма сгустилась и выросла горой, окутанной багровыми испарениями. Вершина ее была охвачена грязно-лиловым заревом, на фоне которого черным силуэтом вырисовывалась гигантская Чаша Зла, по форме напоминающая кубок для вина без ножки. От этого зрелища Мире сделалось не по себе, она растерялась, не веря, что такую масштабную катастрофу можно устранить пятью камнями, пусть и солнечными.
– Чем это так пахнет? – поинтересовался Жигу.
– Злом, – ответил кто-то из флоинов, – так пахнет зло…
– Похоже на запах сгоревших спичек, – поежилась Мира. – Я не хочу дышать этим воздухом, от него холодеет под сердцем. Ром, достаем камни.
– Погодите, – подлетела к ним совсем юная флоинка, – надо подняться туда, к самой Чаше.
– Как так? – растерялась Мира, глядя на отвесные стены Фумии. – Нам туда ни за что не добраться.
– Нам не добраться, – из холщовой сумки Ром выкладывал на землю свертки с камнями, – а Жигу доберется.
– Чего? – вытаращил глаза Жигу. – Совсем с ума сошли? Смотрите, сколько тут летающего народа, почему сразу я?!
– Жигу, разве мы можем доверить такое важное дело кому-то постороннему? Пойми, мы с Ромом просто физически не заберемся на вершину. Слетай, заверши дело.
– А кто-то говорил, что я летать не умею! – съязвил дофа, и Мира поняла, что эту вскользь брошенную фразу он будет помнить всю оставшуюся жизнь. – Ох, пользуетесь вы моей добротой, как хотите! Вдоль и поперек пользуетесь!
– Ура, он согласился! – Мира принялась поспешно извлекать из свертков камни и, один за другим вешать на шею Жигу.
Как только камни касались друг друга, возникала ослепительная вспышка, и в воздухе кружились теплые солнечные огни. Каждую новую вспышку флоины приветствовали радостными криками. Наконец последний камень занял свое место, и ожерелье засияло солнечным светом.
– Вот ты и стал настоящей золотой птицей, – улыбнулся Ром, – самой красивой на свете.
– Правда? – Жигу принялся рассматривать себя. Действительно, каждое перышко казалось выточенным из золота. – Да, в самом деле… Ручная работа! Ну, я полетел.
Под крики флоинов и аплодисменты друзей, он разбежался и, громко хлопая крыльями, оторвался от земли.
– И-эх! И-эх! И-эх! – звучно разнеслось по округе.
Мира с Ромом, затаив дыхание, наблюдали за неровным полетом дофы.
– Как бы он не врезался в гору, – произнес Ром.
– Как бы он не бултыхнулся в Чашу, – вздохнула девочка. – Смотри, как высоко уже поднялся, а ты говорил, что он летать не умеет.
– Господи, вы сговорились, что ли пытать меня этой фразой? Я же просто пошутил!
Усиленно размахивая крыльями, Жигу добрался до вершины и попытался усесться на край Чаши, но промахнулся. Пришлось сделать круг, как следует прицелиться и повторить попытку. Она тоже не удалась. Описав корявую параболу, Жигу опять полетел к Чаше.
Пока дофа на глазах у толпы флоинов настырно добивался своего, Рома начал разбирать смех. Мира увидела, что у него задергался подбородок, и схватила за рукав, чтобы не вздумал хохотать в такой ответственный момент.
– Какой же он смешной и неуклюжий, – едва сдерживаясь, проговорил Ром, – подушка с крыльями.
– Зато смотри, как он усердно идет к цели, – Мира тоже улыбнулась. – Наш орел золотой! Я им горжусь.
С двадцать пятой попытки Жигу приземлился точнехонько на край Чаши, замахал крыльями, балансируя и обретая устойчивость. Он стоял на вершине, выпятив грудь, камни сияли, разбрасывая ярчайшие лучи, но… ничего не происходило.
– Может, нужно что-нибудь произнести? – забеспокоилась Мира.
– Давайте возьмемся за руки, – сказала юная флоинка, – откроем наши сердца навстречу свету и попросим Чашу забрать все зло обратно.
– Так она нас и послушалась, – вздохнула Мира. – Неужели никто точно не знает, что нужно сделать? Жигу не может там стоять вечно!
– Значит, мы что-то сделали не так, – сказал Ром, – что-то упустили.
