Наша личная война Пучков Лев
– Как сходил? – поинтересовался Петрушин с нотками ревности в голосе – Васина феноменальная способность внезапно появляться и исчезать крепко ущемляла самолюбие спецназовца. Когда он уходил, Петрушин пообещал себе: смотреть в оба, отследить возвращение во что бы то ни стало. Лично для себя, в качестве тренировки внимания. Не отследил. Если бы это был враг, вооружённый хотя бы одной гранатой и автоматом с одним магазином, весь дозор в полном составе организованно отдал бы концы. Так что это просто замечательно, что такие вот Васи встречаются в одном экземпляре на сто тысяч человек. Иначе жить на этой земле было бы просто неуютно…
– Норма. Четыре парных, – доложил Вася, отхлёбывая из алюминиевого колпачка горячий чай. – Как и предполагал.
– Молоток, – похвалил Петрушин и с деланой ленцой сообщил: – Информация подтверждается. Сканировали эфир, четыре поста регулярно выходят на связь.
– Спасибо за подтверждение, – Вася весело хмыкнул. – Расположение тоже просканировали? И «гнёзда» для снайперов по сканеру нашли? И маршруты сканером «подняли»?
– Да кто спорит! Ты лучший, – заверил коллегу Петрушин. – Это я так, оправдываюсь, что мы тоже без дела не сидели… МВЗ нашёл?
– Так я по тропинкам не лазил, всё поверху, в обход. Там ничего такого нет. Дал полный круг. Нашёл хорошие места для «гнёзд». Всё.
– Штурмовать лучше отсюда? – уточнил Петрушин.
– Да. Самое удобное место. Заур у нас – золото.
– Это я в курсе… Как сидят?
– Хорошо сидят. Тихонько, негромко, замаскированы по самую маковку. В северо-восточном секторе чуть не напоролся – подполз метров на пятнадцать, только тогда и заметил.
– Приятно будет иметь с такими дело, – одобрил поведение врага Петрушин. – Я же сказал – профи!
– Они, может, и профи, и сидят неплохо, но посты расположили как чайники, – безапелляционно заявил Вася. – Три поста – на гряде. Один совсем рядом с пещерой, два других – на концах, метров триста разнос. И только один над ущельем, над самой горловиной. Вот на нём я чуть и не спалился.
– Да, это они крепко сузили себе зону ответственности и обзор, – согласился Петрушин. – Скурвились, видимо, лень пару сотен метров пешочком прогуляться… Ну что, с картой поработаем?
– Легко, – Вася с готовностью вытащил из-под маскхалата планшетку и обратился к снайперам: – А ну, Освальды, доставайте ваши палатки.
– Как ты их назвал? – живо заинтересовался лейтенант Серёга.
– Ну ты… это ж история, блин! – Вася был немало удивлён такой неосведомлённостью общепризнанного вундеркинда. – Ты что, не в курсе?
– Мм…
– Ну, там ещё три снайпера сидели, блин, на какой-то сраной водокачке – Ли, Харви и Освальд. Интернационал, короче. Типа, китаец, индус и фашист. Ну, и в три смычка завалили америкозного презика. Грамотно, между прочим, слепили красавца, охраны-то там было – немерено…
– Ай-я-я…
– Вот я и говорю! А готовили их, типа того, наши. Неплохо, судя по всему, подготовили. Ты что, действительно не в курсе? Это ж история, все знают!
– Готово, товарищ капитан, – сообщил старший из снайперов. – Добро пожаловать!
– Ли, Харви и Освальд? – Серёга всё ещё не мог прийти в себя. – Интернационал? Ой-е-е…
– Хорош там бормотать, полезай сюда! – досадливо буркнул Петрушин, невидимо краснея в темноте за боевого брата. – Всё бы вам издеваться над человеком…
Многоопытные «освальды» быстро соорудили нехитрое приспособление из полпуда снега и двух плащ-палаток с самодельным утеплителем (это чтоб под себя подкладывать, когда на грунте часами лежишь). В конечной фазе, когда все собрались в кучу, сооружение выглядело как полукруглый герметичный шалашик, из которого торчали наружу семь белых задниц (в маскхалатах). Головы и плечи – внутри, там же карта, карандаш, циркуль, курвиметр, транспортир и слабенький китайский фонарик.
Костя, Заур и «вторые номера» снайперов в число посвящённых не вошли. «Вторым номерам» потом по ходу объяснят, с Зауром всё понятно, а Косте это не надо.
– Годится, – констатировал Петрушин спустя десять минут, когда палатки вновь свернули в скатки. – Подождём смену, потом прогуляемся.
Посмотрели смену. Ровно в полночь несколько раз мелькнул свет, на площадку перед входом в пещеру вылезли товарищи. Наши пользовались приборами, а то бы и не заметили: товарищи были в маскхалатах, которые здорово скрадывали их на фоне чёрно-белой скалы. Товарищи минут пять кучковались на площадке – низвергались вниз по верёвочной лестнице, затем разбрелись по своим маршрутам. Спустя пятнадцать минут начали поочерёдно прибывать сменённые парные посты.
– Бродят свободно, значит, мин нет, – сделал вывод Петрушин. – Плюс. Перед сменой радиопереклички не было. Правильно, зачем перекличка, когда смена идёт? Ещё плюс. Значит, на восемь утра мы будем иметь примерно то же самое. А это в корне меняет дело.
– Не факт, – возразил лейтенант Серёга. – А вдруг у них в восемь будет перекличка?
– Не факт, – согласился Петрушин. – Но это мы посмотрим по ходу. А сейчас мы с Васей прогуляемся, снайперов рассадим. Костя – остаёшься старшим…
На прогулку и рассадку ушло ещё два часа – по «набитому» маршруту двигаться было значительно легче, тем более с таким проводником, как Вася. Спустя два часа Петрушин с Васей прибыли на позиции дозора, попили чаю и убыли по тропинке в тыл – за основными силами. Время наступления завершающей фазы операции неотвратимо приближалось…
На семь тридцать утра скрытая диспозиция грядущей сарпинской битвы выглядела следующим образом:
– основные силы сосредоточились неподалёку от первичной позиции дозора, напротив входа в пещеру Волчий Глаз;
– две снайперские пары разобрались с противоположной стороны гряды, на удалении трёхсот метров от вражьих постов, одна – справа в створе с основными, имея в секторе центральный пост;
– Петрушин и Вася Крюков залегли неподалёку от поста, что торчит в северо-восточном секторе, над горловиной ущелья. Это объект № 1;
– всех ненужных отправили в засаду.
«Ненужные» – это, прежде всего, Костя и Заур. А в комплекте к ним, для поддержки штанов, снарядили Леху-разведчика и ещё двух бойцов с автоматами и «мухами». Для экстренного спуска в ущелье (там стенка всего семь метров, зато вертикальная) выделили комплект альпинистского снаряжения и посадили всё этой войско в семидесяти метрах с противоположной стороны гряды, напротив той самой верхней пещерки, что заинтересовала Петрушина. Никакого движения там обнаружено не было, насчёт сквозного прохода из Волчьего Глаза всерьёз никто и не думал, просто решили на всякий случай подстраховаться.
К восьми часам утро окончательно оформилось в приятные серые сумерки, туман стоял средней тяжести, до полного света было далековато, но для работы – как раз самое то…
В 7.59 Петрушин посмотрел на Васю и кивнул. Вася кивнул в ответ и осторожно пошевелился, разминая одеревеневшие от долгого лежания члены. Они вот уже полтора часа лежали в пятнадцати метрах от поста, за хиленьким таким валуном, припорошенным сверху снегом. Разговаривать было нельзя, шевелиться, в принципе, тоже. Когда подползли в темноте, казалось, всё нормально, а теперь, по свету, выяснилось – пост совсем близко, рукой подать.
«Духи» сидели в небольшом, выдолбленном в скале окопчике, вели себя раскованно, спокойно разговаривали… И не догадывались о том, что все эти полтора часа в затылок им смотрит Смерть. Васе было немного не по себе, он, по сути, дикарь с чудовищно обострённой интуицией, не мог понять, как это можно не чувствовать в течение такого долгого времени постороннего присутствия!
Петрушин, как всегда, был хладнокровен и едва ли не дремал, уткнувшись головой в валун. Из окопа ощутимо наносило анашой и этакой дешёвой попсятиной – товарищи всё это время слушали круглосуточную эстрадную программу, слегка разбавленную короткими новостями. В общем, о каком-то обострённом чувстве опасности и интуитивном угадывании чуждого присутствия тут можно было и не упоминать. Увы, увы – это были не те профи, о которых мечтал наш волкодав.
А в 8.00 ничего не случилось. Радиопереклички не было. Выждав ещё минуту для верности, Петрушин опять кивнул и вывалился из-за валуна влево, пристраивая цевьё своего «ВАЛа» на левое предплечье. Точно такой же манёвр, только в зеркальном порядке, произвёл Вася.
«Тр-р-р»… – застенчиво прошелестели «ВАЛы», выпуская в мир жгучих свинцовых слепней, налитых смертоносной целеустремлённостью.
В мгновение ока черепа бойцов поста № 1 перестали существовать. Тела ещё несколько мгновений сидели в прежнем положении, у одного в руках играл приёмник, рука второго сжимала дымящийся окурок… А то, что осталось от голов, больше было похоже на безобразный несвежий фарш.
– Вояки куевы! И стоило из-за этого коченеть тут столько времени, – разочарованно пробурчал Петрушин, спрыгивая в окоп и забирая у трупа окровавленный приёмник, продолжающий изрыгать задорный музон. – Оп! Моё. Я первым увидел.
Приёмник был хороший – чисто японский, не подделка.
– Вот так всегда, – обиженно засопел Вася, также спрыгивая в окоп и бегло осматривая трупы. – Работаем одинаково, а лучшее достаётся тебе!
Вид безголовых трупов не произвёл на лихую парочку ровно никакого впечатления. Их очерствевшие души давно оттрепетали своё, их сознание навечно зачислило любую форму убийства в реестр повседневной обыденности. Сколько их было, таких безголовых? Никто не считал…
Увы, ничего хорошего на трупах не было. Ножи какие-то дрянные, самоделки. Оружие штатное, этим никого не удивишь. Зажигалки дешёвые. Была плоская фляжка с какой-то гадостью, но Вася её не взял – таких фляжек у него было десятка три, и значительно лучшего качества. В общем, не повезло.
– Вот так. Всё тебе да тебе… Это потому что ты больше?
Всё действо – от производства выстрелов до окончания беглого осмотра трупов – заняло не более минуты. По окончании этого времени Петрушин посмотрел на часы и не спеша вытянул из нагрудного кармана рацию…
…Ровно в 8.00, как по звонку, на крохотную площадку перед входом в Волчий Глаз вывалила сонная публика. Всего восемь голов. Постояли немного, широко зевая и разминая суставы. Затем двое по узенькой тропке отправились по верхнему уровню в обход гряды – на центральный пост, остальные раскатали верёвочную лестницу и скучковались на краю площадки. Первый пошёл.
– Ну что ж так долго, а? – простонал Стерня, сверля противника сатанинским взглядом из кустиков. – Может, случилось что?
– Не боись, Ефимыч, мои не подкачают, – успокоил лежавший рядом Иванов. – Думаю, как этот спустится до середины, так и начнётся.
И правильно сказал. Так и получилось…
– «Закат», – буркнул Петрушин в рацию.
Снайпера, давно пресытившиеся лицезрением в своих секторах вражьих черепов, почти одновременно подвели «тройки» под цели и выдавили слабину на спусковых крючках.
«Дух!» – раскатистые выстрелы трёх винтовок практически слились в один.
На секунду Петрушину показалось, что сидящие на значительном удалении друг от друга снайпера – это какой-то единый механизм, управляемый им по рации. «Закат» – выстрел – цель номер один поражена.
«Ту-дух!» – второй выстрел последовал спустя две секунды – и для всех окружающих он также слился в один протяжный звук.
Вообще, по всем правилам военного искусства снайперу положено обрабатывать одну цель. Но для специалистов такого класса, засевших всего лишь в трёхстах метрах от противника, две цели с разносом всего в метр по фронту не представляли никакой сложности. Секунда – на отдачу и возврат в исходную, секунда – выверить прицел.
– Чисто, – доложил по рации «Кукушка-1».
– Чисто, – подтвердил «Кукушка-2».
– А что, могло быть иначе? – подытожил «Кукушка-3».
– А никто и не сомневался, – буркнул Петрушин и тихо разрешил в рацию: – Отходим на вторую позицию…
…Услышав раскатистое эхо первого выстрела, «духи» на площадке обеспокоенно закрутили головами, пытаясь определить, откуда доносится сей тревожный звук.
– Ну вот, я же говорил… – сказал Иванов и засунул в уши два загодя приготовленных автоматных патрона. Старый воин – мудрый воин.
– Давай!!! – рявкнул Ефимыч.
«Та-та-та-та-та»… – четыре пулемёта одновременно залаяли взахлёб, разрывая на части тела сгрудившихся на краю площадки вражьих бойцов. Смену центрального поста и успевшего спуститься «духа», не попавших в эпицентр огненной карусели, достали из автоматов: обе штурмовые группы также открыли огонь, без команды, самостоятельно.
– Стой!!! – заорал Ефимыч. – Стоять, я сказал!!!
За семь секунд было уничтожено всё живое, что находилось перед входом в пещеру, сбоку и снизу. Штурмовые группы меняли магазины, поэтому отреагировали на «отбой», а пулемётчики строчили, пока не кончились ленты в коробках. Боевой азарт – страшное дело, дорогие мои.
– Стой, стой – всё!!! – рычал оглохший от выстрелов Ефимыч. – Всё, я сказал…
Ну, всё так всё. Ожидаем дальнейшей команды.
– Давай! – хрипло рыкнул Ефимыч.
Двое гранатомётчиков, присев на колено, саданули разом поверх маскосети, прикрывавшей вход в пещеру. Поднялся изрядный клуб пыли и каменного крошева, сеть рухнула совместно с большущим слоем бетонной опалубки, и чёрный зев Волчьего Глаза предстал перед публикой в первозданном виде. И был он настолько обширен, что, казалось, туда запросто может влететь транспортный вертолёт. Даже управляемый не совсем трезвым пилотом.
– Давай!!! – сипло пролаял Ефимыч.
Четверо стрелков-затейников – два расчёта ПСС (применения спецсредств) упёрли обрезиненные приклады карабинов в колени и принялись методично нашинковывать пещеру «черёмухой». Спустя несколько секунд вход перестал быть виден из-за клубов едкого дыма.
– Давай! – пискнул Ефимыч напоследок и потащил из сумки противогаз.
Штурмовые группы, натягивая на ходу противогазы, съезжали на задницах по пологому склону. Боевые порядки немедленно расстроились, все смешались в общую кучу, которая, азартно вопя противогазными голосами, наперегонки ломанулась вперёд.
– Ну, бардак, – буркнул Иванов, присаживаясь на задницу. – Пошли и мы, Ефимыч.
Правда, нашлись несколько толковых товарищей, которые пытались состыковать дюралевые шесты – сообразили, что по одной лестнице подниматься будут до обеда, да и группы огневой поддержки стояли на месте, в готовности валить любого, кто вылезет из пещеры… Но в целом действительно было то самое, что сказал Иванов…
– Стреляют, – флегматично заметил бывший разведчик Леха.
– А у нас – тишина, – уныло подхватил молоденький боец, оглаживая «мушиный» тубус. – Так вся война и пройдёт…
– Да и хрен с ней, – буркнул второй боец – средних лет мужичок с огромными крестьянскими ладонями. – Нам тут плохо?
– Нам тут хорошо, – подтвердил Костя, лениво глядя в бинокль на «верхнюю» пещеру. – Да, Заур?
– Всех убиват будут? – уточнил Заур, прислушиваясь к разбойному уханью, доносившемуся с той стороны гряды.
– Часовых на постах и смену – да, – не стал обманывать подопечного Костя. – На то они и солдаты, чтобы принять геройскую смерть в бою. А пещеру закидают «черёмухой» и всех, кто там остался, возьмут живыми… Гхм… Противогазы там есть?
– Противогаз – нет, – покачал головой Заур. – Такой ни разу не видел.
– Ну вот, значит, возьмут…
Костя понятия не имел, что сейчас происходит на той стороне, и оптимистично ориентировал пленника на первичный план Иванова. Если там что-то не срастётся и всё пойдёт по сценарию Петрушина, живых не будет совсем. Впрочем, и по первичному плану может возникнуть масса вопросов. Иванов – мудрый воин, в пещеру полезет одним из последних. А пока он доберётся до цели, там, в пылу и суматохе штурма, может произойти всё, что угодно…
– Вот ни хрена себе… – Леха, вольготно сидевший на плащ-палатке, вдруг рухнул на месте и шёпотом рявкнул: – Ложись! «мухи» к бою!
Вся «засада» организованно плюхнулась наземь, кто где сидел. Леха сноровисто перевёл автомат из-за спины и изготовился для стрельбы лёжа. Бойцы, сопя от возбуждения, растягивали «мухи». Костя приник к биноклю и навёл его на «верхнюю» пещеру. Опасность, как ему казалось, могла исходить только оттуда.
И правильно казалось. Из чернеющей смутным пятном норы свешивалась верёвочная лестница. Вот только что её не было, несколько секунд назад, и вдруг – на тебе!
Из норы показалась камуфляжная спина, быстро сформировалась в расплывающийся в тумане силуэт… Силуэт стал медленно опускаться по лестнице. Как только он начал движение, нора вновь заполнилась чем-то живым…
– С колена! – проскрипел Леха. – Я сказал – с колена! Пятки себе отстрелите на хер!
Бойцы завозились, поднимаясь на колено, взгромоздили «мухи» на плечо.
– Убираю верхнего, – пробормотал Леха. – Убираю нижнего. Сразу после этого – Семён. Семён, понял?
– Понял, – кивнул мужичок с большими ладонями. – Сделаем.
– В нору. Целься точнее. Как Семён отработает – потом Гена. Тоже в нору. Гена, попадёшь?
– Да попаду я, попаду – тут и ста метров нету! – Гена – молоденький боец – весь дрожал от внезапно нахлынувшего боевого восторга. – Быстрее ты, уйдёт же!
– Куда он на хер денется, – с расстановкой произнёс Леха. – Ну, погнали наши городских…
«Та-та-та!» – в норе кто-то умер – шевеление там мгновенно прекратилось, и пещерный зев вновь стал чёрным.
«Та-та-та!» – товарищ, спускавшийся по лестнице, рухнул вниз и без движения распластался на камнях.
– Вах! – тихо выдохнул Заур.
«Хороший охотник, – как-то отстранённо подумал Костя, с любопытством следивший за развитием событий. – Недаром два года у Васи служил».
– Семён!
«Щщуххх!» – футляр на плече мужичка плюнул кумулятивной гранатой. Граната, разрезав туманную дымку дряблой инверсией, тотчас же влетела в пещеру и мгновенно взорвалась рядом со входом – из пещерного зева во все стороны сыпанул щебень. Взрыв получился мягким и негромким. Рвануло как-то даже уютно, по-домашнему.
– Гена!
«Щщуххх!» – Гена дисциплинированно повторил манёвр старшего товарища и тоже попал, но… Прямо сразу ничего там не взорвалось. Показалось, что прошла целая вечность – секунда или даже полторы. Зато по миновании этой вечности…
«Бу-бу-буммм!!!» – раздался такой мощный взрыв, что, казалось, весь «каменный остров» подпрыгнул на месте!
Со скалы над пещерой посыпались камни и съехала снеговая шапка, а сама пещера вдруг выстрелила в сторону засады длиннющим, ржаво-чёрным клубом, состоящим из крупного каменного крошева, застоялой пещерной пыли и мутного дыма.
