Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу? Козинкин Олег

Увы, Жуков на середину мая уже точно знает, что враг скоро нападет! В считаные недели! И показывает он это именно сим доком – «планом от 15 мая». С разведданными на 15 мая – «Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар». Т. е. Германия ввиду того что ее войска уже и развернуты и отмобилизованы, не даст нам возможности на наше развертывание если нанесет удар по СССР – нападет внезапно, без того же объявления войны. И далее по тексту Жуков и показывает, какие силы Германия может бросить на СССР – по разведданным на 15 мая.

Но тогда по «резунам» получается странное – если бы зная то, что показал Жуков на 15 мая о планах Германии по ее подготовке нападения на СССР, не стали бы готовить превентивный удар, то и делать не надо было то, что делали – отмобилизование под видом сборов или выводить по ПП войска?!

Т.е. те мероприятия, что проводили с середины июня, когда по запросам ВС округов стали выводить войска по ПП и проводить отмобилизование под видом сборов, не могли проводить для подготовки обороны в принципе?

Вот такая вот «логика» у «резунов»… У них что бы не делал СССР – делалось только для нападения и с агрессивными намерениями! Это как в современной истории вокруг России и ее отношений с теми же США, Европой, Англией и их холуями в той же Украине в 2014 году – чтобы не происходило и что бы ни делала Россия – виноват Путин!

Но вернемся лучше к умным историкам и исследователям…

«К середине июня 1941 г. в записке по стратегическому развертыванию Вооруженных Сил предусматривалось первый стратегический эшелон развернуть уже на основе существующих военных округов в составе 4 фронтов (189 дивизий и 2 бригады с учетом войск, расположенных в Крыму), что составляло более 60 % всех соединений Красной Армии.

Наиболее сильная группировка предусматривалась в полосе Юго-Западного фронта (100 дивизий, в том числе 20 танковых и 10 моторизованных), который должен был формироваться на базе Киевского особого и Одесского военных округов (приложение 17).

Второй стратегический эшелон – резерв Главного Командования – предполагалось создать из 5 армий (16, 19, 22, 24, 28-я) в составе 51 дивизии. Из них на Юго-Западном фронте сосредоточивались 23 дивизии, на Западном фронте – 9. В районе Москвы предусматривалось развернуть 2 армии – 24-ю и 28-ю в составе 19 дивизий.

Всего на Запад вместе с резервом Главного Командования предназначалось 240 дивизий (с учетом войск, расположенных в Крыму), 159 авиационных полков, 5 воздушно-десантных корпусов, 10 противотанковых бригад». («1941 год – уроки и выводы», с. 59)

«Приложение 17» в данном исследовании – это «СПРАВКА от 13.06 1941 г. О Развертывании вооруженных сил СССР на случай войны на Западе». Подготовил ее заместитель Жукова по оперативным вопросам генерал Ватутин, и она также опубликована и в «малиновке». В ней показано по факту, сколько каких дивизий РККА имеется в каких округах за 10 дней до нападения Германии, на 13 июня:

«I. СУХОПУТНЫЕ ВОЙСКА

Всего в СССР имеется 303 дивизии: сд – 198, тд – 61, мд – 31, кд – 13, кап – 94, ап РГК – 74, ВДК – 5, пртбр – 10.

Для развертывания на западных границах

В составе фронтов (без соединений, находящихся в Крыму) – 186 дивизий, из них: сд – 120, тд – 40, мд – 20, кд – 6, ап РГК – 53, ВДК – 5, пртбр – 10.

Северный фронт – 22 дивизии, из них: сд – 16, тд – 4, мд – 2 и осбр – 1.

Северо-Западный фронт (ПрибОВО – К. О.) – 23 дивизии, из них: сд – 17, тд – 4, мд – 2 и осбр – 1.

Западный фронт (ЗапОВО – К. О.) – 44 дивизии, из них: сд – 24, тд – 12, мд – б, кд – 2.

Юго-Западный фронт (КОВО и ОдВО – К. О.) – 97 дивизий, из них: сд – 63, тд – 20, мд – 10, кд – 4 (без соединений, находящихся в Крыму).

В состав Юго-Западного фронта включаются:

– КОВО – 58 дивизий, из них: сд – 32, тд – 16, мд – 8, кд – 2;

– ОДВО (без соединений, находящихся в Крыму) – 19 дивизий, из них: сд – 11, тд – 4, мд – 2, кд – 2; <….>

Заместитель Начальника Генерального Штаба Красной Армиигенерал-лейтенант (Н. Ватутин)». (ЦАМО, ф. 16А, оп. 2951, д. 236, л. 65–69)

Итого в ПрибОВО-ЗапОВО на 13.06.41 г. имеется 67 дивизий, а в КОВО-ОдВО – 97 дивизий. А теперь сами сравните их с количеством дивизий в западных округах по «южному» варианту на март 41-го…

По «южному» варианту осени 40-го предполагалось иметь:

С-ЗФ – ЗФ – 52 стр. дивизий, 7 танк. дивизий, 3 мсд, 5 птбр. – итого около 62 дивизий и 5 ПТБР, и Ю-ЗФ с ЮФ – 76 сд, 9 тд, 4 мсд, 5 птбр. – 89 дивизий и 5 ПТБр.

По «Соображениям от 11 марта» 41-го:

Ю-ЗФ с ЮФ – 86 сд, 35 тд, 18 мсд, 5 кавдивизий (итого 144 дивизии) и 157 авиаполков.

На майских КШИ, где игрался «южный» вариант, предполагалось – «на белом листочке, наклеенном на «общевойсковую» карту, черным по белому написано: «На фронте Буг-Сан (то есть в полосе Юго-Западного и правого фланга Западного фронтов – М. Солонин) всего дивизий: Красная Армия – 104, немцы – 70». Что очень близко к «справке» Ватутина на 13 июня.

Т.е. реально к 13 июня в КОВО-ОдВО нагнали больше дивизий, чем планировали по «южному» варианту 40-го, но меньше, чем по «Соображениям» весны 41-го, и нагнали их задолго до 13 июня. И осенью 40-го планировалось в ПрибОВО и ЗапОВО выставить больше дивизий по «южному» варианту, чем это оказалось в реальности на середину июня 41-го. Т. е. очень близко к тому, что проиграли на майских КШИ.

Т.е. после проведения майских, последних, Командно-Штабных Игр, которые, как мы видели, были именно оборонительными – в ГШ допускали первый удар за немцами и наш отход на некоторое расстояние от границы, и подготовка к войне с Германией шла именно оборонительная. А вот под план нападения первыми («превентивно») в ГШ не играли и не собирались в принципе. Ведь такие КШИ согласовывают в сути своей с Главой государства всегда и обязательно. Т. е. – Сталин не собирался наносить никаких «превентивных» ударов.

Появились в приграничных округах эти армии задолго до 13 июня. И это – армии и дивизии только самих округов, без идущих к ним армий внутренних округов. Которые западным округам не подчинялись и были Резервом Главного командования. При этом против главных сил Германии, против ее танковых «клиньев» в ПрибОВО-ЗапОВО по «северному» варианту отражения агрессии планировалось выставить тех же противотанковых бригад аж 7 штук. Но в реальности оставили только 5 ПТБр.

К сожалению, в справке Ватутина нет ничего о том, где и какие силы ожидаются у Германии на случай нападения. По крайней мере, ни в этом исследовании, ни в «малиновке» этого нет. Не совсем ясно по этой справке – кому она представлялась, наркому, начГш или в Правительство Сталину (как уверяет исследователь С. Л. Чекунов – Сталину). Но если в оригинале Ватутин, представляя Сталину данную справку, не указал, где и как ожидаются немецкие удары, то это уже странно. В «справках» такого рода – о состоянии и составе своих войск на такую-то дату, вроде бы и не показывают ожидающиеся силы противника, но думаю, в той ситуации в этой справке это должно было быть. Но в любом случае данная справка Ватутина – это не «Соображения» Жукова от середины июня, о которых указали в «Уроках и выводах» как об очередном «плане войны», который Жуков начал сочинять в те дни. Это вроде как «прообраз».

Эти «Соображения» Жукова от середины июня 1941 года, тесно связанные со «Справкой Ватутина», «должны были составить основу оперативного плана по использованию Вооруженных Сил, но разработать детальный план Генеральный штаб так и не успел, так как началась война». («1941 год – уроки и выводы», с.60). И, судя по всему этими «Соображениями» середины июня 41-го Жуков и пытался «узаконить» именно свою идею нанесения флангового удара из КОВО по противнику, наносящему свой главный удар по ПрибОВО-ЗапОВО, к которому он и готовил армию к нападению Германии уже с весны. Ему оставалось только подсунуть это Сталину на утверждение, но он не успел.

Где у Жукова ожидаются главные силы немцев по его «плану»? Сложно сказать. Скорее всего, он их опять «разместил» против КОВО… Для «убедительности». Или показал бы, скорее всего, точную картину, но продолжал уверять, что то, что имеется против Украины, – именно главные силы противника, и поэтому нам надо в КОВО иметь свои такие мощные силы…

Вот такие вот «планы» сочинял будущий «маршал Победы» Г. К. Жуков весной-летом 1941 года, готовясь к войне с Германией, будучи начальником Генерального штаба. И «оборонительные» и «превентивные».

Получается, что этих планов у него было в разработке целых пять. Минимум. Это два плана, одобренных Сталиным еще осенью 40-го, которые Жуков должен был подготовить к маю 41-го, по которым наши главные силы выставляются против главных сил немцев. «Северный» и «южный». Еще – свои два плана уже самого Жукова, как продолжение идей Мерецкова осени 40-го, «северный» и «южный» – наши главные силы выставляются против неосновных сил противника. И этот – «превентивного» удара. От 15 мая.