– Что же? – без сил Мира опустилась на землю и оперлась спиной о шершавый ствол дерева. – Что еще? Я больше всего на свете хочу, чтобы в Зарабию снова вернулось солнце, чтобы бабушка Нинга, папа, дедушка, кузены-уроды – все ожили, чтобы в доме и в мире снова закипела жизнь! Да я бы все сердце без остатка отдала за это! Я ведь так люблю свою самую замечательную семью, этот мир, такой разный, такой удивительный! Тебя, Ром, люблю, кота своего, жадного Жигу люблю всей душой! Пусть мне кто-нибудь только намекнет, что нужно делать, я все сделаю, все преодолею!
Ром опустился на землю рядом с нею, обнял девочку, погладил по растрепанным волосам, чувствуя, как на рубашку капают ее слезы. Ром молчал, не зная, как ее утешить.
– А-а-а-ах! – раздался вдруг дружный вздох флоинов.
Ром поднял голову и обернулся. Густая черная мгла возвращалась в Чашу, освобождая небо. Лучи солнечных камней разрезали тьму, как острые лезвия ветхую ткань – Зарабия возвращалась к жизни.
– Я это сде-е-ела-а-а-ал! – Жигу слетел с края и кружил неподалеку от Чаши, сверкая огнями ожерелья. – Я ге-е-еро-о-ой!
Флоины смеялись и обнимали друг друга, поздравляя с освобождением от вечной ночи.
– Смотри, а теперь он похож на кукурузник с бортовыми огнями от Боинга, – Ром осторожно вытер слезы с лица Миры. – Гляди, какой забавный, правда?
– Да, – прошептала она, улыбаясь, – правда.
Глава сороковая и последняя
Лето незаметно подошло к концу. Словно огоньки в кронах деревьев вспыхивали желтые и красные листья. Прогретая за лето земля потихоньку остывала под желтеющей травой. Прогуливаясь в палисаднике, Мира наблюдала, чтобы кот далеко не убегал. Аксельбант охотился за опавшими листьями, они шуршали от легкого ветерка и казались славной добычей.
– Какой сегодня хороший, тихий денек, – Мира присела на скамеечку. – Дедуль, тебе не холодно?
– Нет, – Марит потрогал непривычно короткую бородку клинышком. – Как ты думаешь, Мирочка, очень я старым стал? Узнает ли меня Моди?
Девочка окинула взглядом высокую статную фигуру в щегольском костюме сливочного цвета, и улыбнулась:
– Дедуль, не знаю, каким ты был в молодости, но уверена, ты мало изменился, разве что цвет волос. Но тебе идет быть блондином.
Захрустели сухие прутья под ногами Рома.
– Друзья мои, обед готов.
– Сейчас идем, – Мира спрыгнула со скамейки. – Идем, дедуль, посмотрим, что сегодня вкусненького.
Марит взял на руки кота, и они неспешно пошли к дому.
За столом уже все собрались: Нинга, близнецы, отец, Ми, Жигу.
– О, вот теперь все в сборе, – сказал Велор, – рассаживайтесь, сегодня вкуснейшее мясо с овощами.
– Да, – скупо улыбнулась Нинга, – это коронное блюдо Пии. Жигу, вам положить зерновую смесь?
– Окажите любезность, – чинно кивнул лысиной дофа.
Отчего-то между Нингой и Жигу установились трогательно-церемонные отношения, при встрече они каждый раз расшаркивались, как на балу. Еще дофа завел еженедельный ритуал: вечером он собирал всех домашних, и все вместе шли в хранилище, где в синих бархатных шкатулках сияли солнечные камни. Там Жигу заново пересказывал историю своего великого подвига, каждый раз добавляя новых подробностей.
Умница Яра нашла ко всем и каждому индивидуальный подход, домочадцы обожали зеленоглазую хитрюгу, близнецы же перед ней робели и отводили в сторону глаза. Покидать полюбившуюся Зарабию тирамиса пока не собиралась, хотя, быть может, у нее и были свои планы на будущее, но них Яра предпочитала не распространяться.
Как-то ранним утром Мира с Ромом снова тихонько вышли прогуляться, – они иногда сбегали побродить по колено в осеннем тумане, пока весь дом крепко спал.
– Ты знаешь, – тихо, почти шепотом сказал Ром, не желая нарушать туманной тишины, – о чем я все время думаю?
– О чем? – девочка наклонилась за желто-красным листом.
– Тогда, возле горы Фумии, когда Жигу пытался победить солнечными камнями Чашу Зла, мне кажется… да нет же, я уверен!
– Тише, не кричи.
– Я уверен, – прошептал Ром, – что возвращение солнца в Зарабию произошло не из-за Жигу с камнями, а по другой причине…
Читать бесплатно другие книги:
