Мисс Хаос Хокинс Рейчел

Глава 29

Раздался звук, будто что-то рвется, рука Дэвида выскользнула из моей, но вокруг ничего не было видно. Ничего, кроме яркого золотого света, такого слепящего, что я отвернулась и заорала, заслоняя руками глаза. Подо мной рокотала земля, и было чувство, что тело вот-вот разорвется от этой тряски.

Было так ярко, что я ничего не видела. Прикрыв ладонью глаза, я кое-как различила очертания Дэвида, который стоял на ногах.

Я слышала завывания ветра и неистовый рокот прибоя, в ушах гремело как в наковальне, и мне пришлось стискивать зубы. Я уже не раз переживала видения Дэвида, видела, как в ночь Котильона Блайз захватила контроль над оракулом, но такое, как сейчас, совершалось впервые. Творилось нечто неописуемое.

Краем глаза я уловила движение и повернулась. Неподалеку от поля был маленький пруд. В нем вздымалась вода, волны накатывали на прибрежные камыши, а поверхность будто кипела. Проследив направление моего взгляда, Би вытаращила глаза.

– Харпер! – заорала она, но я лишь мотнула головой: мое внимание было приковано к Дэвиду.

Он стоял как по стойке «смирно», вытянув руки вдоль тела. В какой-то момент с него слетели очки, но это не имело никакого значения, потому что его глаза превратились в светящиеся круги.

Дэвид глядел на меня, а я ждала от него чего-то нормального: какого-то указания или сообщения о событии, которого нам стоит опасаться, но он просто смотрел и молчал. Внутри все похолодело, по спине побежали мурашки. Все это было похоже на ту сцену в комнате смеха, когда он глядел на меня, не будучи уже человеком и испуская огромную силу. Он превратился в вещь, в существо. Случилось то, чего я всегда боялась.

Он стоял, не говоря ни слова, вокруг него распространялись волны энергии, а меня все сильнее сковывал холод. Дэвид пробился сквозь поставленный Александром заслон и что-то увидел. Эх, знать бы что.

Дэвид молча смотрел, из глаз лился свет, от которого становилось больно. А я все стояла и не отводила взгляда – не могла отвести.

– Скажи, что ты видишь? – донесся вдруг чей-то крик. Это был Райан.

Он подобрался ко мне и, преодолевая стихию, что срывала с него рубашку, глядел на Дэвида, заслоняясь от света рукой.

– Скажи хоть что-нибудь, друг!

Светящийся луч переключился на Райана, и тот ощутимо дрогнул, но устоял, не сдвинувшись с места и не отступив ни на шаг. Дэвид не сводил с него глаз.

– Харпер, что тут творится? – крикнул Райан и вскинул руку, чтобы защититься от света. – Почему он молчит?

Я покачала головой, и тут на нас обрушилось нечто несусветное. Это было похоже на новый разряд. Мои волосы отбросило за спину и, готова поклясться, земля пошла рябью. Би взвизгнула, я обернулась на звук – возле нас загорелся участок травы.

Би кинулась к огню и стала его затаптывать.

Взгляд Дэвида метнулся ко мне, но только в этом взгляде не было ничего, что напоминало бы о нем, – ни на дюйм, ни на каплю. Он ничего не говорил, но я почувствовала, что с ним что-то происходит. Каким-то чутьем я понимала, что захватившее его видение было непосредственно связано со мной.

И вновь я вспомнила приставленный к горлу нож и алую кровь, обагрившую его шею после резкого взмаха моей руки. От ужаса у меня подвело живот.

Произошел новый выброс, земля заходила ходуном, раскололась надвое, вздымая в воздух пучки травы и глины. Огромная трещина появилась в опасной близости от Би, и той пришлось на карачках пятиться назад. Вдруг под ее ногой провалилась почва, и она потеряла равновесие.

– Дэвид! – закричала я.

Энергия выстрелила из него единым залпом, и он рухнул ничком столь внезапно, что мы с Райаном не успели его подхватить. Мы дружно рванули вперед, но я подбежала первой и коснулась ладонью его щеки.

