Ноги из глины Пратчетт Терри

— ВООБЩЕ говорят, сэр. Понимаете? Вообще.

— А, те самые, которые «всё про всех знают»? Народ, так сказать?

— Так точно, сэр. Он самый.

Ваймс помахал рукой.

— Ну, если речь об этом… Ладно, давай дальше.

— Говорят, последнее, что видел человек перед смертью, запечатлевается в его глазах, сэр.

— А, ты вот о чем. Это все старые сказки.

— Да. Но с другой стороны… Наверное, если бы это не было правдой, хотя бы отчасти, вряд ли эта легенда долго прожила бы. И когда я осматривал покойника, мне вдруг показалось, что я увидел странный красный отблеск в его глазе, поэтому я срочно велел бесу из иконографа зарисовать этот самый отблеск, пока он не потух. И вот, взгляните, прямо в центре…

— А может, это все больное воображение беса? — спросил Ваймс, еще раз уставившись на рисунок.

— У них нет воображения, сэр. Они что видят, то и рисуют.

— Светящиеся глаза…

— Две красные точки, — добросовестно поправил Задранец, — которые вполне могут быть парой светящихся глаз, сэр.

— Хорошо подмечено, Задранец. — Ваймс потер подбородок. — Черт! Надеюсь, это не была месть какого-нибудь бога. Только богов мне сейчас не хватало. Можешь сделать копии, чтобы я разослал по всем штаб-квартирам?

— Так точно, сэр. У бесов прекрасная память.

— Тогда за дело.

Но еще до того, как Задранец ушел, дверь снова открылась. Это были Моркоу и Ангва.

— Моркоу? Я думал, у тебя выходной.

— Мы нашли труп, сэр! В Музее гномьего хлеба. Но, когда мы вернулись в штаб-квартиру, нам сказали, что лорд Витинари умер!

«Так и сказали? — подумал Ваймс. — Вот тебе и слухи. Хотя, если бы можно было скрестить их с правдой, они могли бы быть так полезны…»

— Для трупа патриций слишком часто дышит, — сказал он. — Я думаю, все будет нормально. Кто-то не уследил, и во дворец проник убийца, но покушение не удалось. Патриция уже осмотрел лекарь. Поводов для беспокойства нет.

«Кто-то не уследил… — подумал он. — Ага. А кто должен был следить? Сэмюель Ваймс».

— Не сомневаюсь, сэр. Вряд ли к патрицию пригласили какого-нибудь коновала, — кивнул Моркоу.

— О, не какого-нибудь, а лучшего из лучших, — откликнулся Ваймс.

«Я должен был следить за ним, и я не смог его защитить».

— Если с патрицием что-то случится, для города это будет серьезным ударом! — продолжал Моркоу.

Ваймс внимательно поглядел на Моркоу. В глазах капитана не было ничего, кроме заботливого участия.

— Разумеется, — согласился он. — Но, так или иначе, теперь все под контролем. Однако ты сказал, случилось еще одно убийство?

— В Музее гномьего хлеба. Кто-то убил господина Хопкинсона. И очень коварно, сэр. Одним из экспонатов!

— Что, закормил насмерть гномьим хлебом?

— Господина Хопкинсона ударили по голове, сэр, — с легким упреком в голосе ответил Моркоу. — Боевым Хлебом Б'хриана, сэр.

— Господин Хопкинсон — это такой старик с белой бородкой?

— Так точно, сэр. Если помните, я вас представил друг другу на выставке бисквитов-бумерангов.

Ангве показалось, что при этих словах командор Ваймс виновато поморщился.

— Ну кому могли помешать эти несчастные старики? — спросил он, обращаясь к миру в целом.

— Не знаю, сэр. Констебль Ангва обследовала все и ТАК, и ЭТАК. — Моркоу многозначительно подвигал бровями. — Но никаких следов не обнаружила. И ничего не украли. Убийство было совершенно вот этим оружием.

Боевой Хлеб был гораздо крупнее обычной буханки. Ваймс осторожно повертел его в руках.

