Зов Халидона Ладлэм Роберт
— В отношении вас не было никакого давления. Меня просто предупреждали — в связи с весьма специфическими делами вашего бывшего мужа, которые являются основным источником его денег. Я подчеркиваю — денег, а не доходов, поскольку легальным доходом назвать это никак нельзя.
— Это относится ко всем его деньгам. Он никогда не декларировал их в качестве доходов. Но я ни за что не поверю, что информацией подобного рода вас снабдили на кафедре геофизики Лондонского университета. Или в Академии наук.
— Здесь вы ошибаетесь. Средства на наше исследование, затраченные и университетом, и академией, в основном выделило правительство. А когда правительство тратит свои деньги, оно очень внимательно следит, в чей карман они попадут. — Алекс был доволен собой. Он хорошо усвоил уроки Холкрофта. «...Дозировать правду и ложь... не усложнять...» -так говорил Холкрофт.
— Оставьте эту свою американскую манеру, — произнесла Элисон, потянувшись за сигаретой. — Лучше объясните, что произошло наверху.
Настал серьезный момент, подумал Алекс. Как там учил Холкрофт? «Сводить объяснения до минимума, апеллировать к здравому смыслу и твердо придерживаться однажды сказанного...» Онзакурил и постарался быть как можно естественнее.
— В Кингстоне всегда какие-нибудь политические интриги. В основном — ерунда, но иногда может возникнуть и что-нибудь посерьезнее. К экспедиции сложное отношение. Есть какое-то сопротивление, зависть, может быть. Вы могли это заметить еще на таможне. Кое-кому очень хотелось бы дискредитировать нас. Мне дали этот несчастный сканер на тот случай, если мне что-нибудь покажется подозрительным. Это был как раз такой случай, и, как видите, я не ошибся.
Алекс допил свой стакан и с нетерпением ждал реакции на свои слова. Он надеялся, что был убедителен.
— Вы имеете в виду наш багаж?
— Конечно. Во-первых, записка, которую я не писал, а во-вторых — клерк, который сказал, что чемоданы прибыли пять минут назад, в то время как из Палисадоса их увезли намного раньше.
— Не могу понять, неужели геологическая экспедиция может провоцировать подобное отношение. Это трудно представить.
— Не так уж трудно, если вдуматься. Ведь зачем посылают такие экспедиции? Затем, что кто-то в будущем, не столь отдаленном, собирается что-то строить на этой территории, не так ли?
— Но это вряд ли имеет к нам отношение. Слишком большой регион. Я бы сказала, у нас чисто академические задачи... Что-нибудь еще... — Элисон запнулась, встретившись взглядом с Алексом. — Бог мой! Если это так... Невозможно поверить.
— А представьте себе, что есть люди, которые могут поверить, -подхватил Алекс. — Как они, по-вашему, должны поступить в таком случае?
Алекс жестом показал официанту, что следует повторить. Элисон в изумлении от услышанного приоткрыла рот.
— Миллионы, миллионы... и миллионы, — прошептала она. — Господи, они ведь скупят всю землю!
— Только тогда, когда убедятся в правильности своего решения.
Элисон посмотрела на него в упор. Он отвел взгляд и посмотрел на пританцовывающего официанта, но она взяла его за руку, требуя внимания.
— А ведь они правы, да, Алекс?
— У меня нет доказательств. Я заключал контракт с Лондонским университетом, цели исследования согласованы с Академией наук и министерством образования Ямайки... Кто и как будет использовать полученные результаты — не мое дело.
Категорический отказ в данном случае, решил Алекс, не годился. Ведь он профессиональный исследователь, а не предсказатель.
— Я вам не верю. Что-то вам должны были сказать.
— Ничего: Просили быть осмотрительнее, и все.
— Такие игрушки, как ваша, не попадают в руки людей, которых просят всего лишь быть осмотрительнее.
— Я тоже так думал. И ошибался — так же, как вы сейчас. Сканеры, оказывается, вполне распространенный инструмент. Ничего необычного. Особенно если вы работаете за границей. Конечно, это не способствует укреплению взаимного доверия, но что поделать...