– Ну ни ху… Нет, я не понял… Эт-то че такое, а? Это че у тебя за «муха» такая?! – с безразмерным удивлением вопросил Леха, оборотясь к Гене, который от неожиданности широко разинул рот.
– Ей-бо, не хотел, – покачал головой Гена. – Сам не понял – че за беда такая…
– «Четвёртый» – «Второму», – запросила Костина станция голосом Петрушина.
– На приёме «Четвёртый»!
– Это у тебя?
– У меня.
– И что это было?
– Сам не понял. Было движение в верхней пещере. Леха снял двоих, парни метнули по «мухе»…
– И что?
– Ну, говорят, вроде «муха» не должна бы так…
– Да то понятно, что не должна! И что это было?
– Ну не знаю я! Сильнейший взрыв, из пещеры – какой-то чудовищный столб…
– Все целы?
– Да, все целы.
– Пока туда не ходите. Мы сейчас подтянемся, посмотрим…
– Трави стропу, салага. – Понятливый Леха толкнул в бок ошарашенного Гену и показал на бухту капронового троса из альпинистского комплекта. – Ща старшие подкатят, полезем смотреть.
– «Четвёртый» – «Первому»! – рявкнула Костина рация голосом Иванова, звучавшим на фоне выстрелов и каких-то нецивилизованных боевых воплей. – «Четвёртый», мать твою!!!
– На приёме, – меланхолично ответил Костя, наблюдая, как Гена дрожащими руками разматывает шнур.
– Фу ты, слава богу… Ты чего не отвечаешь?! Вы там как?
– Мы – нормально. Я как раз беседовал со «Вторым».
– Понятно. Что это было?
– Это какое-то загадочное явление природы. – Подготовленный беседой с Петрушиным Костя печально вздохнул. – «Второй» сейчас подтянется, разберётся. А я пока – без комментариев.
– Вы там глядите, берегите себя! Держи меня в курсе, до связи…
Минут через пять прибыли Петрушин с Васей и притащили с собой «Кукушку-2».
– Годится, – одобрил Петрушин подготовленную Лехой линию для спуска и отдал распоряжение снайперской паре: – Прикрывать восхождение. Фонари отдайте бойцам, нам они будут нужнее. Костя, у тебя батарейки в норме?
– Новенькие. Я фонарь и не включал ни разу.
– Ну и славно. Всё, пошли…
Спуск в ущелье и подъём к норе заняли совсем немного времени – тут рукой подать. Верёвочная лестница, как ни странно, при взрыве не пострадала, так что метать «кошку» и тянуть «нитку» не пришлось. Петрушин вскарабкался первым, обследовал первые пять метров узкого хода, дал «добро» на восхождение остальных.
Заур, как обычно, шёл впереди Кости, и, когда пришла его очередь подниматься, Петрушин, свесившись сверху, предложил:
– Может, оставим пацана? Снайпера присмотрят.
– Пусть идёт, – решил Костя, не желавший оставлять подопечного под «присмотром» товарищей, наверняка воспринимавших пленника в качестве потенциального «объекта». – Может, узнает там кого, покажет нам…
Ход на самом деле оказался не таким уж и узким – можно было двигаться в полный рост. Входили сторожко, двигавшийся впереди Петрушин последние три метра перед большим залом преодолевал с минуту, не меньше. Затем кинул свой запаянный в резину фонарь вправо, а сам кульбитом пошёл влево и тут же изготовился для стрельбы с колена.
И напрасно. Когда все вошли, оказалось, что опасаться здесь больше некого.
– Ну и срань, – буркнул Петрушин, поднимая фонарь. – Вот это вы тут наворотили…
Пещера, судя по разрушенным перегородкам, до недавнего времени была разделена на несколько отсеков. Сейчас это был один огромный зал. Посреди зала журчал отделанный мрамором фонтан. Вокруг лежали персидские ковры с чудовищно толстым ворсом, шёлковые подушки, повсюду валялась серебряная посуда.
В обозначенном останками перегородки отсеке слева от входа было скверно. Он в буквальном смысле был сплошь усеян кусками человеческого мяса, среди которых с трудом можно было угадать нечто похожее на явно выраженные фрагменты тел. Кровищи тут было – как в убойном цехе.
– Во-аа! – утробно рыкнул Гена и тут же пристроился пугать ближайший угол. – Воа-ааа…
– Плохая подготовка, – сурово отметил Петрушин. – Ну-ка, что тут у нас…
Из зала в глубь гряды уходил узкий проход. В проходе, в самом начале, обнаружили три вполне сохранившихся трупа с оружием. Маленько не добежали товарищи.
Возле фонтана лежали ещё четыре вполне сохранившихся трупа – малость головёнки размозжены, а так вообще в порядке. На трупах был новый камуфляж и хорошая импортная экипировка: «разгрузки», фонари, ножи, радиостанции, специальное оружие. Взять бы хоть одного такого живьём, то-то было бы славно!
Тут же, неподалёку, нашли живого. Это был какой-то древний дед с торчавшими во все стороны седыми космами, слипшимися от густой крови. Дед лежал в самом маленьком отсеке, наполовину был засыпан кирпичами из рухнувшей перегородки и на момент обнаружения лишь слабо мычал. Всё лицо его было в крови, на правой руке – кольцо наручников. От кольца куда-то в полуразваленную стену уходила хромированная цепь.
– Пленный, – определил Петрушин, пнув валявшуюся рядом дверь с замкнутым висячим замком и оторванной от косяка стальной проушиной. – Вот как судьба распорядилась! Все полегли, а кто был заперт – спасся. Повезло деду. Леха – кирпичи сними, осмотри, надо – вкати промедола. Возьмём с собой, там разберёмся.
– Ты чего тут встал? – обратился Костя к Зауру, застывшему соляным столбом посреди мешанины из человеческих фрагментов, одежды и обуви. – Иди к выходу, подыши. Давай, давай иди, не надо тебе здесь…
– Дай фанар, – надтреснутым голосом попросил Заур.
– Я сказал – на выход! Зачем тебе фонарь?
– Как брата прошу… дай фанар!
– Да дай ты ему, дай! – Голос Петрушина звенел от плохо скрываемой неприязни. – Пусть поглазеет. Гляди, брат, вот такая же херня бывает, когда шахид замыкает контакты. Вот так оно воняет, а вовсе не мускусом, блин. Смотри, нюхай, запоминай! Дай фонарь, Костя, не жмись.
– Да на, на здоровье, – Костя протянул Зауру свой фонарь с мощной галогеновой лампой. – Просто тут такое… Мне и самому не по себе, а уж пацану…
– Куча здоровая, цепь не выдёргивается, – доложил Леха, обслуживающий найденного деда. – Разбирать будем?
– Вот проблема! – буркнул Петрушин. – Перекуси штык-ножом и тащи его на выход. Давай, шевелись…
– «Второй» – «Первому»! – прорезался в петрушинском кармане возбуждённый Иванов.
– Все наши в норме. Зашли, посмотрели, один живой, – предваряя вопросы, коротко доложил Петрушин. – Сколько «двухсотых», вот так сразу не определить. Есть проход, вроде бы в вашу сторону, заходить пока стесняемся. Нам бы Глебыча сюда.
– Хорошо, сделаем. Сейчас разберёмся тут, может, и от нас есть проход.
– Как у вас?
– У нас нормально. Четверо «трёхсотых», все лёгкие и средние. Серёгу зацепило.
– Насколько зацепило? – встревожился Петрушин.
– В башню по касательной, сильная контузия. Готовим к эвакуации.
– Жить будет?
– Обязательно. Я говорю – контузия. Ну-ка, пусть «Четвёртый» тангенту нажмёт.
– На приёме «Четвёртый»! – Костя достал рацию, зашёл в широкий луч, испускаемый установленным на бортике фонтана фонарём Петрушина, и на какое-то время выпустил своего подопечного из вида.
– Ты мне скажи, что же вы там такое сотворили, а?
– Абсолютно без понятия! Мы зашли, а тут – такое! Да «Второй» в курсе всего, он лучше объяснит.
– Ты давай на «Второго» не сваливай! Это ты был там старшим! Вот ты и объясни.
– Да, я был старшим, – покаянно согласился Костя. – Но объяснить не могу. Это больше по квалификации Глебыча. Приходите, сами посмотрите!
– Ага, всё бросил и пошёл смотреть… Кто там у вас живой?
– Да дед какой-то. Судя по всему, пленный. Он пока в отключке, установить не можем.
– Покажи его нашему другу, может, он его опознает?
– Минутку…
Костя обернулся к своему подопечному и замер. Сердце сильно прыгнуло в груди, словно пытаясь выйти наружу, и сжалось от нехорошего предчувствия.
Заур сидел на коленях в кровавой жиже и мерно раскачивался, как китайский болванчик. Костя сразу и не понял, что это за звук такой – только спустя несколько секунд догадался.
– У-у-ууу… – очень тихо, невероятно низким голосом мычал юноша, впившись стеклянным взором в какой-то шарообразный предмет, лежавший перед ним. – У-у-ууу…
В руке парень сжимал большую перламутровую брошь в виде скарабея, треснувшую пополам. И не отрываясь смотрел на отчётливо выделявшуюся среди других фрагментов мёртвую голову с обезображенным девичьим лицом.
Здравствуй, сестрица. Вот и свиделись…
Глава 7
Рыжая Соня
В четверг у нас случилась неприятность. Точнее, случилась она ещё в среду, но мы в тот день работали, были заняты «профотбором», устали и отнеслись к первым тревожным признакам с преступной легкомысленностью.
В среду вечером, когда я уже отдыхала в своей квартире, мне позвонил Аюб.
– Что-то не могу до Ахмеда дозвониться. Оба номера не отвечают. Попробуй ты, может, у меня с телефоном что-то…
– Хорошо, я попробую…
Я с полчаса набирала номера Ахмеда – ответом мне были умиротворяющие гудки. Мол, всё спокойно, не волнуйся, никуда он не денется…
Ахмед – это наш разведчик, он наблюдал за базой ОМОНа, куда забрали шахида Заура. По идее, он должен был ещё после обеда звонить Аюбу и доложить о результатах наблюдения. А в экстренном случае звонить сразу – или Аюбу, или мне. После обеда Аюб был занят и не обратил внимания на то, что Ахмед не позвонил. Теперь, если Аюб сам его ищет, значит, Ахмед не доложил и вечером.
Мы не работаем с людьми, которые употребляют наркотики или могут уйти в запой, что просто противоестественно для мусульманина. Наши бойцы – ребята дисциплинированные и обязательные, с обострённым чувством ответственности. И если Ахмед дважды не вышел на связь в установленный срок и теперь не отвечает на звонки, это может означать только два варианта: либо он схвачен федералами, либо мёртв. Третьего просто не могло быть.
Что делать? Вечный вопрос как для революционеров, так и для современных партизан.
Я позвонила Аюбу, намекнула, что по телефону говорить об этом не стоит, и ориентировала на соблюдение элементарной конспирации.
– У нас неважное самочувствие. Ты понял? Привези мне завтра новый комплект, этим уже пользоваться нельзя.
– Какой комплект? – не сразу понял Аюб. – Ты что несёшь, женщина?
– Комплект с плюсом. В коробочке. И себе возьми тоже. Обязательно возьми, ты слышишь? И не звони больше никому… люди отдыхают, нечего беспокоить. Давай, до завтра…
Всю ночь я не спала, разные тревожные мысли одолевали. Утром посмотрела на себя в зеркало – натуральная Страшила! Глаза ввалились, нос заострился, подурнела, постарела лет на десять. Немудрено, я с неделю нормально не отдыхала, сидела на стимуляторах с того момента, как акция возмездия на КПП перешла в активную фазу.
Аюб что-то задерживался. Я не смела звонить, чтобы уточнить, как дела, потому что была уверена – номер мой мало того что засвечен, а, вполне может быть, уже прослушивается чекистами.