Движущиеся картинки Пратчетт Терри

– Гм-м… Или можно пока постоять снаружи, подождать, пока она вернется. Честно говоря, я не самый большой любитель темноты, – сказал Виктор. – В том смысле, что ночь – дело приятное, но вот когда вообще ничего не видно…

– Держу пари, Коэн-Варвар темноты не боится.

– Да, но…

– И Черного Ангела Пустыни она бы тоже не смутила.

– А при чем здесь…

– А Очудноземский Кузнец, Убийца Бальгрога, вообще с темнотой на «ты».

– Ну и что с того!!! – завопил Виктор. – Я-то к ним какое имею отношение?!

– Ты скажи об этом всем тем людям, которые отдают последние пенни, чтобы посмотреть на такого тебя, – проговорил Гаспод. И почесал лапой за ухом. – Жаль, нет сейчас рядом рукоятора, – воодушевленно продолжал он. – Отличная бы комедия получилась! «Господин Герой Боится Темноты». Неплохое название? По крайней мере, она бы запросто обошла «Любовь в серале». И вышло бы куда смешнее, чем в «Ночи на арене»! Клянусь, люди записывались бы…

– Ну довольно, довольно, – прервал его Виктор. – Так и быть, я зайду – только от двери далеко отходить не буду.

Он с тоской поглядел на частокол сухих деревьев вокруг ложбины.

– Но сначала сделаю факел, – добавил он.

Он ожидал, что столкнется с пауками, сыростью, а если не повезет, то и со змеями…

Вместо этого он оказался в сухом туннеле с относительно ровными стенами, идущим чуть под уклон. В воздухе витал запах соли, наводящий на догадку, что туннель каким-то образом сообщается с морем.

Сделав несколько шагов, Виктор остановился.

– Подождите-ка, – сказал он. – Если факел вдруг потухнет, мы сразу заблудимся.

– Не заблудимся, – уверил Гаспод. – У нас есть нюх, слышал о таком?

– Слава богам.

Виктор продвинулся вперед еще на несколько шагов. Стены туннеля были испещрены увеличенными версиями тех идеограмм, что покрывали страницы книги.

– А знаешь, – проговорил он, задерживаясь возле одного из рисунков и пробегая пальцем по замысловатой линии, – ведь это не письмена, это больше смахивает…

– Иди и не спотыкайся на каждом шагу, – пробормотал откуда-то сзади Гаспод.

Нога Виктора ударила нечто. Нечто ускакало во мрак.

– Что это было? – срывающимся голосом прошептал он.

Гаспод исчез во мраке, но вскоре вернулся.

– Ерунда, можешь не волноваться, – сказал он.

– Да?

– Просто череп.

– Чей череп?!

– Он не признался.

– Да иди ты!..

Следующее нечто громко захрустело под его сандалией.

– Ну а это… – начал Гаспод.

– Заткнись! Ничего не хочу знать.

– Самая обычная ракушка, делов-то.

Виктор всмотрелся в квадрат тьмы, по направлению к которому они шли. Зарево самодельного факела раздувалось на встречном токе воздуха, а когда Виктор напрягал слух, то улавливал некое стройное гудение, похожее то ли на отдаленные стенания какого-то чудища, то ли на звук бушующего в подземной пещере прибоя. Он предпочел остановиться на втором варианте.

– Ее кто-то позвал сюда, – проговорил он. – Она услышала этот зов во сне и пришла. Некая сила, желающая быть впущенной… Мне тревожно. Джинджер грозят неприятности.

– Не стоит так за нее тревожиться. Нет ничего глупее, чем возиться с девчонками, которые отдались Тьме. Помяни мое слово. Ты будешь засыпать, не зная, кем и чем ты проснешься наутро.

– Гаспод!

– Вот увидишь, что я прав.

Погас факел.

Виктор яростно взмахнул рукой, изо всех сил дунул на головешку, пытаясь вернуть свет. Показались несколько огоньков, которые, впрочем, тут же потухли. Просто от факела мало что осталось.

И тьма заволокла туннель. Такую тьму Виктор прежде никогда не встречал. Сколько времени в нее ни всматривайся, глаза не могли к ней привыкнуть. Привыкать, собственно говоря, было не к чему. Это была не просто тьма, но прабабушка всякой тьмы, абсолютная, незамутненная тьма, обретающаяся под землей, тьма настолько густая, что казалась едва ли не осязаемой, похожей на прохладный бархат.

– Клятая темень, – высказался Гаспод.

«По-моему, меня прошиб холодный пот, – подумал Виктор. – Вот что, значит, это такое. Я-то все раньше думал…»

Он двинулся вбок и вскоре натолкнулся на стену.

– Думаю, лучше будет вернуться, – проговорил он, надеясь, что сказал это тоном человека, дающего простой и разумный совет. – Мы же не знаем, что там впереди… Вдруг какая-нибудь расщелина или еще что-нибудь в том же роде. Надо вернуться, запастись факелами, позвать на подмогу людей и снова прийти сюда.

В глубине туннеля нарастал какой-то тупой звук…

Уууффф…

Следом за звуком полыхнула вспышка такой невозможной яркости, что проекция зрачков Виктора отобразилась на задней стенке его черепа. Спустя несколько секунд яркость пошла на убыль, но еще долго оставалась нестерпимо пронзительной. Лэдди беспомощно повизгивал.

– Ну вот! – прохрипел Гаспод. – Тебе не хватало света? Видишь, как все хорошо обернулось.

– Да, но откуда он взялся?!

– Я должен отвечать на этот вопрос?

Виктор шагнул вперед, тень позади него судорожно заплясала.

Через сотню ярдов туннель вывел их туда, где некогда располагалась подземная пещера. Свет проникал сюда сквозь небольшую сводчатую брешь, расположенную в дальнем верхнем конце пещеры, но был достаточно ярок, чтобы они увидели все подробности.

Пещера превышала площадью Главный зал Университета. Впрочем, ее лучшие времена были позади. Причудливые золотые виньетки на стенах, сталактитовые сосульки, прилипшие к потолку, таинственно поблескивали. Из какой-то темной дыры в полу вверх уходила лестница, способная пропустить целый полк; размеренная смена гула и громыхания, а также запах соли указывали на то, что море нашло себе лазейку и теперь плещется где-то внизу. Воздух был клеек и студенист.

– Очевидно, какой-то храм? – подумал вслух Виктор.

Гаспод принюхался к темно-красной портьере, украшавшей одну из стенок близ входа. От его прикосновения портьера упала на пол и рассыпалась в пыль.

– Фу! – сказал пес. – По-моему, тут все уже сгнило!

Нечто, оснащенное не одним десятком щупальцев, торопливо метнулось мимо них и сгинуло в лестничном пролете.

Виктор опасливо протянул руку и качнул крепкую с виду красную бечеву, висящую между столбами с золотой инкрустацией. Веревка тут же превратилась в прах.

Изрытая трещинами лестница вела к отдаленному светящемуся проему. Они начали взбираться наверх, преодолевая смрадные скопления водорослей и плавника, которые занес сюда особо высокий прибой.

Проем являлся входом в следующую, не менее исполинскую пещеру, чем-то напоминавшую амфитеатр. Ряды сидений тянулись в нем до самой… до самой…

…Стены?

Стена переливалась и плескалась точно ртуть. Наполните некий продолговатый и объемный, размером с дом, бассейн ртутью, а после поставьте его набок. Поздравляем, вы добились схожей картины.

Впрочем, ей все равно не быть такой зловещей, как эта.

Виктор вдруг почувствовал, что его рассматривают, как будто под увеличительным стеклом.

Рядом заскулил Лэдди.

Внезапно Виктор понял, чт именно его беспокоит.

То, что он видел перед собой, не было стеной. Стена – это плоскость, крепящаяся к чему-то. Эта же плоскость ни к чему не крепилась. Она была подвешена в воздухе, она переливалась и кривилась подобно отражению в зеркале, только никакого зеркала не было.

Источник света располагался где-то по другую сторону плоскости. Теперь Виктор различал его вполне отчетливо – крошечная точка, с наконечник булавки, кочующая во тьме у противоположной оконечности арены.

Он двинулся по проходу между рядами каменных сидений, и следом за ним потянулись оба пса, поджав хвосты к задам и навострив уши. Идти пришлось по тому, что некогда было ковровой дорожкой; дорожка эта рвалась и распадалась в пыль у них под ногами.

Преодолев несколько ярдов, Гаспод заговорил:

– Уж не знаю, заметили вы или нет, но кое-какие…

– Знаю, – угрюмо прервал его Виктор.

– …сиденья, как ни странно, все еще…

– Знаю!

– …заняты зрителями.

– Знаю.

Эти люди – эти когда-то бывшие людьми останки – навечно замерли на своих местах. Так, словно смотрели клик.

Он был почти у цели. Почти над самой его головой, волнуясь, висело прямоугольное нечто, снабженное длиной и шириной, но не имеющее толщины.

У самого его основания, прямо перед серебристым экраном, виднелась невысокая лесенка, которая вела в округлую яму, наполовину заваленную кучей какого-то хлама. Забравшись на эту кучу, он смог заглянуть за экран, туда, где располагался источник света…

Он располагался в руке Джинджер. Рука девушки была высоко вскинута над головой, факел пылал так, словно был начинен фосфором.

А взгляд девушки был прикован к застывшему на каменной плите телу, которое принадлежало некоему великану. Во всяком случае, фигуре, имевшей великанские размеры. Собственно, тело это напоминало доспехи, обильно припорошенные песком и пылью. В железных перчатках был зажат меч.

– Я видел эту штуку в книге! – прошипел Виктор. – О боги, она вообще соображает, что здесь происходит?!

– Сдается мне, она ничего сейчас не соображает, – сказал Гаспод.

Вдруг Джинджер повернулась вполоборота, так что Виктор видел теперь ее лицо. Оно улыбалось.

За плитой Виктор различил какой-то большой, разъеденный ржавчиной диск. Но он, по крайней мере, будучи подвешенным к потолку на самых обычных цепях, не насмехался над самой идеей гравитации.

– Вот и хорошо, – проговорил Виктор. – Пора заканчивать. Джинджер!

Собственный голос, отразившись от невидимых стен, оглушил Виктора. После чего удалился, ударяясь о своды и расщелины: «джер…жер…ер!» Где-то вдалеке за его спиной обрушился какой-то камень.

– Тихо ты! – рявкнул Гаспод. – Ты что, хочешь, чтобы нам на головы потолок рухнул?

– Джинджер! – прошипел Виктор. – Это я!

Она повернулась к нему и устремила взор… то ли на него, то ли сквозь него, то ли в него.

– Виктор, – нежно произнесла она. – Уходи. Уходи и больше не возвращайся. Уходи немедленно, ибо грядет много горестей…

– Грядет много горестей… – тихо повторил Гаспод. – А она ведь предвещает, узнаю этот голос.

– Ты сама не понимаешь, что делаешь, – убеждал Виктор. – Ты же сама просила удержать тебя! Давай уйдем вместе. Вернемся назад, пошли же!

Он попытался перелезть на другую сторону кучи, как вдруг…

…Как вдруг ноги его поползли вниз. Послышалось отдаленное глухое рокотание, точно где-то завибрировал лист железа. Вокруг распространилась какая-то невзрачная музыкальная нота, эхом отразившаяся от стен. Виктор попытался переставить ногу, но нога нащупала выступ, который точно так же ушел вниз, издав новый по тональности звук.

Третьим звуком стал скрежет. Виктор стоял на дне небольшой ямы. И тут, к ужасу своему, он вдруг осознал, что его поднимает вверх под аккомпанемент голосов труб, под пыхтение и одышку устаревших деталей. Виктор вскинул руки – и ударил по изъеденному ржавчиной рычагу. Тот, издав совершенно не похожий ни на что звук, отвалился… Лэдди протяжно завыл. А Джинджер, выронив факел, прижала к ушам ладони.

Неспешно отделившись от стены, на ряды сидений обрушился огромный фрагмент каменной кладки. Оглушительной дробью разлетелись обломки, причем грохочущий контрапункт, добавившийся к партии трубы, говорил о том, что этот шум заново перекроил весь облик пещеры.

А потом все замерло. Раздался долгий натужный хрип, затем последовал вздох. Сопровождавшая его череда содроганий и скрипов служила верным признаком того, что, какой бы древний механизм Виктор ни привел в действие, эта машина свое отжила.

Наступила тишина.

Виктор не без опаски выкарабкался из музыкальной ямы, повисшей в нескольких футах от пола, и бросился к Джинджер. Та стояла на коленях и рыдала.

– Давай, поднимайся, – сказал он. – Нужно уходить отсюда.

– Где я? Что со мной происходит?

– Сложно объяснить.

Выпавший из ее руки факел яростно шипел. Нчего фосфорического в его пламени теперь не было, он представлял собой смазанный дегтем, близкий к потуханию обломок плавника. Виктор поднял деревяшку в воздух и размахивал ею над головой до тех пор, пока она снова не занялась тусклым желтоватым пламенем.

– Гаспод! – крикнул он.

– М-да?

– Собаки должны бежать впереди, показывать дорогу.

– Ну спасибо.

Пока они тащились вверх по проходу, Джинджер крепко прижалась к нему и не хотела отпускать. Несмотря на терзающий его ужас, Виктор склонялся к тому, что ощущение это не из самых отталкивающих. Но когда взгляд его падал на некоторых зрителей, Виктора начинала бить дрожь.

– Такое впечатление, что все они умерли во время просмотра клика! – проговорил он.

– Да-да. Смотрели комедию и померли со смеху, – добавил семенящий впереди Гаспод.

– Почему ты так думаешь?

– Погляди, как они скалятся.

– Гаспод!

– Знаешь, иногда полезно уметь взглянуть на вещи со светлой стороны, – ухмыльнулся пес. – Нельзя же унывать только потому, что ты оказался в какой-то затерянной усыпальнице с умалишенной любительницей кошек и факелом в придачу, который с минуты на минуту должен потухнуть…

– Перестань болтать и смотри за дорогой!

Они сбежали, почти скатились с лестницы, чуть не поскользнувшись на облепленных водорослями нижних ступеньках. И тут же поспешили в направлении небольшого сводчатого коридора, сулящего живительный воздух и открытое пространство. Пламя факела уже обжигало руку Виктора, и ему пришлось разжать кулак. В сущности, в туннеле ничего ужасного не поджидает; если идти гуськом вдоль стены и не допускать глупостей, они рано или поздно доберутся до двери… Кроме того, вот-вот должен был наступить рассвет, так что вскоре на небе взойдет яркое солнце…

Виктору стало спокойнее. Все-таки это был героический поступок. Они не встретили чудищ, но, верно, все чудища рассыпались в прах еще в глубокой древности. Да, мероприятие было не самым приятным, но, с другой стороны, это можно назвать обычным, э-э, археологическим исследованием. А теперь, когда все близилось к концу, пережитое вовсе не казалось таким уж страшным…

Лэдди, бежавший во главе, вдруг яростно залаял.

– Что он говорит? – спросил Виктор.

– Говорит, – перевел Гаспод, – что туннель завалило.

– Не может быть!!

– Это все твой органный оркестр.

– Что, и вправду завалило?

Правдивее быть не могло. Виктор подобрался к завалу. Рухнули несколько плит перекрытия, а за ними последовали тонны щебня и осколков породы. Он попробовал было вытащить пару камней побольше, но это только вызвало новую череду обвалов.

– Может, стоит поискать другой выход? – спросил он. – Вы собаки, так сбегайте, посмотрите…

– Выброси это из головы, дружище, – прервал его Гаспод. – Если отсюда и можно выбраться, так только по той самой лестнице. Которая ведет прямиком в море. Нырнешь и как можно дольше будешь держать воздух. Главное, чтобы легкие не подвели.

Лэдди залился лаем.

– Это я не тебе! – сказал Гаспод. – Я не с тобой разговаривал. Никогда не перебивай старших. И еще одно. Никогда не лезь в добровольцы.

Виктор тем временем попытался возобновить раскопки.

– Никак не пойму, – сказал он спустя минуту, – то ли это свет, то ли мне просто кажется… Что скажешь?

Он услышал, как заскрежетали по камням острые когти.

– Все может быть, все может быть, – пробормотал пес. – Похоже, две плиты заклинило, и остался маленький зазорчик…

– Но кто-нибудь небольших размеров туда пролезет? – воодушевляюще произнес Виктор.

– Ничего другого я от тебя не ждал.

Когти царапнули накренившуюся плиту. Наконец раздалось глуховатое мычание:

– Потихоньку можно… Но очень тесно, зараза!..

Вдруг все стихло.

– Гаспод! – встревоженно позвал Виктор.

– Я тут. Все в порядке. Вижу дверь.

– Молодчина!

Виктор ощутил некое дуновение, и снова послышалось яростное скрежетание когтей. Осторожно вытянув руку, он нащупал волосатое тело, отчаянно лезущее вперед.

– Лэдди хочет составить тебе компанию!

– Размерами не вышел. Застрянет там в щели…

Раздалось глубокое собачье урчание, затем, вслед за хлестким пинком, Виктора обдал целый фонтан гравия, и наконец он услышал триумфальный лай.

– Хотя он, конечно, чуть более поджарый, чем я, – некоторое время спустя отозвался Гаспод.

– Теперь бегите и приведите подмогу! – крикнул Виктор. – А мы… хм… а мы вас здесь подождем.

Звук торопливого топотка вскоре растаял вдали. Еле слышное гавканье Лэдди убедило их в том, что собаки выбрались наружу.

Виктор перевел дух.

– Теперь остается только ждать, – сказал он.

– Где мы находимся? Внутри холма? – раздался в темноте голос.

– Да.

– А как мы здесь очутились?

– Я оказался здесь вслед за тобой.

– Я же просила тебя удержать меня.

– Да, но потом связала меня веревками.

– Не говори ерунды.

– Ты привязала меня веревками к стулу, – продолжал Виктор. – А потом заявилась сюда, сделала факел и направилась… направилась туда, где я тебя обнаружил. У меня мурашки по телу бегают, как представлю, что могло бы случиться, если бы я тебя не разбудил.

Наступила пауза.

– Неужели я на такое способна? – с трудом проговорила Джинджер.

– Как видишь, да.

– Но я ничего не помню!

– Верю. Но это мало что меняет.

– Но ты можешь, наконец, объяснить, что это было за место?

Виктор поерзал на каменистом сиденье, пытаясь устроиться поудобнее.

– Честно говоря, не знаю, – сказал он. – Поначалу я решил, что это храм. Но с виду он похож на заведение, приспособленное для просмотра движущихся картинок.

– Да ведь он древний, как сам этот холм!

– Если не древнее.

– Но послушай, ведь так не бывает, – пролепетала Джинджер тем упавшим голосом, каким обычно говорят, когда безумие уже кромсает кухонным тесаком дверь в комнату рассудка. – Алхимики додумались до этого изобретения всего несколько месяцев назад.

– Вот-вот. А ты думаешь, над чем я ломаю себе голову?

Он протянул руку, пальцы нашли ее плечо. Тело ее, натянутое как тетива, чуть-чуть отшатнулось.

– Здесь нам ничего не угрожает, – сказал он. – Гаспод скоро приведет помощь. Не бойся.

Сам он старался не думать о море, омывающем подножие лестницы, о многолапчатых зверях, которые в полночный час разгуливали по храму… Ему вовсе не хотелось занимать воображение картиной, как огромный осьминог ползет по сиденьям, что были установлены перед живым, переливающимся экраном. Он изо всех сил старался забыть завсегдатаев этого храма, которые навсегда остались во мраке, безучастные к тому, что над ними проносятся века… Может, они до сих пор ждут, когда им принесут попзёрн и горячие сосиски?

«Вся жизнь – это просмотр клика», – подумалось ему.

С той разницей, что зритель проникает в зал минут на десять позже начала и никто не скажет ему, в чем здесь суть, а потому он вынужден сам по отдельным деталям выстраивать картинку…

И в зале этом нельзя спрятаться, нельзя остаться на второй сеанс.

В университетском коридоре замаячило пламя свечи.

Казначей, разумеется, не считал себя храбрецом. Единственное оружие, с которым он виртуозно управлялся, были колонки цифр, но именно это умение возвело его на такие вершины иерархии Незримого Университета, которых достигал не всякий волшебник. Однако сидеть и дальше сложа руки было сейчас немыслимо.

…Уамм… уамм… уамм уаммуамм УАММУАММ…

Казначей присел на корточки за колонной и принялся отсчитывать шарики – их оказалось одиннадцать. Одна за другой вырывались из мешков струйки песка. Интервал между шариками составлял теперь две минуты.

Совершив стремительную пробежку, казначей приник к мешочному редуту.

Реальность не всегда и не везде одинакова. Это – начало начал магического знания. В Плоском мире плотность реальности была относительно низкой. Именно поэтому здесь так легко прижилась магия. Устройство, созданное Риктором, было задумано им, в сущности, с целью определения изменений в реальности и обнаружения тех точек, где реальное стремительно превращалось в нереальное. Каждый волшебник знал, что может случиться, если на месте реальных вещей вдруг возникнет нереальная дырка.

«Однако, – размышлял казначей, не смея поднять голову над мешками, – на такие изменения требуется колоссальное количество магии! Мы должны без труда обнаружить утечку. Ведь это… это… это очень много магии».

До следующего залпа – пятьдесят секунд.

Он внимательно осмотрел вазу и окружающие ее мешки.

О…

А он так надеялся, что, может, ошибся…

Но нет, все шарики были выпущены в одном и том же направлении. Полдюжины мешков были усеяны дырками. А ведь Числитель Риктор установил, что выделение уже двух шариков в месяц служит признаком критического уровня накопления ирреальности.

Казначей мысленно провел линию, которая начиналась от вазы, проходила через истерзанные мешки и заканчивалась где-то в дальней оконечности коридора.

…Уамм… уамм…

Казначей отпрянул, но тут же сообразил, что бояться ему нечего. Ведь шарики выскакивают из разукрашенной слоновьей морды, смотрящей сейчас в противоположную сторону. Он позволил себе расслабиться.

…Уамм… уамм…

Ваза отчаянно раскачивалась, растревоженная спрятанным в ее чреве непостижимым механизмом. Казначей решился наклониться поближе… Да, действительно, такой странный шипящий звук. Словно воздух сжимается и…

Одиннадцать шариков, один за другим, вспороли мешки с песком.

Ваза начала падать – в соответствии со знаменитым физическим законом. Но вместо того, чтобы упасть на мешок, она упала прямо на казначея.

Минннь… минннь… миннн…

Казначей мигнул. Сделал шаг назад. И тоже упал.

Странные изменения реальности, возникшие в Голывуде, дали незаметные, но коварные побеги, которые добрались до самого Анк-Морпорка. Над головой казначея внезапно возникла пара певчих пташек, покружила с минуту и, прочирикав свое «фью-фью», так же внезапно испарилась.

Гаспод лежал на песке и натужно сипел. Рядом, захлебываясь от нетерпеливого лая, выплясывал Лэдди.