Официант принес очередную порцию. Он напевал себе под нос ритмичную мелодию и слегка приплясывал в такт. Элисон продолжала разглядывать Маколифа. Кажется, она поверила ему. Когда официант ушел, она наклонилась вперед и продолжила:
— И что вы собираетесь теперь делать, когда обнаружили эти ужасные... штучки?
— Ничего. Сообщу об этом завтра в министерство, и все.
— Вы их не выбросите и не растопчете ногами? Оставите как есть?
Это, конечно, не самая приятная перспектива, подумал Алекс, но инструкция на такой случай была строгой: обнаружив, оставить все как есть и использовать в своих целях. Это может оказаться полезным. Прежде чем уничтожать подобные игрушки, он обязан сообщить о них и дождаться указаний. Через рыбный магазин «Таллон», неподалеку от парка Виктории.
— Они платят мне... платят нам. Я полагаю, они не заинтересованы в лишнем шуме вокруг экспедиции. Какая мне разница? Секретов у меня нет.
— И не будет, — с нажимом сказала Элисон, снимая ладонь с его руки.
Маколиф вдруг осознал, в каком нелепом положений он оказался. С одной стороны, это было забавно, но с другой — совсем не смешно.
— Пожалуй, я передумаю и пойду позвоню кое-куда, — ответил он.
Элисон чуть-чуть улыбнулась, краешком губ.
— Простите, я была к вам несправедлива. Я вам верю. Вы самый неосмотрительный человек из всех, кого я знала. Либо вы — сама невинность, либо — потрясающе скрытный. Но в последнее не верится — вы слишком перенервничали там, наверху.
Она снова взяла его за руку.
Он допил что оставалось на донышке и еще раз помахал рукой официанту.
— Но почему же вы были так спокойны, Элисон?
— Сейчас я все объясню. Я просто обязана это сделать. Я больше не вернусь в Англию, Алекс. Много лет, а может, и никогда. Я не могу. Несколько месяцев я работала... на Интерпол. И у меня был опыт общения с этими чертовыми штучками, с «жучками», как их называют.
Алекс почувствовал, как под ложечкой опять засосало. Это был страх, и больше чем страх. Холкрофт говорил ему, что у них есть подозрение, что Элисон не хочет возвращаться в Англию. Джулиан Уорфилд высказал предположение, что она окажется ему полезной по некоторым соображениям, не имеющим никакого отношения к ее профессии.
Он не мог понять, как и почему, но был уверен, что Элисон просто использовали.
Впрочем, как и его.
— Как это могло произойти? — спросил он, не скрывая удивления.
Элисон, не вдаваясь в подробности, рассказала о неудачном замужестве. Не прошло и года, как этот брак расстроился. Проще говоря, Элисон скоро почувствовала, что главной причиной его женитьбы была скорее возможность использовать ее частые поездки, связанные с профессиональной необходимостью, нежели что-то иное.
— ...Как будто ему приказали жениться, приручить меня и использовать...
Это стало ясно довольно быстро. Бут чрезмерно интересовался ее делами. Вдруг как с неба посыпались заказы на проведение изысканий от никому не известных, но хорошо плативших фирм, причем в самые экзотические места.
— ...Среди них, разумеется, Бейрут, Корсика, Южная Испания. И он каждый раз приезжал ко мне. На несколько дней, на неделю или больше...
Первая ссора произошла на Корсике. Задачей экспедиции было исследование побережья и шельфа в районе мыса Сенетоза. Дэвид приехал примерно в середине работы, на свои обычные пару недель. Тут же начались странные телефонные звонки, не менее странные встречи, после которых он был вне себя от возбуждения. Кто-то прибывал в Аяччо на маленьких спортивных самолетах, кто-то — на рыболовных судах или океанских яхтах. Сначала он исчезал с ними на несколько часов, потом — на несколько дней...
Элисон работала напряженно, возвращаясь в маленькую гостиницу на берегу, где жила экспедиция, только поздно вечером; но даже при таком режиме Дэвиду не удавалось скрыть свое столь необычное поведение, однозначно свидетельствующее, что на Корсике его интересует отнюдь не жена, а совсем другие дела.
Она первая заговорила на эту тему, приперла его к стенке неопровержимыми доказательствами и откровенно назвала беспомощные увертки Дэвида тем, чем они и были на самом деле, — ложью. Он сломался, расплакался, но наконец рассказал жене правду.