И именно эти «планы» и скрывал всегда «маршал Победы». Особенно настоящие «оборонительные», свои, те, по которым он собирался лихо, немедленно атаковать напавшего врага по его слабому крылу. А ведь наши стратеги в ГШ точно знали уже на начало июня, где какие силы немцев концентрируются. И тот же «инициатор реабилитации павловых-коробковых» начштаба 4-й армии ЗапОВО Сандалов и показывал потом в своих «мемуарах», что на 5 июня 1941 года они точно знали, что только против 4-й армии, против Бреста у немцев находится до 15 пехотных, 5 танковых и 2 моторизованные дивизии!

«Сведения о сосредоточении у нашей границы немецких войск и вероятности скорого их вторжения в Белоруссию доходили до нас разными путями. Время от времени мы получали информацию сверху (В последней такой информации, поступившей к нам из штаба округа 5 июня, сообщалось, что на границе Белоруссии сосредоточилось около 40 немецких дивизий, из них на брестском направлении поставлены 15 пехотных, 5 танковых, 2 моторизованные и 2 кавалерийские)». (Сандалов Л. М. Пережитое. – М.: Воениздат, 1961 г. «Часть первая. Годы предвоенные. 4. Брестское направление». Есть в интернете.)

Примерно то же самое описывал и заместитель Павлова генерал Болдин в своих воспоминаниях в том же 1961 году. Он писал, что разведка сообщала о «30 пехотных дивизиях» и о «5 танковых и 2 моторизованных» дивизиях немцев только против Бреста. И у него это разведка сообщила-подтвердила утром 22 июня.

На майских КШИ, 14–20 мая, против Белоруссии «ожидали» только около 30 дивизий. И если бы Гитлер напал, как ожидалось в мае, уже 15 мая, то именно столько дивизий против ЗапОВО и было бы у немцев. Но на 5 июня уже видят около 40 дивизий против ЗапОВО! А к 22 июня точно знают, что только против Бреста – до 30 дивизий немцев стоит.

Т.е. в ГШ и Минске точно знали к моменту нападения, что по ЗапОВО врежет до 50 дивизий Германии, как и оказалось в реальности!!! Как и по соседним округам точно знали состав группировок противника, и отвечая на «вопросы Покровского», комдивы именно это и показывали – они достаточно точно знали, какие части перед ними стоят на той стороне и какие силы у немцев. Т. е. – главные силы противника были точно известны в Генштабе – они ударят по Белоруссии!

Сандалов эти силы немцев (танковый «клин» Гудериана), показанные нашей разведкой, относит аж на 5 июня! И только против Бреста – 5 танковых и 2 моторизованные. А это около тысячи танков и САУ 2-й танковой группы Гудериана!

Тот же М. Мельтюхов показывает, что немецкая группа «Центр» насчитывала около 2250 танков против всей Белоруссии и соседней 11-й армии ПрибОВО. Сосредоточенных под основаниями «Белостокского выступа», с ударами на Гродно и Брест. Т. е. только на Брест уже с начала июня нацеливалась половина танков группы «Центр». При этом стратеги из ГШ под Гродно поставили две ПТБр из трех на округ-фронт, а вот у 4-й армии своей ПТБр, на брестском направлении не было. А ведь цели и задачи этих противотанковых бригад расписаны в последних майских Планах прикрытия у того же ЗапОВО как: «Задача противотанковых артиллерийских бригад сводится к тому, чтобы на подготовленных рубежах встретить танки противника мощным артогнем и совместно с авиацией задержать их продвижение до подхода и контрудара наших мотомехкорпусов».

У читателя вызывает удивление дата – 5 июня как дата, на которую знали «о тысяче танков против Бреста»? Мол, может, тут «опечатка» и дата должна быть – например 15 июня? Нет.

Профессор В. А. Рунов приводит разведсводку за № 660569, на которой стоит отметка «Читал Жуков 11.6.41.», и в ней показывается: «б) на Варшавском направлении против ЗапОВО – 30 дивизий, в том числе 24 пехотных, 4 танковых, одна моторизованная, одна кавалерийская и 8 кавалерийских полков». Дата этой разведсводки Разведуправления Генштаба – 1 июня 1941 года. (Жуков против Гальдера, М. 2010 г., с. 119. Также эта сводка выложена и в «малиновке» под № 509)

Т.е. уже на 1 июня немецкие группировки оцениваются как три группы армий, находящиеся напротив наших западных округов, которые данная сводка вполне показывает. Однако наш начальник Генштаба Жуков ознакомился с этими данными только 11 июня! Что очень удивляет… И Мельтюхов показывает, что против 4-й армии Коробкова-Сандалова был 43-й армейский корпус 4-й армии немцев и 2-я танковая группа Гудериана. Итого на 22 июня – 20,5 дивизии с 1025 танками. (Упущенный шанс Сталина, М, 2008 г., с. 361). А всего против Белоруссии и было – свыше 50 дивизий Германии против 44 примерно дивизий Павлова, приведенных им и коробковыми в небоеготовое состояние.

Есть мнение, что на 1 июня по этой сводке № 660569 пока еще не ясно, где противник собирает свои главные силы – по сводке севернее Припятских болот и южнее примерно равное количество дивизий противника, и танковых частей даже вроде больше против КОВО, чем против ПрибОВО и ЗапОВО. Однако Сандалов дает на 5 июня уже на 10 дивизий больше против Белоруссии. Т. е. с начала июня все равно начался рост – усиление главной группировки немцев против ПрибОВО-ЗапОВО, и его Разведуправление ГШ отслеживало вполне.

Т.е. – в ГШ, Жуков, прекрасно видели, где собираются главные силы Германии и ее союзников – против Белоруссии. Жуков точно знал о силах Германии против наших округов к середине июня, но упорно и даже «тупо» пытался реализовывать свою авантюру – нанести ответный удар из КОВО по неосновным силам противника.

В связи с тем, что меня уже «критикуют» за то, что я слишком якобы «агрессивно нападаю» на Маршала Победы Г. К. Жукова, фактически обвиняя его в злом умысле с подменой утвержденных планов отражения агрессии на свои, попробую объясниться.

Дело в том, что если бы Жуков, работая в Генштабе, к примеру, несколько лет с «нуля» занимался разработкой подобных планов и, имея перед собой эти варианты отражения агрессии, выбрал красивый, «передовой» (идеи фланговых ударов были в то время ну очень популярны среди «теоретиков» военной науки), но который привел в силу объективных обстоятельств к трагедии и поражению, то можно было бы помягче критиковать его за это. Тем более если бы он потом как порядочный человек признал свою личную вину за эту авантюру, кровавую для армии и страны. Мол, простите, люди добрые, бес попутал, хотелось, как лучше сделать да вот те же павловы подгадили. Да и, в конце концов, «придумали» все это еще Тимошенко и Мерецков.

Но ведь Жуков, от которого требовалось лишь исполнить к 1 мая уже рассмотренные и утвержденные-одобренные Сталиным варианты отражения агрессии, да начать реализовывать тот из них, который реально и должен был стать основным – «северный», и только по решению Сталина, начал стратега из себя изображать. От него требовалось подготовить «северный» и «южный» варианты «Соображений» и, получив еще зимой 41-го данные разведки с фамилиями командующих немецкими группами армий, в первую очередь начать реализацию именно «северного» варианта. По крайней мере того, который укажет «тиран». От Жуков требовалось исполнять то, что укажут из Кремля по «планам», а не сочинять свои – то немедленного ответного, то превентивного удара, то своего «южного». Точно зная и понимая, где будут главные силы противника.

Однако амбиции не позволили ему остаться простым исполнителем разработок Шапошникова, подполковника царской армии и офицера царского Генштаба. И бывшему унтеру захотелось прославиться – он решил показать всем, что лучше знает, как надо воевать, лихо побеждая супостата. И размещая главные силы на Украине, Жуков, видимо, хотел войти и в историю военной науки – не важно, что там немцы выставят против Украины и где ударят своими главными силами – мы все равно им покажем.

А после того как его авантюра кончилась трагедией, спустя годы он еще и начал валить свою личную вину на других. На Сталина. И чаще всего за язык его никто не тянул в тех «обвинениях тирана», когда маршал на Верховного, своего старшего начальника, вешал свои личные «ошибки». Причем обвиняя Сталина в том, чего тот не делал.

Ведь что произошло – фланговый ответный удар по слабому участку противника сам по себе не так уж и плох и вовсе не безграмотен в принципе. Но если в масштабах отдельного фронта, армии такой ответный удар по слабому флангу атакующего вас противника еще может что-то дать в смысле успеха, то подобная операция в масштабах трех-четырех округов-фронтов чрезвычайно опасна своей непредсказуемостью (ввиду общего отставания наших войск от немецких в развертывании – в готовности воевать). А точнее, как раз «предсказуемостью» точного расчета. Тем более если вы планируете этот удар как именно немедленный!

Вот что пишет исследователь М. Нейман: «Это был весьма толковый и в принципе выполнимый план, при условии, если бы он был выполнен. А вот не выполнен он был по причинам вполне прозаическим. Это, во-первых, опоздание с развёртыванием. Во-вторых, ко времени начала войны мобплан МП-41 до конца не был отработан в округах и армиях, не говоря уже об его увязке с низовыми структурами. В-третьих, сама армия была ещё «сырая». Как пример во вновь сформированных мех. корпусах мало того не хватало техники, но и в большинстве своём не проводилось боевого сколачивания частей, а часто и подразделений. Просто не успевали. Я приводил как-то выписку из приказа НКО, по проверке командиров артиллеристов на профпригодность весной 1941 года. Из пяти проверенных артполков все пять получили неуд. А самое главное, низкая оперативно-тактическая подготовка командиров всех степеней, а особенно высших».

