Царство. Пророчество Блейк Лили
Когда они вернутся во дворец, снова появятся неписаные правила. Так будет лучше для них, теперь Франциск видел это. Больше не будет этой двусмысленности, игр в семью, и они перестанут притворяться, что впереди совместное будущее. Прошлой ночью, когда они сидели с Лолой за столом, когда она держала на руках его сына, перспектива была заманчива.
«Это не по-настоящему, – напомнил он себе. – Это не твоя настоящая жизнь».
В настоящей жизни была Мария. Она, плачущая в покоях для переодевания, с красными, опухшими глазами, и он, успокаивающий ее, потому что она потеряла наследника. Именно она утешала его, когда умер его отец. Когда он вернется, они сядут вместе в тронном зале вершить судьбу Франции.
– Тогда осталось уже недолго, – сказала Лола. Ее голос вернул его в реальность.
– Точно, – Франциск пришпорил коня каблуками. – Осталось совсем немного. Хотя Чемпион устал. Он идет медленнее, чем обычно, но он доставит нас в замок.
– Я рада, что мы отправили письмо, – добавила Лола. – Мария, должно быть, волнуется за нас.
– Да, не хочу, чтобы она волновалась, – сказал Франциск. Он отдал гонцу все свои перстни, чтобы тот отвез письмо во дворец, и немного золота на подкуп стражи, чтобы те впустили его.
– Хорошо, что мы дали знать, что все в порядке.
Упоминание имени Марии принесло облегчение. Лола вспомнила о ней утром, и Франциск настоял на том, чтобы написать ей. Он написал короткую записку, когда они проезжали мимо маленькой деревни, нетронутой чумой. Он отдал гонцу свои перстни, надеясь, что мужчина доберется до дворца быстрее, чем они.
Послание было простым. Написав его, Франциск почувствовал себя лучше, будто принес клятву верности. Он не может и не станет предавать жену. Не важно, что за чувства между ним и Лолой, плевать на обстоятельства. Это письмо напомнило ему о том, что ждет его дома.
– Очень хорошо, – немного неловко сказала Лола. – Она почувствует облегчение.
Лола крепко держала малыша, прижимая его к себе, пока конь галопом несся по лесам, мимо деревьев. Сегодня боль немного стихла, она на мгновение прикрыла глаза, чувствуя ветерок на лице. Они приближались к дворцу. С каждым часом, с каждой милей приближались к тому, какими должны быть их жизни. Лола вернется к своей роли – близкой подруги королевы, вдовы лорда Джулиена, который умер слишком рано. Франциск станет королем. Лишь Мария будет знать, что этот ребенок их сын. Это будет секрет, который они разделят.
Лола ослабила свою хватку на талии Франциска, чтобы не прижиматься к его спине слишком сильно. Даже сейчас было тяжело быть так близко к нему. Прошлой ночью она закрыла дверь и просто стояла, ожидая, когда сердце станет биться медленнее, щеки ее пылали. Она все еще ощущала на своем лице его прикосновение, вспоминала, как он наклонился вперед. Его внимательные глаза… этот взгляд.
Прижав ребенка поближе к себе, она держалась за рубашку Франциска. Лес вокруг был тихим. Кругом росли деревья, в милях от них не было ни души. Они не говорили об этом, но ее все еще преследовал вчерашний день, отчаяние и опустошение в той деревне. Она все еще видела тех детей в доме.
«Пожалуйста! – умоляли те мальчики. – Пожалуйста, помогите нам!»
Спустя долгое время Франциск заговорил:
– Мы идем в хорошем темпе, – сказал он. – Надеюсь, погода не переменится.
– Да, будем надеяться, – сказала Лола. Он слышал облегчение в ее голосе. – Я просто…
Она осеклась, ее руки крепче схватились за талию Франциска, что-то в лесу привлекло ее внимание. Франциск повернул голову, пытаясь разглядеть, на что она смотрит.
В десяти ярдах справа от них была группа язычников. Их скрывала густая листва, но Франциск смог разглядеть, что они стояли кругом. Их было трое. У одного была веревка, он что-то затаскивал на ближайшее дерево.
К другому концу веревки был привязан мужчина не старше Марселя, с длинными волнистыми седыми волосами. Его рот был заткнут тряпкой, руки связаны за спиной. Он сопротивлялся.
– Это то, о чем я думаю? – прошептала Лола.
– Язычники. Они собираются принести его в жертву.
– Капюшон, – прошептала она еще тише, чем раньше. – Франциск, быстро накинь его. Они могут нас увидеть…
Франциск натянул капюшон, пряча лицо. Он посмотрел на мужчин, гадая, повернулись ли они, заслышав проезжающего мимо коня, но их головы были опущены. Они держались за руки и молились.
Франциск наклонился вперед, пришпоривая Чемпиона. Конь медленно пошел, будто понимал, что надо передвигаться тихо. Они прошли несколько ярдов, затем еще. Они уже почти проехали место жертвоприношения, когда Франциск оглянулся на мужчину. Его лицо было красным от крови. Он всячески извивался, пытаясь освободиться. Они его так и оставят? Умирать в страхе?
Язычник в центре круга обнажил нож. Он схватил мужчину за волосы, дергая его голову назад, обнажая горло. Мужчина закричал через кляп. Он забился сильнее, язычник поднял нож, готовый перерезать его горло.
– Франциск? – воскликнула Лола, переводя взгляд с мужчины на него. Конь замедлился, затем остановился.
– Стой! – крикнул Франциск, он не мог больше молча наблюдать. Три язычника обернулись, их глаза сузились. Франциск спрыгнул с коня, убедившись, что капюшон прикрывает лицо.
– Что ты делаешь? – прошептала Лола. – Их трое!
– Я не могу его бросить, – сказал Франциск, поворачиваясь к ней. – Оставайся здесь.
– Осторожнее, – сказала она, крепче прижимая ребенка. Она посмотрела на сына, он спал, его не тревожила опасность вокруг. Шаль Лолы была достаточно большой, чтобы скрыть его. Она лишь надеялась, что он будет вести себя тихо.
– Кто ты? – закричал мужчина с ножом. Он был дородным, с огромным пузом, нависавшим над ремнем. Он наклонил голову, пытаясь лучше разглядеть Франциска.
– Просто странник, – сказал Франциск, приблизившись к группе. Он развел руки в мирном жесте.
– Это святая земля, – сказал другой язычник, глядя на Франциска. Он был худым и бледным, без переднего зуба. – Мы проводим ритуал для наших богов. Это необходимость. Нам нужно очистить эти леса.
– Чума распространяется, – вставил язычник в центре. – Лишь кровавые жертвы могут ее остановить.
Франциск пытался посмотреть вверх на него, но это было невозможно, так как капюшон мог упасть. Третий мужчина был в два раза больше, чем остальные, с толстой шеей и огромными, мускулистыми руками. И что Франциску делать теперь? Бороться с тремя, один из которых тяжелее его в два раза? Неожиданно он понял, что плана у него нет.
– Ааа, – сказал Франциск, кивнув. Он вспоминал все эти лекции по дипломатии, которыми пичкал его Генрих. Очень часто войны выигрывали хитростью и поиском выгоды. – Ясно. Кровавая жертва.
Он встретился взглядом с привязанным мужчиной и попытался передать ему взглядом, что он здесь, чтобы помочь.
– Но почему так? Кровь, взятая насильно у неверующего, – это вовсе не дар. Я видел стадо оленей на пути. Наверное, лучше принести в жертву их.
Франциск приблизился к дереву, к которому был привязан мужчина, стараясь держаться спокойно и непринужденно. Трое язычников уставились на него.
– Зачем нам приносить в жертву оленя, когда у нас уже есть кровь человека? – толстый мужчина громко рассмеялся.
– Ты, наверное, издалека, путник, – сказал тощий. – Ты не понимаешь, как тут все устроено. Именно так все и должно быть.