Занятие обычной торговлей не могло обеспечить Дэвиду Буту желаемый уровень благосостояния. И он переметнулся в наркобизнес. В основном он выполнял обязанности курьера. Его маленькая экспортно-импортная фирма оказалась идеальным прикрытием. Ее мало кто знал, поскольку, в соответствии с интересами владельцев, она выполняла заказы преимущественно светской клиентуры в области поисков предметов искусства. Поэтому Дэвид свободно мотался по разным странам, не вызывая подозрения. Его знакомство с миром контрабанды было банальным: карточные долги, неумеренное Потребление алкоголя и скандальные связи с женщинами. С одной стороны, выбора у него не было; с другой — там хорошо платили, а моральных принципов для него не существовало.
Но они были важны для Элисон. Геологические изыскания, совершенно легальные, организовывались исключительно под руководством хозяев Дэвида. Ему был дан список компаний, занимающихся геологоразведкой в Средиземноморье, с указанием вступить с ними в контакт, предлагая услуги его действительно весьма уважаемой в профессиональных кругах жены. Далее он конфиденциально сообщал, что готов, в случае необходимости, даже оплачивать ее работу из своего кармана. Богатый заботливый муж, заинтересованный в том, чтобы его жена занималась любимым делом. Естественно, что многие откликались на такие весьма выгодные условия, А у него появлялся дополнительный аргумент в пользу своих многочисленных поездок. Его курьерская деятельность заметно активизировалась по сравнению с тем временем, когда прикрытием служил только его дилетантский бизнес.
Элисон пригрозила. Что бросит работу на Корсике.
Дэвид впал в истерику. Он кричал, что его убьют и ее тоже. Он нарисовал такую страшную картину мощной, разветвленной, безжалостной организации, что Элисон, в страхе за жизнь их обоих, сдалась. Она согласилась остаться на Корсике до окончания контракта, неясно дала понять, что их семейная жизнь закончилась. И ничто не могло изменить это решение.
Так она в то время думала.
Однажды ближе к вечеру, когда она брала пробы грунта со дна моря в нескольких сотнях ярдов от берега, к ней подъехали двое на катере. Это были агенты Интерпола. Они сказали, что следят за ее мужем уже в течение нескольких месяцев и собрали внушительную коллекцию изобличающих документов. Кольцо сжималось.
— Нет нужды говорить, что они подготовились к его приезду. Моя комната в гостинице предоставляла такую же степень уединенности, что и ваша сегодня вечером...
Они предъявили неопровержимые доказательства. Муж не видел в преступной сети ничего, кроме мощи, но сотрудники Интерпола показали ей, что эта сеть несет всему остальному миру страдания, боль и мучительную смерть.
— Да, это были большие специалисты своего дела, — продолжала Элисон с печальной улыбкой. — Они принесли с собой десятки фотографий: дети в агонии, абсолютно деградировавшие молодые парни и девушки... Мне никогда их не забыть. Именно этого они и добивались...
Вербовали они ее классически. Госпожа Бут, вы в исключительной ситуации, никто, кроме вас, нам не может помочь. Вы способны оказать ни с чем не сравнимую услугу! А бросить мужа просто так, без всяких объяснений, ей все равно не удастся: есть силы, которые воспрепятствуют этому, и их никто не сумеет остановить.
О Господи, до чего же похоже, думал Маколиф, слушая ее рассказ. Эти парни из Интерпола — точная копия Холкрофта, пришедшего к нему в «Савое».
Все приготовления были сделаны, расписание уточнено, включая приемлемые сроки «расторжения брака». Она сообщила обрадованному Буту, что сохраняет видимость семейных отношений при условии, что он не заикнется при ней о своих темных делишках.
В течение полугода Элисон Бут информировала Интерпол обо всех перемещениях своего мужа, опознавала людей на фотографиях, устанавливала подслушивающие устройства в номерах отелей, автомобилях, в собственной квартире. Она попросила лишь об одном: какие бы обвинения ни были выдвинуты против Дэвида, он должен быть защищен от физического насилия. По крайней мере, всеми доступными Интерполу средствами.
Но никаких гарантий.