– Дэвид? Дэвид, очнись!

Затрепетали веки, он с трудом приоткрыл глаза. Из них по-прежнему лился свет, но уже не столь ослепительный. У меня вырвался вздох облегчения, и я невольно коснулась губами его лица.

– Вот видишь? – затараторила я. – Все хорошо, ты жив, все просто прекрасно!

Конечно, я соврала: никто не питал иллюзий. Небывалой силищи выброс совершенно его доконал. Не о таком ли предупреждала нас Сэйлор? Дэвид был исчерпан – видение далось ему страшной ценой.

Если дорога до клуба казалась мне неудобоваримой, то обратный путь не шел с ней ни в какое сравнение. Дэвид сидел слева от меня, прислонившись головой к оконному стеклу. Я держала в руках его очки, и он за всю дорогу ни разу не открыл глаза. Сквозь прикрытые веки прорывался свет, по телу временами пробегала дрожь.

– Не лучше ли отвезти его к Александру? – предложил Райан.

– Нет, – глухо отозвался Дэвид. Его голос был таким тихим и слабым, что у меня сердце кровью обливалось. – Я хочу домой.

– Вполне объяснимо, – проговорил Райан, и я взяла Дэвида за руку. Он согнул свои холодные влажные пальцы, а у меня перед глазами появился тот образ: Дэвид стоит на лужайке, и из него струится неистовый свет.

Я отперла дверь, и мы зашли в темный дом. Дэвиду было немного лучше, и все же идти без посторонней помощи он не мог. Когда мы поднимались по лестнице, я придерживала его за поясницу. В комнате царил привычный бардак. Я пробиралась к кровати, пиная по пути разбросанную одежду. Постель была завалена книгами, и, когда я рывком сбросила их с покрывала, Дэвид поморщился от грохота.

– Осторожнее с книгами, босс, – пробормотал он. Наконец-то он заговорил как обычный Дэвид, а не как могущественный маг-чародей.

Оставшись с ним наедине, я не смогла удержаться от вопроса:

– Так что ты сегодня увидел?

Дэвид был совсем изможден: осунувшееся лицо, круги под глазами и тлеющий огонек в зрачках, ровно по центру. Меня всю трясло, но я старалась не подавать виду.

Он покачал головой, задумчиво потирая губы.

– Да ничего особенного. Всякую чушь. – И взглянул на меня, приподняв брови. – Наверное, заклятие помешало.

Он врал.

В этом не было ни малейших сомнений. Я знала Дэвида Старка всю свою сознательную жизнь, и по изгибу губ, по глазам мне становилось ясно, что он чего-то недоговаривает.

Впрочем, давить я не стала – он и так натерпелся – и решила пойти на откровенность.

– Знаешь, мне тоже кое-что привиделось, – начала я, скрестив на груди руки. – В ночь второго испытания. Я видела тебя таким, каким ты был сегодня, и себя тоже видела. – Я не решилась открыть ему все до конца и рассказать о том, что сделала в этом мороке. Я искренне собиралась, но слова были столь ужасны, что не смели сорваться с губ. – Та, другая посмотрела на меня и сказала: «Выбирай».

Дэвид протяжно вздохнул и понуро ссутулился.

– Тебе предстоит выбирать между многим, – сказал он, тихо подтолкнув рукой вращающееся кресло. – Между обычной жизнью и жизнью паладина. Между мной и оракулом. И, конечно, твой самый главный выбор, – продолжил он, лукаво улыбнувшись, – это «в клетку» или «в огурец».

Я прыснула со смеху, но получилось больше похоже на всхлип.

– Да прям.

Я робко присела на краешек кровати и, взяв Дэвида за руку, притянула его поближе. Он обхватил меня и крепко обнял. Его перестала бить дрожь. Я уткнулась лицом ему в шею, вдохнула его запах. Здесь мы, конечно, вышли за рамки нейтралитета, ведь обнимашечки – это для тех, кто встречается, но было так клево и я так соскучилась, что оторваться попросту не могла. Особенно учитывая, что теперь каждый раз, закрывая глаза, я видела образ оракула, а не парня.