Тут тишину леса нарушил плач младенца, и все повернулись к Лоле. Она сидела на коне в нескольких ярдах от них. Она нагнула голову, пытаясь скрыть лицо.
– Ясно, – сказал Франциск, делая шаг вперед, чтобы отвлечь внимание на себя. – Простите, я не понимал, что это необходимость. Приношу свои извинения.
Самый высокий мужчина заставил себя улыбнуться:
– Ничего страшного.
– Но теперь ты должен присоединиться к нашему жертвоприношению, – сказал мужчина с ножом, – раз пришел в наши земли. Кроме того, жертвоприношение имеет большую силу, когда больше людей проливают кровь.
– Почту за честь, – сказал Франциск, не отводя взгляда от мужчины с ножом. Старик пытался кричать. Он боролся с веревками, извиваясь, как пойманная рыба. – Можно я пролью первую кровь?
Язычник кивнул, его лицо расплылось в улыбке, он вложил нож в руку Франциска:
– Но сделай это медленно. От уха до уха. Так быстрее бежит кровь.
Франциск кивнул, затем сделал шаг к мужчине. Язычники снова начали песнопения. Когда они закрыли глаза, он поднял нож и начал резать веревку. После нескольких движений мужчина упал на землю. Франциск опустился на колени, развязывая веревки на его ногах и руках. Он поднял мужчину и сказал:
– Беги сейчас же!
Самый маленький из язычников бросился вперед, но было слишком поздно. Мужчина вскочил, побежал мимо деревьев и быстро скрылся из виду.
– Ты неверующий, – прорычал самый высокий язычник. Он пошел вперед, его лицо скривилось от злости. – Как ты посмел прийти в священный лес и освободить нашу жертву?
– Ты украл у богов, и им нужно заплатить, – прошипел второй язычник, кружа вокруг него.
– И значит, нам нужна новая жертва, – добавил крупный мужчина.
Франциск выставил нож – единственное, чем он мог себя защитить.
– Предлагаю одного из вас, – сказал Франциск. – Раз уж вы так хотите пролить кровь для ваших богов.
Трое язычников попытались схватить его. Франциск увернулся от тощего, тот упал, прокатившись по грязи. Но ему нечего было выставить против остальных. Он держал нож, но крупный мужчина вырвал его у него из руки.
Лола сидела на коне, с ужасом наблюдая, как мужчины схватили его за руки. Огромный язычник ударил Франциска по лицу. Из его носа потекла кровь. Другой ударил в челюсть, капюшон слетел.
Франциск поднял голову, пытаясь ясно мыслить, несмотря на боль, нарастающую над правым глазом. Мужчины схватили его за руки и завели их за спину. Тощий держал их, а Франциск смотрел на двух остальных, которые тоже уставились на него.
– Ты дофин, – сказал крупный мужчина, указывая на него пальцем. – Я где угодно узнал бы твое лицо. Я видел, как ты возвращался после победы при Кале.
– Дофин за стенами дворца? – сказал огромный мужчина, приподняв бровь. – Дофин без охраны и людей, чтобы защитить его. Невероятная жертва!
– Боги милосердны, боги добры, – сказал тощий. Он продолжал шептать это, повторяя слова, а мускулистый схватил Франциска за другую руку.
– Это ошибка, – сказал Франциск. – Я не дофин. Я простой путешественник, купец.
– С такой обувью? – фыркнул высокий. – Не ври нам, дофин. Это злит богов.
– Я не лгу, – сказал Франциск, глядя им в глаза. – Король мертв. Я больше не дофин, я правитель этой земли, ваш король. Я король Франции, и я вам приказываю отпустить меня.
– Это наши леса. И как я понимаю, так даже лучше, – сказал самый высокий, сплевывая под ноги Франциска. – Все равно от королей никакой пользы.
– Лола! – закричал Франциск. – Уходи отсюда! Немедленно уезжай!
Лола смотрела, как двое язычников держали Франциска за руки. Лидер взял нож и пошел к нему. Они схватили его, она понимала, что это так. Невозможно было бороться или заговаривать им зубы. Но они не смогут навредить ему…
Когда язычники начали песнопения, Лола с помощью шали привязала ребенка к груди. Она пригнулась в седле.