— Гномы метают этот хлеб как диски, если не ошибаюсь?

— Да, сэр. На играх Семи гор в прошлом году Снори Щитокол с пятидесяти ярдов сбил макушки у шести вареных яиц. Стандартной охотничьей буханкой! А этот хлеб является исторической ценностью. Секрет его выпечки безвозвратно утерян. Он уникален.

— Стало быть, это очень ценный экспонат?

— Очень и очень, сэр.

— Его стоило украсть?

— Да, но продать этот хлеб будет невозможно! Любой гном его сразу узнает!

— Гм. Кстати, вы уже слышали, что сегодня на мосту Призрения был убит некий старый священник?

— Священник с моста Призрения?! — потрясенно воскликнул Моркоу. — Неужели отец Трубчек? Не может быть!

«А ты-то откуда его знаешь?» — чуть не спросил Ваймс, но вовремя прикусил язык. Дело в том, что Моркоу знал ВСЕХ. Даже в самых диких джунглях Моркоу наверняка будет как дома: «Привет, господин Бегущий-Быстро-Сквозь-Деревья! Доброе утро, господин Говорящий-С-Лесом, какая замечательная трубка! И кстати, очень красивое перо. А ходить оно не мешает?»

— У него были враги? То есть больше одного? — вместо этого спросил Ваймс.

— Не понял, сэр. Почему больше одного?

— Ну, по крайней мере один враг у него точно был. Это очевидно.

— Отец Трубчек… был неплохим человеком, — сказал Моркоу. — Очень редко выходил из дома. Все свое время проводил с книгами. Очень религиозен… был. Причем он увлекался всеми видами религий. Изучал их. Он был несколько странноват, но абсолютно безвреден. Кому же пришло в голову убить его? Или господина Хопкинсона? Двух безобидных стариков?…

Ваймс вернул ему Боевой Хлеб Б'хриана.

— Вот это мы и должны выяснить. Констебль Ангва, я хочу, чтобы ты навестила жилище покойного отца Трубчека. Капрал Задранец тебя проводит, — он кивнул в сторону гнома. — Он уже кое-что обнаружил. Кстати, Задранец, Ангва тоже из Убервальда. Может, вы найдете общих друзей или что-нибудь типа того.

Моркоу радостно кивнул. Лицо Ангвы окаменело.

— А, х'друк г'хар д’Стража, З'др'нец! — воскликнул Моркоу. — Х'х Ангва тКонстебль… Ангва г'хар, б'хк баргр'а З'др'нец Кад'к…[10]

Ангва собралась с мыслями.

— Грр'дукк д'буз-х'драк… — изрекла она.

Моркоу рассмеялся.

— Нет-нет! Неправильно! Это означает: «Какой замечательный инструмент женского пола для добычи руды!»

Шельма изумленно уставился на Ангву.

— Ну, язык гномов тяжело поддается изучению, — пробормотала она, глядя Шельме прямо в глаза. — Если, конечно, не жевать всю жизнь гравий…

Шельма еще пару мгновений таращился на Ангву.

— Э… спасибо, — наконец выдавил он. — Э… Я лучше пойду, подожду вас у себя…

— А что с лордом Витинари? — спросил Моркоу.

— Я подключил к этому делу лучших людей, — успокоил его Ваймс. — Заслуживающих доверия, надежных, знающих все входы и выходы как свои пять пальцев. Другими словами, ВСЕ ПОД КОНТРОЛЕМ.

Выражение надежды на лице Моркоу сменилось болезненным удивлением.

— Вы не хотите, чтобы я помогал, сэр? Я бы мог…

— Нет. Ты уж прости мою блажь. Я хочу, чтобы ты вернулся в штаб-квартиру и занялся текущими делами.

— Но какими именно, сэр?

— Всеми! Разбирайся с происшествиями. Перекладывай с места на место бумаги. Нужно подготовить новый график дежурств. Поорать на людей! Прочесть рапорты!

Моркоу отдал честь.

— Есть, командор.