Но тут мы и сталкиваемся с простым вопросом – это планирование немедленного ответного удара из КОВО по слабому крылу противника было авантюрой или грамотным, но злоумышленным расчетом? Увы – авантюра минимум. И авантюра и отличается от нормального плана именно неразумностью и непросчитанностью решений и планирования. И это и есть умение и желание учитывать реальность, а не строить планов громадьё исходя из своих виртуальных фантазий об армии и возможной войне, когда мехкорпусам, имеющим дай бог половину танков от штата, ставят задачи на случай войны в 41-м так, как будто они полноценные и полностью танками укомплектованы. Хотя эти мк только на 42-й в планах должны были получать танки.

Но если генералы такие планы пишут в преддверии вой ны, то выбор не велик – либо бездари и авантюристы, либо негодяи, планирующие заведомо провальные и нереальные планы. Сочиняемые в условиях отсутствия одного из наиболее важных документа – мобилизационного плана страны на случай войны! В условиях, когда армия находится в состоянии реформ, объективно не имеет подготовленных к войне командиров во вновь создаваемых, часто с нуля соединениях! Но если Жуков и был полуграмотным воякой к лету 41-го, то Мерецков вполне академию Фрунзе окончил. Так на какой же год планы ответных ударов из КОВО могли стать выполнимыми – в 42-м или 43-м дай бог? Дай бог. Но «Соображения»-то Мерецкова и варианты к ним нашими «стратегами» писались на 1940–1941 гг.!

Теоретически, да, при выполнении всех подготовительных мероприятий под этот немедленный ответный удар, у жуковых могло что-то и выйти из этой авантюры. А реально – погром и причем вполне предсказуемый и просчитываемый. И для того, кто эту идею пропихивал в голову «стратегов» в ГШ времен Мерецкова-Жукова, это было ясно как божий день.

Но удар ответный по «южному» варианту надо было наносить именно быстро – пока немцы не успели прорвать оборону ПрибОВО и ЗапОВО, и дойти «до Минска» за неделю или врезать с севера по наступающему «на Люблин» КОВО. Как это и просчитывалось на январских КШИ во второй игре, однако под этот немедленный ответный удар требовалось быть полностью готовым нашей армии. Но реально – Захаров показывал расчеты – ответный подготовленный удар из КОВО был возможен только через 25–30 суток после начала мобилизации. Т. е. после окончания развертывания тылов и готовности воевать армий, прибывающих из внутренних округов. И даже то что «скрытое отмобилизование» и началось с мая месяца – через «учебные сборы», по которым призвали около 800 тысяч приписных и даже частично авто и лошадей из н/х – это не намного сокращало нам время в готовности воевать.

Итак – ответный удар нужен был немедленно. По тому варианту, который военные протаскивали в ГШ – нашими главными силами из КОВО по неосновным силам противника, наносящего свой главный удар по ПрибОВО-ЗапОВО. Иначе – враг сомнет наши ослабленные силы севернее полесья и ударит по тылам КОВО. Или рванет на Москву! И директива «№ 3» от вечера 22 июня – это «апофеоз» этой авантюры. Но без готовности главных сил и тылов, как и предрекал Уборевич Тухачевскому (и тот же Триандафиллов в 29-м еще), – поражение тем, кто прет в такое контрнаступление.

Т.е. тот, кто сочинял такие планы – изначально рассчитывал и понимал точно, что разгром наших приграничных округов произойдет с очень большой вероятностью?!

Жуков на январских играх лихо победил по «южному» варианту, но у него для прикрытия «фланга» на Белоруссию где немцы вполне предсказуемо смяли своими главными силами ЗапОВО и могли повернуть на КОВО, вдруг, откуда ни возьмись, появились «резервы» – 18 дивизий и пара тысяч танков в помощь ЗапОВО. Но в реальности этих «резервов» в июне 41-го не оказалось, и их и быть не могло. Как показывал Захаров (по «Справке Ватутина» от 13 июня), резервы ГК были – 19 дивизий, но они располагались аж в районе Москвы – севернее и южнее столицы.

По окончании этих игр Жуков стал начальником Генштаба, и началась реализация «южного» варианта, который вполне мог бы и быть реализованным, но для этого надо было иметь РККА такой же степени развернутости и готовности, как и вермахт, а вот этого не могло быть в принципе на июнь 41-го! И позже, в ближайшей перспективе – тоже. Ну и резервов для Павлова не было.

Помогла бы введенная ранее 22 июня полноценная мобилизация? Может быть. Но ее вводить официально нельзя было по политическим мотивам. А скрытая и так проводилась через «учебные сборы» – «распорядительным порядком». Но мы опять забываем – на январских играх «резервы» для ЗапОВО появились из воздуха, чтобы прикрыть Жукову зад… тылы и фланги, пока он лихо наступает «на Будапешт». А в реальности – их не было.

Т.е. военные должны были сочинять свои планы исходя именно из реальности, а не своих фантазий о ней.

Теперь ясно, что привело к погрому июня 41-го? Правильно – авантюра жуковых (точнее Тимошенко и Мерецкова), и эта авантюра и скрывалась все эти годы маршалами. Читатель до этого когда-нибудь слышал о двух вариантах отражения агрессии нашего ГШ в том виде, как это показано в данной книге? Знал, что реально их было даже ЧЕТЫРЕ?! Да плюс к ним у Жукова еще и пятый был – о превентивном ударе. Вот то-то и оно…

Кстати, тот же Солонин в своих сочинениях о предвоенном планировании тоже о «пяти планах войны» писал. Правда, Солонин примитивно суммировал все «Соображения», рассекреченные на сегодня, но это – не то, что мы рассмотрели. И в итоге Солонин чуши нагородил и писал не о том, что читатель тут прочитал. Пытаясь доказать, что СССР-Сталин все равно собирался напасть первым. Но наносить этот «превентивный» удар даже при том, что наши военные на это очень надеялись и рассчитывали – Сталин не собирался.

Глянем, что еще указали в исследовании «1941 год – уроки и выводы» о плане ответного немедленного контрудара из Украины:

«В основе своей этот замысел следует признать целесообразным. Он позволял в короткие сроки изолировать главного противника от его союзников, что имело важное политическое значение. Наступление на этом направлении проходило бы по слабо подготовленной в оборонительном отношении территории бывшей Польши. Однако замысел, основанный на идее нанесения мощного контрудара, а не отражения агрессии путем ведения обороны, требовал точного учета сил и планов противника. Как признавал Г. К. Жуков, в плане не учитывался возможный объем и «характер самого удара» агрессора». (с. 55–56)

И далее:

«Предполагалось, что на минском направлении 63 дивизии приграничных округов, ведя активную оборону, могут противостоять удару главных сил противника. Данное предположение не учитывало реально складывавшейся обстановки, когда немецкие войска упреждали Красную Армию в стратегическом и оперативном развертывании.

Это особенно заметно, когда сравниваются перегруппировки и сосредоточение войск. Уступая противнику в пропускной способности железных и шоссейных дорог, советские войска на 5-й день мобилизации могли сосредоточить в планируемых районах только 17 стрелковых дивизий, на 10-е сутки – 24, на 20-е сутки – 46 и лишь на 35-е сутки – 75 дивизий. Таким образом, переход в общее наступление главных сил был возможен только на 35-е сутки. Даже при одновременном начале перегруппировок противник имел все возможности упредить советские войска в выдвижении и создании группировок сил и средств. Это позволяло ему захватить инициативу и создать предпосылки для успешных боевых действий в начальном периоде войны. В реально создавшейся обстановке вермахт завершил развертывание полностью, а советские войска его лишь начали». (с. 56)

Т.е. ну никак нельзя было исходя из «простого» расчета сроков и возможностей Германии и СССР на развертывание и сосредоточение войск в те конкретные месяцы надеяться, что мы сможем к моменту нападения врага немедленно ответить ударом на удар. Как ни крути, но на подготовку этого ответного удара требовалось время для полной готовности своих сил – на ответное контрнаступление. И тем более на немедленное контрнаступление требовалось выполнить нужные мероприятия ДО нападения врага. А в реале это не делалось в том объеме, который был нужен. Ведь в предвоенные дни выполнялись все же мероприятия не с расчетами нашего немедленного ответного удара…

По всем правилам военной науки, как потом писал тот же К. К. Рокоссовский, требовалось, пропустив удар, уйти в оборону либо отойти, выждать и, измотав противника отвечать. Но жуковы, видимо, решили, что военная наука и расчеты «всякие» им не указ.

Вот что писал задолго до 22 июня В. К. Триандафиллов:

«При имеющихся огневых средствах дивизии достаточно устойчивое положение получается при занятии дивизией участка от 4 до 8 км (оборона на «нормальных участках»). При увеличении ширины участка до 12 км устойчивость обороны уже сокращается вдвое, а на 20-километровом участке получается довольно жиденькое расположение, которое прорывается сравнительно легко».

Однако «Оборонительную полосу, как бы она ни была укреплена, противник, если решил ее взять, всегда преодолеет: весь вопрос сводится ко времени. Командующий армией в дальнейшем может вести операцию, опираясь главным образом на свои резервы».

Т.е. нападающий (атакующий) все равно прорвет вашу оборону, и если вы оборону делаете «по уставу», на прорыв потребуется одно время. Но если растягиваете дивизии по фронту – то прорвет быстрее.

Однако «С того времени, как оборонительная полоса прорвана противником, нужно оторвать войска от него и собрать их в новом районе для нового сопротивления».

А далее действительно замечательный военный теоретик показал, что будет с теми, кто планирует и организовывает немедленные ответные удары:

«Будет ошибкой гоняться за быстрым сроком перехода в контрнаступление, не дожидаясь полного сосредоточения войск, достаточного обеспечения их средствами подавления (артиллерия, танки). Контрнаступление, предпринимаемое недостаточными силами, может привести только к разгрому этих сил и играть в руку противнику». (В. К. Триандафиллов, Характер операций современных армий. Гл. Оборонительные операции, с. 162, 165,167. 3-е изд. – М.: Госвоениздат, 1936. Есть в интернете.)

