Евангелие от атеиста Богоссян Питер

Прочитав эту книгу, вы научитесь разубеждать верующих в их вере. Вы узнаете, как вовлечь верующего в разговор, который поможет ему оценить преимущества разумного и рационального мышления, поставить под сомнение верования и разувериться в своей вере. Такой агитаторский подход к помощи людям в преодолении их веры я называю «уличной эпистемологией». Цель этой книги – помочь вырастить поколение уличных эпистемологов, то есть людей, вооруженных диалектическим и клиническим инструментарием, которые будут активно ходить по улицам, тюрьмам, барам, церквям, школам и общинам, – везде, где есть верующие, помогая им отказаться от веры и вступить на путь рационального мышления.

«Евангелие от атеиста» детализирует, объясняет и учит быть уличным врачом-консультантом, учит применять разработанные мной приемы, которые я также использовал в своей просветительской и философской деятельности. Уроки, стратегии и техники, которыми я делюсь, основываются на опыте, полученном мною при обучении заключенных, десятков тысяч студентов в государственных университетах. Я привлекал на свою сторону верующих каждый день в течение более 25 лет, всесторонне изучал предмет более двух десятилетий, обращался к людям на улицах.

Уличная эпистемология берет начало в представлениях античных философов – людей, которые мыслили трезво, говорили просто, умели защищаться в споре, были горячими приверженцами истины, непреклонными перед лицом опасности, и не боялись срывать покровы со лжи, противоречий, несоответствий и бессмыслицы. Платон был борцом и стойким воином. Он получил награду за храбрость, проявленную в сражении (Christian, 2011, р. 51). Сократ был закаленным бойцом. На суде он был непреклонен, хотя ему грозил смертный приговор. Когда его самого попросили предложить наказание за совершенные им «преступления», он предложил себя наградить («Апология» Платона[2]).

В свое время древнегреческие и древнеримские философы боролись против идолопоклонничества. Тит Лукреций Кар, Секст Эмпирик, Эпиктет, Марк Аврелий и другие сражались с религиозными течениями своего времени, в том числе и с ранним христианством (Clarke, 1968; Nussbaum, 1994). Они думали, что самое важное – это освободить людей от страха перед муками ада и от страха, о котором говорили тогдашние проповедники. Философы эпохи эллинизма пытались поощрять в согражданах стоическую независимость, чувство ответственности за свои действия и реалистичный гуманизм.

Уличная эпистемология – это концепция и стратегия для следующего поколения атеистов, скептиков, гуманистов, философов и активистов. Оставьте в стороне идеализированный образ слабого, изнеженного философа – пожилого мужчины в пиджаке с заплатами на локтях, который сидит с дымящейся трубкой и поглаживает белую неопрятную бороду. Ушло преклонение перед идеологией, ортодоксией и современной угрозой политкорректности.

Представьте уличного эпистемолога: человека, готового прийти на помощь, говорящего ясно и четко, горящего желанием помогать людям бороться с их верой и создавать лучший мир. Мир, в котором для построения будущего используются ум, рассудок, рациональное мышление, рассудительность, изобретательность, искренность, наука и доброта; а не мир, построенный на вере, иллюзии, притворстве, религии, страхе, лженауке, суевериях или стабильности, существующий благодаря тому, что люди вводятся в ступор, делающий их заложниками невидимых сил, потому что они боятся.

Уличный эпистемолог – это философ и боец. Он сообразителен, находчив и обладает смекалкой, которую дает суровая школа уличной жизни. Он неустанно помогает другим опровергнуть ложь о хранимых как святыня «истинах», порабощающих нас.^П1[3]

Однако уличный эпистемолог не просто разрушает сказки, утешительные иллюзии и воображаемые сущности. Он предлагает гуманистическую концепцию. Давайте будем откровенными, правдивыми и искренними с самими собой и с другими. Давайте помогать людям учиться доверять своему разуму и быть готовыми к пересмотру своих взглядов, давайте поставим рациональность на службу человечеству. Уличная эпистемология предлагает гуманизм, возникший под влиянием ударов судьбы. Это не гуманизм неисправимого оптимиста, но гуманизм, который выдержит все и не развалится на части. Разум и рациональное мышление имеют высокий запас прочности. Если вам нанесут удар, они не испарятся в тот же момент. А вам придется держать удар.^П2

Прямыми предшественниками уличных эпистемологов были «Четыре всадника», каждый из которых способствовал определению части проблемы, связанной с верой и религией. Американский нейробиолог Сэм Харрис сформулировал проблемы и последствия веры. Британский эволюционный биолог Ричард Докинз объяснил, почему Бог – это иллюзия, и показал, как идеи распространяются от человека к человеку внутри культуры. Американский философ Дэниел Деннет проанализировал религию и ее воздействие как природное явление. Американский писатель английского происхождения Кристофер Хитченс развел религию и мораль и обратился к исторической роли религии. Четыре всадника обозначили проблему веры и религии и произвели переворот в нашем мышлении и нашей культуре: они дискредитировали взгляд общества на религию, веру и религиозные предрассудки, одновременно повысив значимость разума, рационального мышления, просвещения и гуманистических ценностей.

Четыре всадника определили проблемы и подняли уровень нашего понимания, но они практически не предложили решений. Не проложили маршрут. Не дали никаких ориентиров. Это стало долгом следующего поколения мыслителей и активистов, которые должны решить проблемы, выявленные Харрисом, Докинзом, Деннетом и Хитченсом.

«Евангелие от атеиста» – это следующий этап после книг Харриса, Докинза, Хитченса и Деннета. Оно предлагает практические решения проблем веры и религии за счет уличных эпистемологов – легионов людей, которые рассматривают взаимодействия с верующими как клинические вмешательства, призванные освободить их от веры.

Хитченс может умереть, но его место займет не один человек. На смену «всаднику» приходят миллионы других «всадников», возвещающих начало нового Просвещения и Эпохи разума. Вы, читатель, будете одним из них. Вы станете уличным эпистемологом. Вы превратите сломанный мир, давно управляемый слепой верой, в общество, построенное на разуме, доказательствах и продуманных отношениях. Это работа, которую необходимо сделать и которая окупится тем, что вы окажете помощь миллионам – даже миллиардам – людей, так как их мир станет лучше.

Читатели, которым не терпится начать отговаривать других от их веры, часто переходят сразу к четвертой главе. Это ошибка. В первых главах рассказывается о том, как действует механизм веры. Эффективность вмешательства зависит от понимания ключевых идей и определений, рассматриваемых в главах 2 и 3.

Примечания

^П1. Среди других лживых утверждений: вера как добродетель; важность страстной веры; радикальная субъективность; когнитивный, культурный и эпистемологический релятивизм; метафизические сущности, которые тщательно проверяют, а затем наказывают или награждают нас; люди, на которых якобы снисходили откровения в пустыне или которые получали от ангела золотые пластины[4]; отсутствие богохульства, уважительное отношение к основанным на вере заблуждениям других людей; чувство стыда из-за незнания; бездумное привнесение распространяющегося эгалитаризма[5] в наши суждения; ничем не подтвержденные убеждения касательно того, что происходит с нами после смерти и т.д.

^П2. Десятого сентября 2010 года мой друг Стивен Брутус произнес речь на церемонии вручения дипломов студентам Портлендской художественной школы, которая состоялась в театре Гердинг (Портленд, штат Орегон). Я привожу здесь фрагменты его выступления, поскольку они превосходно отражают суть концепции уличной эпистемологии.

«Быть крутым означает прямо смотреть на вещи. Вы действуете честно. Вы не приукрашиваете действительность, не пытаетесь сделать ее симпатичнее, не смягчаете удары. Вы смотрите на неприветливую, жестокую правду. Вы излагаете вещи правдиво. Это ваш здоровый скептицизм. Вы должны стать следователем – своим личным следователем, детективом, – так что лучше вам научиться обращаться с собой. Вы собираетесь пойти в опасные места или районы, где вам встретятся плохие парни – жесткие типы, амбалы и бандиты, и роковые женщины, и подлецы…

Крутой парень придерживается морального кодекса в мире, где нет морали, нет никаких моральных ценностей. Крутой «сукин сын» ратует за что-то, идущее вразрез с тем, что его окружает. Он стоит в полный рост в обществе, которое командует ему «сядь и заткнись». Филип Марлоу[6], в частности, крайне порядочный и гуманный человек, живет в мире, постепенно разрушающем его душу, дух и благородство. Крутой герой – всегда исключение, это одинокий волк – независимый, сильный, храбрый, рассчитывающий только на себя. Он всегда немного аутсайдер, изолирован от мира, живет отдельно и находится на границе аморальной территории. Но у него обо всем свое мнение, он играет по своим правилам, у него свой взгляд на мир. Он видел все, поэтому не многое способно его шокировать, он многое пережил, он – человек с твердыми принципами…

Исключительными таких людей делает их умение преодолевать трудности, а не нежелание проигрывать. Но не только это, а еще и то, что они сражаются за что-то – борются за правое дело – не для себя. У них есть твердые принципы, честь, достоинство, благородство. Но о них никогда не говорят. Они не рассказывают вам, какие они замечательные, они не рассказывают, какое великое дело делают для вас, – они просто делают. Они не проповедуют. Они действуют.

Крутой герой всегда действует по внутреннему убеждению: у него есть то, что психологи называют внутренним локус-контролем[7], – это противоположность внешнего локус-контроля. Он не слишком переживает из-за того, что подумает о нем кто-то другой. Он знает, что должен повернуться к ситуации лицом, выполнить задуманное, невзирая на трудности, устоять и не забыть, что он такой же, как все.

Я говорю о том, что необходимо закалять характер, находить силы в самом себе, чтобы быть уверенным, способным держать удар и оставаться в игре невзирая на неудачи, – быть выносливым.

Сократ… говорил, что мудрость – это ключ к счастью. Сократ был скептично настроен в отношении счастья, поскольку мы не обладаем мудростью: ни один из тех, кого он знал, не был мудрым. Думаю, я должен сказать, что чему бы вы ни научились за это время от преподавателей, включая меня, это не мудрость. Вам необходимо искать ее в суровой школе жизни, и если вы найдете ее, это будет то, что вы заслужили. Вы должны всему научиться сами и в своих собственных условиях. Но расскажите остальным об этом, если вы найдете мудрость, расскажите каждому, помогите стольким людям, скольким сможете».

Эта глава состоит из двух частей. Вначале поясняются понятия «вера», «атеист» и «агностик». Предлагаются два определения веры: «признание чего-либо без доказательств» и «симуляция знания при его отсутствии». Это снимает неоднозначное толкование слов «вера» и «надежда». Во второй части главы вера рассматривается с точки зрения эпистемологии, подчеркивается факт, что утверждения веры – это утверждения о знании, а затем кратко обрисовываются проблемы и опасности, связанные с верой.

Значения слов «вера», «атеист» и «агностик»[8]

Любой уличный эпистемолог сталкивается с субъектами, уклоняющимися от помощи на том основании, что каждое определение веры по сути некорректное и что «вы просто не понимаете», что такое вера на самом деле.

Если на него надавить, верующий предложит слабые определения, представляющие собой очевидные попытки избежать критики, или упрощенные определения, намеренно затемняющие значение слова «вера». Более распространены объяснения, которые «всадник» Дэниел Деннет называет «глубостями» (deepities).

«Глубость» – это утверждение, которое только кажется глубоким, но на поверку таковым не является. «Глубости» представляются истинными на одном уровне, но на других они лишены смысла. Вот несколько примеров.

• «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр, 11:1).

• «И вот, как я уже сказал вам о вере, вера не требует полного познания; ибо если вы имеете веру, то уповаете на то, чего не видите, но что есть истина» (Книга Алмы, 32:21).^П1

• «Вера – это действие, в котором благоразумие становится исступленным, выходя за свои пределы» (Tillich, 1957, р. 87).

• «Вера – это вера в живого Бога, а Бог был и остается тайной вне человеческого понимания. Бог никогда не перестает быть “субъектом”, хотя он “объект нашей веры”» (Migliore, 1991, р. 3).

• «Возникающее религиозное чувство пытается объединить смысл и факты. Вы можете начать с чего-то одного, но важно включить требования к тому и другому» (Kinast, 1999, р. 7).

• «Быть верующим человеком означает искать что-то за пределами самой веры» (McLaren, 1999, р. 3).

К этому можно добавить практически все утверждения, сделанные индийско-американским врачом Дипаком Чопрой. Вот, например, его твиты от 7 февраля 2013 года:

• «Вселенная существует единственно только в сознании».

• «Бог – основа сознания, в котором Вселенная возникает и затухает».

• «Все материальные предметы – это формы сознания в сознании, ощущениях, образах, чувствах, мыслях».

«Глубостями» о вере можно заполнить целую книгу; многие авторы так и делают. В частности, христиане создали традицию «глубостей», использовали «скользкие» определения веры и прятались за непонятным языком по меньшей мере со времен Августина (354–430).

Слово «вера» – как очень изворотливая свинья. Мы должны удержать ее в руках, придавить к земле и завернуть в одеяло, чтобы нам было что зафиксировать, прежде чем окончательно и навсегда укротить. Растяжимые определения позволяют вере ускользать от критики.^П2

Два определения веры

Слова, которые мы используем, очень важны. Они помогают нам прояснить ситуацию или, наоборот, сделать ее запутанной, неясной и туманной. Я привожу два моих любимых определения веры и затем отделяю веру от надежды.[9]

1. Вера – признание чего-либо истинным без доказательств

По моему определению, вера – это скачок за пределы вероятности. Благодаря скачку исчезает разрыв между тем, что невозможно сделать, и тем, что можно сделать без веры. По существу, вера – это нелогичный прыжок за пределы вероятности.

Джон У. Лофтус. Виктор Репперт теперь говорит, что он не верит! (Victor Reppert Now Says He Doesn’t Have Faith!, Loftus, 2012)

Если бы существовали достаточные доказательства для оправдания веры в определенном утверждении, никто не верил бы в утверждения, сделанные на основе веры. Слово «вера» используется, когда люди не могут объяснить, почему они верят, но все равно продолжают верить.

«Веру без доказательств» можно представить также как иррациональный скачок за пределы вероятности.^П3 Предположим, например, что Христос был исторической личностью: он был распят, а его тело погребено. Предположим также, что свидетельства очевидцев точны и через несколько дней тело исчезло.

Можно решить, что тело могло исчезнуть в силу различных причин. Например, один думает и верит, что оно воскресло (и было вознесено на небеса), другой – что человека вернули к жизни инопланетяне, а третий – что древний дух, обитавший в гробнице, проник в тело и оживил его. Любое из этих мнений нуждается в наличии веры, поскольку нет достаточных доказательств для их подтверждения. Верить в одну из этих версий означает игнорировать остальные, более вероятные, например что тело украли, спрятали или перенесли.

Когда кто-либо утверждает, что обладает знанием, хотя доказательств этого либо нет, либо они противоречат этому знанию, прибегают к слову «вера». «Верить, невзирая ни на что» – это корректное определение термина «вера».

2. Вера – симуляция знания при его отсутствии

Не все случаи, когда вы только притворяетесь, что что-то знаете, имеют отношение к вере, но в случае веры мы всегда имеем дело с симуляцией знания при его отсутствии.^П4 Например, человек ничего не знает о выпечке тортов, но притворяется, что обладает необходимыми знаниями, – это не имеет отношения к вере. Но если некто утверждает, будто знает что-то, и основа этого – вера, он делает вид, что знает то, чего на самом деле не знает. Это подобно советам человека о том, как печь торты, хотя он сам ни разу даже на кухне не был.

Вы как уличный эпистемолог, услышав слово «вера», просто переведите его для себя как «симуляция знания при его отсутствии». Другие слова могут затемнить смысл предложения, но если вы скажете себе «он притворяется, будто знает, хотя на самом деле не знает», все сразу станет ясно.

Приведенная ниже таблица поможет вам начать мыслить в нужном ключе. В нее включены популярные фразы со словами «вера, верить» (левый столбец) и соответствующие им высказывания, основной смысл которых – «симуляция знания при его отсутствии» (правый столбец).

Разделение понятий: «вера» – это не «надежда»

«Вера» и «надежда» не синонимы. Предложения с этими словами имеют разную лингвистическую структуру и семантически различаются. Слова «надеюсь, это так» не являются заменой «верю, что это так».

Понятие «вера» в том смысле, в каком его используют верующие, должно быть отграничено от таких слов, как «обещание», «уверенность», «доверие» и особенно – «надежда».^{П5, П6} «Обещание», «уверенность», «доверие» и «надежда» не являются утверждениями о знании. Можно надеяться на что-то или доверять чему-то или кому-то. Это не то же самое, что утверждать, будто что-то знаешь. Надежда на что-либо не исключает возможности, что желаемое не сбудется. Например, вы надеетесь, что ваши акции поднимутся завтра, но не утверждаете, будто знаете, что акции поднимутся; вы хотите, чтобы так произошло, но осознаете, что необязательно будет так. Желание – это не уверенность, а стремление получить конкретный результат.

Надежда не то же самое, что вера. Надеяться не то же самое, что знать. Когда вы надеетесь, что что-то произойдет, вы не утверждаете, что оно случится. Когда верующие говорят: «Христос ходил по воде», они не говорят, что надеются, что Христос ходил по воде, а скорее утверждают, что Христос действительно ходил по воде.

Задачка для ума!

6 мая 2012 года, читая лекцию для Гуманистов большого Портленда, я подчеркнул разницу между верой и надеждой и предложил следующую задачку для ума:

«Приведите пример предложения, в котором необходимо использовать слово “вера”, а заменить его словом “надежда” нельзя, но которое одновременно не было бы примером симуляции наличия знания при его отсутствии». 

До сих пор никто такого примера не привел. Думаю, что это невозможно, поскольку вера и надежда не синонимы.

Атеист

Я настаиваю, что мы оба атеисты, я просто верю в этого самого Бога меньше, чем вы.

Стивен Ф. Робертс

Ни одно из понятий, используемых в этой книге, не является более проблематичным, спорным, вызывающим разногласия и запутанным, чем понятие «атеист».

Это понятно, если учесть, что слово «атеист» включает в себя слово «теист». Естественным кажется провести между ними параллель. Многие верующие считают, что так же, как теист твердо верит в Бога, а-теист твердо не верит в Бога. Эту неразбериху в определениях и концепциях необходимо прояснить.

«Атеист»в том смысле, как это слово использую я, считает, что «нет достаточных доказательств для подтверждения веры в божественного, сверхъестественного творца. Однако если мне предъявят достаточные доказательства для подтверждения веры в такую сущность, тогда я поверю».^{П7, П8} Давайте начнем с концептуализации понятия «атеист», чтобы можно было двигаться дальше.

Атеист не утверждает: «Неважно, насколько серьезны доказательства существования сверхъестественного творца, я отказываюсь верить».^П9

В книге «Бог как иллюзия» (The God Delusion), например, «всадник» Докинз приводит шкалу с делениями от 1 до 7, где 1-я ступень – это абсолютная вера, а 7-я – абсолютное неверие в божественную сущность (Dawkins, 2006a, р. 50–51). Докинз, которого многие считают одним из самых воинствующих атеистов, ставит себя на 6-ю ступень. Другими словами, даже Докинз не заявляет с абсолютной уверенностью, что Бога нет. Он просто думает, что вероятность существования Бога крайне мала. Разница между атеистом и верующим в том, что атеист готов пересмотреть собственные убеждения (если ему предоставят убедительные доказательства); верующий же подобной «ревизии» не допускает.

Агностик

Агностики открыто признают, что не знают, существует ли необнаруживаемая метафизическая сущность, сотворившая Вселенную. Агностики думают, что для веры в Бога недостаточно доказательств, но поскольку его существование логически возможно, они пребывают в неуверенности. Опять же, агностик готов пересмотреть свои убеждения, если будет предоставлено достаточно доказательств.

Проблема с агностицизмом в том, что за последние 2400 лет, в течение которых развивался мыслящий человек, ни одно доказательство существования Бога не выдержало тщательной проверки. Ни одно. Пять доказательств Фомы Аквинского[10] не выдержали. Пари Паскаля[11] не выдержало. Онтологическое доказательство Ансельма[12] не выдержало. Теория тонкой настройки Вселенной[13] не выдержала. Космологическое доказательство «Калам»[14] не выдержало. Все было опровергнуто. Все провалилось.^П10

Мне не нравятся термины «агностик» и «агностицизм». Я советую уличным эпистемологам не использовать их. И вот почему: я не верю, что Санта-Клаус – реальная личность и что он действительно летает по небу в санях, запряженных оленями, и раздает подарки. Я атеист по отношению к Санта-Клаусу. Хотя этот феномен нельзя назвать логически невероятным, я не агностик, когда речь идет о Санта-Клаусе. (Говоря другими словами, крупный мужчина в красном костюме, доставляющий подарки со скоростью света, не является логическим противоречием.) «Агностик» и «агностицизм» – ненужные понятия. Уличным эпистемологам лучше избегать их употребления.

Эпистемологические утверждения и утверждения о знании

Теперь, когда мы прояснили смысл слов «вера», «атеист» и «агностик», можно вдумчиво обсудить, почему «вера без доказательств» – это ненадежный способ ориентирования в реальном мире. Мы поговорим также об опасности, связанной с формулированием убеждений и проведением социальной политики на основании недостаточных доказательств.

Утверждения веры – это утверждения о знании

Слово «эпистемология» происходит от греческого «epistmologia», что означает «знание» и «понятие, учение», или «разум и логика», или «доказательство и исследование», а более широко – «изучение чего-либо». Эпистемология – это ветвь философии, которая изучает, как мы приходим к знанию, что это за знание и какие процессы познания окружающего мира заслуживают доверия.

Выводы, к которым приходит человек в результате эпистемологического процесса, – это утверждения о знании. Утверждение о знании – это установление истины. Вот примеры таких утверждений: «Луна находится в 84 331 километре от Земли», «Диаметр моего кулака больше, чем диаметр банки с газировкой», «Ониам – верховный Бог народа занде, создал мир и остальных богов».

Вера – это эпистемология.^П11 Это метод и процесс, которые люди используют для познания реальности. Основанные на вере выводы – это утверждения о знании. Например, «Я верю, что Иисус Христос излечит меня от болезни, поскольку так говорится в евангелии от Луки» – это утверждение о знании. Говорящий так заявляет, что Иисус исцелит его.

Люди, делающие утверждения на основе веры, претендуют на некое знание о внешнем мире. Например, когда кто-то говорит «Иисус ходил по воде» (Мф, 14:22–33), он утверждает, что знает: была историческая личность по имени Иисус, который без помощи техники в действительности ходил по поверхности воды. «Иисус ходил по воде» – это утверждение о знании, объективная констатация факта.

Непонимание того, что такое утверждения веры, частично объясняется тем, что люди путают объективные утверждения с субъективными. Утверждения о знании считаются объективными, поскольку они сообщают некую истину об окружаюей действительности. Субъективные утверждения не являются утверждениями о знании и не сообщают истины об окружающей действительности. Они скорее информируют о чем-то уникальном, ситуационном, субъективном, о личном опыте или предпочтениях одного человека.

Попробуйте воспринять субъективные утверждения как дело вкуса или мнение, например: «Хот-дог с горчицей – это вкусно», «Джон Траволта – самый великий актер на свете» или: «Финальный сезон “Звездного крейсера «Галактика»” был не так хорош, как первые два сезона». Эти утверждения субъективны, поскольку отражают предпочтения конкретного человека. Это не констатация факта об окружающем мире. Они применимы не ко всему. Сравните их с утверждениями подобными «Далай-лама реинкарнировался». Это высказывание – утверждение о знании, сообщение истины об окружающем мире, которое не зависит от вкуса человека или того, что ему нравится либо не нравится. Это утверждение веры, которое выдает себя за утверждение о знании, констатацию факта.

Утверждения веры – это утверждения о знании, это констатация факта об окружающем мире.

Вера – это ненадежная эпистемология

Вера – это ненадежная эпистемология, как уже говорилось выше. Написано об этом более чем достаточно (Bering, 2011; Harris, 2004; Loftus, 2010; Loftus, 2013; McCormick, 2012; Schick & Vaughn, 2008; Shermer, 1997; Shermer, 2011; Smith, 1979; Stenger & Barker, 2012; Torres, 2012; Wade, 2009). Нет необходимости резюмировать столь огромный объем знаний. Вместо этого я коротко объясню, какие аргументы против веры считаю самыми главными.

Ваши религиозные верования обычно зависят от общества, в котором вы выросли или в котором живете. Духовные практики в Древней Греции, средневековой Японии или Саудовской Аравии XXI века не ведут к христианской вере. Поэтому весьма вероятно, что религиозная вера обусловлена не истиной, а социумом.

Гэри Гаттинг, «Камень» (The Stone, New York Times, September 14, 2011)

Если верование основано на недостаточных данных, любые сделанные из него выводы будут иметь в лучшем случае спорную ценность. Такая вера не может указывать направление к истине. Например, со следующими неопровержимыми фактами согласятся все, вне зависимости от того, верующие они или нет.

1. Есть разные религии.

2. В разных религиях – разные утверждения об истине.

3. Утверждения об истине в одних религиях противоречат утверждениям об истине в других. Например, мусульмане верят, что Мухаммед (570–632) был последним пророком (сура 33:40). Мормоны верят, что Джозеф Смит (1805–1844), живший после Мухаммеда, был пророком.

4. Не может быть так, чтобы одновременно и Мухаммед был последним пророком, и кто-то, живший после него, был пророком.

5. Следовательно, по крайней мере одно из этих утверждений должно быть ложным (возможно, оба).

Невозможно узнать, какое из этих утверждений неправильное, если для определения этого используется вера. Как инструмент, как эпистемология, как метод размышления, как процесс познания мира вера не может сделать выбор между противоречащими друг другу утверждениями («Мухаммед был последним пророком» и «Джозеф Смит был пророком»). Вера не может увести от лжи и привести к правде.

Так происходит потому, что у веры нет встроенного механизма коррекции. Иными словами, утверждения, сделанные на основе веры, не могут быть исправлены, изменены, пересмотрены. Например, если кто-то верит в утверждение «Земле четыре тысячи лет», как это может быть пересмотрено? Кто-то просто верит в то, что Земле четыре тысячи лет, без всяких доказательств, размышлений, данных, которые могли бы его разубедить.^П12

Единственный способ определить, какое утверждение относительно окружающего мира с большой долей вероятности является истинным, а какое – ложным с такой же долей вероятности, – это воспользоваться логикой и эмпирическими данными. Другого способа нет.

Опасность веры

Даже самая сильная вера не делает что-либо реальным фактом.

Джеймс Рэнди

Пандемия «делаю вид, что знаю то, чего на самом деле не знаю» коснулась всех нас. Вера во что-то без опоры на разум и эмпирические данные ведет к неправильному истолкованию людьми того, что хорошо для них и для их общества. Те, чья вера основывается на недостаточной доказательной базе, строят свою жизнь, опираясь на собственные представления о том, что лучше всего для них, но это непродуктивно. Например, в США социальная политика, которую проводят те, кто притворяется, будто знают то, чего они не знают, продолжает наносить вред людям. Половое воспитание, направленное исключительно на воздержание, запреты однополых браков, запрет на достойный уход из жизни, телесные наказания в школах, неспособность финансировать международные организации, занимающиеся программами контроля рождаемости, поддержка преподавания теории креационизма[15] и других псевдонаук – вот лишь некоторые из многих ошибочных решений, вызванных иррациональностью.

Чем меньше в своих умозаключениях человек полагается на разум и эмпирические данные, тем менее обоснованны его выводы. В общей сложности, заключения, сделанные на основе недостаточных доказательств, могут привести к невероятно опасным последствиям. Талибы, например, создали свое видение праведной жизни, опираясь на Коран. Действуя, как они считают, в соответствии с божественными заповедями, переданными пророку, они думают, что создают праведную жизнь и праведное общество. Это не так.^{П13, П14} Следовательно, умозаключения, согласно которым они поступают (заставляют женщин укутываться с ног до головы, бьют их, обезглавливают тех, кто трактует Коран иначе или живет не по исламу, запрещают женщинам получать образование, лишают граждан основных свобод, наказывают людей за богохульство), уводят их прочь от добропорядочной жизни. Они ошиблись в выборе способа, который позволил бы достичь процветания их обществу, поскольку руководствовались верой, а не эмпирическими данными или разумом.

Но откуда мы знаем, что выстроенное талибами общество не привело к лучшей жизни и процветанию? Благодаря всем доступным современным показателям (отношение экспорта к импорту, грамотность, экономическая помощь, здравоохранение, средняя продолжительность жизни, младенческая смертность, доходы населения, ВВП, Международный индекс счастья (Happy Planet Index) и т.д.) мы знаем, что Афганистан под властью талибов – это полная катастрофа. Создание антиутопичной, средневековой, женоненавистнической теократии не отвечает ничьим интересам, особенно интересам людей, живущих под их тиранией. (Если вы не считаете, что они создали антиутопию, или если вы – сторонник релятивизма и думаете, что они построили другое общество, не хуже и не лучше, чем в Дании, например, то мне больше нечего вам сказать. Ничто из того, что написано в той книге, не сможет переубедить вас.)

Подавляющее большинство людей использует веру для познания мира в качестве руководства для своих действий и основы для социальных институтов. Такие страны, как Саудовская Аравия, Йемен, Мавритания, Сомали, Судан и Иран, остаются верными принципам шариата как основы государственного законодательства. Мы не смогли бы представить себе весь размах и всю тяжесть проблемы, если бы не были свидетелями этого эпистемологического шоу ужасов – обезглавливания гомосексуалистов, богохульников, неверных супругов и вероотступников, а также радикального неравноправия людей, которое основано на их половой принадлежности.

Но надежда есть. Вера понемногу приобретает дурную репутацию. Армия безрассудных уменьшается. Тысячи новых «всадников» – уличных эпистемологов – встают плечом к плечу.

Копай глубже

Книги

Sam Harris, The End of Faith (Harris, 2004).

Stephen Law, Believing Bullshit (Law, 2011).

John W. Loftus, The Outsier Test for Faith (Loftus, 2013).

Michael Shermer, The Believing Brain (Shermer, 2011).

Al Stefanelli, A Voice Of Reason in an Unreasonable World: The Rise of Atheism On Planet Earth (Stefanelli, 2011).

Victor Stenger, God and the Folly of Faith: The Incompatibility of Science and Religion (Stenger, 2012).

Lawrence Wright, Going Clear: Scientology, Hollywood, and the Prison of Belief (Wright, 2013).

Видео

Peter Boghossian, «Jesus, the Easter Bunny, and Other Delusions: Just Say No!» URL: http://www.philosophynews.com/post/2012/02/14/Jesusthe-Easter-Bunny-and-Other-Delusions-Just-Say-No.aspx

Peter Boghossian, «Faith: Pretending to Know Things You Don’t Know,» URL: http://www.youtube.com/watch?v=qp4WUFXvCFQ

Jerry Coyne, «Why Science and Faith Are Incompatible: My Talk in Edinburgh», URL: http://whyevolutionistrue.wordpress.com/2012/ 12/26/whyscience-and-faith-are-incompatible-my-talk-inedinburgh/

QualiaSoup’s YouTube channel, «UK Secular Humanist Discussing: Science & the Natural World, Critical Thinking, Atheism, Philosophy, Religion,» URL: http://www.youtube.com/user/Qualia Soup

The Atheist Experience, «Atheist Experience – еженедельное кабельное телешоу, адресованное неатеистической аудитории. Каждую неделю мы показываем реальные дискуссии атеистов и сторонников религии, и никто не может предугадать, что произойдет в прямом эфире!» URL: http://www.atheistexperience.com

Thunderf00t’s YouTube channel, «Истинная красота разумной вселенной потеряна для тех, кто выбирает интеллектуально праздный путь удобных параноидальных фантазий», URL: http://www.youtube.com/user/Thunderf00t

Примечания

^П1. Книга Алмы входит в Книгу Мормона[16]. Целиком название звучит так: «Книга Алмы: Сын Алмы».

Религиозные верования защищают, используя пустословие. Есть несколько важных вещей, о которых стоит упомянуть в связи с этими уловками. Когда верующего человека спрашивают о конкретных нелогичных догматах его веры, он часто отвечает так: «Разумеется, в это я не верю», – ставя уличного эпистемолога в невыгодное положение, поскольку верующий, несмотря ни на что, продолжает исповедовать свои неизмененные верования. Если будет оказано дальнейшее давление, верующий ответит либо «глубостью», либо каким-то другим вариантом того, «почему» он продолжает верить, несмотря на отсутствие доказательств. Это хорошо укрепленная позиция приводит к циклу бесконечных повторов. По моим представлениям, те, кто использует бессмысленные слова для защиты эмоциональной привязанности к вере, занимаются самообманом. (Это не «разговор» двух сторон; это монолог, маскирующийся под диалог.)

Эмоциональное удовлетворение от религиозной веры связано главным образом с верованиями, воспринимаемыми буквально; гносеологическая защита таких верований зависит прежде всего от их небуквального восприятия. Этот тип когнитивного искажения плохо сочетается с поисками истины.

Что делают почти все искушенные в размышлениях верующие, так это мгновенно вводят себя в заблуждение, оказываясь между двумя альтернативными позициями: или совсем не верят в это (конечно, он не ходил по воде), или твердо говорят о том, что мир был создан высшей силой. Защищаясь эпистемологически, они характеризуют верование как не требующее присутствия кого-то особенного («Бог любит нас» означает «Любовь важна», «Любовь восторжествует в конце концов» и т.д.). Но затем, удовлетворенные эпистемологическим испытанием, они говорят о вере более буквально («Бог любит нас» означает «Существует Кто-то Особенный, кто любит нас»).

Я думаю, последний аспект гораздо важнее, чем обычно кажется критикам веры, и это, вероятно, более общий феномен (а не свойственный одним только интеллектуалам), как можно было бы подумать. По меньшей мере, это часть того, что верующие делают, реагируя на критику загадочно и просто: «Вы точно не понимаете». Или: «Вы недостаточно знаете культуру, историю и теологию моей религии».

Это отдельная тема для разговора; часто так оно и есть, хотя слегка напоминает ситуацию, как если бы кто-то сказал, что «Стартрек» – это вымысел, а ему ответили бы: «Вы не говорили бы так, если бы были таким же давним и опытным фанатом саги, как я». Что, конечно же, абсурд.

^П2. В «Послании к Евреям» (11:1) вера определяется как «осуществление ожидаемого и уверенность [elenchus[17]] в невидимом». Интересно использование термина «эленхос» в этом отрывке.

У Гомера (VIII век до н.э.) «эленхос» употребляется в разных значениях: пристыдить, относиться с презрением, спрашивать с целью опровергнуть, с целью порицания, обвинения, обвинить кого-либо и, возможно, осудить его; слово часто используется, когда старшие по званию распекают рядовых солдат. В судах термин также используется не только для того, чтобы выдвигать обвинения, но и чтобы предоставлять убедительные доказательства. Досократики, например Парменид (начало 5-го века до н.э.), использовали термин в том же значении, как и Сократ, т.е. как аргумент, исследование, перекрестный допрос с целью опровержения или бездоказанность.

В койне[18] глагол «elencho» означает «я обвиняю, осуждаю, порицаю», а также «я уличаю, я показываю вину, я доказываю» (в смысле выставить ложь публично). Упоминается в Евангелии от Иоанна (3:20), Первом послании к Коринфянам (14:24), в Послании к Ефесянам (5:11), в Послании Апостола Иакова (2:9). В некоторых комментариях Соутера к Новому завету элехнос трактуется как «доказательство, возможно, убеждение» (Souter, 1917). Данные указывают на прямой и незамысловатый факт: во времена апостолов слово «элехнос» стали употреблять в новом важном контексте, оно получило новый смысл в Послании к Евреям (11), то есть люди начали использовать слово в другом значении. Они пропагандировали это слово, применяли его на практике и помогали сделать его использование удачным. Сократ обозначал этим термином скрупулезный процесс аргументации со строгим применением логики. В новом значении «элехнос» стал использоваться как утверждение или склонение к своей точке зрения либо как другие виды охотно делаемого заявления, которого достаточно для того, чтобы сделать выводы, – без основания, без сократовского «скрупулезного процесса аргументации».

Сократ заслужил право делать определенные заключения, так как они были получены в результате философского размышления. Анонимный автор «Послания к Евреям» пишет, что вера – это уверенность в ожидаемом и уверенность или убеждение (elenchus) в невидимом. Если бы Сократ услышал эту фразу, думаю, он выразился бы примерно так: «Это может быть уверенностью, но это не аргумент, не перекрестный допрос и не тест на правильность выбора, но это переход без какого-либо основания – неустойчивый и незаслуженный. В чем здесь добродетель?»

^П3. Исключения составляют люди, которые не притворяются. У них либо бредовое расстройство, либо они жертвы полного отсутствия альтернативных идей и других теорий познания. Многие люди в исламском мире подпадают под последнюю категорию. Например, большинство людей в Саудовской Аравии не делают вид, что знают о Коране нечто такое, чего они действительно не знают. Им никогда не предоставлялась возможность ознакомиться с другими способами понимания реальности. Они настоящие эпистемологические жертвы. В дополнение к этому любой человек, воспитанный родителями-фундаменталистами, заслуживает уважения потому, что борется против внушения определенных идей просвещения.

^П4. Последнее веяние среди апологетов веры – не упоминать слово «вера» совсем, заменять его на «доверие». С учетом того, что значение слова «вера» крайне спорно, стратегия представляется мне превосходной. Возражать на это, однако, следует точно так же: «Не имея достаточных доказательств, как вы узнаете, чему доверять?» Если вам ответили: «Доказательств достаточно», – ваш ответ должен быть таким: «Тогда вам не нужна вера».

^П5. Говоря о религиозности, не могу не сказать, что мне попадалось такое определение веры: «точка зрения на вещи, которых мы не знаем». Если попросить объяснить природу этой точки зрения, нам расскажут о том, что она сродни уверенности или глубокой убежденности в том, что в обычной речи мы ассоциируем с точкой зрения человека, который несомненно имеет право утверждать: «я знаю».

Проблема с определением веры как «точки зрения на то, чего мы не знаем» состоит в том, что она функционирует точно так же, как точка зрения на то, что мы знаем. С критической позиции вопрос заключается в следующем: «Может ли точка зрения, не подтвержденная достаточными доказательствами обоснования веры, оказывать такое же действие, как точка зрения, вытекающая из достаточных доказательств обоснования веры?» И ясно, что ответ такой: не может.

Поскольку люди придерживаются первой точки зрения, лучше будет указать им на это и сказать: «У вас нет оснований для вашей убежденности. И то, что вас это не тревожит, показывает, что вы не рассмотрели свое мнение через призму разумной честности. Такое ощущение, что вы боитесь или не хотите сделать это, хотя здесь надо искренне сказать: “Моя вера не похожа на знание, она бездоказательна, она нечто другое… возможно (доброжелательно), мой выбор”».

^П6. Другое определение «атеиста» таково: человек, который не притворяется, будто знает о создании Вселенной то, чего он не знает.

^П7. Некоторые известные атеисты, например американский историк Ричард Карриер, рассматривают атеизм как проявление личности (Carrier, 2012). Другие, как всадник Сэм Харрис, – нет. Я же считаю, что определение себя как атеиста – это личный выбор каждого человека. (Лично я больше заинтересован в том, чтобы соблюсти баланс между домом и работой и полноценно отдохнуть ночью.)

Меня часто спрашивают, является ли атеизм частью моей индивидуальности. Я всегда отвечаю: «Нет». Как это ни странно, сказанное в этой книге, моя карьера и мои выступления говорят о том, что атеизм – не часть моей личности. Отсутствие веры в лепреконов тоже не часть моей индивидуальности. Я не определяю себя через то, во что не верю или чего не делаю. Я не делаю множество вещей. Я не занимаюсь тайцзи. Отсутствие тайцзи в моей жизни не является частью моей индивидуальности.

Я не определяю себя через противопоставление другим людям: я не отношу себя к атеистам, хотя подавляющее большинство людей не считают себя атеистами.

Когда друзья-атеисты приходят к нам домой, мы не сидим и не обсуждаем тот факт, что нет достаточных доказательств, чтобы верить в Бога. Мы не обсуждаем тот факт, что не занимаемся тайцзи. Я не идентифицирую себя как атеиста, поскольку нет ничего особенно эпистемологического в том факте, что я делаю все, что могу, чтобы верить на основании доказательств. Мои рассуждения и размышления о вероятности существования божественного творца ничего не говорят о том, насколько я хороший человек, ласково ли я обращаюсь со своим псом, терпеливый ли я отец, широкие ли у меня познания в научной фантастике, люблю ли я вечеринки, хорошо ли я владею джиу-джитсу. Если «человек, способный критически мыслить» заменить на «атеист», станет ясно, что атеизм не содержит ничего, кроме факта: кто-то не верит в существование достаточных доказательств, оправдывающих веру в Бога.

Является ли человек атеистом или верующим – безразлично с точки зрения его нравственности. Кроме того, многие моральные принципы приписываются как атеистам, так и верующим. Например, недавно возникло (и надеюсь, оно недолго продержится) движение «атеизм+». Среди его лозунгов – социальная справедливость, поддержка прав женщин, протест против расизма, борьба с гомофобией и трансфобией, критическое мышление и скептицизм (McCreight, 2012). Но проблема заключается в том, что, как пишет Массимо Пильюччи, «а-теизм просто означает отсутствие веры в Бога (богов)… Отсутствие веры не имеет отношения к каким-либо положительным позициям, поскольку ни одна из них логически не связана с этим» (Pigliucci, 2012). Многие люди стремятся превратить атеизм в нечто такое, чем он не является. Атеизм не связан с расизмом, гомофобией или занятиями тайцзи; он просто указывает, что нет достаточных доказательств, которые послужили бы основанием для веры в Бога. Атеизм имеет отношение к эпистемологии, фактам, честности, искренности, доводам и информации.

Наконец, поскольку я не рассматриваю атеизм как постоянную характеристику человека, такую, например, как цвет глаз, я не считаю его частью индивидуальности. Я готов изменить свое мнение, если мне предоставят убедительные доказательства существования Бога или богов. Я могу понять, почему многие теисты считают веру частью своей личности: они часто утверждают, что не хотят менять свои взгляды. Люди больше склонны рассматривать нечто как часть себя, если не готовы это изменить.

^П8. В одном из писем я спросил американского физика и автора многих бестселлеров доктора Виктора Стенджера, какое место он занимает на шкале религиозности Докинза. Вик ответил: «8. Это не вопрос веры. Это вопрос знания. У меня есть знание без доли обоснованного сомнения, что Бога нет» (личная переписка, 15 августа 2012 г.). Подробнее о взглядах Стенджера см. «Бог: неудачная гипотеза» (God: The Failed Hypothesis, Stenger, 2007).

^П9. Пять доказательств бытия Бога Фомы Аквинского: 1) через движение (ничто не начинает двигаться само по себе, должна быть первая недвижимая движущая сила); 2) через действенную причину (должно существовать что-то, не обусловленное другим); 3) через возможное и необходимое (все, чье существование возможно, не должно существовать в определенный момент времени, значит, должно было быть что-то, чье существование необходимо); 4) через степени бытия (поскольку степени существуют, должно быть нечто совершенное, находящееся на верхней ступени); 5) через намерение (все природные тела стремятся к какому-либо концу, существует разумное существо, к которому они направляются).

Подробнее о Пари Паскаля см. в примечании 11 к четвертой главе.

Онтологическое доказательство Ансельма из трактата «Прослогион II»: «Значит, убедится даже безумец, что хотя бы в уме есть нечто, больше чего нельзя ничего себе представить, так как когда он слышит это (выражение), он его понимает, а все, что понимается, есть в уме. И, конечно, то, больше чего нельзя себе представить, не может быть только в уме. Ибо если оно уже есть по крайней мере только в уме, можно представить себе, что оно есть и в действительности, что больше. Значит, если то, больше чего нельзя ничего себе представить, существует только в уме, тогда то, больше чего нельзя себе представить, есть то, больше чего можно представить себе. Но этого, конечно, не может быть. Итак, без сомнения, нечто, больше чего нельзя себе представить, существует и в уме, и в действительности».

Больше об этом тонком доказательстве см. в примечании 5 к седьмой главе.

О космологическом доказательстве «Калам» см. в примечании 3 к седьмой главе.

^П10. Один коллега из сферы искусств и наук однажды спросил меня: «Если у веры нет отличительных признаков эпистемологии, зачем называть ее эпистемологией? Играют ли эмпирические данные значимую роль в том, чтобы эпистемология была эпистемологией?» Коллега имел в виду следующее: если эмпирические доказательства веры не играют роли (или, как говорят философы, вера «не удовлетворяет условиям»), так зачем же называть ее эпистемологией?

Существуют разные виды эпистемологии, например рационализм и прагматизм, которые не опираются на эмпирические данные. Так, философия Декарта – рациональная теория познания. Для Декарта разум сам по себе, без опыта, – это источник знания. Мне не нужна окружающая действительность: я могу быть мозгом в колбе[19], соединенным электродами с компьютером, и могу получить знания об окружающей действительности благодаря только лишь мыслительному процессу. Это рационалистическая позиция. Юм, Локк и Беркли отрицали ее. Они могли бы возразить следующим образом: «Нет, разум может систематизировать опыт, но он не может быть источником знаний об опыте. Есть только один источник знаний об опыте и о том, что такое эмпирическое содержание, – столкновение здравого смысла с физической вселенной».

С исторической точки зрения кантианство – это еще одна школа, которая считает, что и рационализм, и эмпиризм имеют право на существование, но разное. Для Канта понятия без опыта пусты, но опыт без понятий слеп; знание – это сочетание систематизирующей функции ума и воспринятой информации.

Кроме того, существуют прагматизм, фаллибилизм и интуитивизм[20], которые допускают различные виды знания. Во всех этих школах понятие «знание» определяется с незначительной разницей.

Вера – это эпистемология, поскольку она используется как эпистемология. По характеру применения – это эпистемология; люди используют веру как способ познания и интерпретации окружающего мира. Например, где-то треть жителей Северной Америки думает, что Библия – это боговдохновенная книга, а более половины считает, что это – настоящее слово Божие (Jones, 2011). Среди американцев распространена вера в то, что ангелы или духи водили рукой евангелистов (как на картине Караваджо «Святой Матфей и ангел», 1602) или нашептывали им на ухо (как на картинах «Евангелист Матфей, вдохновленный ангелом» Рембрандта, 1661, «Святой Матфей и ангел» Джованни Джироламо Савольдо, 1534, «Святой Матфей и ангел» Гвидо Рени, 1640). Следовательно, действительный источник многих верований кроется в убеждении верующих в подлинности Библии. Эта вера ненадежна или дискредитирована, и это делает ее не заслуживающей доверия или сомнительной, но не подразумевает, что она не является эпистемологией.

Отчасти недоразумение возникает из-за того, что люди, которые не используют веру для ориентирования в реальности, понимают, что вера – это ненадежный процесс аргументации. Следовательно, они либо не рассматривают веру как эпистемологию, либо не думают, что другие на самом деле используют ее как эпистемологию. Они считают ее чем-то другим, чем-то странным, чем-то иным, чем-то личным, темным и иногда – спасительным.

Но по своей сути вера – это эпистемология. Люди используют ее для постижения, толкования и познания окружающего мира.

Вера порождает утверждения о знании. Утверждения, которые вытекают из теорий познаний, не связанных с разумом, точно такие же, как и другие: они сообщают нам некую правду о мире. Утверждения веры могут быть эндемически[21] недействительными, причудливыми или в высшей степени невероятными, но они по-прежнему остаются утверждениями о знании.

^П11. Исключение – так называемые сатанинские аяты[22] из Корана. В ранних сурах Мухаммед допускает поклонение популярной языческой богине; позднее он отменил эти аяты, назвав их сатанинскими, и ввел новый закон, допускающий замену ранних откровений более новыми. Таким образом, есть другой способ понять, какие утверждения о мире нам следует принять, а какие из них, по всей вероятности, ложны, но не используя при этом аргумент или доказательство. Поздние суры в Коране заменили ранние суры. К сожалению, многие воинственные суры в Коране имеют позднее происхождение.

^П12. Я никогда не понимал таких утверждений со стороны верующих, например мусульман, которые заявляют, будто другие мусульмане толкуют Коран неправильно. Если кто-либо принимает систему верований без доказательств, непонятно, на основании чего он может утверждать, что есть правильная и неправильная трактовка Корана.

^П13. Есть много рациональных способов определить, что в наших собственных интересах и к какому типу общества мы должны стремиться. Например, в «Теории справедливости» (The Theory of Justice) американский философ Джон Ролз предлагает нам мысленные эксперименты для обоснования нашего пути к идеальной политической и экономической системе (Rawls, 2005). Он подробно описывает, каким образом можно достичь согласия в обществе относительно принципов правосудия.

^П14. Необязательно брать самые крайние случаи; в жизни достаточно примеров, показывающих, что люди неправильно понимают то, что хорошо для них. Например, необычные диеты для быстрого похудения – это прозаичный и близкий нам пример. Несколько лет назад я познакомился в тренажерном зале с человеком, который килограммами ел арбузы каждый день в надежде, что это поможет ему скинуть вес и поправить здоровье. Он не скинул вес и не поправил здоровье. Он не достиг ни того ни другого, потому что поедание арбуза килограммами определенно не то, что ведет к здоровью или заметной потере веса.

Вы почти готовы приступить к работе в качестве уличного эпистемолога. Однако прежде чем вы начнете разубеждать людей в их вере, вам потребуется пособие для начинающих, в котором раскрывались бы следующие вопросы: 1) непрерывная аргументация необоснованных убеждений; 2) силы, задействованные в сформировавшихся системах верований; 3) факторы, заставляющие людей придерживаться нелепых верований; 4) вероятная реакция людей на трактовку (они будут очень расстроены!). Также вам нужно будет пройти ускоренный курс по эпистемологии.

«Все люди от природы стремятся к знаниям»

В первом томе «Метафизики» Аристотель пишет: «Все люди от природы стремятся к знаниям». Аристотель, рассматривая идеи Сократа и Платона, доказывает: для того, чтобы изучать жизнь, нам нужны вопросы и желание найти на них ответы. Отсутствие желания означает либо то, что человек уверен в чем-нибудь, либо то, что ему все равно.

Сократ говорил, что человек не хочет чего-либо до тех пор, пока не думает о том, что этого у него нет. То есть если вы верите, что знаете правду, зачем вам искать другую правду? Например, вы прекращаете поиски, если ваша незыблемая начальная посылка заключается в том, что десять заповедей – это «истина в последней инстанции» по отношению к нравственному закону, или что Коран – это совершенная книга, в которой есть все ответы, нужные вам, или что все люди произошли от Ману. Определенность – это враг правды, проверка и перепроверка – ее союзники.

Однажды древний грек Херефон отправился к дельфийскому оракулу и спросил, кто самый мудрый человек в Греции. Тот ответил, что нет никого мудрее Сократа. Поначалу Сократ подумал, что пифия, возможно, имела в виду, что все люди невежественны. На первый взгляд кажется, что именно это она и сказала, но она сказала также о том, что осознание своего невежества и стремление к знанию – это добродетели.

Аристотель был прав: природа заставляет людей получать знания. У нас врожденная жажда знаний. Разговаривая с другими, мы интересуемся тем, что они думают и почему именно так. Когда мы видим какой-то физический процесс, нам становится любопытно, почему так происходит. Мы хотим знать, почему сливки в кофе образуют такой узор, почему лист, сорванный ветром, падает определенным образом. У нас врожденный интерес к другим людям, к природным феноменам и к нашей жизни. Сильнее всего он выражен у детей.

Вера ослабляет нашу любознательность, а в худшем случае лишает нас ее: мы перестаем интересоваться вопросами о том, в чем ценность нашей жизни, какую жизнь мы должны вести. Вера заменяет удивление и восхищение эпистемологической самоуверенностью, фальшиво преподносимой как смирение. Вера неизменно изменяет начальные условия, необходимые для познания окружающего мира, выкорчевывая жажду знаний и сея ничем не обоснованную уверенность.

Если это правда, что неизученная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой, то тогда с осознания нашего невежества начинается наша интеллектуальная и эмоциональная работа. Только понимая, что мы не обладаем знанием, мы получаем базу для изучения жизни, желания знать и критического размышления.

Одна из целей уличного эпистемолога – дать людям возможность осознать свое невежество, вселить в них решимость пересмотреть свои основные верования, пробудить неутолимый голод к правде и жажду знаний. Удивление, любопытство, честное самопознание, искренность и желание знать – прочная основа для достойной жизни.

Уличный эпистемолог стремится помочь другим людям восстановить любознательность и способность удивляться, которые были украдены верой. Человек может прожить жизнь, не задавая вопросов, но британский философ Джон Стюарт Милль (1806–1873) писал: «Лучше быть неудовлетворенным человеком, чем всем довольной свиньей; лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем довольным дураком». Интеллектуальная жизнь, ее движение вперед, подпитывание жажды знаний – существенная часть человеческого опыта.^П1

Ученые часто говорят о предвзятости подтверждения и герменевтическом круге: при объяснении чего-либо сделанные нами допущения диктуют, что нам чувствовать, слышать, видеть и переживать. Поясню на примере. Много лет тому назад я жил в Нью-Мексико. Однажды я сидел в приемной врача вместе с тремя незнакомыми мне людьми, а на стене висела чудня огромная картина. На ней была изображена сцена из жизни переселенцев: вот они только высадились с большого корабля на берег, где их встречают мирные коренные американцы – индейцы. Молодая женщина справа от меня завела разговор о том, какая это чудесная картина, и добавила, что изучала искусство в высшей школе. Пожилой мужчина слева от нее сказал, что картина оскорбительная, и упомянул о своих индейских корнях. Второй мужчина поведал нам, что корабль изображен исторически недостоверно, и начал пояснять, как на самом деле они выглядели. Каждый посетитель внес свой жизненный опыт в интерпретацию картины.

Сократ и Ницше предписывали другой способ опыта интерпретации, при котором мы не только находим и подтверждаем существующее предвзятое отношение, но и воздействуем на него. Когда нам представляется удобный случай взглянуть на наши предубеждения, увидеть собственные заблуждения и допущения, сделанные с недостаточным на то основанием, мы получаем возможность разрушить эти допущения и избавиться от высокомерия по поводу имеющегося у нас знания. Изучая и вдумчиво критикуя наши предубеждения, наши интерпретации и то, что, как нам кажется, мы знаем, мы получаем шанс на возвращение удивительного.

Ваша главная цель как уличного эпистемолога – помочь людям снова обрести стремление к знанию, чувство изумления. Вы помогаете людям разрушить фундаментальные убеждения и верования, безосновательные допущения, ошибочные теории познания и, в конечном счете, – веру. Как сказал австрийский философ Людвиг Витгенштейн в «Философских исследованиях» (Ludwig Wittgenstein, Philosophical Investigations, § 118), «то, что мы разрушаем, это нечто нереальное, как карточные домики, и мы наводим порядок в области языка, с помощью которого все это описывается». Когда вы разрушаете карточный домик, то получаете представление о действительности, освобождаясь от иллюзий.

Помочь людям избавиться от иллюзий – главная задача проекта «Уличные эпистемологи», это древняя и почетная миссия. Освобождая других от необоснованной уверенности, возвращая им чувство удивления и стремление к знаниям, вы вносите серьезный вклад в то, чтобы их жизнь наполнилась смыслом.

Рациональное в борьбе с иррациональным

Вера и разум часто рассматриваются – и по праву – как несовместимые друг с другом, несмотря на знаменитое доказательство папы Иоанна Павла II в энциклике[23], метко озаглавленной «Вера и разум» (Fides et Ratio), согласно которому это два разных пути к одной истине. В конце концов, вера, по определению, – это убежденность в чем-то независимо от доказательств и даже вопреки им. Превосходно сказал об этом Дэвид Юм: «Мудрый человек соизмеряет свою веру с доказательствами».

В связи с этим может показаться, что нельзя перестать верить, опираясь на силу разума. К счастью, оказывается, что в реальности все иначе. Существует достаточно как отдельных, так и систематических данных о людях, которые теряли веру благодаря отчасти процессу мышления. Например, в книге «Удивительные превращения: Почему одни люди обращаются к вере, а другие отрицают религию» (Amazing Conversions: Why Some Turn to Faith & Others Abandon Religion) Боб Алтмайер и Брюс Хансбергер анализируют типичный процесс, протекающий в обоих направлениях (т. е. приобретение и потерю веры), и находят потрясающие асимметрии. Неверующие, обращающиеся к вере, обычно поступают так в результате внезапного, в высшей степени эмоционального события, которое имеет либо личный (например, смерть любимого человека), либо общественный характер (например, террористические акты 11 сентября). Однако самый обычный путь к неверию очень медленный, длящийся годами, связанный с чтением большого количества литературы, многочисленными разговорами и размышлениями.

Я знал несколько человек, когда жил в библейском поясе[24], чьи истории иллюстрировали последний из этих двух путей. Часто начальную искру давало чтение книги светского автора, написанной без угроз (типичный пример – книги Карла Сагана), или понимание мелких, но все же приводящих в замешательство расхождений в своих собственных религиозных учениях (например, если священник сказал, что твои друзья попадут в ад из-за такого банального факта, как пение в церкви).

Безусловно, есть потребность в дополнительных систематичных психологических и социологических исследованиях отношений между верой и разумом, но на данный момент вполне очевидно, что образ мыслей человека может измениться в результате разумной аргументации. Проблема в том, что это долгий процесс, который требует повторного воздействия подобных идей, поступающих из разных источников, и, возможно, некоторых личностных качеств, в том числе – склонности к размышлениям.

Итало-американский биолог и философ Массимо Пильюччи

Одна из предпосылок написания этой книги состоит в том, что людей можно убедить отказаться от нерациональных верований. Не все ученые с этим согласны. В статье «Почему религия естественна?» (Pascal Boyer, Why Is Religion Natural?) французский антрополог Паскаль Буайе опровергает идею, согласно которой люди верят потому, что не могут правильно рассуждать (Boyer, 2004).^П2 Заканчивая статью известными словами Джонатана Свифта: «Бесполезно пытаться разубедить человека в том, в чем он никогда не был убежден», – Буайе заявляет, что едва ли можно заставить человека отказаться от веры с помощью аргументов.

Я не соглашусь с этим. Вот некоторые контраргументы и доказательства.

1. Есть люди, которых убедили отказаться от религии. Многие «излечившиеся» от нее сообщали, что они пришли к отрицанию веры логическим путем. Даже бывшие проповедники становились ярыми сторонниками атеизма: Гектор Авалос, Дэн Баркер, Кеннет У. Даниэлс, Джерри ДеВитт, Джо Холман, Джон У. Лофтус, Тереза Мак-Бейн, Нейт Фелпс, Роберт Прайс, Сэм Синглтон и др. Сейчас они успешно используют уроки прошлого, разум и логику, помогая другим отойти от религии.