– Давай, Чемпион, – она сжала поводья в руках и, глубоко вздохнув, щелкнула ими, посылая лошадь к полянке.
Она пригибала голову, Чемпион перешел на галоп, направляясь прямо на язычников. Вскоре они летели на всех парах. Приблизившись к группе, Чемпион встал на дыбы, напугав язычников. Лишь Франциск спокойно стоял, зная, что конь никогда его не ударит.
– Быстро, – сказала Лола, протягивая ему руку. – Залезай.
Франциск схватил ее за руку, ставя ногу в стремя, затем перекинул вторую через седло. Он едва успел забраться, как Лола развернула Чемпиона и снова отправила его в галоп.
– Ты в порядке? – спросила Лола, оглядываясь на него. Она направила Чемпиона через деревья, а мужчины кричали им вслед.
– В порядке… Думаю, в порядке… – Он оглянулся. Язычники бежали изо всех сил. Самый большой размахивал ножом, его лицо было пунцовым. Через несколько ярдов они сдались, понимая, что им не догнать.
Франциск перевел дыхание лишь, когда мужчины пропали из виду. Он удобнее уселся в седле, держась за Лолу.
– Спасибо, – выдохнул он, упершись лбом ей в спину. – Лола, ты меня спасла.
Глава 18
Баш схватился за прутья решетки. Он прижал к ним лицо, пытаясь рассмотреть коридор. Он был пуст. Ни охраны, ни слуг. Когда они с Паскалем прибыли в темницу, двое мужчин просунули под решетку поднос с едой, боясь приближаться. Иногда в конце коридора Баш видел проходящих мимо слуг, идущих к узкой лестнице, соединяющей кладовую с кухней. Они смотрели в их направлении, но затем спешили мимо.
«Мы тут, по меньшей мере, восемь часов, – подумал Баш, глядя на Паскаля, свернувшегося на кровати в углу. – Мы уже пережили полдня, может и больше».
Мальчик, измученный испытаниями, немедленно уснул, оставив Баша в темнице наедине со своими мыслями. Место было в шаге от прошлой камеры, в которую он был заточен. У стены были раковина и огромная бадья, которую использовали в качестве туалета. Баша не покидала мысль о том, не станет ли это последним, что он увидит: затхлая комната, деревянный стул, кровать, на которой лежал Паскаль.
Баш подошел к мальчику и посмотрел на его спокойное лицо. Его бледная кожа была чистой, если не считать несколько грязных пятен на шее и щеках. Ногти выглядели нормально. Дыхание спокойное, рот немного приоткрыт.
Сколько пройдет времени, пока проявятся первые признаки чумы? Прежде чем под его глазами появятся темные круги, начнется кашель, от которого из легких будет идти густая кровь? Баш хотел верить, что опасность миновала. Ему нужно было верить. Иначе они оба были обречены.
Но что ему было делать? Как он мог бросить мальчика одного, зная, что тот умрет среди деревенских? Что он должен был сказать охране, мог ли отправить Паскаля в темницу одного? Как бы вернулся к Кенне и посмотрел ей в лицо, зная, что повернулся спиной к ребенку, который так в нем нуждался?
Баш прислонился к стене, прижав колени к груди. Он смотрел на свои ногти в поисках черно-синих кругов – первый признак инфекции, как он слышал раньше. Руки были чисты. Он закатал рукава, продолжая проверять руки на наличие пятен. На его правой руке было опухшее розовое пятно. Он потер его, почувствовав прикосновение.
«Это от веревки, – сказал он себе. – Это просто синяк на том месте, где ты поймал веревку. Ничего большего».
– Баш? – позвал мальчик. Он повернулся. Паскаль проснулся и сидел на кровати, потирая глаза.
– Ты долго спал, – сказал Баш, подвигая свой стул к кровати. Он указал на дверь камеры, на светло-розовые тени на камне. – Солнце садится. Ты долго спал. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказал мальчик. Потом на его лице появилась догадка. – Ты о том, не болен ли я чумой?
Баш глубоко вздохнул, глядя в огромные карие глаза мальчика. Он не был уверен, что из происходившего понимал Паскаль. Он испытал облегчение, что не придется ему объяснять.
– Да, – сказал он. – Чувствуешь себя как-то иначе? Я знаю, что ты упал с дерева, так что должно болеть тело. Но у тебя не болит грудь? Трудно дышать?
– Я поцарапал руку, – сказал Паскаль, указывая на рубашку, которая была порвана над локтем и окровавлена. – Но это все.
Теперь, когда мальчик сидел, Баш мог рассмотреть его поближе. Глаза были яркими и ясными. Щеки выглядели нормальными, не считая отпечатка от кровати. Дыхание казалось долгим и ровным.
– Знаю, я обещал тебе ванну и торт, – сказал Баш, откинувшись на стуле. Он указал на сырую комнату. – Бьюсь об заклад – это не то, что ты ожидал.
– Меня устраивает отсутствие ванной, – сказал Паскаль, слегка улыбаясь. – Уж поверь мне.
– Как только мы выберемся отсюда, я отведу тебя на кухню. Ты, наверное, жутко голоден. Уверен, там есть свежий хлеб, ежевичные пирожные, а может даже двойной сливочный торт с глазурью.
– А мы, – голос Паскаля был спокойным, взгляд сосредоточен на Баше, – выйдем отсюда?
Сводные братья Баша с легкостью верили во все, что он им говорил. Он мог сказать, что в лесу живут людоеды, или придумать истории о волшебных лошадях, которые летали в Англию и назад. Но он знал, что Паскаль был другим. Он не был обычным мальчиком. Он через многое прошел и выжил, даже через битву с Тьмой. Меньшее, что Баш мог сделать – сказать ему правду.
– Не уверен, – признал Баш. – Я надеюсь и молюсь об этом. Но я не знаю.
Паскаль кивнул. Он так сжал руки, что его пальцы побелели:
– Тебе страшно?
Баш вспомнил свое детство, как его пугало, когда боялись родители. Однажды он потерялся в лесу с Генрихом после того, как их провожатый на охоте заболел, и они часами водили лошадь по кругу, пытаясь найти выход. Отец пытался оставаться спокойным, но чем темнее становилось, тем он больше волновался и терял уверенность. Ничто тогда так не пугало Баша.
Баш наклонился вперед, притворяясь, что обнюхивает Паскаля.
– Я больше боюсь того, как ты будешь пахнуть через несколько дней, – подразнил он. – Тебе, правда, нужно помыться.
Он надеялся, что Паскаль засмеется или улыбнется, но он просто смотрел на него серьезными глазами.
– Бояться нормально, – сказал он Башу. – Это ничего. Я боялся, когда был с Тьмой в Вишгарде. Когда он держал меня в том доме.
Паскаль почти ничего не рассказывал о тех временах, когда был в плену. Кенна говорила, что даже она не может поднять этот вопрос, он немедленно менял тему, оказывался очень голодным или спешил играть на улицу. Он немного рассказал Нострадамусу, когда тот ухаживал за ним, но недостаточно, чтобы кто-то понял, через что он прошел.
Баш смотрел в огромные темные глаза мальчика. Он боялся сказать лишнее или давить на Паскаля.
– А почему ты испытывал страх в Вишгарде? – спросил он, стараясь сохранить обычный тон, чтобы Паскаль не чувствовал, что его спрашивают о слишком многом. – Что там случилось?
– Тьма причинял людям боль… – Паскаль смотрел на свои руки. Он сжал пальцы вместе. – Я слышал их. Слышал, как они кричали.