Данная работа Триандафиллова вышла первым изданием еще в 1929 году. Но он показал, что может происходить летом 41-го, в первые недели войны. И тем более по тому плану, что претворяли в жизнь жуковы – «южный» вариант отражения агрессии с немедленным ответным наступлением, которое планировалось «по Тухачевскому», без готовности главных сил в тылах КОВО, прибывающих из внутренних округов. Против неосновных сил противника, атакующего в ПрибОВО-ЗапОВО своими главными силами.

А ведь сам же Жуков в своих мемуарах потом писал, что книга Триандафиллова «Характер операций современных армий» вызвала настоящий фурор в военных кругах, и «она сразу прибрела широкую популярность. В книге высказывались смелые и глубокие взгляды на состояние и перспективы развития армии того времени, обрисовывались основные пути их технического оснащения и организации».

(Примечание. Вот что о военном теоретике В. К. Триандафиллове можно прочитать в интернете:

«В. К. Триандафиллов родился 14 марта 1894 года в селе Магарацжик (или Магараджи) бывшей Карской области (ныне Турция), грек по национальности. В 1914 году окончил Закавказскую учительскую семинарию. Призван в армию и в феврале 1915 года направлен рядовым на Юго-Западный фронт. С фронта он вскоре был послан в Московскую школу прапорщиков, которую окончил 8 ноября 1915 года. По окончании которой Триандафиллов был снова направлен на Юго-Западный фронт, где и участвовал в боях. Служил в 6-м финляндском стрелковом полку под командованием будущего известного военного теоретика А. А. Свечина. К началу февраля 1917 года Триандафиллов в чине штабс-капитана командовал батальоном в своем полку.

После революции солдатами был избран сначала командиром полка, а затем командующим 7-й армией. 1 июня 1918 года Триандафиллов вступил в РККА. 1 августа 1918 года он был назначен командиром роты, а 20 июня 1919 года – командиром батальона. Участвовал в Гражданской войне на Урале и в Крыму. В мае 1919 года бывший эсер Триандафиллов вступил в РКП(б). 17 сентября 1919 года он был командирован на учёбу в Военную академию РККА, которую блестяще окончил 3 августа 1923 года. Учёбу в академии Триандафиллов совмещал с участием в боях на фронтах Гражданской войны, занимал должность командира бригады сначала в 27-й стрелковой дивизии, а затем в 41-й стрелковой дивизии.

По окончании Военной академии Триандафиллов был выдвинут М. Ф. Фрунзе на работу в Штаб РККА, где получил 15 апреля 1924 года назначение на должность начальника Первого (то есть оперативного) отдела, а затем и начальника Оперативного управления Штаба РККА. С 1928 года Триандафиллов – заместитель начальника Штаба PKKA. С 19 ноября 1929 года до 15 октября 1930 года он был командиром и военным комиссаром 2-го стрелкового корпуса, а с 15 октября по день смерти – снова заместителем начальника Штаба РККА.

В. К. Триандафиллов погиб при исполнении служебных обязанностей 12 июля 1931 года в 6 ч. 30 м во время аварии самолета в районе платформы Алабино Западной железной дороги (самолет врезался в заводскую трубу). Был кремирован, прах помещён в урне в Кремлевской стене на Красной площади в Москве. За боевые заслуги в Гражданской войне Триандафиллов был награждён орденом Красного Знамени».

Эту работу Триандафиллова изучали и в Германии. И, похоже, паулюсы и гальдеры больше полезного смогли почерпнуть в ней, чем будущие маршалы Победы в РККА…)

Триандафиллов писал, что начинать ответное контрнаступление немедленно крайне опасно и это может привести к разгрому собственных армий. А Захаров и писал о том, как быстро наши войска будут готовы нанести ответный контрудар по «южному» варианту – дай бог через 25–30 суток от начала мобилизации. С чем совершенно согласно исследование «1941 год – уроки и выводы» – «переход в общее наступление главных сил был возможен только на 35-е сутки». Однако вот какие слова Тимошенко в его докладе перед январскими КШИ привел Захаров:

«Оборона не является решительным способом действий для поражения противника: последнее достигается только наступлением. К обороне прибегают тогда, когда нет достаточных сил для наступления, или тогда, когда она выгодна в создавшейся обстановке для того, чтобы подготовить наступление… [Целью обороны] является создание крупных масс войск для удара в решающем направлении за счет экономии сил, путем оборонительных действий на второстепенных участках» (Заключительная речь Народного комиссара обороны Союза ССР, Героя и Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко на военном совещании 31 декабря 1940 г. М., Воениздат, 1941, стр. 5.)» (М. В. Захаров, указанное сочинение, гл. Накануне великих испытаний, с. 354)

Похоже, «второстепенными участками», по мнению нашего тогдашнего «министра» обороны, были Прибалтика и Белоруссия, по которым ожидались удары главных сил врага. Но повторимся – в масштабах небольших участков фронта или в локальных конфликтах идеи такие, возможно, и прокатили бы. Но в масштабах огромной границы-фронта, в масштабе 4 округов-фронтов – это было авантюрой – размещение наших главных силы напротив главных сил врага и нанесение немедленного ответного удара армией, неспособной в лето 41-го воевать на равных с вермахтом.

Как пишет Захаров, на декабрьском военном совещании «были сделаны попытки создать что-то новое в теории военного дела, в оперативном искусстве и тактике. Однако в докладах сквозило стремление перенести опыт ограниченных войн, в которых участвовала Красная Армия, на все военное дело». (с. 422) Также Тимошенко пытался ставить в пример действия отдельных армий Франции или Германии в Первой мировой, надо это «опыт» проецировать на РККА 41-го на случай войны:

«Очень странно, что частный случай такой обороны рекомендовался для Красной Армии, для будущей большой войны на Западе. Для нас не могли быть применимы примеры оборонительных действий 4-й французской и 17-й немецкой армий, протяженность фронта обороны которых была соответственно 55 и 42 км». (М. В. Захаров, указанное сочинение, с. 359–360)

Ну а далее стоит окончательные «ВЫВОДЫ» из книги (главы в издании 2005 года) М. В. Захарова «Накануне великих испытаний» об этом привести максимально полно:

«Существовавшая ранее теория военного искусства даже и не вспоминалась в докладах и выступлениях. Между тем опыт военных действий в Испании и на Карельском перешейке мог рассматриваться как частный случай в большой войне, боевые действия в которой могли развернуться от Белого моря до Черного. Например, в теории оборонительной операции, рассмотренной в заключительном слове Наркома обороны, важной проблемой считалась необходимость создания предполья в любой обороне. Последнее было почерпнуто из опыта войны с белофиннами. Но там имелись особые условия для постройки перед линией обороны Маннергейма серии препятствий, особенно для танков. Кстати, это предполье строилось еще в мирных условиях. Но зачем организовывать предполье в оборонительных операциях, возникающих в ходе большой войны, на равнинных театрах? Опыт Великой Отечественной войны убедительно доказал, что предполье оказалось ненужным.

Не лучше были некоторые рекомендации для наступательных операций. И здесь существовавшая ранее теория глубокой операции была искажена – возможно, в оправдание «начала создания собственной военной идеологии». Если рассмотреть некоторые предложенные схемы возможного ведения операции, то, по нашему мнению, теория глубокой операции была поставлена с ног на голову.

На проведенных военных играх оперативная обстановка была составлена в свете тех докладов, которые были сделаны на совещании. То же увлечение вопросами создания в обороне предполья, прорыв укрепленных районов в наступлении. Одно отрадно, что игры убедили всех в необходимости иметь механизированные корпуса.

Нельзя не отметить и неопределенность оперативной обстановки, созданной для проведения военных игр. Она не отражала реальных условий, в которых могла начаться война для приграничных военных округов. Очень важные события начального периода войны из проигрыша опускались, а военные действия сразу же развертывались в глубине. В то же время в январе 1941 года по ту сторону нашей границы стояли фашистские войска Германии, т. е. имелся конкретный противник с отмобилизованной армией, с большим опытом ведения современной войны.

Если бы эти условия были созданы, то, естественно, надо было бы очень серьезно отработать вопросы прикрытия государственной границы, тем более что на новой границе создание укрепленных районов было еще не завершено. А это в свою очередь требовало творческой разработки вопроса прикрытия границ в условиях, когда по ту сторону границы стоят полностью боеспособные войска противника, и в той возможной группировке, которая создается для ведения главных начальных операций войны.

В данном случае не могло быть и речи о прикрытии границы по опыту Первой мировой войны. В прошлом в первые дни войны были возможны только наскоки конницы. В новых же условиях требовалась готовность войск отразить массированное наступление основной массы танков противника при мощной поддержке авиации».

О каком «опыте Первой мировой войны» сказал Захаров еще в 1968 году? Захаров:

«Разбора учений в архивах найти не удалось, однако по проектам-тезисам к разбору, которые подготавливались работниками Генштаба, можно отметить следующее. В разборе первой игры отмечалось, что во время первой мировой войны и ранее военные действия обычно начинались встречным наступлением» (с. 380).

Однако проводимые в январе игры в принципе не учитывали реально находящегося по ту сторону границы полностью готового к войне врага. Эти КШИ игрались так, как будто перед СССР мирный сосед, который имеет армию такой же степени боеготовности, как и РККА.

А встречное наступление – это именно немедленное контрнаступление.