— Вот и отлично. Приступай к выполнению обязанностей, капитан.

«Таким образом, что бы в дальнейшем ни произошло с Витинари, — добавил про себя Ваймс, глядя в удаляющуюся спину удрученного Моркоу, — никто не сможет сказать, что ты был где-то рядом».

Под приглушенный аккомпанемент мычания и рычания в воротах Королевской геральдической палаты распахнулось маленькое окошечко.

— Да? — послышался голос. — Чего изволите?

— Я капрал Шноббс, — ответил Шноббс.

К решетке приник чей-то глаз и внимательно оглядел кошмарную ошибку природы, именующую себя капралом Шноббсом.

— Ты что, бабуин? Очень кстати. Нам как раз нужен бабуин для…

— Нет. Я пришел по поводу герба. Но, клянусь, я тут ни при чем… — начал было объяснять Шнобби.

— Ты? По поводу герба? — удивился голос.

Своей интонацией владелец голоса очень ясно дал понять: да, он слышал, что благородство бывает самым разным, оно присуще как королям, так и простолюдинам, но чтобы оно еще и на бабуинов распространялось?

— Мне так велели, — уныло пробормотал Шнобби. — И у меня есть кольцо, оно перешло мне по наследству…

— Обойди здание, войдешь через черный ход, — приказал голос.

Шельма убирал инструменты у себя в кабинете, как вдруг сзади него раздался какой-то шорох. Он обернулся. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стояла Ангва.

— Ну? Чего? — огрызнулся гном.

— Ничего. Просто хотела успокоить тебя. Можешь не волноваться, я никому ничего не скажу, если не хочешь.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь!

— Врешь.

Шельма выронил реторту и осел на стул.

— Но как ты узнала? Откуда? — спросил он. — Я веду себя очень осторожно, и даже гномы…

— Скажем так… у меня есть особые таланты, — пожала плечами Ангва.

Шельма поднял реторту и начал рассеянно ее протирать.

— Не понимаю, что ты так расстраиваешься, — продолжала Ангва. — По-моему, гномы не придают такого значения разнице между мужским и женским. Кстати, добрая половина гномьего племени, попадающего сюда по 23-й статье, — именно женского пола. И с ними, должна заметить, труднее всего справляться…

— А что за 23-я статья?

— «Нападение в нетрезвом состоянии на людей и попытка отрубить им ноги по самые уши», — ответила Ангва. — Гораздо легче называть номер, чем каждый раз цитировать все целиком. Слушай, в этом городе полно женщин, которым понравилось бы решать свои дела, как их решают гномихи. Ну какая судьба их ждет, спрашивается? Станет официанткой в каком-нибудь трактире, белошвейкой, чьей-нибудь женой. В то время как ВЫ можете жить так, как живут мужчины…

— Так и только так. И другого выбора у нас нет, — последовал ответ.

Ангва задумалась.

— О, — наконец сказала она. — Я ПОНЯЛА. Ха. Да. Этот тон я узнаю.

— Я не люблю топоров! — вырвалось вдруг у Шельмы. — И боюсь драться! А эти бесконечные гимны во славу золота? Вот ведь тупость! И я ненавижу пиво! Я не умею пить как гномы! Когда я пытаюсь заглотить за раз целую кружку, то обливаю всех, кто стоит позади меня!

— Понимаю, здесь нужна специальная сноровка, — кивнула Ангва.

— Я как-то видела девушку, она шла по улице, и мужчины СВИСТЕЛИ ей вслед! И вы можете носить ПЛАТЬЯ! РАЗНОЦВЕТНЫЕ!

— О боги, — Ангва изо всех сил старалась не улыбаться. — И давно это началось? Мне казалось, что вы, гномихи, счастливы текущим положением дел…

— О, легко быть счастливой, не зная другой жизни, — горько ответила Шельма. — Кольчужные штаны вполне тебя устраивают, пока ты не услышишь о поясах и прочих женских штучках!

— О поясах? — нахмурилась Ангва. — А, ты в этом смысле. Да, конечно.