— И как же все это кончилось?
Элисон бросила взгляд вдаль, в темноту, где скорее угадывалась, чем виднелась панорама Голубых гор, возвышающихся в нескольких милях к северу.
— Мне дали прослушать одну запись. Это было больно, и вдвойне больно, потому что я сама помогла сделать ее.
Однажды утром после лекции к ней на кафедру геологии зашел сотрудник Интерпола. Он принес с собой портативный магнитофон с кассетой, где был записан разговор между ее мужем и связным от маркиза Шателеро — как было потом установлено, главаря всей этой наркобанды. Элисон сидела и слушала, как этот совершенно опустившийся человек нес пьяный бред о сломанной семейной жизни, о том, что единственная любимая им женщина его отвергла. С пьяной яростью, пополам со слезами он каялся во всем — даже в том, что она не допускает его до себя и вообще презирает как человека. Под конец он ясно дал понять, что действительно использовал ее в своих целях, но, если она об этом узнает, он покончит с собой. Было совершенно очевидно: он намеренно скрывает от посланника Шателеро то, что ей известно о его криминальной деятельности. И скрывает очень правдоподобно.
— Но Интерпол сделал еще одно предположение, которое меня совершенно убило. Дэвид каким-то образом узнал, чем я занимаюсь, и ставил нас в известность. Пора было кончать.
— Оформление развода на Гаити заняло двое суток. Элисон Бут стала свободной.
И связанной по рукам и ногам.
— ...В течение года с ними будет покончено — и с Шателеро, и с Дэвидом, и со всеми прочими. Но однажды кому-нибудь удастся сложить картинку и определить первопричину провала: бывшая жена Бута...
Элисон взяла свой бокал, отпила и попыталась улыбнуться.
— И это все? — спросил Алекс в некотором сомнении.
— Это все, мистер Маколиф... А теперь скажите мне честно, взяли бы вы меня в экспедицию, узнав все это раньше?
— Нет, не взял бы... Но интересно, почему я об этом узнал только сейчас?
— Подобной информацией не располагают ни университет, ни эмиграционная служба, это вполне естественно.
— Элисон! — Алекс постарался скрыть внезапно обуявший его опять страх. — Но ведь вы узнали об экспедиции в университете, не так ли?
— Господи, у нас прямо вечер вопросов и ответов! — Она рассмеялась, мило вздернув брови. — Нет, конечно, меня предупредили заранее, чтобы я успела собрать рекомендации.
— Кто же?
— Интерпол. Они уже несколько месяцев подыскивали для меня что-нибудь в этом роде. И позвонили мне примерно дней за десять до нашей с вами встречи.
Маколифу не составило труда прикинуть, когда это могло быть. За десять дней до этого он впервые встретился с Джулианом Уорфилдом на Белгрейв-сквер.
И в тот же вечер — с человеком по фамилии Холкрофт из британской разведки.
Страх, который почему-то все время ассоциировался у него с режущей болью в желудке, напомнил о себе с новой силой. Но ему не удалось сосредоточиться на своих переживаниях. Нетвердой походкой к их столику приближался мужчина. В полумраке патио трудно было разобрать, кто это, но он был, без сомнения, крепко поддатым.
— Ну, слава Богу, я вас нашел! А мы голову ломаем, куда же это вы запропастились! Мы так хорошо сидим там, в баре. Уайтхолл абсолютно бесподобен за роялем! Этакий черный Ноэль Ковард!.. Да, кстати, надеюсь, ваш багаж в полном порядке? Я заметил, что у вас возникли проблемы с таможней, вот и нацарапал записку, чтобы эти ублюдки отправили его без вас, и побыстрее. Если они, конечно, разобрали мои пьяные каракули!
Юный Джеймс Фергюсон плюхнулся в свободное кресло и развязно улыбнулся Элисон. Потом он повернулся к Алексу, и улыбка начала сползать с его лица.
— Это было очень любезно с вашей стороны, — холодно ответил Маколиф, глядя ему прямо в глаза. И с удивлением заметил, что за нарочитой развязностью скрывается жуткое напряжение.
Джеймс Фергюсон был далеко не так пьян, как хотел казаться.