Наши гении пытались применять опыт ПМР и в новой войне, но, увы, – сие не есть нечто необычное или «оригинальное» – генералы к новой войне всегда (часто) готовятся по лекалам старой. Однако у Тимошенко была возможность видеть, что в Европе идет война НОВАЯ и к опыту ПМР она не имеет особого отношения – немцы воюют по НОВОМУ. Однако нарком отписал на одном из докладов о том, как воюет Германия – ничего нового он не увидел в их войне…

Захаров:

«9. Из данных, помещенных в книге, видно, что многие соединения и части к началу войны оказались слабо укомплектованными вооружением, военной техникой и имуществом.

Такие важные рода войск, как бронетанковые войска и авиация, находились в стадии реорганизации и перевооружения. В многочисленных соединениях и частях, развернутых перед войной, не хватало средств связи, инженерной техники, транспорта.

В результате значительная часть советских войск была далека от надлежащей боевой формы. Требовались многие месяцы, а то и годы для их технического оснащения и приведения в высокую боевую готовность.

Главная причина сложившегося положения, как нам представляется, заключалась в принятии ошибочного плана реорганизации Вооруженных Сил незадолго до начала войны.

Печальный для нас опыт учит, что, прежде чем ломать и ликвидировать сложившиеся, обученные и слаженные войсковые организмы, надо создать им новую полноценную замену.

Процесс реорганизации войск должен быть тесно связан с возможностью их материального обеспечения, т. е. с экономическими возможностями страны».

Помните, что Павлов рассказывал на следствии и суде о мобпланах РККА, которые ему показывал еще Мерецков – какую дурость там даже Павлов увидел? А теперь вспоминайте, что там Тухачевский показывал в «Плане поражения» – именно сомнительные мобпланы на случай войны (без учета сил и средств противника – хоть заниженные, хоть завышенные) и приведут к поражению армии и страны…

«В данной книге на основе важнейших документальных материалов показаны некоторые узловые вопросы строительства Советских Вооруженных Сил в предвоенные годы и подготовка их к войне.

В результате гигантской работы, проделанной советским народом под руководством Коммунистической партии в течение коротких предвоенных лет, особенно с началом второй мировой войны, наши Вооруженные Силы увеличили свою боевую мощь в несколько раз. В рекордный срок усилиями конструкторов были разработаны новые образцы орудий, танков, самолетов и началось перевооружение Советской Армии. Победа Советских Вооруженных Сил в смертельной схватке с силами фашистской агрессии явилась следствием той огромной организаторской работы, которую проделала наша партия в ходе Великой Отечественной войны.

При огромном размахе реорганизации Советской Армии в период 1938–1941 годов, проводившейся в целом в правильно избранном направлении, имелись и отдельные недостатки. Они явились следствием допущенных ошибок, прежде всего в самом руководстве Наркомата обороны. Автор выделил отдельные недочеты и разобрал их, помня о том, что только принципиальный подход к историческим явлениям поможет извлечь поучительные уроки из прошлого и предотвратить в будущем отрицательные явления на новом пути». (М. В. Захаров, Генеральный штаб в предвоенные годы, Гл. Накануне великий испытаний. М., АСТ, 2005 г., с. 423–424)

Понятное дело, что Жуков «образца» весны 41-го не был настолько грамотен в военных науках, каким он стал к концу войны, но опять же – ну не требовалось от него ничего выдумывать. Получил на руки одобренные свыше «планы войны» – выполняй и не изображай из себя «стратега». И жди от «тирана» указаний, какой вариант тебе как начГШ исполнять придется. Не требовалось это от Жукова или Тимошенко в принципе – изображать из себя «стратегов», и это и называется в армии – «дурак с инициативой». Но еще раз – обвинять потом других и того же Сталина в личной вине за такую трагедию, как «22 июня», – это не просто непорядочность… Тем более врать потом, что якобы «в плане не учитывался возможный объем и «характер самого удара» агрессора».

Самое «забавное», что о том, как Жуков (Генштаб) намудрили с предвоенным планированием, пытались реализовать авантюру с нанесением ответного удара из КОВО по неосновным силам противника, наносящего свой главный удар в другом месте, по ПрибОВО-ЗапОВО, писал всегда генерал армии и военный историк М. Гареев (данные слова генерала мы рассматривали не раз, но несколько с другого «ракурса»):

«Упомянутый вариант выбора направления сосредоточения основных усилий на Юго-Западном направлении (нанесения удара через Украину и через Польшу, которым отрезаются основные армии Германии в Польше, что и пытался осуществить Жуков 23 июня – К. О.) был вполне обоснован и более выгоден, чем на Западном направлении… пролегал на более выгодной местности, отрезал Германию от основных союзников, нефти, выводил наши войска во фланг и тыл главной группировки противника». «Главный (же) удар на Западном направлении приводил к лобовому столкновению с основными силами германской армии, требовал прорыва укреплённых районов на очень сложной местности…» (М. А. Гареев «Правду о войне нельзя брать или отдавать. Её надо вместе искать» – «Красная звезда» от 27 июля 1991 г.)

«Нанесение главного удара на краковском направлении во фланг основной группировки противника позволяло в самом начале войны отрезать Германию от балканских стран, лишить ее румынской нефти и разобщить союзников. Нанесение же главного удара на смежных флангах Западного и Северо-Западного фронтов приводило к лобовому наступлению в сложных условиях местности против сильно укрепленных оборонительных позиций в Восточной Пруссии, где германская армия могла оказать более ожесточенное сопротивление. И совсем другие условия, а следовательно, и соображения могли возникнуть, если бы стратегическим замыслом предусматривалось проведение в начале войны оборонительных операций по отражению агрессии. В этом случае, безусловно, было выгоднее основные усилия иметь в полосе Западного фронта. Но такой способ стратегических действий тогда не предполагался». (Гареев М. А. «Неоднозначные страницы войны. (Очерки о проблемных вопросах Великой Отечественной войны)». М., 1995. С. 125–126.)

Жаль, не сказал генерал, почему «такой способ стратегических действий тогда не предполагался» к моменту нападения Германии и какие же тогда «способы действий» предполагались, и кто автор этих «способов»? Также не «напомнил» генерал, так какие всё же «способы действий» предусматривались официально утвержденным «планом от окт. 1940 года»? Дурные на голову «резуны» эти слова генерала все пытаются притянуть за уши к идее превентивного удара или подготовки нападения первыми со стороны СССР. Но это их проблемы. Гареев о вариантах отражения агрессии и поведывал… Схемы которых, наконец, все могут увидеть сегодня даже в интернете. Но он писал не о раскладе на осень 40-го. Это он об июне 41-го показал! О том, как началась война в реале и где ожидались главные силы немцев к июню 1941 года, и «основная группировка» противника ожидалась именно против ПрибОВО и ЗапОВО!

И совершенно прав старый генерал М. А. Гареев, что стратегическая оборонительная операция не предусматривалась и не планировалась начальником ГШ Г. К. Жуковым и наркомом обороны С. К. Тимошенко. Что именно немедленное наступление на вторгшегося врага и планировал Жуков, когда директивой от 12 июня, для войск того же КОВО, сначала вывел их не в районы согласно «ПП» (вывести войска «в районы, предусмотренные для них планом прикрытия» как для ЗапОВО), а стал выводить их «в новые лагеря согласно прилагаемой карты»! А потом устроил это самое «фланговое» наступление, «во фланг основной группировки противника», 23 июня.

Но оборонительная операция предусматривалась «планом от августа 1940 года», разрабатывавшимся ещё маршалом Б. М. Шапошниковым. Который был повторен Мерецковым в сентябре-октябре 40-го. И этот план никто не отменял, и это и проигрывалось на майских КШИ!

И пусть это была не совсем «стратегическая» оборона, но это все же не немедленное встречное наступление во фланг основной группировке врага. Но именно самодеятельность Жукова и Тимошенко (который скромно не оставил после себя мемуаров и над которым, по мемуарам переводчика Бережкова, недобро потом шутил «злой Сталин», мол, «почему вас не расстреляли ещё в 37-м?», и «вас ещё не расстреляли?») и привела к катастрофе 41-го.

Некоторые не шибко грамотные «исследователи» делают «вывод»: «Оборона на западном направлении даже не рассматривалась». Мол, собирались нападать первыми, и данные слова Гареева это якобы «подтверждают». Но Гареев пишет именно о том, какой вариант отражения агрессии был принят в итоге – ответный удар во фланг основных, главных сил врага, расположенных севернее припятских болот. По неосновным силам противника.

Надо было ставить свои главные силы напротив главных сил немцев – в ПрибОВО и ЗапОВО, и готовиться к стратегической обороне, а не к ответному удару по слабому флангу нападающего противника, но это и не было сделано. Решили наступать из КОВО, а в ПрибОВО-ЗапОВО надумали сковывать врага частными контрударами, а не обороной.

Вот что еще писал в другой статье М. Гареев:

«Применительно к обстановке 1941 г. такие действия советских Вооруженных сил могли потребоваться после начала германской операции по форсированию Ла-Манша. Несмотря на существовавшие разногласия, Советскому Союзу нельзя было допустить поражения Англии. В такой ситуации пришлось бы оказать ей помощь. Кстати, в ряде публикаций приводится директива Генштаба приграничным округам от 11 мая 1941 г. о готовности к наступлению в случае начала массированного вторжения немецких войск на Британские острова. Об этом говорил Тимошенко на учении в Белоруссии в 1957 г. Но подлинник этого документа в архивах пока не удается найти».

На этих словах Гареева «резуны» строят радостные «гипотезы» – мол, раз готовы были ударить по Германии, если та высадится в Англии (а Гитлер этого также опасался и поэтому не собирался высаживаться на «острове» пока не разобьет СССР), то значит, готовы были нападать первыми на Гитлера в любом случае.