Она вдруг поняла, что действительно сочувствует Шельме. И себе тоже. Очень трудно найти женское нижнее белье, которое не рвется, когда ты пытаешься стащить его с себя когтистыми лапами. Но об этом Ангва предпочла промолчать.

— Я думала, что смогу найти в этом городе другую работу, — простонала Шельма. — Я хорошо управляюсь с иголкой и ниткой, поэтому первым делом пошла в Гильдию Белошвеек, но…

Она неожиданно запнулась и густо покраснела под своей бородой.

— Да, — понимающе откликнулась Ангва. — Многие совершают эту ошибку. — Она выпрямилась и поправила прическу. — Однако ты произвела впечатление на командора Ваймса. И я думаю, тебе у нас понравится. У нас, в Страже, та еще компания. Нормальные люди в стражники не идут. Так что ты тут вполне приживешься.

— Командор Ваймс… Он немного… — начала было Шельма.

— Он в порядке. Когда у него хорошее настроение, разумеется. Порой ему очень нужно выпить, раньше он так и делал, но совсем недавно завязал. Ну, знаешь, он из тех людей, о которых говорят: стакан — много, а два — уже мало… Вот поэтому он такой раздражительный. А когда у него плохое настроение, он наступает тебе на ногу, после чего орет на тебя, почему ты при появлении своего командира не вытягиваешься по стойке «смирно».

— ТЫ нормальная, — застенчиво сказала Шельма. — Ты мне нравишься.

Ангва погладила ее по голове.

— Это ты сейчас так говоришь, — ответила, она. — Но побудешь тут немного, узнаешь, в какую суку я могу превращаться… А что это такое?

— Что именно?

— Рисунок. С глазами…

— Или же с двумя красными точками, — поправила Шельма.

— Ну…

— Я думаю, это последнее, что видел отец Трубчек, — ответила капрал Задранец.

Ангва уставилась на черный прямоугольник. Принюхалась.

— Ну вот! Опять!

Шельма на всякий случай отступила на пару шагов.

— Что? Что?

— Откуда идет этот запах? — спросила Ангва.

— Не от меня! — торопливо сказала Шельма.

Ангва схватила с верстака маленькое блюдце и понюхала его.

— Да, точно! Этот же запах был в музее! Что это такое?

— Глина. Она была на полу в комнате, где убили старого священника, — пожала плечами Шельма. — Наверное, кто-то на башмаке занес.

Ангва пальцами растерла глину.

— Мне кажется, это самая обычная гончарная глина, — продолжала Шельма. — Мы работали с ней в Гильдии. Горшки делали, — пояснила она на тот случай, если Ангва что-то не так поняла. — Ну, тигли всякие, посуду… А эта, видишь, крошится. Так, будто ее обжигали, но толком в печке не выдержали.

— Гончарная глина… — протянула Ангва. — Я знаю одного гончара… — Она еще раз посмотрела на иконографию. «О, пожалуйста, нет, — подумала она. — Неужели это один из НИХ?»

Главные ворота Королевской геральдической палаты — обе створки главных ворот! — распахнулись настежь, и оттуда вывалился обалдевший Шноббс, вокруг которого возбужденно прыгали двое геральдистов.

— Мы надеемся, ваше лордство довольно?

— Нф-ф-ф, — ответил Шнобби.

— Если мы еще чем-то сможем услужить вам…

— Н-н-нф.

— Чем угодно…

— Н-н-нф.

— И еще раз приносим извинения, ваше лордство. Дракончик болен. Но когда ваши башмаки высохнут, их достаточно будет обмести метелочкой и…

Шнобби, пошатываясь, затрусил прочь по переулку.

— Настоящий Шноббс, сразу видно!

— Ага, у него даже походка типично шноббская.

— Какой позор! Человек с такой родословной — и простой капрал!

Тролль Вулкан отступал до тех пор, пока не уперся спиной в гончарное колесо.

— Это не я, — сказал он.

— Что не ты? — спросила Ангва.

Вулкан засомневался.

Тролль был огромен и… ну… скалоподобен. Он двигался по улицам Анк-Морпорка, будто маленький айсберг, и, как в айсберге, в нем было много чего не видного взгляду. Он был известен в качестве торговца… приторговывающего всем помаленьку. А иногда он выступал в роли крыши, но не той, что обычно защищает от дождя и снега. Вулкан никогда не задавал неуместных вопросов, они ему просто не приходили в голову.

— Ничего, — наконец выдал он.

Вулкан всегда считал, что общее отрицание лучше, чем конкретные отнекивания.

— Рада слышать, — кивнула Ангва. — А теперь скажи нам… Где ты берешь свою глину?

Судя по трещинам, пролегшим по лбу Вулкана, тролль задумался, нет ли в вопросе какого-либо подвоха.

— С карьеров, — осторожно сказал он. — Все оплачено. Есть бумаги.

Ангва кивнула. Скорее всего, это было правдой. Вулкан, несмотря на то что не умел считать больше чем до десяти (разве что оторвать у кого-нибудь руку и задействовать ее) и несмотря на широкую известность в криминальных кругах, всегда оплачивал свои счета. Если хочешь достичь успеха в криминальном мире, надо иметь репутацию честного человека (ну, или тролля).

— Ты видел где-нибудь подобное? — спросила она, протягивая ему остатки белой глины.

— Глина, — немного расслабившись, сообщил Вулкан. — Глину-то я завсегда узнаю. Но серийного номера у глины нету. Глина — это глина. У меня ее горы на заднем дворе. Из нее делают кирпичи, горшки и все этакое. Тута полным-полно гончаров в городе, они с ней работают. А почему вы спрашиваете?

— Ты можешь сказать, откуда она взялась?

Вулкан осторожно взял кусочек глины, понюхал и раскатал пальцами.

— Странно, — сказал тролль. Поняв, что разговор пойдет не о его делишках, Вулкан обрел былую уверенность. — Это типа… ну, забавочной глины, из нее еще всякие странные дамочки, типа, кофейники лепят, эти, дегенеративные. — Он опять понюхал глину. — И еще добавки всякие. Из битых старых горшков. Они укрепляют глину. Их толчешь, они укрепляют. У любого гончара куча старых черепков. — Он растер пальцами еще один кусочек глины. — В печь ее ставили, но толком не обожгли.

— Хорошо, хорошо, только нас больше интересует, ОТКУДА эта глина взялась.

— Из-под земли, госпожа. Это верняк, — пожал плечами Вулкан.

Он уже совсем расслабился. Очевидно, недавняя партия статуэток, почему-то полых внутри, не имела к визиту стражников никакого отношения. Поэтому тролль изо всех сил старался быть полезным.

— Точнее сказать не могу. Идемте, сами глянете.

Он повернулся и быстро зашагал прочь. Стражники проследовали за ним через склад, провожаемые встревоженными взглядами пары дюжин троллей. Шныряющие по округе стражники никому не нравятся, тем более работникам Вулкана, на тихой и спокойной фабрике которого можно было отсидеться пару-другую неделек, пережидая грозу. Кроме того, Анк-Морпорк не зря назывался городом больших возможностей. К примеру, в нем имелась возможность не быть повешенным, насаженным на кол или четвертованным за преступления, совершенные где-то в горах.

— Не таращись по сторонам, — прошипела Ангва.

— Почему? — удивилась Шельма.

— Потому что нас здесь только двое, а их по меньшей мере пара дюжин, — объяснила Ангва. — И доспехи наши делаются на людей с полным комплектом рук и ног.

Вулкан вышел через дверь во двор позади фабрики. Вокруг высились поддоны с горшками, штабеля кирпичей вытянулись в длинные ряды. А под небрежно возведенной крышей покоились несколько больших глиняных куч.

— Во, — великодушно указал Вулкан. — Глина.

— А есть ли специальное название для глины, когда она свалена таким образом? — потыкав одну из горок ногой, осторожно поинтересовалась Шельма.

