Рыцарь Железного Кулака Тихомиров Артем

2

– Как это так? – спросил огр. – Невозможно?

Сидящий за столом стражник с нашивками лейтенанта на рукаве чинил перо. Руки его были в чернилах, а физиономия в прыщах, которые приличествовали бы в большей степени юнцу, нежели убеленному сединами воину.

– Проходящих по статье «Оскорбление представителя власти» под залог не выпускают, – ответил лейтенант. Близоруко прищурясь, он обвел комнату взглядом. Здесь было сумрачно из-за плохого освещения и скверно пахло – из-за дверей, ведущих в тюремный блок Дворца Справедливости. – Самбрик, твою мать, где тебя носит!

Самбрик появился из других дверей. Молодой тощий стражник с длинным носом, словно у цапли.

– Так, проверь, что там у нас с этим…

– Зирвент из Фингабора, студент Арвендийского Университета, – подсказал Браги.

– Да, Зирвент, – пробурчал лейтенант. Перед ним лежала куча бумаг, на которых он выводил каллиграфическим почерком витиеватого начертания руны.

Самбрик подошел к конторке, вытащил из ящика толстую книгу. Амбарную, такую купцы используют для учета приходов и расходов. Неодобрительно покосившись на огра, достающего макушкой до потолка, стражник послюнил палец и начал искать нужную запись.

– Оскорбление представителя власти, значит, – проскрипел молодой. – Был задержан вчера в половине одиннадцатого вечера возле Главной Площади. Будучи в нетрезвом состоянии, справлял нужду на статую нимфы… Кхе. Когда патруль сделал вышеозначенному Зирвенту замечание, тот развернулся и обо…. Оросил мочой сапоги начальника патруля, чем нанес оскорбление представителю власти города Лагерона, находящегося под покровительством герцога Бунтейна… Был препровожден в тюрьму при Дворце Справедливости, вел себя буйно, обзывался. Оформлен как задержанный в одиннадцать пятнадцать, помещен в одиночную камеру. Ожидает суда.

– Поняли, уважаемый? Хм. – Лейтенант с сомнением посмотрел на рыцарский герб на безразмерной груди огра, потом перевел взгляд выше. По его мнению, физиономия чудовища не соответствовала подобным атрибутам. – Вел себя буйно, обзывался… Это вам не фунт семечек… Получит по полной программе вагант.

Огр подбросил на громадной ладони мешочек с деньгами.

– Значит, никаких залогов? – спросил он.

Оба стражника, молодой и старый, проводили мешочек голодными взглядами.

– Нельзя, – простонал лейтенант. – Понимаете? Хоть вы и монстр, но понимать обязаны…

– Ну.

– Начальство его видело вчера, – пояснил стражник шепотом. – Не повезло ему. Начальство укрепляет законность внутри исправительной системы, поэтому поблажек не жди. Случись по-другому, гулял бы ваш дружок сейчас на свободе, без всяких залогов… Так, небольшая материальная помощь служащим с маленьким жалованиьем. Эх, да что там? В прежние времена все было по-другому.

– А что за начальство?

– Сам капитан стражи. Назначенный герцогом. Благородный рыцарь Дивворн из Лурча.

– Дивворн, значит… Ясно.

– Ну, ясно так ясно. Любит новый наш начальник неожиданно с проверками являться. Вот и вчера взял да и пришел… А тут как раз вашего ваганта привели. Невезуха, одним словом.

Браги спрятал кошелек в карман.

– Ладно. Что же грозит Зирвенту за… орошение статуи и сапог командира патруля?

– В прежние времена, уважаемый, его бы, пожалуй, колесовали. Но Бунтейн добр и справедлив. Мягкосердечен, я бы сказал, ко всякого рода преступникам и нарушителям спокойствия. А смысл? Ранее как – отрубишь вору руку – он не сумеет воровать. Нечем будет. Попробует другую руку использовать – вообще без верхних конечностей останется. Одним вором, почитай, меньше. Сейчас мы что видим? Сплошные послабления. Сейчас за кражу кошеля дают пять десятков розог. Это ж все равно что сказать: молодец, брат, воруй дальше. Разве нет?

Огр хмыкнул. Юридические тонкости его мало занимали.

– А после принятия нового «Уложения о наказаниях» все встало с ног на голову. Безобразие. Не каждый убийца под топор идет, я уже молчу об остальных! Говорят – цивилизация, город наш славен ею, цивилизацией этой фиговой, привлекаем, значит, из разных земель все прогрессивное, тьфу ты! Так вот скажите мне, уважаемый рыцарь, разве цивилизация означает поощрение преступности? Цивилизация – это ее искоренение. Я знаю, что говорю. В третьем поколении стражник я…

– Мы отвлеклись от темы… – напомнил Браги. – Что получит по полной программе Зирвент?

– По голому заду он получит. Двадцать ударов кожаной плетью. Стандартное наказание. Ну, накрутит судья еще пяток ударов. Да это вашему дружку на пользу, дурь-то выбьет малость. В следующий раз думать будет.

– Ясно. Где находится приемная начальника стражи?

– Идти туда хотите, уважаемый огр? – усмехнулся лейтенант, почесывая прыщавую щеку. – А толку? Даже если застанете на месте, все едино – совать Дивворну в руку бесполезно. Пытались. Вон, в соседних камерах сидят. А ранее за взятку ломали мизинцы и прижигали задницу железом каленым…

– Так где же?

– Центральный Канал, Дворец Ликкана. Только напрасно. Дождитесь суда. Через полтора часа. Потом и встретите дружка.

– Благодарю, благородный воитель, – поклонился огр и затопал к двери. Тощий с цаплиным носом с сожалением проводил его взглядом. «Благородный воитель», велеречивый стражник в третьем поколении, почесал макушку и принялся с остервенением затачивать перья.

Протиснувшись в дверь, не очень-то предназначенную для огров, Браги прошел по коридорчику, поднялся на пять ступеней и вышел в претенциозно, но безвкусно оформленный холл Дворца Справедливости. Достойны внимания были лишь старинные фрески на потолке, относящиеся еще ко времени закладки Лагероны. Эльфы, люди, гномы на изображениях строили дворцы, сражались с чудовищами, агрессивными соседями и друг с другом. Сюжеты банальные, но исполнены, на взгляд Браги, повидавшего великое множество дворцов, рукой мастера.

Во дворе толпились, прикованные друг к другу цепью, вонючие голодранцы. Стражники втолковывали этой оборванной братии, что, если они не будут вести себя тихо их, в воспитательных целях высекут здесь же, не дожидаясь судебного разбирательства.

Когда огр проходил мимо, вооруженные люди провожали его косыми взглядами. В Лагероне, городе на воде, где полным-полно гномов, людей, кобольдов и полуросликов, огры были редкостью. Тем более огры, носящие рыцарские регалии. Оборванцы удивились не меньше стражников. Даже самые тертые калачи, битые жизнью бродяги и воры таращились во все глаза.

Огр привык к такому. И почти не обращал внимания на тычки пальцем в свою сторону. На шепотки. На руки, тянущиеся к оберегам.

– Папа, это огр?

– Огр, сынок.

– Который ест людей?

– Да. Не подходи. Не смотри. Будешь вести себя плохо, отдам тебя ему. Попадешь в котел!

Браги не обращал внимания. Почти.

За воротами Дворца Справедливости Браги ждал дерганый, с фингалом под глазом, в мятой и грязной одежде вагант по имени Афти. Перестав грызть ногти, он отделился от стены, с которой желал слиться, и подскочил к огру.

– Ну? Как дела?

– Никак, – ответил Браги. – Залога не положено. Оскорбление представителя власти, понял?

– С ума сойти! Как такое может быть! Какое еще оскорбление? – задергался Афти. – Мы ничего такого не делали!

– Тебе видней. Может, ты и не делал, любезный студиозус, но, как мне объяснили, Зирвент оросил влагой своего организма сапоги командира патруля. Это как раз и есть оскорбление. Ты ученый человек, Афти, так что смекай.

Вагант издал сдавленный вопль.

– Что ж теперь будет? Огр, что теперь будет?!

– Я тебе не огр! – Браги развернулся и положил на худое плечо ваганта свою могучую длань. Бедняга чуть не очутился на земле. – Я Рыцарь Железного Кулака! По прозванию Страшила! Усек?

Физиономия ваганта с фингалом пошла пятнами. Огр подмигнул ему и отправился вниз по улице, что тянулась вдоль канала. У парапета рядком выстроились девушки, торгующие цветами. Продавцы птиц чуть в стороне, бродячие музыканты занимали свою нишу. Пахло застоявшейся водой. Длинная лодка с загнутым носом скользила между каменными берегами. В ней сидели приезжие гномы, громогласно восхищающиеся архитектурой Лагероны. Лодочник пел песню, не обращая внимания на щебетание бородачей.

По мосткам и улочкам расхаживали пестро одетые горожане и более строго одетые приезжие. На площаденках и проспектиках Лагероны слишком много голубей. Сотни тысяч. Места, где они любят собираться – статуи, парапеты и стены, – были густо измазаны пометом. Но к голубям здесь относились с непонятным огру пиететом. Они стали визитной карточкой Лагероны.

Одним словом, держи ухо востро. Браги подумал, что пестрая одежда горожан не только выражение их привычек и культурных особенностей. На пестром не так видны отметины голубиных проделок.

Вагант догнал Браги через несколько метров.

– Послушай… благородный Страшила… Ты что, так и уйдешь?

– Ага. Именно уйду.

– Но Зирвент!

– Зирвент получит свое. Двадцать раз по голому заду плеткой, понятно? Впредь будет думать, где облегчаться. Только на пользу.

Афти снова взвыл, словно его угораздило наступить на гвоздь.

– Как можно? Боги! Бить жреца науки!..

– Иногда не только можно, но и поучительно, – ответил огр, посвистывая. Крошечный эльфенок, не выше двух локтей росту, заметил его и застыл с открытым ртом, не донеся до него яблоко, покрытое сладкой карамелью. Важная городская матрона-эльфийка с глазами, словно у трепетной лани, дернула отпрыска за шиворот. Оба поспешили слиться с толпой. Сам Браги двигался сквозь скопление ротозеев, словно айсберг сквозь воды. – Да, именно поучительно, – сказал он прыгающему вокруг него ваганту. – Меня подняли ни свет ни заря, поднял все еще пьяный с ночи, с фингалом под глазом жрец науки и, давя на жалость, уговорил пойти и вызволить из тюряги Зирвента. Ибо Зирвент, как считает он сам, мой давний друг, с которым меня многое связывает. Напортачив, он просит приятеля, чтобы тот нашел огра в гостинице и привел выручать. Дать залог или взятку… И огр, как дурак, согласился, хотя не намерен был вылезать из кровати до трех часов дня. Теперь выяснилось, что ничего серьезного Зирвенту не грозит. Улавливаешь? Именно поэтому Страшила возвращается в гостиницу. Дрыхнуть. Досыпать! Если же Зирвент желает пообщаться с давним другом, пускай приходит. Огр, может быть, обрадуется встрече. На этом все!

Браги свернул к каналу, спустился по ступеням к пристани, намереваясь сесть в лодку. Лодочник вытаращил глаза от ужаса, прикидывая, выдержит ли такой вес его единственное средство добывания денег.

– Но ведь это двадцать плетей! – взвыл Афти. – Браги!

– Нет. Я сказал «нет». Мое слово – кремень!

3

– Ну, да это сущая ерунда! – Дивворн запрокинул голову и захохотал. – Мигом организую… Удо! Ты где?

Браги, сидящий за большим столом красного дерева, в смущении почесал затылок. Не думал, что его просьбу выполнят так быстро.

Дивворн повернулся к огру, вскочил со стула с высокой спинкой.

– Знаешь, меньше всего ожидал сегодня увидеть тебя в приемной… Смотрю – ба! Знакомые все мо… м-да… лица, один словом. – Рыцарь махнул рукой. – Минутку!

Вошел, вернее, неслышно прокрался Удо, молодой человек с внешностью уже довольно профессионального шпиона. Посмотрел на огра, не более двух секунд. Но, видимо, за это время срисовал все его приметы и смекнул, должно быть, что гость у начальства особенный. Одет Удо был в невзрачный темно-серый камзол и короткий плащ.

Дивворн подозвал помощника к себе и стал говорить ему что-то на ухо. Огр воспользовался моментом, чтобы осмотреть кабинет, куда его позвал человек, утвердившийся на службе у герцога. Тяжелые портьеры из бархата, шторы. Яшма и малахит в отделке, высоченные потолки, украшенные лепниной и золотом. Портреты на стенах. Сплошь суровые серьезные господа с насупленными физиономиями, отягощенными думами о благоустройстве городских пространств… В огромном камине потрескивали дрова. Над каминной полкой под углом висело здоровенное зеркало, отражавшее центральную часть комнаты.

Удо кивнул и удалился, так же бесшумно. Увидев, что огр рассматривает портреты, Дивворн подошел ближе.

– Понятия не имею, кто это, – сказал рыцарь.

– Там есть надписи, – заметил Браги.

– А пес с ними, – махнул рукой Дивворн. – Меня больше интересуешь ты. Какими судьбами здесь? Как поживаешь? Что творится в мире?

– Э…

– Пойдем, расскажешь! В этом кабинете… словом, здесь приватность беседы я не могу гарантировать. Пойдем туда, где она на уровне.

Огр не возражал. В конце концов, для него тоже было приятной новостью узнать, что в Лагероне начальником стражи оказался давний друг. Рыцарь выскочил за дверь на несколько секунд, потом вернулся и повел Браги потайным маршрутом по не очень-то широкому коридорчику. Огру пришлось втянуть в себя внушительное пузо. Дивворн крякнул, поняв, что совершил ошибку, но отступать было поздно. Через несколько метров они вышли в большой коридор, и вовсе не тайный, просто в другой части Дворца Ликкана, где находилось Управление Безопасности Лагероны.

– Извини, – сказал рыцарь. – Привык. Иной раз только этот лаз и спасает от посетителей. Вот где они у меня уже… Но что поделать – служба!

– Ага, – проронил огр.

Пока они шли по дворцу, подчиненные Дивворна отдавали ему честь и удивленно таращились на огра.

– Ну вот. Здесь можно говорить о чем угодно! Комната защищена специальными чарами, – сказал рыцарь, как только закрылась за приятелями массивная, укрепленная стальными пластинами дверь. – Прослушать невозможно.

– С магами работаете? – спросил огр, погружаясь в кресло. Несмотря на то что оно было широким, Браги чувствовал некоторую стесненность в боках.

– Работаем. Делать нечего. Есть в Лагероне пара-тройка адептов, лояльных герцогу. К ним и обращаемся за помощью в случае чего. Не бесплатно, разумеется, но свои деньги они отрабатывают честно… – Дивворн открыл спрятанный в стене бар, вынул большую бутылку вина и два стакана. – Прости, посуда, наверное, для тебя маловата, – добавил он.

– Ничего.

Дивворн плюхнулся в другое кресло, вытянул ноги.

– Ну, рассказывай, огр. Как дела? Какими судьбами здесь?

– А что там с Зирвентом?

– Считай, он уже вышел. Видел я этого субчика вчера, когда с проверкой ходил по участкам. Привели, а он лыка не вяжет да еще нос задирает…

– Он может…

Дивворн разлил вино.

– Стало быть, твой приятель.

– Не то чтобы… случалось, коротали время в дороге, влезали в разные истории. Знаешь ведь, как это бывает… – сказал Браги.

– Знаю.

– Ну вот. А что с него взять? Какой он преступник и покуситель? Дурак дураком. Вагант – ничего тут ни добавить, ни прибавить. Пропойца, ветрогон, бабник. Моча у него в голове. Была у меня мысль, что не мешало бы ему по заднему месту всыпать, раз его родитель эту свою миссию выполнить не в состоянии. Но жалко.

– Понятно, – улыбнулся Дивворн. – Признаться, удивлен… Спускаюсь сегодня в холл. Думал еще разок, пройтись с проверкой… А тут гляжу, какой-то здоровенный увалень разговаривает со стражей у входа.

– Мне сказали, что ты не принимаешь.

– Вот именно! Сегодня неприемный день. Иначе бы жалобщиков набрался целый двор. Пришлось бы тебе торчать в очереди. Бюрократия, туды ее в качель! За три года, что я Бунтейну служу, нахлебался формализма и пыли бумажной по самое горлышко… Турнира эти же три года и не видел. Жиром зарастаю помаленьку… Словом, обоим нам повезло сегодня.

– Троим. Зирвенту тоже.

– Да. Давай, за встречу. И удачу.

– М-м… Хорошее винцо.

– С юга. Знаешь, глазам не поверил. Ты, собственной ужасающей персоной! Огр по прозвищу Страшила. А помнишь турнир в Помареде?

– Помню, Дивворн.

– А как мы освобождали замок Тиэс Рокин от банды Зеленого Свина?

– Еще бы!..

– Все это и ты сам – привет из моего славного прошлого. – Дивворн вздохнул. – Когда-то я был свободным странствующим рыцарем. Сам себе хозяином был, Браги. Теперь вот на вассальной службе. А все почему?.. Прибился я к небольшой дружине местного князя, вассала герцога Бунтейна. Жил не тужил, а потом случилось так, что в порту Лаччи утвердились некие лихие людишки. Пираты… Пришли, обосновались, стали свои порядки наводить. Так вот князь наш собрал со всех волостей воинов, организовал поход на захваченный лиходеями Лаччи и отбил его. Славная драчка была, эге! Полгорода сожгли мы и разрушили, но ведь надо было как-то выкурить злодеев из домов, в которых они засели. К осаде поганцы заранее подготовились и организованы были. Тем не менее пустили мы их в расход. Захваченных в плен пиратов герцог, приехавший в тот же вечер, велел на столбы поднять. Мы приказ исполнили. Бунтейн спрашивает: кто, мол, особенно отличился при освобождении города, что стоит в его владениях и вассальной клятве верен? Князь назвал нескольких, в том числе и меня. Мы удостоились чести присутствовать лично у Бунтейна на пиру. Именно там герцог предложил мне возглавить городскую стражу Лагероны. Прежний глава утоп – пьяный свалился с лодки и пошел ко дну, что твой топор. Кранты, короче. Вот, а я-то к тому времени, времени предложения, сам был в дюбель, так сказать… Ну и согласился. Раздухарился, как мальчишка. Принес клятву герцогу. Прослужу, мол, ему пять лет верой и правдой. В общем, когда понял, чего натворил, поздно было. Слово дано – надо исполнять. Два года мне осталось, потом снова на волю. Пить, драться, подвиги совершать!

Огр улыбнулся.

– Ну и вот. Занимаюсь теперь тем, что заставляю работать здешних увальней. Бегаю с проверками, поддерживаю напряжение. Взятки искореняю. Сложно, но если взяться за дело…

– Стражники отзывались о тебе с пиететом, – заметил Браги. – Что ты, мол, неподкупен.

– Именно! Не сомневайся. Не беру. Понимаю, что, может быть, один такой на десять тысяч подобных… Однако если у кого-то честь рыцарская ничего не стоит, то я к этим не отношусь.

– Но пошел против закона, когда я тебя попросил, – сказал огр.

– Нет совершенства в мире, – улыбнулся рыцарь. – Не лютого убийцу или вора отпускаю. Студиозуса. Шуму от таких, как он, много, но реального вреда нет. Много вагантов прибывает в Лагерону. Сюда с севера прямой тракт из Арвендии. Тем паче Зирвент этот твой приятель.

– Спасибо.

– Пустое. А ты, значит, проездом?

– Ну. Отдохнуть, прогуляться по улицам, попить местного винца. Закупиться на дальнюю дорогу…

– Куда собираешься потом?

– Пока не знаю, не решил. Подальше. Утомляет эта цивилизация… – сказал Браги. – Шумно, суетливо. Никогда не мог долго жить в большом городе…

Дивворн мечтательно вздохнул.

– Два года! Всего два года! Кстати, а город не так и плох…

– Вроде того.

– Сыровато, правда, зимой. Но красиво. На воде стоит Лагерона. Каналы! Бургомистр планирует взимать налог за просмотр здешних достопримечательностей. Показывать их за деньги. Понимаешь, это ж звонкая монета! Люд съезжается со всех земель, гудит, стрекочет. Чего только я не узнал за три года, больше, чем за всю жизнь!

В дверь постучали. Настойчиво. Дивворн бросил в ее сторону гневный взгляд, скрипнул зубами.

– Это что еще такое? Я же велел не беспокоить!

– Дела… Ты личность, насколько я понимаю, нужная… – Браги подмигнул.

Начальник стражи дернул себя за волосы.

– Проклятье!

Снова стук. Рыцарь глянул на огра.

– Извини.

И выскочил за дверь, шепотом отчитывая невидимого гостя. Браги встал и потянулся. Одна из неприятных особенностей жизни в городе – это недостаток места. Для крупногабаритных существ в большинстве случаев не предусмотрены ни соответствующих размеров двери, ни комнаты. После недели жизни на лоне цивилизации Браги начинал себя чувствовать заколоченным в тесном гробу, где его заставляют танцевать джигу.

Дивворн вернулся. Мрачный. Выпил вино, оставшееся в стакане.

– Слушай, тут такое дело. Мне нужно кое с кем кое о чем поговорить…

– Ладно, я пойду. Увидимся.

– Подожди! – Дивворн пробежался по комнате. – Ты не очень спешишь?

– Нет. Особенных дел у меня не намечалось, я просто намеревался завалиться спать, потому что…

– Пойдем со мной. Узнаешь интересную историю. К тому же я не прочь услышать твое авторитетное мнение.

– По поводу чего?

– Чар. Семейных конфликтов. Дуэлей. И несчастной любви.

4

– Осторожней, Браги. Сядь на середину. Не то перевернемся.

– Ага.

– Лодочник, не делай такую кислую мину. Подумаешь, вместо пяти человек провезешь двух… Человека и огра. Вперед! Так вот, пока плывем, расскажу тебе то, что и так все знают. В Лагероне есть три эльфийских дома, три клана. Древних, как тролль знает что. Сколько живут они на этих землях, понятия не имею. Дом Звездной Диадемы, Дом Нефритовых Сердец и Дом Алых Маков. Первые два враждуют между собой, жестоко враждуют, с кровью, не считаясь с жертвами. Уже лет сорок.

– Почему? Обычно эльфы мирно уживаются друг с другом.

– Обычно. Здесь особенные эльфы, Браги. Чуть что – за меч, кинжал, метательный нож. Дикари, никаких законов не признают, кроме своих собственных. Плюют даже на герцога, хотя он к ним лоялен до неприличия. Могут драку устроить прямо посреди белого дня, ежели две группы наткнутся друг на друга и появится повод вынуть мечи. Причину вражды, поди, уж и забыли. Впрочем, сейчас это и не важно, сами мэтрессы Домов пусть в этом разбираются. Меня же, как гаранта законности, интересует одно: когда эта канитель закончится! Но думаю, что никогда, пока эти треклятые эстеты друг друга не перережут. А, похоже, к тому и стремятся. Правят Домами, всеми тремя, женщины. У здешних эльфов, понимаешь ли, матриархат. По опыту известно – допусти бабу до власти, каюк всем придет. Диадемы и Сердца – наглядная иллюстрация. Мужчин они себе выбирают сами, и ходят те у них в подчинении. Воюют у них в основном бабы, ох на мечах и горазды, Браги. Сам видел. Это ж особый стиль, образ всей, мать их так, жизни. Нет, мне этого не понять… Короче говоря, Дома постоянно на ножах. То Сердца прищучат Диадему какую, то наоборот. В заложники иногда берут друг дружку, а их мэтрессы знай себе зубами скрежещут, подзуживают своих дочерей. Браги, у них на пять детей четыре девки рождаются! Как думаешь, может, потому и матриархат… Кхе! Ну и мух летает в этом сраном канале! Тьфу, рот нельзя открыть! Так вот, не понимаю, говорю… Это ж какой-то бешеный курятник выходит. Браги, не хотел бы я быть эльфом-мужиком здесь… Не мухи, говоришь, а что? Это тот поганец из трубочки стреляет? Вот я тебе! Где твоя мать? Нету? Чего, сам народился, из воздуха? Дай только вылезти из посудины… Словом, Дома мне эти вот где! Герцог требует соблюдения законности, порядка, тишины на улицах. А сам не дает как следует их поприжать. А ведь можно было бы! Я, как последний дурак, вынужден на пару с бургомистром искать обходные пути, уговаривать этих баб растреклятых, крутиться, вертеться. Нет, видишь ли, нельзя! Бунтейн, видать, неравнодушен к этой расе… Поперек горла мне… Эт… эрт… эстроген сплошной…

– А что третий клан? Дом Алых Маков?

– Эти в стороне. Не их это дело. Не вмешиваются. И на том спасибо. Иногда, правда, предлагают свои услуги в качестве посредников. Дескать, эльфам лучше друг с другом договариваться. За монету, разумеется. Обиралово сплошное! А ты греби, лодочник, не пяль зенки! Государственные разговоры тут говорятся. Уши закрой! Вот. А недавно новая история! То-то я гляжу, тихо было в последнее время, не к добру. Стакнулись в одном месте Тавиалла, старшая дочь Скаймарры, мэтрессы Дома Нефритовых Сердец, и Маэтан, старшая дочь Ниинсанды, что правит Диадемами. Две эти ку… бабы вообще люто друг дружку ненавидят, хотя, как говорят, в детстве даже играли вместе… А тут Маэтан возьми да, видать, со скуки, оскорби бывшую товарку. Ну и понеслось. Того и надо только – мечиком помахать! Назначили свидание, то есть дуэль. В полночь. Ну и разодрались. Маэтан эта, как выяснилось, нарушила условия – подговорила своих девок напасть на Тавиаллу всем скопом. Ну а сестры Тавиаллы, не будь дурами, стали защищать старшую. В суматохе-то, когда патруль уже на место спешил, пырнула Тавиалла Маэтан кинжалом, который ее убитому Маэтаной брату принадлежал… Смылись змеюки, никого патруль не нашел. Но войнушка в новую фазу вошла. Пошли потом драки и поединки по всему городу. Многих мои люди схватили, но всех выпустить пришлось. Герцог! И рыбку ему надо съесть и на… м-да…

– А что Маэтан?

– Умерла. Той же ночью. Чары мамашины не помогли. Они, мамаши клановые-то, чародейки на свой, эльфий манер. Когда-то они две и замутили эту вражду, прокляли одна другую неким волшебным образом, деталей я не знаю. До сих пор Проклятие работает. И теперь клянутся бойцы Диадем отомстить за Маэтан. Все мои шпионы и стражи только и делают, что наблюдают за эльфами. Словно делать нечего больше. Вот померла Маэтан, а сама виновата, думаю, три недели назад, но конфликт все разгорается. Скоро перестанет Лагерона быть цивилизованным городом. Откатимся в дикость.

– Ясно. Чем же я могу тебе помочь в этом деле?

– Пока не знаю. Но ты у нас специалист по всяким проклятьям, заклятьям, конфликтам на магической почве, разве нет?

– Нет.

– Хм. Ну, по крайней мере, с подобным ты встречался. Я представлю тебя специалистом. Посидишь, послушаешь. Будь важным и многозначительным…

– С моей-то физиономией?

– Это все равно. Так даже лучше. Загадочней.

– Эх, Дивворн, по-моему, не в то ты меня впутываешь. У тебя есть волшебники, которые получают что-то из городской казны, а я…

– Насчет этого не волнуйся. Сейчас я прошу тебя только удружить мне. А там, если завертится, потолкуем насчет звонкой монеты.

– Хорошо. Раз мне все равно сегодня не поспать.

– Прекрасно! История тут вот какая… У Тавиаллы завелся полюбовничек, из Дома Звездной Диадемы. Риклеорн, молодой эльфик, моложе ее. Представь! Из враждующего лагеря! Ситуация та еще… Любовь у них, видать, знатная, потому что Тавиалла эта, по сведениям разведки, жить без него не может. Но недавно попался он. Пришел на бал-маскарад, который устраивали Нефритовые Сердца. Там его узнали и сцапали. В ответ на сию выходку Диадемы похитили Сиэну, девушку-поэта из Сердец… И где-то держат. Вдобавок Ниинсанда требует покарать Тавиаллу за убийство. По всем законам она имеет право требовать. Тавиаллу не выпускают на улицу, она под домашним арестом. Если выйдет, я могу ее арестовать, внутри – ни-ни. Теперь вот будем решать, что делать… Ума не приложу, как выбраться из этого дерьма… Лодочник, остановись, дальше пешком пойдем.

5

Площадь перед городской ратушей затопил народ. В основном приезжий. Разноголосая речь, пестрые одежды, субъекты всех сортов и размеров – от троллей до гремлинов. Бесконечное коловерчение, вылупленные глаза, открытые рты. Стаи голубей охотились за любителями бросаться семечками и хлебными крошками. То и дело надоедливые птицы с шумом взлетали на крыши окружающих площадь зданий, бомбардируя по пути шляпы и спины прохожих. Вслед им неслись проклятия. На глазах у Браги один нарядно одетый лепрекон, получивший голубиный автограф на ярко-красный жилет, швырнул вверх пончиком в сахаре, выхваченным с лотка, после чего принялся спорить с продавцом. Продавец требовал возместить стоимость снаряда, а лепрекон прикидывался, будто ничего не понимает. Нет на свете больших скряг, чем лепреконы. Гномы со своей жадностью в сравнении с ними курят бамбук.

Окруженный толпой восхищенных зрителей, показывал фокусы заезжий комедиант в несвежем одеянии и явно страдающий похмельем. Фокусы у него, однако, были на уровне.

В стороне ото всех устроились эльфы-музыканты со скрипкой, флейтой, гитарой, бубном и кастаньетами. Лихая мелодия привлекала многочисленных зрителей. Однако еще большим спросом пользовался танец. На квадратном деревянном помосте отплясывала, отбивая чечетку туфельками с набойками, длинноволосая эльфийка в юбке, рассеченной до бедра. Огр пожалел, что не может задержаться и посмотреть. Дробь, порождаемая божественными ножками, тянула слушать и слушать, а движения бедер, рук и обтянутого тканью бюста смотреть, нет, пожирать глазами…

Тяжела огрская доля.

Дивворн что-то говорил о перспективах получения прибыли от продажи права обзора достопримечательностей.

– Туризм, – сказал рыцарь. – За ним будущее.

– Ага, – сказал Браги, оглядываясь на танцующую эльфийку.

Из толпы выскочил Зирвент. Голова его была обмотана мокрой тряпкой. Одежда, модная и новая когда-то, стала походить на лохмотья. Сапоги просили каши.

Вид у студиозуса был недовольный, несчастный, донельзя обиженный. Зирвент шел вперед, продираясь через массу лагеронцев и гостей города.

Увидев Браги, не успевшего нырнуть в самую глубь толпы, Зирвент издал вопль. Будто ему отдавили дверью палец.

– Браги, дружище! Наконец-то мы встретились! Какое счастье!