Но вот что дальше пишет генерал Гареев, – какая «стратегическая» задача была в «планах» Шапошникова:

«В случае агрессии фашистской Германии на СССР стратегическим планом предусматривалось вначале силами армий прикрытия отразить нападение противника, обеспечить развертывание главных сил и затем переходить в решительное наступление».

А вот здесь Гареев и объясняет, почему не отразили, не обеспечили и не перешли:

«На военных играх 1941 г. действия в начале войны вообще не отрабатывались. Обстановка создана на 15-й день гипотетического конфликта, когда «Западные» (германская армия), развязав агрессию, продвинулись на глубину до 100–150 км, а наши войска, перейдя в контрнаступление, восстановили положение. Иначе говоря, «война» уже шла, и ни о каких упреждающих ударах не могло быть и речи. Решения на наступательные действия по ходу игры по условно созданной учебной обстановке принимались, таким образом, уже как бы в разгар развернувшихся «сражений». (М. А. Гареев, «Независимое военное обозрение», 23.06.2000 г. «Правда и ложь о начале войны».)

Гареев все верно показал – как было спланировано. И показал, как действовали на зимних играх: действовали сразу по вводной – первые сражения нами уже выиграны (правда, непонятно как) и пора наступать в ответ. Но при надлежащей подготовке и правильном выполнении предвоенных указаний – могло бы и получиться (теоретически) то, что было расписано в предвоенных планах и что отработали на тех играх в начале 41-го. Хотя именно это и было авантюрой с непредсказуемым результатом – планировать такое в масштабах всей границы – 4 фронтов. В таком масштабе такое сложно в принципе организовать четко – «тупо нереально». Хотя в масштабах одного фронта такое вполне и работает чаще всего – бить по неосновным силам врага, пока его основные силы сковывают другие наши части.…

Кстати, Гареев не говорит конкретно в данном случае – это на январских или майских КШИ такое отрабатывали – ««Западные» (германская армия), развязав агрессию, продвинулись на глубину до 100–150 км, а наши войска, перейдя в контрнаступление, восстановили положение». Однако мы уже знаем – в мае это отработали.

Самое интересное, что и Полевые Уставы РККА также «пропагандировали» эти «идеи». Исследователь и «военный пенсионер» М. Нейман так пишет:

«В 1940–1941 году планирование боевых действий проводилось по ПУ-39, где говорилось:

«369. Оборона преследует цель упорным сопротивлением разбить или связать наступление превосходных сил противника меньшими силами на данном направлении, с тем чтобы обеспечить свободу действий своим войскам на других направлениях или на том же направлении, но в другое время.

<…>

Оборона применяется с целью:

в) экономии сил на данном направлении для сосредоточения подавляющих сил на решающем направлении <…>

Исходя из вышеизложенного ГШ и планировал».

Однако вряд ли тот, кто писал этот ПУ-39, предполагал, что принцип, работающий вполне в масштабах полка, дивизии или даже армии будет претворен нашим ГШ под руководством Мерецкова-Жукова в масштабе 4 фронтов в случае начала войны…

Ну и напоследок – попробуем выяснить интересный вопрос – так когда же на самом деле в ГШ приняли решение применить «южный» вариант – сделать его основным? Как уверяет «архивный копатель» С. Чекунов: «Существует майская карта «накопления сил на Западе», согласно которой и шло сосредоточение до 10.06». И, по его «мнению», «до 10 июня РККА разворачивалась «по среднему варианту», т. е. когда в любой момент можно было бы идти по любому варианту (карты есть), 10 июня (ориентировочно) было принято решение на «южный вариант» (карты есть)».

Но, увы… По указанию Сталина и по планам отработки этих вариантов, Генштаб должен был подготовить варианты отражения агрессии – «северный» и «южный» варианты «Соображений» к 1 мая. Точно известно (спасибо М. Солонину), что всю необходимую документацию по «южному» варианту к 1 мая собирались подготовить, а вот отработку документации по «северному» перенесли на 1 июля. Т. е. 10 июня ну никак не могли бы, даже если и захотели бы, запустить к исполнению «северный» вариант. Запускать нечего было. Нельзя запустить то, чего нет на тех же картах. И не перебросишь дивизии западных округов из одного округа в другой 10 июня. В тот момент, когда округа на 9-10 июня уже подготовили свои запросы в Генштаб на вывод войск по Планам прикрытия (ОдВО свой вывод уже начал в ночь на 8 июня).

Так что – не собирались в ГШ делать «северный» вариант в принципе – в феврале срок исполнения всей документации «северного» варианта они перенесли аж на 1 июля. И в конце января 41-го Павлов и подавал ту свою записку в ГШ, в которой говорится о «южном» варианте как о вопросе уже решенном среди высшего генералитета (приведем ее еще раз – уж больно она важна для нашего исследования):

«1. Общая, военно-политическая обстановка и состав фронта приведены в начале записки:

Но не исключена возможность, что немцы, разгадав удар, наносимый Юго-Западным фронтом, или по собственному плану, будут сосредотачивать главные силы южнее линии БРЕСТ, ДЕМБЛИН и Западный фронт будет иметь вспомогательную группировку.

Поэтому основная операция фронта, в зависимости от складывающейся обстановки, может иметь ДВА варианта:

Первый – в случае, если противник сосредоточит главные силы в Восточной Пруссии против Северо-Западного и Западного фронтов.

При этом варианте правое крыло и центр фронта, учитывая, что у противника будет более, чем двойное превосходство в силах, перейдет к обороне, а сгусток сил создается на левом крыле фронта для наступательных действий с Юго-Западным фронтом.

4-я Армия с частью сил 13-й Армии коротким, но сильным ударом в общем направлении Седлец, Радом будет содействовать Юго-Западному фронту в окружении и уничтожении Сандомир-Люблинской группировки противника.

Второй вариант. В случае, если до 20 дня мобилизации будет установлено, что главный удар немцев предполагается не со стороны Восточной Пруссии, а против Юго-Западного фронта, то Западный фронт, при наличии двойного превосходства в силах, переходит в наступление всеми основными силами, исключая правофланговую [3-ю] Армию.

Если же превосходства не будет, а будет лишь относительное, наступательные задачи армий, кроме левофланговой, для которой задача остается той же, что и в первом варианте, будут решаться рядом последовательных частных ударов на участках, где у противника будут выявляться слабые места». («Записка по плану действий Западного фронта» (январь 1941 г.). Публиковал М. Солонин в статье «Первый удар» (Военно-промышленный курьер, №№ 24–27 от 20.06 по 11.07.2012 года). А также на своем сайте http://www.solonin.org/article_pervyiy-udar 01.09.12 г. но более полный текст приводит исследователь С. Л. Чекунов в своих работах…)

Как видите, дурная идея нанесения удара из КОВО (ответного или превентивного – в данном случае не важно) по неосновным силами противника стала устоявшейся именно после январских КШИ. И Павлов также показывает вариант, который игрался на первых КШИ – немцы наносят главный удар по КОВО, и тогда из Белоруссии и Прибалтики мы нанесем свой главный удар – по слабому флангу врага. Т. е. на этих КШИ игрались ДВА варианта «Соображений» – от стратегов ГШ, и таким образом идеи фланговых ударов стали для наших стратегов преобладающими. Шапошников же предлагал выставлять против главных сил противника наши главные, и именно эти варианты одобрял Сталин осенью 40-го. Это были ДРУГИЕ ДВА варианта «Соображений», и один из них и игрался в итоге в мае на последних КШИ.

Павлов свою записку подал в ГШ в конце января, и в те же дни уже Кирпонос, после его назначения в январе на КОВО, также на Военном совете округа доводит до подчиненных, что КОВО всеми силами должен быть готов немедленно переходить в наступление в случае нападения Германии. Оставив на границе слабую цепочку наших войск в виде отдельных батальонов или дивизий, растянутых на участке в три дивизии, до 50 и даже 100 км иной раз) вспомнили, что там Триандафиллов говорил о такой обороне дивизии?).

Так что Чекунов говорит ерунду – 10 июня никаких решений по вводу нужного варианта не было и быть не могло принято! Точнее, возможно, была некая имитация на «принятие» такого решения – для Сталина. А на самом деле, реально, решение о «южном» варианте как единственном варианте отражения будущей агрессии-нападения Германии было принято сразу после январских игр. И по «записке Павлова», в которой тот переживает – как бы немцы не прознали, что мы готовим наш удар по их слабому южному флангу, в то время когда они главные силы свои держат севернее Полесья, это видно вполне.

Поэтому и не был «тупо» готов «северный» вариант, и тех же ПП по этому варианту в округах не было к июню 41-го. Там даже по новому, «южному» от мая месяца ПП толком в дивизиях не было, и многие комдивы о нем не слышали на 22 июня. Тем более что варианты те должны были работать так – там, где главный удар немцев ожидается, там и разместят наши главные силы. А в ГШ главный удар всегда ожидали, как мы уже выяснили – не по КОВО.

Выше уже приводилось – какие (сколько) дивизии размещались бы по разным вариантам. Т. е. после 10 июня такую махину уже нельзя было переместить никаким образом, тем более что запросы ВС округов на начало вывода по ПП уже в Москву ушли. В ПрибОВО-ЗапОВО по «южному» варианту 1940 года должно было быть около 68 дивизий и 5 ПТБр, а в КОВО-ОдВО 89 дивизий и 5 ПТБр. А по «северному» варианту в ПрибОВО-ЗапОВО – 85 дивизий и 7 ПТБр, а в КОВО-ОдВО – 64 дивизии и 4 ПТБр. И как, по мнению таких «специалистов», можно было после 10 июня так изменить состав и количество войск округов, чтобы перекинуть из КОВО в ПрибОВО-ЗапОВО чуть не 30 дивизий? Которые на 10 июня уже были в КОВО (и их было намного больше, чем планировали осенью 40-го), и это соответствовало именно «южному» варианту отражения агрессии? Поглядите «справку Ватутина» – в ней именно это количество войск по округам и расписано на 13 июня (и даже больше). И эти дивизии там не после 10 июня появились, за три дня.

Перебрасывать (переадресовывать) если и могли после 10 июня, то только те войска, что шли из внутренних округов. Это их еще можно было вместо КОВО отправить в ПрибОВО-ЗапОВО, или, наоборот – в усиление конкретного округа по разным вариантам отражения агрессии. А вот войска приграничных округов, что и должны были быть разными по количеству по разным вариантам, никак не могли переместиться после 10 июня между округами. И не собирались их перемещать. Не было на 10 июня готово «Северного» варианта. Так что – ерунду «Сергей ст.» сказал на форуме «Милитера» в мае 2013 года, что только 10 июня собирались принимать решение – какой вариант вводить в действие. Нельзя ввести то, чего нет – того, что и не собирались отрабатывать, и вводить.

Так что ничего кроме «южного» варианта на 10 июня и не готовили и не собирались. С ответным ударом из КОВО по неосновным силам врага. И решение на подготовку такого «южного» варианта было принято в ГШ даже не Жуковым, а, как уверяет маршал М. В. Захаров – еще Тимошенко-Мерецковым…

Среди любителей истории начала войны давно известны такие «воспоминания» маршала С. М. Буденного (из его «дневников»), которые хранятся в семье маршала и которые небольшими частями выкладывал в той же газете «Аргументы недели» № 23(264) от 16.06.2011 года Н. Добрюха (ст. «Кто предупредил Сталина. «Военный дневник Буденного» и тайна начала войны»). Данные «воспоминания» маршала также уже приводились в предыдущих моих книгах «о 22 июня». Надеюсь, теперь, после того как читатель разобрался с предвоенными планами НКО и ГШ с осени 1940 года на июнь 41-го, по нанесению ответного немедленного флангового наступления-удара из Украины по «неосновным» силам противника напавшего-ударившего своими главными силами по слабым нашим войскам в Прибалтике и Белоруссии, они будут восприниматься несколько по-иному, чем раньше:

«…21 июня в 19 часов были вызваны Тимошенко, Жуков (начштаба РККА) и я (замнаркома обороны). И. В. Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя нам войны, могут напасть на нас завтра, т. е. 22 июня, а поэтому, что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета завтра 22.06.41.

Тимошенко и Жуков заявили, что, «если немцы нападут, то мы их разобьем на границе, а затем на их территории». И. В. Сталин подумал и сказал: «Это несерьезно».

И обратился ко мне и спросил: «А Вы как думаете?» Я предложил следующее:

Во-первых, немедленно снять всю авиацию с приколов и привести ее в полную боевую готовность. Во-вторых, войска погран(ичных) и воен(ных) округов выдвинуть на границу и занять ими позиции, приступив немедленно к сооружению полевой фортификации… (далее следует перечисление других предложений Буденного. – Н. Добрюха).

За этой линией обороны развернуть резервный фронт, где будут обучаться отмобилизованные дивизии и части, которые производят все фортификационные работы, как на фронте, но резервном.

…Это надо делать и потому, что пр(отивни) к уже стоит на нашей границе в полной боевой готовности, выставив многомиллионную армию, армию – уже имеющую боевой опыт, которая только ждет приказа и может не дать нам отмобилизоваться».

И. В. Сталин сказал, что «Ваши соображения правильные, и я беру на себя поговорить по вопросу авиации с комвойсками округов, а наркому и штабу дать указания округам».

«Вы знаете, что у нас сейчас делается на границе?» Я ответил, что нет, не знаю…

Оказывается, (…) нарком обороны делает оборонительную линию по всей новой границе после 1939 года и вывез все вооружение из бывших укрепленных районов и свалил его кучами по границе и там же на границе работало свыше миллиона людей (рабочая сила), которые в большей своей части попали к немцам, оружие сваленное также попало к немцам, а бывшие укрепрайоны остались обезоруженными.

После этого обмена мнениями т. Сталин попросил собрать Политбюро… И. В. Сталин информировал Бюро, что при обмене мнениями выяснилось, что у нас нарком обороны и штаб вопросами обороны занимаются поверхностно и необдуманно, и даже несерьезно.

Тов. Сталин предложил «образовать особый фронт, подчинив его непосредственно Ставке, и назначить Буденного командующим фронтом…

Я после принятых решений на Политбюро ЦК ВКП(б) пошел прямо к себе на работу…»

Обратили внимание – Сталин собирался лично обзванивать павловых «по вопросу авиации» после 22.00 21 июня… Можно напомнить, если кто «забыл» – все командующие ВВС всех округов кроме ОдВО, с заместителями, – были расстреляны. А ведь в мае 41-го, за месяц буквально до нападения, с ними и проводились КШИ по отработке действий ВВС в случае нападения Германии! А еще Сталин отметил, что нарком и его нГШ «вопросами обороны занимаются поверхностно и необдуманно, и даже несерьезно»…

Знал бы он, насколько «несерьезно» они этим занимались и готовили ли вообще они «оборону».

Ну и – на слова героев-конников «если немцы нападут, то мы их разобьем на границе, а затем на их территории» Сталин ответил: «Это несерьезно»…

Вот такой вот экскурс в военную кухню тех лет, прежде чем продолжим рассматривать, что творят «резуны» и прочие. Хотя уверен, «резунам» и им подобным до одного места в принципе то, что разобрано выше (точнее, боюсь, «резуны» просто не поняли, что тут было показано). Им в принципе не важно, что они используют – фальшивки или настоящие документы и карты. Ведь тот же М. Солонин даже черновые наброски Василевского, известные как «план от 15 мая», в своих книгах выдает именно как утвержденные «Соображения» – планом напасть первыми. И пытается доказывать, что это были не просто черновики, а именно рабочие «планы войны», по которым и хотел напасть Сталин первым на Гитлера.

«Резуны» (поголовно) уверяют окружающих что и «План от 15 мая», и «Соображения от 11 марта» 1941 года – это документы и планы Сталина и СССР на нанесению удара первыми по Германии. Т. е. это «Планы нападения»! Правда, они, похоже, до сих пор не понимают, что собой представляли «общие» Соображения для РККА и что представляли «частные» варианты – «северный» и «южный». Какой из них должен был стать основным, а какой реализовывался на самом деле. Некоторые даже уверены, что два варианта отражения агрессии – это не два отдельных документа… Мол, оба варианта расписаны в «Соображениях Мерецкова», и этого достаточно – никто не собирался и не писал ДВА разных «плана».

К этой компании в этом также примыкает и «историк» М. Мельтюхов, и его сторонники-поклонники. Хотя Мельтюхов в своей книге «Упущенный шанс Сталина» (М. 2008 г., с. 352–353) вроде и приводит «варианты» отражения агрессии – те «северный» и «южный» варианты, что показаны в исследовании «1941 год – уроки и выводы». Но он их видоизменил. При этом Мельтюхов указал, что это – «Северный» вариант (1940 г.)» и «Южный» вариант (1940–1941 гг.)». Но Мельтюхов не показал самое важное из этих схем – так где же ожидаются и какие силы немцев?

Т.е. Мельтюхов так и не разобрался с тем, что натворили Нарком и его начальники Генштаба в те месяцы. И не понял, что приведенные им схемы – это схемы к частным вариантам общих «Соображений» на отражение агрессии, а не схемы к неким отдельным и самостоятельным «Соображениям». При этом Мельтюхов, убрав цифры предполагаемых группировок немцев и их союзников с их размещением, вполне грамотно «дорисовал» то, чего в тех схемах от 1992 года не было – стрелки наших наступлений.

Мельтюхов в своей книге хотя бы несколько лет назад считал «Соображения» Шапошникова-Мерецкова от августа-октября 1940 года ещё вроде как оборонительными. Однако 19 июня 2011 года, в д/ф Пивоварова с НТВ «22 июня. Роковые решения», Мельтюхов сподобился на пару с М. Солониным заявить, что «агрессивная» политика Сталина, по нанесению «превентивного удара» (нападению первыми на Гитлера) началась уже с «Соображений» Шапошникова от августа 1940 года!

Но как видите – это не так. И «Соображения», что хранятся в ЦАМО и коими размахивают «резуны», и «карты» к ним оказались не более чем липой. Или максимум «историческим мусором». При этом те (рабочие) «Соображения» по обоим вариантам отражения агрессии, и карты к ним, такие же оригинальные, по которым наши военные и готовились к войне, на самом деле, конечно же, были исполнены к весне 41-го в Генштабе. Но, увы, не так уж легкодоступны они для исследователей. Особенно тот самый «настоящий южный» вариант, по которому готовился к войне и начал воевать Г. К. Жуков. Ведь в ЦАМО их, скорее всего, и нет.

Почему Мельтюхов (как и многие не всегда «резуны», к сожалению) пытается доказать, что «Соображения» Шапошникова «тоже» о нападении первыми? Потому что у Шапошникова есть такие положения – «ЗАДАЧИ РККА. Основной задачей наших войск является – нанесение поражения германским силам, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии в районе Варшавы». Мол, Шапошников уже предлагал нанести превентивный удар по только еще сосредотачивающимся войскам Германии! И в данном случае «резуны» включают «логику», мол, «наше наступление должно начаться ударом по ещё сосредоточивающимся войскам немцев, а если вспомнить, что немцы частью сил никогда не начинают, то остаётся только сложить два и два, чтобы получить четыре – мы наносим удар первыми».

Мы уже разбирали эти слова маршала. Честно говоря, меня всегда «смущала» данная фраза – «нанесение поражения германским силам, сосредоточивающимся» в В. Пруссии. Было бы – по сосредотачивающимся – то все ясно – собираются ударить превентивно по войскам, которые еще только сосредотачиваются. А тут… Больше, похоже, что собираются нанести поражение войскам, сосредоточенным в Пруссии. Хотя любой филолог вам скажет что буква «О» и пишется, если писать грамотно, в таком слове. Но один из исследователей и любителей истории М. Нейман (подполковник запаса) заметил самое главное – даже соотношение войск по Шапошникову уже не позволяет нам бить первыми в любом случае!

Ведь силы Германии Шапошниковым оценивались как «Севернее р. Сан – 123 пд и 10 тд». А наши в этом же районе – «Северная группировка: 89 сд, 5мд, 11тд, 7 отб, и 3 кавд.». Т. е. «По всем тактическим нормативам и расчетам нормальное соотношение наступающих войск к войскам противника 3:1, а на направлениях главного удара и до 6:1. При подавляющем превосходстве в артиллерии и авиации – 2:1. Мы же видим, что в РККА в данном случае слабее Вермахта в 1,3 раза. Подавляющего превосходства в артиллерии и авиации не наблюдается. Как фронты будут выполнять задачи по нанесению ударов и решительному поражению войскам противника? Задача практически не выполнима».

Т.е. Шапошников, ожидая главные силы немцев из В. Пруссии и от Варшавы, к превентивному удару не готовился. Ведь Шапошников прекрасно понимал, что на первый удар самими при ожидании у немцев таких сил в Пруссии у нас нет стольких войск по любому. Даже если выставлять против главных немецких сил свои главные, как и требует военная наука! Т. е. нам для превентивного удара потребуется под 300 дивизий в ПрибОВО и ЗапОВО! Поэтому «право первого удара» Шапошников «предоставлял» Германии. А вот для удержания обороны и чтобы потом подошедшие армии внутренних округов смогли наступать – и достаточно выставить против главных немецких сил свои тоже главные, хотя и чуть поменьше, чем у немцев.

Т.е. Шапошников разрабатывал именно оборонительные соображения. Хотя конечно, – то, какими станут ваши «Соображения» – оборонительными или «агрессивными» зависит еще и политического руководства страны. Но ответ для слов Шапошникова вполне прост – немцы и не могли физически сразу, в одночасье пересечь границы в момент нападения. Большая их часть еще несколько дней оставалась на их территории и продолжала сосредоточиваться там. И вот по ним, по продолжающим сосредоточение и сосредоточенным в В. Пруссии войскам немцев как раз и собирался бить Шапошников силами ВВС в первую очередь и мехкорпусами – после того как враг нападет первым. Пытаясь сорвать хоть как-то их вторжение и перехватить инициативу. Тем более что в наших предвоенных планах витали идеи, что враг не нападет всеми силами и сразу, и возможно, что так же считал и Шапошников в те дни… Ведь если нападение совершают только некие армии вторжения, то остальные как раз у немцев и продолжают сосредоточение в Пруссии. И по ним и надо наносить наши ответные удары – с целью сорвать это сосредоточение главных сил немцев. Которые якобы будут готовы напасть не в первые же дни войны, а спустя чуть не пару недель после нападения первых «армий вторжения» немцев.

Но Мерецков, а потом и Жуков вроде бы такое соотношение создавали в КОВО, по «южному» варианту – так может, «резунам» получится из «южного» варианта сделать «план нападения первыми»? Там ведь соотношение вполне «нормативное»? Увы – не получится. Если брать «южный» вариант осени 40-го, в принципе соотношение сил у РККА подавляющее для наступления. Но это вариант не более чем частный вариант общих «Соображений» Мерецкова, которые были развитием «Соображений» Шапошникова, которые не были «превентивными», который к лету 41-го еще и устарел (количеством войск). Но перевеса сил требует не только нападение, но и ответное наступление также. И «южный» вариант «марта 41-го» тем более превентивным назвать сложно.

Ведь там соотношение сил тем более не вполне «нормативное». Ведь против КОВО Мерецковы-Жуковы вроде как ожидали, что «фашистский блок выставит 135–160 пехотных дивизий, 14 танковых соединений, 14–16 тыс. самолетов и 15 тыс. орудий». (М. В. Захаров, указанное сочинение, с. 180–181) А по «справке Ватутина» на 13 июня в КОВО-ОдВО собрали только 97 дивизий. Т. е. нападать «превентивно» с этими войсками против таких сил врага – это не дурость, это самоубийство. Хоть и с 8 тысячами танков, 4,6 тысячи самолетов и, правда, с 26,6 тысячью орудий… Ведь перевес в наступлении (нападении) нужен и в живой силе в том числе!

Ну и то, что «планы Шапошникова-Мерецкова» были не о нападении первыми, не о превентивном ударе – вполне видно из сравнения их с действительно планом превентивного удара Жукова, «от 15 мая». В котором превентивный удар по немецким войскам прямо показан.

А насчет «логики резунов» – если заранее для себя что-то решить и отбрасывать неудобные факты, то конечно, можно одной «логикой» такой что угодно «доказать». А ведь было все достаточно «просто» – наши стратеги ждали не все силы врага сразу, и поэтому можно рискнуть врезать из КОВО по неосновным силам, пока немцы колупаются у Павлова. А тот с Ф. Кузнецовым еще и скуют их силы своими ударами «на Сувалки» и «Варшаву». Хотя ведь на КШИ это вроде как проверили и увидели – зад… ца ЗапОВО будет, если не подкинуть ему 18 дивизий и пару тысяч танков, когда немцы там врежут. Главными силами.

Но вот что выдал один из «резунистов» после того, как данная глава обсуждалась в интернете в мае 2013 года: «Даже если допустить, что по каким-либо, чисто профессиональным причинам военные и настаивали на каком-то из этих вариантов, то всё равно – последнее слово в этом вопросе оставалось за руководителями Партии и Правительства. Только лишь, и никак не иначе». Мол, это Сталин так решил – ударить нашими главными силами из КОВО по неосновным силам врага, прущего своими главными силами севернее…

Это, конечно, чушь. Неужто нельзя иначе никак? Например, так – можно тянуть тупо с реализацией одного из вариантов, и тогда тот, который нравится самим военным, начнет действовать и реализовываться автоматом в случае уже начавшейся войны. А поставь подписи свои и тем более Сталина на том же «южном» варианте, который «тиран» одобрил в октябре 40-го – придется отвечать, если всплывет, что военные на самом деле готовились воевать по своему варианту. Солонин, что там нашел? 1 февраля 41-го сроки исполнения «южного» и главное – «северного» вариантов были изменены – «северный» перенесли с «к 1 мая» аж на «к 1 июля». А на вполне законном «южном» варианте марта 41-го подписей ничьих нет.

Кстати, с «резунами» вполне согласны и вроде как «нейтральные» любители истории: «не знаю, кто предложил, но Сталин был в курсе, это факт. И давал указания по этому поводу. Именно по этим указаниям (от 5 октября) были сделаны выводы и доложены ему 14 октября. А потом по этим указаниям к концу февраля был разработан уточнённый план («южный вариант»)».

Но, увы – не прокатит сие. Знаете почему? С одной стороны, Сталин не был «всемогущим и всепрозорливым» и не мог догадываться, что там придумывают военные, в Генштабе, если они ему тупо врут или докладывают не всё. А еще, потому что маршалы-мемуаристы НИКОГДА ТАК НЕ рассказывали в своих мемуарах: «Сталин заставил нас нагонять войска в КОВО, потому что хотел врезать во фланг наступающего севернее главными силами противнику». Нет. Они рассказывали так – «тиран нас заставил считать, что немцы в первую очередь попрут на Украину для ее захвата, и поэтому там надо выставлять наши главные силы», оголив «центр»… «чуть-чуть».

А знаете, почему жуковы именно так врали? Все просто – на таком вранье, про ответный удар по слабому крылу и что якобы Сталин так вынудил военных готовиться к войне – можно легко жуковых поймать и поймали бы. Это же все упирается в документы, и Жуков не всем нравился среди маршалов и как человек и как полководец, приписывающий себе чужие заслуги, оттирая в тень своих подчиненных или при случае обвиняющий в своих грехах того же Верховного. И документами Жукова по мордам и отхлестали бы маршалы, что совесть не теряли и своего Верховного не предавали и не оплевывали в угоду сменившим его негодяям.

Тот же маршал С. М. Штеменко, отказавшийся писать рецензию на «Воспоминания и размышления» Жукова, но почитав эти мемуары, просто пошел в архив и поднял по той же Варшаве документы и ткнул ими Жукова в нос, чтоб не врал. Т. е. врать о событиях, по которым есть документы, которые вранье легко опровергнут – опасно. А вот врать, что «тиран заставлял военных считать, что немцы попрут в первую очередь на Украину» – безопаснее… «Тирана» нет, Молотов, который на такое вранье реагировал бурно, вроде как «решениями партии» – нехороший человек и сталинист гадкий, и верить ему ни в чем нельзя. Так что…

Кстати, те, кто внимательно изучал предвоенные, январские 41-го года штабные игры в ГШ, как и Гареев отмечают такую вещь – «Оба варианта оставляли первый удар за «западными», что хорошо известно любому, кто читал про игры». И «Оба варианта в играх оставляли начальный период войны за скобками, что хорошо известно любому, кто читал про игры».

Т.е. вся и прелесть в тех играх на картах в Генштабе в том, что игры начинались сразу с вводной – наши («Красные») отразили первые удары напавшего первым врага («Синих), и пора лихо начинать ответное наступление из КОВО. И «наши» молодцы красиво, конечно же, побеждают, потому что в «центре» павловы не просто останавливают врага, но также готовы и лихо рвануть за бугор. Но так красиво «побеждать» хочется тем, кто протаскивает нужный вариант отражения агрессии. Дурной и опасный вариант…