Он порывисто вдохнул, затем выдохнул:
– Хотя мне он не делал больно. Я думал, что он и со мной так поступит, но однажды ночью он пришел и сказал, что хочет, чтобы я делал то же самое. Он хотел, чтобы я причинял людям боль, – мальчик взглянул на Баша, его глаза блестели от слез. – Но я не хотел. Я не хотел, чтобы они кричали из-за меня. Я не хотел прикасаться к ножу. Везде было столько крови…
– Ох, Паскаль, – сказал Баш, обнимая мальчика за плечи. – Конечно, нет. Не думаю, что ты можешь причинить вред. Ты не такой.
Паскаль смотрел в пол, больше не встречаясь с ним взглядом. Через мгновение Баш продолжил:
– Но ты никому не навредил. Ты сбежал.
Паскаль кивнул:
– Я сбежал. Но когда я был там, я думал, что никогда не выберусь. Я думал, что умру… Так и случится с нами? Об этом ты переживаешь?
– Нет-нет, мы здесь не умрем, – сказал Баш, веря в это как никогда. – Я полон надежды. В конце концов, прошло несколько часов, а у нас нет признаков чумы. У одного из нас уже точно была бы сыпь. Мы бы начали плохо себя чувствовать. Так что, возможно, мы выберемся и с нами все будет хорошо.
– Надеюсь, – сказал Паскаль.
– И, слушай, раз уж мне пришлось здесь с кем-то застрять, то я рад, что это ты.
На губах Паскаля появилась улыбка, затем снова исчезла.
– Ты голоден? – спросил Баш, взяв поднос у двери. – Это не торт, но хлеб не плох. Правда, жаркое холодное.
Паскаль покачал головой. Он все еще смотрел в пол, погрузившись в мысли. Казалось, он недоговорил или хотел спросить о чем-то. Баш хотел дотронуться до него, но Паскаль, вздохнув, выпалил:
– Кто такие принцы?
– О чем ты? – удивился Баш. – Какие принцы?
Паскаль пожал плечами:
– Не знаю. Я услышал о них от девушки в туннелях под дворцом. Она говорила о них. Она хотела знать, не один ли я из принцев. Я назвал ей свое имя и, кажется, сбил ее с толку.
Волосы на голове Баша зашевелились. Туннели под дворцом? Девушка, прячущаяся там, ищущая принцев? Да о чем говорит Паскаль?
– Может, расскажешь с самого начала? – сказал он, стараясь сохранять спокойствие.
– Я нашел проход и бежал по туннелям, потому что испугался, – сказал Паскаль.
– Прости, что напугали… что смутили. Мы с Кенной очень любим друг друга. Ты же знаешь, что я никогда не сделаю ей больно? Что никогда не сделаю больно тебе?
Паскаль смотрел вниз на свои руки:
– Думаю, да…
– Никаких «думаю», – поправил Баш. – Я не стану.
Паскаль глубоко вздохнул:
– Я бежал по туннелям и заблудился, а затем я увидел девушку. Она хотела, чтобы я с ней поиграл.
– Как она выглядела? – спросил Баш. Он смотрел на мальчика, пытаясь понять, говорит ли тот правду. Он через многое прошел, учитывая это, можно предположить, что он фантазирует.
Паскаль с честным выражением лица смотрел ему в глаза.
– На ней была маска, – сказал он, – сделанная из мешковины. Там были прорези для глаз, но я не видел, как она выглядела. Но я знаю, что это девушка, потому что на ней было платье.
Он замолчал, а потом спросил:
– Можно мне теперь хлеба?
Баш протянул мальчику кусок, в который тот впился, явно не понимая, как необычно то, что он сказал. Лишь немного людей знали об этих туннелях, и никто не подходил под описание. Девушка с мешком на голове? Девушка, которая бродит одна под дворцом?
– И она спрашивала тебя о принцах?
Паскаль вытер рот рукой, стряхивая крошки.
– Она спросила о моей матери. И удивилась, когда я сказал, что она умерла. Она повторяла, что узнала бы, если б королева умерла. Я сказал, что моя мать не королева. И тогда она сказала что-то о принцах, о том, что хочет их найти.
Паскаль смотрел на Баша, желая, чтобы тот объяснил, но тот был так же сбит с толку. Он понятия не имел, о чем говорил мальчик. Но он был уверен, что это не плод воображения. История была слишком детализированной, слишком специфической, и Паскаль ничего не знал о сводных братьях Баша, они держали его от них подальше, пока он восстанавливался, не желая травмировать новыми знакомствами.
Это настораживало. Принцы в опасности? Убийца каким-то образом пробралась во дворец? Почему она бродила по туннелям, скрывая лицо? Каков ее план?
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал Баш, качая головой. – Она назвала себя? Сказала еще что-нибудь?
Паскаль покачал головой. Когда он посмотрел на Баша, его глаза расширились.
– Я… я думаю, что сделал кое-что неправильное.
Баш наклонился вперед.
– Что бы это ни было, скажи мне, – сказал он. – Обещаю, все будет хорошо.
– Девушка в маске сказала, что поможет мне выйти наружу, но мне придется запомнить путь, потому что она хочет удостовериться, что я вернусь.
Баш нахмурил брови, он ничего не понимал.
– Она сказала, зачем?
Паскаль кивнул:
– Она сказала, что хочет принести кое-что во дворец, – сказал он. – Что-то плохое. Я не хотел ей помогать, клянусь, не хотел, Баш. Но я не знал, как еще мне выйти. Я почти заблудился. Было так темно и страшно…
По лицу Паскаля бежали слезы.
– Все хорошо, – Баш прижимал мальчика к себе. Он чувствовал, как в его груди громко билось сердечко.
– Ты не сделал ничего плохого. Обещаю.
– Она провела меня по туннелям, вывела за стены дворца и оставила меня там. Я снова потерялся. Все эти люди кричали… они были такими злыми. Я бы не нашел дорогу назад, даже если бы захотел.
Баш быстро обдумывал все. Девушка хотела вывести Паскаля за стены, затем впустить обратно. Но зачем? Возможно ли, что она хотела, чтобы он заразился? Она хотела провести чуму в замок? Она пыталась заразить во дворце всех, кто верил, что они здесь в безопасности? Кто бы за этим не стоял, но она знала о подземельях. Она нашла даже тот выход, что вел за ворота. Она пряталась в туннелях, выжидая. Конечно, у нее были другие, более серьезные планы. Никто не мог предсказать, что появится Паскаль.
Дыхание Баша перехватило. Даже если у девушки не получилось с Паскалем, она может найти иной способ. Например, провести зараженных жителей деревни по туннелям и тайным лестницам прямо во дворец. Тогда дворец и все в нем в опасности.
Баш вскочил на ноги. Он схватил с подноса железную ложку и подбежал к двери камеры. Он водил ею туда-обратно по прутьям, пытаясь шуметь как можно сильнее.
– Эй! Кто-нибудь!
Он кричал изо всех сил, но ответа не было. В коридоре не было слуг. Охрана не спускалась посмотреть, что за шум.
– Пожалуйста, спуститесь на минутку, – кричал Баш, его голос срывался. – Кто-нибудь… вы должны меня выслушать! Вы в опасности!
Но ответа не было. Никто не пришел. Слова Баша эхом разносились по сырым коридорам, становясь все тише и тише.
Глава 19
Мария повернулась в кровати, комната вокруг нее медленно обретала очертания. Туалетный столик с раковиной, толстые розовые полотенца с ее инициалами, вышитыми на них. Она узнала гобелен, который висел напротив ее кровати, с изображением маленькой деревеньки, она видела ее бессчетное количество раз, каждое утро, когда просыпалась. Она медленно облегченно выдохнула: она в своих покоях. Когда она попыталась сесть, ее пронзила боль в боку.
Грир поднялась с кушетки и поспешила к ее постели.
– Осторожнее, – сказала она, опуская руку ей на плечо. – Доктор сказал, что ты сильно ударилась. Как ты?
Мария посмотрела вниз. Правая рука была затянута в тугую повязку и держалась на перевязи через грудь. Плечо замотано множеством слоев бинта. В бедре пульсировало, ребра болели от каждого вдоха.
– Я немного запуталась, – признала она, когда Грир подложила ей под спину несколько подушек. Она попыталась вспомнить прошлое, но последнее, что всплывало, это то, как она давила на каменную дверь, пытаясь выбраться из туннеля. Ужас, который она чувствовала, стоя во тьме. Постепенно она вспомнила, как, наконец, вышла на дневной свет и снова потерялась, бродила вокруг дворца, заметила карниз вокруг башни. Она вспомнила, как на нее кричала стража, как вовремя повернулась, чтобы заметить, что мужчина выпустил в ее шею стрелу…
– Стражники! – сказала Мария, глядя на подругу. – Они подумали, что я одна из деревенских.
– Мы нашли тебя во внутреннем дворе напротив садов, – сказала Грир, и лишь сейчас Мария заметила волнение на ее лице. – Тот стражник, Джеймс, понял, что случилось, но не смог вовремя остановить другого. Он сразу же позвал на помощь.
– Сколько я проспала?
– Два дня. Ты несколько раз просыпалась, но затем снова засыпала. Мы боялись, что ты никогда не очнешься.
– Моя голова… – Мария потрогала ноющее место над ухом. – Я сильно ударилась.
– Могло быть и хуже. Кусты роз смягчили твое падение, – сказала Грир. – Но когда ты упала на землю, то ударилась об основание статуи. От этого и потеряла сознание.
– Уверена, это был один из тех уродливых львов, – Мария попыталась пошутить.
Грир взяла руку Марии в свою, поглаживая ее тыльную сторону:
– Доктор сказал, что с тобой будет все хорошо. Рана на руке заживет за месяц. Хотя, когда ты ударилась о землю, то сломала ребра. Придется какое-то время поберечься.
– Не думаю, что это будет проблемой, – Мария сморщилась, пытаясь сесть чуть повыше.
– Ах, Мария… – Грир засуетилась с подушками. Она прикусила губу, как всегда делала, когда была расстроена. – Когда я проснулась, а тебя здесь не было, я подумала о худшем. Все, что сказал Нострадамус, предсказание. Я решила, что его пророчество сбылось.
– Прости, – Мария сжала руку Грир.
– Мне в голову пришла идея, безумная идея, теперь я это понимаю. Я решила, что в туннелях кто-то есть, что я подловлю их там. Я хотела их найти прежде, чем они найдут меня.
– В туннелях? – Грир нахмурила брови.
– Я увидела, что та дверь, – Мария указала на гобелен, – была приоткрыта. Я хотела убедиться, что там никто не скрывается и ничего не замышляет. Не пытается убить меня.
– Ты не многое смогла там найти, – сказала Грир. – Помню, как я шла по ним. Куча крыс и паутины, да?
– Не совсем… – Мария посмотрела на руки. Она все еще чувствовала сильный запах крови на полу туннеля. Еще та кукла, ее потрепанное, стертое лицо. Кто принес туда одеяла и еду? – Там была кровь. Кто-то, видимо, поранился, проходя там. Но о туннелях знают лишь несколько людей. Кто туда ходил?
– Ты уверена, что она свежая? – спросила Грир. – Туннелями пользовались сотни лет. Может, она от других королей осталась.
– Она была свежей, – сказала Мария, расстроенная воспоминаниями. – Но это не важно. Мне не следовало идти туда одной посреди ночи. Это было глупо. Надо было сказать тебе, куда я иду.
– Чтобы я тебя отговорила? – улыбнулась Грир. Мария засмеялась и почувствовала, как трещат ее ребра, резкая боль пронзила их.
– В основном, да, – признала Мария. – Но это было бы неплохо, так? Предотвратило бы все. Я бы не сидела тут с подвязанной рукой.
– Я просто рада, что с тобой все хорошо, – Грир посмотрела на Марию, ее глаза были наполнены слезами. – Я думала, что потеряла и тебя тоже.
– И меня тоже? – спросила Мария. О ком говорила Грир. Эйли? Или о парне, которого любила до того, как встретила лорда Каслроя, о бедном пекаре Лейте?
Читать бесплатно другие книги:
