Мисс несчастный случай Луганцева Татьяна
– Вот пить мне так нельзя, чтобы самочувствие хорошее было, – вздохнула Лиза, сползая с кровати. – Надо в себя прийти… душ, пробежка… К пятнадцати часам восстановлюсь. Все тип-топ, поверь. Меня другое больше волнует.
– Что именно?
– У нас с тобой точно ничего не было? – уточнила Лиза.
– Это на самом деле главное, что тебя волнует? – усмехнулся Артур.
– Нет, я понимаю… Взрослые люди и все такое. Но я не могу об этом не думать.
– Я, конечно, тоже напился, но не так, чтобы ничего не помнить. И я мог бы наврать тебе для экстрима, но не буду. Не переживай, ничего не было. Я бы не посмел, я тебя боюсь. Шучу! Я бы никогда не воспользовался пьяной женщиной.
– Ладно, проехали, – выдохнула Лиза. – А ты не знаешь, кого нашли на главную роль, ну, взамен Анжелики?
– Не знаю, и если честно, мне все равно. Единственное, что мне хочется, – чтобы нашли этого маньяка, кто сотворил такое с Анжеликой…
– Я тоже этого хочу, честно, – ответила Елизавета. – Пойду я. Спасибо за приют. Извините, ежели что…
– На съемочной площадке встретимся, – ответил Артур.
– Ты тоже будешь выполнять трюк? – удивилась Елизавета. – Так, может, вместе потренируемся?
– Нет, я не участвую в трюке, – смутился Артур, – но я должен быть в кадре…
– Тогда до встречи, – вполне миролюбиво ответила Лиза, сама на себя удивляясь.
Глава 7
Елизавета была приятно удивлена, придя на съемочную площадку: та располагалась в одном из живописнейших мест, которые она когда-либо видела. Лиза и не представляла, что в Польше можно найти такой дикий уголок природы. Высокая скала с крутым обрывом, внизу бурлящая речка. Воздух был холодным, к тому же со всех сторон дул пронизывающий, ледяной ветер. Елизавета направилась в вагончик-гримерную. Там ее ждала Лариса с распростертыми объятиями.
– Мне как сказали, что у тебя первый съемочный день, так я прямиком из больницы сюда!
– Может, тебе надо было еще в больнице побыть? – спросила Лиза. – Выглядишь не очень, если честно.
– Спасибо! А вот ты очень даже ничего, только бледновата. Давай гримироваться.
– Да ты сильно не усердствуй, я же каскадер. Лицо снимать не будут.
– Лицо у тебя просто класс! А вот паричок блондинистый приладить придется. Присаживайся, дорогая подруга.
Лиза подчинилась. А еще ей принесли красивое, старинное платье с корсетом и длинной, пышной юбкой. Такое же платье должна была носить и актриса, играющая главную роль. Платьев было заготовлено несколько на случай порчи имущества при выполнении трюков.
– Красиво на тебе смотрится, – восхитилась Лара, – да и сама ты красивая! Всегда считала, что тебе не трюки выполнять надо, а самой играть.
– Ты не права, подруга. Актриса я никакая, я человек прямолинейный и жесткий. Спорт – мое, жеманство перед камерой – нет.
Преобразившаяся Елизавета приблизилась к съемочной группе. Савелий в теплом свитере и теплой куртке с намотанным шерстяным шарфом напоминал ожиревшего пингвина. А вот Артур выглядел очень даже ничего. Темный, стройнящий его камзол, сапоги, белая шелковая рубашка с ажурным воротником.
«Подлецу все к лицу», – почему-то подумала Лиза, подходя к ним и здороваясь.
Вокруг сновал народ, ветер дул не переставая. Лиза понимала, что в таком платье ей ходить тяжело, не то что выполнять какие-то трюки. Сдавливающий корсет, неудобная обувь и… напротив все такие же красивые глаза цвета жареного кофе…
«О чем это я?» – подумала Лиза, стараясь не реагировать на взгляды, которыми ее одаривал Артур.
– Ты смотри какая хорошенькая! – даже присвистнул режиссер. – Всегда говорил, что всем людям к лицу такие вот старинные наряды, а некоторым особенно. Лицо прямо заиграло! – любовался ею Савелий. – А вот блондинкой быть – не твое.
– А мне нравится, – отметил Артур.
– Ради тебя перекрашиваться не буду, сразу говорю, – ответила Елизавета.
– Ладно-ладно, не кипятись. Трюк знаешь в чем будет заключаться? Впрочем, чего это я задаю глупый вопрос. Конечно, знаешь. Ты же должна была к нему подготовиться.
Лиза кивнула, чувствуя, что ее область декольте предательски замерзает.
– Я же вроде как злодейка? То есть не я, а главная героиня, просто миледи во плоти. И вот главный герой вступает с ней в смертельную схватку.
– Она набрасывается на меня, а я отталкиваю, – смущенно поправил ее Артур, вроде как ему не с руки было драться с женщиной даже на экране.
– Ты толкаешь меня, и я лечу в пропасть водопада, – закончила Елизавета. – Класс!
– Боюсь, что я не смогу этого сделать, – вдруг выдал Артур, чем несказанно взбесил Савелия:
– Да вы с ума посходили, что ли? Профессионализм ваш где? При чем тут личные отношения? Просто толкаешь так эффектно, и все! Снимать будем издалека, потому что Лиза должна стоять к тебе лицом и падать спиной вниз.
– Савелий, я, конечно, все понимаю, но не слишком ли крутая скала? Не слишком ли ветрено? Я боюсь, что-то может пойти не так…
– А вот так при каскадерах перед выполнением трюка никогда не говорят, – закашлялась Елизавета, которая только что подумала то же самое.
Тело-то у нее было натренированное, и оно ее не подводило, а вот неудобный наряд и разбушевавшаяся стихия в могли внести свои корректировки.
– У нас на картине работают профессионалы. Лизу надежно закрепят страховкой, и она никогда не разобьется о скалы. Нам нужно снять всего лишь момент толчка и эффектное падение в пропасть. И ребята, – обратился Савелий к операторам, – просьба – постараться снять все с первого кадра. Так что ты, Артур, ее не жалеешь и толкаешь как следует, а ты, Лиза, эффектно летишь, желательно с криком.
– Все понятно, давайте уже, – кивнула Лиза.
– А ты все же смотри на нее не с нежностью и заботой, а с ненавистью. Так по сценарию положено, – подколол Артура напоследок режиссер.
Каскадеры увели Лизу на скалу, с которой ей предстояло падать вниз, и занялись приготовлениями. Одного из них, Юру, она даже знала. Когда-то, когда Елизавета только начинала, они работали вместе. А затем его пригласили работать за границу и Юрий решил воспользоваться шансом.
Конечно, Юрий сразу же узнал Лизу и тепло ее поприветствовал:
– Молодец! Ты тут одна женщина-каскадер! Доросла до таких сложных трюков! Заработаешь на этой картине прилично, серьезно говорю, – машину купишь.
– Машина есть.
– Еще одну.
– Если выживу, – вдруг выдала Елизавета и сама испугалась: – Ой, чего это я?! Извини… Знаю, что так нельзя говорить.
– Значит так. Задирай юбку, зафиксируем страховку. Скала идет под наклоном, так что сильно не бултыхайся. Я прикрепил железный штырь под углом, чтобы ты об скалу не билась.
– Постараюсь.
– И сильно не раскачивайся. Ты хоть и легкая, но порода в скале не очень твердая, штырь может выскочить. Течение у реки шустрое, унесет черт знает куда. Ищи тебя потом. Или твои останки. Ой! Чего это я? От тебя, что ли, научился.
Лиза вздохнула и подняла юбку, давая каскадерам возможность приступить к ответственной миссии закрепления страховки. Еще около часа они провели на этом бодрящем ветру, который и нормального человека довел бы до паники, а уж человека, готовящегося выполнять трюк… Елизавета родилась не вчера, она понимала, что трюк будет опасным, и боялась. Согревала ее только одна мысль – что она будет рядом с Артуром, будет видеть его глаза, ощущать его тепло….
– Все всё поняли?! – закричал Савелий. – Один дубль! Поэтому актеры собрались, каскадерша сконцентрировалась, операторы – убью, если не получится!
«Последние указания даны», – вздохнула Елизавета и пошла занимать исходную позицию.
Зафиксированная страховкой к железному штырю, воткнутому в скалу, Лиза подошла к краю. Сердце ее учащенно билось, внизу шумел водопад, оттуда же поднималась леденящая прохлада, которая окутывала Елизавету. Лиза понимала, что с каждой минутой ее тело деревенеет и становится совсем не податливым, но на то у нее и работа такая, чтобы уметь сконцентрироваться в нужный момент.
Последняя проверка амуниции, последняя проверка грима, последние ценные указания. Артур выглядел очень сосредоточенным. Камзол сидел на нем как влитой.
– Ты словно родился в ту эпоху, – усмехнулась Лиза, – только вот причесочка современная!
– Волосы как ни укладывают, все равно торчат, – пожаловался Артур. – Извини, если что не так…
– Нет, ты издеваешься, что ли? Прощаться со мной задумал? Не выйдет!
– Я не к этому. Вдруг что сделаю не так? Я все же не профессиональный артист, а музыкант.
– Нет, вот если не хочешь со мной поссориться, будь добр, сделай все правильно! Потому что прежде чем сделать второй дубль, я вас всех сначала убью. Это понятно?
– Все на позиции! – донесся до них голос режиссера.
Ветер дул Лизе прямо в лицо, и она боялась, что он сорвет с нее парик и съемка будет испорчена. Но его вроде прочно прикрепили неудобными, жесткими заколками к ее милой головке, в которую даже в такой ответственный момент закрадывались странные мыслишки: «До чего же он красив. С таким бы целоваться на съемке, а не драться. Сейчас этот человек, с томным взглядом и чувственными губами, столкнет меня в пропасть. Хотя от руки такого красавца и умереть не страшно. Он что-то мне говорит? Ну да… Он что-то говорит…»
Лиза наконец вышла из оцепенения и прислушалась к словам Артура.
– Нападай на меня, уже снимают, – шипел ей Артур.
– Что? – не поняла Лиза.
– Лиза, что с тобой? Нападай! Ну что ты? Не помнишь? Сценарий… Ты меня душишь, я отталкиваю…
Лиза огляделась. Основные камеры были у Артура за спиной, хотя одна, подвесная, ползала по проводам прямо рядом с ними. Но она была нацелена не на крупный план, а на съемку падающей в реку Елизаветы. И эта камера уже смотрела на них своим кровожадным красным глазом.
– Твою же…! – закричала Лиза.
Артур не успел у нее спросить, что случилось. Тело полетело в пропасть, точнее – два тела. Сладкая парочка – Лиза и Артур.
Глава 8
– Вот понять я вас не могу, киношников. Чего вам дома-то не сидится? Все вам куда-то надо. Польша, Германия… А мне ехать за вами, трупы собирать? – спрашивал тучный мужчина с огромным животом и сильной одышкой.
– Почему трупы собирать? – заикаясь, спросил Савелий, вытирая уже в который раз пот со лба.
– Нет, ну а что у вас тут происходит? – кашлянул грузный мужчина. – Актрису зарубили у вас?
– Что значит – у меня? – снова вытер пот Савелий. Салфетка уже вся была мокрая. – У меня на картине, но не у меня лично. При чем тут я? Здесь много народа, и может произойти что угодно…
– Меня, следователя по особо важным делам, командировали сюда для расследования зверского убийства актрисы. Я приезжаю… и что? Что я вижу? Что у вас прибавилось еще два трупа?! Ведущий актер картины вместе с каскадершей упал в реку. Скорее всего они тоже погибли…
– Это еще не известно, – отметил режиссер, нервно кусая губы.
– Не хило, я вам скажу! – словно не слыша его, продолжал Генрих Германович Симонов. – Такими темпами я не управлюсь. Впору подмогу вызывать.
Савелий Самсонов не знал, что ему на это ответить. Он только моргал ресницами, вытирал пот и проклинал тот знаменательный день, когда его сделали режиссером этой картины. А он еще так радовался. Такой масштаб, такие пейзажи! Замок! И вот теперь сплошные неприятности.
– Оставались бы в России с такими-то талантами! – продолжал напирать следователь.
– А чего мне в России делать-то? У меня здесь съемки.
– Так мне в России легче было бы расследовать. Эх, не понимаете вы меня! – махнул рукой Генрих Германович. – Перелеты, гостиницы и везде непонимание загадочной русской души. А меня кто спросил, понимаю я этих иностранцев или нет? Ну да ладно… Это к делу не относится. Давайте все по порядку. Говорите, обычная рабочая обстановка была. Ничего не предвещало столь трагического конца. Главный герой должен был толкнуть каскадершу в пропасть. С ума сойти! Они ссорились?
– Что? – переспросил Савелий. – В жизни или на экране?
– Ах, да… Тут еще и в этом затруднение, – почесал затылок Генрих Германович.
– По сценарию они ссорились, и я думал, что с этим будет проблема. Но тут все вроде ничего, все собрались. Елизавета должна была наброситься на Артура и душить его, а он резким движением оттолкнуть ее. Все так и происходило, только он оттолкнуть ее не успел. После того как Елизавета начала его душить, она что-то прокричала и что есть силы заехала ему в причинное место, – поморщился режиссер, словно сам ощутил этот удар, и невольно коснулся рукой промежности.
К слову сказать, после этого откровенного жеста поморщился и Генрих Германович.
– А дальше? – поинтересовался следователь.
– А что мужчина может после такого удара? Он и дышать-то не в состоянии… Она же каскадер – нога натренирована, удар поставлен, а Артур – музыкант. Он повалился на нее просто трупом. А дальше… Господи! – снова вытер пот Савелий. – Мы все ахнули, у оператора даже камера вспотела, то есть запотела. В смысле, не сама камера, конечно, а оператор за ней, ну и… – махнул рукой режиссер.
– Мы отвлеклись, – кашлянул Генрих Германович.
– Извините. Так она, я имею в виду Елизавету, ловко подхватила его под грудки, и они вместе упали в реку. Это все. Больше мы их не видели, – вытер пот уже совсем размокшей салфеткой Савелий. – Все в шоке. А тут и вы вот подоспели по первому убийству Анжелики, а тут такой несчастный случай.
– Да это не несчастный случай, а предумышленное преступление! – не согласился с ним следователь. – Страховка на ней была? Почему не спасла?
– Была, конечно! У нас все по закону! – покраснел Савелий. – Работают профессионалы! Но рассчитана она была на вес одного человека – хрупкой женщины. А тут еще добавился взрослый мужчина. Вот страховку сразу и сорвало. Они вдвоем полетели в реку. А там такое бурное течение, их сразу и унесло, а уж живыми или мертвыми, я не знаю. Прошло около двух часов, связи с ними нет.
– Вы же все это засняли? – уточнил Генрих Германович.
– Ну конечно! Мы же снимали кино! – махнул рукой Савелий, словно у него развился нервный тик, и метнул бумажную салфетку прямо в следователя. – Извините.
– Вот сейчас вы меня усадите в самое удобное кресло и подгоните мне своего лучшего оператора. Я хочу все сам увидеть, – заявил Симонов.
– Все будет сделано! Это совсем не сложно.
– И еще мне бы кофейку, – попросил Генрих Германович.
– С молоком? С сахаром? – спросил Савелий.
– С коньяком.
– В смысле? Плеснуть в кофе немного коньяку? – уточнил Савелий, уже поднимающийся со своего места.
– Вот у русских даже менталитет меняется за границей. Немного плеснуть в кофе… – передразнил его следователь. – Я бы не отказался и от бутылки… такие ветра! А вот кофе можно маленькую чашку.
– Я понял, – кивнул Савелий.
И уже через несколько минут следователь из Москвы сидел как царь в кресле с надписью «Режиссер» и просматривал записи. Делал он это долго и нудно. Переговорить с польскими коллегами он тоже успел. Они сказали, что Артура и Лизу ищут, но слишком большая территория, а они могут оказаться в любом месте вниз по реке.
– Там много населенных пунктов? – спросил Генрих Германович.
– Достаточно, но есть и безлюдные участки, – ответили ему.
Не прекращая смотреть запись, следователь спросил у Савелия:
– А что вы имели в виду, когда сказали, что боялись возникновения проблем перед их дракой?
– Так это… Влюбленным трудно сыграть ссору, – пожал плечами Савелий.
– А они были влюблены друг в друга?! Вот тебе новость! – удивился Симонов.
– Я не знаю, как долго и насколько серьезно, врать не буду, но такие вещи всегда чувствуются. Да и потом, я их застал вместе в постели, вот.
– Тогда это точно личная разборка! – со знанием дела кивнул Генрих Германович. – Сами посудите, у них отношения.
– Может, просто секс? – пискнул режиссер, чем вверг следователя в задумчиво-шоковое состояние.
– Ага, секс! Вот что вы за люди, киношники? Это для вас не отношения? Может, так же думал и этот смазливый тип, ваш Артур. А вот у женщины была иная точка зрения. А потом она узнала, что у него такой же секс с другими женщинами, например? Затаила обиду, решила отомстить, и вот тебе… Но в таком случае это плохо для всех закончится, – заключил следователь, разводя руками.
– Почему? – не понял Савелий. – Съемку прикроют?
– Вот етить твою разъетить! Для вас главное съемки! Тут три трупа! Ревнивая женщина решила наказать неверного и скинуть его в реку, а получилось, что и ее страховка не выдержала. Стоп!.. А не было ли у этого Артура отношений с убитой актрисой Анжеликой Трухановой?
– Да вы что? – икнул Савелий.
– А я задал простой вопрос. Я могу и свидетелей поспрашивать, прикрою вашу лавочку…
– Да было у них, – буркнул доселе молчаливо стоящий оператор и получил в награду от Савелия весьма красноречивый взгляд. – А что? Все равно же узнает, как они голышом в самолете купались и как Анжелика на него вешалась.
– Где купались голышом? – переспросил следователь и получил исчерпывающий ответ. – Ну, киношники… ну твою же мать…
– Хватит вам ругаться! – сделал ему замечание Савелий. – Нельзя же так за глаза о людях.
– Ага! О мертвых либо хорошо, либо ничего. Но у меня еще один вопрос. А видела ли Елизавета, что вытворяет Анжелика с ее любимым?
– Видела, конечно. Она им шампанское разносила, ссорились они с Анжеликой, – снова подал голос оператор и схлопотал второй искрометный взгляд от режиссера, но сделал вид, что не замечает этого.
– Ну вот! Что и требовалось доказать! Похоже, первое убийство раскрыто. А затем Елизавета Малоярцева предприняла попытку убийства Артура, которая закончилась еще и самоубийством по неосторожности, – возликовал Генрих Германович.
Савелий посмотрел на него с неприязнью.
– Вам бы не убийства раскрывать, а детективные романы писать! Фантазия просто бьет ключом. Это же надо было такое предположить, чтобы Лиза взяла и раскроила голову Анжелике топором?
– А что? Силенок у нее хватит, это я успел оценить! Вон она в одну секунду одним ударом здорового мужика с ног свалила. А уж если в такие ручки еще и топор! – многозначительно закатил глаза следователь.
– Да я не о физической стороне дела, а о моральной! – поправил его Савелий.
– А я вам, дорогой вы мой режиссер, знаток тонких материй и человеческих душ, вот что скажу. Нет ничего опаснее и непредсказуемее, чем месть обманутой, ревнивой и брошенной женщины. Просто не у всех женщин есть возможность поквитаться с обидчиками, а в нашем случае Малоярцевой представился такой шанс, и она не могла им не воспользоваться. Мало того что соперница моложе, красивее, она еще над ней и поиздевалась, видимо, унизила ее, вот и получила! Надо будет узнать, где находилась Малоярцева в момент убийства Трухановой.
– Все равно нельзя так огульно обвинять людей в таких страшных преступлениях, – не согласился Савелий.
– А никто и не обвиняет! Вы думаете, как дела расследуются? Это всего лишь рабочая версия, и я вам их могу набросать с десяток. Вот вы, например…
– Не надо мне ваших версий! – замотал головой Савелий, и следователь довольно рассмеялся.
– А найдите-ка вы мне, товарищ режиссер, в вашей большой труппе бродячих артистов… шучу!.. того, кто бы умел читать по губам! Я хочу понять, что прокричала Малоярцева в последний момент, и готов поспорить, что это типа: «Умри же, предатель!» или: «Не доставайся же ты никому!»
– Да вы Шекспира переплюнете! – усмехнулся Савелий. – Никого искать не надо, я сам прочту, я на монтаже уже научился различать, что актер говорит.
– Без обмана? – уточнил следователь.
– Да что вы в самом деле?! – возмутился Савелий. – Словно я тоже подозреваемый!
– Работа у меня такая, я всех подозреваю. Не обижайтесь, – миролюбиво сказал Генрих Германович.
Савелий сел перед монитором, оператор и монтажер сделали все от них зависящее, чтобы вывести на экран несколько размытое лицо Елизаветы. Савелий несколько раз просмотрел один и тот же кадр, следователь все это время терпеливо ждал, куря одну сигарету за другой. Наконец режиссер выключил монитор. Вид у него был уставший и расстроенный, а точнее – растерянный.
– Ну что? – погасил окурок Генрих Германович. – Чего молчим?
– Так вы меня сейчас обвините во всех смертных грехах и сговоре, – почесал затылок Савелий. – Может, я лучше поищу еще кого-нибудь, кто умеет читать по губам, чтобы подтвердить мою догадку?
– Не юлите, говорите, что поняли, – приказал следователь.
– Так в том-то и дело, я расшифровал совсем не то, что вы хотите услышать.
– Я хочу услышать в первую очередь правду! Говорите!
– Она сначала грязно выругалась, а потом закричала: «Пригни голову!» – ответил Савелий и втянул голову в плечи, словно ожидая удара.
– Чего?
– Это все, что я понял, – виновато кивнул режиссер.
– Пригни голову… – задумчиво повторил следователь. – Им что, грозила какая-то опасность? Может, дерево падало?
– Нет, – ответил Савелий, – я был на месте, не было там никаких деревьев.
– Возможно, Малоярцева была пьяна? Ей что-то привиделось? Галлюцинации?
– Она была трезва и сосредоточена. И никогда не позволяла себе никаких излишеств, особенно перед тяжелейшим трюком, – уже более твердым голосом заявил режиссер и в который раз подумал, что его картине, видимо, пришел конец. Он уже получил несколько эсэмэсок от «друзей», смысл которых сводился к тому, что «уж не стал ли он снимать по Достоевскому?». При этом добавлялись комментарии типа: «Ну нельзя же так вот с натуры?»
– Пригни голову, – снова попробовал на вкус это словосочетание следователь. – Не летел на них какой-нибудь валун?
– Они стояли на самой высокой точке скалы, на них не могло ничего катиться чисто физически, – заметил Савелий.
– Ерунда какая-то…
– Ну конечно! Внезапное сумасшествие Елизаветы объяснило бы любую вашу «рабочую версию», – несколько с издевкой ответил режиссер. – Только вам все подтвердят, что это был очень адекватный, серьезный, порядочный человек! Почему я говорю «был»? Катастрофа!..
– Извините, любезные, – подал голос оператор, – я тут кое-что увидел…
– Да? – обратились к нему Савелий и Генрих Германович.
– Вот посмотрите… на лбу у Артура что-то странное. Я приблизил, как смог, и вот что получается.
Оператор развернул им экран и выделил отмеченное место.
Савелий прищурился.
– Не понимаю… Нет-нет, я вижу… что это? Дефект пленки?
– Исключено, повторяется на нескольких кадрах, но всегда в одном неизменном месте – на лбу Артура, – ответил оператор.
– Что это? – повторил режиссер.
– Это прицел от снайперской винтовки, способной высадить мозги человеку с расстояния больше километра, – ответил следователь и грязно выругался. – Здесь только федералов не хватало!
– Это т-точно? – заикаясь, спросил Савелий.
– Точнее не бывает, я как человек, который в этом понимает, отвечаю со стопроцентной уверенностью.
– Но как же? – совсем растерялся Савелий.
– Я не знаю! Кто у вас тут решил извести всех главных героев картины? Сначала Анжелику, затем Артура? Может, это какой-то ваш недоброжелатель? – высказал предположение следователь.
– Надеюсь, это всего лишь рабочая версия? – спросил Савелий. – А если серьезно… Да кто любит режиссера?
– Никто, – ответил оператор, который говорил редко, но метко.
– Но так, чтобы начинать убивать актеров?.. Это уж явный перебор по всем параметрам, – закруничился Савелий. – Так это что получается? Лиза тоже это заметила?
– Конечно! Она же стояла близко к нему и, как я понимаю, тоже в этом разбирается. А выяснять, шутка это чья-то или сейчас парню вынесут мозг, времени у нее не было, – подтвердил Генрих Германович.
– Поэтому она приняла единственно правильное решение и столкнула себя и Артура вниз, пытаясь тем самым спасти его, – добавил Савелий, – но страховка не выдержала. А вы про нее говорили такие гадости! А Лиза, наоборот, пыталась спасти человека ценой своей жизни. Бедная девочка! Я же говорю, что хоть и плохо знаю Елизавету, но мне ее рекомендовали как ответственного и порядочного человека. Не могла она никого убивать!
– Выясним, – успокоил его следователь. – Меня теперь другой вопрос интересует: как мне этого снайпера разыскать? А что, если объявился маньяк? Надо найти место, откуда он целился.
– Интересно, а он успел выстрелить в Артура? – вдруг задумался Савелий.
– На пленке ничего такого не запечатлено, – буркнул оператор.
– И крови на скале нет ни капли, – отметил следователь. – Хотя если пуля осталась в голове…
– У меня мороз по коже, – передернул плечами Савелий.
– В любом случае, расследование продолжается, – озабоченно отметил следователь, снова закуривая.
Глава 9
Елизавета несколько раз испытывала состояние невесомости на специальном тренажере и по собственной инициативе, но то, что она испытала, падая с Артуром со скалы, не укладывалось ни в какие рамки понимания. На несколько секунд она даже смирилась с мыслью, что они с Артуром погибнут, но тут на помощь пришел ее бойцовский характер.
Артур где-то слышал, что есть такая пытка, когда человека не бьют, не пытают, а просто сажают в зафиксированном положении и капают на темя холодной водой. Через несколько часов одна-единственная капелька воды воспринимается организмом как самая страшная боль. Словно в голову вонзается спица за спицей. Именно такие ощущения он сейчас и испытывал. Кроме того, кто-то теребил его за руки, за ноги, а незнакомый, нервно звучащий голос в приказном тоне заставлял дышать.
Темные ресницы Артура дрогнули, впуская в глаза дневной свет. Прямо над ним висел зеленый лист, с которого периодически срывались капли холодной воды и падали ему прямо на лоб, вызывая жуткую боль. Внезапно лист колыхнулся, и над Бортниковым склонилось встревоженное женское лицо.
– Жив… давай приходи в себя, – сказала женщина.
И Артур ее узнал.
– Елизавета… что произошло? – прохрипел он, оглядываясь по сторонам.
– Я надеюсь, что ты не все помнишь, – ответила Лиза.
– Не надейся. Ты меня убить, что ли, хотела? Такой удар получил… Не забывай, что я все-таки рок-музыкант и в тенора записываться не собирался.
– А еще что помнишь?
– Твой жуткий крик: «Пригни голову!» – только это я сделать не успел, ты мне ее сама нагнула, сложив пополам. И еще я помню это ужасное падение в реку и дикий холод. – Артур задумался, облизывая губы. – Больше я ничего не помню. Ты что-то еще сделала со мной? Меня пытали, били?
– Я еле удержала тебя, – выдохнула Лиза. – Худой, худой, а весишь столько! От удара об воду потерял сознание и полностью размяк. И я грести не могла, потому что одной рукой держала тебя, а вторую расшибла при падении. Поэтому нас с тобой несло и несло по течению. Единственное, что я могла – это держать твою голову на поверхности и надеяться, что ты дышишь, потому что проверить возможности не было. Вода шумит, бурлит, дыхания не слышно, а тело холодное. Я не знаю, сколько нас несло течение, но по ощущениям очень долго… Меня даже в какой-то момент накрыло отчаяние. Я подумала, что уже не в состоянии тебя удерживать. Даже молиться начала… – Голос Лизы сорвался, и из глаз потекли слезы.
Это получилось так неожиданно и так искренне, что Артур мгновенно пришел в себя, забыв про свою боль.
Елизавета отпрянула от него, обхватила себя за колени, наклонила голову и зарыдала. Она давно так не плакала, а возможно, и никогда. Перенесенный стресс из-за чужой жизни сделал свое дело.
Артур сделал героическое усилие, чтобы сесть, и посмотрел на Лизу. На ней была какая-то пестрая кофта с короткими рукавами, черный плотный корсет, сильно утягивающий ее и без того тонкую талию, и черные рваные колготки. Платье, тоже рваное и все в тине, с торчащей из бархата проволокой, которая раньше держала подол, валялось неподалеку, словно скелет гигантского выбросившегося на берег кита, которого уже поклевали чайки.
Темные волосы Лизы разметались по ее худым голым плечам, которые содрогались от рыданий.
– Ну что ты? Прекрати, Лизочка, – пытался успокоить ее Артур. Он подполз к ней и обнял. – Все хорошо.
Елизавета обхватила его за шею.
– Все хорошо, да… Я когда взмолилась о помощи, река резко повернула в сторону, и я смогла выбраться на берег.
– И меня спасла, – гладил ее Артур по волосам. – Только я не понимаю, к чему такие сложности? Зачем ты нас скинула со скалы?
– В тебя кто-то целился из снайперской винтовкой прямо в лоб. Я заметила красную точку, уж я-то такое видела, сама из такой стреляла. Только поверь мне, может, я и сделала глупость, но в тот момент мне ничего другого в голову не пришло. Я думала, что страховка выдержит, и ввергла нас в такой ад. Извини, но я надеюсь, что это все было не зря, что я все-таки тебя спасла.
Конечно, такая новость ввергла Артура в шоковое состояние. Он несколько минут молчал.