— Ага, — ответил Вулкан. — На нашенском языке это зовется кучей.

Ангва расстроено покачала головой: Прости-прощай, улика. Глина есть глина. Она-то надеялась, что у глины есть сорта, виды или что там еще, а оказалось, глина мало чем отличается от самой обычной грязи.

И тут Вулкан неожиданно Оказал Помощь Расследованию.

— Слышьте, — немного понизив голос, сказал он. — Некоторым клиентам не нравится, когда вы заглядываете. Горшки потом плохо расходятся. Ничего, если я выпущу вас через черный ход?

Он ткнул пальцем в задние ворота, достаточно большие, чтобы через них проехала телега, и выудил из кармана громко брякнувшую связку ключей.

На воротах красовался здоровенный засов. Блестящий на солнце, еще новенький.

— ТЫ боишься ВОРОВ? — удивилась Ангва.

— Времена, госпожа, стоят лихие, — ответил Вулкан. — Замок был старый, вот кто-то и залез. Вынесли кое-что, в убыток ввели…

— Кошмар какой, — посочувствовала Ангва. — И зачем только ты платишь налоги, правда?

В некоторых случаях Вулкан был намного сообразительнее, чем тот же господин Ломозуб. Он сделал вид, будто не расслышал последних слов.

— Да, ерунда, я даже жаловаться не стал… — пробормотал тролль, как можно тактичнее подталкивая стражников в сторону ворот.

— А этот вор… Он случайно не глину своровал? — уточнила Шельма.

— Тут ведь дело прынцыпа, — откликнулся Вулкан. — Глина — что? Гроши… Но кому это понадобилось? Полтонны глины сами ведь не уйдут.

Ангва еще раз оглядела засов.

— Да, действительно, — задумчиво сказала она.

Ворота захлопнулись за их спинами. Стражники очутились в узеньком проулке.

— И в самом деле, — проговорила Шельма, — ну кому могло понадобиться полтонны глины? Он сообщил об ограблении в Стражу?

— Сильно сомневаюсь, — ответила Ангва. — Осы, как правило, не жалуются, когда их жалят. Кроме того, Детрит подозревает, что Вулкан замешан в контрабанде «грязи», и ждет не дождется, когда ему представится повод сунуть нос на эту фабрику… Слушай, по правде говоря, у меня все еще выходной.

Она отступила на пару шагов назад и оглядела окружающую двор высокую и шипастую стену.

— А вот интересно, можно ли обжечь глину в печи для выпечки хлеба? — вдруг спросила она.

— Без шансов.

— Что, не хватит жара?

— Да нет, тут нужна правильная форма печи. В обычной же половину горшков пережжешь, а половина останется сырой. Кстати, а с чего это тебя вдруг заинтересовало?

«Действительно, с чего бы? — подумала Ангва. — Ладно, к чертям все…»

— Да так… — ответила она вслух. — Ну, как насчет выпить?

— Только не пива, — быстро сказала Шельма. — И желательно, чтобы там не пели. И не хлопали себя по коленям.

Ангва понимающе кивнула.

— То есть обойдемся без шумной гномьей компании?

— Э… да…

— Там, куда мы сейчас направимся, гномов не будет. Это точно, — успокоила Ангва.

Туман быстро сгущался. Весь день он провел в темных проулках и подвалах, но теперь, с приближением вечера, опять начал наглеть. Он поднимался над землей, спускался с небес, облекая мир в плотное колючее одеяло противного желтого цвета. Словно река Анк вдруг решила распространяться воздушно-капельным путем. Туман просачивался сквозь щели и вопреки всякому здравому смыслу скапливался далее в ярко освещенных комнатах, заставляя глаза слезиться, а свечи — потрескивать. Идущий навстречу прохожий представлялся неким неведомым чудовищем, а каждая тень несла угрозу.

Свернув с какой-то занюханной улочки в столь же занюханный проулок, Ангва наконец остановилась и, расправив плечи, толкнула дверь.