– Прости, – сказал он сдавленно. Я провела рукой по его спине.

– За что простить? Ты ничего плохого не сделал. Мы же предполагали, что может так повернуться…

– Да нет. – Дэвид покачал головой и чуть отстранился. – Не за это. Хотя и за сегодняшнее прости, натерпелась ты из-за меня страху. Я извинился за то, что теперь между нами. – Он обхватил мое лицо холодными пальцами, и я подалась к нему, прижавшись лбом к его лбу.

– Прости, что я предложил сделать паузу. Ты мне так долго нравилась, – продолжил Дэвид, и я с усмешкой взяла его за руку и переплела его пальцы со своими.

– Даже когда я обошла тебя в конкурсе на знание орфографии?

Дэвид прикрыл глаза и расплылся в улыбке.

– Особенно тогда, – ответил он, подставив мне под голову свою ладонь. – Я чувствую, что получил самое желанное и снова все запорол!

– Ничего ты не запорол, – заверила я. – Никто и не говорил, что все будет безоблачно. Не так-то просто одним махом из заклятого врага превратиться в котика.

Он насмешливо фыркнул и открыл глаза.

– Просил же, не называй меня так.

Я поцеловала его.

Глупо, наверное. Мне все никак не хотелось признавать правоту Александра. Ведь если Дэвида и впрямь нельзя спасти и в конечном итоге он превратится в светящееся властное существо, то для меня все закончится разбитым сердцем, без вариантов.

Хотя теперь, наверное, уже поздно.

– Босс, – тихо проговорил Дэвид, когда мы разомкнули объятья. – Скажи, сейчас совсем неуместно будет сказать, что я люблю тебя?

К горлу подступил ком – хоть смейся, хоть плачь, – но я все равно кивнула:

– Ну, типа да.

– Все мы делаем невпопад.

– А то!

И тут он заулыбался:

– Ладно хоть с поцелуями полный порядок.

И мы снова поцеловались, и еще, и еще, застыв на краешке кровати и переплетясь руками.

Спустя какое-то время Дэвид приподнял голову и, поглаживая мои волосы, произнес:

– Выбирай.

Я покачала головой и положила ему на шею свою ладонь.

Он вздохнул, взъерошив дыханием мои волосы, и я прошептала, не разжимая рук:

– Я выбираю тебя, Дэвид, тебя. И будь что будет.

Дэвид хотел возразить – я поняла это по изгибу его губ и сдвинутым бровям и по тому, что он вновь повторил слово «босс».

Я поцеловала его, по-настоящему, и все споры улеглись.

И стихли все разговоры.

Глава 30

– Нас вызывает Александр.

Признаться, после всего, что случилось, прошлой ночью, я предпочла бы услышать другие слова, но именно это выпалил Дэвид, когда отыскал меня в обеденный перерыв.

Я опять перекусывала в библиотеке, размышляя о том, что, если так и дальше пойдет, стоит переодеться в черное и забить на прическу, но когда среди стеллажей внезапно материализовался Дэвид, меня вдруг пробил нелепый мандраж.

А потому что суть сказанного дошла до меня не сразу. Когда же я поняла смысл его слов, то встала и, отерев руки о штаны – а в последнее время я все чаще отдавала предпочтение брюкам, на всякий пожарный, – сунула в рюкзак початую бутылку с водой и спросила:

– А он не сказал зачем?

Дэвид насупился. В его глазах плясали золотистые огоньки, казавшиеся чуть ярче во мраке библиотеки, и я отметила, что он носит при себе солнечные очки, которые теперь болтались на горловине рубашки.

– Я даже не сомневаюсь, что это касается событий прошлой ночи. Каким-то образом он прознал.

Я невольно покраснела. Понятно, конечно, что Дэвид имел в виду происшествие на поле для гольфа, но мне вспомнилось, каким взглядом одарил нас Александр, когда узнал, что мы встречаемся. А вдруг он хочет обсудить то, что произошло после видения?

Как видно, о том же самом подумал и Дэвид, потому что покраснел и опустил глаза.

– Встретимся после школы у твоей машины? – предложил он, и я кивнула.

Мои мысли катились вразброд весь остаток дня, и даже Би, встретившаяся на стоянке, окликнула меня дважды, прежде чем я обратила на нее внимание.

День выдался превосходный. Светило солнце, и Би была прекрасна, как солнышко, в своей нежно-зеленой рубашке с белыми джинсами.

– Привет, – выдохнула она, поравнявшись со мной. – Ты как там?

– Нормально, – соврала я, вяло кивнув. Все эти непонятки с Дэвидом, да еще предстоящая встреча с Александром… Столько всего накипело, что я на время позабыла о наших с Би осложнениях. Она опустила руку мне на плечо и серьезно посмотрела на меня:

– У нас все нормально?

Я глубоко вздохнула и покачала головой.

– Не знаю, – и добавила с легким надрывом: – Но будет.

Би тоже вздохнула, но улыбнулась и сочувственно сжала мое плечо.

– Ну путем. Это очень хорошо.

Мне хотелось побыть с ней еще, но Дэвид уже стоял у машины. Так что я помахала Би и направилась к нему.

– Но как? – воскликнул Александр, едва мы вошли, – похоже, этот вопрос его немало занимал. Мы беседовали в кабинете, но он вопреки обыкновению не сел в свое кресло, а нервно расшагивал взад-вперед, отбрасывая со лба непослушную прядь.

Мы с Дэвидом стояли на ковре, как шкодливые первоклашки перед директором, а я все никак не могла понять, откуда взялось это проклятое чувство вины. Дэвид волен распоряжаться своими видениями, и пусть мы и натерпелись страху, никто ведь не пострадал. К тому же он проявил небывалую мощь, и у нас всех есть повод для гордости.

– Ты это выискал в книжке, которую оставила твой алхимик? – с некоторым остервенением поинтересовался Александр. На шее у него болтался ослабленный галстук, из-под рукава пиджака торчала расстегнутая манжета. – Раскопал какой-нибудь… э-э… ритуал и решил поэкспериментировать?..

– Нет, книга тут ни при чем, – ответил Дэвид, сунув руки в задние карманы джинсов. – Просто подумал, что можно хотя бы попробовать, и только. Все было мутно и мрачно – совсем как раньше, до заклинания Блайз.

Александр прекратил метаться и замер у стола, придерживаясь за край столешницы.

– Ты все-таки что-то видел?

Дэвид посмотрел на него, не вынимая рук из карманов. Немного помедлив, кивнул, и Александр со вздохом уронил голову на грудь.

До сих пор мне не приходилось видеть его таким. Он был обычно подтянут и собран. А теперь его трясло, и мне не понравился взгляд, который он бросил на Дэвида.

– Это невозможно, – проговорил эфор. – Даже после заклинания Блайз ты никоим образом не мог… Еще ни одна живая душа не вырывалась из-под наложенного мною запрета, ни одна!

Дэвид пожал плечами.

– Выходит, одна все же есть. – Это прозвучало с вызовом. Дэвид расправил плечи и спокойно выдержал взгляд Александра.

– И что же ты видел? – настойчиво спросил тот.

Дэвид принялся разминать пальцы. Я и сама хотела услышать ответ, но знала, что он не скажет ни мне, ни Александру. Ничего удивительного, что после недолгой паузы Дэвид покачал головой.

Александр, даже не пытаясь поправить всклокоченные волосы, смотрел не мигая на Дэвида, и его лицо оставалось неподвижно. Я физически ощущала, как в его голове вращаются шестеренки. Иногда такое бывало и с Дэвидом, я словно чувствовала, что скрывается под его невозмутимым видом, но до чего же странно было испытывать то же самое в отношении Александра!

Тут эфор выпрямился, поправил галстук и, резко втянув носом воздух, стал тормошить расстегнутую манжету.

– Я отменяю периазм, – напряженно вымолвил он. Это оказалось для меня полной неожиданностью.

– Что?

– Незачем теперь его проводить, – ответил Александр и глянул на меня своими холодными зеленоватыми льдышками.

Впрочем, мне доводилось видеть куда более страшные вещи, чем надменный разгневанный сноб, и я спросила:

– Почему? Пару недель назад это было вопросом жизни и смерти, а теперь вы говорите: «Да ну, пустяки, ГОСов не будет, веселитесь, детки!»

Александр будто шомпол проглотил. От возмущения он даже забыл убрать руку с манжеты.

– Понятия не имею, как понимать это слово в данном контексте, но одну вещь уясните себе четко: теперь вам будет не до веселья!

И с этими словами он направился к столу, выдвинул ящик и вытащил оттуда задрипанную папку в кожаном переплете. Обложка местами потрескалась и была облуплена. С размаху плюхнув ее на стол, эфор посмотрел на нас.

– Можете идти. – И указал пальцем на дверь.

Но я и не думала уходить. Подбоченившись, я заговорила:

– Э-э, меня так запросто не выпроводишь! Я не уйду, пока не узнаю, что здесь происходит.

– Что происходит? – повторил Александр, вцепившись в столешницу. – А то, что оракул оказался куда сильнее, чем я предполагал, и теперь мне надо кое-что обдумать. И это получится у меня гораздо лучше, если вы не будете стоять над душой и вякать.

К такому обращению я не привыкла. Еще никто не смел утверждать, что я «вякаю». Я уже собиралась показать ему, что такое настоящее «вяканье», но Дэвид ухватил меня под локоть и потащил к двери.

– Пойдем отсюда, босс.

Мы направились к выходу, и по пути я зацепилась носком за выступающую половицу. Дэвид остановился, собираясь меня подождать, но я махнула рукой, сказав, что это мелочи. Но когда я оглянулась назад на злосчастную деревяшку, то вдруг заметила, что это не единственная выпирающая доска. Тут и там по всему полу виднелись выпуклости и вмятины, словно половицы не подходили друг к другу по размеру и шли не впритык. Это было странно. И пол почему-то уже не сверкал, а смотрелся обшарпанно. В углах на стенах отходили обои, а картины поблекли.

Возможно, чары, с помощью которых Александр воссоздавал этот дом, пошли на убыль, а может, в свете дня помещение выглядит хуже. Не знаю. Столько всего крутилось в голове, что задумываться еще и об этом мне было попросту недосуг.

Мы помедлили на пороге. Дэвид сунул руки в карманы, а я переминалась с ноги на ногу. Не представляю, каких слов я ждала. У нас и так все не слава богу. Неважно, что случилось прошлой ночью, мы порознь, ничто не наладилось, и между нами по-прежнему пропасть. Я это знала, и, судя по его ссутуленным плечам, он тоже все понимал.

Наконец Дэвид заговорил:

– Тебе, наверное, теперь не обязательно участвовать в конкурсе?

Полуденное солнце окрасило его волосы медовой золотинкой, почти того же цвета, что и у Александра. Гудели насекомые, шелестели знойные травы, и мне больше всего на свете хотелось сейчас вновь оказаться в его объятиях, как и вчера после поля для гольфа.

Но я стояла, не смея пошевелиться, и не сводила с него глаз.

– Наверное, нет. Но можно и сходить, теперь все равно. Если я сейчас все брошу, Сара Плюми от меня мокрого места не оставит.

Он улыбнулся, хотя глаза оставались печальными. Нас разделяли тысячи несказанных слов.

– Босс, по поводу прошлой ночи…

– Если ты собираешься извиняться, – перебила я, – то я тебя пришибу. В теории это, конечно, невозможно, но я буду стараться.

Теперь он улыбнулся по-настоящему, не вымученно, хотя и с грустью.

– Да я и не собирался. Хотел просто… Слушай, я не говорю, что это ничего не меняет, но…

В груди появилось щемящее чувство, и это не имело никакого отношения ни к магии, ни к паладинству.

– Просто порознь нам будет легче, – закончила я за него, и Дэвид вздохнул, уставившись вдаль.

– Нет, не легче, – возразил он и дрогнувшим голосом добавил: – Просто сейчас это самое лучшее.

И, повернувшись, взглянул на меня. В его глазах под стеклами очков сверкнули искры – может, блики, а может, мне так показалось.

– Я не отказываюсь от своих слов. Все, в чем признался тебе вчера, – это правда, до единого слова. Просто…

– Нам надо остаться паладином и оракулом и забить на то, что ты мой котик, – подхватила я.

Дэвид поморщился:

– Не люблю это слово.

И хотя мне сейчас было не до смеха, я отчего-то улыбнулась, в глубине души согласившись с ним.

Дэвид взял меня за руки и заглянул в глаза.

– Понимаешь, то, что отменили периазм, еще ничего не значит. Всегда найдутся те, кто захочет наложить на оракула лапу, тебе еще и за Би неспокойно, да и я в любой момент могу превратиться черт знает во что. Босс, посмотри мне в глаза.

Я знала, что он не имел в виду никаких сантиментов, и, приглядевшись, увидела, как в его глазах пляшут искорки света.

– Они не уходят, – сказал Дэвид. – И кажется, разгораются все сильнее с каждым новым видением. Ты все твердишь, что не отпустишь меня к Александру, чтобы он не сделал из меня это «существо», но, Харпер, мне кажется, это случится и без его участия.

– Ничего подобного, – возразила я, гневно качая головой. – Если мы этим займемся и попробуем…

– Харпер! – Он крепче сжал мои пальцы. – Это все равно случится рано или поздно.

По-детски, конечно, и по-дурацки, но я выпалила, сама того не желая:

– Да почем тебе знать?

Да только ему-то виднее.

Я попятилась, мои руки выскользнули из его ладоней.

– Так вот что ты там видел?.. Вчера, на поле для гольфа.

– Отчасти – да, – ответил Дэвид и, отвернувшись, стал спускаться с крыльца.

Я не двинулась с места, и, хотя полдень был по-летнему жаркий, мне стало зябко.

– А что еще?

Дэвид промолчал.

Глава 31

Вечер, когда проводился конкурс красоты, выдался душным. Мама с отцом все никак не могли взять в толк, зачем мне понадобилось участвовать, но тем не менее пошли.

– Я пропустила Котильон, – сказала мама, вынося к машине мой жезл и костюм в специальном мешке, перекинутом через руку. – Будь уверена, это выступление я не пропущу.

Я, конечно, попыталась найти повод и отговорить родителей, но без волшебных чар Райана мои попытки остались тщетными. Хотя теперь, наверное, это не так уж и важно. Александр сказал, что периазм окончен, но, сами понимаете, верить ему – дело рискованное. Правда, вид у него был перепуганный и, кажется, говорил он вполне серьезно. А с другой стороны, я прекрасно помнила события, произошедшие на Котильоне, где явно присутствовал определенный драматизм. Эфоры проявили склонность к дешевым эффектам, так что с них еще станется. Наговорят небылиц, чтобы я ослабила бдительность, и нападут в момент, когда я меньше всего ожидаю.

Что ж, этот номер у них не пройдет.

Добравшись до досугового центра, я была готова ко всему и порядком взвинчена.

Как и Сара Плюми. Уверена, ее не терзали мысли о том, что любимый парень превратится в магическое существо, волшебное чудо-юдо, но она с таким визгом носилась за кулисами, будто в ее жизни произошло нечто более страшное, чем слегка припозднившаяся конкурсантка.

– Харпер! – рявкнула Сара, едва я пришла. – Я думала, ты вообще не появишься!

– Подумаешь, велика беда, – обронила Би, заходя следом. – Она была…

– А если бы она не пришла?! – чуть не визжала Сара. – Если не хватит одной девушки, у нас будет дыра во всей постановке!

И с этими словами, рассерженно цокая каблучками и зажав под мышкой планшетку, она удалилась.

– Может, стоило рассказать Саре про Котильон? – прыснула я, вынимая из мешка свой костюм. – Она бы получила кое-какое представление о планах на перспективу.

Я хотела рассмешить Би, но та лишь нахмурилась. А когда она взяла меня за руку, я заметила, что ее трясет.

– Ты что, заболела? – спросила я, приблизившись к ней.

Би заулыбалась с деланой радостью, и у меня засосало под ложечкой. Я сама столько раз сверкала фальшивой улыбкой, что на это не купилась. За показным весельем скрывалось отчаяние девушки, пытающейся скрыть, что она в беде.

– Что?… – начала я, но умолкла на полуслове. Свет дважды мигнул, объявляя о начале конкурса.

– На выход! – прочирикала Би и пулей вылетела из гримерки, заставив меня в замешательстве последовать за ней.

За кулисами мы выстроились в ряд. Поднялся занавес, в колонках загремела музыка. Я оказалась между Би и Ребеккой Шоу, ощутив себя жалкой карлицей, что было даже кстати: чем меньше народу меня заметит, тем лучше. Уж больно не хотелось позориться на этом дурацком танцевальном выходе, когда мы горделиво вскидываем руки и, слащаво улыбаясь, делаем неумелые пируэты.

Выбрасывая ногу вперед, я незаметно поглядывала на Би. Из лучших побуждений, исключительно чтобы поддержать подругу.

Когда танцевальная часть выступления подошла к концу, из-за кулис выплыла грациозная Сара. У нее было не столь блистающее платье, как у нас, конкурсанток, но зато на ней красовалась лента «Мисс Пайн-Гроув» и диадема победительницы, полученная пять лет назад.

Откинув с плеч шелковистые черные волосы, Сара восторженно улыбнулась в зал.

– Всем добрый вечер! – сирописто протянула она, и ее голос отразился от стен зала. Не услышав ответа, она игриво склонила голову, и ее губы расплылись в еще более щедрой улыбке.

– Я сказала, всем добрый вечер! – вновь крикнула она. Уж если ты родился чирлидером, так чирлидером и умрешь. И в тот же момент я решила, прямо здесь и сейчас, что никогда, ни за что на свете не превращусь в Сару Плюми. И даже, может, в понедельник с утра первым делом сдам свою форму.

Получив от публики долгожданный ответ, Сара засияла от счастья. Взяла в руки стакан, что стоял на кафедре по такому случаю, и отпила воды, оставив на ободке ярко-красный след от помады.

– Ну что, народ, тогда поехали! – объявила она. – И для начала вам выпадет шанс познакомиться с нашими милыми леди! Потом будут конкурс талантов и конкурс вечерних нарядов. И, прежде чем мы с вами, почтенная публика, разойдемся по домам, одна из этих счастливиц получит корону «Мисс Пайн-Гроув»!

Зал разразился аплодисментами, и я подавила вздох. Впереди была целая ночь, а мне вдруг захотелось узнать, чем сейчас занимается Дэвид. Где он? Что делает? Сидит в комнате, слушает музыку, которая так меня доставала? Взгрустнется ль ему обо мне?

Завершила свой круг по сцене Ребекка Шоу, ответив на жутко оригинальный вопрос судьи: «Что бы ты сделала, если бы выиграла в лотерею?» И, хотя ее ответа я не услышала, могу с легкостью угадать, что это было нечто избитое вроде «Пущу на благотворительность». И лишь когда она порхнула в ряд возле меня, я вдруг спохватилась, что следующий выход – мой!

Отделившись от шеренги, я направилась в переднюю часть сцены. Тем временем Сара протараторила мое имя, возраст и имена родителей. Слепили софиты, улыбка примерзла к лицу, но я шла с гордо поднятой головой и расправленными плечами.