Глава 9
Они решили как можно дольше не возвращаться в свои номера. Это был как бы молчаливый знак протеста, который они посылали своему непрошеному гостю — «жучку». Они присоединились к компании в баре. Маколиф подошел к метрдотелю. Как положено настоящему капитану, он взял командование на себя: все знали, что по традиции прибытие на место отмечают за счет руководителя экспедиции.
Фергюсон не обманул. Чарлз Уайтхолл оказался действительно душой общества. Он исполнял карибские народные песни, аккомпанируя себе на рояле. Зажигательные мелодии сменялись лирическими балладами; в них была и мудрость, и юмор, и печаль... Всех очаровал его сильный, красивый голос.
Только глаза оставались холодными, и Алекс внезапно подумал, что Уайтхолл, пожалуй, просто работает на публику, которая жаждет развлечений.
Он устраивает представление.
Прошло не меньше часа, когда Чарлз Уайтхолл наконец встал из-за рояля, раскланялся с шумно приветствовавшей его полупьяной компанией и вернулся к столу. Каждый счел своим долгом выразить ему признательность. Йенсены обнимали, Фергюсон долго тряс руку, кто-то хлопал по плечу... Он захотел сесть рядом с Маколифом. Фергюсон моментально уступил ему свое место, радуясь, что может оказать услугу герою вечера, и, заметно пошатываясь, направился к другому концу стола.
— Это было великолепно, — воскликнула Элисон, наклоняясь вперед из-за плеча Алекса. Темно-коричневая рука ямайца, с маникюром и золотым перстнем, показалась Алексу по-женски изящной, когда тот в ответ поднес к губам ее кисть и аккуратно поцеловал.
Официант принес Уайтхоллу на пробу бутылку белого вина. Он прочел этикетку, взглянул на расплывшегося в улыбке, официанта и молча кивнул, поворачиваясь к Маколифу. Элисон уже увлеклась беседой через стол с Рут Йенсен.
— Мне бы хотелось договорить с вами, — произнес он самым обычным тоном. — Давайте встретимся у меня в номере, скажем, минут через двадцать.
— Вдвоем?
— Вдвоем.
— А это не может подождать до утра? Уайтхолл ответил вежливо, но твердо:
— К сожалению, нет.
В этот момент со своего места поднялся юный Фергюсон и протянул бокал по направлению к Уайтхоллу. Его шатало; свободной рукой он крепко ухватился за край стола. Классический вариант перепившего юнца.
— За короля Кингстона Чарлза Первого! За черного сэра Ноэля! Вы просто бесподобны,Чарлз!
При слове «черный» над столом нависла гнетущая тишина. Официант поспешил наполнить бокал Уайтхолла до краев, справедливо решив, что для дегустации момент не самый подходящий.
— Благодарю вас, — спокойно произнес Уайтхолл. — Я с удовольствием принимаю ваш комплимент... Джимбо-чел.
— Джимбо-чел! -заорал Фергюсон. — Это классно! Все зовите меня теперь Джимбо-чел!Я бы хотел еще...
Но договорить он не смог. Этот глоток алкоголя оказался решительно лишним. Он еще ухитрился поставить бокал на стол, но сам приземлился уже на пол.
Все вскочили; парочки, сидевшие поодаль, обернулись на шум. Официант поспешил на помощь. К нему присоединился Питер Йенсен.
— Господи, — воскликнул Питер, опускаясь на колени рядом с юношей. — Да ему совсем плохо! Рут, помоги-ка мне. И вы тоже...
Прибежал еще один официант, и они все вместе кое-как усадили юного ботаника, распустили узел галстука и начали приводить в чувство. Чарлз Уайтхолл, который продолжал стоять рядом с Маколифом, взял со стола пару салфеток и кинул их в направлении добровольных помощников. Его жест, а особенно выражение лица не понравились Алексу. Голова Фергюсона запрокинулась, он жалобно стонал.
— Думаю, мне пора закругляться, — усмехнувшись, произнес Уайтхолл. — Итак, через двадцать минут?
— Примерно, — кивнул Маколиф. Ямаец повернулся к Элисон, чтобы поцеловать руку на прощанье.
— Спокойной ночи, моя дорогая.
Фраза неприятно уколола Алекса, и он поспешил отойти к Йенсенам, которые с помощью официанта уже поставили Фергюсона на ноги.
— Мы отведем его в номер, — сказала Рут. — Я же предупреждала — нельзя мешать виски с ромом. Боюсь, он не послушал меня, — добавила она с улыбкой, покачав головой.
Маколиф не сводил глаз с Фергюсона. Ему очень хотелось увидеть то, что он уже видел, что наблюдал не так давно в патио.
И он увидел. Или ему показалось, что увидел. Питер Йенсен и официант поддерживали вяло передвигающего ногами юношу. Его руки безвольно висели у них на плечах, глаза оставались полуприкрыты. Но несколько раз на какое-то мгновение взгляд приобретал осмысленное и, даже сосредоточенное выражение, как у любого нормального человека, желающего разглядеть в полумраке, куда он направляется.
В эти мгновения он был совершенно трезв. С какой целью Джеймс Фергюсон разыгрывал это весьма сомнительное представление? Маколиф решил, что утром придется крепко поговорить с ним. По нескольким вопросам, включая, разумеется, и фальшивку с запиской, нацарапанной «с пьяных глаз», в результате чего в его Чемодане завелось это мерзкое насекомое, на которое среагировала электроника.
— Бедный ягненок! Представляю, как он будет страдать завтра, — сочувственно вздохнула рядом Элисон, наблюдая за процессией.
— Очень надеюсь, что этот агнец набрался по чистой случайности, а не заканчивает таким образом каждый вечер.
— Алекс, не надо быть таким занудой! Вполне нормальный парень, который просто принял лишнюю пинту. Что ж, пожалуй, вечер подошел к концу, не так ли?
— Я полагал, что мы еще продолжим?
— Я устала, дорогой. Я просто выдохлась. К тому же мы собирались еще проверить и мои чемоданы.
— Да, безусловно, — согласился Маколиф и поднял руку, подзывая официанта.
Оказавшись у номера Элисон, Алекс взял ее ключ, чтобы отпереть дверь.
— Мне еще надо на несколько минут зайти к Уайтхоллу.
— Да ты что! Так поздно?
— Он сказал, что ему необходимо поговорить со мной. Наедине. Ума не приложу, что ему надо. Я постараюсь как можно короче.
Он вставил ключ, открыл дверь и поймал себя на мысли, что инстинктивно прикрывает Элисон, нащупывая выключатель и осматриваясь. Комната была пуста, соединяющая два номера дверь открыта — словом, ничего не изменилось с тех пор, как они ушли отсюда несколько часов назад.
— Я тронута, — прошептала Элисон, шутливо положив подбородок на его руку, все еще перегораживающую вход.
— Что? — машинально откликнулся он, проходя вперед. В своей комнате он оставил включенной лампу. Она, естественно, продолжала гореть. Алекс аккуратно прикрыл дверь, вернулся к кровати, на которой лежали оба чемодана Элисон, и включил сканер. Прибор не отреагировал. Тогда он обошел всю комнату, как бы осеняя крестным знамением все стены и углы. Комната была чистой.
— Что ты сказала? — переспросил он еще раз.
— Я говорю, тронута твоей защитой. Это очень мило.
— Почему в твоей комнате не горел свет? — Он явно думал о своем.
— Потому что я его выключила. Я зашла за сумочкой и вернулась к тебе, а по дороге выключила свет. Здесь есть второй выключатель, — указала она на дверь.
— Да, я и забыл.
— Ну, в тот момент ты был слишком взбудоражен. Надеюсь, к моей комнате не столь большое внимание. — Элисон наконец вошла в номер и закрыла входную дверь.
— Я тоже так думаю, но все-таки говори потише. Эти чертовы штуковины могут воспринимать звук через стенку?
— Вряд ли.
Он снял чемоданы с кровати и направился к гардеробу. Не обнаружив в нем багажных полок, он остановился в задумчивости.
— А ты не слишком торопишься?
— То есть?
— Что ты хочешь сделать с моими чемоданами? Я ведь даже не распаковала их!
Маколиф охнул, почувствовав, как краска приливает к лицу. Господи, ну что за идиот!
— Прости, пожалуйста. Это просто автоматически. Я вообще аккуратист.
— Или автомат, — усмехнулась Элисон. Он вернулся обратно и, не опуская чемоданов, взглянул на нее. Господи, как он устал!
— Ну и сумасшедший денек выдался, — сказал он. — Хуже всего то, что конца ему не видно, — ведь я еще должен зайти к Уайтхоллу... А в моей комнате этот проклятый «жучок»... Можно, конечно, на него наплевать, но от этого не легче. Ладно, пока я в состоянии шевелить языком, хочу тебе еще кое-что сказать. Ты очень, очень мила. И ты права — я сам иногда напоминаю себе автомат. Вот сейчас, например, больше всего мне хочется обнять тебя и поцеловать... Очень хочется. У тебя такая прекрасная улыбка и смех... Мне так нравится, когда ты смеешься, мое самое большое желание в этот момент — прикоснуться ладонями к твоему лицу... Обнять тебя и забыть обо всем на свете! Вот и все. Теперь можешь послать меня к черту, потому что это к делу не относится.
Элисон молча смотрела на него. Ему показалось — целую вечность. А потом неторопливо подошла близко-близко.
— Если бы ты знал, как по-дурацки выглядишь с этими чемоданами, — прошептала она и поцеловала в губы.
Он уронил чемоданы. Внезапный грохот заставил их улыбнуться. Алекс привлек ее к себе. Охватившее его желание было похоже на взрыв. Она, кажется, испытывала то же самое, горячо отвечая на его неистовые поцелуи. Элисон обвила его руками, и он почувствовал, как она дрожит. Нет, это был не страх, не попытка сопротивления, а самая настоящая страсть.
Он поднял ее на руки и отнес на кровать. Элисон сама расстегнула блузку и прижала его руку к груди. Закрыв глаза, она прошептала:
— Я так долго этого ждала; Алекс, как ты думаешь, Уайтхолл сможет подождать еще немного? Потому что я, кажется, не смогу...
Они лежали рядом, укрывшись тонким покрывалом. Элисон приподнялась на локте, волосы спадали ей на лицо. Она провела по его губам пальцем, потом — языком.
— Я, сошла с ума, — счастливо рассмеялась она. — Я хочу любить тебя всю ночь. И весь день. Я умирала от жажды, я нашла родник и хочу у него остаться.
Алекс медленно перебирал пальцами ее волосы. Потом его рука медленно скользнула ниже и легла на грудь.
— Согласен. С минимальным перерывом на еду и сон. В соседней комнате приглушенно зазвонил телефон.
— Ты опаздываешь на встречу с Чарлзом Уайтхоллом, — подсказала Элисон. — По-моему, имеет смысл взять трубку.
— Наш чертов сэр Ноэль, — проворчал он, выбираясь из кровати и торопливо направляясь к себе. Взяв трубку, он обратил внимание на задернутые шторы и с благодарностью отметил предусмотрительность Элисон. За исключением носков — почему он их не снял? — на нем ничего не было.
— Я сказал «двадцать минут», мистер Маколиф! — Уайтхолл был в гневе. — Прошел почти час.
— Сожалею, но, я сказал «примерно». В моем понимании это допустимо. Особенно если кто-то мной пытается командовать в такое время суток и этот кто-то не истекает кровью.
— Не будем препираться. Вы скоро придете?
— Да.
— Когда?
— Через двадцать минут. — Алекс резко положил трубку и посмотрел на свой чемодан. Кто бы ни был на другом конце этойлинии, он уже знал, что Алекс собирается покинуть комнату для встречи с кем-то, кто пытается командовать им в три часа ночи. Ладно, об этом позже.
— Ты шикарно выглядишь! Причем везде, — встретила его возвращение Элисон.
— Ты действительно потеряла всякий стыд!
— А почему ты до сих пор в носках? Какая прелесть! — Она села, завернувшись в простыню, и потянулась за сигаретами.
— И мне прикури, пожалуйста, — попросил Алекс.
— Он недоволен? — поинтересовалась Элисон, протягивая ему зажженную сигарету, пока он подбирал раскиданную вокруг кровати одежду.
— Да, этот наглый сукин сын недоволен.
— Кажется, Чарлз Уайтхолл ищет, на ком отыграться. Он уже вечером был сердит.
— Может, восхищения благодарной публики ему показалось мало, — иронично заметил Алекс, застегивая рубашку.
— Возможно. В таком случае понятно, почему он так вяло реагировал на комплименты.
— Как это?
— Его маленький концерт тщательно подготовлен. Но не для бара. Как минимум, для Ковент-Гарден[13] или концертного зала ООН.
Алекс негромко постучал в номер Уайтхолла. Дверь открылась, и на пороге предстала внушительная фигура в расшитом цветами кимоно. Из-под него виднелись полосатые брюки и бархатные шлепанцы.
— Входите, пожалуйста. На сей раз вы раньше времени. Не прошло и пятнадцати минут.
— Пунктуальность — ваш пунктик? В три часа ночи я предпочитаю не смотреть лишний раз на часы. — Алекс вошел и прикрыл за собой дверь. — Надеюсь, у вас действительно нечто важное, в ином случае я просто отказываюсь понимать.
Его собеседник подошел к секретеру, взял сложенный листок и указал Алексу на кресло.
— Присаживайтесь. Я тоже страшно устал, и тем не менее нам надо поговорить.
— Ну что ж, выкладывайте, — вздохнул Алекс, устраиваясь поудобнее.
— Хочу, чтобы мы поняли друг друга. Это никак не связано с моим искренним желанием быть максимально полезным экспедиции.
— Рад это слышать. По крайней мере, я приглашал вас не для того, чтобы вы развлекали по вечерам публику в баре.
— Ерунда, — отмахнулся Уайтхолл. — Не обращайте внимания. Мне это не мешает.
— Не сомневаюсь. Какие еще новости?
Чарлз кивнул на листок в руке.
— Могут возникнуть ситуации, когда мне придется покидать вас ненадолго — на день, максимум на два. Естественно, я предупрежу вас заранее, и, если возникнут проблемы, я постараюсь — по возможности -удовлетворить ваши требования, изменив сроки.
— Что? — Алекс чуть не подскочил в своем кресле. — Вы — по возможности -собираетесь удовлетворить меня? Черт побери, это замечательно! Надеюсь, экспедиция не причинит вам излишних хлопот.
Уайтхолл натянуто хохотнул.
— Конечно, нет! Вы меня не так поняли. Экспедиция — это то, о чем я мечтал. Уверяю вас, вы не разочаруетесь... Хотя, честно говоря, не понимаю, почему меня это должно беспокоить. Видите ли, дело в том, что я не верю в официально заявленные цели экспедиции. И подозреваю, что среди нас найдется ещё один-два человека, которые разделяют мои сомнения.
— То есть вы хотите сказать, что я подсунул вам фальшивку?
— Да бросьте! — Чернокожий ученый прищурился. — Вы, Александр Маколиф, высоко котирующийся специалист, представляющий, по сути, один целую фирму, которому доверяют самые конфиденциальные исследования по всему миру и который получает за это самые высокие гонорары, ни с того ни с сего решает заняться благотворительностью на академической ниве? Почти на полгода отказаться от выгодных заказов, чтобы возглавить экспедицию Лондонского университета?
Уайтхолл нервно, отрывисто рассмеялся и подошел к балконной двери. Полузадернутые шторы колыхнулись, впуская в комнату поток свежего ночного воздуха с моря.
— Но вы не знаете условий моего контракта, — с сомнением в голосе возразил Алекс.
— Я знаю, сколько платят университеты, академии и министерства образования. Это не ваш уровень, Маколиф! — Ямаец вернулся в комнату и присел на край дивана, скрестив руки на груди.
Маколиф неторопливо произнес:
— Но это же ваша ситуация один к одному. Довольно много людей в Лондоне не верили, что вы согласитесь на эту работу. Ведь это мизер по сравнению с вашими доходами.
— Совершенно верно. Наши позиции схожи. Но только внешне. У каждого из нас свои причины. И одна из них требует, чтобы я завтра утром оказался в Саванна-ля-Мэр.
— Это ваш знакомый с самолета?
— Он зануда. Всего-навсего посыльный, передавший мне приглашение. — Уайтхолл протянул Маколифу листок бумаги. — Не откажите в любезности прочесть.
Читать бесплатно другие книги:
